Текст книги "Пылающий бог"

Плечи Дулина затряслись. Он рыдал.

Рин неуклюже похлопала его по плечу:

– Ну будет, будет, успокойся.

– Не могу. Я ведь наверняка был не один такой, лучше бы мне умереть…

– Не говори так.

Черты его лица исказились.

– Но почему я?

– Раньше я тоже ненавидела себя за то, что жива, – призналась Рин. – Мне казалось несправедливым, что выжила именно я. Что вместо меня погибли другие.

– Это несправедливо, – прошептал Дулин. – Я должен лежать в земле вместе с ними.

– У тебя будут такие дни, когда ты станешь желать этого больше всего на свете. – Рин не понимала, отчего испытывает такое желание утешить незнакомого мальчика, может, потому, что ей никто такого не сказал несколько месяцев назад. – Все это никуда не денется. Никогда. Но когда воспоминания начнут тебя терзать, прогони их. Жить гораздо труднее, чем умереть. Это не значит, что ты не заслуживаешь того, чтобы выжить. Это значит, ты должен быть смелым.

* * *

В тот вечер в Тикани вернулась жизнь.

Рин рано ушла в генеральскую штаб-квартиру, рассчитывая заснуть, как только голова коснется матраса. Но потом в дверь постучали, она открыла и обнаружила на пороге не часового или посыльного, как можно было бы ожидать, а группу робко понуривших головы женщин. Каждая подталкивала локтем другую, боясь заговорить первой.

– В чем дело? – настороженно спросила Рин.

– Пойдем с нами, – сказала женщина, стоящая впереди.

Рин озадаченно прищурилась:

– Куда?

На лице женщины появилась улыбка:

– На танцы.

И тут Рин вспомнила, что это все-таки день освобождения, а значит, его нужно отпраздновать.

Она пошла за женщинами в центр города, где уже собралась толпа в несколько сот человек, люди освещали безлунную ночь бамбуковыми факелами и бумажными фонарями. Неустанно били барабаны, сопровождая распевные мелодии флейт, которые, казалось, доносились отовсюду, и каждые несколько секунд потрескивали фейерверки, словно отстукивая музыкальный ритм.

В центре площади кружились несколько десятков танцоров, в основном девушки. Они двигались без какого-либо порядка и правил. Все это не было отрепетировано. Да и как иначе? Каждый танцор двигался по памяти, складывая вместе фрагменты из прежних представлений, наполняя танец радостью от того, что они живы и свободны.

Это должно было выглядеть полной неразберихой. Но Рин никогда не видела ничего прекраснее.

Женщины упрашивали Рин присоединиться. Но она отказалась, предпочитая сидеть на перевернутой бочке и наблюдать. Живя в Тикани, она никогда не участвовала в танцах. Танцы – для богатых и веселых девушек, которые празднуют замужество, а не страшатся его. Танцы не для сироты войны. Рин всегда только смотрела. Сейчас ей отчаянно хотелось танцевать, но она боялась, что не сумеет двигаться правильно.

Ритм барабанов ускорился. Танцоры превратились в гипнотическое видение, ноги и руки двигались все быстрее и быстрее, пока не расплылись в туман на фоне огней, и пульс Рин бился в том же темпе. Она прищурилась и на мгновение увидела другой танец, услышала другую песню. Увидела темнокожие фигуры, танцующие у костра и поющие слова, услышанные давным-давно, на языке, на котором она не умела говорить, но почти понимала.

Впервые Рин увидела этот образ, когда повстречалась с Фениксом. И она знала, что кончится все смертью.

Но на этот раз танцующие фигуры не превратились в скелеты, решительно и яростно остались живыми. «Это мы, – говорили они. – Смотри, сколько в нас сил. Мы убежали от прошлого, и за нами будущее».

– Привет.

Рин моргнула, и видение исчезло. Рядом стоял Суцзы с двумя чашками бражки из проса. Одну он протянул Рин.

– Не возражаешь, если я сяду?

Она подвинулась, освобождая место. Они чокнулись и выпили. Рин посмаковала бражку на языке – опьяняющий кисловатый вкус, который ни с чем не спутаешь.

– Удивительно, что ты до сих пор не скрылся в переулке с одной из них. – Рин кивнула на танцующих девушек.

Женщины слетались к Суцзы, как мотыльки на свет, – с тех пор как армия покинула Рюйцзинь, Рин видела, как он исчезает в шатре по меньшей мере с восемью разными девушками.

– Еще не выбрал, – отозвался Суцзы. – А где же твоя лучшая половинка?

– Точно не знаю. – Она выискивала в толпе Катая с тех пор, как пришла, но так и не обнаружила его. – Спит, наверное.

Рин не стала рассказывать Суцзы о том, что они повздорили. Они с Катаем – всегда команда, противостоящая всему миру, никто не должен знать об их ссорах.

– Он все пропустил.

Суцзы откинулся назад, с радостным прищуром глядя на танцоров. Рин поняла, что он уже пьян – его движения были медлительными и неточными, и каждый раз, когда он говорил, изо рта плыл кислый запах перегара.

– Так-то вот, принцесса. Нужно получать удовольствие, пока это возможно.

Рин посмотрела на костер, пытаясь последовать совету Суцзы, и утонула в музыке, смехе и барабанном бое. Но в глубине ее души притаилась темная бездна, твердый узел страха, который никак не рассасывался, как бы она ни улыбалась.

Она не могла радоваться происходящему.

Неужели освобождение выглядит именно так? Не может быть. Свобода должна быть похожей на безопасность. Как будто никто больше не сможет причинить боль.

Нет, не только.

Рин хотелось вернуться в прошлое. Она уже не помнила, когда за последние два года чувствовала себя в безопасности, закрывая глаза. Если вспомнить точно, в последний раз это было в Академии, когда мир состоял из книг и экзаменов, а война казалась игрой, воображаемыми событиями, которые, возможно, никогда не произойдут.

И Рин знала, что как прежде уже никогда не будет.

Но можно хотя бы приблизиться. Безопасность. Защита. А для этого нужна безоговорочная победа.

Не имело значения, хочет ли она воевать. Республика все равно приведет войну на ее порог и будет преследовать, пока не погибнет либо Рин, либо Республика. И единственный шанс уцелеть – ударить первой.

«Твоя жизнь тебе не принадлежит, – сказал однажды Вайшра и в последующие недели много раз это подчеркивал. – Ты не имеешь права на счастье, когда в твоих руках столько власти. Когда услышишь крик, беги на него».

Именно так он говорил. Теперь Рин понимала, что он просто манипулировал ею. И все же эти слова казались такими правдивыми.

Но откуда сейчас доносится крик?

– Что-то не так? – спросил Суцзы.

Рин моргнула и выпрямилась:

– А?

– Выглядишь так, будто кто-то осквернил могилу твоих предков.

– Не знаю, я просто… – Рин никак не могла определить, что именно ее беспокоит. – Все это неправильно.

Суцзы фыркнул:

– Что, танцы или музыка? Не знал, что ты такая привереда.

– Они счастливы. Все слишком счастливы. – Слова лились из нее все быстрее и быстрее, подстегиваемые обжигающей нутро бражкой. – Они танцуют, потому что не знают о том, что грядет, не понимают, что это еще не конец войны, мир вот-вот рухнет, это лишь начало, и…

Суцзы накрыл ее ладонь рукой. Рин изумленно опустила взгляд. Его ладонь была шершавой, мозолистой, но теплой, и прикосновение было на удивление приятным. Она не отдернула руку.

– Научись расслабляться, принцесса. – Суцзы погладил большим пальцем ее ладонь. – Ты сама выбрала такую жизнь, и в ней не будет много подобных моментов. Но именно такие ночи дают тебе понять, что ты жив. Ты думаешь о тех, за кого сражаешься. И знаешь что? – Он махнул чашкой в сторону танцоров. – Ты сражаешься именно за это.

Через несколько часов Суцзы был уже так пьян, что Рин не позволила ему идти в генеральскую штаб-квартиру самостоятельно. Они пошли по темной каменистой дороге вместе, Суцзы опирался на Рин, обняв за плечо. На полпути вверх по холму он споткнулся о камень и дернулся, обхватив ее за талию, чтобы не упасть.

Уловка была слишком очевидна. Рин закатила глаза и высвободилась из его объятий. Суцзы попытался облапать ее за грудь. Рин оттолкнула его руку.

– Не пытайся со мной играть, иначе я сожгу тебе яйца. Такое уже случалось.

– Да брось, принцесса.

Суцзы снова обнял ее за плечи и притянул ближе. Его кожа была страшно горячая.

Вопреки всему, Рин невольно прильнула к этому жару.

– Здесь никого нет. – Губы Суцзы коснулись ее уха. – Почему бы нам не развлечься?

Самое отвратительное, что Рин и впрямь ощутила толику влечения, что-то слабое и незнакомое заворочалось где-то в животе. Рин немедленно подавила это желание.

Не будь такой дурой!

Суцзы даже не хотел ее. Уж кто-кто, а Суцзы точно не считает ее красивой. К нему всегда стоит очередь девушек, и все куда привлекательнее Рин, да и утром от них проще отделаться.

Дело не в похоти, а во власти. В обладании. Он хотел хотя бы в этом стать главным, чтобы потом бахвалиться.

И Рин, надо признать, испытывала искушение. Суцзы был, безусловно, привлекательным и уж точно опытным. Он знал, что нужно делать, даже если она не имела ни малейшего представления. Он мог бы показать ей, как делать то, о чем Рин только слышала, только воображала.

Но она была бы полной дурой, если бы легла с ним в постель. Как только об этом станет известно, никто больше не будет смотреть на нее теми же глазами. Она провела в армии достаточно времени, чтобы понимать, как это бывает. Мужчина хвастается своими победами. Женщина, обычно единственная в эскадроне, приобретает славу шлюхи.

– Ступай спать, – сказала она.

– Тебе будет хорошо, обещаю. – Суцзы не убирал руку с ее плеча. – Ты слишком напряжена. Это все из-за подавленного страха. Стоит иногда расслабляться, принцесса. Получать удовольствие.

Он погладил ее по ключице. Рин поежилась.

– Прекрати, Суцзы.

– А в чем дело? Ты что, девственница?

От такого откровенного вопроса Рин на мгновение потеряла дар речи и просто вытаращилась на него.

Его брови поползли вверх:

– Да ну! Это правда, принцесса?

Рин отбросила его руку:

– Не твое дело.

Но Суцзы нащупал ее слабое место. И он это понял.

– Это правда, что у тебя нет матки? – ухмыльнулся он, и в лунном свете сверкнули зубы.

– Что?

– В лагере ходят слухи. Говорят, в Синегарде ты выжгла себе матку. Меня это не удивляет. Это даже умно. Хотя жаль спирцев. Ты ведь осталась последней. Ты никогда об этом не жалела?

– Никогда, – прошипела Рин сквозь стиснутые зубы.

– Жаль. – Он положил ладонь на ее живот. – А мы могли бы понаделать милых темнокожих ребятишек. Мои мозги, твои способности. Короли юга.

Это было уже слишком. Рин отпрыгнула, подняв кулаки, и пригнулась в боевой стойке.

– Только тронь меня еще раз, и я тебя убью.

Суцзы только фыркнул. Его взгляд шнырял по ее фигуре, словно оценивая, сколько потребуется сил, чтобы завалить ее на землю.

У Рин перехватило дыхание.

Да в чем дело? Она ведь развязывала и заканчивала войны. Прикончила бога. Испепелила целую страну. Нет на планете существа, которое могло бы победить ее в честном поединке. Она была уверена в своей силе и все бы принесла в жертву, чтобы никогда ее не лишиться.

Так почему же она так трусит?

В конце концов Суцзы поднял руки, признавая поражение.

– Я просто предложил. Не нужно так все воспринимать.

– Убирайся. – Голос Рин прозвенел в темноте громче, чем ей хотелось бы. Кто-нибудь может подслушать. Возможно, именно этого ей и хотелось – чтобы кто-нибудь услышал и прибежал. – Кому говорю, Суцзы.

– Ты всегда такая? Великая черепаха, теперь понятно, почему…

– Ты это слышишь? – оборвала его Рин.

Ей показалось, что она слышит слабый гул, как от далекого роя пчел, который становился громче с каждой секундой.

Суцзы умолк и нахмурился:

– Что ты…

– Заткнись, – шикнула Рин. – Просто слушай.

Да, теперь гул стал отчетливым. Дело явно не в ее воображении. Она не поднимает панику на пустом месте. Это происходит в реальности.

Суцзы вытаращил глаза. Он тоже услышал.

– Пригнись, – выдохнул он и свалил ее на землю за мгновение до того, как взорвались первые бомбы.

Глава 9

Локоть Суцзы болезненно ткнулся Рин в ребра. На краткий миг настала тишина, а потом в ушах зазвенело. Она высунулась из-под распластанного тела Суцзы и застонала, увидев, как Тикани озарился оранжевой вспышкой.

Потом бомбардировка возобновилась непрерывными раскатами грома.

Суцзы скатился с Рин. Она осторожно встала.

Катай. Она почти ничего не видела и с трудом сохраняла равновесие – бредя к генеральской штаб-квартире, она шаталась, как пьяная. Нужно найти Катая.

За ее спиной раздался пронзительный, полный муки вопль. Рин обернулась. В зареве пожарища она различила лицо молодого офицера из отряда Чжуденя, имени его она не помнила. Он лежал на земле неподалеку. Рин в замешательстве уставилась на него. До сих пор они с Суцзы были в одиночестве, остальные остались у костра, в пяти минутах ходьбы.

Все дело во взрыве? Могла ли взрывная волна отшвырнуть его на такое расстояние?

Но офицер выглядел невредимым – голова, плечи и корпус не кровоточили. И никаких ожогов. Так почему он…

Чернота перед глазами рассеялась, и Рин увидела то, что скрывал дым. Ноги офицера были отрезаны по бедра.

Он смотрел на нее. О боги, он был еще в сознании. Он протянул к Рин дрожащую руку. Его губы зашевелились. Однако он не произнес ни звука, по крайней мере, Рин ничего не услышала. Но она поняла.

«Пожалуйста».

Она потянулась к ножу за поясом, но пальцы только неловко потеребили ножны.

– Лучше я, – громко прозвенел голос Суцзы, набатом отдаваясь в ушах.

Похоже, он совершенно протрезвел, вызванная спиртным неуклюжесть испарилась под напором адреналина в венах. Казалось, он гораздо лучше ее владеет ситуацией. Он проворно отобрал у Рин нож и нагнулся, чтобы перерезать офицеру горло.

Покачиваясь, Рин таращилась на него.

Они не готовы.

Она думала, что у них больше времени. Уничтожая письмо Кесеги, Рин уже знала, какие планы строит на нее Нэчжа, но считала, что еще успеет подготовить новобранцев армии южан, пока Республика завершает северную кампанию. Считала, что после падения Улья они смогут немного передохнуть.

Она и не подозревала, что Нэчжа уже на пороге.

Беспрерывный грохот пушек сливался с гулом дирижаблей. Небесный оркестр. Боги играют заупокойную песнь ради развлечения.

Из центра города доносились вопли. Рин понимала, что люди беззащитны перед дирижаблями. Ее войска празднуют победу и пьяны. На городских воротах поставили малочисленную охрану, ведь все думали, что в кои-то веки наконец в безопасности.

И треклятые костры. Боги, да сейчас костры – как маяки, прямо-таки возвещают о том, где находятся войска.

Крики стали громче. По улицам в панике разбегался народ, подальше от костров. В сторону Рин с воплями бежала девочка, и Рин не успела крикнуть: «Нет, стой, ложись», как в воздухе прогрохотал новый взрыв и крохотное тельце охватило пламя.

Этим же взрывом Рин сшибло с ног. Она перекатилась на спину и застонала, прижимая ладонь к левому уху. Бомбы сыпались так часто, что она уже не слышала пауз между взрывами, лишь непрекращающийся грохот и оранжевые вспышки повсюду, куда ни кинь взгляд.

Рин оттолкнулась рукой от земли и заставила себя встать.

– Нужно выбираться отсюда, – сказал Суцзы.

Он схватил ее за руку и потащил к лесу. Бомбы ложились так близко, что жар обдавал лицо, но лес дирижабли не обстреливали.

Они целились только по кострам – по беззащитным горожанам.

– Подожди, – сказала она. – Катай…

Суцзы не отпустил ее руку.

– Нужно углубиться в лес. В лесу они нас не увидят. Пойдем горными тропами, укроемся где-нибудь подальше, прежде чем…

Рин попыталась вырваться.

– Я должна найти Катая!

– Пусть он сам выбирается. Но ты можешь погибнуть в любую секунду, если…

– Я справлюсь.

Рин не знала, как бороться с дирижаблями – похоже, у них не было слабых мест, которые легко загорятся, но можно направить огонь на винты, корзину с боезапасом или еще куда-нибудь. Без Катая она точно не уйдет. Он еще в генеральской штаб-квартире или ушел на центральную площадь? Скрытая темнотой штаб-квартира на холме еще оставалась нетронутой, а площадь превратилась в пылающий ад.

Катай наверняка не ранен, Рин бы это почувствовала, а сейчас не чувствовала ничего, то есть…

– Подожди. – Суцзы крепче сжал ее руку. – Все стихло.

Небеса вдруг умолкли. Гул замер вдали.

Дирижабли приземлились, поняла Рин. Сейчас начнется пехотная атака. Республиканцы не собирались стирать Тикани с лица земли. Им нужны пленники.

Но неужели они не понимают опасностей наземной атаки? Пусть у них есть аркебузы, но у нее есть бог, и она может расплавить целую армию, как только та приблизится. Они могут победить, лишь пока держатся на расстоянии. И должны понимать, что высылать войска – самоубийство.

Если только… Если только…

По телу Рин побежал холодок.

Теперь она поняла. Гесперианцы не хотели ее разбомбить. Ведь она – их любимый испытуемый для экспериментов, они не хотят ее взорвать. Она нужна им живой, чтобы доставить в целости в лабораторию Серой гильдии, а потому они привели единственного человека на земле, который способен встретиться с ней лицом к лицу и победить.

Нэчжу, чьи раны заживают с такой же скоростью, как появляются.

Нэчжу, который владеет силой воды.

– Беги, – сказала она Суцзы в тот самый миг, когда их разделил новый взрыв.

На мгновение мир погрузился в тишину.

Все кругом потемнело, а потом краски начали возвращаться, поначалу только красный цвет, а позже появились мазки зеленого. Рин не понимала, как сумела встать, но мгновение назад она лежала на земле, а в следующее уже ковыляла по лесу, от дерева к дереву, потому что никак не могла восстановить равновесие и стоять прямо. Она чувствовала вкус крови на губах, но не знала, куда ранена – боль окутала все тело саваном, с каждым шагом пульсируя в каждой мышце.

– Суцзы?

Ответа не последовало. Рин не была уверена, что способна его услышать – она не слышала даже собственного голоса, не считая странного шепота внутри черепа.

– Суцзы?

И снова ничего.

Пошатываясь, она побрела вперед, потирая глаза в попытке лучше рассмотреть творящееся вокруг и вернуть себе чувства помимо боли.

В воздухе появился знакомый запах. Тошнотворная сладость, от которой скручивало живот, а вены наполнились страстным томлением.

Республиканцы сбросили бомбы с опиумом.

Они знали ее слабые места. И намеревались ее обезвредить. Рин глубоко вдохнула и вызвала в ладонь шарик огня.

После многомесячного курения опиума и неудавшихся попыток избавиться от зависимости ей требовались гораздо большие дозы, чем кому-либо другому. Ночи, проведенные в дурмане, в обществе галлюцинаций и Алтана, подарят ей несколько лишних минут, прежде чем она будет отрезана от Феникса.

А значит, пора найти Нэчжу.

– Ну давай же, – пробормотала она и зажгла воздух вокруг себя.

Нэчжа не сможет противиться искушению, огонь сработает как маяк. Нэчжа ищет ее. Он придет.

– Где же ты? – выкрикнула она.

В ответ воздух прорезала молния. А потом вдруг стеной забарабанил дождь такой силы, что чуть не сшиб Рин с ног.

Ненастоящий дождь. Небо всего лишь мгновение назад было безоблачным, ни клочка туч, и даже если бы собиралась гроза, она не могла налететь так внезапно и так своевременно…

Но когда это Нэчжа научился вызывать дождь?

Однако это было вполне объяснимо. Как гласят легенды, дождем управляют драконы. Даже в Тикани, где религию свели к детским сказкам на ночь, во время засухи городские чиновники зажигали благовония в качестве подношения драконам, повелителям реки, чтобы вызвать дождь.

Значит, Нэчжа управляет не только рекой, но всеми водами вокруг. А если он может их вызвать и контролировать…

Если этот ливень – его рук дело, он гораздо могущественнее, чем она считала.

– Генерал?

Рин обернулась. Вокруг нее собрался отряд солдат. Это были новые рекруты, и она их не узнала. Слава богам, они выжили и теперь устремились к ней, хотя только что видели страшную гибель своих товарищей.

Их преданность поражала. Но их смерть будет напрасной.

– Прочь! – скомандовала она.

Они не сдвинулись с места.

– Мы будем сражаться вместе с вами, генерал, – заговорил тот, что стоял впереди.

– Даже не думайте. Он всех вас убьет.

Однажды она уже видела, на что способен Нэчжа. Он поднял воды всего озера, чтобы защитить флот. Если с тех пор он еще сильнее отточил свои умения, все они погибнут в считаные секунды.

Это больше не война людей. Это война богов.

Теперь только она и Нэчжа, шаман против шамана.

Она могла лишь уменьшить потери.

– Помогите горожанам, – велела она. – Уведите их отсюда, скольких сможете, под прикрытием темноты. Бегите и не останавливайтесь, пока не окажетесь подальше от этого дождя. Быстрее!

Они подчинились, оставив ее наедине с грозой. Ливень грохотал оглушающе. Рин не видела поблизости ни одного республиканского солдата, никанца или гесперианца, а значит, Нэчжа тоже отослал подкрепление.

Наверняка из благородства. Как типично для него. Он всегда считал себя правителем по праву, благородным аристократом.

Она живо представила, как Нэчжа отдает приказ высокомерным, уверенным тоном: «Предоставьте ее мне».

Вокруг нее мерцал огонь, дрожа под пеленой сбивающего его дождя. Теперь вода лилась с такой силой, что Рин казалось, будто ее хлещут мечом плашмя. Ей с трудом удавалось стоять прямо. Пальцы на рукояти меча дрожали.

И тут Рин увидела его – он шагал сквозь дождь, и вода расступалась перед ним.

Рваный шрам на спине отозвался болью. Воспоминания кинжалами вонзились в мозг. Прикосновение, шепот, поцелуй. Она крепче сжала зубы, чтобы не задрожал подбородок.

Нэчжа выглядел старше, хотя после их последней встречи прошло всего несколько месяцев. И выше. Он и двигался по-другому, напористее, с новой властностью. После смерти Цзиньчжи Нэчжа стал кронпринцем Арлонга, маршалом отцовской армии, наследником Никанской республики. Нэчжа вот-вот завладеет всей страной, и только Рин стоит у него на пути.

Они молча изучали друг друга, и это мгновение показалось вечностью. Между ними висело бремя общего прошлого. Рин ощутила внезапный приступ ностальгии, сложную смесь тоски и сожалений, и не могла прогнать это чувство. Они так долго сражались бок о бок, что ей пришлось напомнить себе, как она его ненавидит.

Нэчжа стоял достаточно близко, и она видела его гротескную улыбку, мучительную дрожь, растягивающую шрамы на левой стороне лица. Его щеки и подбородок, когда-то идеальной формы, теперь напоминали разбитый фарфор. Растрескавшиеся осколки. Карту разваливающейся на куски страны.

Венка утверждала, что он болен. Он совершенно не выглядел больным, Рин не обнаружила ни единого признака слабости в его позе. Он был настроен на битву, смертельную битву.

– Привет, Рин, – сказал он. Голос звучал суровее и на более низких нотах. Почти как отцовский. – Что случилось с твоей рукой?

Она раскрыла ладонь, и в его лицо пыхнуло пламя. Нэчжа презрительно махнул рукой, и струи дождя потушили огонь, прежде чем он достиг цели.

Проклятье. Рин чувствовала, как немеют пальцы. Время было на исходе.

– Не нужно все усложнять, – сказал он. – Сдайся мирно, и больше никто не умрет.

Она сильнее вжала каблуки в землю.

– Ты отправишься домой в гробу.

Он пожал плечами. Дождь полил еще сильнее, так что у Рин подогнулись колени.

Она заскрежетала зубами, стараясь устоять на ногах. Она не упадет перед ним на колени, ни за что.

Нужно как-то проникнуть сквозь дождь, который служил слишком крепким щитом. Но решение было таким простым. Рин научилась этому очень давно, еще в Синегарде. Годы спустя главная тактика борьбы с Нэчжей осталась той же. Он сильнее. Его руки и ноги длиннее. И тогда, и сейчас она получала шанс на победу, только подобравшись совсем близко, когда длина его рук уже не имела значения.

И она бросилась вперед. Нэчжа присел и взмахнул мечом. Но Рин целилась ниже, чем он предвидел. Она не метила в голову, а хотела сбить его с ног. Это оказалось проще, чем она ожидала. Когда они упали, Рин постаралась овладеть ситуацией. Она намного легче Нэчжи и сумела бы прижать его к земле только под правильным углом, но он дернулся, и Рин потеряла равновесие.

Нэчжа рухнул на нее всем весом. Рин барахталась, пока Нэчжа пытался проткнуть ее мечом, дважды вонзив его в землю вместо ее головы.

Рин открыла рот и плюнула огнем.

На одно великолепное мгновение пламя охватило лицо Нэчжи. Его кожа съежилась и начала сходить. Даже показалась кость. А потом на них обрушилась стена воды, затушив огонь и оставив обоих бездыханными.

Рин пришла в себя первой. Она надавила коленом ему в солнечное сплетение. Нэчжа завалился навзничь. Рин выбралась из-под него и присела.

И тут поняла, что дождь прекратился. Она больше ничего не чувствовала, а в лесу стало тихо.

Но в то же время она ощутила слабость в мышцах и волну дурмана в висках.

Ну вот. Опиум растекся по крови. У Рин больше не было пламени, единственным преимуществом осталось то, что и у Нэчжи не было воды. Теперь все решат клинки, кулаки и зубы.

Она вытащила нож. Дуэль продлилась всего мгновение и окончилась без борьбы. Нэчжа с легкостью обезоружил ее, и нож, крутясь, улетел в темноту.

Не важно. Рин знала, что не справится с ним, сражаясь клинком. И как только рукоять ножа выпала из рук, Рин пнула Нэчжу по запястью.

И это сработало. Он выронил меч. Теперь остались только кулаки. Какое облегчение. Все стало намного проще, яснее и грубее. Рин полоснула ногтями ему по глазам. Нэчжа отбросил ее руку. Она вцепилась зубами в его локоть. Нэчжа врезал ей по губам. Голова Рин запрокинулась.

Глаза щипало от крови, зрение затуманилось. Она наносила удары вслепую. И Нэчжа тоже. Его удары сыпались слишком быстро, чтобы уклониться или парировать, но Рин отвечала тем же и с той же скоростью, пока не забыла, что у нее нет правой руки. И врезала ему обрубком. Нэчжа блокировал удар локтем. Страшная, ослепляющая боль разорвала всю правую половину тела. На мгновение Рин не могла даже дышать.

Нэчжа высвободился, вскочил на ноги и врезал ей по ребрам. Рин свернулась в клубок, не в состоянии даже вздохнуть. Нэчжа наступил на культю. Перед глазами Рин все побелело.

Нэчжа снова пнул ее в бок, все пинал и пинал, пока она не оказалась на спине, оглушенная, так что могла лишь открывать рот, пытаясь вдохнуть, как выброшенная из воды рыба. Он отступил, тяжело дыша. Потом упал на колени, оседлал ее и пригвоздил ее руки к земле.

– Я же говорил, – выдохнул он, – сдайся мирно.

Рин плюнула кровью ему в лицо.

Нэчжа заехал ей кулаком в правый глаз. Голова Рин погрузилась в размокшую грязь. Нэчжа вытер ладонь о рубашку и снова занес кулак для удара. Рин затаила дыхание, как обмякшая марионетка, – беззвучно, безответно. Нэчжа ударил ее еще пять, шесть, семь раз. Она сбилась со счета, находилась в полузабытьи от опиума и боли, так что удары казались каплями дождя.

Но раз Нэчжа ее избивает – это уже кое-что, значит, она еще жива. А ведь могла бы и умереть. Он мог бы просто заколоть ее в сердце или перерезать горло, так было бы гораздо проще. Нэчжа не садист, он не станет мучить просто так.

Рин поняла, что он не собирается ее убивать. Она нужна ему живой. Он просто хотел ее обезвредить. А сейчас – еще и причинить боль.

Вот в чем разница между ними. Вот в чем он проигрывал.

– Лучше бы ты убил меня в Арлонге, – прошептала Рин.

Удары прекратились.

Нэчжа схватил ее за горло и начал душить.

Рин отчаянно вырывалась. Алтан научил ее, как выпутываться из таких ситуаций – пальцы не такие сильные, как руки, особенно по отдельности, их можно разжать. По одному. Рин поддела его средний палец и отделила его от остальных, а потом с силой потянула.

Ничего не вышло.

Значит, придется пойти другим путем. Рин ткнула большим пальцем ему в глаз. Нэчжа отвернулся. Ногти Рин вонзились в его щеку с такой силой, что выступила кровь. К подбородку пролегли три ровных красных полосы.

Нэчжа ослабил хватку, совсем чуть-чуть, на краткий миг.

А больше ей и не нужно было.

Рин пошарила рукой за спиной в поисках клинка. Она видела, как Нэчжа уронил меч, тот должен быть где-то поблизости… Но пальцы сомкнулись не на рукоятке меча, а на камне, тяжелом и неровном, размером как раз с ладонь.

Подойдет.

Она стукнула Нэчжу камнем в висок. Хрустнула кость. Хватка Нэчжи ослабла. Рин собрала последние силы в левой руке и снова ударила по голове. В порезе у его правого глаза собралась кровь, словно в раздумьях, а потом потекла ручьем.

Нэчжа завалился на бок.

Рин вылезла из-под него. Нэчжа свалился на землю. Неужели это конец? Он потерял сознание? Вот так просто? Рин осторожно нагнулась над ним, занеся камень для третьего, последнего удара.

А потом ошарашенно замерла.

Кровотечение остановилось. Кожа Нэчжи заживала на глазах, красные ссадины затягивались белой кожей, словно время пошло вспять.

Рин наблюдала, не веря собственным глазам. Нэчжа с потрясающей скоростью поправлялся после ранений, она это знала, но раньше это занимало часы. А раны затягивались за считаные секунды.

Чуть раньше Рин его обожгла, и сильно. Но никаких следов от ожогов тоже не осталось.

А если вырвать сердце у него из груди? Отрастет ли новое? Если она вонзит меч меж ребер, вырастет ли сердце вокруг меча?

Был лишь один способ узнать. Рин подняла с земли меч и склонилась над Нэчжей, прижав его грудь коленями.

Нэчжа слегка застонал. Его веки затрепетали.

Рин занесла левую руку повыше, направив клинок точно вниз. Рука дрожала, пальцы скользили по рукояти. Но из такой позиции она не могла промахнуться. Перед ней была неподвижная и открытая цель, просто невозможно не справиться с задачей.

Один удар в грудь. Вот и все, что нужно. Один удар – ну, может, провернуть меч на всякий случай, и все будет кончено. Но Рин не могла опустить руку. Что-то ее удерживало. Рука казалась чужеродным предметом и действовала как будто по собственной воле. Рин стиснула зубы и попробовала еще раз. Клинок все так же замирал в воздухе.

Она в ярости закричала, бросившись на обмякшее тело Нэчжи, но по-прежнему не могла вонзить в него меч.

Глаза Нэчжи открылись, и в тот же миг наверху раздалось жужжание.

Рин подняла голову. К ним приближался дирижабль, с ужасающей скоростью снижаясь над поляной. Рин отбросила меч и слезла с груди Нэчжи.

Дирижабль приземлился в десяти шагах от них. Не успела гондола коснуться земли, как из нее высыпали солдаты, выкрикивая слова, которых Рин не понимала.

Она помчалась к лесу. Несколько минут Рин отчаянно продиралась сквозь кусты, не обращая внимания на колючки и хлещущие по глазам, царапающие кожу ветки. Локоть – колено, локоть – колено. Она не смела оглянуться. Просто бежала со всех ног. Если ее схватят, с ней покончено – у нее нет ни меча, ни огня, ни армии. Если ее сейчас сцапают, она труп. Боль вопила, требуя остановиться, но страх гнал вперед.

Рин ждала окриков и погони. Ждала, когда в затылок вонзится ледяная сталь.

Но ничего не произошло.

Когда легкие уже раскалились докрасна, а сердце готово было разорвать грудь, она все-таки остановилась и оглянулась. Дирижабль медленно поднимался в воздух. С колотящимся сердцем Рин смотрела, как он взлетает над лесом. На мгновение он замер, словно в неуверенности, что делать дальше, а потом резко вильнул влево и скрылся.