Текст книги "Крысиный принц"

За неделю слежки Август ориентировался в обычном расписании Масси. Тот либо никуда не уходил вечером, или вызывал такси и ехал в пикап-бары, где проводил время от девяти вечера до полуночи, не более. Возвращался всегда один, на такси и без спутницы, хотя в барах иногда беседовал с девушками, записывал контакты в смартфон и танцевал. Пил только колу.

Однако сейчас дело обстояло иначе – волк, похоже, вышел на охоту. По-видимому, Масси сегодня вечером привезёт в Бронкс очередную жертву. Пора предпринять меры и поставить точку. Покуролесил – и хватит…

* * *

Август вернулся к отелю на Бостон-роуд. Машину подгонять не стал – пусть стоит в стороне. Часы показывали без пяти четыре. Старое обшарпанное здание из коричневого кирпича составляло в длину около двадцати пяти ярдов со стороны фасада. В него вела единственная облезлая дверь, когда-то внушительная и солидная, с арочным перекрытием из кирпича. Над аркой висела неброская металлическая вывеска с выцветшей надписью «Отель Оникс». Звёзды на ней отсутствовали как класс.

С правой стороны здания виднелась низкая узкая дверца, огороженная железными перилами, ведущая по ступенькам в подвал. Возле центрального входа валялись мешки с мусором из чёрного полиэтилена.

В таких отелях обычно останавливаются ненадолго, максимум на три-четыре ночи. В Нью-Йорке, с бешеными ценами на жильё, подобные гостиницы пользуются спросом среди тех, кто не боится районов с дурной кармой.

Цена здесь отличается в несколько раз по сравнению с более приличными заведениями. Прикинув, Август дал этой дыре не больше двадцатника за ночь, что для Нью-Йорка приравнивается к бесплатному жилью. Ниже – только в хостелах Чайна-тауна с комнатушками-гробами и двухъярусными кроватями, где сверху на тебя будут свешиваться грязные ноги такого же нищего бедолаги. Клоповник – он и есть клоповник, но в Нью-Йорке это называется «разумным соотношением цены и качества». Эвфемизмом можно облагородить любую кучу дерьма…

Август перешёл на другую сторону улицы. Подоконники первого этажа находились на уровне человеческого роста. В зарешеченное окно, сквозь полузакрытые вертикальные жалюзи, Август видел стойку регистрации, за которой уныло сидел чернокожий администратор. На блестящей, как бильярдный шар, лысине играли блики от экрана телевизора. Оттопыренные уши напоминали локаторы инопланетян из старых мультфильмов. Задача состояла в том, как попасть в отель незаметно. Идей не было, оставалось ждать удобного случая. Случай не спешил подворачиваться.

Пришлось, как бельмо на глазу, топтаться на улице около двух часов, а чужаки тут не приветствовались. Какие-то люди, скорее всего постояльцы, изредка входили и выходили из гостиницы, но это не приближало к достижению цели. Как назло, в этот день в Нью-Йорке моросил дождь и дул холодный ветер. Август изрядно продрог.

Обычно отельные служащие покидают своё рабочее место только на обед, минут на тридцать-сорок днём, но это время давно прошло – лысый сидел, как приклеенный, не отлучаясь даже в туалет. Он только лениво кидал взгляд на проходящих мимо стойки людей и пялился в маленький телевизор.

Закоченевший Август гипнотизировал лысину, чертыхался и мечтал о том, чтобы в здании прорвало водопроводную трубу или взорвался газ, что заставило бы образцового зрителя оторвать зад от просмотра тупых сериалов.

Провидение сжалилось над Августом через полтора часа ожидания на ледяном ветру. Совсем под конец рабочего дня к отелю подъехала машина с надписью «Электрический Скат».

«Лысый дятел», как прозвал про себя Август работника за стойкой, наконец отлучился с насиженного места. Администратор вышел из здания и спустился в подвальное помещение с водителем «Ската» – человеком в синей спецодежде. На одном плече у того висела чёрная сумка с инструментами, а на другом – бухта электрического провода. Скорее всего, это был электрик, приехавший по вызову.

Август, не мешкая, быстро вошёл в отель. «Отлично, никого…» Однако войти незамеченным – всего четверть дела. Куда идти? В каком номере остановился Масси – неизвестно, а отель хоть и вшивый, но четырёхэтажный. Август кинулся к стойке регистрации и стал лихорадочно искать записи о проживающих.

Два пустых бумажных стаканчика из-под напитков занимали почётное место в центре стола. Между ними, размером с компакт-диск, расползлось пятно тёмной бурой жидкости, принимаемой тут за кофе. По всей столешнице рассыпаны хлебные крошки и фантики от шоколадных батончиков. Недоеденный кусок кекса прижимал открытую страницу журнала записи постояльцев.

Работник отеля не страдал грамотностью и разборчивым почерком. С таким же успехом можно было попытаться расшифровать каракули, сделанные лапой пьяного бабуина.

Сбоку приткнулся компьютер, куда, скорее всего, тоже заносились данные о гостях. Август шевельнул мышью, и на мониторе высветилась заставка с предложением ввести пароль. «Прекрасно! Какая секретность!» Простое нажатие на клавишу Enter не помогло. Тратить время на взлом допотопного ящика в планы не входило – слишком мало времени, а работник вот-вот вернётся.

Масси вошёл в отель около часа дня – время Август помнил точно. Пока студент находился внутри, какие-то люди тоже просачивались в здание – их, правда, было не так много, но они были.

Почти одновременно с Масси нарисовалась высокая смуглая брюнетка в короткой вызывающей юбке и синих колготках в крупную сетку, вероятно, проститутка. В пышных волосах серебрилась дешёвая пластмассовая заколка, а с высоты каблуков можно увидеть Париж. Девушка держала в охапку пухлый полиэтиленовый пакет с оторванной ручкой.

Потом притащился низкорослый то ли испанец, то ли мексиканец, лет пятидесяти, плотного сложения. Плечо мексиканца оттягивала тяжелая спортивная сумка зеленого цвета с нарисованной белой теннисной ракеткой. Он подозрительно оглядывался, будто опасаясь слежки.

Записи в книге сделаны неразборчиво, но фамилии Масси вроде как не попадалось. Первую Август идентифицировал как «Нортон», вторая была похожа на «Борелли». «Интересно, кто из троих записался итальянцем? Уж не испанец ли с зелёной сумкой?» – подумал Август. Третья фамилия представляла собой прекрасный пример автоматического письма на спиритическом сеансе – разобрать буквы смог бы лишь профессиональный графолог.

Впрочем, надо быть идиотом, чтобы записаться под настоящим именем. Мало того, Масси уже от «Мюррэй Хилл» ехал в Бронкс в больших солнечных очках и плотной вязаной шапочке, что говорило о желании скрыть внешность от посторонних.

Вообще, маскировка – дело тонкое. Вопреки расхожему среди дилетантов мнению, люди, связанные со спецслужбами, практически не используют грим. Причина банальна – его очень легко распознать на небольшом расстоянии, что гарантированно вызовет подозрения. Проще поменять социальный статус личности, например из преуспевающего бизнесмена превратиться в нищего попрошайку или опустившегося алкоголика.

Грязные волосы, небритость, старая поношенная одежда, даже неприятный запах могут лучше изменить внешность, чем килограмм тонального крема и несколько часов работы профессионального гримёра. Масси сделал проще: постарался скрыть максимум своей головы и лица.

Громко зазвенел телефон на стойке. Август вздрогнул, ругнулся про себя, но продолжил поиски.

Так, а вот время вселения постояльцев проставлено отчётливо: 13:15,13:20 и 13:30. Три свежих дневных записи – как на подбор. Были ещё две более поздние: 14:17 и 15:10, но они Августа не заинтересовали – в это время Масси давно покинул отель. «Смотри, какой популярностью пользуется этот вонючий сарай, – от посетителей отбоя нет…»

Телефон продолжал надрывно трезвонить. Загремела входная дверь – лысый возвращался из подвала. Август быстро запомнил номера комнат: двенадцать, семнадцать, двадцать один – и пулей выскочил на лестницу. Расчётное время для номера семнадцать было указано на следующий день, номер двадцать один взят на трое суток, а номер двенадцать – оплачен на неделю.

* * *

В два прыжка преодолев лестничный пролёт, Август застыл, прижавшись к стене. В коридоре пахло едким потом и, как ему показалось, спермой. Тусклые пыльные лампочки едва освещали ряд однотипных дверей. Под плафонами светильников скопились горы мёртвых мух. Чёрт с ними. Теперь, когда он, наконец, оказался внутри, необходимо узнать, в каком номере из трёх остановился Масси. Август решил начать с двенадцатого.

В запертую комнату, как известно, можно попасть разными способами. Дверь можно выбить, разрезать, отжать ломом. Более интеллигентные и менее шумные методы предполагают применение отмычек. Правда, работа отмычками тоже не гарантирует тишины…

Модный сейчас метод вскрытия дверей под названием «бам-пинг» требует ритмичного постукивания молотком или чем-то похожим по специальной отмычке, вставленной в замок. Механический инструмент «пик-ган», сильно облегчающий жизнь современному взломщику, издаёт звуки, похожие на работу небольшой электрической дрели. Всё это действует на нервы и может привлечь ненужное внимание со стороны соседей.

Август предпочитал классику жанра – всегда носил с собой небольшой миниатюрный набор отмычек из закалённой стали, позволяющий, при определённом навыке, открывать большинство цилиндровых замков. Набор состоял из поворотного рычага-натяжителя, играющего роль ключа, и пяти отмычек различного вида, называемых на жаргоне «клюшками». Замки на дверях отеля были самыми стандартными, «английского» типа, – универсальная отмычка справится с ними без особого труда.

Август подошёл к двенадцатому номеру и прислушался. Вроде тихо. Побарабанил в дверь костяшками пальцев и снова напряг слух. Тишина. Подождал немного и опять постучал. Никого. Можно попытаться открыть дверь.

Стараясь не греметь, он достал отмычку и приготовился поработать медвежатником. Не тут-то было… Из номера напротив вышла, а правильнее сказать «выплыла», толстая, страдающая одышкой чернокожая мадам, больше похожая на бесформенный кусок желеобразного инопланетного студня, чем на человека. Август моментально спрятал инструмент и сделал вид, что рассматривает фото в рамке под стеклом, криво висевшее на обшарпанной стене.

Фотография выполнена сепией и изрядно засижена мухами. Видимо, она выдавалась здесь за историческую, хотя Август легко узнал сцену из когда-то нашумевшего фильма «Банды Нью-Йорка» со слащавым молодым Ди Каприо в главной роли. Из-под рамки показались длинные шевелящиеся тараканьи усы и тут же исчезли. Слово «санитария» в отеле было запретным.

Жирная тётка, в облезлом пальто «под леопарда», хрипела, как паровоз, и с кем-то громко ругалась по телефону. Необъятная постоялица отеля медленно, переваливаясь из стороны в сторону, словно беременная слоном каракатица, тащилась к лестнице. Пока она плелась, слово «фак» вылетело из её уст раз пятнадцать, в самых различных вариациях.

«Против культуры не попрёшь. Что они тут жрут, что доводят себя до такого ожирения?»

Как только увесистый тёткин зад наконец-то скрылся за поворотом коридора, Август вернулся к номеру, для верности стукнул ещё пару раз и, оглядевшись, потянулся отмычкой к замочной скважине.

«Да что за день!»

Дверь, заскулив, распахнулась, и Август оказался лицом к лицу с тем самым низкорослым мексиканцем, вошедшим днём в отель с зелёной сумкой. Тот был одет и, видимо, собрался уходить. Стоящий перед ним с глуповатым видом Август, чудом успевший убрать в карман куртки отмычку, не удивил, но разозлил мексиканца. Возможно, он принял его за полицейского в штатском.

– Que quieres? – грозно спросил мексиканец хриплым низким голосом и продублировал на плохом английском: – Чего надо?

На Августа пахнуло гнилыми зубами и луком. Он сделал вид, что ошибся дверью, улыбнулся и, извинившись, пошёл дальше по коридору. Низкорослый стоял в проходе и буравил спину Августа подозрительным взглядом, как боевым лазером. Пришлось свернуть за угол.

Ага, вот и номер семнадцать… В соседнем, восемнадцатом, певица Рианна громко призывала сиять, как бриллиант, – прислушиваться было бесполезно. Здесь тоже на стук никто не откликался. Подождав немного, он тихо открыл дверь отмычкой и бесшумно проскользнул внутрь.

Нет, это тоже не комната Кевина Масси. На заправленную кровать небрежно брошен бюстгальтер, скатанные чулки и кружевные трусики. На полу валялись красные туфли с блёстками, на высоченных шпильках. В тесном коридорчике висит короткая куртка-пуховик «Томми Хилфигер», пахнущая резкими вульгарными духами и уличной сыростью.

Дверь в санузел была приоткрыта, слышался плеск воды. Ванн в таких заведениях отродясь не водилось – вместо них стояли тесные душевые кабины.

За полупрозрачным стеклом, в облаке горячего водяного пара, мылась девушка. Стройная фигура привлекла взгляд Августа. Она нежилась под струёй воды и сосредоточенно тёрла мочалкой между ног. Пена придавала ей сходство с Афродитой, выходящей из моря, а тусклый свет бросал эротичные отблески на молодые тугие груди и крупные торчащие соски. Полюбовавшись пару секунд, Август аккуратно вышел из номера и осторожно прикрыл за собой дверь.

Значит, Масси взял себе номер двадцать один… «Блек-джек! Ну что ж, будет тебе блек-джек… с джокером».

Двадцать первый номер находился на втором этаже в конце коридора. Замок затруднений не вызвал. Август открыл дверь спокойно, почти не опасаясь. Мексиканца и девушку он уже видел, а Масси ушёл сразу, после того как снял номер. Нужно просто убедиться, что Август не ошибся.

Номер был пуст. Масси не оставил никаких вещей. Август проверил прикроватные тумбочки – ничего. На столике – только реклама местных ресторанчиков и мятая памятка гостю. В ванной тоже пусто. Только бы не ошибиться, это может дорого обойтись…

…Мексиканец – в двенадцатом номере, девушка – в семнадцатом. Для Масси остаётся только этот. Снят на три дня, скорее всего для отвода глаз, чтобы пару дней после убийства в комнату никто не совался. Ошибки быть не должно. Если сейчас покинуть отель и поехать к дому Масси, чтобы проследить за ним, то сюда незамеченным уже не пройдёшь. Значит, нужно рискнуть и ждать в номере – сегодня вечером именно здесь должна разыграться очередная серия трагедии убийств.

Однако Масси кое-что всё-таки оставил… В ванной, на крючке, поверх выцветшей картонной таблички «Не беспокоить!» с оторванным краем, висел тёмно-синий нейлоновый шнурок, завязанный в петлю. Яркая оранжевая нить, вплетённая в него, придавала верёвке сходство с тонкой экзотической змеей.

«Вот, значит, чем Масси душил свои жертвы – такой вот импровизированной удавкой! Кто сможет догадаться, что это орудие убийства? Да никто – шнурок и есть шнурок… Ну завязал человек петлю, что с того? Ничего…»

Странно, что Масси решил изменить свой modus operandi – привычный образ действия. Ну приведёт сюда девушку, придушит… Неужели будет жечь пальцы прямо здесь? Хотя… в душевой комнате – почему бы и нет? Вентиляция какая-никакая тут имеется, при закрытых дверях запах не так быстро распространится по зданию.

Очки и шапочка, оплата наличными, документы не показывал или предъявил поддельное водительское удостоверение какого-нибудь штата – здесь такое возможно, тут не «Хилтон». Вполне можно убивать. Немного рискованно, но Масси на риск, видимо, решил наплевать…

Попробуй вывези под каким-то предлогом малознакомую девушку за пределы Нью-Йорка! Это не так просто, как кажется на первый взгляд. Можно, конечно, на трассе за городом легко снять проститутку – сколько их стоит в свете фар вдоль ночных дорог! Та сядет в машину, никуда не денется – это её работа…

Но поди найди проститутку именно с теми параметрами, которые нужны, – замучаешься и засветишься, где только можно. Не каждая стоит – ждёт тебя с таким маникюром! Хоть очень многие негритянки и мулатки любят наращивать яркие вызывающие ногти, но Масси как образцовый серийный убийца предпочитал дам своего цвета кожи. Да и напарницы проститутки обычно стараются запоминать приметы клиентов – слишком много жертв в этом бизнесе и слишком много психов развелось в последние годы.

Так что снять девушку в баре или клубе намного проще и безопасней: присмотрелся, выбрал то, что нужно, познакомился, увёл, если получится. Не вышло – перешёл к следующей и так до победного конца. В клубах народу полно, затеряться легче. Главное, вести себя корректно и не буянить, тогда на тебя никто внимания не обратит. Правда, далеко не каждая потащится ночью в Моррисанию, пусть даже и с таким галантным кавалером… Короче, Кевину сегодня придётся потрудиться…

Остаётся только ждать вечера. Масси обязательно придёт и приведёт сюда девушку – у него зуд, ему нужно любоваться ногтями, жечь пальцы и онанировать над трупом…

Август изучил помещения. Спрятаться здесь было абсолютно негде – номер слишком мал. Но, кажется, Август понял, почему Масси выбрал этот захолустный отель. Кроме того что «Оникс» находился вдали от центральных улиц, здесь, в отличие от большинства современных американских зданий эконом-класса, мощные толстые кирпичные стены. Постройка-то старая! Шума никто не услышит, разве что шорох. Развлекайся – не хочу…

Осталось придумать, куда спрятаться, чтобы Масси не обрадовался раньше времени. Осмотревшись, Август решил, что лучшего места, чем в душевой кабине, за мутным, заляпанным засохшими мыльными разводами стеклом, тут не найти. В комнате даже штор нет – металлические жалюзи. Ну что ж, душ – так душ… Вода смывает все следы…

А пока Август прилёг на кровать и приготовился ждать. Ждать он умел.

7

Палач возвращается через час. К этому времени обезумевший Гэвин уже полторы сотни раз просмотрел сцену казни. Пытался закрывать глаза, отвлечься от жуткого ролика, но неведомая сила заставляла снова и снова смотреть, как серые люди волокут несчастного на плаху, как падает тяжёлый косой нож, как отсекается голова и безжизненное тело сваливается в ящик.

Невольно он примеряет на себя роль казнённого, представляет, будто бы это его шею рассекает холодная сталь, его голова катится по бетонному полу.

Отчего-то Гэвин ощущает, что страх почти испарился, уступив место состоянию смирения с неизбежным и даже лёгкому любопытству за будущее. Сей факт удивляет пленника. Такое состояние, правда, длится совсем недолго, через несколько секунд страх с удвоенной силой продолжает терзать сердце узника.

Тем временем «монах» выключает воспроизведение. Экран гаснет, становится темно. Палач подходит к Гэвину, отчего тот каменеет, словно соляной столб. Боль от побоев и искалеченное лицо заставляют изо всех сил сохранять неподвижность.

Палач берёт избитого Гэвина за плечи и быстрым движением разворачивает спиной к экрану. Во всю стену перед связанным – плотный занавес из чёрной бархатной ткани. В царящей полутьме мягкие тёмные складки слегка колышутся и выглядят зловеще.

«Монах» нажимает какую-то кнопку. Раздаётся щелчок. Занавес дёргается и с тихим жужжанием начинает медленно раздвигаться. Гэвин напряг зрение. До чего же темно! Ничего не видно! Что там, за этим чёрным покрывалом? Какая роль уготована Гэвину на этой сатанинской сцене? Что за новую пытку придумал ряженый костолом в шёлковом колпаке?

В сумрачной глубине комнаты смутно угадываются очертания массивной угловатой конструкции. Негромко щёлкает выключатель, и пространство за занавесом заливает холодный яркий свет. От неожиданности пленник зажмуривается, но уже через секунду глаза его вылезают из орбит от ужаса и удивления… Стон обречения вырывается из-под скотча.

И тут он впервые услышал голос палача, вернее, его мерзкий смех – скрипучий утробный клёкот. Мучитель удовлетворён произведённым эффектом. Предчувствия Гэвина сбываются самым роковым образом: перед ним, во всей красе и суровом спартанском величии, стоит гильотина!

Две деревянные направляющие стойки, высотой около восьми футов, окрашены в тёмно-коричневый цвет. Нижние их части закреплены на каркасе из массивных брусьев, сбитых квадратом. На высоте пары футов от основания – две горизонтальные толстые доски с овальными выемками под шею. Они раздвинуты, словно беззубые челюсти страшного чудовища, и ждут своего часа, чтобы намертво сомкнуться на шее жертвы.

Скамья, куда обычно укладывают осужденного, отсутствует. В высоте над стойками сверкает адской короной стальное лезвие широкого, в два фута, косого ножа. Остро заточенное полотно нагружено для веса двумя накладными пластинами из толстого металла. Предохранительная защёлка удерживает тяжёлый тесак в поднятом положении.

В потолок над гильотиной вбит железный крюк. Через него перекинут тонкий, толщиной с мизинец, альпинистский шнур. Один конец привязан к ножу, второй тянется вниз, к основанию гильотины. Видимо, при помощи этой веревки палач подтягивает нож на нужную высоту. Сейчас, когда тяжёлое лезвие удерживается защёлкой, шнур свободно свисает с потолочного крюка.

Не дав Гэвину опомниться, палач подталкивает пленника к орудию казни. Стул катится, пока не упирается передними колёсиками в каркас гильотины. В этот момент «монах» прихватывает Гэвина за плечи и быстрым движением опрокидывает вперёд вместе со стулом. Падая, тот так сильно бьётся коленными чашечками о бетонный пол, что одна из них, кажется, трескается. От острой боли пленник на секунду теряет сознание.

Палач, грубо ухватив голову Гэвина за бритый затылок и подбородок, протаскивает её между досками с выемками и с громким стуком опускает верхнюю из них. Дерево клацает сухим кастаньетным звуком. Мышеловка захлопнулась – голова Гэвина плотно зажата и над шеей завис острый смертоносный тесак.

Гэвин с трудом открывает глаза. От удара мутит. В разбитое колено стреляет резкая боль. Пленник видит перед собой только серые бетонные плиты, усыпанные кирпичной крошкой. На полу, высотой около полутора футов, чернеет железная клетка из толстых рифлёных прутьев. Через решётку поддона в пол вмуровано блестящее металлическое кольцо. Альпинистский шнур, свисающий с потолка, проходит сквозь прутья внутрь и пристёгнут к нему карабином.

Гэвин пытается приподнять голову, чтобы видеть действия мучителя. Это удаётся с трудом – «монах» просматривается только по грудь.

Тем временем палач достаёт из-под «рясы» перчатку из мелкой сетчатой кольчуги. Манжета очень длинная, примерно по локоть. Такие перчатки используют работники скотобоен и мясных цехов, чтобы защитить руки от порезов при разделывании туш убитого скота.

Палач неторопливо натягивает стальную перчатку на правую руку. Одно быстрое движение – и манжета надёжно фиксируется у локтя специальным кожаным ремешком.

Словно рыцарь в доспехах, полюбовавшись на руку в блестящей перчатке и несколько раз сильно сжав кулак, мучитель подходит к медицинскому столику. На секунду «монах» задумывается, а затем стремительным взмахом ладони в кольчуге смахивает с поверхности все пилы, крючки, кусачки и ножницы. Словно испуганные диковинные птицы, инструменты разлетаются в разные стороны, звонко чирикая металлом при ударе о стены.

Палач подкатывает столик к лицу жертвы. Воля Гэвина сломлена, надежда на спасение тает, как кусок мороженого на горячем асфальте. Отупев от ужаса и боли, потеряв способность рассуждать и сопротивляться, жертва умоляюще смотрит снизу вверх на своего будущего убийцу.

С громким лязганьем палач водружает на столик закрытый металлический ящик размером с посылочную коробку. Сверху на ящике имеется небольшая дверца. Осторожно приоткрыв ее, палач быстро запускает внутрь руку в стальной перчатке.