Текст книги "Шанс #3"

Глава 11

Двери лифта открылись, и Артем Ратмистров ослепительно улыбнулся встречавшей его девушке-эйчару, словно копил обаяние все двенадцать этажей, пока поднимался в редакцию, чтобы теперь включить рубильник на полную. Артем прекрасно знал: он не был красавцем в общепринятом смысле, и чертам его лица не хватало утонченной симметрии, но природный магнетизм и отточенное за сорок лет умение подать себя с лихвой это компенсировали. Прибавьте сюда волнующий огонь ярко-зеленых глаз, идеально уложенную бороду оттенка меди с вкраплениями серебра, любовь к пошитым на заказ рубашкам, – и вы поймете, почему юная эйчар завороженно смотрела на крепкую фигуру мужчины.

Проходя по редакции, Артем успел подмигнуть паре симпатичных маркетологинь и сделать комплименты зардевшимся от удовольствия дизайнеркам, щедро распыляя свое очарование, словно добросовестный фермер – удобрения в надежде на богатый урожай. Последние пятнадцать лет Ратмистров занимался медицинским оборудованием и, надо сказать, весьма успешно. Сегодняшнее интервью с журналисткой «Стрим. Ру» обещало быть достаточно протокольным, но Артем не стал упускать возможность прорекламировать свой бизнес – а заодно и себя.

– …Вы же понимаете, что не все больницы могут купить ваши томографы? Да, они самые точные, но стоят слишком дорого. – Ева Воронецкая пристально смотрела на собеседника.

– Цена высокая, не буду отрицать, – спокойно ответил Ратмистров, но его косматые, живущие своей жизнью пшенично-медные брови удивленно взметнулись вверх. – Прямо сейчас мы делаем все, что можем. Вчера я встречался с новым министром здравоохранения. Кстати, весьма толковый, в отличие от предыдущего. И за это нужно благодарить вас, Ева.

Артем сделал театральную паузу, ожидая, что девушка как минимум смутится, а как максимум начнет соблазнительно, томно хлопать ресницами, – обычная реакция на его невинный флирт. Но ни того, ни другого не произошло. Ева как ни в чем не бывало продолжила:

– Это никак не меняет стоимость томографов.

– Знаю, но мы стараемся помогать. Получили список самых нуждающихся больниц и… подарили им двадцать аппаратов, – слегка замешкавшись, продолжил Ратмистров, явно не ожидая неудобных вопросов. – Понимаю, это капля в море, но тем не менее…

В эту минуту раздался негромкий стук, дверь открылась, и в переговорную с непроницаемым выражением лица зашел Никита Осадчий. Лишь по тому, как были напряжены его плечи, Ева заподозрила, что он сегодня не в настроении.

– Добрый день. Я не помешаю? – Вопрос больше напоминал утверждение. – Хочу посмотреть на работу своих сотрудников.

Две пары глаз ошеломленно посмотрели на Никиту, но тот, казалось, даже не заметил.

– Конечно, – ответила Ева тоном, в котором явно читалось «что, черт возьми, происходит?».

– Никита Осадчий? Вот это встреча! – широко улыбнувшись, произнес бородач и, поднявшись, протянул руку через длинный стол. – Артем Ратмистров, будем знакомы.

Никита кивнул и пожал руку в ответ, впрочем, без особого энтузиазма. Он сел на противоположный конец стола, выбрав выгодную для наблюдения позицию, и тут же достал телефон.

– Не обращайте на меня внимания, – голос Осадчего звучал ровно, но в нейтральной фразе Еве почудилась издевка.

Все еще не понимая, какого черта он здесь забыл, девушка с тайным любопытством наблюдала за разворачивающейся сценой. Ей кажется или эти двое что-то не поделили? Почему в воздухе внезапно запахло враждой?

Мужчины, расположившиеся друг напротив друга, на первый взгляд казались похожими: сидящие как влитые костюмы на атлетичных телах (это ж сколько времени нужно провести в тренажерке? они вообще в курсе, что существуют джинсы и худи?); безупречные, волосок к волоску, стрижки; и главное – абсолютная, непоколебимая уверенность в собственной значимости.

Но стоило присмотреться – и разница между ними становилась колоссальной.

Точеные, благородно-бесстрастные черты Осадчего резко контрастировали с открытым лицом Ратмистрова, на котором можно было прочесть каждую эмоцию. Прямо сейчас по тому, как нахмурились его непослушные брови и напряглись уголки губ, Ева легко уловила оттенок недовольства, вызванного вторжением Никиты. Пепельно-русые волосы Артема, словно выгоревшие на летнем солнце, отражали теплый, земной, раскрепощенный нрав своего обладателя. Девушке было прекрасно известно о его легендарных любовных похождениях: даже в большом городе сложно держать в тайне такую бурную личную жизнь. «Опасный викинг в костюме от Armani», – называли разведенного Ратмистрова юные девицы в приторных колонках светской хроники. И теперь Ева понимала почему.

Никита, увлеченный содержимым своего телефона больше, чем окружающими, в холодном свете офисных ламп казался особенно далеким и недоступным: бледная кожа, черные как смоль волосы, плотно сжатые губы, ни один мускул на лице не дрогнет… Чертова закрытая книга! Ни журналистский опыт Евы, ни ее природная эмпатия – ничто не помогало понять этого человека. Зачем он бесцеремонно нарушил интервью? О чем сейчас думает? Что ему вообще нужно? Не в силах получить ни одного ответа, она хотела лишь поскорее закончить работу.

– Артем, спасибо. Думаю, у меня уже достаточно материала. Вы очень интересный… э-э-э… собеседник, – выделяя каждое слово, произнесла Ева. Интуиция подсказывала, что прямо сейчас в комнате происходит невидимое человеческому взгляду соревнование двух мужских эго. Из чувства мести за сорванное интервью она решила занять сторону Ратмистрова, подбросив ему дополнительных очков.

Взгляд умных зеленых глаз с интересом скользнул по девушке. Артем, мгновенно поняв правила игры, поправил очки в дорогой оправе и демонстративно придвинул свое кресло ближе к Еве. Краем глаза девушка посмотрела на Никиту, но тот, увы, никак не реагировал на происходящее.

– Благодарю. Я часто даю интервью, но столько удовольствия получил впервые, – довольно промурлыкал Ратмистров. – Не сочтите меня наглецом, но я бы очень хотел увидеть вас снова. Поужинаете со мной вечером?

Интервью принимало неожиданный поворот. Ева не думала, что спонтанно образовавшийся альянс против Никиты приведет к такому продолжению. На секунду она замешкалась, но Артем посмотрел на нее успокаивающим взглядом и незаметно подмигнул, словно говоря: «Подыграй же мне!»

– Даже не знаю… – протянула девушка со всем кокетством в голосе, на которое только была способна. – Мне кажется…

– Разве у нас сегодня вечером не запланирована рабочая встреча? – колючий тон, не оставляющий выбора, внезапно прервал ее. Никита наконец оторвался от телефона и смотрел Еве прямо в глаза – пристально, изучающе.

– Нет, вы ошибаетесь.

На секунду девушка представила, как хватает со стола вазу с ветками омелы и со всей силы запускает ему в голову. Но в следующую секунду гнев сменился торжеством: они все-таки зацепили этого равнодушного индюка.

– Сегодня я совершенно свободна, – с вызовом добавила она. – С удовольствием с вами поужинаю, Артем.

– Отлично. Ваш телефон есть у моего помощника. Я позвоню и заеду в полвосьмого, хорошо? С нетерпением жду встречи!

И, отправив Никите полную победного ликования ухмылку, Ратмистров вышел из переговорной, на ходу попрощавшись. Осадчий, казалось, никак не отреагировал на звук захлопывающейся двери. Нечто в телефоне занимало его гораздо больше, чем все происходящее. Разочарованно выдохнув, Ева закрыла блокнот, сложила ноутбук и взяла с вешалки пальто:

– До свидания, Никита.

Тот даже не поднял головы.

В лифте девушка нажала на кнопку первого этажа, и створки плавно начали закрываться, но вдруг чья-то рука придержала дверь. Осадчий быстро зашел в кабину.

– А вы со всеми, у кого берете интервью, так любезничаете?

Ева замерла от неожиданности:

– Что, простите?

– Где ваша пресловутая журналистская этика? – Никита стоял так близко, что Ева могла разглядеть пульсирующую жилку у него на шее и небольшой шрам на губе.

– Там же, где и ваши хорошие манеры.

– Кто бы говорил о манерах! Вы чуть ли не вешались на этого мудака!

– Да вы нормальный вообще?! Сами пришли, мешали работать, а сейчас еще и Артема оскорбляете!

– Так он для вас уже Артем?!

– Он для всех Артем!

– И вы что, реально пойдете с ним ужинать?!

– Еще как пойду. И вообще, какое вам дело до моей личной жизни?!

– Мне? Абсолютно никакого!

Двое в тесной кабинке лифта стояли напротив друг друга, буравя взглядами. Казалось, еще немного – и полетят искры.

– Да вы!.. – начала было девушка, как вдруг Осадчий притянул ее к себе, положил руку на затылок, приблизил лицо к своему и впился губами в рот. Его язык бесцеремонно раздвинул ее губы, рука соскользнула на шею и настойчиво привлекла к себе. Ближе, еще ближе…

Тело Евы, поначалу напрягшееся, словно натянутая струна, начало отвечать на эти непрошеные, но такие пьянящие прикосновения. Мягкие теплые губы Никиты целовали ее с таким упоением и нетерпением, словно в этом мире, кроме них двоих, нет больше никого и ничего. По телу пробежала дрожь возбуждения. Сначала нерешительно, но затем все смелее и смелее она обхватила руками шею Никиты. В ответ раздался низкий, полный желания стон.

Лифт остановился с характерным звуком. Двери распахнулись. Пустой холл оказался единственным свидетелем поцелуя.

Внезапно Никита замер. Сжал губы, отвернул лицо, разомкнул объятья и шагнул назад, стараясь не смотреть Еве в глаза.

– Извините. Мне не стоило этого делать, – тихо произнес он и, не оглядываясь, поспешил прочь, едва не переходя на бег.

Ева оцепенела. В тишине опустевшего офиса она слышала только звук удаляющихся шагов и свое прерывистое, учащенное дыхание.

* * *

– …И я не могу понять, почему она не отвечает на сообщения. Кит, ты хоть слушаешь? – Валера Игнатьев остановился посреди своей огромной гостиной с бокалом в руке.

– Ты что-то сказал? – рассеянно произнес Никита.

– Уже двадцать минут про Веронику рассказываю, делюсь самым сокровенным, можно сказать, а ты – ноль внимания. Что с тобой сегодня?

– Все нормально, извини, задумался. Так что там с… Викой, ой, прости, с Вероникой?

– Ладно, проехали, вижу, тебе совсем неинтересно. Давай лучше про дела поговорим. Ты готов меня порадовать? – Валера многозначительно поднял бровь.

– Возможно. Помнишь мое условие?

– Да. Стас Калиновский. – Лицо Игнатьева посерьезнело. – Как ты узнал? Впрочем, неважно… С января он у нас не работает – уволен за харассмент.

– Прекрасно, – мрачно произнес Никита, даже не пряча яд в голосе.

– Так ты покупаешь долю?

– Придется, раз уж пообещал.

– Что-то не слышу радости в голосе.

– Тебе нужна радость? Или хочешь, чтобы я подписал документы?

– Эй, Кит, ты чего? – слегка обиженно протянул Валера.

– Прости, неудачный день. – Никита потер пальцами виски, словно пытаясь прогнать непрошеные мысли прочь. – Завтра возвращаюсь домой.

– В смысле? Я думал, вместе Новый год встретим, съездим к моим старикам, в теннис поиграем…

– Ты же знаешь, я больше по боксу, – усмехнулся Никита.

– Да я и сам не то чтобы великий игрок, это меня Ратмистров подсадил.

– Кто?! – Осадчий почти подпрыгнул в кресле.

– Артем, мой приятель по теннисному клубу, – продолжил Валера, даже не замечая, как друг зеленеет от злости. – Он, кстати, сегодня был в редакции, и я хотел вас познакомить, но ты куда-то пропал. Странно, что вы не пересеклись: Ратмистров приходил к Еве на интервью, а ты же с ней…

– Что я с ней? – ледяным тоном протянул Никита.

– Спокойно, я знаю, она тебе не нравится, но…

– Вот именно, она мне не нравится! И почему мне приходится… работать бок о бок с этой женщиной?! Она постоянно рядом со мной! Я не за этим сюда приехал!

Валя смотрел на друга растерянно, даже не понимая, как реагировать на внезапную вспышку гнева.

– Кит, успокойся. Ты же не думаешь, что я специально ее приставил, чтобы тебя злить?

– Да кто тут злится?! Мне на нее плевать! Твоя журналистка – последнее, о чем я думаю. – Никита и сам не понимал, что́ именно его зацепило, но остановиться уже не мог. – Хватит лезть мне в голову!

Совершенно сбитый с толку, Валера наблюдал, как впервые в жизни его лучший друг теряет самообладание из-за женщины.

* * *

– Никита Андреевич, приехали.

Осадчий вышел из черного Porsche. Сонный двор в спальном районе смотрел на него темными окнами многоэтажек. Вырезанные снежинки и безвкусные разноцветные гирлянды недвусмысленно намекали, что до Нового года осталось всего пара дней. Никита пристально всматривался в силуэты людей в окнах, словно ища кого-то.

Наконец достал телефон и замерзшими руками открыл список контактов. Набрал короткое имя в строке поиска и несколько минут смотрел на цифры, словно они могли дать ответ. Но холодный экран «альфы» не понял терзаний человека и равнодушно погас.

Никита вернулся в машину и хлопнул дверью с такой силой, что водитель подскочил от неожиданности.

– В аэропорт, – с мрачной решимостью отчеканил Осадчий.

Засыпающий зимний город проносился мимо. Здания, улицы и проспекты, когда-то видевшиеся такими высокими и впечатляющими, теперь казались до смешного крошечными и невзрачными. Никита почувствовал ненависть к этому городу, который забрал самое дорогое и взамен не дал ничего.

«Зачем я вообще сюда приехал? Отлично живу, уж точно не плачу, как сопливый школьник. Какого хера! За две недели совсем расклеился рядом с этой слезливой журналисткой. „Не будьте к себе слишком жестоки, бла-бла-бла“. Да что, блять, она обо мне знает?!

И какого черта я решил ее поцеловать? С ума, что ли, сошел? Никто не целует полузнакомых женщин в лифтах. Так, блять, не делают, это неправильно! Сначала открываешь гребаный ящик Пандоры, затем ходишь в соплях по кладбищу, а потом на хер теряешь контроль… Что, сука, со мной происходит?!»

Огни аэропорта вынырнули из темноты.

«Пора возвращаться. Этот город больше не мой», – в последний раз обернулся Осадчий, поднимаясь по трапу.

«И эта женщина не для меня».

Часть вторая

Глава 12

– Привет! Сорри, что задержался. Полировал долбаный борд целый час. – Игорь Осадчий энергично забросил доску для серфинга на машину и закрепил ремни.

– Бонджорно, фрателло! Не проблема, – привычным жестом пригладив непослушные темные кудри, добродушно кивнул Алекс Уайт.

– Спасибо, что составил компанию. Брат, как обычно, слился в последний момент.

– Слушай, в Soft Powers сегодня важный митинг с дизайнерами. Слава богу, я им не нужен, в кои-то веки обойдутся без вице-президента. И вообще, скажи брату «грацие милле», что легко отделался на суде после той пьяной выходки. Всего лишь год без водительских прав вместо исправительных работ. Ухаживал бы сейчас за бабульками в доме престарелых, а не ловил волны в Халф Мун Бэй.

– Да, повезло, – широко, не скрывая радости, улыбнулся Игорь. – Кстати, насчет инструктора. Зачем он нам нужен?

– Амико, раз ты замахнулся на семиметровые январские волны, без хорошего инструктора не обойтись. И вообще, как только ты ее увидишь, все вопросы отпадут сами собой. – Бровь Уайта многозначительно изогнулась, а в смеющихся карих глазах заплясали искорки.

– Ловлю на слове! – Игорь поудобнее устроился на переднем сиденье и включил радио на полную.

Туман за стеклом спускался на безлюдные пляжи и скалистые обрывы. Навигатор показывал, что впереди еще двадцать миль: дорога от Сан-Франциско до Халф Мун Бэй была по-своему обаятельна в зимнее время года.

С семьей Осадчих Алекс Уайт, он же Алессандро Бьянки, был знаком больше десяти лет. Итальянский эмигрант, отчаянно скучающий по родным в Неаполе, сразу нашел общий язык с Никитой и его братом. Когда Осадчий основал Soft Powers, никому не известный стартап из семи человек, Алекс искренне поздравил его: «Спорим, через год ты заработаешь свой первый миллион, фрателло!» И был, черт возьми, прав. Спустя пару лет Никита позвал Алекса в свою компанию. Уайт долго не соглашался, но Осадчий привык добиваться своего. В конце концов обаятельный итальянский парень – копна темных кудрей, лукавая улыбка на смуглом лице, привычка обниматься по поводу и без – стал не только близким другом семьи, но и преданным деловым партнером. Вторым человеком в компании.

Машина припарковалась у небольшого пляжного домика, и друзья начали выгружать экипировку. Ветер усиливался, и волны поднимались, обещая серферам экстремальное приключение.

– Куда я положил… – начал было Игорь, как вдруг замер, забыв не только свою мысль, но даже причину, по которой оказался здесь.

По пляжу шла, не обращая внимания на восхищенные взгляды, сексуальная блондинка в обтягивающем красном гидрокостюме. Фигуре «песочные часы» и природной грации могла бы позавидовать любая из «ангелов» Victoria's Secret. Плавные, манящие движения бедер, роскошная грудь, густые волосы, развевающиеся на ветру, чувственная линия пухлых губ…

– Это что, новенькая из «Спасателей Малибу?» – спросил слегка обалдевший Игорь. Ему показалось, ангел спустился с небес и идет к нему навстречу прямо в гидрокостюме.

– Слюной не подавись, – расхохотался Алекс и помахал эффектной незнакомке. Та приветливо кивнула в ответ.

– Алоха! – ослепительно улыбнулась она, подходя ближе.

– Бонджорно, белла миа! – Алекс схватил девушку в охапку и расцеловал в обе щеки со всем своим итальянским энтузиазмом. – Знакомься, Игорь, это Лора Романофф – наш инструктор по серфингу на сегодня.

– Очень… Очень приятно, – краснея и смущаясь, произнес Игорь, пряча взгляд за непослушной челкой.

– А уж мне-то как приятно. Готовы к большой волне? Сегодня может быть опасно. – Лора весело подмигнула.

– Си, белла!

– Отлично. Надевайте гидрики, жду вас на пляже через пятнадцать минут.

Лора Романофф развернулась и уверенной походкой женщины, которая ни капли не сомневается в собственной привлекательности, зашагала к океану.

…Спустя пару часов вдоволь наплававшаяся компания вышла на берег.

– О мио Дио, я все-таки слишком стар для такого! – с напускным трагизмом произнес Алекс, выжимая волосы. – В следующий раз развлекайтесь без меня. Бери Никиту, он у нас главный спортсмен.

– Не смеши. Тебе тридцать шесть лет, а не сто восемнадцать. – Игорь бросил доску на песок и без сил плюхнулся в шезлонг.

– Пойду переоденусь, пока что-нибудь себе не отморозил, – Алекс, картинно вздыхая, побрел к пляжному домику.

Кокетливо поправив выбившуюся из пучка прядь волос, Лора присела рядом с Игорем и, как бы невзначай, коснулась его плеча:

– Ну что, вам понравилось?

– Еще как! Правда, воды соленой наглотался на год вперед.

– У вас неплохие задатки. Но нужно отшлифовать технику. Думаю, за пару занятий мы бы справились…

– Поговорю с братом. Надеюсь, через неделю приедем, а то я пока без водительских прав.

Поймав удивленный взгляд Лоры, Игорь усмехнулся:

– Не спрашивайте. Это не самая интересная история.

– Буду рада видеть вас снова. Пойдемте, запишете мой номер. Обычно у меня все расписано на месяц вперед, но для вас я могу сделать исключение.

Грациозно покачивая бедрами, девушка пошла к пляжному домику. Игорь, словно загипнотизированный кролик, последовал за ней.

* * *

На длинном стеклянном столе лежал детальный план фабрики, открывшейся всего пару месяцев назад. Лучи утреннего январского солнца заливали светлый кабинет сквозь огромные панорамные окна. Никита Осадчий равнодушно смотрел на рендеры, пока Алекс Уайт взволнованно ходил по комнате и эмоционально жестикулировал:

– Миа мадре, это лучшая фабрика из всех, что мы построили!

– Откуда столько пафоса?

– Никки, да не будь ты таким занудой! Пер аморе ди Дио! Самое современное оборудование, огромные площади, тренажерка для сотрудников, комнаты отдыха, просторная столовая… И смотри, что я придумал: целый детский сад в офисе!

– Ну да, неплохо, – устало ответил Никита и сел в кресло, отвернувшись от документов.

Казалось, Алекс только сейчас заметил, как сильно изменился его друг за последний месяц: похудел на несколько фунтов, ходил мрачный и недовольный, переругался с советом директоров… Уайт, видевший мир со своей колокольни, думал, что дело, конечно же, в женщине. Это было правдой лишь отчасти. Да, образ Евы преследовал Никиту, лишал покоя, но настоящую боль причиняли совершенно другие воспоминания: все то, что сейчас принято называть модным словом «ПТСР» и что Осадчий тщательно спрятал в черный ящик в самую глубину души.

Недавняя поездка на родину распаковала этот контейнер с ядерными отходами, заставила впервые посмотреть в глаза призракам прошлого. Он ведь ни разу не позволил себе заплакать или погоревать, даже на похоронах изо всех сил сжимал челюсти, стараясь быть «взрослым» – по крайней мере, в шестнадцать лет Никита именно так представлял «взрослость». Непрожитая боль лежала где-то глубоко, ожидая своего часа, время от времени напоминая о себе неприятным тянущим ощущением в сердце, которое тревожило Никиту, заставляя пройти очередной чек-ап, но всякий раз он оказывался полностью здоров. Физически.

– Никки, что происходит? – невысокая стройная фигура Уайта, мерившего шагами комнату, остановилась прямо напротив Осадчего.

– Ты о чем?

– Да ты же сам не свой в последнее время! Сначала уезжаешь без предупреждения на две недели, потом возвращаешься словно с того света… И эти твои чернющие круги под глазами… Может, расскажешь, где был в декабре?

– Не о чем рассказывать, просто не выспался. Давай вернемся к работе.

Алекс с обеспокоенным видом сел на краешек стола. В этот момент дверь открылась, и вездесущая Кэролайн Стоун – с еще более короткой стрижкой, чем обычно, – поставила на стол кофе.

– Ник, Men's Health уже прислал вопросы для интервью, – игриво поправляя темную прядку рукой, улыбнулась ассистентка.

– Да, видел. Я просмотрю. Можете идти.

– Мне тоже пора. Работы море. Никки, не чахни. Ты всегда знаешь, где меня найти. – Уайт хлопнул друга по плечу, прежде чем закрыть за собой дверь.

Оставшись в одиночестве, Осадчий нажал на кнопку пульта – жалюзи автоматически опустились, кабинет погрузился в полумрак. Он откинулся на спинку кресла и сделал глубокий вдох. Горький черный кофе обжег язык.

Нехотя Осадчий открыл письмо и пробежался по списку вопросов: «Какие качества вы цените в людях?», «Ваша самая безрассудная покупка?», «О чем вы мечтаете?». Никита недовольно поморщился: «Это вообще вопросы для интервью или детская анкета? Пусть этой херью занимается PR-служба. Черт, вот Ева бы никогда…»

Он со злостью захлопнул ноутбук.

«Да сколько можно! Я вычеркнул ее из своей жизни. Почему тогда думаю о ней? Что со мной не так?!» – Снова и снова Никита задавал вопросы, на которые не мог найти ответа.

Вернувшись в Сан-Франциско, он первую неделю с головой ушел в работу. Казалось, на мысли о чем-то другом просто не было времени. И тем не менее Ева сумела чудом просочиться в его голову, занимая все больше и больше места. Чем настойчивее он сопротивлялся, тем чаще она появлялась в бессознательном, в том, что он не мог контролировать, – во снах.

Тот самый поцелуй Никита будто против воли прокручивал в воспоминаниях снова и снова, ощущая вкус ее губ. Словно картинка на бесконечном повторе: его руки притягивают ее к себе, ближе, ближе, еще ближе… Спрятаться или отвлечься не удавалось, что бы он ни делал. Ева неотступно преследовала его.

Раздосадованный, Осадчий решил выплеснуть ярость в боксерском клубе. Взял телефон со стола, мрачно кивнул ассистентке, сидевшей за стеклянной дверью, и выбежал на парковку.

– Rock Steady, – скомандовал водителю.

Стоя на светофоре у кинотеатра Balboa, где по вечерам показывали классическое голливудское кино, Никита зацепился взглядом за яркий постер сегодняшнего фильма: «Утонченная драма 1950 года. В главных ролях Бетт Дейвис и Энн Бакстер».

«ВСЁ О ЕВЕ», – горели огромные красные буквы на белом фоне.

* * *

Горячие губы спускались по нежной шее. Мокрая дорожка поцелуев шла от пульсирующей вены к впадинке над ключицей.

– Боже, я так хочу тебя… Я так долго этого ждал…

Нетерпеливые пальцы сжали упругую грудь. И без того загорелые руки казались еще темнее на фоне белоснежной, словно тончайший фарфор, кожи и нежно-розовых ареол. Cоски затвердели в ожидании прикосновения. Дыхание стало частым, прерывистым. Алчные влажные губы впились в грудь, язык коснулся соска, и раздался приглушенный стон:

– Не останавливайся… Хочу тебя…

Его губы вернулись к ее лицу, ярко-синие глаза встретились с серыми, прочитав в них единственное желание. Поцелуй не был ни робким, ни трепетным. Губы жадно сомкнулись, мускулистый силуэт своей тяжестью вдавил податливое женское тело в шелковую простыню. Словно хищник, который догнал свою добычу и больше никогда не отпустит. Языки сплелись между собой в безумном танце.

Она обвила руками его шею, всем телом выгибаясь навстречу. Запустила пальцы в короткие темно-каштановые волосы, заставив его зарычать от удовольствия. Он провел своим языком по ее нижней губе, словно играя, а затем слегка прикусил, не в силах сдержать возбуждение.

– Ты моя… Ты только моя!

Ее длинные темные волосы призывно разметались по подушке, прикосновения зовущего роскошного тела опьяняли. Желание захлестывало, он провел рукой по плавным изгибам, остановившись на пышном бедре. Широкая ладонь схватила алебастровую плоть с такой жаждой обладания, что стоны стали еще громче:

– Возьми меня…

Он нетерпеливо развел руками ее длинные ноги и, прежде чем войти, снова посмотрел в затуманенные возбуждением серые глаза.

– Ева…

– Я вся твоя…

Никита вскочил на кровати, широко открыв глаза. Сердце колотилось как безумное, по спине бежал пот, руки слегка дрожали. Он лихорадочно посмотрел вокруг, не веря, что это был всего лишь сон. Смятая простыня одиноко валялась возле огромной холодной кровати. Часы показывали четыре утра.

В пустой комнате больше никого не было.