Текст книги "Молчание тундры"

Глава 8

Толпа уже почти разошлась, когда Лит вышла из храма. Обратный путь домой наместник с племянницей проделали молча.

– Сегодня будет много людей. Не наделай глупостей и не опозорь меня, – строго сказал Дарун, отворяя ворота, и пропустил девочку вперёд.

Во дворе уже собрались старейшины с жёнами и детворой. Лит улыбнулась гостям, приветственно помахав рукой. Из котелков, подвешенных над кострами, валил пар. Женщины за уличным кухонным столом катали овсяные лепёшки с сыром, а рядом на сковороде потрескивал раскалённый жир. У девочки заурчало в животе.

– Иди переоденься, – сказал ей Дарун.

Она зашла в дом и увидела в холле Халгара. Старейшина сидел возле каменного очага и вертел в руках кинжал, инкрустированный драгоценными камнями. Лит удивилась, ведь Дарун обычно сердился, когда кто-то брал его вещи.

– Почему вы взяли дядин кинжал? – спросила она.

– Это подарок, – ответил мужчина и улыбнулся, обнажив огромные жёлтые зубы.

«Страшилище», – подумала девочка, глядя в жабье лицо Халгара, на мясистые пальцы и выпиравший из-под туники живот. Она попятилась, обходя старейшину, и стала подниматься по лестнице.

Халгар спрятал кинжал под меховую накидку и тоже поднялся наверх.

– Что вам нужно? – испугалась Лит, когда дверь комнаты отворилась.

Девочка сменила платье, но не успела его застегнуть, – из распахнутого верха торчало бельё. Она закрылась руками.

– Помочь? – спросил Халгар, потянувшись к ней, но девочка замотала головой.

Она отвернулась, наспех застёгивая пуговицы, и испуганным голосом проговорила:

– Зачем вы вошли? Это моя спальня.

– Я знаю, что твоя.

Старейшина не спешил уходить. Он стоял и рассматривал Лит. Бледно-розовый румянец, выступивший на щеках девочки, показался ему соблазнительным. Старомодное платье с золотыми нитями, облегало стройное тело. Длинные локоны отливали медью. Девочка превращалась в девушку, от неё веяло здоровьем и юностью.

Вспомнив свою жену, Халгару стало тошно.

– Никто не говорил тебе, что ты красива? – спросил он.

Лит почувствовала, как забилось сердце. Она не понимала, почему всё это происходит, но точно знала, что так быть не должно. Застегнувшись, она покосилась на старейшину, и ей совсем не понравилось, как тот на неё смотрит.

– Я – твой будущий свёкор, – заговорил Халгар, двигая отвислыми губами. – Мы родственники, поэтому должны общаться чаще.

Девочка подумала о том, что между ними нет ничего общего. О чём они могут общаться?

– Подойди, я обниму тебя. Не бойся.

Но подошёл сам и сильной рукой прижал Лит к себе. Короткие толстые пальцы опустились на предплечья девочки. Она зажмурилась – ей было неприятно, хотелось оттолкнуть его и убежать, но от неожиданности тело будто парализовало.

Мужчина с наслаждением перебирал шелковистые волосы и вдыхал их запах, со сластолюбивым любопытством исследуя комнату ребёнка – корыто с водой, в котором она, должно быть, умывалась каждое утро; наспех снятый балахон – Халгар почти чувствовал оставшееся на нём тепло её тела. На сундуке он увидел букет засушенных цветов и понял, для кого они предназначались.

– Хватит! – Девочка высвободилась из объятий.

– Ещё увидимся, – хмыкнул мужчина и вышел из комнаты.

* * *

Два длинных стола с лавками, за одним из которых сидел Дарун со старейшинами, а за другим – женщины с детьми, ломились от блюд с едой. Третий стол был поменьше – с кувшинами и кубками для браги и мёда.

Когда принесли оленину на вертеле, Халгар церемонно встал со скамьи, чтобы обратить на себя внимание. Он вытащил из-за пазухи деревянную коробочку, подошёл к вертелу и принялся солить куски мяса, которые отрезали слуги и относили на тарелках гостям. Те же, пробуя оленину, одобрительно кивали и хвалили Джосгара.

– Будь осторожен, – сказал Дарун. – В шахтах небезопасно.

– Верно, – ответил Халгар. – Мы с сыном рисковали жизнью, чтобы порадовать гостей солью на этом пиру.

– Ты взял с собой Адама? – удивился один из старейшин.

– Да. Он бесстрашен как тигр – весь в отца.

Адам, уплетавший мясо за обе щёки, заулыбался от удовольствия. Мать потрепала его по белобрысым вихрам.

– Говорят, раньше эта соль продавалась в Норлиндоре за бешеные деньги, – сказал наместник.

– Это так, – согласился Халгар. – И я тому свидетель – слышал разговоры торговцев из Дор-Тайо. До того, как убили Алгерда, разумеется, но ты этого не знаешь. Ты тогда ездил по постоялым дворам.

– Я был в академии, – поправил Дарун. – Возможно, когда-нибудь я восстановлю производство соли.

– Вряд ли, – усомнился Халгар, и его надменный тон оскорбил наместника.

Лит, сидевшая рядом с Адамом, незаметно перевернула мясо в тарелке на другую сторону и откусила кусок с несолёной стороны.

Когда гости утолили голод, и за обоими столами начались оживлённые беседы, один из юношей-слуг подошёл к Даруну.

– Господин, у дома – бедняки. Просят еды.

– Собери, что останется после пира, и отдай им, – ответил наместник.

– Зачем? – спросил Халгар.

– Среди них вдовы убитых дружинников, – добавил слуга. – Плачут, что им нечего есть.

– Разве я для того спускался в шахты, чтобы мою соль ели нищие?

– Ты ведь сам когда-то был бедным, – заметил один из старейшин.

– Я заслужил свой хлеб честным трудом! – вспылил Халгар.

Старейшины переглянулись, но больше ничего не сказали.

Слуга смотрел на Даруна в ожидании дальнейших распоряжений, потому что последнее слово оставалось, всё-таки, за хозяином дома.

– Пусть уходят, потом с ними разберусь, – ответил Дарун.

Халгар язвительно усмехнулся и повернулся к столу, где сидели женщины и дети.

– Лит, я знаю, что ты хочешь сделать Адаму подарок. Сейчас самое время, мы наелись-напились и хотим посмотреть, что ты будешь дарить моему сыну. К тому же, в прошлый раз вы повздорили, и теперь просто обязаны помириться.

Девочка отодвинула тарелку и слезла со скамьи, направившись в свою комнату.

– А ты выйди из-за стола, чтоб все видели, – сказала Адаму мать.

Когда Лит вернулась, пряча руки за спиной, мальчик стоял между двух столов, рядом с очагом.

Дарун, видя, что держит в руках Лит, собрался было остановить её.

– Не вмешивайся, – удержал наместника Халгар, и Лит, ни о чём не подозревая, подошла к Адаму.

– Ты не виноват, что от меня скрыли смерть родителей, – тихо сказала она. – Я не сержусь на тебя.

Треск костра в очаге и шум ветра в дымовых трубах заглушили её голос, и никто, кроме мальчика, ничего не услышал. Он кивнул, и Лит протянула ему засушенные жёлтые цветы дриад.

Кто-то из гостей неловко закашлял, захихикали дети. Один мальчуган прыснул со смеху, а Адам брезгливо оттопырил нижнюю губу. Лит не понимала, что происходит.

– Тебе не понравилось? – спросила она.

– Мальчикам цветы не дарят. – В его глазах блеснул огонёк гнева.

Смешки становились громче и громче, они словно раскаты грома, окружили Лит со всех сторон. Девочка покраснела до корней волос и посмотрела на дядю с мольбой о помощи, но тот молчал – на его лице тоже было смятение.

Тогда Лит бросила цветы в огонь очага и убежала к себе в комнату.

Мальчик вернулся за стол.

– Какая оплошность, – мать Адама погладила сына по голове, но он со злостью откинул от себя её руки.

– Далла, ты – умная женщина, – произнёс, наконец, Дарун. – Возьми Лит к себе на воспитание, научи её всему, что нужно.

Сострадательное выражение лица матери Адама исчезло, оно стало каким-то ядовитым, змеиным.

– Ещё чего! Я кормила её, а после – потеряла двоих детей. И оба – сыновья. Ни за что!

Наместник замолчал – он чувствовал, что дальше падать уже некуда.

* * *

Спустя некоторое время Лит всё-таки пришлось выйти из комнаты по приказу дяди. Девочка снова должна была улыбаться гостям, словно ничего не произошло, но чувствовала, как всё изменилось. Она подошла к компании девочек, игравших у очага, но они нехотя разговаривали с ней, и вскоре вообще разбежались, оставив Лит одну.

Тогда она вышла во двор. Там, у кухонного стола играла сама с собой одна девочка лет десяти. Чересчур высокая, нескладная, с диковатым выражением лица.

Лит подошла к ней.

– Как тебя зовут?

– Ида, – буркнула та.

– Хочешь клюкву? – спросила Лит и вытащила из кармана горсть ягод.

Ида сморщилась.

– Я не люблю её – она кислая.

– Тогда хочешь, покажу тебе лошадей?

– Нет, я их боюсь.

– Может, поиграем во что-нибудь?

– Давай в прятки. Ты прячься, а я буду искать.

Ида закрыла глаза и принялась считать, а Лит побежала в конюшню.

Она спряталась в самом углу возле серого жеребца, и, гладя его по пышной гриве, прислушивалась – не начала ли Ида искать.

Внезапно дверь конюшни распахнулась, и Лит увидела Халгара. Он тоже увидел девочку.

– Мы играем в прятки, – сказала она, в надежде, что старейшина оставит её в покое.

Но Халгар и не думал уходить, а наоборот – закрыл ворота и направился к Лит. Он подошёл к ней вплотную, и, глядя в глаза, противно улыбнулся.

«До чего же гнусный!» – подумала девочка, повернувшись к мужчине спиной. Она оказалась зажатой между стеной конюшни, жеребцом и Халгаром. Её дрожавшая рука продолжала гладить шею животного.

– Любишь лошадей? – спросил старейшина, и, прикоснувшись к морде жеребца, толкнул его. Конь, фыркнув, отошёл вглубь стойла.

Девочка сжалась, – рука, гладившая жеребца, опустилась вдоль туловища. Халгар положил ладони на плечи Лит, а затем просунул ей руки подмышки, обхватывая талию. Девочка замерла от испуга и неожиданности. Кислое дыхание алкоголя вызывало тошноту. Пальцы мужчины заскользили по её груди, нащупав под платьем затвердевшие соски.

– Перестаньте! – взвизгнула Лит.

– Тебе не нравится? – удивился старейшина. – Мне приятно. Я хочу, чтобы и тебе было приятно. Ты ведь тоже этого хочешь.

– Я не хочу! Уберите руки!

Отталкивая Халгара, она споткнулась и упала. Ей было противно и стыдно за всё, что случилось.

– Дура ты, – бросил старейшина и направился к выходу.

Девочка глядела в широкую спину уходившего Джосгара, оцепенев и не в силах пошевелиться. Кто он такой? Зачем вторгся в её жизнь? Что ему нужно?

Наконец, придя в себя, она поднялась на ноги и выбежала из конюшни. Она бросилась в дом, надеясь спрятаться от всех в своей спальне, но увидела, что дверь открыта, и там играют дети. Тогда девочка побежала на чердак и села на балконе у перил. Её никто не видел, но она видела и слышала всех.

Прямо под балконом сидели женщины. Сама того не желая, Лит услышала обрывки их разговора.

– У неё всё есть, а ходит вечно недовольная, – сказала одна из них.

– Потому что избалованная. Подумаешь, красавица нашлась.

– Да что в ней красивого – на лошадь похожа.

Женщины засмеялись.

– А имя-то какое ей выбрали! Я бы и собаку так не назвала.

– А Дарун каков! Ничему её не научил. Подарить мальчишке цветы – позор!

– А вы видели, сколько они слуг себе завели?

– Ну ещё бы! Лит, наверное, целый день валяется в постели и ничего не делает.

– Ага, лентяйка и бездельница. Я бы и одна управилась в этом доме.

– Подумаешь дом, нашёлся дворец! Мой муж о таких домах рассказывал, когда бывал в Дор-Тайо, что этот дом – просто халупа.

Девочке стало тошно, она закрыла уши руками.

* * *

К концу дня люди стали расходиться. Лит стояла во дворе, через силу улыбаясь гостям, потому что дядя так велел. Из взрослых с ней почти никто не разговаривал, а Адам и другие дети нарочно не замечали.

Халгар Джосгар появился на крыльце. Он прошёл мимо девочки, тронув её за ягодицы, пока никто не видел. Встретившись с Лит взглядом, мужчина одарил её дрянной улыбкой, и, уверенный в своей полной безнаказанности, прошагал к старейшинам, которые стояли у ворот, ожидая своих жён, пока те расхищали со стола остатки еды в холле, чуть ли не дерясь друг с другом. Халгар принялся что-то рассказывать, шутить, а когда он смеялся своим скрипучим смехом, то трясся всем телом, выставив на обозрение огромные зубы.

Когда во дворе появился Дарун, Халгар оставил компанию.

– Ты нашёл меч? – спросил он, приблизившись к наместнику. Джосгар всегда задавал один и тот же вопрос, когда наступало время прощаться. Вот уже на протяжении двенадцати лет.

– Нет, – глухо ответил тот.

– В погребах смотрел?

– Да.

– А в сарае?

Наместник вздохнул и произнёс:

– Зачем ты позволил Лит опозорить меня?

– Да брось! – рассмеялся Халгар. – Это было весело.

– Это тяжкое оскорбление для женщины и её родных – когда она дарит цветы мужчинам.

– Так делают падшие женщины, а ей только двенадцать. О чём ты говоришь?

– Вот именно – она ещё ребёнок, а её честь уже запятнана.

– Она – невеста моего сына. Мы все в кругу семьи – так почему бы не подурачиться друг над другом?

Наместника распирало от злобы, он побледнел.

– К тому же, она слишком задирает нос, – продолжал старейшина. – Ты должен быть к ней строже.

– Не нужно мне указывать, – выдавил Дарун.

Глаза Халгара злобно блеснули.

– Ты на своём месте только благодаря мне. Или забыл, что ты – незаконнорожденный?

В это время вышла Далла, держа Адама за руку. В другой её руке была корзина, полная еды.

Видя, что большинство старейшин уже собрались домой и вышли во двор, Халгар громко произнёс:

– Что ж, сейчас Дарун даст нам по подарку, и мы пойдём. Надеюсь, это будут не цветы.

Шутка была несмешная, но гости засмеялись.

Наместник взял с кухонного стола мешок с овсяной мукой.

– К слову сказать. – Халгар полез за пазуху. – Я уже выбрал себе подарок. Надеюсь, ты не против.

Он вытащил тот самый кинжал с драгоценными камнями, который Лит увидела в руках старейшины, когда тот сидел у каменного очага.

Глаза наместника сузились как щёлки. Он судорожно сглотнул.

– Но раз уж ты приготовил для меня и это, – старейшина кивнул на муку. – То не буду отказываться.

Он взял у него из рук мешок, и, дав знак жене с сыном, чтобы выходили на улицу, сам тоже направился за ними.

Лит выдохнула, когда Джосгары ушли. Она почувствовала, как кто-то схватил её за руку, и увидела Иду.

– Вот ты где! Я повсюду искала тебя! А потом кричала, что не могу найти, но ты так и не вышла. Обманщица! Правду про тебя говорили, что ты нос задираешь, – выпалила девочка и побежала за родителями, которые ждали её у ворот.

– Что? Ида, подожди. Я не слышала тебя! – ответила Лит. – Прости, я…

– Оставь её, – строго сказал Дарун.

Когда все гости ушли, он закрыл ворота на засов. Наместник с племянницей некоторое время молча смотрели друг на друга.

– Какой ужасный пир. И какие ужасные люди, – проговорила Лит.

Ещё утром она влюбилась в них, а теперь чувствовала, будто её обманули.

– Это был цвет общества, – злобно усмехнулся Дарун, обнажив ровные мелкие зубы.

– Может, тогда стоит дружить с теми нищими, которых ты прогнал?

– Они ещё хуже. – Наместник был раздражён и должен был на кого-то выплеснуть свой гнев. – Ты что, не знала, что мальчикам цветы не дарят?

– Нет. Откуда мне было знать?

– Какой позор. Я готов был сгореть от стыда! Завтра об этом узнает вся деревня. Обо мне будут говорить, что я плохой вождь и ничему тебя не научил.

– Можно, я не пойду за Адама, а сама буду вождём? Он мне не нравится!

– Помолчи, я устал, – прикрикнул наместник.

Лит хотела рассказать ему о Халгаре, но испытывала неловкость, будто сама совершила что-то постыдное.

– В следующий раз если решишь сделать какую-то глупость, спроси сначала у меня, – проворчал Дарун.

– Но я сказала тебе, что хочу сделать Адаму подарок, – возразила девочка.

– Я же не знал, что ты настолько глупа, что будешь дарить ему цветы!

– Хорошо, дядя. Прости. Ты можешь мне сделать в комнате задвижку не только снаружи, но и изнутри, чтобы туда не заходил, кто попало?

– Это не потребуется. Пиров в этом доме больше не будет.

Наместник поднялся в кабинет, прихватив из столовой бутылку браги. Этот день его уничтожил.

Глава 9

Настала зима. Несмотря на трескучий мороз, Лит стояла на балконе, и, укутавшись в шубу и подняв воротник до самых глаз, внимательно смотрела по сторонам как дозорный. Солнце висело низко над горизонтом, ледяная заснеженная равнина в лучах заката мерцала красным. На зубьях частокола сверкал иней, и, всякий раз, глядя на внешнюю стену, девочка задавалась вопросом, сможет ли она отсюда перепрыгнуть её и оказаться по другую сторону. Странным образом эта бестолковая мысль посещала Лит довольно часто.

Пока взгляд девочки бесцельно блуждал по тундре, вдалеке на востоке среди холмов появилась чёрная точка. Лит заметила её и стала внимательно наблюдать. Потом появились ещё, и девочка насчитала уже семь. Они двигались.

Облокотившись о перила, Лит до боли напрягала глаза, и вскоре поняла, что это люди. Они покружили на месте какое-то время и вновь скрылись за холмами.

Девочка побежала в дом и ворвалась в кабинет Даруна.

– Охота тебе стоять на балконе в такую стужу, – проворчал он. – Ещё и наследила тут.

– Дядя, я видела других людей! Далеко, среди холмов. Они из Дор-Тайо?

Наместник фыркнул.

– Нечего глазеть по сторонам, раззявив рот! Иди лучше вскипяти воды – я приказал забить оленя.

* * *

Пока Дарун со слугами разделывали тесаками тушу, Лит сидела возле костра и рубила небольшим топориком мясо на куски. Шкуры, аккуратно разрезанные на полосы, лежали рядом. Когда вода закипела, девочка опустила мясо в котёл.

В это время в ворота постучали.

– Открой, – сказал Дарун племяннице.

Она послушалась.

Во двор вошёл высокий костлявый человек, одетый явно не по погоде – в тунике и осеннем плаще, с открытой бритой головой. Лит сделала шаг к нему навстречу, но какое-то предостережение во взгляде гостя не позволило ей подойти ближе.

Собаки не залаяли, а только поджали хвосты и попятились.

– Явился, – проворчал наместник.

– Откуда такой осмысленный взгляд в столь юном возрасте? – обратился к девочке гость.

– Кто вы? – спросила Лит.

– Меня зовут Аластор. Можешь со мной на «ты». С тобой хорошо здесь обходятся?

Девочка посмотрела на дядю, – он продолжал заниматься разделыванием туши, игнорируя чародея. Лит отёрла топор от крови и убрала в ящик.

– Нунг рассказывал, что ты спас мою жизнь, – сказала она. – Видимо, теперь я тебе обязана.

Чародей тонко улыбнулся в ответ.

* * *

Лит притаилась в коридоре, вслушиваясь в разговор двух мужчин. Они ужинали в столовой на первом этаже, но разговаривали так тихо, что девочка ничего не могла разобрать, а подойти ближе не решалась.

Волшебник, странник, мудрец… Тот, кто знает больше остальных. Надо во что бы то ни стало, поговорить с ним с глазу на глаз.

* * *

Когда Дарун отправился спать, Лит прокралась на цыпочках к комнате мага.

– Входи, – услышала она прежде, чем постучала.

Аластор сидел у окна, повернувшись спиной к двери. Девочка видела лишь его силуэт в синем свете ночи.

– Я бы хотела знать, что случилось с моими родителями, – сказала она. – Ты ведь был там и всё видел.

– Их убили люди клана Дор-Тайо, – последовал ответ.

– За что?

– Не могу сказать.

– Почему?

– Мне запретили.

– Сегодня я видела с балкона других людей. Они из Дор-Тайо, да? Мне сказали, есть там один уродливый человек, самый кровожадный из них, он и убил моих родителей.

– Он не человек, – проговорил маг и повернул лицо к девочке. – Лит, твои родители умерли. Смирись с этим и живи дальше.

– Но ведь Нерал Талим тоже умер, но люди говорят, что он всё равно существует, – не унималась та.

– Он существует, – ответил маг. – Но не так, как ты себе это представляешь. Он хранит эти земли незримо.

– Нунг рассказывал мне.

– А про меч тоже рассказал?

– Да, волшебное оружие, которым Нерал Талим победил Шехмеру. Дядя ищет его.

– Не беспокойся, он никогда его не найдёт.

– А что даёт этот меч, что все так хотят его заполучить?

– Ничего. В мирное время он бесполезен. Твой отец охранял его, теперь я. Следующим хранителем станет твой муж.

– А почему не я?

– Потому что вождём не может быть девочка.

– А как мне стать мальчиком?

– Никак.

– Сделай меня мальчиком, ты же волшебник. Я не хочу быть девочкой!

– Не могу.

– Почему?

– Мне не позволено.

– Но ты можешь?

– Может, и могу. Но не тебя.

– А если я помолюсь Нералу Талиму, он сделает меня мальчиком?

– Не знаю.

Тем временем, у ворот послышался лай собак и крики людей. Звали Даруна. Лит вышла из комнаты чародея и столкнулась в темноте с дядей.

– Ты почему не спишь?

Он сгрёб Лит за шиворот и втолкнул в спальню, но девочка всё равно выбежала за ним следом.

На улице, несмотря на позднюю ночь, собралась толпа. Слышались причитания женщин, тихие разговоры, оханья.

– Дарун, беда!

Наместник вышел за ворота и с презрительным спокойствием оглядел тех, кто посмел вытащить его на улицу в холодную ночь. Женщины затихли, вперёд вышел мужчина в меховой куртке. Он поклонился и жестом махнул окружающим, чтобы замолчали. Вывели белокурую девушку с заплаканным лицом. Она дрожала, и, как казалось, не только от холода.

– Мать Дианы померла, – сказал мужчина.

Дарун нахмурил лоб и устало потёр глаза. Как ему надоели эти прихлебалы – вдовы, сироты, старики и калеки. Ходят клянчить еду, жалуются на холод и болезни, постоянно мрут, – и за это его ещё потом все и обвиняют. Наместник посмотрел на девушку. Дочь троюродной сестры, а, значит, ещё одна племянница. Как будто одной ему мало.

– У неё больше никого нет. Жаль девчонку.

«Ну так забери себе, если жаль», – едва не сорвалось у Даруна с языка.

Диана стояла в башмаках на босу ногу, куталась в дырявый шерстяной плащ и всхлипывала. Наместник вспомнил девчушку, подбежавшую к нему в ту роковую ночь и придумавшую имя Лит. Теперь девочка выросла – Дарун отметил, что она хороша собой, и даже горе не омрачало её: голубые глаза, кристально чистые, придавали взгляду лучистость. Полные бледные губы, которые девушка поджимала, придавали лицу какую-то порочную красоту.

Сколько ей лет? Шестнадцать-семнадцать?… Через год можно выдать замуж. Кто только возьмёт сироту без приданного.

Дарун так сдавил себе переносицу, что стало больно.

– Возьми её себе, – услышал наместник голос за спиной и обернулся.

Аластор стоял на пороге, скрестив руки на груди.

– У меня тут приют что ли? – огрызнулся наместник. – На кой чёрт мне нужны все эти бабы?

– Ты лучше успокойся. Сам-то сварливый как баба, – ответил маг. – Возьми Диану. Она тоже твоя племянница.

Дарун сплюнул.

– Если начать разбираться, здесь все друг другу родственники. Мне что, всю деревню взять на обеспечение?

Чародей не ответил и пошёл к себе в комнату. Он улыбнулся прятавшейся в дверях Лит.

«Этот ещё тут околачивается и раздаёт советы, когда его никто не спрашивает. Лезет вечно не в своё дело», – подумал Дарун, глядя магу вслед. Ему вдруг снова нестерпимо захотелось уехать. Хоть куда, лишь бы подальше отсюда. Чёртов долг! Наместник в сотый раз проклял свою жизнь.

– Ну входи, чего стоишь? Заболеешь, возиться потом с тобой!

Диана робко вошла во двор, по-сиротски сжимая узелок в руках.

Мужчина, который привёл Диану, подошёл к Даруну и заговорил, понизив голос:

– Говорят, её мать руки на себя наложила. Надо осмотреть тело и выяснить.

Наместника передёрнуло от мысли, что он будет возиться с трупом. К тому же, если это окажется правдой, возникнут новые трудности, а их и так хоть отбавляй.

– Да не надо ничего выяснять. Похороним и всё, – ответил Дарун. – Омойте тело, утром пойдём в горы.

– Готовых могил не осталось… Много умерло этой зимой.

– Значит, приготовьте ломы.

С этими словами он вошёл во двор, захлопнул ворота и посмотрел на Диану. Потрепал за плечо. Потому что так нужно, а не из-за жалости. Жалости он не испытывал. Ничего не испытывал, кроме раздражения.

* * *

Когда всё угомонилось, Дарун привёл Диану в комнату Лит, – та лежала в кровати, но наместник знал, что она не спит.

Диана, не осмеливаясь переступить порог, робко заглянула в спальню.

– Входи, – сказал Дарун, подталкивая девушку, сам тоже вошёл следом и поставил на сундук свечу. – Будете жить вместе. Все остальные комнаты холодные. Вас, бестолковых баб обогревать, торфу не напасёшься.

Лит открыла глаза, села на кровати и сердито посмотрела на дядю.

– Притворство, желание нравиться, сварливость, болтливость – это всё, из чего вы состоите, – ворчал наместник.

– Скажи мне, что сделать, чтобы не быть бестолковой, – ответила Лит. – Обучи меня читать, писать, и я буду помогать тебе.

Лицо Даруна сказало всё, что он об этом думает.

– За что ты так меня ненавидишь?

– Замолчи, или я тебя выпорю.

– Но в чём я виновата?

– В том, что я здесь! – выпалил наместник. – Если бы не ты, я стал бы большим уважаемым человеком, а вместо этого гнию здесь, как труп. А всё из-за того, что ты родилась в тот проклятый вечер.

Он вышел, захлопнув дверь.

– Не расстраивайся, – сказала Диана.

Её голос был тихий. Сама же девушка – очень бледная, болезненно худая, с почти прозрачными тонкими пальцами. Она села рядом с Лит и погладила её по волосам.

– Ты просто не перечь ему, и всё будет хорошо. Он учёный. Мама мне рассказывала, что дядя Дарун – самый умный из нас. И что у него в кабинете много книг, которые он сам написал.

– Почему он тогда нас ничему не научит? Какой толк в том, что он много знает?

– Может быть, мы недостойны его. И недостойны знаний. Пойми его. Он всё потерял.

– Пускай возвращается обратно, если хочет. Я уже взрослая.

– Он поклялся Аластору, что не уедет.

– Кто ты? – спросила Лит, тронутая кротостью и смирением этой девушки.

– Меня зовут Диана, я – твоя троюродная сестра.

– Правда? Но почему ты раньше к нам не приходила?

– Дядя Дарун нас с мамой не приглашал.

– Мне жаль, что она умерла. А где твой папа?

– Его убили в ночь, когда ты родилась. Потом дядя стал наместником, у вдов убитых дружинников забрали дома и выселили в ту часть Дор-Лунды, где живут нищие. Мы перестали быть знатью, и о нас забыли.

– Вас выгнали из дома?

– Не совсем так. По закону, женщина не может владеть домом и распоряжаться хозяйством. Если у неё остаётся большой дом и никто на ней не женится, она обязана отдать его той семье, которая нуждается в большом жилище. Нас с мамой было только двое, и дом мы потеряли.

– И кто теперь живёт в вашем доме?

– Семья Джосгаров.

Лит вздрогнула, как от пощёчины, но ничего не сказала. Она ещё мало знала Диану и была не готова с ней делиться самым сокровенным.

– Ты что-то знаешь о событиях той ночи, когда я родилась?

Теперь пришёл черёд Дианы удивляться.

– Разве тебе никто не рассказывал?

– Нет, – ответила Лит.

– Раньше, по традиции, женщины обоих кланов рожали в хижине колдуньи неподалёку отсюда, – объяснила Диана. – Когда ты должна была родиться, ходили слухи, что жена вождя Дор-Тайо тоже беременна. Обычно рожениц сопровождали только женщины, но между кланами не всегда были хорошие отношения, поэтому твой отец решил взять войско и тоже отправиться туда для охраны. Лучшие воины уехали с ними, мой папа тоже был там. Дор-Тайо, судя по всему, тоже привели воинов. Что-то произошло между кланами, и вот…

– О, я выясню. Я отомщу тем, кто это сделал!

– Лит, успокойся. Ты – маленькая девочка. А Дор-Тайо – это большое племя, его мужчины учатся воевать с рождения до смерти. Они живут на границе, где всегда идут бои.

– Придёт время, когда я больше не буду маленькой девочкой, – сказала Лит. – Но почему Аластор спас именно меня?

– Не знаю. Он очень… непонятный. Он охраняет Дор-Лунду и Дор-Тайо, даёт вождям советы, но я ничего о нём не знаю.

– Но дядя не вождь, а наместник.

– Это так.

– Потому что он незаконнорожденный?

Диана кивнула.

– А что это значит?

– У них с твоим отцом разные матери. Мать дяди Даруна была не из рода Талимов, он – внебрачный сын. Говорят, вскоре после родов её убили, чтобы не распускать слухи, но было уже поздно. Только в твоих жилах течёт чистая кровь Нерала Талима. Я бы гордилась этим.

Лит глубоко вздохнула.

– Ты наверное устала и замёрзла, – сказала она. – Ложись на моё место у печи.

Лит взбила подушку и откинула шкуры. Потом взяла из рук Дианы узелок и нашла в нём два старых платья и брошь.

– И это все твои вещи? – удивилась она.

Диана запустила в узелок руку и вытащила оттуда маленький белый камень размером с горошину. Сквозь него было продето серебряное кольцо на кожаном шнурке.

– Это тебе.

– Спасибо, – сказала Лит, взяв камень.

– Не благодари, – ответила Диана и забралась под тёплое одеяло. – Он твой. Он был в твоей руке, когда Аластор тебя принёс. Дядя Дарун выбросил его, а я взяла, чтобы тебе потом вернуть. Это криолит. Дядя хотел назвать тебя в честь него.

– Девочкам дают имена цветов или имена благородных женщин, живших во времена Нерала Талима, а дядя решил назвать меня в честь какого-то камня? – усмехнулась Лит.

– Это я придумала тебе имя. Не знаю, почему мне пришло в голову именно это слово, – пожала плечами Диана и кивнула на камень. – Нунг сделал ему кольцо и шнурок.

В сердце девочки шевельнулась грусть.

– Спасибо, что сохранила его.

Она положила камень на стол возле свечи, порылась в сундуке и дала Диане одно из своих платьев.

– Это мамино. Носи, оно мне большое. И вот тебе шуба из горностая. Очень тёплая. Я носила её, но ты бери, тебе в пору будет.

Диана улыбнулась и поблагодарила. Глаза девушки закрывались от усталости, и вскоре она уснула.

Лит снова взяла криолит, поднесла к самому пламени свечи, просветив камень насквозь, и заметила в мутной белизне тонкую красную прожилку. Повертев кулон так и эдак, девочка надела его на шею и задула свечу.