Текст книги "Дилемма"

Час спустя он уже стоял в наблюдательной комнате и смотрел на детей. Смотрел, как они общаются – это было полноценное общение, недоступное обычным детям-аутистам, – как сплетаются в единый коллективный разум, переставая быть просто группой больных детей.

Кто вы? думал Хольцман. И кем станете, когда вырастете?

Никем, если он выполнит поручение Барнса и президента – создаст вакцину и лекарство от нексуса.

Холцман понимал: УПВР совершает страшное преступление. Преступление против будущего. Он чувствовал это нутром. Они – неандертальцы, пытающиеся остановить приход современных людей. Динозавры, стремящиеся уничтожить всех млекопитающих – пока те не начали угрожать их виду. УПВР лишает детей элементарных прав человека, но ведь эти дети – больше, чем люди, ценнее и прекраснее, чем люди, и оттого нуждаются в еще большей защите.

Он лицемер и трус: ведет борьбу с технологией, которую сам же давно и с удовольствием использует. Ищет способы очистить сознание детей от чуда. Придумывает, как лучше обустроить для них «жилые комплексы» – читай, концентрационные лагеря, – на случай, если лекарство не поможет. И при этом каждый день терзается страхом, что однажды нексус найдут и в его мозгу.

Осознание собственной ничтожности жгло его изнутри подобно кислоте. Страх разоблачения сидел в душе ледяной глыбой.

А что я могу? спрашивал он себя. Подать в отставку? Это неизбежно привлечет внимание аудиторов. А те уж точно заметят недостачу нексуса. Нексуса, который я принял…

Хольцман оказался меж двух огней. Поступить правильно, как подсказывает сердце, – и сесть в тюрьму? Или продолжать преступную деятельность и оставаться на свободе?

Даже если я сяду, кто-то все равно займет мое место, говорил себе Хольцман. От моего благородства никому легче не станет.

С души воротило от собственной трусости.

Хольцман думал эту нелегкую думу, когда ему сообщили новость: Ильяна Александер скончалась. От сердечного приступа.

Черт подери! Хольцман впечатал кулак в зеркальную стену, отделявшую его от детей.

Эти сволочи перегнули палку. Бесконечные допросы. Пытки. Требования выдать лазейку. Чего они ждали?

Да поможет Господь им всем – всем, у кого есть нексус. Им несдобровать, если УПВР когда-нибудь заполучит лазейку. Никто не должен обладать такой властью над умами людей.

До конца рабочего дня он просидел за столом, наверстывая упущенное за день. А день выдался долгий и полный стрессов. Как просто стереть этот неприятный осадок – всего одна маленькая…

Нет. Анна ждет его дома. Их дом опустел с тех пор, как сыновья уехали учиться за океан – один в Германию, другой во Францию. Зачем он только их отпустил? В эту склеротичную, загнивающую, зашоренную Европу. Если уж отправлять детей учиться, то в Азию, где люди с надеждой смотрят в будущее, а не фетишизируют прошлое.

Хольцман покачал головой, взял трость и собрался было уходить, но тут в кабинет ворвался Кент Уилсон:

– Доктор Хольцман! Как хорошо, что я вас застал!

Вид у молодого докторанта был растерянный и тревожный.

– Кент, я как раз собирался домой. Твое дело может подождать до завтра?

– Нет, сэр. – Уилсон закрыл за собой дверь.

Хольцман нахмурился:

– Что такое?

– Сэр… Это насчет нексуса, обнаруженного в мозгу убийцы…

Хольцман вскинулся:

– Вы нашли посторонние примеси! Мы можем идентифицировать источник!

Уилсон заморгал.

– Нет, сэр, никаких примесей я пока не нашел, но…

– Что? – перебил его Хольцман. – Значит, надо искать, Кент.

– Я нашел кое-что другое, сэр. Химический штрих-код.

Хольцман нахмурился:

– Зачем преступникам понадобилось помещать туда штрих-код?

Уилсон помотал головой:

– Это наш штрих-код, сэр! Нашей лаборатории! Изготовители этого нексуса – мы сами!

В глазах у Хольцмана потемнело, мир померк. Если преступники украли нексус из штаб-квартиры УПВР, проверок не избежать. А проверки… проверки неизбежно покажут, что и он сам регулярно брал нексус из внутренних запасов, для личного пользования…

И тогда его жизни конец.

Когда Уилсон ушел, Хольцман сел за стол и уставился в пустоту. Он заверил мальчишку, что сам расскажет руководству о находке – когда придет время. А пока надо помалкивать, чтобы не спугнуть вора.

Руки у Хольцмана дрожали. Голова отказывалась соображать. Его мир рушился. Он знал, что ему поможет: доза. И приличная. Чтобы полностью заглушить лавину боли, страха и дурноты.

Хольцман вызвал в уме соответствующий интерфейс, набрал нужное значение и несколько секунд просто смотрел на цифры. Должен быть другой способ. А потом он подумал, что его ждет в случае разоблачения, – и у него перехватило дыхание. Он увеличил дозу и нажал кнопку.

Страх мгновенно исчез. Накатила теплая волна, смывшая все заботы и тревоги. Затем пошла новая волна – глубокого удовольствия. Целый океан наслаждения. Огромный вал счастья вырос над ним, накрыл с головой, и несколько минут Хольцман купался в этом бесконечном счастье, ни о чем не думая. Полное блаженство. Потом его накрыла еще одна волна, и еще, и еще, и еще, и он уже не плавал на поверхности этого океана, а тонул в нем. Все мысли начисто смыло опиатным потопом, обрушившимся на мозг с чудовищной силой.

Последняя мысль: передозировка. Он принял слишком много. Слишком много. В следующий миг море поглотило его целиком.

Лиза Брандт тихо вошла в свою бостонскую квартиру. День выдался тяжелый, удручающий. Чертовы политики! Жалкие трусы! Нексус теперь ассоциируется у всех с террористами-смертниками. Никто не посмеет принять закон, разрешающий применять нексус для лечения аутистов и признающий права детей, рожденных с нексусом в мозгу. По крайней мере сейчас, когда на носу президентские выборы.

И еще Мартин Хольцман! Катастрофа. Господи, как он мог ей нравиться? Ведь раньше она считала его умнейшим, выдающимся человеком.

Ага, пятнадцать лет назад. Когда я еще не знала, какой он слизняк.

Лиза вздохнула и закрыла за собой дверь. Лунный свет лежал на дощатом полу, на турецком ковре, на красочных картинах, которые она привезла из путешествия по Центральной Америке. Лиза тихонько прокралась по коридору и заглянула в спальню. Элис крепко спала в их общей кровати. Рядом, в детской кроватке, посапывал маленький Дилан. Лиза подошла к нему, полюбовалась его крошечными кулачками, мерно вздымающейся грудкой, длинными ресницами. Их сын. Их приемный сын. Их очень особенный, ни на кого не похожий сын.

Интересно, они с Элис видят один и тот же сон? Его детское сознание нежится в уютных ласковых объятьях материнского разума?

Ну какое же это зло? Как люди могут смотреть на этого чудесного беспомощного малыша и видеть в нем что-то плохое?

Ох, людям давно пора понять и принять нексус. Он поможет вылечить синдром Альцгеймера и аутизм, совершить множество великих научных открытий – путем объединения сильнейших разумов человечества.

Однако самая важная и прекрасная причина – вот это чудо, радость прикосновения к мыслям и сознаниям любимых.

Лиза усилием воли заставила себя выйти из спальни. На кухне она освободила одну из полок в холодильнике, сдвинула дверцу потайного отсека в задней стенке и извлекла оттуда пузырек с заветным веществом. Осторожно вернула все на место и тихо пошла в кабинет.

Там она вставила в планшет запрещенную смарт-карту и нашла в открывшемся интерфейсе последнюю резервную копию системы. Палец замер над кнопкой. Долго ли она так протянет? Перед каждой поездкой создавать резервные копии, сносить систему и подолгу терпеть боль, дезориентацию и смятение, пока узлы нексуса отделяются от ее нейронов и разлагаются на составляющие? Несколько дней чувствовать железный запах нексуса от собственной мочи, а потом, вернувшись домой, тратить долгие часы на восстановление резервной копии?

Это ужасно. Это отнимает массу времени. И это большой риск.

Можно все бросить, подумала Лиза Брандт. Можно полностью отказаться от нексуса.

Но потом она вспомнила о жене и сыне, спящих в соседней комнате, о бесконечной радости общения с ними на мысленном уровне и поняла: она будет терпеть столько, сколько потребуется.

Лиза Брандт запрокинула голову и опустошила пузырек с серебристой жидкостью. Набрала на планшете команду: восстановить систему и все установленные приложения. Затем откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и стала с нетерпением ждать, когда сможет вновь прикоснуться к любимым.

6
Вопросы и ответы
18 октября, четверг

Ранган Шанкари поморщился, когда дверь в его камеру распахнулась: он не видел света целую вечность. В освещенном дверном проеме чернели силуэты могучих охранников. Ранган заморгал, пытаясь привыкнуть к свету. А в следующий миг ему набросили на голову мешок, и мир посерел.

Связав по рукам и ногам, его повезли на каталке по коридорам. Он слышал, как открываются и закрываются двери, чувствовал повороты, а потом каталка остановилась. Хлопнула дверь.

Изголовье резко опустилось, так что голова оказалась на фут ниже ног. Он знал, что сейчас будет. Не зря последнюю пару дней его держали на «жидкой» диете. После такой кормежки неизменно происходило одно и то же.

Пульс и дыхание участились. Нет, он не расколется. Ранган открыл интерфейс нексуса.

[активировать пакет спокойствия № 10]

Программные модули в его нексус-узлах активировались. Импульсы страха в нейронах мозжечковой миндалины погасли, уровень серотонина вырос. Нексус-узлы в продолговатом мозге перехватили контроль над пульсом и потоотделением, привели их в норму.

Спокойствие опустилось на Рангана, рассекая страх подобно острому ножу. Он был уверен в своих силах. Я смогу. Я выдержу.

И тут ему на ухо кто-то заговорил:

– Мистер Шанкари, я знаю, что последнее время с вами неважно обращались. В моих силах сделать вашу жизнь гораздо проще – или гораздо сложнее. Поэтому спрашиваю еще раз: как активировать лазейку в нексусе? Нам нужен код.

– Пошел в жопу! – выплюнул Ранган сквозь мешок.

Тут же ему двинули кулаком в живот, и из легких вышел весь воздух.

Диафрагма спазмировалась, и он не смог вдохнуть. Серый мир покраснел. Затем что-то внутри отпустило, и воздух хлынул в легкие.

– Полотенце, – скомандовал тот же голос.

Что-то тяжелое и мягкое опустилось ему на лицо. Мир из серого превратился в черный. Ранган знал, что будет дальше. И был готов.

На полотенце потекла вода. Он ощутил ее давление за секунду до того, как кожа увлажнилась. А потом вода оказалась у него во рту, в носу, и он больше не мог дышать. Он задыхался. Тело инстинктивно дергалось и извивалось на столе.

Все это он видел и чувствовал как бы со стороны, сохраняя полное спокойствие.

Они меня не убьют, они блефуют. Им нужна информация.

Воду выключили, полотенце сняли, и Ранган заставил себя жадно глотать воздух, как сделал бы на его месте любой нормальный человек без программы, контролирующей все реакции организма. Глотай воздух. Дыши. Насыщай организм кислородом, пока дают. Дыши.

Тупые уроды, подумал он. Вам меня не сломать!

Затем послышался другой голос. На сей раз женский:

– Пульс 65. Электрическое сопротивление кожи… без изменений. Он подавляет реакции организма.

Что?

Опять первый голос:

– Ах ты, негодник! Ну вот мы и догадались, почему ты до сих пор молчишь.

Что?!

Рубашку задрали наверх, что-то холодное и твердое ткнулось в бок, а потом…

ААААААААА!

Электрический разряд пробил его тело насквозь. Мышцы свело страшной судорогой.

ААААААААА!

Второй разряд. И третий. На экране перед глазами поплыли каракули: узлы нексуса разрушались, и в системе начали возникать критические повреждения. Вместе с нексусом отказал и пакет спокойствия. Теперь ему не уйти от мучителей. На лбу мгновенно выступил пот. Пульс участился, нутро сжалось в тугой узел.

– Резкое учащение пульса, – произнес монотонный женский голос. – Подавление реакций остановлено. Продолжайте.

Нет. Ох, нет! Нет нет нет нет нет

В следующий миг на лицо Рангана опять накинули мокрое полотенце. Он инстинктивно задержал дыхание, и его ткнули кулаком в живот. Воздух вышел из легких, он разинул рот, как рыба, но вместо воздуха в рот, в нос и в легкие полилась вода. Он закашлял, тело конвульсивно забилось на каталке, пластиковые путы резали кожу, а вода все лилась и лилась, и он не мог дышать не мог сделать ни единого вдоха сердце колотилось паника его охватила паника о боже мой нет нет я сейчас умру.

Воду выключили. Он кашлял и думал, что сейчас его вырвет в маску и в полотенце, но нет, в легкие наконец хлынул дивный сладкий воздух.

– Нравится, Ранган? – спросил голос. – Если хочешь, я могу развлекаться так весь день.

Пошел на хер!

Он пытался выкрикнуть это сквозь страх и воду в дыхательных путях, но только еще сильнее закашлял. Голос захохотал. Ранган жадно глотнул воздух. Он хотел придумать какое-нибудь остроумное оскорбление, однако его снова ударили в живот и легкие опять опустели и опять на лицо легло полотенце и полилась вода и он снова начал тонуть и нет нет господи пожалуйста черт черт черт пусть это закончится господи.

А потом он снова кашлял, и кашлял, и кашлял, и его рвало, и ужасный шоколадный напиток, которым его кормили, весь вышел наружу, а потом полился обратно, но уже с омерзительным вкусом желчи, и он тонул, тонул в собственной шоколадной блевотине.

С Рангана сорвали полотенце и маску, и его вырвало в ведро. Прищурившись, он смотрел на ослепительный белый свет, заливавший больничную палату. Но не успел он повернуть голову, чтобы наконец-то посмотреть в лицо своему мучителю, как на него вновь надели маску, провонявшую шоколадной рвотой.

Несколько секунд он лежал, отдуваясь, – рвота дала ему короткую передышку.

Меня не убьют, сказал он себе еще раз и попытался задержать эту мысль в голове. Я нужен этим козлам живым. Держись, они не позволят тебе захлебнуться!

А потом полотенце вернулось и вода тоже и лучше бы он вообще не задерживал дыхание но черт подери это было невозможно он все равно задержал дыхание и его опять ударили в живот и опять из него разом вышибло весь воздух а потом он наконец хлынул назад но только это был уже не воздух нет это была вода целый океан в котором он тонул совсем как в тот раз когда заплыл слишком далеко на Гоа и запаниковал и ушел под воду и не знал где берег где верх и где низ но только на сей раз он точно умрет да вода все лилась и лилась он блевал и выгибался и пытался освободиться запястья горели но он все дергал их и дергал и дергал и глаза вылезали из орбит а гребаная вода все лилась мать ее и он не мог дышать господи я не могу дышать я не могу дышать берега нигде нет я не могу дышать я тону и вода все лилась и всякий раз когда он кашлял в легкие попадало еще больше воды и никакого воздуха и вот он перестал кашлять перестал кашлять перестал дышать мир начал сереть он шел на дно и не мог дышать и господи помоги я же умираю я умираю умираю я здесь подохну берега нигде нет его нет я не могу всплыть я утону я умираю а потом мир вокруг него резко дернулся и даже умирая он почувствовал как каталку привели в вертикальное положение а ведь так делают с умирающими значит я в самом деле умираю.

Они ошиблись, они все испортили, и теперь я в самом деле умру.

Кулак под дых. Бесполезно – все равно не продохнуть.

Я здесь умру я умру.

Опять удар и он попытался выкашлять воду но не смог он все еще не мог дышать черт да пошло оно все в жопу подохну так подохну надо успокоиться и хоть последние несколько секунд прожить спокойно господи.

Господи Иисусе прости меня прости. Умоляю я не хочу умирать.

Его ударили в третий раз, и он выкашлял воду, и открыл рот, и тут же сблевал в маску, сблевал прямо в маску, а воздуха все не было.

Потом маску содрали, и он стал глотать воздух, кашлять и дышать. Против собственной воли, сквозь слезы, он зашептал:

– Не надо… прошу… ваша взяла… Только не…

Его помыли, вытерли, переодели в чистое, накормили горячим супом и допрашивали три часа.

Узлы нексуса восстановились, а с ними восстановилась и система. Ранган хотел опять активировать пакет спокойствия, но его затрясло от одной мысли. Это – верный путь к боли. К пыткам. Если его еще раз поймают на жульничестве, то могут убить по-настоящему.

Ранган выдал все. Объяснил, как работают все три лазейки. Рассказал про хаки для компилятора, с помощью которых удалось внедрить лазейки в нексус, несмотря на то, что в исходном коде они отсутствовали. Про обсфукацию, которая позволяла прятать лазейки и пароли в виде единиц и нолей среди миллиардов единиц и нолей бинарного кода; их было не отличить от параметров, управлявших миллионами нейронов, что практически исключало возможность обратного восстановления.

И, конечно, он выдал сами пароли. Заодно рассказал, как написать с нуля компилятор, к которому нельзя подобрать лазейки, но УПВР было на это плевать. Им требовались только актуальные пароли и информация о том, как их использовать.

А значит, они хотят получить контроль над теми, кто уже пользуется нексусом-5. Значит, нексус-5 лежит в свободном доступе!

А он, стало быть, – последняя сволочь.

Обратно в камеру его повели, а не повезли на каталке. Руки и ноги ему не сковали, только завязали глаза. В камере наконец-то включили свет, на койке не было кандалов и наручников, а на стене появился дисплей. Когда Ранган сел, вошел дежурный с подносом еды.

При виде нормальной горячей пищи в животе сразу заурчало, хотя сердце и сжималось от мысли о содеянном.

Ранган опустил голову, не в силах смотреть дежурному в глаза, и в этот самый миг где-то в конце коридора открылась другая дверь, и он ощутил нечто удивительное и неописуемое.

Сознания. Детские. Множество сознаний. Он почувствовал их, а они почувствовали его. Они были странные, покалеченные, в них царил хаос, и несколько секунд Ранган лихорадочно пытался понять, что это за дети и зачем они здесь.

А потом дверь захлопнулась, сознания исчезли, и он остался наедине с едой, доставшейся ему таким легким путем.

7
Сны и кошмары
18 октября, четверг

Кейд сидел на пассажирском сиденье джипа с открытым верхом и наблюдал, как Фенг ведет машину по узкой горной дороге, – прощай, Чу Мом Рэй, здравствуйте, долины и монастырь Аюн Па. Сквозь буйные зеленые заросли по обеим сторонам дороги пробивался яркий солнечный свет. Фенг мастерски лавировал между рытвинами, валунами и упавшими ветками. Стояла жара, но ветер приятно холодил кожу.

Кейд откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, чтобы поработать. Последнюю неделю он провел в офлайне – в тех краях Сети не было. А теперь они снова приближались к цивилизации. Он вышел в телефонную сеть, оттуда – через множество анонимайзеров – во Всемирную паутину. Трафик нексуса теперь можно было встретить где угодно, только тщательно замаскированный. В огромных потоках данных, текущих между миллионами компьютеров, он представлял собой крошечный ручеек битов, спрятать который не представляло никакого труда.

В мозг заструилась информация. Софт начал сопоставлять и обрабатывать данные.

Сперва Кейд просмотрел отчеты от агентов, которых отправил на поиски Рангана и Ильяны. Маленькие автономные частички кода умели через лазейки проникать в сознания людей под нексусом – вводя пароли, которые Кейд успел обновить перед самым релизом нексуса-5, – и искать, искать нужную информацию…

Илья бы меня убила, прошептал его внутренний голос. Это вторжение в личную жизнь, причем в глобальных масштабах.

Кейд отбросил ненужные мысли и продолжал искать – ее и Рангана.

Непросто было создать бот, который отфильтровал бы всю информацию в мозгу человека и нашел сведения о двух конкретных людях. Какие задать ключи? Имена? Лица? А если кто-то слышал лишь одно из имен? Или видел лица по новостям?

Придется бесконечно отлавливать блох. Скажем, лицо или имя должны идти в сочетании с понятиями «заключение», «камера», «преследование», «спецслужбы» или «правоохранительные органы». Искомый человек скорей всего работает в УПВР или по крайней мере в Министерстве внутренней безопасности. А может, это супруг, любовник или доверенное лицо такого сотрудника. Он должен не просто знать, где держат Рангана и Илью, но и в конечном счете помочь Кейду их освободить.

За последние полгода через Кейда прошли сотни результатов. Сегодня ему предстояло изучить еще несколько дюжин – за время его скитаний между Камбоджей и Вьетнамом их накопилось прилично. Кейд проигрывал воспоминания одно за другим и забраковывал. Черт, ни одного подходящего результата!

Закончив с этим, он перешел к следующей задаче – проверке обновлений – и скачал несколько сотен с самого популярного нексус-хаба, где программисты, нейробиологи и прочие собирались, чтобы обсуждать, анализировать, отлаживать и улучшать операционную систему нексус.

Нексус теперь был системой с открытым исходным кодом. Кто угодно мог вносить в нее изменения. И очень многие вносили. Обновления шли сплошным потоком. Устранение багов и дыр в безопасности. Новые способы создания приложений и совместного использования данных. Улучшение производительности. Мощные инструменты для работы с памятью, вниманием, сном и так далее – некоторые умельцы даже до нейромедиаторов добрались.

В одиночку мы никогда такого не добились бы, подумал Кейд. Сотни людей теперь совершенствуют нексус. И многие – гораздо умнее меня. Потрясающий прогресс.

Кейд с головой ушел в работу – он ловил кайф от самого кода. И от того, сколько новых дверей открывалось в человеческом сознании благодаря ему.

Спустя час он усилием воли заставил себя оторваться. Надо было успеть еще кое-что. Самая ненавистная работа – отлавливание технологий принуждения. А этого добра, увы, тоже хватало. Его творением пользовались, чтобы насиловать. Чтобы порабощать. Кейд выпустил в Сеть агентов для обнаружения таких преступников.

Когда он впервые нашел вредоносное ПО, то среагировал быстро и неумно: уничтожил репозиторий и полностью удалил систему из мозга создателя. Теперь он понимал: это не выход. Где-то наверняка хранилась резервная копия кода, а если и нет, его можно воссоздать. Не составит труда и раздобыть дозу нексуса.

С тех пор Кейд поумнел. Он стал обращать инструменты принуждения против их же создателей. Он вынуждал их прекратить разработку ПО и больше никогда к этому не возвращаться. Полностью обезоруживал преступников. Как же приятно было ставить негодяев на место!

Ты чудовище, прошептал внутри голос Ильяны. Он даже увидел ее лицо. Дерзкое. Серьезное. Строгое. Ты взламываешь сознания людей, получаешь над ними власть. И ловишь от этого кайф.

У меня нет выбора! мысленно возразил ей Кейд.

Помнишь вопрос Ананды? «Ты мудрее человечества?» Кто ты? Все еще Кейд – или уже нет?

Да тебя вообще рядом не было, когда Ананда это говорил, оборвал Кейд собственный поток сознания. И вернулся к делам.

Каждое разоблачение было шагом вперед, шансом остановить зло, помочь невинным людям. И потом, в следующей версии системы, он сможет предусмотреть эти ошибки.

Кейд просмотрел все находки, сделанные агентами за неделю его отсутствия в Сети. Большинство результатов – ошибочные. Или пустяки, не стоившие его сил и времени.

Что ж, это радует. Кажется, он наконец-то пошел на опережение.

Скоро спустились сумерки. Кейд приступил к самой приятной и радостной части работы.

Его агенты были теперь повсюду, в сотнях и даже тысячах умов: они искали его друзей и случаи злоупотребления кодом. Распространялись боты посредством лазеек в нексусе, которые Кейд успел обновить в Таиланде – за несколько часов до того, как налет УПВР на монастырь Ананды вынудил его выпустить нексус-5 в мир.

В большинстве случаев боты не находили ни намека на друзей или вредоносное ПО. Но это не значит, что поиски не имели смысла. Каждый раз они находили живого человека – который мыслит, дышит, чувствует. Яркую искру в темноте.

И всякий раз, когда агенты посылали Кейду пинги, он видел сотни тысяч сознаний по всему миру и успевал ощутить крохотную толику того, что они чувствуют.

Кейд вновь закрыл глаза и стал пропускать через себя эти потоки данных. Специальная программа в его мозгу визуализировала данные, представляя их в виде мельчайших точек света по всему земному шару. Сияющие россыпи сознаний на поверхности Земли образовывали очертания континентов – как на фотографии ночных огней планеты из космоса.

Кейд задышал медленней, положил ладони на колени и окунулся в информационный океан. Это было похоже на звук, на плеск волн о берег, на рев реки. Однако то было явление совсем другого рода: чистый разум, чистая мысль, чистая эмоция.

Зарождающийся бесформенный разум, белый шум мыслей. Кейд вдохнул и погрузился в него с головой, позволил себе раствориться в океане зачаточного мирового сознания. Оно наполнило его до краев: Кейда больше не было, он превратился в крошечное суденышко, доверху залитое мыслями человечества.

А потом он уснул, и ему приснился день, когда это сознание сформируется, когда разумы отдельных людей – благодаря нексусу – сольются в единый коллективный разум.

Очнулся Кейд в темном джипе. В его мозгу настойчиво пульсировала тревога.

Он никак не мог собраться с мыслями. Казалось, что сигнал тревоги – часть его сна, часть огромного коллективного сознания.

Но нет.

[Тревога: обнаружен код принуждения типа Альфа. Статус: активен]

У Кейда перехватило дух. Код принуждения типа Альфа. Именно этот код был использован в Вашингтоне при покушении на президента.

Кейд стряхнул остатки сна. На сей раз он не упустит шанса остановить преступников.

Он кликнул по ссылке в уведомлении, создал зашифрованное соединение, активировал лазейку и ввел пароль. Готово.

Брис улыбнулся официантке, подлившей ему кофе. Она ответила вялой улыбкой. А чего с ним церемониться? Обычный посетитель. Да, высокий, мускулистый и когда-то наверняка был ничего, но теперь отрастил брюшко. Футболка заляпана жиром, на голове – длинные засаленные дреды, под облезлой бороденкой виднеется огромный шрам в пол-лица.

Он плеснул в кофе сливки и уткнулся в лежавший на столе дешевый планшет.

Главное – сделать все вовремя. Поспешишь – людей насмешишь. Кто рано встает, тому бог подает.

Для максимального эффекта нужно идеально рассчитать время.

8:47. Сейчас проходимость на пике. Люди взмахивают пропусками, смотрят в окошко сканера сетчатки и тут же проходят сквозь пуленепробиваемые стеклянные двери. Внутри, в вестибюле, уже выстраивается очередь из сотрудников Министерства внутренней безопасности: они ждут, когда их пропустят через бомбоискатели и детекторы нексуса. Брис улыбнулся. Недавно внедренные детекторы нексуса только замедляют движение, создавая новое «бутылочное горлышко» – место со стремительно растущим количеством жертв.

Ага! В стеклянные двери входит ключевая фигура. Цель № 1. Ответственный оперативный сотрудник чикагского отделения МВБ Уильям Майерс. Агент, который три года назад молча стоял и смотрел, как рассвирепевшая толпа убивает двух генетиков. Он должен был потерять работу, сесть в тюрьму, а вместо этого получил повышение. Что ж, теперь его карьере конец.

Время пришло.

Брис нажал кнопку на экране планшета. В тысяче миль отсюда у мула зазвонил мобильный – сигнал к началу операции. Мул поднял сверток, прошел через площадь, махнул пропуском и подставил глаз сканеру сетчатки, затем шагнул в двери неприступной крепости.

Кейд лихорадочно пытался сообразить, что же он видит глазами злоумышленника. Он находился в каком-то помещении. Вокруг люди. Очередь. Несколько очередей. Металлоискатели. Сканер для досмотра ручной клади. Аэропорт? Десятки людей.

Убийство. Этот код предназначен для убийства. Значит, у мула должен быть пистолет!.. Кейд перехватил контроль над телом человека, похлопал себя по карманам пиджака и брюк, тронул поясницу. Ничего.

Кто-то случайно толкнул его сзади.

Он машинально обернулся. Женщина в юбке и блузке, на шее – пропуск. У следующего человека в очереди – такой же. Министерство внутренней безопасности. О нет. Это не аэропорт.

Но что здесь делает убийца? Какой у него план?

Кейд увидел за толпой людей стеклянные двери, кусок ясного неба. Может, рвануть на улицу, подальше от людей?

Сзади раздался мужской голос:

– Сэр, не задерживайте очередь, поставьте сумку на ленту.

Сумка! У него на плече висел рюкзак. Он скинул его, бросил на ленту. Раздался громкий стук. Значит, внутри что-то тяжелое. Очень тяжелое.

Кейд огляделся по сторонам. Сколько людей! Надо их как-то предупредить.

– Кажется, у меня бомба! – заорал он. – Бомба!!!

Люди шарахнулись в стороны. Охранник потянулся за пистолетом. Кейд схватил рюкзак, рванул молнию и увидел внутри кучу проводов, красный мигающий огонек…

Его захлестнул абсолютный хаос.

[Обрыв связи]

Кейд вернулся в свое тело и потрясенно охнул. Что? Что?!

Джип стоял на месте. Фенг остановил его на обочине дороги и мрачно смотрел на Кейда.

Кейд растерянно, непонимающе уставился на Фенга. Открыл было рот, но не смог вымолвить ни слова.

Фенг и так все понял.

– Ты их поймаешь, – сказал он, кладя руку Кейду на плечо. – Обязательно.

Брис ничем не выдавал своего волнения и спокойно просматривал результаты спортивных матчей на экране планшета. Однако внутри у него все кипело и бурлило.

Кто-то пробрался в его мула. Кто-то перехватил контроль над телом мула и чуть было не сорвал операцию. Кто? Как?

Он пил кофе и продолжал изображать из себя спортивного болельщика. Через три минуты официантка, смотревшая телевизор, потрясенно охнула.

– …и снова нам поступают неподтвержденные сведения о взрыве, прогремевшем несколько минут назад в чикагском здании Министерства внутренней безопасности. Очевидцы сообщают о множестве раненых и погибших. Оставайтесь с нами…

Брис повернулся к экрану и сделал вид, что глубоко потрясен услышанным.

– …Фронт освобождения постчеловечества уже разместил в Сети публичное заявление, – продолжал тараторить диктор на экране телевизора. – В заявлении говорится, что это «было тщательно спланированное убийство ответственного оперативного сотрудника Министерства внутренней безопасности Уильяма Майерса, причастного к совершенному три года назад убийству двух генетиков»…

Лишь спустя пятнадцать минут, когда появились первые подробности и по телевидению стали вновь и вновь крутить видео с места событий, Брис бросил в остатки кофе энзимный очиститель, чтобы замести все следы, расплатился и вышел на парковку, где стоял его помятый «Хендэ».

Он проехал уже десять миль, когда зазвонил телефон. Особый телефон. На него мог позвонить лишь один человек: Заратустра.

– Я отдал приказ: сидеть тихо. – Даже сквозь электронные помехи Брис услышал, что говорящий изо всех сил сдерживает гнев.

– Я сидел три месяца. Потом начал действовать.

– Кем ты себя возомнил?

Брис улыбнулся и спокойно ответил:

– По-моему, это ты возомнил себя богом, Зара.