Текст книги "Токио не принимает"

Томас еще не окончательно очнулся. Реальность вернулась лишь частично. Он лежал в реанимации, куда привезла его Джо, обнаружив утром на полу в луже крови. Он еще мало что соображал, однако чувствовал некое облегчение. Молодой человек понял, что почти все воспоминания покинули его и вскоре он вновь останется наедине с самим собой.

Пациентка на соседней кровати показалась ему знакомой. Он уже видел эту старуху… Постепенно вспомнил. Именно она некогда предсказала ему будущее. Как давно это было! Женщина выглядела совсем больной.

– Здравствуйте. – Она слышала его голос, но ничего не понимала. – Меня зовут Томас. Вы меня помните?

Она с трудом повернулась и посмотрела на него глазами, подернутыми белой пленкой.

– Конечно, я помню вас.

– Что с вами случилось?

– Нелегко приходится слепой старухе. Я упала с лестницы и повредила позвоночник. Мне плохо, конец мой близок.

– Все случилось так, как вы предсказали. Мой отец обеднел, а я разбогател. Только я представлял себе все как-то иначе.

– Мечты редко сбываются.

Больничный шум, казалось, был преднамеренно кем-то заказан, словно музыкальная фуга. Некоторое время Томас прислушивался к нему.

– Как только Джо упомянула «Шахту памяти», я вспомнил ваши слова и понял, что пророчество начинает сбываться. Все шло отлично. Мне попалась славная женщина. – Томас чувствовал облегчение по мере, того как воспоминания стремительно покидали его, возвращаясь туда, откуда явились.

– Чтобы перевезти воспоминания через пропасть, потребовалась вьючная лошадь. На сей раз ты был самой приемлемой кандидатурой. На твоем месте мог быть кто-то другой. Уверена, что ты во всем разобрался.

– Да, мне кажется, я понимаю, что к чему. Все теперь видится как-то яснее.

Старуха его больше не слушала. Вокруг Томаса сновали озабоченные врачи, суетились медсестры… Он не обращал на них никакого внимания, испытывая чувство внутреннего удовлетворения. У него осталось лишь собственное милое прошлое.

Сон миллиардера
Третья история

В городе Дели жил некогда человек, страдающий бессонницей.

Внешне он обладал всем, чего только можно желать, – имел богатство, недоступное простым смертным, ибо являлся владельцем крупной промышленной группы и одним из богатейших людей Индии. Раджив Малхотра жил в прекрасном особняке, построенном в колониальном стиле на Притвирадж-роуд, с садом, где росли экзотические деревья и обитали длиннохвостые попугаи; в его распоряжении находились многочисленные слуги, повара и шоферы; он покупал дома в Джакарте, Нью-Йорке и Лондоне; его женой стала красавица, бывшая кинозвезда. Но судьба, оделив Раджива такими благами, казалась, хотела заставить его страдать, начисто лишив сна.

«Спать – значит дышать! – частенько думал он про себя по утрам, сидя на заднем сиденье „мерседеса“ с тонированными стеклами. – Стоит только подумать о людях, не имеющих за душой ни гроша, но ежедневно погружающихся в объятия благостного сна, верного, как закадычный друг. Люди спят у дороги и на вокзалах, не просыпаясь, даже если кругом лают собаки и кто-то толкает их в спину. Мальчишки и старухи – все они могут спокойно спать. И только я, обладатель несметного богатства, лишен того, чем наслаждается последний бродяга».

Раджив жил двойной жизнью. Днем занимался тем же, чем и большинство людей, – работал, ел, выполнял всякие общественные функции, болтал с родными и близкими. Естественно, усталость одолевала его, словно тяжелая болезнь: все члены тяжелели и наливались свинцом, клоня несчастного к земле, глаза теряли выразительность. Однако светило солнце, Раджив общался с коллегами и чувствовал себя частью божьего мира. Богач без устали трудился, постепенно превращая сталелитейную компанию своего отца в глобальную промышленную империю, что придавало его существованию глубокий смысл.

Но ночами Раджив жил совершенно другой жизнью. Он погружался в мрачное одиночество после того, как домашние, проявляя почтение, желали ему сладких сновидений и оставляли наедине с бесконечной ночью, которую нужно было как-то пережить.

Жена мирно спала наверху, а Раджив бродил по многочисленным комнатам, словно привидение, обреченное целую вечность еженощно посещать замок, крадучись слоняясь по длинным надоевшим до безумия коридорам, где жизнь пришла в полное запустение. Бедняга без всякой надежды рыскал по дому в поисках снотворного: книг, которые избавили бы его от скуки и панических чувств, а сон мог бы подкрасться незаметно; видео– или телешоу, чтобы хоть на время отвлечься от тревожных мыслей. Он бродил в полной темноте по саду с неизменной сигаретой и перечитывал газетные сообщения, поедая при этом соленые орешки, приготовленные с вечера для гостей, потом вяло поднимался наверх к жене и ложился с ней рядом. Приняв горизонтальное положение, Раджив не засыпал, а напротив, с некоторым возбуждением начинал думать о всяких второстепенных делах и ненужных проблемах. Наконец за окном светлело, из дальних мечетей доносились звуки утренней молитвы, и богач начинал переодеваться, чувствуя облегчение оттого, что мучительное одиночество кончается.

Разумеется, он обращался к врачам. Пробовал принимать различные снотворные таблетки, прибегал к медитации и гипнозу. Прилежно читал все публикации Американского общества по изучению расстройств сна, а также статьи всех ведущих ученых, занимающихся этим вопросом. Он перепробовал все виды терапевтических кроватей, подушек, ушных тампонов и масок. По совету друзей слушал перед сном тихую музыку Моцарта и классическую рагу, а также записанные на компакт-диски «Звуки природы», присланные ему неким доброжелателем. Лежа в постели, внимал голосу цикад, поющих в тропическом лесу, и речитативу плывущего под водой хита, пытаясь обнаружить в себе признаки сонливости. Однако они не появлялись. Никакие виды лечения, от народных до фармакологических, не смогли приоткрыть ворота в царство Морфея. Спустя несколько лет бедняга отчаялся и перестал искать спасения. Все очень просто. Бессонница одержала победу.

Именно врачи уверили пациента в том, что он давно подозревал сам: именно по причине бессонницы после десяти лет совместной жизни они с женой так и не завели ребенка.

Когда Раджив Малхотра женился на звезде Болливуда Манре Сардари, газеты сходили с ума от безудержной радости. Любовный роман носил легендарный характер: представитель светского общества 70-х годов увлекся красивой женщиной старше его по возрасту и потом ждал двадцать лет, чтобы жениться на её дочери. История содержала в себе все признаки мелодрамы, присущей индийскому кино: гибель матери невесты при катастрофе вертолета, после чего девочка осиротела и стала ребенком всей Индии, приобретя приемных родителей в лучших семьях страны; тайное венчание на модном курорте в Гималаях в то время, когда Манра находилась на вершине славы, снимаясь в классической картине «Изгнание» (никто не присутствовал на церемонии, однако все стали свидетелями этого знаменательного события); конец её кинокарьеры и заявление: «Я ухожу из кино, чтобы помогать миллионам обездоленных людей»; рост благосостояния мужа и усиление его влияния в мире бизнеса. Тем не менее дети, в которых они видели смысл жизни, так и не появились. Врачи говорили, что уставший от бессонных ночей организм Раджива не способен восстанавливать силы и выделять семя. Ранее он думал лишь о стали и олове, а теперь, оставаясь наедине с собой, все больше размышлял о плоти и крови. Муж и жена охладели друг к другу. Вскоре редакторы газет, озабоченные проблемой династий еще в большей степени, чем деньгами, перестали уделять внимание этой семейной паре.

Однажды ночью Раджив решил отправиться на один из своих заводов, чтобы посмотреть, как там обстоят дела. Он относился к тому роду бизнесменов, которые хотят видеть все собственными глазами.

Богач прибыл на место около полуночи. Слабый свет освещал лишь дорожку, ведущую к главному входу, а остальное громадное здание скрывалось в полной темноте. Это было одно из самых новых предприятий: телекоммуникационный центр, где сладкоголосые индийские операторы, говорящие с легким американским акцентом, оказывали телефонную помощь многочисленным клиентам в Соединенных Штатах.

Миллиардер активировал карточку безопасности у входа, и предприятие вмиг осветилось сотнями огней. Стало светло, будто вдруг наступил день. Раджив критически осмотрел ряды кабинок, увидел банку из-под «колы» на полу, что мгновенно вызвало у него раздражение, и стал наблюдать, нет ли каких сбоев в работе. Каждый оператор получает в среднем тридцать звонков в час. Смена длится девять часов, большой перерыв – сорок пять минут, и два коротких по пятнадцать минут. Самое главное – это эффективность работы.

Раджив прошел по залу, не замеченный работниками, приникшими к экранам мониторов, а затем поднялся вверх по лестнице в мезонин, где в стеклянной будке сидел управляющий по этажу.

Тот сразу же вскочил, будто перед ним явился образ, сошедший с экрана телевизора.

– Вы оказали нам честь, сэр… большую честь… сэр.

– Как обстоят дела?

– Очень хорошо. Благодарю вас. Огромное спасибо.

– Я пришел послушать телефонные разговоры и посмотреть, как функционирует центр.

– Конечно, сэр.

Менеджер снял наушники и подключил выходное устройство к громкоговорителю.

Сверху кабинки выглядели словно огромное осиное гнездо, вскрытое случайным прохожим. Строгие геометрические ряды коконов, маленькие головки в ореолах сверкающих наушников фирмы «Сони», трепещущие с подспудной энергией личинок.

– К кому я могу обратиться с жалобой на обслуживание? – раздался женский голос с ярко выраженным американским акцентом.

– Слушаю, мадам. Чем вам помочь?

В этот момент совсем некстати зазвонил сотовый Раджива.

– Алло? – произнес он.

– Привет. Это я.

– Здравствуй, Майра. Я на работе. Чем ты занимаешься? Уже поздно.

Теперь ему приходилось одновременно слушать жену и раздраженную американку.

– На прошлой неделе я летела рейсом одной из ваших авиакомпаний из Сан-Хосе в Бостон. Самолет сделал посадку в Сент-Луисе. Рейс задержали на полтора часа, и я опоздала на деловую встречу в Бостоне.

– Я получила важное сообщение. Дома. Хочу обсудить с тобой одно дело.

– Не сейчас.

– А когда? Мне что, назначить тебе свидание? У тебя никогда нет для меня времени. Я хочу сообщить тебе нечто важное для нас обоих и имею право поговорить с тобой в полночь, коль уж ты недоступен в другое время суток. А так как ты сейчас вне дома…

– Мне не удалось вылететь в Бостон рейсом вашей авиакомпании до следующего утра. Так что пришлось купить билет на американскую линию, чтобы прибыть вовремя.

– Ладно, давай, только побыстрее. У меня мало времени. В чем дело?

– Я только что прочитала статью в сегодняшней газете… о новом способе лечения. Вот послушай.

– Майра, пожалуйста, не сейчас! Я не могу сосредоточиться.

– Вы не обеспечили своевременное прибытие. Я требую возмещения убытков.

– Как ты смеешь так говорить со мной?

– Дело в том, что мои партнеры прилетели из Парижа, и мне пришлось приносить извинения за то, что я застряла в штате Миссури и не пообедала с ними.

– Так, значит, для тебя важнее болтаться ночью на этой чертовой фабрике? Пусть они подождут. Послушай меня одну минуту. Ты будешь так же взволнован, как и я.

– Хорошо, я слушаю… Почему этой американке позволяют говорить такие веши? Кому интересно, с кем она там обедает? Заканчивайте с ней и занимайтесь другими клиентами… Продолжай, Майра.

– Ученым удалось создать жизнеспособный клон гориллы. Они утверждают, что теперь появилась возможность изготовлять клоны людей.

– Мадам, давайте начнем с самого начала. Назовите ваше имя и дату вылета.

– Эксперимент проводился в Кембридже. Англия. Начну сначала. Ученые фирмы «Биолаборатория лимитед» сегодня объявили, что создали восьмиклеточный зародыш гориллы, который, будучи внедрен в матъ-обезьяну, приведет к беременности и рождению детеныша. Они уничтожили утробный плод, утверждая, что их целью являлось лишь подтверждение некоторых теоретических гипотез, а не возбуждение любопытства общественности. Ну и так далее.

– В прошлый четверг. Рейс 162-й. Мое имя Лори Курт.

– Вот еще отрывок: доктор Стивен Холл, технический директор «Биолаборатории», заявил, что эксперимент показал, как далеко продвинулась наука.

– Сейчас отыщу все ваши сведения в системе. Надеюсь, вы все же успели на встречу?

– Слава богу. Партнеры из Франции хотят вложить деньги в мою компанию. Мы с трудом нашли свободное время для встречи за четыре месяца.

– С ума сойти. Что за болтовня? Если оператор желает развлекаться пустыми разговорами, пусть делает это в свободное время. Он должен отвечать на один звонок каждые две минуты. Проверьте, какой у него средний уровень.

Где-то в Калифорнии завыла полицейская сирена и вскоре затихла.

– Раджив, ты меня слушаешь? Я продолжаю читать: «Если бы несколько лет назад сообщение о создании восьмиклеточного утробного плода появилось на обложке журнала „Таймс“, люди стали бы говорить, что такое открытие в корне изменило наше представление о природе».

– У нас есть удивительные технологии, которые радикально изменят жизни трехсот миллионов американцев, а я застряла в этой дыре Сент-Луисе и едва не упустила свой шанс.

– «Теперь мы разработали средства для достижения подобных результатов и добиваемся поставленных целей с высокой степенью предсказуемости. И никого это больше не удивляет».

– Он отвечает на восемнадцать звонков в час, сэр.

– Так почему он все еще продолжает болтать? Майра, не клади трубку… У вас неверные сведения. Если он не справляется с работой, увольте его. Для этого вы здесь и поставлены!

– Можете вообразить, как я себя чувствую…

– Иначе я уволю вас.

– На вопрос, какое значение открытие имеет для будущего клонирования людей. Холл дал абсолютно недвусмысленный ответ: «Такое обязательно произойдет. И кто-нибудь непременно этим займется. История учит нас тому, что человеческая страсть к познанию никогда не дремлет, какие бы препоны ни воздвигали бы на её пути проповедники Страшного Суда».

– Майра, умоляю тебя!

– Это стало важнейшим событием моей жизни…

– О, Раджив, тебя показывают по телевизору! Ты слышишь?

В мобильнике зазвучал его искаженный микрофоном голос:

– Новое богатство Индии принесут не природные ресурсы, а совершенно неожиданное обстоятельство: миллиардное население страны хлопнет дверью перед самым носом Америки.

– Мне сказали, что я способна изменить будущее…

– Наши граждане пробуждаются, в то время как американцы погружаются в сон от Нью-Йорка до Сан-Франциско.

– Он разговаривает по телефону уже четыре с половиной минуты.

– Ты так здорово выглядишь, милый. Улыбаешься. И люди аплодируют тебе!

– В наш электронный век уже не важно, в какой точке мира мы находимся.

– Кто-нибудь, кроме меня, хоть немного знает цену времени, черт возьми?

– Индусы работают, в то время как американцы бездельничают и пьянствуют, прежде чем утром поставить чашку с кофе на свой рабочий стол.

– Лори Курт, я нашел вас!

– Благодаря нам солнце никогда не заходит в Америке.

– У меня на экране информация о задержанном рейсе. Вы купили второй билет на «Америкэн эйрлайнз». Заплатили за него в 2:24 дня по Гринвичу в прошлый четверг. Мы очень сожалеем о задержке и связанными с ней неудобствами.

– Новым богатством Индии является её временная зона, которая теперь играет роль пряностей и стали!

– Мы переведем тысячу восемьсот пятнадцать долларов и сорок семь центов на кредитную карту, которой вы расплатились в аэропорту.

– Новости закончились. Ты смотрелся просто великолепно.

– Большое спасибо. Вы говорите с акцентом. Откуда вы?

– Он отсюда.

– Я из Индии.

– Теперь слушай. Многие протестуют против клонирования, утверждая, что оно угрожает целостности общества. Но вот что заявляет ученый: «Эти технологии предоставляют новые небывалые возможности для медицины и рождения детей у бесплодных пар. Когда люди наконец осознают, что ученые вроде меня вовсе не представляют никакой угрозы, а напротив, ведут борьбу с ранее неизлечимыми болезнями, они прекратят волноваться по пустякам».

Голос Майры задрожал.

– Индия! О, я хотела бы посетить Индию. Полагаю, американцам есть чему поучиться у индусов. Что вы думаете о Штатах?

– Еще приводят слова главного управляющего Роберта Миллса. Он утверждает, что создание человеческих клонов не входит в планы компании. «В нашей стране такая деятельность является незаконной, – говорит он. – Однако инвесторы обязали нас разрабатывать генетический материал, проводя опыты с овцами и другими животными, а также наращивать средства производства искусственных сельскохозяйственных культур для мирового рынка».

– Америка – это класс!

– Время!

– А вот еще: «Опыты на гориллах стали частью нашего исследования, однако „Биолаборатория“ не будет продолжать работу по воспроизведению приматов».

– Где вы находитесь?

– Мадам, я должен ответить на другой звонок.

– Ладно. Спасибо за помощь.

– Время вышло? Что вы имеете в виду?

– Позаботьтесь о том, чтобы сотрудники поняли: для нас главное – эффективность работы.

– Я прочитала тебе всю статью. Как быстро пролетел час!

– Постарайтесь объяснить персоналу, что не следует увлекаться пустой болтовней по телефону. И разберитесь с этим парнем. Мы же не управляем каким-то чатом.

– Так что ты думаешь по этому поводу?

– Извини, Майра. У меня дела.

– Ты слушал статью?

– Да. Я знаю Стивена Холла. Он учился в Кембридже вместе со мной. Мы часто играли в сквош.

– Разве ты не понял, что теперь у нас есть шанс завести ребенка? Тебе обязательно нужно поехать к нему.

– Хорошо, Майра. Я поеду.

Через несколько дней доктор Стивен Холл пригласил Раджива пройти в гостиную большого старого дома, чьи зарешеченные окна почти не пропускали в комнату тусклый полуденный свет. Они уселись в кресла, которые занимали весьма ограниченное пространство, оставшееся от фортепьяно и телевизора с огромным экраном.

– Скажи, что я могу для тебя сделать?

Стивен добавил в кофе сливки и тщательно размешал напиток.

– Мы с женой хотим, чтобы у нас появился ребенок. Разумеется, мы заплатим тебе. – И Раджив рассказал о своих обреченных на неудачу попытках обзавестись потомством.

Доктор Холл задумался. Что-то беспокоило его.

– А вы не думали об усыновлении или удочерении?

– Я приехал сюда не для того, чтобы выслушивать бесполезные советы. Ведущий мировой эксперт в области биотехнологий потребовался мне не ради этого. Я хочу ребенка, в чьих жилах текла бы моя кровь и кровь моей жены. Вот почему я нахожусь здесь.

– Сколько ты готов заплатить?

– Пять миллионов фунтов.

– Понятно. – Холл сделал глоток из чашки, почти не выдав своего возбуждения. – Такую работу придется вести за пределами страны. Подобная деятельность здесь запрещена законом. Возможно, я открою лабораторию на Багамах. Надо переправить туда много оборудования и немало сотрудников.

– Я понимаю, затея будет стоить больших денег. Однако, если проблема только в финансах, я готов дать семь миллионов. И закончим наши переговоры.

– Допустим, я соглашусь. Чего ты потребуешь от меня?

– Мне нужен сын. Идеальный ребенок. Красивый, очаровательный, умный и трудолюбивый. Способный унаследовать мой бизнес. Пусть он никогда не разочарует меня и не заставит краснеть за него. Он должен стать счастливым человеком. Более всего я хочу, чтобы его не мучила бессонница.

– В генетической науке, где велик процент случайности, опасно пытаться оптимизировать все параметры. Можно испытывать удачу, пока все не затрещит по швам, и в итоге потерпеть поражение.

– Тем не менее таковы мои требования.

– Я согласен.

Всегда кажется, будто течение времени внутри самолета устанавливается авиакомпанией с целью ввести пассажиров в заблуждение. Оно тянется крайне медленно и является своего рода транквилизатором для пристегнутых к креслам доверчивых клиентов, которые выйдут из ступора, лишь когда начнется проверка паспортов и выдача багажа. Новые версии композиций «Вчера» и «Свеча на ветру» вызывали у пассажиров забытые чувства, но отсутствие вокала заставляло думать лишь о приятном и безопасном полете. О времени приема пищи сообщалось заранее: земные ритмы не прерывались в воздухе, так что недовольство куриным филе и отсутствием баранины играли побочную роль но сравнению с перерывами между завтраком и обедом. Вино с большим содержанием алкоголя, скупое освещение и анестезия в виде фильмов с Джулией Робертс входили в состав нежной колыбельной над облаками.

Раджи в много раз летал самолетом, однако никогда не поддавался этим успокоительным иллюзиям. По мере того как время в салоне замедляло свой ход, ускорялся его сердечный ритм – вместе с бешеной скоростью ревущей и несущейся вперед стальной машины, сжигающей 300 литров горючего в секунду и развивающей скорость до 800 километров в час. Мимо, словно обрывки старых газет, пролетали и терялись в прошлом полосы с названием городов: Карачи – Тегеран – Москва – Прага – Франкфурт – Амстердам. Самолет прорезал небо, оставляя в нем реактивный след, а Раджив грустил и начинал паниковать, потому что находился в другой временной зоне, отличной от той, в которой жили остальные люди. Солнце постоянно сверкало где-то впереди, слепя его измученные бессонницей глаза. Привыкший носить свинцовую тяжесть темной ночи в течение всего дня, он хранил в себе индийское время, даже находясь вдалеке от родины. Раджив слышал, как оно тихонько шуршит у поверхности земного шара, и думал о том, что люди не страдали от изменений во времени, пока не изобрели реактивные двигатели и не начали стремительно перелетать с одного континента на другой. И вот начались нарушения суточного ритма организма в связи с преодолением нескольких часовых поясов.

И каждый раз все повторялось сначала.

Стивен не терял время даром. На Багамах он работал с образцами крови и ткани, присланными из Дели. Ему удалось имитировать процесс, во время которого ДНК двух людей разного пола соединяются в момент оплодотворения. Он брал человеческие яйцеклетки из эмбрионов, извлеченных во время аборта, удалял ядро и заменял его новым генетическим материалом. Ученый создал совокупность из двухсот яиц и теперь выжидал, наблюдая за происходящими процессами.

Наконец Холл обнаружил здоровую и жизнеспособную клетку, делящуюся надвое каждый час. Он тотчас позвонил Майре, и жена Раджива в тот же день прилетела для имплантации.

Она возвращалась домой через Лондон, где сделала кое-какие покупки на Бонд-стрит. Ни таможенники, ни служба охраны не заметили микроскопическую контрабанду, которую она провезла в своем лоне.

Спустя девять месяцев Майра округлилась и порозовела, а Раджив горел желанием стать отцом. Никто ранее не видел его таким веселым и воодушевленным. Даже темные круги под глазами стали светлеть. В течение дня он постоянно звал Майру, дабы осведомиться о температуре и о состоянии желудка. Приносил по вечерам цветы и сладости и устраивал дома небольшие вечеринки, в ходе которых Майра поражала гостей цветущим внешним видом и даже разыгрывала сценки из старых кинофильмов с её участием. Наконец у женщины начались родовые схватки.

В доме появились акушер и медсестры. Они принимали роды в спальне, а Раджив сидел в своем кабинете с наглухо закрытой дверью и нервно теребил карандаш. Он взмок от напряжения, однако не смел покинуть комнату. Наконец сестра постучала в дверь.

– Ваша жена родила близнецов, сэр. Мальчика и девочку. Оба вполне здоровы. Вы можете взглянуть на них.

Раджив бросился в спальню жены. Она лежала на кровати бледная и изможденная, а рядом с ней мирно спали два новорожденных младенца. Очаровательная девочка и сморщенный несчастный мальчик с огромной головой неправильной формы.

– Что это такое? – в ужасе вскричал богач. – Это не мой сын! Какое-то странное существо!

Сестры зашептали, пытаясь успокоить его, говори, что матери надо отдохнуть, и заверяя отца в том, что новорожденные часто выглядят немного странно. Мол, это нормально и нечего тут беспокоиться, кроме того, мы любим наших детей такими, какие они есть, пусть и отличными от других.

Но Раджив никого не слушал.

– Уберите ребенка из моего дома сегодня же! – бушевал он, призывая старого компаньона и слугу Калу.

– Случилось нечто ужасное, Калу. Моя жена родила двух детей: нормальную девочку и мальчика с явными отклонениями. Я не хочу, чтобы он оставался здесь. Унеси его куда-нибудь. Отдай в хорошую семью, где о нем позаботятся. Пообещай этим людям регулярное денежное содержание в любых размерах – пусть только присматривают за ним. Я же не желаю знать ничего о его местонахождении и судьбе. Убери ребенка отсюда, Кулу! Подальше от Дели. И пока мы живы, пусть это останется нашей тайной.

В течение нескольких часов все уладилось. Не сказав никому, даже Радживу, куда он идет, Калу завернул ребенка и вместе с кормилицей отправился в аэропорт, затем наличном самолете Раджива вылетел в Бомбей. Кормилица приглядывала за младенцем в отеле, а Калу бродил по улицам города в поисках подходящей семьи, которая могла бы принять нежеланное дитя. Однажды его взгляд привлекло доброе лицо мусульманина, продававшего книги. Он подошел к нему и рассказал свою историю.

– Господин, мы с женой будем счастливы взять ребенка! У нас нет детей, а мне всегда хотелось иметь сына!

– Я принесу его сегодня вечером. И каждый год в этот день стану привозить вам деньги. Однако вы не должны искать меня или пытаться узнать что-то о происхождении мальчика. Надеюсь, вы станете любящими родителями.

В тот же вечер они с кормилицей отнесли новорожденного в дом продавца книги передали в руки приемной матери. Та плакала от радости.

– Мы назовем его Имран, – благоговейно говорила она. – Он будет подобен Богу.

Раджив и Майра назвали дочь Сапна, и с первого же дня её жизни всякий, кто видел девочку, сразу же попадал под обаяние прекрасного ребенка. Она была так прекрасна, что у прожженных старых политиков и морщинистых бизнесменов замирало дыхание, когда они подходили к детской кроватке. После того как гнев Раджива поутих, а Майра простила ему резкий поступок, они окружили дочь трогательной любовью и заботой.

Все сходились на том, что девочка выглядела изумительно во время сна. Люди заходили в дом Раджива лишь для того, чтобы взглянуть на спящего ребенка, ибо воздух, который она выдыхала, источал необыкновенный аромат. Он действовал как омолаживающее средство и вселял и человека жизненную энергию. Никто не говорил об этом вслух, но, любуясь Сапной, все испытывали желание заниматься любовью!

Лишенный радости сна Раджив успокоился душой и окреп телом, созерцая сладкий сон дочери.

Ей было всего четыре года, когда она впервые села за рояль и, неумело перебирая пальцами, начала наигрывать мелодию из индийского фильма, услышанную утром по радио. Раджи в тут же нанял учительницу музыки, англичанку, которой вскоре пришлось вести умные философские беседы с юной ученицей, желавшей знать, почему люди с такой готовностью эмоционально реагируют на определенные мелодии и сочетания гармоний.

Однажды утром, войдя в комнату Сапны, чтобы поцеловать её перед уходом на работу, Раджив заметил нечто, невиданное ранее. На деревянной передней спинке кровати появился зеленый побег, который за одну ночь оброс листьями и расцвел маленькими белыми цветами. Он позвал жену.

– Какая красота, – произнесла она, пораженная необыкновенным зрелищем.

– Возможно. Однако как могло здесь появиться такое растение? Если побег вырос за одну ночь, то вскоре в комнате появятся заросли, которые задушат нашу дочь. Позови кого-нибудь и вели срезать деревце, а место залить лаком. Странно. Кровать стоит в спальне уже около десяти лет. Непонятно, как могло такое произойти.

В тот же день привели плотника, который осторожно срезал побег, посыпал поверхность деревянной спинки песком и лакировал её до тех пор, пока не осталось ни малейшего намека на растение. Однако на следующее утро в том же месте проросли два новых побега, каждый из которых превосходил предыдущий размерами. Они цвели роскошными цветами, наполнившими комнату сладким, дурманящим ароматом.

Раджив был вне себя от ярости.

– Немедленно поменяйте кровать. Принесите сюда металлическую. Черт знает что такое!

Вместо деревянной поставили железную кровать, и в течение долгого времени ничего необычного не происходило. Однако как-то утром, войдя к дочери, Раджив увидел множество белых семян, парящих в воздушных потоках и поднимающихся от пола до потолка. Споры выбрасывались геометрическими рядами вьющихся растений, проросших из роскошного персидского ковра. На этот раз Раджив по-настоящему испугался и призвал специалистов на предмет изучения растений и самой Сапны. Обследования не дали никаких результатов, а сама Сапна ничего толком не могла объяснить. Ей выделили другую спальню, где плетеная корзина для белья за одну ночь превратилась в бамбуковые заросли, которые пробили потолок и проникли в комнату наверху. Где бы ни ночевала Сапна, везде прорастали веши: простыни, одежда, газеты, антикварные шкафы способствовали бурному появлению растительной жизни.

Каждая новая встреча с таинственными ночными явлениями бесила Раджива. Он с откровенной и нескрываемой ненавистью взирал на растения, захватывающие комнату дочери. Богач становился одержимым. Видения ползущих, скачущих, извивающихся побегов мешали ему сосредоточиться на работе. Радживу становилось плохо. Он приказал удалить из спальни Сапны всю органику. Теперь все было под контролем, и на время странное вторжение прекратилось. Однако у богача развился страх перед любой растительностью, и ему повсюду мерещились отвратительные зеленые побеги, которые прорастали из-под сидений автомобилей и из столов в гостиницах.

Как-то утром, подойдя к комнате дочери, Раджив услышал, что она плачет. Опасаясь увидеть нечто страшное, он осторожно открыл дверь. В помещении было тихо и пусто. Сапна лежала на кровати, съежившись. её явно что-то тревожило.

– У меня идет кровь между ног, папа.

В животе у Раджива что-то кольнуло, и он стрелой вылетел из комнаты. Обливаясь потом в своем деловом костюме, богач тяжело опустился на кровать Майры.

– Тебе надо пойти к Сапне.

В ту ночь в спальне Сапны провели необходимую «зачистку», удалив все намеки на органическую жизнь, но, хотя никто в доме ничего не слышал, огромное дерево, персидская мелия, пустило корни в столовой, проросло через потолок в комнату где спала Сапна, пустило ветви, которые пробили четыре стены, и вышло на волю через крышу. Вьюны и ползучие растения оплели мелию, заключив её в чувственные объятия, и разразились красными вызывающими цветами, полными семян. Утром, когда обитатели дома проснулись, они увидели во дворе толпу зевак, привлеченных необычным зрелищем. А фотографы уже поспешно снимали новоявленное чудо для городских газет.