Текст книги "Польские крылатые гусары"

Какими были крылья?

Невозможно затронуть все вопросы, связанные с темой гусарских крыльев. Трудно, однако, не коснуться вопроса их внешнего вида и способа крепления. Во-первых, крылья носили не только на плечах, но и прикрепляли к седлам, цепляли к шишакам и щитам.

Орлиные перья. Большой спрос на орлиные перья для гусар требовал специального разведения этих птиц. В 1584 году Матеуш Цыганьский советовал: «Необходимо также выращивать их [орлов] для пера, поскольку в случае, если за ними хорошо ухаживать, можно собирать с них перья два или три раза в год. Перья пригодятся также стрельцам для стрел или гусарам для коня или для щита: возьмешь за них один или два талера»[229]229
  Cygański Mateusz. Myślistwo ptasze. Krakуw, 1584. K. A.


[Закрыть].

Во-вторых, когда крылья носили на плечах, не всегда для крепления необходим был наспинник, поскольку крылья использовались также всадниками, не имеющими защитной экипировки. В-третьих, крылья не обязательно должны были использоваться в паре, часто они были единичными. В-четвертых, их конструкция также была весьма разнообразной. Они могли представлять их себя деревянные рамы (различной длины и формы) с воткнутыми в них перьями. Также крылья могли иметь форму, напоминающую настоящие птичьи крылья.

Кто имел право изготавливать крылья?

В 1683 году во Львове позументщики (или басонщики – ремесленники, изготавливающие позументы, каймы и т. д.) жаловались на Яна Муху и Григория Плотыча, то есть на ремесленников, изготавливающих луки, за то, что эти лучники «мешают им в их ремесле, то есть делают гусарские крылья, право изготовления которых принадлежит позументщикам, и перья, которые не подходят для стрел и тем самым не годятся для их ремесла, продавать им не хотят»[230]230
  Cytat za: Łoziński W. Złotnictwo lwowskie. Lwуw, 1912. S. 148.


[Закрыть].

К сожалению, неизвестно, признал ли город права позументщиков и запретил ли лучникам изготавливать гусарские крылья.

Популярность различных форм крыльев, а также способы их крепления со временем менялись. Однако чаще всего одновременно существовали различные стили моды. Так, например, летом 1627 года Абрахам ванн Бут, наблюдавший польских гусар в обозе под Тчевом, заметил, что одни из них вообще не носили крыльев, другие прикрепляли их к седлу (это были деревянные прямые рамы с воткнутыми в них несколькими перьями), а третьи крепили их за плечами. Этих последних можно увидеть на гравюрах, на которых изображены копейщики с крыльями натуральной формы.

О многообразии, которое господствовало в этой области, свидетельствовал Павел из Алеппо, который в пятидесятые годы XVII века путешествовал по землям Речи Посполитой. Он записал: «Еще до сегодняшнего дня [поляки] украшают свои доспехи и коней крыльями больших птиц»[231]231
  Paweł z Aleppo, Ukraina w połowie XVII w. w relacji arabskiego podróżnika Pawła, syna Makarego z Aleppo / oprac. M. Kowalska. Warszawa, 1986. S. 7.


[Закрыть]. О данном многообразии сообщает также неоценимый Енджей Китович, который писал, что во время царствования Августа III Саксонского (1733–1763), в Польше гусарский «комендант» надевал на себя страусовые перья, прикрепленные к шишаку[232]232
  Kitowicz J. Opis obyczajуw. S. 166.


[Закрыть]: «Вместо страусовых перьев рядовой гусар [то есть почтовый] носил сзади прикрепленные к доспехам деревянные рамы высотой от пояса и выше головы и имеющие над головой изгиб, утыканные в ряд длинными перьями от одного конца до другого, в различные цвета вместе с перьями окрашенные, копируя оливковую или пальмовую ветвь, что производило удивительно красивый вид»[233]233
  Ibid. S. 167.


[Закрыть].

Он также добавлял: «Однако такой лавр использовали не все хоругви»[234]234
  Ibidem.


[Закрыть], что в очередной раз подтверждает, что даже в период, когда крылья носили одни гусарские почтовые, другие почтовые могли их вообще не использовать. Что стоит подчеркнуть, очень подробно описывающий все детали Китович не отметил факт использования крыльев товарищами коронных гусарских хоругвей. Зато он отметил данную деталь у гусарских товарищей в Литве, которые вместо того, чтобы прикреплять крыло за плечами (как почтовые в Короне[235]235
  В Польском королевстве. – Примеч. ред.


[Закрыть]), заслоняли ими свой левый бок и своего коня: «Мне кажется, что я уже все описал, что видел и знал о панцирных и гусарских знаках в Короне; однако необходимо указать, чем гусарские хоругви в Короне отличались от Литовских. Вся разница заключалась в одной небольшой детали: коронные гусары на плечах носили шкуру леопарда, как я уже в своем месте писал, а литовские гусары не носили леопардов, а только прикрепляли во время сидения на лошади к левому боку большое крыло, выполненное из страусовых перьев и заслоняющее весь бок коня и ногу всадника от пояса до лодыжки, что можно до сих пор лучше рассмотреть на литовском гербе, на деньгах и публичных печатях, чем описать. Данное крыло являлось в Литве таким же украшением, как в Короне леопардовая шкура»[236]236
  Ibid. S. 171.


[Закрыть].

Свидетельства из первых рук

Летом 1656 года обучавшийся в Риме Эрих Йонссон Дальберг получает вызов от Арвида Виттенберга и Конрада Мардефельта с требованием прибыть в Польшу. Дальберг, шведский инженер и писатель, бросает все и молниеносно отправляется в страну, с которой его родная Швеция ведет войну. Первые в его жизни шаги по польской земле приводят его к шведскому военному лагерю, расположенному под Новым Двором, где он появляется 27 июля 1656 года. На следующий день шведские войска оставляют лагерь и выдвигаются к Варшаве, где вскоре произойдет трехдневная битва, которую Дальберг увековечил и словом, и рисунками. Это сражение предоставило солдату случай впервые столкнуться с войсками Речи Посполитой, в том числе с гусарией. Дальберг никогда раньше не наблюдал парада польско-литовских войск, поэтому не знал, в каком виде гусария предстает вне поля боя. Несмотря на это, на его эскизе, представляющем третий день Варшавской битвы (30 июля 1656 года) мы видим лошадей с прикрепленными к их бокам (у седел) крыльями. Это были кони, добытые у противника в бою, когда шведы, несмотря на окончательное отступление поляков и литовцев с поля битвы, не захватили вражеские обозы. Скорее всего это были кони литовских гусар, которые в предыдущий день в бешеной атаке (300 гусаров бросились на несколько тысяч шведской конницы, поддерживаемой многочисленной артиллерией и пехотой, прячущейся за испанскими козлами)[237]237
  Sikora R. Husaria w walce. Warszawa, 2015. S. 90–108.


[Закрыть] едва не изменили исход битвы.

Кони, нарисованные Дальбергом, – не единственное доказательство использования крыльев в бою. Другим, также интересным и достоверным, является описание подготовки к битве под Каменец-Подольском, которая произошла 22 октября 1633 года. Данное описание вышло из-под пера Самуэля Хутор-Шимановского:

 
А затем польский солдат в поле строится,
И уже к решительной битве готовится,
Одетый в железные доспехи и кирасы,
Повевая огромными ястребиными крыльями.
Растянуты хоругви, вьются флаги
И аж на три шеренги назад шишаки головы закрывают.
По боках располагаются шанцы, выкопанные блокгаузы,
В центре в шахматном порядке войско выстроено.
Левым крылом командует Потоцкий, правым Вишневецкий,
Оба с грозными лицами, жаждущие битвы.
А за ними другие полки стоят, также готовые к бою
Стоят в строю как обычно для сражения, лавой[238]238
  Szymanowski S. H. Mars Sauromatski / oprac. P. Borek. Krakуw, 2009. S. 92.


[Закрыть].
 

Сам Шимановский лично находился в описываемых им рядах – в гусарской хоругви Потоцкого. Таким образом, мы имеем свидетельство непосредственного участника событий, который утверждает, что готовые к битве, стоящие в боевых порядках гусары, имели крылья. Важно также отметить, что этот день не завершился лишь подготовкой к битве. После четырех часов ожидания началась битва под Каменец-Подольском, в которой гусария принимала активное участие, это также описано Шимановским.

Еще один гусар упоминал о крыльях, которые носили во время битвы. Шимон Франтишек Пулаский во время спасения Вены в 1683 году, был товарищем гусарской хоругви. В 1740 году он опубликовал работу своей жизни, где рядом с иными событиями описал церемонию коронации образа Божьей Матери в Подкаменье, которая произошла в 1727 году. Как он подчеркивает, гусария гетмана Станислава Матеуша Жевуского, которая прибыла на это торжество, выглядела так же, как и под Веной: «[…] сам [полковник Михал Жевуский] с гетманской гусарской хоругвью [Станислава Матеуша Жевуского] в этот торжественный день первыми построились, и выглядела хоругвь так же (как выглядела гусария под Веной на экспедиции против турок), экипированная благодаря и за счет его милости Старосты Вишинского полковника [Михала Жевуского]. Компания [товарищество] и почтовые с копьями, всего в количестве как минимум 120 человек. Пахолики с крыльями, люди верные, весь свой инвентарь красиво украсили. […] Гусария в полукирасах, отдельно Гетманская с копьями, как компания, так и почтовые»[239]239
  Pułaski Sz. F. Krotka annotacya Seymow Warszawskich, Grodzieńskich, także Elekcyi y Koronacyi Nayiaśnieyszych Krolow Jchmciow Polskich: Jana Kazimierza, Michała, Jana III, y Augusta II; tudziesz za Panowania ich Kampaniy corocznie odprawionych; publicznieyszych dzieiow, y rewolucyi ab anno 1648, ad annum 1733. Zebrana przez Franciszka na Pułaziach Pułaskiego, Podczaszego Wojewodztwa Podlaskiego, Pułkownika J. K. Mści y Rzeczypospolitey, Pisarza Woyskowego za buławy czterech Hetmanow Wielkich Koronnych, Kasztelanow Krakowskich. A post fata jego do druku podana przez Baltazara Pulaskiego Starostę Radenickiego. Lublin, 1740. S. Ii1.


[Закрыть].

Из этого следует, что почтовые гусары в битве под Веной в 1683 году носили крылья. Подтверждают это также картины, представляющие данную баталию.

Так много мифов…

Мифов, возникших вокруг крыльев, множество. Первым из них является тот, согласно которому крылья использовались только польскими и литовскими гусарами. В действительности их использовала не только гусария, но временами и польская легкая кавалерия. Бывало, что их надевали и польские паны. Например, во время въезда Яна Казимира на коронацию в Краков в январе 1649 года[240]240
  Wiazdu krуla Jego Mści Jana Kazimierza do Krakowa, na pogrzeb krolew. y koronacyą swoją Dyaryusz Anno Dni 1649, w: Dniestrzanka. Zbiуr artykułów wierszem i prozą ku zabawie i nauce / wyd. S. Jaszowski. Lwуw, 1841. S. 80, 81; por.: W. Biernacki, Powstanie Chmielnickiego. Działania wojenne na Litwie w latach 1648–1649. Zabrze, 2006. S. 246, 247.


[Закрыть].

Разные формы крыльев использовались также за пределами Польши. Например, их носили турецкие дели[241]241
  Дели (турецк. deliler), или deli junacy (удальцы), как их называли в Польше, – элитная легкая кавалерия Османской империи, украшавшая себя крыльями и перьями. Дели существовали в ту же эпоху, что и гусары в Польше. Их стихией были индивидуальные поединки с лучшими солдатами противника, в которых они могли покрасоваться своим мужеством и умениями. Турки называли дели «бешеными». Для того чтобы стать «дели», солдату нужно было победить в десяти поединках. – Примеч. перев.


[Закрыть], а также некоторые московские кавалеристы.

Другим мифом является объяснение, что гусары носили крылья только за плечами и всегда парами. В действительности, часть из них вообще не использовала крыльев, а у тех, кто это делал, имелась довольно широкая гамма как различных форм крыльев, так и мест их крепления. Недоразумения выросли также вокруг цели использования этого элемента снаряжения. Утверждение, что крылья использовались только и исключительно вне поля битвы, ошибочно, поскольку их носили и во время боя.

Глава 6
Оружие гусар

«Копейщик считается костяком польского войска, поскольку не имеет себе равных среди других солдат в умении верховой езды и мужестве. Данный шляхтич представляет из себя идеальное сочетание защитного и наступательного вооружения. Никто не может сравниться с ним в огромных суммах, которые он тратит и которые в состоянии выдержать; не ограничиваясь владением одним конем, он ведет с собой три или четыре лошади на случай какого-либо несчастья, какие обычно происходят на войне. Он также по необходимости имеет полные доспехи [кирасу, то есть нагрудник и наспинник], проверенные мушкетным огнем, два пистолета, очень мощное копье длиной такой же, как испанская пика, удерживаемое в токе, подвешенном к передней луке седла. Так, соединив [копье] со стремительностью лошади, он нападает, и в этом случае бывает разбита и рассеяна любая, сколь угодно хорошая и опытная кавалерийская хоругвь. Кроме того, справа от седла, приторочен длинный четырехгранный кончар, который в опоре [рукоятью] на переднюю луку седла, используя бешенство скачущей вперед лошади, пробивает прекрасно выкованные доспехи. С левой стороны у него под ногой очень острый меч [палаш] шириной в пять пальцев, который служит ему, если он ворвется в толпу сражающихся. Владеет он также исключительно острой саблей, которую использует, если сломается его длинный меч [палаш] или же он окажется в ситуации, когда необходимо использовать саблю вместо меча. Ведет он вместе с собой два воза, каждый из которых тянут четыре или шесть лошадей. На первом возу он везет запас мяса, оружия, амуниции, копье, а также другие вещи, связанные с необходимостью использования их на войне. На втором возу он везет шатер и иное военное снаряжение. Рядом с возами он ведет множество дополнительных лошадей [используемых] для отправки челяди в подъезды. Таким образом, когда товарищ получает жалование на три копья, он всегда должен содержать 16 лошадей и 14 вышколенных и готовых к бою людей, поскольку именно из таких выбираются [рекруты] челядники»[242]242
  Перевел Дариуш Велец. В оригинале: «[…] el soldado de la lanza, estimado po el mayor neruio de la fuerзa de Polonia no igualandossele ninguno otro assi en la bondad del cauallo como en la bizarria, el cauallero fineza de armas asi ofenssiuas como defenssiuas y la costa grande que lleua, consiguio para mantenerlas pues no contento de tener un cauallo solo lleua consigo tres, o quatro de respeto para qualquiera acзidente que ordinariamente suзeden en la guerra como tambien tiene nezesidad de llebar una coraza entera a prueba de mosquete, dos pistolas, lanza fuerte de neruio y larga como pica espaсola plantada en una corame, pendiente del arzon de la silla que quando embite con el inpetu del cauallo, viene a romper y desunir qualquier esquadron bien ordenado; tiene tambien atacada a la silla a la mano derecha un estoque largo quadrado el qual apayandole al pomo de la silla con la furia del cauallo para qual quier bien templada Armadura a la parte siniestra tiene tambien el vajo de la pierna una espada hancha de зinco de dos de filo muy cortante de la qual se sirue en las ocassiones de mezclarsse en la escaramuza lleba tambien un alfanje coruo finissimo del qual se sirue en los cassos de romperssele la espada larga, o, quando se alla mas acomodo para lugar della y lleua consigo dos carros el uno tirado de quatro, o seis cauallos con la prouission de viueres, Armas, muniзiones, lanzas y otras cosas conзernientes al mantenimiento de la guerra; en el otro carro conduзe el pabellon y otros arenesses militares conduзiendo tambien muchos cauallos de estrapazo para embiar sus criados a las correrias para que quando un cauallero reзiua la paga por tres lanzas aya de mantener siempre 16 cauallos y 14 perssonas promptas y versadas a combatir en las ocassiones y destos mismo se hazen las recrutas» [Proposiзion que hizo el Ministro de Polonia al Duque de Medina de las Torres (редложение, которое представил польский посол князю де Медина де ла Торрес) // Skowron R. Preliminaria wojskowe z okresu polsko-hiszpańskich rokowań sojuszniczych w Neapolu (1639–1641). SiMdHW. Białystok, 2005. T. 42. S. 240, 241].


[Закрыть].

Представленная выше характеристика гусарии, относящаяся к 1641 году, оказалась в руках испанцев во время польско-испанских переговоров о найме солдат в Польше. В этом тексте говорится о длинном копье, с помощью которого гусария разбивает любое хорошо подготовленное подразделение неприятельской конницы. Есть здесь и кончар, который при умелом использовании может пробить доспехи. Есть острые сабля и палаш, а также пистолеты и доспехи, проверенные мушкетным огнем. Плюс ко всему великолепные кони, многочисленный и обученный вспомогательный персонал (свободная челядь), ведущий возы, в которых имелось все, что могло понадобиться гусарам на войне. Таким образом, данное описание является своего рода рецептом универсального солдата, который мог бы занимать доминирующее положение на полях битв своей эпохи.

Мечи

В то время когда в польском войске появились гусары, наиболее престижной формацией были тяжеловооруженные копейщики, вооруженные, среди прочего, мечами. Между тем более легкие гусары уже с самого начала своего существования охотно пользовались искривленными саблями. Однако меч так легко не сдавался. В 1558 году гетман Ян Тарновский рекомендовал: «[…] с саблями чтобы не ездили, однако необходимо, чтобы […] владели хорошим оружием»[243]243
  Tarnowski J. Consilium rationis bellicae. S. 20.


[Закрыть]. Наверняка для этого в 1561 году от нанимавшихся на войну польских кавалеристов требовали: «[…] мечи чтобы у всех были, а не сабли, поскольку во время смотра иначе не будут приниматься [в войско]»[244]244
  Artykuły, ktуre. S. 272.


[Закрыть].

С одной стороны, это свидетельствует о постепенном вытеснении мечей саблями, а с другой – о попытках этому противодействовать. Попытках неудачных, поскольку уже в 1574 году поляки повсеместно ходили с саблями, и только прибытие в Польшу короля Генриха Валуа и его французского двора оживило интерес к мечам, поскольку в поединках сабля оказалась далеко не лучшим оружием против шпаг французов. Несколько лет спустя Станислав Сарницкий писал об этом: «Как я говорил, корд и сабля являются хорошим оружием для конного и пешего боя, когда корд против корда, однако не против владеющего шпагой.

Во время царствования Генриха Валуа немалой кипе людей французы в Кракове причинили вред до тех пор, пока поляки не стали с мечами ходить. Только тогда французы оказались в дураках»[245]245
  Sarnicki S. Księgi hetmańskie. S. 219.


[Закрыть].

Правда, польский шляхтич все еще ходил с саблей или кордом на боку, однако на случай встречи с обладателем шпаги его сопровождал пахолик с мечом.

Несмотря на то что король Генрих правил в Польше исключительно короткий промежуток времени, этот обычай сохранялся еще в течение многих десятилетий[246]246
  Przykład z 1660 r.: Jan Chryzostom Pasek: Pamiętniki. S. 47–49.


[Закрыть].

Мечами пользовалась не только пехота[247]247
  О пешем фехтовании мечами см.: Sarnicki S. Księgi hetmańskie. S. 217; Jan Chryzostom Pasek: Pamiętniki. S. 49.


[Закрыть], случалось, что ими пользовались отдельные конные отряды. В конце XVI века Вильям Брюс разглядел среди гусарского снаряжения двуручные мечи. Их было принято носить на левом бедре[248]248
  Bruce W. Relation of the State of Polonia and the United Provinces of that Crown Anno 1598 // Elementa ad fontium editiones. Res Polonicae ex archivo Musei Britannici / ed. Carolus H. Talbot. Roma, 1965. Vol. 1. P. 115.


[Закрыть]. Не стоит, однако, отождествлять меч с палашом[249]249
  В ценниках их отличали довольно четко (а также от сабель, кончаров и кордов), при этом мечи были дороже палашей. См. об этом: Teodorczyk J. Broń i oporządzenie polskie w świetle cennika Komisji Lubelskiej, oblatowanego 22 maja 1628 r. «Muzealnictwo Wojskowe». T. II. Warszawa, 1964. S. 501, 502. Аналогичным образом отличались они в инвентарях. Например, двумя мечами (кроме сабель, палашей и охотничьих ножей) владел умерший в 80-х годах XVII века ротмистр (был им до 1677 года) Станислав Венжик (Oblata Regestri Rerum post fata ol. Mgci Wężyk Capitanei Syradzen // Cz. Jarnuszkiewicz. Broń w dawnych inwentarzach // Broń i Barwa. 1934. № 1. S. 7). «Miecz z taszkami» (рядом с саблями, палашами, кончарами, кордами, тесаками, кинжалами, шпагами и рапирой) находился также в инвентаре князя Острогского в 1616 году (Regestra skarbca książąt Ostrogskich w Dubnie spisane w roku 1616 / wyd. J. T. Lubomirski // Sprawozdania Komisyi do Badania Historyi Sztuki w Polsce. 1900. T. 6. Z. 2–3. S. 217).


[Закрыть]. Двуручные мечи можно видеть не только на гусарских надгробиях, но также и в руках коронных гусар на картине Битва под Веной пера Мартина Альтомонти, а также фресках XVIII века в Опатове.

Кончары и палаши

После того как гусар ломал копье, он хватался за палаш или кончар. Подобный пример можно увидеть в битве под Клушино, об этом писал сам гетман Станислав Жолкевский: «Для того чтобы уже не стало этих пеших немцев, которые у изгороди представляли для нас преграду, сосредоточив несколько наших рот, ударили мы в эту иноземную силу кто еще мог, [а у кого уже не было копья, то] палашами, кончарами»[250]250
  Żółkiewski S. Początek i progres wojny moskiewskiej / oprac. A. Borowski. Krakуw, 1998. S. 78.


[Закрыть].

Палаш представляет собой оружие с тяжелой рукояткой, прямым заостренным с одной стороны или обоюдоострым лезвием, длина которого обычно превышала метр. Рукоять палаша являлась или открытой или замкнутой. Он использовался главным образом для уколов и проламывающих ударов и мог рассечь даже кольчугу: «Во время этой же экспедиции в той же битве случилось [Миколаю] Язловецкому, Старосте Снятыньскому, что, когда он преследовал татарина, мужа огромного, тот поганец обернулся и сразился с ним [Язловецким]. Ударил он [татарина] в руку саблей, и рука у него [Язловецкого] не выдержала, аж он саблю отпустил, однако сразу же выхватил Мультана[251]251
  «Палаш или Мультан, богато и красиво украшенный, около седла всадника у левого бока висел и бараньей шерстью порой накрыт» (Dalerac F. P. Historya woyny wiedeńskiej z Turkami Jana III, krуla polskiego. 1689. B. Oss. 1993/I. K. 16r).


[Закрыть], стал наступать на татарина конем, ударил его так, что он вместе с конем упал. Лишившийся коня поганец снова бросился на Язловецкого, который ему в лоб дал палашом, а затем и кольчугу рассек»[252]252
  Paprocki B. Herby rycerztwa polskiego. S. 651.


[Закрыть].

Во второй половине XVII века название «палаш» приросло, однако, и к сабле. Примером может служить список вещей литовского гусара: «[…] сабли две взятые во время ссоры, то есть […] я вернул палаш пана Хрептовича»[253]253
  Poczobut Odlanicki J. W. Pamiętnik. S. 250.


[Закрыть]. Так же было и в XVIII веке. В перечне вещей Челющиньского, составленном в 1716 году, появляется позиция: «сабля, или палаш, оправленный в серебро»[254]254
  Примеры, относящиеся к XVIII в., см. в: Dumanowski J. Świat rzeczy szlachty wielkopolskiej w XVIII wieku. Toruń, 2006. S. 255.


[Закрыть]. В реестре 1719 года мы читаем о «сабле, то есть палаше позолоченном» Яна Выссогота-Закшевского. К сожалению, отсутствие последовательности в названиях привело к терминологическому хаосу, который существует до сегодняшнего дня.

Кончар, называемый в старопольских источниках дротиком или турецкой пикой, а также рапирой, – это длинное оружие (иногда до 1,8 метра) с узким острием, закрытой или открытой рукоятью, предназначенное исключительно для нанесения колющих ударов. Кончары были идеальным оружием для пробивания кольчуг. Они могли, как и палаши, пробить доспехи, протискиваясь между пластинами в тело человека. Они имели также иное, нетипичное использование: хотя это и порицалось, – в качестве вертела для запекания мяса[255]255
  Rosprawa Przygody starego zołnierza Roku Pańskiego 1595 uczyniona. Krakуw, 1595. S. DI.


[Закрыть].

Когда гусар шел в бой, то он брал с собой или кончар, или палаш. В этих случаях данное оружие он носил на левом бедре. Бывало, однако, что он брал с собой оба вида оружия. Тогда кончар крепился с правой стороны, а палаш – с левой. В известных мне листах пшиповедных требовалось, чтобы гусар имел только один из этих двух типов оружия. То, что гусары использовали сразу оба (а также иное оружие, не требуемое в листах пшиповедных), было его собственной инициативой.

Сабли

Сабля – холодное оружие с искривленным клинком, предназначенное для нанесения прежде всего рассекающих ударов. Цены сабель были самыми разными, так, сабля превосходного качества и богато украшенная могла стоить целое состояние. Например, в 1616 году князь Острогский имел «саблю, оправленную в золото, украшенную бирюзой, купленной за шесть тысяч талеров»[256]256
  Regestra skarbca książąt Ostrogskich w Dubnie spisane w roku 1616 // Sprawozdania Komisyi do Badania Historyi Sztuki w Polsce / wyd. J. T. Lubomirski. 1900. T. 6. Z. 2–3. S. 212.


[Закрыть]. В то время данная цена соответствовала 145,8 кг серебра или же 12,25 кг золота[257]257
  1 талер = 24,3 г серебра, 1 дукат = 3,43 г золота, 1 г золота стоил 11,9 г серебра (Sadowski Z. Pieniądz a początki upadku Rzeczypospolitej w XVII wieku. Warszawa, 1964. S. 50).


[Закрыть]. Таким образом, сабля князя стоила практически в десять раз дороже, чем если бы она была изготовлена из чистого золота! И это не было исключением. Воевода Дерптский Анджей Лещиньский продал свою «саблю из чистого золота, украшенную алмазами», за 24 тысячи злотых (194,4 кг серебра)[258]258
  1 злотый = 8,1 г серебра.


[Закрыть].

В гусарии пользовались различными типами сабель. Во время царствования Стефана Батория и Сигизмунда III Вазы, то есть, начиная с восьмого десятилетия XVI века до третьего десятилетия XVII века, наибольшей популярностью пользовались так называемые венгерки. Как говорилось в пословице того времени, лучшими были «конь турок, хлоп мазурек, шапка магерка, сабля венгерка»[259]259
  Gałaj R. Wojsko w siedemnastowiecznych przysłowiach polskich zebrane przez Salomona Rysińskiego i Andrzeja Maksymiliana Fredrę, «Zeszyty Naukowe Uniwersytetu Szczecińskiego». № 265 // Szczecińskie Studia Historyczne. 1999. № 12. S. 55.


[Закрыть]. Позднее, в том же XVII веке, как можно предположить, доминировали сабли, скоба рукояти которых была загнута под прямым углом. Подобные сабли были найдены на поле битвы 1651 года под Берестечком. Также их можно увидеть на многочисленных картинах и графических рисунках, выполненных в то время.

Не позднее чем в середине XVII века появилась сабля, называемая сегодня гусарской[260]260
  Kwaśniewicz W. Dzieje szabli w Polsce. Warszawa, 1999. S. 50.


[Закрыть], хотя пользовались ею не только гусары.

Эта сабля отличалась выдающимися конструктивными и функциональными характеристиками. К сожалению, ее не удалось обнаружить на картинах, гравюрах и надгробиях XVII века[261]261
  Sikora R. Husaria pod Wiedniem. S. 120.


[Закрыть]. Если на них изображены сабли, то или с так называемыми кольцами для большого пальца (элемент рукояти «гусарской сабли») или же с характерными рукоятками, однако вместе данные элементы на изображениях XVII века не встречаются.

Одновременно и первую, и вторую особенность этого оружия можно найти только на саблях, изображенных на картинах XVIII века. Поэтому создается впечатление, что если даже так называемая гусарская сабля фактически была создана в XVII веке, то популярной она стала несколько позднее. Это не значит, что само название «гусарская сабля» не использовалось ранее. Например, в инвентаре, составленном в 1616 году, нашлись «сабля гусарская старая», а также «сабля гусарская с украшенной серебряной проволокой рукоятью и цепочкой»[262]262
  Poczobut Odlanicki J. W. Pamiętnik. S. 139.


[Закрыть]. Однако наличие цепочки однозначно указывает на то, что речь идет не о той сабле, которую сейчас называют гусарской, поскольку последняя вместо цепочки имела скобу. Из этого можно сделать вывод, что то, что считалось «гусарским» снаряжением, со временем изменялось и не относилось только к одному типу сабель. Так что определить время создания сабли, называемой сегодня гусарской, на основании сохранившихся списков вещей и снаряжения, не представляется возможным.

В XVIII веке некоторых носящих доспехи поляков на портретах писали с карабелами[263]263
  Сабля «карабела» использовалась после прорыва вражеского строя, когда нужно было рубить противника в тесной схватке. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Их можно найти и в инвентарях гусар[264]264
  Например, в инвентаре Станислава Важиньского 1712 года, характеристика которого будет приведена далее. Другой пример – инвентарь умершего в 1732 году товарища гусарской королевской хоругви Войцеха Племенцкого, в котором находились «карабела из дамасской стали, украшенная золотом и серебряными полосками (50 тынфов); карабела покрашенная, украшенная золотом с золотыми полосками (170 тынфов)» (Ciesielski T. Armia koronna w czasach Augusta III. Warszawa, 2009. S. 446).


[Закрыть].

Хорошие клинки (их называли «железными») сабель были весьма ценимы. Даже короли использовали старые клинки с новыми рукоятками и украшениями[265]265
  Например, в инвентаре коронной казны 1607 года виднеются позиции: «Сабля, украшенная золотом, 6 камнями, с которой король Стефан железо [острие] взял, а оформление сам дал. […] Сабля, оправленная в золото с четырьмя драгоценными камнями, а также вкованными рубинами и бирюзой и украшенная алмазами на бронзовом бархате; с ней железо Его Королевская Милость [Сигизмунд III Ваза] взять решил, оболочка как описана осталась», (Inwentarz Skarbu koronnego przes Ich Mci PP. Deputati z Seymu Walnego Warszawskiego do reuidowania skarbowych kleynotow naznaczone, uczyniony w Cracowie diebus Julii Anno 1607. Ktora reuisia odprawowała sie z inuenatrzem przeszłym, wedle ctorich skarb Jeo Mci Panu Janowi Firlejowi z Dąbrowice Podskarbiemu coronnemu był oddany // Biblioteka Ossolińskich. Zbiуr materyałów do historyi polskiej. Opr. A. Bielowski. Lwуw, 1874. Z. 1. S. 93).


[Закрыть]. По этой же причине нельзя определить возраст сабли по ее клинку.

А что же хорошее «железо» могло сделать, если находилось в умелых руках? Например, рассечь пять положенных одна на другую золотых монет[266]266
  Такую демонстрацию проводил кастелян закрочимский Томаш Оледзкий своей саблей, которую называл «Опалиньской» (Tanner B. L. F. Legatio polono-Lithuanica in Moscoviam potentissimi Poloniae regis ac reipublicae mandato et consensu A XCA1678 felicita suscepta, nunc breviter sed accurate quoad singula notabilia descripta. Nьrnberg, 1689. S. 119).


[Закрыть]. Или же, как это случилось с литовским гусаром, обрубить крестовину у сабли противника[267]267
  Описывая гусар, французский военный инженер в польской службе записал, что «сабля [служит] для рукопашной схватки и для рассечения кольчуги» (в оригинале: «le sabre pour chamailler & tailler les chemises de mail») (Beauplan W. Description d’Ukranie, qui sont plusieurs provinces du Royaume de Pologne. Contenьes depuis les confins de la Moscovie, iusques aux limites de la Transilvanie. Ensemble leurs moeurs, faзons de vivre, et de faire la Guerre. Par le Sieur de Beauplan. – A Roьen, Chez Jacques Cailloьe dans la Cour de Palais, 1660. Р. 104).


[Закрыть]. Однажды саблей был разрублен даже клинок шпаги шведского короля Густава II Адольфа, причем у самой рукоятки, то есть в самом прочном месте. Данный эпизод произошел под Тчевом 10 августа 1627 года: «Самого Густава [Адольфа] в шишак два раза ударили, рукав дважды разрубили и при рукоятке шпагу ему отрубили»[268]268
  Nowiny z Prus, 10 Augustii. B. Czart. TN. № 118. K. 176; Pokojski K. Tczew 1627. Warszawa, 2015. S. 138.


[Закрыть]. Так что нет ничего удивительного в том, что в трактате 1660 года Анджей Максимилиан Фредро писал: «Именно саблей можно наносить удары без какого-либо ущерба для самого клинка, который не отразился бы даже не столько в блеске полировки, сколько в пригодности его использования, даже если часто наносишь удары. А в связи с тем, что в нашем случае мы наносим саблей удары не колющие, а режущие (всем острием), ранит она большую площадь. Сабля […] в связи с этим никогда не изнашивается, не получает ущерба от постоянного нанесения ей ударов. Единственное, чего она требует, – это лишь мужская рука»[269]269
  В оригинале: «praesertim vero gladius, quo crebrius repetitis in momenta ictibus, non in speculatione colimandi, sed quod praestat in praxi, nullo instrumenti defectu ferias, et quia non in puncto, verum nostro more (velut in linea) caecim ferit, ideoque latiore spatio offendit. Gladiis igitur […] non atteritur usu, nec deficit a seipso continue feriendo, et quo minus expeditus sit, nil nisi manu viri opus est» (Tłumaczenie i tekst oryginalny: A. M. Fredro, Scriptorum Seu Togae et Belli Notationum Fragmenta. Accesserunt Peristromata Regum Symbolis expressa. Fragmenty pism, czyli uwagi o wojnie i pokoju. Zawierają dodatkowo krуlewskie kobierce symbolicznie odtworzone / tłum.: J. Chmielewska, B. Bednarek; wst. i przyp. M. Tracz-Tryniecki. Warszawa, 2014. S. 510, 511).


[Закрыть].

Владение саблей являлось главным искусством для каждого шляхтича. Обучение фехтованию начиналось с детства, сначала с помощью так называемых палок для фехтовальных упражнений. В конце XVII века об этом писал французский дворянин Яна III Собеского Франсуа Полин Далерак: «[Польская] сабля несколько более длинная и тяжелая, чем турецкая, однако гораздо лучше рубящая. А все потому, что есть в ней хорошее железо, и владеет ею сильная рука. И поляки привыкли к данной тяжести, потому что носят постоянно в руке обух, с которым их каждый день можно видеть, а носят они его для того, чтобы руку и кисть приучить к владению саблей. Кроме этого, чтобы лучше научиться фехтованию, устраивают они у себя еще такие упражнения в виде частых поединков на палках, которыми молодежь беспрестанно пользуется»[270]270
  Dalerac F. P. Historya woyny wiedeńskiej. B. Oss., 1993/I. K. 34v–35r.


[Закрыть].

Палки для обучения фехтованию были широко распространены и в XVIII веке[271]271
  Kitowicz J. Opis obyczajуw. S. 67, 113–115; Ochocki J. D. Pamiętniki. T. 1. Warszawa, 1910. S. 8, 9; Rzewuski H. Pamiątki Soplicy. Warszawa, 1997. S. 208.


[Закрыть]. Эта рыцарская забава была отменена только после падения Речи Посполитой[272]272
  Gołębiowski Ł. Gry i zabawy różnych stanуw w kraju całym, lub niektуrych tylko prowincyach. Warszawa, 1831. S. 275, 276.


[Закрыть].

Фехтовальное искусство, особенно конное фехтование, достигло в Польше очень высокого уровня. Ничего удивительного в том, что в одиночных схватках – в происходящих перед битвой поединках, в которых принимали участие также гусары, – поляки обычно одерживали победу над противником.