Текст книги "Лети высоко! Жизнь как молитва"

О турнике, рукопашном бое и духовной мягкости

Иногда человек снисходительно относится к своим грехам, которые считает малыми. Но ведь нет разницы – большой грех или малый. Разве можно предать по-малому или по-большому? Или супруг изменил супруге, какая разница – по-малому или по-большому? Предательство не взвешивается на весах. Предательство – оно и есть предательство. Никогда не думайте, что малые грехи мало значат.

Но чтобы с грехами, даже «малыми», что-то делать, человеку в своей жизни очень важно иметь крепость духа и терпение. Как их обрести? Крепость тела возрастает, когда мы делаем физические упражнения. А для крепости духа необходимы упражнения духовные.

В моей памяти навсегда остался случай из детства. Из другого города на каникулы приехал один мальчик. В то время ребята из нашего двора очень увлекались турником, а этот мальчик был физически такой немощный, что не мог даже ни разу подтянуться, не говоря уже о каких-то упражнениях. С тех пор прошло лет 40, а я до сегодняшнего дня помню его силу воли. Он стал ходить к турнику каждый день – утром, в обед, вечером – и к концу второго месяца начал такие «кренделя» выделывать! Все мы были просто поражены и смотрели, рты открыв: как это он смог за два месяца так преуспеть? А все очень просто: такой результат дали усердие и целеустремленность.

Знаете, мальчишки очень любят фильм «Карате-пацан», где в роли бойца восточных единоборств – актер и каскадер Джеки Чан. В этом фильме пришел к учителю мальчик, которого на улице били, и говорит: «Научи меня карате, чтобы я защищался». Тот согласился: «Снимай куртку и вешай вот сюда». Мальчик снимает, вешает. Учитель продолжает: «Теперь обратно надевай». И так – много-много раз… Мальчишка не может понять, ведь он пришел учиться искусству боя, а тут ерунда какая-то. Оказалось, залог успеха в рукопашном бою – долготерпение.

Именно в этом заключается искусство и духовного боя, когда монахи-воины борются со своими страстями, с сатаной. Долготерпеливый выстоит до конца.

Недавно ко мне приехал друг-священник и с радостью стал рассказывать: «Ты меня столько вел к Иисусовой молитве, а у меня все не получалось: много раз начинал – бросал, начинал – бросал… Но теперь уже точно не брошу, а знаешь почему? Потому что я стал вкушать плоды Иисусовой молитвы. У меня ум очень рассеянный, мечтательный такой с детства, и мне очень тяжело его собрать. Но сейчас вижу, что даже с таким мечтательным умом я чего-то уже достиг». И я рад, что человек понял: это не теория, это очень реально.

* * *

Если девочка хочет кататься на коньках, как Ирина Роднина, и это ее мечта – она сначала даже не подозревает, какой труд ей придется приложить. И только у той девочки, которая, во-первых, поняла, что это будет стоить большого труда, а во-вторых, согласилась на этот труд сознательно, – только у нее будет результат. И ей легко терпеть. Почему? Потому что она видит и понимает цель. И это не иллюзия, это конкретная цель, и она достижима.

Есть еще один способ приобретать терпение, я часто говорю о нем. Когда вам кажется, что ваше терпение сейчас лопнет, когда вы готовы взорваться, треснуть что-нибудь, чашку швырнуть об пол – это значит, у вас внутри спазм. И вот тут, чтобы не зажало окончательно, надо постараться начать делать все специально очень мягко. Постарайтесь в это время убедить себя, что ничего особенного не происходит, что все нормально. Это приобретается опытом, и чем больше вы будете находить такие нотки, тренировать свою способность смягчиться, расслабиться, тем легче вам будет.

И постепенно вы увидите, что у вас еще очень много резервов.

В состоянии спазма и сердитости – тупик, а когда вы смогли расслабиться, когда смогли мягко сказать: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя» – тогда постепенно все начнет меняться.

Когда мы в последний раз поднимались на вершину Афона, то очень сильно устали, сил совсем не было. И вот дошли мы до Панагии, и надо было сделать 100 поклонов. Я думаю: «Нет, все, это невозможно, какие поклоны, я просто сейчас упаду…» Но потом постарался найти это состояние мягкости, сказал сам себе: «Ничего критического не происходит, я сейчас пойду и сделаю, спокойно, не спеша».

Отошел к кресту – и начал делать. И откуда-то силы взялись!

И на рассвете мы уже были на вершине, и была у нас не усталость, а радость. А если бы я допустил сердитость, я бы совершенно точно надломился и надорвался. Второе дыхание открывается в мягкости.

Нужно иметь практику находить состояние мягкости – это и есть смирение.

Когда мы смягчаемся, из спазма переходим в нежность, то оказывается, что освобождается очень много сил.

Жесткий – сломается, а гибкий и мягкий все вытерпит.

О снисхождении

Чем ближе человек к Богу, тем строже он относится к себе и тем снисходительнее – к другим. И если это так, значит, он на верном пути. И наоборот. Я часто встречал подвижников, которые подвизаются, исполняя закон до буквы, но с ними бывает так некомфортно, что хочется заплакать и убежать от них. К сожалению, такой человек очень зорко, до малейших подробностей, видит, что неправильно у других, и совершенно перестает видеть самого себя, становится очень противоречивым, спорливым, недобрым.

Этим болели евангельские фарисеи. Они все свои силы прилагали к тому, чтобы до мелочей соблюдать духовный закон. Но это почему-то делало их качественно все хуже и хуже. Пост они усугубляли, молитву удлиняли, милостыню подавали. Но с ними было плохо, потому что они получились какими-то недобрыми.

А все потому, что они были слепы по отношению к себе. Фарисею кажется, что он велик, потому что соблюдает все предписания. Но лучше было бы, если бы он что-нибудь не соблюдал, но при этом не стал таким надменным и гордым, ведь даже на молитве он говорил безумные вещи: «Благодарю Тебя, Господи, за то, что я такой добродетельный». Это поражение ума, поражение души.

Или помните, как было дело в евангельской притче о должниках? Должника отдавали в рабство. Он плакал, просил отсрочки – и Господь отпустил ему все его долги. Он вышел из тюрьмы и в свою очередь встретил должника, который ему был должен в десять раз меньше. Должник молил его о пощаде, но тот, кого пощадили, оказался неумолим.

Не болеем ли и мы той же болезнью?

* * *

Есть еще один важный момент. Не ставьте высокие планки духовнику, игуменье, благочинному, священнику. Вы должны понимать, что рано или поздно он или она вас разочаруют. Иногда люди чуть ли не в обморок падают перед батюшкой: он для них либо Амвросий Оптинский, либо Иоанн Кронштадтский. А если тот не потянул… У меня была анекдотическая ситуация – одна прихожанка мне сказала: «Отец Сергий, представляете, я к отцу N три года ходила, а он оказался непрозорливым»…

А послушание возможно не обязательно святому. Ефрем Катунакский имел духовником далеко не святого старца – а сам стал святым благодаря своему послушанию.

Иногда в духовной жизни мы находим себе некий идеал, к которому стремимся. Но почему-то в первую очередь рассматриваем с точки зрения идеала не самих себя, а окружающих – и начинаем их осуждать.

Сейчас в церкви есть такие ревнители, которые знают апостольские послания, апостольские правила, церковные каноны, решения каких-то соборов и требуют не отступать от них ни на йоту. А я бы этим ревнителям сказал: «Вы, вероятно, очень хотите жить по правилам Василия Великого, по которым надо за некоторые грехи отлучать от Причастия лет на двадцать. Но если вы так ревнуете – давайте начнем с вас!»

Иногда на собраниях священники тоже начинают настаивать на букве закона: «прихожане должны то, прихожане должны это», и священники переживают, что прихожане ничего-то этого не выполняют. Я им порой говорю: «Отцы, вообще-то, если посмотреть на те древние правила, на которые вы ссылаетесь, нас всех нужно гнать из алтаря. Мы с вами даже служить не имеем права. А мы служим – без страха Божия, без благоговения – возле престола и рассуждаем, как надо наказывать прихожан».

Наверное, нужно иметь какое-то снисхождение. Если бы в церкви не было снисхождения, храмы были бы пусты, а всех нас отлучили бы от Причастия лет на сорок пять. Снисхождение иногда бывает выше буквы закона.

И тогда человек начинает слушаться не из страха наказания, а из-за того, что непослушанием он огорчает священника. Что из-за него у кого-то болит сердце или голова. Что кто-то печалится о нем и даже плачет.

И вот это, а не страх епитимьи помогает ему измениться. И это же гораздо ценнее.

Раб и Встреча

Один из «маркеров» нашего духовного устроения – реакция на Великий пост. С каким настроением души вы его обычно встречаете? Если есть состояние тревоги, осторожности, ощущение, что впереди ждут испытания, если присутствует такое чувство, что мы сегодня последний день отдыхаем, а завтра начнется что-то страшное и серьезное, – значит, мы еще очень плохо воцерковлены. На уровне законничества. Значит, мы исполняем заповеди, пост, молитву, все церковные традиции только лишь потому, что боимся когда-то получить наказание на Страшном Суде Божием.

Это состояние, может, и неплохое для новоначального. Но для тех, кто ходит в храм давно, уже не первый год, а уж тем более для монашествующих, это состояние совершенно неприемлемо.

Накануне Великого поста наше сердце должно даже немножко ликовать в радости, что завтра мы начнем более внимательную и сосредоточенную жизнь, что наши отношения с Богом станут глубже. Ведь мы тогда ощущаем – есть надежда, что что-то изменится! Как человек, который долго-долго болел и вдруг нашел хорошего врача, и тот выписал ему правильные лекарства – и больной понимает, что, конечно, ему придется теперь соблюдать режим дня, проходить неприятные процедуры, но после этого наступит облегчение!

Или знаете, как у невесты в преддверии свидания, в предвкушении встречи с женихом сердце ликует и радуется. Она сидит перед зеркалом, делает себе прическу, а сердце веселится, потому что она знает: скоро возлюбленный придет!

Хорошо, если вот так мы относимся к аскетике. Она же для этого нам дана – для Встречи!

* * *

Другое дело, конечно, если Христос для нас все еще остается на уровне философии, морали, закона. Если мы никогда не переживали в молитве или в таинстве Покаяния встречу с Ним. Но мы должны к этому прийти! Иначе наше православие так и останется на первой законнической ступени. А это ступень раба, который боится плетки.

А ведь Господь пришел и сказал: «Вы – Мои друзья, вы – дети Мои». Смотрите, какие слова Он говорит! Он хочет таких отношений. И мы должны их желать – ведь отношения эти сладкие, светлые.

Делать потому, что тебя накажут, рано или поздно становится грустно и даже противно. Ведь невозможно же все время жить с чувством постоянного страха, тревоги, с беспрестанной мыслью «накажут, накажут, накажут»…

Однажды у меня исповедовалась женщина, которая уже много лет ходила в храм, жила духовной жизнью. И во время исповеди она постоянно говорила: «Ой, вот тут я не так сделала – Бог меня накажет. Вот тут я нарушила – Бог меня покарает». И вся ее исповедь была так пламенно озабочена этими наказаниями, что в какой-то момент я сказал: «Стой, я не могу слушать, когда ты про Христа так говоришь, будто Он – палач с плеткой, который только и ищет, за что бы нас наказать. Я не хочу слушать о таком Христе. Христос – другой. Он каждый день на кресте ждет твоего покаяния. Начни видеть Христа любящим, долготерпеливым, ждущим тебя…»

Нам бывает плохо от того, что именно такого Христа – любящего, который каждую минуту выходит на дорогу и смотрит, не идет ли блудный сын, – вот такого Христа мы оскорбляем и предаем. Вот к такому Христу мы должны подойти через таинства духовной жизни! Чтобы, наконец, уйти уже со ступени боящегося раба – и стать любящим сыном.

О несовершенстве

Вот живет человек в монастыре, вроде бы огражден от внешних искушений, уже начал думать, что расстался с позорившими его когда-то чертами характера, уже немножко успокоился – и вдруг, иногда лет через десять-двадцать, из него неожиданно вылезает что-нибудь совсем некрасивое!

Для несмиренного это бывает конец света, он в такое отчаяние впадает, ему кажется – двадцать лет духовной жизни пошли насмарку… А смиренный – он всегда знал, что все это в любой момент может вылезти, слава Богу, что держался двадцать лет, вылезло – дальше будет держаться.

В притче из древнего патерика рассказывается, как жили два подвижника двадцать лет в палестинской пустыне. И однажды мимо их пещеры шли на праздник Воздвижения Креста Господня в Иерусалим паломники. Паломники позвали с собой пустынников на духовное торжество. Те решили выйти, все-таки пошли не на увеселение, а на духовный праздник. Пошли и, попав в большой город, в котором много соблазна, в ту же ночь оба пали с блудницами. Двадцать лет прожили в пустыне…

На следующий день идут они по пустыне обратно в свою пещеру. Один на себе волосы рвет, плачет, а другой псалмы поет. И тот, который плачет, говорит: «Как ты можешь петь псалмы, мы потеряли труд, двадцатилетний труд в пустыне, как ты можешь?..»

Разошлись они каждый в свою пещеру. И тот, который впал в отчаяние, ночью повесился – отчаяние его раздавило. А второй в эту ночь начал все заново. Он сказал: «Да, я потерял двадцать лет, но Господь мне дал еще сегодняшний день, может быть, даст завтрашний, может быть, и год жизни еще даст – зачем же я буду их терять, тратить на отчаяние?» И начал все заново, как послушник. И когда он умирал, ангелы сошли принять его душу.

Я не говорю, что падение – это нормально, я говорю, что память о несовершенстве нам необходима. И когда мы начинаем это забывать, мы становимся неосторожными, несохранными, и тогда неизбежно происходит падение, чтобы снова нас мобилизовать, встряхнуть, чтобы у нас была возможность снова вернуться к духовному состоянию. Насколько мы расслабимся – настолько глубоким и будет падение. Очень сильно мы падаем от гордости, осуждения, потому что в эти времена нас покидает благодать Божия, и мы снова становимся незащищенными, без вдохновения.

* * *

Искушения должны прийти, потому что они делают нас, во-первых, искусными, а во-вторых, показывают, подлинна ли наша любовь или это просто иллюзия и фантазия. Порой человек говорит: «Люблю», а приходят сложные времена, и от его любви ничего не остается. Любовь доказывается действием.

Есть одно важное свойство любви, о котором я не раз уже говорил, – жертвенность. Собственно, это и есть критерий. Нет жертвенности – нет любви.

Поэтому хорошо, что есть искушения. Не бойтесь их, не паникуйте. Радуйтесь им! Они заставляют наши сердца работать на уровне любви. Они делают нас опытными. Они открывают нам наше настоящее состояние. В них можно показать свою верность Христу. В них есть хотя бы ничтожное, но участие в Его крестоношении.

О совершенстве

Иосиф Исихаст одиннадцать лет провел, искушаемый бесом блуда. Но когда он его победил, а бес вошел в его келью – плешивый, зловонный, – то Иосиф Исихаст не стал от него скрываться и бегать, а кинулся в гневе на него, потому что не хотел оскорблять Господа своей нечистотой. И бес выбежал из его кельи и до самой смерти святого туда не возвращался.

Я всегда учил и в книжечках своих писал, что наш принцип таков: мы не боремся с грехом, а бегаем от греха. Это правильно, но это только полдела. Есть еще другая ступень, другое состояние, когда мы хотим не просто всю жизнь бегать от греха и рисковать, что он нас догонит в самый неподходящий момент, – а желаем совершенно от него избавиться. То есть бегать от греха благочестиво, но это не самая суть совершенства.

У Симеона Нового Богослова сказано, что иногда святые добровольно выходят на битву с грехом. Это не для нас, конечно. Но святым Бог дает эту битву.

Как-то на Афоне старец сказал своему ученику: «Если хочешь победить страх, ты должен встать самой страшной темной ночью и пойти в дальнюю пещеру, где происходят шабаши бесовские и где никто не может жить из-за этого, и войти в нее. Если ты это сделаешь, не повернешь назад, дойдя до грани отчаяния, пережив крайнюю степень своего ничтожества без Бога, то в этой крайней точке отчаяния, которая является совершенным смирением, ненадеянием на себя самого, Бог пошлет тебе Свою благодать, которая и одержит победу. Не ты, а Бог. Если ты перетерпишь, то страхи от тебя отойдут и уже никогда не возвратятся. Но если ты на полпути испугаешься и повернешь назад, они всю жизнь будут тебя мучить».

В какой-то момент нашего духовного подвига Господь оставляет нас и позволяет лукавому довести нас до крайности, как Иова Многострадального. Бог не делает этого с новоначальными, потому что те не знают, за что им держаться. Он делает это с теми, кто уже имеет опыт бегать от греха, держась за Христа.

И тогда Бог вдруг понуждает человека сразиться с грехом. И если человек прошел первую часть пути правильно, то он уже знает, с Чьей помощью можно победить.

В этой борьбе у человека в какой-то момент все уже будет внутри кричать, что он не сможет, он побежден, и при этом в нем будет звучать очень тихая, но отчетливая нотка, что Господь его не оставит до последней минуты. Если человек это сохранит в себе, то действительно в один момент Господь придет и поможет победить грех. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать.

Я это говорю не для того, чтобы вы сейчас же гордо вышли на борьбу с грехом. Ни в коем случае не принимайте мои слова как рекомендацию выйти на эту войну, не вызрев для нее. Пусть вам лучше это состояние даст Бог. Но если кому-то из вас Бог даст это состояние – не растеряйтесь, не испугайтесь. Тогда помните, что даже когда кажется, что вы вот-вот все потеряете, но если при этом не утратилась вера в любящего Бога, Который не оставит вас на съедение бесам, в эту минуту вы можете все обрести. Все! Именно в такую минуту святые обретали бесстрастие.

Не теряйте времени!

Пимен Великий говорил ученику: «Имей всегда добрые мысли – и спасешься». Перефразируя эти слова, можно сказать так: «Имей всегда добрые мысли – и будешь счастлив».

Ведь что такое «спасешься»? Это значит – благополучен, спокоен, в мирном состоянии духа. В таком состоянии рая, при отсутствии конфликтов, человек бывает очень счастлив. И наоборот: имея один-единственный конфликт, он забывает все свое благополучие, все свои радости. Серьезный конфликт – это настоящий ад. Человек, получив греховный опыт, потерял радость.

А бывает, что человек постоянно находится в раздоре с людьми, с обстоятельствами жизни, с Промыслом Божьим: «Господи, я не хочу, как Ты. Я считаю, что нужно по-другому. Мне так, как Ты хочешь, неудобно. Я хотел бы немножко скорректировать Твой сценарий».

Это состояние может разрастись до того, что человек начнет кричать Богу: «Да я не просил Тебя меня создавать! Зачем Ты меня создал?»

Ему бы услышать мирный, мягкий, кроткий голос Бога: «Чадо, Я создал тебя для радости. Я хотел бы, чтобы ты был счастлив, черпал каждый день радость, чтобы она переполняла тебя. Весь этот мир создан для того, чтобы приносить тебе наслаждение. Но в том, что ты печален и удручен, твоя вина, ведь ты нарушил закон, данный Мною тебе. Ты поссорился не только со Мной, но и со всем миром. Ты в конфликте со всей природой. И она страдает от твоего греха».

Я двадцать два года посещаю тюрьмы и слышу о таких случаях, которые придумать невозможно. Сын в пьяном угаре убивает родную мать. Утром просыпается и сам не поймет, что он сделал. Отец убивает родного сына. Здесь уже не до заповеди о любви к врагам. Мы уже давно от нее отошли. Нам теперь нужна заповедь о любви к самым близким, родным и дорогим людям, ведь даже ее мы не можем исполнить. Какая там любовь к врагам, когда брат порой ненавидит брата, прихожанин ссорится с прихожанином! Бог уже может говорить нам такие грустные вещи: «Люби хотя бы свою родную мать, люби хотя бы своих детей. Христианин, люби хотя бы того, кто рядом с тобой стоит каждое воскресенье на службе». В связи с тем, что мы становимся все хуже и хуже, нам кажется, что мы не сможем исполнить и это. Но у нас нет выхода, иначе мы постоянно будем в скорби и печали.

* * *

Для многих людей не-Евангелия смирение кажется состоянием глупым и слабым: «Да это же рабство, слабость, унижение». Но на самом деле если кто пробовал победить свою гордость и самомнение, сразу ощущал, какая тут нужна борьба. Когда я в тюрьме встречаюсь с заключенными, иногда спрашиваю у них: «Некоторые из вас считают смиренных монахов слабаками. А кто-нибудь из вас пробовал победить свой гнев, когда он вспыхивает, свою гордость, когда тебя обидели, а ты смолчал?» И даже заключенные говорят: «Да, батюшка, ты прав. Очень большое мужество нужно, чтобы смолчать, стерпеть, сдержать свою ярость, уступить». Это такую нужно иметь непоколебимость, такое богатырство, которые не каждый «сильный» имеет.

Все, кто давно ходит в храм, знают, что нужно очень-очень много труда, чтобы была хоть какая-то стабильность в духовной жизни. Если от случая к случаю вспоминать об этом, то не будет получаться. Нужно постоянство и система, а не так – неделю поподвизался, потом перекур себе на месяц сделал, потом опять что-то там прочитал в житиях святых – вспыхнул, через два дня снова остыл. Так результата не будет.

Как часто мы оправдываем свою якобы невозможность жить духовной жизнью для Царствия Небесного тем, что у нас очень много забот и обязанностей. Но вот умер человек – и кончились заботы. Все. Остались пыль и прах. Если нарисовать вечность в виде длинной прямой линии – наша жизнь на этой прямой будет как точка. Поставили, покрутили – точка стоит, жизнь кончилась.

Что ценного во вчерашнем дне, когда он никогда не вернется, а потом забудется и никто о нем и не вспомнит? Ценность в настоящем: в настоящей секунде. Особенно когда эта секунда остановится – и начнется Вечность. Вот это ценно. И это страшно. И радостно. Радостно для того, кто потрудился в этой жизни искренне, все свои старания и усилия, всю свою душу потратил на труды ради Царствия Небесного.

* * *

Никто из нас сознательно не служит злу, и никто из нас, конечно, не хочет в ад. Все мы имеем желание спастись, измениться к лучшему. И конечно, каждый из нас хотел бы стать по своим внутренним качествам не только праведником, а даже святым, чтобы не расстраивать Бога, а только радовать и Его, и ближних своих, и самому поменьше мучиться. Но к благому желанию мы часто совершенно не прикладываем средств для его исполнения. А одно благое желание качественно нас, к сожалению, не меняет. Чтобы достичь цели, нужно уметь пользоваться средствами.

А средства часто бывают неудобные для нас, непривычные, иногда тяжелые – ведь мы привыкли к комфорту, к угождению плоти и своему эгоизму. И чаще всего эти средства бывают очень трудно исполнимы.

Хотя помните слова из Евангелия? «И заповеди Его нетяжки» (1 Ин. 5: 3). На самом деле заповеди Его не настолько трудны. Просто у нас нет привычки к их исполнению.

Наш ум настолько рассеян, что мы даже не улавливаем того момента, когда впадаем в осуждение и всякие другие грехи попадают в наш бедный ум.

Часто молодежь подходит и говорит: «Я в интернете много сижу». Ну, что ж ты хочешь? Интернет – это то средство, которое расслабляет душу. Невозможно и в интернет погружаться, и иметь молитву. Вот вы только попробуйте час-два посидеть в соцсетях или у телевизора, а потом взять четки. Ничего не получится, потому что в голове и в душе у вас будет телевизор и интернет.

Церковь регламентирует жизнь христианина. Не для того, что она хочет поработить его волю, а для того, что она предлагает ему средства. Делай так – тебе легче будет. Не станешь делать – ну, в тех же грехах и продолжишь прозябать.

Мы должны знать себя, знать, что именно расслабляет нашу душу так, что она становится неспособной подвизаться. И кстати, к расслабленной душе подходит даже та страсть, которой душа раньше и не знала. К тому же еще ум невнимательный у такой расслабленной души. Он даже и не обратит внимания, как уже попал в плен.

А вот у человека, который живет сосредоточенно, ум очень острый. Такой человек наперед видит все шаги сатаны и поэтому вовремя прилагает необходимые усилия, чтобы обойти эти средства.

Если, например, человек подвержен греху гнева, то, когда начинается какой-то спор, он должен сам себе сказать: «О, я закрываю рот и ухожу, потому что меня это захлестнет, и очнусь я уже тогда, когда кого-нибудь оскорблю».

Конечно, мы так созданы Богом, что все время ищем радости и наслаждения. Это не грех, это заповедь Божия, мы для этого и созданы. Но просто другое дело, что человек ищет не духовных наслаждений, и тогда все тут же заменяется наслаждениями мирскими. А они-то по-настоящему не насыщают нас радостью.

* * *

Одно дело – получить от Бога дар, и совсем другое – сохранить его. Если у нас не ловится рыба, это не значит, что рыбы нет. Рыбы-то много, просто сети у нас дырявые. Бог не в меру дает благодать – это слова Святого Писания. Он дает ее всегда с избытком. А мы удержать не можем.

Как-то со мной на Афон попал один житель Орска, человек совершенно светский – встретились мы с ним случайно в аэропорту на обратном пути. Он ничего не понимал, когда туда ехал: ни в церковь никогда не ходил, ни молитвы не читал… Пробыл он на Афоне три дня. И вот через месяц после возвращения, в воскресенье, выхожу после службы из храма – стоит этот Александр. Думал, он ко мне по делу какому-то пришел. Подхожу, улыбаюсь ему, а он мне навстречу со слезами. Спрашиваю, что случилось, а он плачет и говорит: «Я там, на Афоне, что-то приобрел, а теперь вот потерял». У него в лексиконе не было даже слов православных. Стал он кое-как объяснять. Видно было, что не знал, как сказать, но хорошо это чувствовал: на Афоне что-то обрел, но вернулся домой и в суете мирской, в бесшабашных радостях мира сего вдруг лишился тонкого духовного сокровища, которое ему было подарено.

* * *

Жизнь идет, остановить ее нельзя, каждый день уходит безвозвратно. День прошел – его больше никогда не будет. А завтра еще день, потом еще, еще, а там, глядишь, год потеряли, десять лет потеряли – и все говорим: «Мы скоро начнем». И ты привыкаешь к этому «завтра-послезавтра», и с этим и умрешь. Нужно бояться терять время. А вдруг тебе и дней-то немного осталось? Пожалуйста, спешите жить духовно!