Текст книги "Скала"

В Кавказской Албании христианство приняла только часть населения. Остальные же либо вернулись в язычество, либо остались верны зороастризму. Между всеми этими группами шла постоянная борьба, что ещё раз доказывает отсутствие единой культурной общности у народов Кавказской Албании. Когда мы говорим об албанской культуре, то должны помнить, о каком именно периоде и каком именно регионе идёт речь. Это особая страна, таинственная и загадочная, со своим нравом и своеобразной культурой. Поэтому христианство не смогло закрепиться здесь в качестве религии, и в результате нашествия арабов оно было полностью вытеснено с этой территории. Сегодня наследниками исконных христиан Кавказской Албании считаются удины, проживающие на территории современного Азербайджана. Они, как правопреемники христиан, стремятся сохранить свою культуру, старинные христианские традиции. Исповедуя свою традиционную религию, удины отличаются уникальной культурой, благодаря которой обладают неисчерпаемой духовной силой.

Как уже отмечалось выше, для Кавказской Албании было характерно разноязычие. В основном албаны говорили на языках лезгинской ветви нахско-дагестанской семьи. Основным ареалом их обитания считалось левобережье Куры. Здесь доминирующим считался персидский язык. А на правобережье Куры, после того как во II веке до н. э. эти территории, в том числе Утик, Арцах, Шакашин, Гардан, были присоединены к Великой Армении, главенство принадлежало армянскому языку. Процесс «арменизации» местного албанского населения продолжался веками. В культурном направлении эти народы развивались сообща и многое заимствовали другу друга. Однако в условиях постоянного нашествия чужеземцев, желающих навязать свою культуру, албанам всё же удалось сохранить свой язык, особенно в сельских поселениях, расположенных традиционно не на равнине, в горах.

Таким образом, можно сделать вывод, что под влиянием исторических процессов в Кавказской Албании формировались различные культуры. А точнее сказать, в результате культурной экспансии здесь так и не удалось сформировать единую культуру. Сами по себе все они обладали особенными, уникальными чертами и, безусловно, оставили свой след в истории Кавказа. Каждая мощная цивилизация – будь то Иран, или Халифат, или Византия, или тюркоязычные племена – стремилась навязать свою культуру все они проникали на Кавказ с одной только целью: внедрить свою культуру и искоренить чужую. Это были новые идеи и мысли, новые веяния, но это было чуждо местному населению, хотя в процессе взаимопроникновения культура Кавказской Албании всё же приобретала некие новые элементы, что, однако, так и не поспособствовало культурному единению. Если на правобережье Куры была одна культура, но на левобережье она была совсем другая, что свидетельствовало о разном уровне развития общества, о различиях в оценке духовных и материальных ценностей. Такой подход проявлялся по отношению и к языку, и к быту, и к производству. Существенное отличие заключалось ещё и в том, что формирование культуры на правобережье Куры можно назвать насильственным. Большинство проживающих здесь албанских народов утратили свою идентичность и к VIII–IX вв. н. э. окончательно стали носителями совсем других духовных ценностей. А на левобережье Куры, в силу сложившейся политической и религиозной ситуации, народам всё же удалось сохранить свою самобытность и идентичность. Таким образом, в результате экспансии культурный мир Албании был разрушен частично, применялись попытки внедрения в жизнь новых правил и воплощения в жизнь чужих интересов и идей, но всё это не смогло поглотить внутренний мир Кавказской Албании, хоть он и не был единым. Главное, что их объединяло, – это единство самосознания и мышления. Именно эти категории были определяющими в процессе познания мира этими народами.

Историю Кавказской Албании невозможно представить без лезгинов, которые прошли очень длительный и сложный путь в процессе своего формирования. По сведениям античных авторов, основной костяк Албанского союза составляли леки, которые были предками лезгинов, проживали на территории современного Северного Азербайджана и Южного Дагестана и говорили не лезгинском языке. На южных территориях проживали ираноязычные народы. В процессе длительного общения народы, населяющие Кавказскую Албанию и говорящие на разных языках, очень многое заимствовали друг у друга. Естественному смешению и взаимодействию культур способствовало и то, что Албания была многонациональным государством. Например, в лезгинском языке можно встретить много персидских слов. Конечно, в процессе взаимопроникновения культур и языковых заимствований важную роль играли особенности и политического, и социального устройства Албании, генетическая близость народов и сходство их языков. Но, несмотря ни на что, это не помешало им сохранить свой язык и свои нравы. Их территории были недоступны для захватчиков, потому что здесь только они были настоящими хозяевами: знали, как нападать, как обороняться и где застать врага врасплох. Они жили бедно, но были богатыми духовно. Как писал Страбон, ради свободы они были готовы на всё. Не меньше свободы и независимости они ценили свою землю, где родились и проживали всю жизнь. Этот ареал обитания был дорог для них, и они не хотели делить его ни с кем. Любая война для них была священной, и для них лучше было достойно умереть на поле боя, чем жить в рабстве.

Албаны в качестве ведущей военной силы играли важную роль на Кавказе. Воинские отряды, состоящие из горцев и албанов, составляли большинство при войнах с греками на стороне персов. По словам Страбона, они выставляли большие войска, чем Иберия, и были вооружены луками. Действительно, албанские народы, проживавшие на территориях нынешнего Северного Азербайджана и Южного Дагестана, не имея тактики и стратегии войны, как ни парадоксально, в большинстве случаев одерживали победы над врагами. Да в этой местности и невозможна была какая-либо военная тактика. Единственное, что у них было, – это жажда победы, жажда свободы и непредсказуемость, что не давало вражеским отрядам заранее подготовить какой-то план действий. Здешние природные условия всегда были для противников огромным препятствием. Дерзость и храбрость албанов, их непредсказуемые манёвры, а также особенности их расселения давали свои плоды. Ни Помпей, ни Лукулла, никто другой не смогли покорить Кавказскую Албанию и сломить дух этих народов. Они защищали свою независимость, свои земли от чужеземцев – а это придавало им сил для победы над врагами. После таких побед и проявленной в их ходе самоотверженности мир узнал о Кавказской Албании и её народе. Никто не защищает свою независимость так, как кавказские народы. Эта любовь к свободе, к независимости передавалась из поколения в поколение. Стремление быть храбрым и ловким воином было для них не громкими словами, а главной целью в жизни. Практически вся их история – это постоянные и вынужденные войны. А когда враг стоял на пороге, то эти народы забывали внутренние конфликты и обиды, объединялись и единым кулаком давали отпор врагам. Именно поэтому они никогда не были в рабстве и сохранили свой нрав и свой быт.

Так как при Аршакидах централизованная власть отсутствовала, то регионы обладали большой автономией, сохраняли и развивали свою традиционную культурно-религиозную политику. Это было важным шагом на пути укрепления государственного устройства Кавказской Албании. С приходом к власти в Персии Сасанидов произошли изменения во внешней политике этого государства. В первую очередь, это проявилось в укреплении власти и её централизации, что помогло Сасанидам подчинить себе огромные территории, в том числе и Кавказскую Албанию, что к тому же было давней целью Сасанидов. Торговые пути, связывающие Персию с Китаем и Центральной Азией, проходили через Кавказ, и превращение расположенной на этих путях Кавказской Албании в одну из своих провинций было для Персии экономически очень выгодно. Контроль торговых путей определил бы не только внутреннюю политику Персии, но и внешнюю. Поэтому при Сасанидах особое внимание уделялось возведению вокруг городов оборонительных сооружений. Это, ко всему прочему, позволяло защитить северные территории Кавказской Албании от нападений со стороны кочевников, которые приносили немалые разрушения в города. Строительство таких сооружений преследовало в первую очередь политические цели, а во-вторых, – учитывало географические факторы. Дальнейшее использование и оборонительные качества этих сооружений при осаде зависели от конкретных особенностей местного рельефа. Но в конечном итоге всё это должно было отвечать единому стратегическому плану государства, который включал в себя и контроль за пересечением торговых путей.

Эта функция была возложена на город Дербент, который и до этого выполнял ответственную роль защиты Закавказья от северных кочевников. Дербент существовал задолго до прихода Сасанидов и в античных источниках упоминался под названием Чор. Он считается одним из древнейших городов России, который, обладая удивительной судьбой, вошёл в историю не только как предмет изучения для исследователей, но и как город, взваливший на себя все тяготы защиты народов современного Северного Азербайджана и Южного Дагестана со времён походов великих завоевателей. Город расположился между Каспийским морем и Кавказскими горами. Как отмечалось выше, отсутствие политической воли и конкретного плана внешней политики при Аршакидах не позволяло увидеть необходимость возведения оборонительных сооружений в Дербенте. Свергнув Аршакидов, вошедшие на престол Сасаниды первым делом заявили о своих амбициозных политических планах в отношении Закавказья и Северного Кавказа: они объявили эти территории сферой своего влияния и озвучили своё намерение надолго закрепиться в этом регионе. Поэтому для защиты Дербента и узкого прохода между морем и горами при Сасанидах началось масштабное строительство, которое продлилось со времени правления Йездигерда II (438–457 гг.) до времени правления Ануширвана (531–579 гг.) и составило пости 100 лет. Действительно, стены высотой до 15 метров и толщиной до 3 метров были неприступными для врагов, а сама конструкция, включающая в себя осадные башни и штурмовые лестницы, вполне могла противостоять тогдашней тактике штурма городов и крепостей с применением осадной техники. Вся оборонительная система была выстроена так, что имеющиеся географические препятствия должны были стать непреодолимой преградой для противника, а его попадание под обстрел должно было либо закончиться бегством, либо обеспечить защитникам длительную оборону до подхода подкрепления.

Но строительство таких громадных сооружений, как Дербентские стены, – это всегда тяжёлые испытания для народов, участвующих в этом. В древности строительство городов и крепостей всегда оставляло трагический след в судьбе людей и сопровождалось тяжёлым гнётом со стороны правителей. Интересы правителей и интересы народа никогда не совпадали, а наоборот, противоречили друг другу, и это порождало ненависть и смерть. Случай с построением Дербентских стен не стал в данном смысле исключением, и правители Сасанидов принудительно привлекали местное население к строительству этих сооружений. Насилие со стороны Сасанидов, тяжёлая дань, которой обложили местное население – всё это вызвало недовольство, и албанское население при Хосрове I включилось в освободительную борьбу. Вытеснение местного автохтонного населения из Дербента и заселение туда ираноязычных племён значительно ухудшило положение местных жителей, эксплуатация и притеснение со стороны чужеземцев, неуважение к местным традициям и обычаям превратили Сасанидское государство в обитель зла, угнетения и рабства. Принятый Сасанидами политический и религиозный курс был неприемлем для коренного населения. В итоге борьба с народом привела Сасанидов к ослаблению политических позиций в этом регионе. Хоть народное сопротивление и было подавлено, но в целом оно не дало возможности чужеземцам разрушить национальную самобытность и позволило сохранить самостоятельность.

В конце VII века н. э. началось завоевание Закавказья арабами. Мало того что духовные и материальные ценности арабов насильно навязывались народам завоёванных стран, их присутствие сопровождалось растущей нищетой. Арабы принесли местным жителям горе и разруху, народ оказался буквально на грани жизни и смерти.

Вскоре пришла новая беда – нашествие хазар, целью которых было захватить добычу и получить дань от Албании. Поэтому арабы, чтобы обеспечить свою безопасность на завоёванных территориях Кавказа, решили в первую очередь обезопасить себя от хазар, которые с севера угрожали Кавказской Албании. Дербент, как город-крепость, стал щитом и бронёй арабов на пути хазар. События, происходившие в конце VII – начале VIII вв. н. э. в Дербенте и вокруг него, ещё раз доказали, насколько важную стратегическую роль играл этот город в истории Кавказа и России в целом.

Арабы и хазары принесли много горя Дербенту и его жителям. Именно этот город больше всего пострадал от нашествия чужеземцев. Он имел важное значение для кавказского народа, прикрывая путь варварам с севера. Кроме этого, взять Дербент считалось триумфом для каждого завоевателя, поэтому захватчики всегда все основные силы сосредотачивали на штурме этого города. Он отвлекал на себя как можно больше вражеских сил. В этот период Дербент был несколько раз отвоёван противниками. Великие полководцы, среди которых имена Ибн-Маслама, Джерраха, Мирвана, всегда стремились подтвердить своё величие на полях сражений, покоряя многие города и крепости. Благодаря этим военачальникам арабы захватили обширные территории, создали сильное государство. Их деятельность не только оказала огромное влияние на судьбу Дербента, но и проложила путь к формированию нового политического и религиозного устройства. При Ибн-Масламе в 713 году Дербент был взят после трёх месяцев осады, но взят очень дорогой ценой – ценой жизни многих жителей.

Во второй половине VIII века арабский Халифат утвердил свою власть над Албанией, в том числе и над Дербентом. Этот город стал главным опорным пунктом Халифата на Кавказе, а также политическим и религиозным центром, поскольку располагался на стыке Европы и Азии. Поэтому наместник арабского Халифата в первую очередь установил в Дербенте контроль за узким Дербентским проходом, считая, что это обеспечит экономическую стабильность Халифата в этом регионе. Раскопки, в результате которых в районе Дербента были обнаружены китайский фарфор и другие привозные изделия, ещё раз доказывают, что этот город поддерживал торговые отношения со многими странами, в частности с Ираном, Китаем и др., а товары, в свою очередь производимые в Дербенте (ткани, марена), доставлялись в другие страны Азии. При Халифате большое внимание уделяли благоустройству Дербента. Кварталы города не только отличались друг от друга уровнем благоустройства, но и отражали социальный статус тех, кто там проживал. Здесь развивалось гончарное дело, металлообработка, ковроделие. К этому времени Дербент являлся политическим, экономическим и финансовым центром Кавказской Албании и Халифата, а своим географическим и стратегическим расположением ещё более утвердил себя в качестве наиболее привлекательного и безопасного города по сравнению с другими регионами Кавказа. Дербент был олицетворением благополучия и защиты от врагов. Здесь нашли приют разные этнические группы, что способствовало изменению этнического состава города. Таким образом, шёлковый путь, который проходил через Дербент, стал не только толчком для экономического развития этого региона, но и создал основу для формирования этнических и поликультурных ценностей. Это проявлялось в обмене знаниями, мировоззрениями и взглядами. В результате такого взаимодействия в Дербенте и на прилегающих к нему территориях сформировался многонациональный состав населения. На смешение лезгиноязычных народов с другими этническими группами, в том числе и с ираноязычными, большое влияние оказывало то, что в регионе до сих пор господствовало Иранское государство. Если правый берег Куры под влиянием Великой Армении уже начал подвергаться «арменизации», то на левобережье Куры, в том числе и в южном Дагестане, господствовал иранский язык, ощущалось персидское влияние и продолжался процесс тюркизации.

… Начиная с IX века н. э. непосильные налоги, стремление местной знати иметь сильную власть, нежелание подчиняться Халифату, а также постоянные возмущения покорённых народов привели к распаду арабского Халифата. С уходом арабов в истории Северного Азербайджана и Южного Дагестана начинается новая эпоха – эпоха сельджуков. Главным объединяющим фактором для них было завоевание новых территорий и распространение ислама. При арабах распространение ислама было насильственным, так как местное население Азербайджана и Южного Дагестана до прихода арабов исповедовало разные религии: зороастризм, язычество, христианство – и со стороны арабов применялись принудительные меры с целью утверждения ислама в качестве основной религии в этом регионе. Ислам стал главной религией государства, но он не стал главной религией для местных жителей, которые продолжали оставаться приверженцами своих исконных религий. С приходом сельджуков картина в отношении ислама была несколько иной. Во-первых, сельджуки не получили такого сопротивления от местного населения, какое получили в своё время арабы, потому что часть населения уже была исламизирована. Во-вторых, приобщение людей к исламу со стороны сельджуков не носило насильственного характера. В отличие от арабов, сельджуки играли большую роль в развитии образования, науки и других культурных направлений в этом регионе, особенно в Дербенте. Чтобы укрепить свою власть в таких воинственных регионах, сельджуки перенимали положительный опыт арабов, а также старались не повторять тех ошибок, которые совершили арабы по отношению к местному населению и которые стали причинами народных возмущений. Они прекрасно понимали, что постоянное подавление любых восстаний и мятежей приведёт в конце концов к ослаблению прочности государственного устройства, к его разрушению или даже к распаду. Правитель сельджуков Алп-Арслан старался избегать таких экономических реформ, которые могли вызвать недовольство у народа. Он начал свою экономическую политику с развития хозяйства и благоустройства города, который был захвачен в 1067 год, решив возродить его и вернуть ему былое величие. Кроме этого, сельджуки делали ставку на то, что успех дальнейшей реализации планов по покорению этих народов зависел не только от экономических успехов, но и от религиозных изменений, стараясь привлечь население, особенно более молодое, к изучению ислама. И действительно, сельджуками было сделано очень многое для того, чтобы Дербент стал религиозным центром этого региона. Например, одно их таких исламских учений, как суфизм, при сельджуках активно распространялось в Дербенте и в других населённых пунктах, хотя арабам добиться этого в своё время не удалось. В Южном Дагестане при сельджуках было открыто много медресе. И ещё при них регион прославился своими историками-богословами, которые призывали мусульман познавать мир, совершать добрые, гуманные поступки и оставаться верными своим принципам и убеждениям.

* * *

Культурному и религиозному влиянию в результате политической и экономической экспансии со стороны таких стран, как Халифат, Персия, Турция, подвергался не только Дербент, но и весь Южный Дагестан и Северный Азербайджан, в том числе западные и южные территории Кавказской Албании. Лезгиноязычным народам было очень трудно сохранить самобытность и идентичность в те времена, когда свои условия диктовали сила и агрессия. Это продолжалось веками, и при этом никак не учитывались интересы местного населения, не считалось необходимым соблюдать территориальные, религиозные, социальные и, наконец, общечеловеческие принципы. Это выливалось в постоянное противостояние двух противоборствующих сил: желание одних подчинить себе других наталкивалось на желание других сохранить себя как этнос, желание первых – однозначное уничтожение вторых, желание вторых – сопротивление первым во имя сохранения самих себя. Кавказская Албания в борьбе с арабами тоже начала защищать свои интересы. Но, несмотря на оказанное со стороны местного населения сопротивление, арабы в VII веке н. э. всё же закрепились в Кавказской Албании. Большое значение они придавали укреплению Дербента, а также основывали новые поселения, такие, например, как Гандзак(Гьянджа), Портав (Барда). Они являлись носителями новой культуры и новой религии, оказывали огромное влияние на архитектуру Кавказа, в том числе и Кавказской Албании. Арабский период, который долгое время господствовал на этих территориях, ознаменовался утверждением новой религии, а также коренным образом изменил ситуацию в политическом и экономическом направлениях. Изменения архитектурного стиля заключались в том, что появлялись новые декоративные элементы, повышались требования при строительстве городов, поселений, при выборе строительных материалов, а также при создании композиций и конструкций. Особое значение придавали строительству мечетей, которые являлись не только местом для молитв, но и зачастую становились местом ведения дискуссий по вопросам, касающимся как внутренних, так и внешних проблем региона. Возведение жилых домов, мечетей и других сооружений требовало от мастеров того времени новых подходов к разработке проектов этих сооружений. Это относилось, во-первых, к общей конструкции зданий, во-вторых, к внутренним и внешним композициям, которые достаточно часто заимствовались у персов и греков, ведь исчезновение одной цивилизации не означает исчезновение её культуры: она может исчезнуть политически и географически, но её культурные и архитектурные ценности, в случае их пригодности для последующих поколений, могут продолжить своё существование в качестве дополнения к новым идеям. Так происходит слияние разных культурных ценностей, которое находит своё отражение во всех сферах жизни, в первую очередь экономической и культурной. Именно так и возник новый архитектурный стиль, который на протяжении VIII–XII вв. н. э. наблюдался при строительстве и благоустройстве таких городов, как Кабала, Барда, Гандзак, Дербент и другие. Обновлённый образ этих городов был ярким, эффектным, своеобразным, колоритным. И творения эти продолжили свою жизнь и после того, как Кавказская Албания прекратила своё существование.

* * *

Распад Кавказской Албании совпал по времени с распадом арабского Халифата. Историю Кавказской Албании с момента её образования до момента распада можно оценивать по-разному, страницы этой истории и романтичны, и трагичны. Трагизм заключается не только в том, что население этой страны в большинстве случаев терпело поражения. Поражение зачастую становится шагом к будущим успехам, порождая ненависть и желание отомстить, а это рано или поздно приведёт к победе, что не раз случалось в истории Кавказской Албании. Трагизм не только в том, что албанам пришлось отстаивать свои интересы и переживать сложные времена – времена Аршакидов, парфян, римлян, Сасанидов и др. Трагизм и не в том, что территория Кавказской Албании исторически и географически была достаточно сложна и неудачно расположена. И не в том, что так и не было сформировано единой народности. Её тысячелетняя история является сегодня предметом изучения и анализа для многих историков, исследователей и археологов. Хорошо, если их цель – достоверно и не исключая фактов, привести доказательства того, что Кавказская Албания принадлежит не только отдельно взятому этносу, а что это была многонациональная страна. Но, к сожалению, цель многих историков и политиков сегодня заключается совсем не в этом, а в извлечении из всего этого какой-то личной политической выгоды, ради которой они занимаются фальсификацией исторических фактов в интересах того народа, который они сами считают прямыми потомками Кавказской Албании. Именно в этом и заключается главный трагизм всей этой истории. Кроме того, такой подход не только трагичен, но и опасен. Это зачастую становится причиной порождения у многих националистических настроений, которые сопровождаются сепаратистскими лозунгами и создают напряжённость в обществе.

Историей Кавказской Албании, как уже отмечалось выше, на протяжении XIX–XX вв. занимались не только русские и советские историки, но и представители других стран. Все эти исследования объединял интерес к Кавказской Албании: её территории, населению, культуре, – а основными источниками информации были для них археологические материалы, труды античных авторов и письменные источники. Исследование этого вопроса требует от учёных не только знаний, но ещё и понимания своей ответственности за результаты изучения и важность их последствий, что в последнее время становится большой проблемой. Те, кто принимается за изучение этого вопроса, обязаны донести до общества достоверную информацию о культуре Кавказской Албании, укладе её жизни, о вероисповедании, традициях, обычаях этих народов, которые на разных этапах своей истории претерпели множество изменений и часто подвергались насилию. Это должны быть независимые профессиональные историки, имеющие допуск к архивным материалам, и археологи, которые работают с первоисточниками. С профессиональной точки зрения, все полученные в ходе изучения выводы должны быть сделаны с позиции справедливости, честности, объективности и выступать в общих интересах, исходя из истинной ценности каждой находки не только для отдельного региона, на территории которого она обнаружена, но и для мировой культуры в целом. Обнаруженные археологические памятники, останки и фрагменты прошлых цивилизаций не всегда принадлежат тем государствам, которые сегодня располагаются на этих территориях. Каждое государство должно создавать благоприятные условия для работы археологов и специалистов, интересующихся историей, а также финансировать научно-исследовательскую деятельность. Полученная информация должна быть достоверной и доступной для широкого круга общественности. А стремление некоторых исследователей выдавать желаемое за действительное, создавать какие-то мифы о прошлом, придумывать то, чего не было в действительности, можно смело расценивать как искажение истории. Такие «историки», которые сошли с пути истины и правды, поступающие бессовестно и бесчестно, рано или поздно ответят за плоды своей деятельности. Эти псевдоисторики ссылаются на несуществующие документы либо действительные документы и факты преподносят в выгодном свете, создавая «продукт», который рано или поздно находит своего «потребителя», не подозревающего, что получен он искусственным путём, а используемые в нём понятия «родина» и «государство» носят чисто спекулятивный характер.

Общество обывателей само по себе не может знать, что происходило в далёком прошлом. Но ему нужны эти знания, чтобы строить будущее и не совершать ошибок, допущенных предками. И в этом как раз велика роль историков и исследователей, которые могут и обязаны донести до общества достоверные сведения, не нарушающие норм этики и морали. И в этом вопросе не может быть места политике, геополитике и идеологической пропаганде.

Вся деятельность историков, археологов, этнографов должна подчиняться единому порядку, основой которого является истинность полученных выводов и их достоверность, а каждый человек, занимающийся изучением прошлого, должен руководствоваться нормами нравственности и нести персональную ответственность за свой «продукт», а не поддаваться соблазну прославиться и получить немыслимый гонорар за заведомо искажённые, подтасованные факты. Мало того что это наносит весомый моральный ущерб сознанию людей, это к тому же низко и неэтично. И главная беда во всём этом не в том, что человек так поступил в угоду свой выгоде, получил гонорар и прославился, а в том, что он населяет в сознании людей ложные истины, которые приводят целые народы к неверному восприятию духовного и материального мира, вынуждающие их становиться участниками исторических событий, подобных тем, что в своё время развивались в Кавказской Албании, – касающихся и территориальных, и политических, и религиозных споров.

Необязательно знать историю лезгинского народа, чтобы познать и понять его мир. Несмотря на всю драматичность его судьбы, он не утратил веры в привязанность, преданность, взаимоуважение и силу духовности. Мировоззрение лезгинского народа всегда было главной его опорой на сложных исторических этапах, оно регулировало и контролировало каждый его шаг, поступок в истории. Это народ встречал на своём пути всё: и разочарование, и радости, и поражения, и победы. Но что бы ни происходило, его никогда не покидали вера и надежда, любовь к своим традициям, к родине, честь и достоинство которой они защищали тысячелетиями, – выше и важнее этих ценностей для них не существовало. Сохранение своего языка и своей культуры не было целью – это было внутренним убеждением, положенным в основу самосохранения и дальнейшего существования.

Как и любой другой народ, лезгины тоже хотят достойного отношения к себе, уважения к своей истории. Историю этого народа, его прошлое невозможно взять и просто переписать, тем более что многие факты нашли своё отражение в трудах таких античных авторов, как Страбон, Птолемей, Плиний и др. Невозможно отрицать тот факт, что северные регионы современного Азербайджана и Южного Дагестана когда-то входили в состав Кавказской Албании и были населены лезгиноязычными народами, а также другими автохтонными кавказскими народами. Невозможно представить Кавказскую Албанию, её историю без этих народов, предки которых жили на этих территориях до её образования. Они были автохтонными народами, а значит, они никак не могли быть тюркоязычными, ведь эти племена появились здесь только спустя много веков. И это ещё один миф, созданный псевдоисториками отнюдь не по ошибке, а целенаправленно, чтобы ввести в заблуждение и создать такое впечатление, что все автохтонные народы, в том числе и лезгины, пришлые, а остальные как раз коренные.

Знание истинной, достоверной, а не навязанной мнимыми учёными, истории своего народа, во-первых, очень важно с точки зрения нравственности при формировании настоящего, а во-вторых, это дань уважения предкам. Это даёт возможность нынешнему поколению в современных условиях обрести новые грани познания в религиозной и культурной сферах. Уверенность в силе патриотизма всегда была частью этого народа, который отстаивал свои интересы, формируя твёрдое убеждение в том, что сохранить независимость и свободу можно только в борьбе за достижение своих целей. Если мы говорим об истории Кавказской Албании, её происхождении и развитии как государства, значит мы должны не только соблюдать хронологические рамки происходивших здесь событий, но не должны и ограничиваться упоминанием в связи с этим только лезгиноязычного населения в качестве основной силы Кавказской Албании. Это доказывают и труды античных авторов, а также сохранившиеся на территории северных районов современного Азербайджана архитектурные памятники. Кавказская Албания занимала в основном горные районы, где преимущественно жили лезгины, а также родственные им народы. Особенности уклада жизни этих народов формировались по большей части под влиянием тех природных условий, в которых они проживали. И выбор такой местности был неслучаен: её рельеф являлся преградой для захватчиков, создавая им немалые трудности в передвижении. В таких условиях преимущество всегда было на стороне местного населения. Это стало причиной того, что с VII по XIX вв. н. э. под давлением захватчиков многие меняли место своего проживания, отдавая предпочтение жизни в горах. Часть этого населения исповедовала христианство. Об этом свидетельствуют христианские храмы, построенные в Дербенте, Шаке, Кабале, Гахе. И это является прямым доказательством того, что за 800 лет до того, как Русь приняла эту религию, на территории Кавказской Албании она уже была распространена, хотя определённая часть населения продолжала оставаться в язычестве. Население Албании занималось в основном земледелием и скотоводством. Скотоводством занимались кочевые племена – тюркоязычные и ираноязычные, – которые увеличивали свою численность за счёт миграции, обусловленной походами завоевателей. Эти племена смешивались с местным населением, и этот долгий процесс смешения привёл к тому результату, который мы наблюдаем сегодня и который уже невозможно исправить.