Текст книги "Роза восторга"

– А как насчет лорда Монтекатини? Вы тоже считаете, что он просто хочет усмирить лорда Хокхарста?

– Не знаю. Попробуй, угадай, что происходит в голове иностранца?

Елизавета только улыбнулась столь жестокому заявлению.

– А если вдруг он убьет вашего фаворита, Нед? Не говорите, что я вас не предупреждала.

Пока толпа напряженно ждала, мужчины готовились к финальной атаке. Изабелла так крепко вцепилась в руку своей служанки, что ее ногти впились в тело Джоселин.

– Ах, Анна, я не понимаю, почему, но… но думаю, что они намереваются убить друг друга, – выдохнула Изабелла. Потом запричитала. – Ах, ну почему же король не прекратит все это?

– Я не знаю, Изабелла, – задумчиво сказала герцогиня. – Должно быть, Нед не чувствует никакой опасности, иначе бы он сразу остановил их. В конце концов, граф Монтекатини – всего лишь гость в нашей стране, а лорд Хокхарст – один из фаворитов Неда. Он не может позволить им сражаться до убийства.

Но Изабелле стало страшно, когда они, снова вонзив свои позолоченные шпоры в бока лошадей, устремились навстречу друг другу, и на поле вновь раздался цокот копыт.

Глаза Воррика через щели в забрале шлема, не моргнув, встретили зловещий взгляд лорда Монтекатини. Сокол, распустивший когти и приготовившийся к нападению, казалось, вот-вот взлетит с плаща графа, раздуваемого ветром. Золотой грифон, изображенный на плаще Монтекатини, загнал свою жертву за Красное море. Хищники сцепились, зарычав от ярости, и рвали когтями, пока, наконец, Изабелла не увидела, как лев с орлиной головой упал, и из раны, нанесенной копьем ее мужа, внезапно хлынула ярко-алая жидкость.

Почти неестественный, пронзительный вопль одобрения вырвался из толпы зрителей, вскочивших на ноги и жаждущих продолжения зрелища. Даже король и королева встали, наблюдая за происходящим в нетерпеливом ожидании.

– Боже мой! – закричал кто-то. – Итальянец мертв!

– Нет, – мучительно простонала Изабелла. – Нет! Воррик уже спешился и побежал на помощь своему противнику. Он быстро откинул забрало шлема лорда Монтекатини и снял остатки доспехов, которые еще оставались целыми после столь ожесточенной схватки. Граф простонал и слабо улыбнулся, когда Хокхарст обнажил рану на плече итальянца и попытался остановить поток крови.

– Поздравляю, милорд, – сухо произнес лорд Монтекатини. – Вкус победы всегда сладок. Как вы думаете, я выживу?

– Да, – кивнул Воррик. – Кости не задеты, и рана чистая. Думаю, что это не смертельно.

– А как лицо, милорд?

– Лицо? Боже мой, Монтекатини! Вас могли убить!

– Да, но я еще жив и хочу знать, красив я или нет в этот момент. Лицо – предмет моей гордости.

– Всего несколько царапин, шрамов нет. Граф облегченно вздохнул.

– Слава Богу, что так. Вы – достойный противник, Хокхарст, я думаю, что мы еще встретимся.

– Имейте в виду, что в следующий раз… я намереваюсь убить вас, – процедил Воррик сквозь зубы.

Итальянец коротко усмехнулся.

– Да, вижу, что это так и есть.

– Держитесь подальше от моей жены и ее брата, – мрачно приказал Воррик.

– Я только хотел подружиться с ними, милорд.

– Не пытайтесь сделать из меня дурака, Монтекатини. Я прекрасно знаю о ваших намерениях.

– Неужели? Интересно. Есть только одна вещь, более сладкая, чем победа, Хокхарст, – месть. И я воспользуюсь этим, обещаю вам.

– Мальчик будет презирать вас, – прошипел Воррик.

– Вы, действительно, так считаете, сеньор? Боюсь, что в таком случае вас придется просветить. Ну? Так значит, вы бросаете мне вызов?

– Если бы я думал, что все ваши жертвы сдавались вам добровольно, я бы этого не сделал, но… но человек, занимающийся изготовлением различных зелий – и, без сомнения, черной магией – без принципов и совести. У меня есть некоторое представление о тех наркотиках, которыми вы пользуетесь, Монтекатини. И я не потерплю, чтобы Гил пристрастился к маковому нектару и стал вашим рабом. Я просто верю, что после сегодняшнего дня у вас хватит ума покинуть Англию до того, как вас заставят это сделать. Я не думаю, что Рим закроет глаза на это дело. И я не верю, что вы желаете, чтобы вас с позором проводили домой.

Граф пожал плечами. Взгляд его черных глаз был непостижим.

– Один нюанс, милорд. Уверяю вас, моя семья очень почитаема при дворе в Риме, очень высоко, милорд. Я думаю, они спасут мое положение. Вы пустили в ход все средства и проиграли, Хокхарст.

– Неужели? Гил – один из фаворитов Глостера, Монтекатини, и, к тому же, стойкий сторонник Йорков. Если вы поиграете с ним, то вам придется отвечать перед герцогом и королем!

– Но, знайте, я неподвластен капризам Плантагенетов – или законам Англии. Не так ли, милорд? Кроме того, дело касается не только этого юноши. Вы оскорбили мою честь, сеньор, а этого я не забываю и не прощаю.

– Мне кажется, что я могу защитить себя, – непроницаемо ответил Воррик. – Ведь сегодня победителем вышел я. Не так ли?

– Да, вы получили такое удовольствие, Хокхарст, – зубы итальянца снова блеснули в улыбке. – Думаю, что вы также преуспеете и в защите своей жены.

Воррик сделал резкий вздох.

– Кажется, я попал в цель, не так ли? – продолжал лорд Монтекатини. – Я так и думал.

– Если вы тронете мою жену, то умрете. Причем весьма неприятной смертью, я обещаю вам это! – поклялся Воррик.

– Вы так думаете? Ну, кажется, я могу прекрасно жить в Италии.

– Даже если это и так, Монтекатини, но нравится ли вам такая жизнь, если что-нибудь случится с вашим лицом?

Задев итальянца за живое, Воррик ушел, получив несказанное удовольствие, увидев побледневшее от страха лицо графа.

С облегчением вздохнув, Изабелла снова села на скамью и смотрела, как ее муж уходит с поля. Итальянец был ранен, но не смертельно, и Воррик был цел и невредим. А это было самым важным.

– Лорд Монтекатини уже завтра, кажется, будет готов к следующему сражению, – заметила Анна, когда оруженосцы графа подошли к нему и увели с поля.

– Да, – согласилась с ней Изабелла. – Слава Богу. В какой-то момент мне показалось, что Воррик убил его.

Далее в турнире участвовал Кэрливел. Его сражение прошло без приключений. К радости Изабеллы, публика уже устала, и судьи начали совещаться.

– Миледи Хокхарст? – маленький паж робко подошел к ложе.

– Да.

– Милорд Хокхарст хочет с вами поговорить.

– Конечно, – Изабелла поспешно встала, думая, о чем хотел поговорить с ней муж. – Надеюсь, ничего не случилось. Извините меня, Анна.

– Разумеется, – улыбнулась Анна. – Турнир уже закончился, и судьи совещаются о том, кто из участников набрал больше очков и стал победителем.

– Ну, если это граф Риверс, то у меня нет шансов стать королевой турнира. Значит, я ничего не потеряю. Нет, Джоселин, – запротестовала Изабелла, увидев, что служанка тоже поднялась. – Ты оставайся, а потом скажешь мне, кто выиграл. Когда я с мужем, со мной ничего не случится. Я не думаю, что в его присутствии какой-нибудь глупый придворный попробует даже заговорить со мной.

Именно так и было, судя по тому, как на нее бросали восхищенные взгляды, пока Изабелла шла сквозь толпу, но ее прежние веселые кавалеры, явно не хотели привлекать внимания. Только самые нахальные из них, занимающие высокое положение придворные, как лорд Томас Грей, маркиз Дорсет, осмеливались обращаться к ней и, шутя, говорить о постыдной ревности Воррика. Покраснев, девушка поспешила уйти, чтобы Воррик не так явно показывал свою собственническую натуру, да и не такими средствами, как то, которое он продемонстрировал с лордом Монтекатини, который относился к ней совсем безразлично, без того обожания и восхищения, с которым к ней относились многие другие кавалеры. Действительно, подумав об этом, Изабелла решила, что итальянец стал преследовать ее потому, что так было принято. Конечно же, он гораздо охотнее разговаривал с Гилом, чем с ней. Тогда она с любопытством подумала – почему? За что Воррик решил наказать итальянца? Все это казалось слишком странным.

– Сюда, миледи, – сказал ей паж, указав на открытую дверь в павильон, слегка испугав девушку и прервав ее мысли – тем самым, вернув в настоящее.

– Но… но это павильон не моего мужа, – сказала Изабелла, смутившись. Она хорошо знала это, поскольку Воррик сегодня утром показывал ей свой павильон. И теперь, вспоминая, Изабелла видела, что внешне он совсем не был похож на павильон мужа. К тому же, на этом не было флага, который бы подсказал ей, кому же все-таки принадлежит этот павильон.

Паж пожал плечами.

– Я не знаю, миледи, но именно в это место милорд велел привести вас…

– Не бойся, – сказала она пажу, – я не обвиняю тебя в том, что ты сделал что-то не так. Я просто говорю, что это павильон не моего мужа. Однако, может, у него есть какая-то причина, чтобы встретиться здесь. Вот, – она протянула ему серебряную монету. – Пожалуйста, пойди и скажи моей служанке, что ты доставил меня мужу.

Мальчишка убежал так быстро, как будто ему не терпелось избавиться от ее присутствия. От этого Изабелла грустно улыбнулась сама себе и удивленно покачала головой. «Дети!» Она вскользь подумала о том времени, когда у нее будет собственный ребенок. Потом, испугавшись, отогнала эту мысль, вспомнив, каким образом на свет появляются дети. Боже мой! Воррик может догадаться, что она стоит у павильона и думает о том, как они займутся любовью! Смущенная и взволнованная своими бессвязными мыслями, она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и вошла в палатку.

– Лионел! ЛИОНЕЛ!? – Изабелла была настолько поражена, что это имя само собой сорвалось у нее с губ.

– Да, это я, – наследник Сант-Сейвора вышел из тени, где поджидал ее. – Нет, Белла, не уходи, пожалуйста. Извини, что ввел тебя в заблуждение, но я просто должен был тебя увидеть. ДОЛЖЕН, понимаешь?

– Я только не могу понять, зачем? Нам нечего сказать друг другу.

– Нечего? – спросил он тихим дрожащим голосом. – Ах, Изабелла, – страстно прошептал он, схватив ее за руки, прежде чем она успела понять, что же происходит. Неужели ты хочешь сказать, что не желала меня так же страстно, как я желал тебя с тех самых пор, когда нам пришлось расстаться?

– Я хочу тебе сказать только одно: все, что было между нами, осталось в прошлом. А теперь отпусти меня. У тебя есть жена, а у меня – муж, который известен своей ревностью.

Девушка с беспокойством оглянулась вокруг, пытаясь увидеть кого-нибудь, кто пришел бы к ней на помощь. Но, к ее глубокому сожалению, они были в павильоне одни: Лионел, конечно же, об этом позаботился.

– Ты думаешь, меня волнует моя жена и твой муж? – резко сказал наследник Сант-Сейвора. – О, Боже, Белла, когда я думаю, что потерял тебя, я проклинаю Джильен Бьюмарис на чем свет стоит! Кто она такая по сравнению с тобой? И кто такой Хокхарст? Он не любит тебя так, как я, клянусь!

– Джильен – твоя жена, – холодно повторила Изабелла, тщетно пытаясь освободиться, – а ты так постыдно оскорбляешь ее. Ты знаешь, что у нее сегодня даже не было денег, чтобы купить себе такую пустяковую вещь, как веер, чтобы защититься от солнечных лучей? А ее жалкие наряды? Они годятся только для служанок, работающих на кухне! Я не сомневаюсь, что, кроме всего прочего, ты бьешь ее. Она боится тебя, а я… У меня вызывает отвращение то, как ты с ней обращаешься, Лионел. Я знала, что ты обманщик, но теперь оказалось, что ты еще и жестокий, как я вижу. Сейчас же убери от меня руки! Воррик – мой муж, и я не стану обманывать его, особенно с тобой!

Грубые слова обожгли. «Так и должно было случиться», – подумал Лионел и рванул ее к себе, отчего Рагнор громко вскрикнул. Наследник Сант-Сейвора гневно сбил сокола с плеча Изабеллы.

– Рагнор! – испуганно вскрикнула она и попыталась дотянуться до птицы, которая беспомощно распласталась на земле, но Лионел удержал ее.

– То же самое я думаю о вашем муже, – прорычал наследник Сант-Сейвора, и его голубые глаза гневно сверкнули и посмотрели на Изабеллу с откровенной похотью.

– Ваш муж! Что он о вас знает? Вот я знаю вас, Изабелла!

Он горячими губами припал к ее шее, пожирая ее своим ртом.

– Нет! – резко ответила Изабелла, снова пытаясь освободиться. – Взять меня таким вот образом – это жестоко! Подло! Но мне не следовало ждать от вас чего-то лучшего! Я предупреждаю в последний раз, милорд: отпустите меня, иначе я закричу так, что этот тент обрушится вам на голову!

– Нет, Изабелла, ты этого не сделаешь. А что же скажет твой муж? Ведь он увидит тебя здесь в моих объятиях?

– Но ведь это насилие, Лионел! – резко напомнила ему девушка.

– А ты думаешь, Хокхарст поверит этому? – Лионел неприятно рассмеялся. – Думаю, что нет. Ну, дорогая, ты теперь уже не девушка. И я прошу тебя отдать мне только то, что этот уэльский ублюдок уже поимел от тебя.

От такой наглости и грубости Изабелла просто онемела. Затем, изловчившись, она сумела освободить руку, и отвесила такую пощечину, на которую у нее хватило сил, при этом продолжая сопротивляться и пытаясь вырваться из его объятий.

– Отпусти меня, презренный негодяй! Как ты смеешь так оскорблять меня?! Воррик просто убьет тебя за это! Пусти меня! Будь ты проклят! Отпусти меня! ОТПУСТИ МЕНЯ!

Но Лионел в ответ лишь рассмеялся и рванул лиф платья, швырнув Изабеллу на землю и навалившись на нее сверху. И только в этот самый момент Изабелла ясно ощутила, что она вовсе не любит Лионела, и никогда прежде его не любила. Как она могла любить такого? Ведь, оказывается, она совсем не знала его. Он был лишь романтическим героем, которого нарисовало ее детское воображение и о котором она мечтала. Он не стоил и мизинца Воррика! Воррика, который женился на ней не по любви, но занимался с ней любовью…

– Будь ты проклят! – снова воскликнула она. – А ты, оказывается, ничем не лучше лорда Оадби!

Неожиданно наследник Сант-Сейвора отпустил ее, потому что последнее обвинение уязвило его чувства так, как ни одно предыдущее слово Изабеллы, и она, воспользовавшись его временным замешательством, наконец, освободилась от него и побежала. По пути девушка схватила Рагнора и, прижимая к себе сокола и разорванное на груди платье, побежала.

Выбежав из павильона, Изабелла на минутку остановилась, чтобы перевести дух. Потом со страхом оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто не заметил, как она выскочила из павильона Лионела. Изабелла сделала глубокий вдох, и свежий воздух, казалось, так и застрял у нее в горле, когда ее серо-зеленые глаза встретились с янтарными глазами мужа. На мгновение она испугалась, потом ее сердце наполнилось радостью, и ей показалось, что от этой радости оно разорвется. Как Воррик нашел ее, она не знала, но ей было все равно. Он был здесь, и этого было достаточно.

– Воррик, Воррик! – вскрикнула девушка с облегчением, бросившись в его объятия.

Но когда Изабелла снова подняла на него глаза, то увидела, что в его хмуром лице и сильных объятиях не было радости. Он был тверд, как камень. Неожиданно догадавшись, в чем дело, она медленно отстранилась от него. И к ней вернулся прежний страх.

– Воррик, Воррик. ПОЖАЛУЙСТА, это… это не то, о чем ты думаешь. О, Боже! То, что ты думаешь, не случилось! Я… я могу объяснить…

– Сомневаюсь, мадам, что вы можете, – сказал граф холодным, как лед, голосом, пробравшим ее до костей. – Однако, я не позволю, чтобы из меня снова сделали дурака. Черт побери! – неожиданно горько выругался он и отшвырнул ее от себя. – Подумать только, как я мог тебя любить? – он резко повернулся и ушел.

КНИГА ТРЕТЬЯ
НА ОБДУВАЕМЫХ ВСЕМИ ВЕТРАМИ ПУСТОШАХ

ГЛАВА 26

Замок Хокхарст, Англия, 1480 год.

«Подумать только, как я мог тебя любить!?

Эти слова Воррика звучали, как похоронный звон, в ушах Изабеллы. Будь проклят Лионел Валерекс! Это он восстановил мужа против нее! Ее мужа, которого она начала исцелять, которого она только начала любить. Да, именно любить. Изабелла теперь точно знала, что это так. Она влюбилась в своего мужа, лорда Воррика Тремейна, графа Хокхарста. Именно теперь, когда было уже слишком поздно, она осмелилась откровенно заглянуть себе в сердце.

О, Боже! Боже! Как ей хотелось закрыть лицо ладонями и горько безутешно оплакивать свою потерю, но она этого не сделала. Сделать так – значит, опозорить себя перед Ворриком и его людьми. Раз они уже приехали в замок Хокхарст. Изабелла не сомневалась, что найдет укромное местечко, где сможет зализать свои раны. До тех пор она должна быть сильной и держаться так, чтобы никто не догадался, как внутри у нее разрывается сердце.

Только Гил и Кэрливел догадывались о ее боли. Именно они знали, что случилось в тот день на королевском турнире. И хотя они вместе пристали к Воррику и заставили его выслушать правду, он им не поверил.

– Вы оба любите ее, – прорычал он, – поэтому говорите все в ее защиту. Но я не такой дурак, чтобы в это поверить. А теперь убирайтесь, убирайтесь с моих глаз! Захватите с собой эту обманщицу, ведьму, на которой я женился!

Ей больше всего причинял боль тот факт, что Воррик ее не хотел. Изабелла тихо перенесла свои вещи в переднюю и там легла на соломенную постель и спала вместе с Джоселин, пока они не покинули Тауэр и Лондон. Какими бесконечными казались Изабелле ночи, когда она лежала, съежившись, рядом со своей служанкой и прижималась лицом к подушке, чтобы приглушить рыдания. Как мучительны были долгие часы, когда она беспокойно ждала возвращения Воррика. Иногда он приходил под утро, чаще всего пьяным, хотя хорошо держался. Изабелла не знала, где муж проводил ночи и не спрашивала его об этом. Но она не сомневалась, что он искал утешения в других объятиях. Графиня Хокхарст была бы удивлена и несказанно обрадовалась бы, если бы узнала, что Воррик всего лишь сидел в конюшне рядом со своей лошадью, напиваясь до умопомрачения, и изливал душу своему смущенному боевому другу.

Потом однажды утром (ему надоело проводить вечера на куче сена), граф приказал жене собирать чемоданы. «Мы уезжаем из Лондона!» – кратко сообщил он ей. Он вез ее домой, в замок Хокхарст. Изабелла не хотела уезжать, но все же не стала ему противоречить. Ворриком управлял дьявол. Она была не единственной, кто боялся его в эти дни.

Теперь, когда вдали показалась крепость мужа, сердце девушки сжалось от отчаяния: она не сомневалась в намерениях Воррика оставить ее там одну и без нее возвратиться на королевский двор. Да, это будет ее тюрьма и, возможно, пожизненная. Она согрешила против собственного мужа (по крайней мере, он так считал), и он вынес ей безжалостный приговор, сослав ее в замок Хокхарст за это преступление. Это было равносильно тому, что ее заперли в темницу, которая называлась в Тауэре «маленьким адом». Такая перспектива была бы более мрачной и страшной, чем та, которая ожидала ее теперь. Йоркширские пустоши, к которым девушка привыкла, не были дикими и скалистыми. Их плавные изгибы не раздражали так, как эти обрывистые гребни. Резкие выступы из гранита и песчаника переходили в поросшие лесами равнины, дикие пустоши и болотистые низины, которые были наследием прошедших веков, когда море наступило и затопило часть суши. Даже теперь Изабелла слышала рев океана, который заглушал шум падающего дождя, и чувствовала на губах холодные соленые брызги, которые приносил на своих крыльях ветер.

Высоко на скалах, которые каменными глыбами возвышались перед ней, возник замок Хокхарст. Такой же мрачный и темный, как и каменистые утесы, среди которых он стоял. Его высокие мощные башни зловеще выступали на горизонте, а навесные бойницы зияли рваными ранами на фоне небесного свода, внезапно озарившегося вспышкой молнии. Вдоль крепости не было рва, так как в этом не было необходимости. К замку не было другого подступа, кроме одной единственной дороги, которая опасно извивалась по горе до самого ее гребня, на котором взгромоздился замок, словно сокол, откуда и появился этот символ на гербе.

У Изабеллы перехватило дыхание, когда она посмотрела на крепость. В этих мрачных темных стенах не было ничего гостеприимного и они так поразительно отличались от радушных стен Рашдена. Не удивительно, что Воррик в прошлом проводил здесь очень мало времени. Кроме того, что замок в нескольких местах обвалился и разрушился, в нем было что-то вызывающее чувство беспокойства. И даже самые сильные духом сочли бы эту обстановку гнетущей и действующей на нервы.

Девушка судорожно вздохнула, когда за ней на скрипящих цепях опустилась решетка с жутким металлическим звоном. Они проехали через внутренний дворик. Потом Гил и Кэрливел сняли ее с коня, и она пошла за Ворриком в замок.

– Не надо так бояться, Белла, – ободряюще шепнул ей Кэрливел, слегка пожав ей руку. – Несмотря на такой мрачный вид замка, в нем нет призраков. Это просто очень старая крепость: она была построена еще во времена Вильгельма-Завоевателя, и Тремейны не позаботились о том, чтобы содержать ее в надлежащем виде. Воррик оказался не лучше, чем все остальные, в отношении к своему наследству. Как и его предки, он предпочитал жить при дворе или проводить время в сражениях.

– Не удивительно, – сказала Изабелла, слегка вздрогнув, когда тревожно оглянулась вокруг.

Большой зал, в котором они теперь стояли, был огромным и мог бы поражать своим величием, если бы за ним ухаживали надлежащим образом. Темные, грязные пятна сажи от факелов, висевших вдоль стен; грязные подставки под ними не чистились десятилетиями. Некогда прекрасные гобелены выцвели со временем, а многие вообще были посечены молью, прогнили и клочьями свисали со стен. Сколоченные столы были плохо выскоблены после трапез и, кроме всего прочего, покрыты толстым едким слоем пыли, как и стоявшие возле них скамейки. Пол был устлан камышом, который покрывал его таким толстым слоем, что можно было утопнуть по колено, так как новые ряды просто настилались на старые. Воздух был затхлым от вонючего запаха гниющего камыша, а также от разлагающихся остатков пищи и других отбросов, которые накопились в камышах. Изабелла была просто уверена, что в этих гниющих камышах живут целые полчища тараканов, мышей, клопов, а также и крыс, которые, шурша, бегали по соломе.

– Боже мой! – в ужасе выдохнула она. Воррик, услышавший это, зарделся от стыда, потому что жена застала его дом в таком состоянии. Ведь теперь это был и ее дом. Впервые в жизни до графа дошло, каким грязным был замок, как он нуждался в капитальном ремонте, особенно в сравнении с Рашденом. А ведь Изабелла и ее брат, наверняка, сразу же сравнили, и сравнение было далеко не в пользу замка Хокхарст. Изабелла просто пришла в ужас от этого замка. Хотя менее шокированный, чем его сестра (потому, что Гилу приходилось бывать в холостяцких жилищах раньше, а они были едва ли чище, чем это), Гил тоже был напуган. Даже Кэрливел стеснялся смотреть брату в глаза. «Действительно! – подумал младший брат. – По крайней мере, Воррик мог бы послать сообщение, что приезжает, чтобы слуги приготовились к его приезду. Ведь теперь брат не был холостяком. У него есть жена, и о ней следовало бы подумать в первую очередь».

Воррик теперь тоже это понял, но пытался внушить себе, что его не волнует их мнение. Особенно безразлично для него было то, что чувствует при виде всего этого Изабелла. В гневе Воррик совсем не думал о том, что обязан был позаботиться о жене. Он смахнул несколько серебряных кубков со стола. Кубки рассыпались по полу, взметнув облако пыли.

– Черт побери! – гневно выругался Воррик. Потом позвал своего управляющего. – Фарел! Фарел! Ты где?

– Я здесь. Добро пожаловать, милорд! Сэр Кэрливел, рад вас снова видеть, – господин Фарел кивнул и улыбнулся, очевидно, ничуть не боясь гнева своего господина. – Надеюсь, что вы хорошо добрались, милорд? Ах, да. Ну, конечно же, нет. Какое вы могли получить удовольствие от поездки при таком дожде! Это так утомительно. Перс! Энзи! Зажгите камины, да побыстрее, чтобы его светлость и гости могли обсохнуть. Мэри! Лиа! Принесите еду и напитки! – приказал управляющий и вновь повернулся к Воррику. – Когда караульные сообщили о вас и гостях, я не знал, сколько будет человек, да и будут ли гости вообще. Я приготовил только вашу комнату, милорд. Извините, я сейчас же пойду и приготовлю комнату для сэра Кэрливела и гостей, – при этом почтительно указав на Гила и Изабеллу, которые ждали, пока их представят.

Воррик вспомнил о своих обязанностях.

– Извините, Фарел, – напряженно сказал граф. – Изабелла, Гил, это – мой управляющий, Фарел. Фарел, это – моя жена, леди Хокхарст, и ее брат, граф Рашден.

Если даже управляющий и удивился его сообщению, он не подал вида. Изабелла не сомневалась в том, что Рагнор, сидевший у нее на плече и отряхивающий мокрые перья, а также ее собственная вымокшая одежда произвели на управляющего странное впечатление. Фарел еще раз вежливо кивнул и сказал, что ее и Гила рады видеть в замке Хокхарст.

– Боюсь, что вы застали нас не в самом лучшем виде, миледи, – немного встревоженно сказал управляющий. Если бы мы знали о вашем прибытии… Но его светлость так редко бывают здесь, видите ли, что мы не держим здесь много слуг. Однако, без сомнения, сейчас все было бы по-другому. Мы бы смогли кое-что исправить.

– Я уверена, что все так и будет, господин Фарел, – сказала Изабелла, хотя вначале она заподозрила управляющего в явном безделии и некомпетентности. Но теперь поняла, что его руки были связаны абсолютным отсутствием заинтересованности лорда Хокхарста в ведении хозяйства в имении.

– А мои братья здесь, Фарел? – спросил Воррик, меняя тему разговора.

– Нет, милорд. Лорд Мэдог вернулся в Гвендрее недавно и взял с собой сэра Эмриса.

– А моя мать?

– Ее нет в резиденции, милорд.

– Спасибо, Фарел. На данный момент все.

Теперь оруженосцы, сопровождавшие их в дороге, тоже вошли в большой зал и зажгли огромный центральный камин. Затем принесли простую, но сытную еду. Прежде чем сесть обедать, Изабелла с радостью подошла к огню, который теперь весело горел, разгоняя мрачную суровую атмосферу крепости. Осенний ветер и дождь пробрали ее до костей, и она замерзла, но только сейчас почувствовала это. Она протянула руки к огню. Гил подошел и стал рядом с ней.

– Боже мой, Изабелла, – он говорил тихим голосом. – Я не знал, что Воррик позволил своему замку превратиться в такие развалины. Похоже, что тебе придется здесь поработать. Я уже начинаю жалеть, что не попросил разрешения Глостера сопровождать тебя сюда. Мне кажется, что точно с таким же усердием, как в сражении с шотландцами, я постараюсь помочь тебе привести это место в порядок. Особенно теперь, когда Воррик разгневан на тебя.

– Ах, Гил, ты же знаешь, что это моя вина.

– Да, я знаю. Будь проклят Лионел! Я убью его! Если бы только Воррик мог выслушать нас с Кэрливелом!

– Я знаю, что вы пытались убедить его в моей невиновности, но вам ничего не удалось. Это безнадежно, Гил. Воррик никогда не поверит, что я ему не изменила. Ах, Гил, что же мне делать? Я так старалась завоевать его любовь, и Воррик тоже успел полюбить меня, как он сам сказал, но теперь все разрушено. Он никогда снова мне не поверит, а где нет веры, там не может быть любви.

– Я понимаю, Белла. Ты хочешь, чтобы я тебя увез отсюда? У тебя ведь есть собственное имение Грасмер, и, как ты знаешь, тебя всегда ждут в Рашдене.

– Нет, брат. Хотя я и благодарна за твое предложение. Но мое место рядом с мужем. Что сама посеяла, то теперь и пожинаю. Только… только не уезжай от меня слишком быстро. Останься со мной… ну, хоть на немного.

– Конечно, дорогая сестра, не думай ничего плохого и помни: когда я уеду, останется Кэрливел, а он – твой Друг.

– Да. Но я не должна ему навязываться, Гил, иначе он будет разрываться между мной и Ворриком. Я не могу позволить себе поставить его в затруднительное положение.

– Ты такая добрая и хорошая, Изабелла, что я понять не могу, почему Воррик тебе не верит.

– Он был ранен, Гил, и рана его глубока. Я это понимаю. Только жалею, что не смогла его вылечить.

В ту ночь Изабелла лежала одна в своей комнате и ждала, но Воррик не пришел к ней. Она слышала, как муж беспокойно ходил в соседней комнате, но хотя несколько раз и останавливался перед дверью, которая их разделяла, он так и не открыл ее. Наконец на рассвете он лег в кровать, но еще долго не спал. Когда взошло солнце, Воррик поднялся и приказал оседлать свою лошадь.

У Изабеллы упало сердце, когда она услышала, как муж отдавал это распоряжение своему оруженосцу Ризу. Когда она поняла из разговора с другими оруженосцами, что Воррик просто собирался на охоту, у нее немного поднялось настроение. По крайней мере, муж пока не собирался возвращаться в королевский дворец.

Убедившись, что он уехал, она поспешно позвала служанок, искупалась и переоделась, потому что в Хокхарсте было много дел. Позавтракав, девушка тщательно обдумала все дела, которые ей предстояло сделать, и составила список всего необходимого. Затем она спустилась вниз по лестнице и позвала слуг в большой зал.

– Я ваша новая хозяйка, леди Хокхарст, – сообщила она им, так как те, кто не видел ее вчера, не знали этого, и теперь с любопытством уставились на нее. – Это теперь и мой дом. – Она немного помолчала, подождав, пока до них дойдет смысл сказанного. Потом продолжила. – Знаю, что в течение многих лет в замке не было хозяйки, поэтому не стоит говорить о состоянии, в котором я вчера по прибытии обнаружила замок Хокхарст. Но скажу также, что мне не хотелось бы видеть его в таком состоянии, поэтому, если вы желаете здесь остаться, – а мне кажется, что это так, – вы должны привыкать к изменениям. Я планирую немедленно начать приводить замок в порядок. Он ужасно запущен, поэтому предстоит большая работа. Хочу надеяться, что вы честно будете выполнять свою работу. Если вы справитесь со своими задачами, то будете вознаграждены. В противном случае, вы будете просто уволены. Теперь я хочу, чтобы вы по очереди выходили вперед и представлялись. Потом я буду давать вам распоряжения.

Изабелла ждала, но никто не двинулся с места. Вместо этого, они молча смотрели на нее.

– Ну, почему же вы медлите? – нетерпеливо спросила девушка. – Вы убедитесь, что я вовсе не жестокая хозяйка, уверяю вас.

– Извините, миледи, – нерешительно откашлялся Фарел. – Но… но слуги, они… они боятся…

– Боятся чего, господин Фарел?

– Сокола, миледи.

– Но это же просто нелепо! Ведь они же, наверняка, раньше видели соколов? Я точно знаю, что у милорда есть несколько.

– Надо уточнить, что у него соколы – для охоты, – немного нервно произнес управляющий. – Но эта птица вовсе не кажется ручной, миледи, – заметил Фарел, отступая назад, когда увидел, что Рагнор захлопал крыльями и пронзительно закричал, сверкнув круглыми желтыми глазами.

Изабелла подавила в себе желание засмеяться и нежно погладила голову сокола, чтобы его успокоить. Потом посадила его на запястье и высоко подняла, чтобы все на него посмотрели.