Текст книги "Вертикальный прогресс: как сделать так, чтобы дети полюбили школу"

1. Весь класс в одно и то же время изучает одну и ту же тему, одним и тем же способом.

Мы попробуем отказаться от этой схемы. Теперь каждый ученик сам выбирает, каким предметом, в какое время и сколько ему заниматься. Если ему что-то непонятно, он в любой момент может попросить помощи у наставника. И здесь мы подключаем компьютерную систему образования – этой возможности персонального обучения не было у предыдущих поколений. Странно не попробовать ею воспользоваться. Я бы предложил такую метафору: каждый ученик получает в начале обучения на планшете свою планету – Землю, хозяин которой он один. Он Маленький принц, и это его планета, и ему предстоит узнать, понять и улучшить её. На неё, как на карту, нанесены все знания, какие ему предстоит усвоить. Некоторые задания он сможет выполнить лишь в одиночку, другие – только вместе со своими друзьями. Каждая успешно решённая им задача или пройденная тема из математики будет строить мосты и дома на этой карте, из физики – создавать промышленные объекты, из ботаники – сажать деревья и другие растения. Зоология населит его Землю животными, география нанесёт на карту горы и моря, астрономия сделает небо над его планетой звёздным и так далее.

В обычной школе, если ребёнок чего-то не понимает, он всегда может соврать и притвориться, что всё понял. А учитель как-то натянет ему оценку до троечки и со скрипом переведёт в следующий класс. Потом количество таких лакун у ребёнка начнёт увеличиваться, и вся его система знаний будет напоминать кривой дом с выбитыми окнами.

Любой дурак может знать. Дело в том, чтобы понять.

Альберт Эйнштейн

При новой системе единственной возможностью перехода на новый уровень будет правильное выполнение всех заданий. Собственно, в этом случае и система оценок не нужна – если ребёнок перешёл на новый уровень, значит, он освоил предыдущий по-настоящему хорошо. Наставник будет контролировать не качество обучения, а его скорость. И главным критерием здесь станет количество ошибок. Но это отдельная и очень интересная тема, о которой мы поговорим позднее. Ничего страшного не произойдёт, если по одному предмету ученик будет в условном седьмом классе, по другому – в четвёртом, а по какому-то уже начнёт осваивать институтскую программу.

2. Для всего класса определяется одна и та же последовательность изучения тем и предметов.

Маленький ребёнок развивается с фантастической скоростью. К четырём годам он уже, как правило, умеет прекрасно говорить на родном языке (а если ему повезёт с разноязычными родителями – и на нескольких), читать, превосходно разбирается в устройстве окружающего мира. Эта скорость развития связана прежде всего с тем, что ребёнок все время задаёт вопросы – около 400 в день. Задавание вопросов – одна из самых важных вещей для развития. Потому что это означает готовность узнавать ответы. А значит, учиться.

А в школе ребёнка отучают задавать вопросы. Все вопросы задаёт учитель, хотя настоящая его обязанность не задавать, а отвечать на детские вопросы. Это убивает у ребёнка всю мотивацию. Ему вкладывают в голову разжёванное знание. Его заставляют учиться вещам, которые ему в данный момент могут быть совсем не интересны.

Если все думают одинаково, значит, никто не думает.

Джордж С. Паттон – младший

Можно организовать систему обучения совершенно на других принципах. Каждый день ребёнок сам получает возможность узнать то, что ему будет интересно именно сегодня. Почему идёт дождь? Как работает лифт? Почему люди не летают? Ничего страшного не произойдёт, если в первом классе ребёнок начнёт изучать, например, физику.

И ещё очень важный момент. Всё, до чего ребёнок додумывается сам, приводит к сильнейшему выбросу дофамина, что очень благотворно влияет на процессы мотивации и обучения. Образование должно вызывать у ребёнка постоянное чувство удивления и восторга. Дети хотят и любят учиться, если взрослые не отбивают у них эту потребность скукой, принуждением и рутиной. Родители жалуются, что дети перегружены предметами, а на самом деле они легко могут усваивать в десять раз больше.

Например, в одном детском саду группе пятилетних детей предложили определить самим, что из множества предметов (камешки, песок, ракушки, зёрна) является семенами. Дети посовещались, провели несколько экспериментов и быстро нашли способ определения, попытавшись прорастить всё. Предоставить ребёнку самому пережить восторг открытия и испытать гордость за себя – значит резко повысить его желание учиться. Дофамин – величайший помощник наставника. Этот нейромедиатор выделяется не только при когнитивной деятельности, но и при сексе, при поедании вкусной пищи, при приятных телесных ощущениях. Понимаете, на какой уровень вы переводите обучение? А вместе с окситоцином дофамин отвечает ещё и за любовь.

И детям надо делиться друг с другом тем, что интересного они узнали за день. Ребёнку нужно развиваться с максимально возможной скоростью. У него должны гореть глаза, и – самое главное – ему необходимо получать удовольствие от учёбы. Если этого нет, то данную часть обучения следует переделывать.

3. В классе есть две разные группы людей: одни только учат (педагоги), а другие только учатся (школьники).

Учитель сегодня перестал быть единственным источником знаний – «говорящей головой». Почти все, что он рассказывает, ребёнок при желании может узнать за несколько минут из интернета. О новой роли учителя мы поговорим немного позднее, а сейчас я хочу сказать о том, насколько важно ребёнку самому быть учителем.

Это вертикальное образование. Дети учат детей. За учеником из первого класса по математике закрепляется ученик из второго класса, который может объяснить. Выполняется очень важный обмен – ученик второго класса не только повторяет пройденный материал (я думаю, вы прекрасно понимаете, что, пока не попробуешь сам что-то объяснить другому, по-настоящему не разберёшься в предмете). Он ещё повышает уровень самоуважения, являясь для кого-то экспертом. Его коммуникативные навыки резко улучшаются. Младший ученик тянется за старшим и умнеет гораздо быстрее. Исчезает барьер между учеником и учителем. С ровесником можно спорить. Старший ученик может помочь младшему не только с пониманием, но и с мотивацией. Вертикальное образование к тому же сильно разгружает и самого учителя.

В объясняющем ребёнке может проснуться и педагогический талант. Такие дети, которые десять лет сами учили других, обладают бесценным опытом. Интересен опыт великого писателя-фантаста Стивена Кинга. Он вырастил троих детей: Наоми, Джо и Оуэна. И не Кинг рассказывал им истории на ночь, он просил детей рассказать ему какую-нибудь историю. В результате оба сына профессионально занимаются литературой: дебютный сборник Оуэна вышел в 2005 году, а Джозеф стал литературной сенсацией последних лет под псевдонимом Джо Хилл.

Об этом же писал великий физик Ричард Фейнман: лучший способ понять что-либо – научить этому другого человека. Лучший способ изложить идею максимально просто – объяснить её ребёнку. При этом достаточно выполнять всего два правила – говорить простыми словами, не используя сложных терминов, и быть кратким.

Интересно, что вертикальное образование пытались и монетизировать. В 2005 году в бразильском образовательном фонде накопилось около одного миллиарда долларов. И встал вопрос: как потратить эти деньги наиболее эффективно? Можно было, например, оплатить учёбу талантливых детей, не имеющих таких возможностей. Или раздать эти деньги школам и университетам. Но бельгийский экономист Бернар Лиетар предложил пустить их в оборот, чтобы каждый доллар сработал не один, а несколько раз: он решил создать специальную валюту «сабер» (порт. saber – знать). Министерство образования распределило бы «саберы» среди учеников первых классов. Этими деньгами дети могли бы платить ученикам старших классов за помощь в учёбе по фиксированным расценкам. Те, в свою очередь, могли платить за репетиторство более старшим ученикам, и так далее вплоть до оплаты ученикам выпускных классов. Выпускники, поступающие в университет, могли бы оплачивать своё обучение заработанным «саберами». «Саберы», не пущенные в оборот, дешевели бы на 20 % в год. Это заставило бы их постоянно вращаться.

Какие плюсы в этой идее? Введение «саберов» позволило бы увеличить отдачу от денег в 10–20 раз по сравнению с прямым их выделением. Сначала один «сабер» проходил бы через 5–10 ступеней репетиторства за время школьного обучения, в процессе которого улучшали бы свои знания и ведущие ученики, и ведомые, ведь самый лучший способ научиться самому – научить этому другого. Предложение, правда, не было принято, но сама идея достойна внимания.

Необходимость возврата к уже пройденной теме объясняется ещё и особенностями нашей памяти. Существует такое понятие – кривая забывания, или кривая Эббингауза. Немецкий психолог Герман Эббингауз был увлечён идеей изучения «чистой» памяти – запоминания, на которое не влияют процессы мышления. Для этого им был предложен метод заучивания бессмысленных слогов (например, бов, гис, лоч). В ходе опытов было установлено, что после первого безошибочного повторения серии таких слогов забывание идёт вначале очень быстро.

По его расчётам, уже в течение первого часа забывается до 60 % всей полученной информации, через 10 часов после заучивания в памяти остаётся лишь 35 % материала. Далее процесс забывания идёт медленно, и через шесть дней в памяти сохраняется около 20 %. Эббингауз вывел и закономерность: осмысленное запоминание в девять раз быстрее механического заучивания (в опытах заучивался текст «Дон Жуана» Байрона и равный по объёму список бессмысленных слогов).

Именно поэтому ученикам очень важно не только заучивание информации, на котором построена старая школа, но и понимание и применение это материала на практике, но об этом мы поговорим подробнее позднее.

4. Изучение определённого учебного предмета организуется на одном «языке» для всех членов класса.

Учителя объясняют тему на своём взрослом и серьёзном языке, который вовсе не всегда понятен детям. При вертикальном образовании один ребёнок излагает задачу другому не на взрослом, а на детском языке. Это отдельная и очень интересная тема, которой можно посвятить целую книгу. Помню, что, когда мы проходили в советской школе синусы, я подошёл к учительнице математики и сказал: «Я не понял, что такое синус». На что учительница мне ответила: «Синус – это функция». То есть она взяла одно непонятное мне слово и заменила другим непонятным словом из «взрослого» языка. И потребовалась помощь друга, который на пальцах растолковал мне, в чём дело.

Юрий Лотман в цикле лекций «Беседы о русской культуре» рассказывал: «Один американский психолог исследовал отношения матери с ещё не говорящим младенцем. Мать говорит на одном языке, недавно родившийся ребёнок – на своём собственном языке. И тем не менее они общаются. И первое условие в этом – взаимное желание общаться. Взаимное желание понять друг друга. Психолог пускал отснятую ленту очень медленно и обнаружил любопытную вещь – и мать, и ребёнок как бы взаимно меняются языками. Ребёнок подражает мимике матери, он старается воспроизвести её лицо своим лицом. Он улыбается, когда она улыбается, он старается повторять звуки, которые произносит мать. И мать тоже оставляет свой человеческий, взрослый язык и переходит на так называемое гулькание. Два существа, которые связаны взаимным желанием понять друг друга, меняются языками. В каком-то смысле это модель всякого диалога и даже модель интеллигентности.

Потому что сущность интеллигентности – желание понять другого человека. Желание понять, что он имеет право быть другим. Что он совершенно не должен быть таким, как я, и что он интересен мне, потому что он другой. Мне интересен его внутренний мир».

Переход наставника со взрослого на детский язык – это не сюсюканье, а попытка сделать образование более эффективным.

Не стоит думать, что собственный язык имеет отношение только к детям. Интересна история профессора Гарвардского университета Эрика Мазура. Он читал физику студентам семь лет и считался одним из лучших преподавателей Гарварда. А потом он решил проверить не уровень знания студентами физики (со знанием формул всё было великолепно), а уровень её понимания. Например, понимания третьего закона Ньютона. Для этого Мазур предложил список из тридцати вопросов. Например, один из этих вопросов звучал так: «Большой грузовик и маленькая легковушка сталкиваются на шоссе. Сила, оказанная на грузовик легковушкой:

1. больше силы, оказанной на легковушку грузовиком;

2. равна силе, оказанной на легковушку грузовиком;

3. меньше силы, оказанной на легковушку грузовиком;

4. не существует, то есть легковушка не оказывает на грузовик никакой силы».

Правильным здесь является второй вариант ответа 2: обе силы равны. Однако большинство студентов – как до курса по физике, так и после него – «интуитивно» выбирают третий ответ. Это же кажется логичным – масса легкового автомобиля гораздо меньше массы грузовика.

Пытаясь разобраться, в чём же дело, Мазур пришёл к очень интересным выводам: его студенты хорошо сдавали экзамены, в которых были одни только формулы, но отвечать на вопросы, в которых цифры заменялись ежедневными реалиями, они не могли. Фактически они применяли формулы только для тех случаев, когда они знали, что от них ждут применения формул. А в остальной жизни они продолжали пользоваться классической интуицией, которая очень часто подводит нас.

Нам кажется совершенно логичным, что тормозной путь у гружёного автомобиля больше, чем у пустого (хотя на самом деле он не зависит от массы), что если прибавить огонь под кастрюлей с кипящей водой, в которой варится кусок мяса, то мясо приготовится быстрее (хотя температура кипения воды не может быть выше ста градусов), что если вы опаздываете на встречу и первую половину пути из-за пробок ехали в два раза медленнее, то для того, чтобы не выбиться из графика, вам достаточно вторую половину пути ехать в два раза быстрее (не выбиться из графика у вас не получится, даже если вторую половину пути вы проедете в сто раз быстрее), и так далее – ваша интуиция обычно даёт вам простой, понятный, но неправильный ответ.

Профессор и его студенты были обескуражены. Студенты попросили повторить занятие. Преподаватель согласился и за пару минут объяснил задачу с помощью третьего закона Ньютона. Студенты ничего не поняли. Мазур вернулся к доске и потратил восемь минут на объяснение решения с помощью второго закона Ньютона. Студенты по-прежнему ничего не понимали. В отчаянии Мазур попросил, чтобы они обсудили эту задачу между собой, и уже через две минуты у них был готов правильный ответ. До того, что гарвардский профессор и физик мирового уровня не смог объяснить за десять минут, студенты самостоятельно дошли всего за две!

У этого явления есть даже специальное название – проклятие знания. Когда-то давно учитель разобрался с проблемой и всё понял. И он рассказывает о ней как о простой, очевидной и ему уже понятной вещи. А студент, который понял её только что, может объяснить это своему однокурснику гораздо эффективнее.

И тогда Эрик Мазур полностью изменил свою методику преподавания. А о том, что именно он сделал, мы поговорим подробнее в следующей главе.

5. Определяются общие для всех членов группы время начала и конца занятий, количество, длительность и время перерывов на отдых.

Опять тупая муштра и уравниловка. По свистку начали, по свистку закончили. Ребёнок может не выспаться, прийти уставшим, заболевать. Сидение на уроке для него тогда превращается в пытку, и он начинает ненавидеть школу. Его постоянно натаскивают на выполнение одной команды – терпеть! Хотя в этом нет никакой необходимости. Не можешь приходить в школу в восемь утра? Приходи в десять. Устал – иди отдохни, а хочешь – поспи немного, в новой школе должны быть и места для отдыха. Это же не казарма, здесь не надо ничего делать по свистку.

На такую свободную форму работы переходит всё большее количество компаний. У человека есть объём работы. А как и где он будет её выполнять – дома, в кафе, в парке, – его личное дело. И эффективность таких компаний впечатляет.

Сегодня около 200 школ в США отменили классно-урочную систему и перешли на модель смешанного обучения, при котором традиционное образование соединяется с онлайн-обучением и каждый ребёнок учится по индивидуальной программе. Многие из этих школ пошли на такое не от хорошей жизни: они были на грани закрытия из-за хронически низких результатов учеников; другим пришлось выкручиваться, чтобы дать хорошее образование в районах, где 70 % детей – дети мигрантов с неродным английским. В этих школах каждое утро каждый ребёнок получает свой плей-лист на день, где расписано, что он делает за компьютером, что в маленькой группе, что один на один с учителем. Учителя получают такие же плей-листы, где видно, кому и с чем сегодня нужно помочь. В результате прежде неблагополучные школы вышли в лидеры в своих штатах.

Есть старая история про новичка, который спрашивал у опытного шахматиста: «Ну ведь должен же быть в шахматах такой ход, зная который я всегда могу выиграть?» Конечно, универсального выигрышного хода не существует. Нет его и в образовании – невозможно придумать одну универсальную систему. Вывод из этого очень простой – ребёнок вместе с учителем и родителями должен иметь возможность выбрать то, что хорошо подойдёт именно ему. В старой школе такое было физически невозможно – все ученики, одинаково одетые, сидели в одинаковых позах за одинаковыми партами, читали одинаковые учебники, слушали одно и то же объяснение учителя для всех, выполняли одинаковые задачи, должны были прочесть одни и те же книги и так далее. В новой школе обучение каждого ученика будет индивидуальным, подогнанным именно под него.

Главный враг знания не невежество, а иллюзия знания.

Стивен Хокинг

Если ребёнку что-то будет понятно не сразу, он сможет, как в игре «Кто хочет стать миллионером?», попросить подсказку другого ученика или помощь учителя, посмотреть ролик на эту тему или выслушать другое объяснение, записанное в компьютерном учебнике лучшими педагогами страны.

Если ребёнку лучше заниматься в одиночестве – ему никто не станет мешать, но он всегда может вернуться в группу (некоторые задания можно будет выполнить только в группе, а дети смогут сами договариваться о том, когда им удобнее собраться вместе). Если ребёнок заболеет, он станет дистанционно учиться из дома.

Школа будет открыта с утра и до позднего вечера. Дети-жаворонки смогут приходить в школу рано утром, а дети-совы – ближе к обеду. Интересно, что уже проводились такие эксперименты, когда ученики являлись в школу после обеда, а уходили вечером. И результативность таких уроков была очень высокой.

Урок может быть совсем коротким, а может длиться более 45 минут – все зависит от темы, а не от секундомера. Возможно и серьёзное погружение в тему, когда, например, группа детей всю неделю занимается иностранным языком. Главное в новой школе – гибкость и индивидуальный подход. Это же касается и мотивации, которая у всех детей тоже разная. Дети должны понимать, ЗАЧЕМ они учат тот или иной материал, чего в старой школе очень часто нет. Но о мотивации мы будем говорить отдельно.

Добавлю, что эксперименты по предоставлению детям большей самостоятельности проводились неоднократно и раньше. И всегда результаты были более чем обнадёживающими. Например, ещё в 1965 году американская учительница Барбара Шил предоставила классу свободу. У неё был трудный класс – 36 человек, большинство из которых не хотели учиться.

Сначала Барбара Шил объявила, что будет проводить эксперимент: каждый ученик в течение всего учебного дня может заниматься тем, чем он сам хочет. Детям идея очень понравилась, и сначала кто-то из них занимался самостоятельно, а кто-то валял дурака.

На следующем этапе дети по-прежнему делали то, что считали нужным, но Барбара помогала каждому составлять план работы на день. При этом ученику давалось право и самостоятельно оценивать свою работу (интересно, что оценки учеников оказались даже строже, чем оценки учителя).

Стало больше проблем с дисциплиной – некоторые ученики, и раньше не учившиеся, мешали тем, кто учится. Тогда Барбара разделила класс на две группы – бóльшая часть детей продолжала работать самостоятельно, учительница только помогала им советами. А для меньшей группы Барбара вернулась к директивному обучению: давала задания и проверяла их выполнение. Так как это уже был не весь класс, а только его часть, каждому ребёнку уделялось больше внимания, чем обычно.

Эксперимент длился полгода. В результате все дети освоили программу и стали учиться лучше. Те, кто относился к неуспевающим, вышли на средний уровень. А те, кто хорошо учился, достигли выдающихся результатов.