Текст книги "Иммунитет к убийству"

Обычно такую рыбину нужно водить минут пятнадцать – двадцать, причем очень аккуратно. Но в данной ситуации я, естественно, испытывал некоторое нетерпение, поэтому уже минут через десять подтянул ее на такое место, где ее можно было подцепить сачком. Она была на семь дюймов длиннее корзинки, и мне пришлось ее сгибать, хотя страшно не хотелось этого делать. Я посмотрел еще раз на голову Лисона и, оттащив его чуть подальше от воды, подложил под нее носовой платок, чтобы она не лежала на голой земле. Я накрыл верхнюю половину его туловища своим пиджаком, разобрал удилище и взглянул на часы. Двадцать минут второго. Очень хорошо. Когда я дойду до охотничьего домика, от форели «Монбарри» уже ничего не останется. Вулф в любом случае взъестся на меня, но что было бы, если бы я своим сообщением о найденном трупе перебил им процесс поглощения именно этого блюда, страшно даже подумать. Я зашагал по тропинке, держа удилище в одной руке, а корзинку – в другой.

По тропинке я добрался до домика гораздо быстрее, чем вброд по реке. Когда из-за деревьев показалась лужайка, я понял, что обед уже закончился, потому что все они вышли на веранду и пили кофе – четверо мужчин и две женщины. Поднявшись по ступенькам и направляясь к двери, я уже думал, что опять получу щелчок по носу, но О.В. Брэгэн окликнул меня:

– Гудвин! Вы не видели секретаря Лисона?

– Нет. – Я продолжал идти.

– Разве вы не ловили на его участке?

– Только с одной стороны. – Немного помешкав, я добавил: – Я промок, мне нужно переодеться, – и пошел дальше.

Войдя в дом, я сразу двинул на кухню. Повар и два официанта сидели за столом и обедали. Выяснив у них, где Вулф, я вернулся по своим следам, перешел через коридор в другое крыло. Дверь в комнату Вулфа была открыта нараспашку. Я вошел, заметив, что он укладывал что-то в чемодан, лежавший с откинутой крышкой на кровати.

– Что-то вы рановато, – хмыкнул он. – Очень удовлетворительно.

– Да, сэр. Я поймал четыре форели и одну суперфорель для Фрица, как и обещал. Ну, как обед?

– Сносно. Я приготовил двадцать рыбин, и все были съедены. Я уже почти готов, мы можем ехать. Немедленно.

– Да, сэр. Но сначала у меня отчет. Примерно в трех четвертях мили отсюда по реке, у валуна, возле самого берега, я обнаружил секретаря Лисона. Ноги у него были на берегу, а все остальное – в воде. Он пролежал там довольно долго: подмышки у него совсем холодные.

– О, господи. – Вулф, скривившись, смотрел на меня. – Как это на вас похоже. Он утонул?

– Не знаю. Я…

– Вы сказали мистеру Брэгэну?

– Нет, сэр. Я решил доложить вам. Я вытащил тело из воды на берег. У него пробит череп, сзади, чуть повыше правого уха, ударом или ударами, я бы сказал, камня или тяжелой дубинки. Просто упасть он не мог, это исключено, разве только специально взобрался на высокое дерево и упал оттуда, но поблизости таких высоких деревьев нет. Его кто-то ударил. Я подумал, что вам неплохо бы стоять рядом, когда я буду им об этом рассказывать, и лучше всего – с широко открытыми глазами.

– Пф-ф. Вы думаете, его убили?

– Ставлю двадцать против одного, как минимум.

Он поджал губы и скривился еще больше.

– Очень хорошо. Они его сейчас найдут. Они решили, что он заупрямился и хочет во что бы то ни стало наполнить свою корзину, и собрались после обеда на поиски. Раз он почти полностью был в воде, вы могли его и не заметить. Нет, проклятье, вы же его вытащили. Ну, хотя бы и так, снимайте все это и одевайтесь. Мы уезжаем. Я не намерен…

– Нет, сэр. – Я был тверд. – Вы же сами говорите, что я его вытащил. Они знают, что я ловил на этом участке. Мы, скорее всего, и до дома доехать не успеем. Нас остановят где-нибудь возле Олбани, привезут обратно, и знаете, где мы тогда проведем эту ночь? На ответ дается одна попытка.

Он набрал воздуха побольше – вдох, который наполнил его от горла до самой талии. Когда закончился выдох, он выпалил с ожесточением:

– Ну на кой черт вам понадобилась эта рыбалка?

Он снова вздохнул.

– Пойдите расскажите мистеру Брэгэну.

– Да, сэр. А вы?

– Нет! Чего ради? Я тут ни при чем. Идите!

Я запарился в болотниках, поэтому сначала стащил их и надел туфли. Когда я вышел на веранду, трое из мужчин – Брэгэн, Феррис и Паппс – уже покинули ее и направлялись через лужайку к тропинке. Я громко крикнул:

– Брэгэн! Вернитесь все трое сюда, пожалуйста.

Он отозвался с удивлением:

– Зачем? Мы идем искать Лисона!

– Я его уже нашел. Подойдите сюда, я вам скажу.

– Нашли? Где?

– Я же сказал, подойдите сюда.

Может, Вулфу и было наплевать, как они отреагируют на мое сообщение, но мне – нет. Я хотел видеть их лица, каждого из них. Я не стал отвечать Брэгэну, пока они втроем не поднялись по ступенькам и не встали передо мной всей группой, включая посла Келефи и обеих женщин.

– Я действительно видел секретаря Лисона, – сказал я. – Я решил сначала предупредить мистера Вулфа – я думал, он сам захочет вам сказать, но он предоставил это сделать мне. Лисон погиб. – Я замолчал.

Спирос Паппс, стоявший рядом с Сэлли Лисон, взял ее за руку. Она молча смотрела на меня. У Адрии Келефи отвисла челюсть. Феррис и посол Келефи стали издавать какие-то звуки, а Брэгэн резко спросил:

– Погиб? Как? Где?

– Я нашел его тело на берегу реки, он почти полностью был в воде, голова тоже. Я вытащил его, но он был уже мертв. – Я посмотрел на Брэгэна. – Какого-нибудь врача вы, конечно, разыщете, но и полицию тоже нужно вызвать. Пока они не приедут, тело трогать нельзя, потому что…

Сэлли Лисон вырвала руку и бросилась от Паппса к ступенькам. Я прыгнул, догнал, обхватил ее сзади руками.

– Погодите минутку, – сказал я. – Я вас сам туда отведу, если захотите. Только погодите немного.

– А полиция зачем? – властно спросил Брэгэн.

– У него пробита голова. Не спорьте со мной, поберегите силы для полицейских. Я вернусь к телу и побуду там, пока они не приедут. Или мне сначала им позвонить?

– Нет. Я сам.

– И врачу.

– Да.

– Хорошо. Это возле двойного поворота, ярдов двести ниже четвертой отметки. – Я ослабил свои объятия, но вдова стояла прямо, как будто застыла. – Вам лучше остаться здесь, миссис Лисон.

– Нет, я должна… проводите меня.

– Ну, тогда пусть с нами пойдет кто-нибудь еще. Феррис?

– Нет.

– Келефи?

– Думаю, нет.

– Паппс?

– Конечно, – учтиво сказал он, и мы пошли втроем.

Глава 4

Через два часа, без четверти четыре, съехалось великое множество народу. Сначала явились двое из местной полиции, и Брэгэн привел их к нам, на двойной поворот. Потом приехал какой-то врач, и, хотя государственным судмедэкспертом он не был, голова у него была на месте. Когда он поинтересовался, зачем я подложил Лисону под голову носовой платок, а я ответил, потому, что вода могла и не успеть смыть следы того предмета, которым был нанесен удар, он сказал, что это разумно, и как неудачно, что он не захватил с собой хорошей лупы. Но главное, что он сделал, – это засвидетельствовал смерть Лисона и настоял, чтобы миссис Лисон позволила Паппсу проводить ее обратно в дом. Трогать тело до приезда шерифа было нельзя.

Явился шериф и привез с собой двух детективов из округа. Потом приехали еще полицейские штата и с ними лейтенант. Потом – прокурор округа, суетливый лысый тип по имени Джаспер Колвин, в очках без оправы, которые на каждом шагу сползали ему на нос. С ним было двое помощников. Затем двое журналистов – один с блокнотом, другой с фотоаппаратом. Все они топали прямо ко мне и, кажется, все подозревали, что я чего-то не договариваю, что, впрочем, и не удивительно: любому представителю закона легче умереть, чем поверить, что вы говорите правду, только правду и ничего кроме.

Когда наконец за покойником прибыли носилки, большинство слуг закона рыскали вокруг в поисках орудия убийства или других, имеющих к нему отношение предметов, и мое предложение поработать носильщиком было принято. Весил он прилично, и мы с ним намучились. Когда мы затолкнули носилки в машину скорой помощи, приткнувшуюся с краю на битком набитой стоянке за охотничьим домиком, я обошел веранду кругом и увидел, что на ней никого нет, кроме полицейского, который стоял и задумчиво жевал нижнюю губу. В доме, в большой комнате, на стульях у окна сидели и разговаривали Феррис и Паппс, и еще какой-то незнакомый человек говорил у стола по телефону.

Паппс окликнул меня:

– Есть что-нибудь новенькое?

– Только не у меня, – ответил я ему и прошел через комнату во внутренний коридор. Вулф был у себя, в кресле с радужными ковриками, – читал какую-то книжку. Когда я вошел, он быстро взглянул на меня и снова углубился в чтение. Я постоял немного.

– Хотите отчет?

Он ответил, не отрывая глаз от страницы:

– Только если это имеет отношение к нашему отъезду.

– Это не имеет отношения к нашему отъезду. Есть какие-либо вопросы или инструкции?

– Нет.

– Черт побери, – сказал я ласково, – вы же сами отпустили меня на рыбалку. Где моя форель?

– На кухне, в большом холодильнике. Уже почищена.

– Благодарю вас. – Я вышел от него и пошел к себе.

Там я и сидел, когда через час зашел полицейский и сказал, что меня приглашают. Я думал, меня ждет продолжение того, что уже было, но в коридоре у своих дверей топтался Вулф, который при моем приближении повернулся и пошел в сторону большой комнаты. Полицейский шел за нами следом.

Похоже, они что-то затевали. Гости – все пятеро – сидели группой посреди комнаты, а Брэгэн стоял рядом – разговаривал с окружным прокурором Колвином. Шериф и двое полицейских расположились у двери, а один из помощников прокурора сидел за маленьким столиком с блокнотом наготове. Вулф вошел, сделал три шага, остановился и громко спросил:

– Вы меня звали, мистер Брэгэн?

Ответил ему Колвин.

– Это я вас вызвал. Я – Джаспер Колвин, прокурор этого округа. – Он подтолкнул вверх очки, упавшие на нос. – Вы – Ниро Вулф, частный дэ-этэктив?

– Да.

– Садитесь сюда, пожалуйста. Вы тоже, Гудвин. Я всем вам должен кое-что сказать.

Я бы ни капли не удивился, если бы Вулф развернулся и пошел обратно, так как поводов для этого было целых три: во-первых, тон, которым Колвин с ним разговаривал, во-вторых, то, что он сказал «частный детектив», а не «тот самый частный детектив», и, в-третьих, – размер стула, стоявшего позади всех гостей, на который ему указал Колвин. Но после секундного колебания он прошел за спины сидевших и сел на свободный стул рядом.

Окружной прокурор повернулся лицом к аудитории. Откашлялся.

– Я уверен, леди и джентльмены, что мне не нужно…

– Уже записывать? – Это заговорил человек с блокнотом, у столика.

Колвин посмотрел на него, рявкнул:

– Да, все подряд! – и снова повернулся лицом к нам. Он подтолкнул упавшие очки на место и откашлялся еще раз. – Мне не нужно говорить вам, леди и джентльмены, какая тягостная обязанность выпала на мою долю сегодня. Но точно так же, как помощник государственного секретаря Лисон на высоком посту всегда ставил на первое место не личные чувства, а свой долг государственного деятеля и дипломата, так и я, в гораздо более скромном качестве, обязан выполнить свой долг до конца. Я всецело рассчитываю на вашу поддержку.

Ответа не последовало. Он продолжал:

– Когда, два часа назад, я прибыл сюда со своей горестной миссией, то обнаружил, чти шериф Делл и лейтенант Хопп уже на месте. Мы посоветовались и решили, что пока не отработаны некоторые версии, нет смысла особенно вас беспокоить. Вам только задали несколько стандартных вопросов и предложили не покидать пределов дома – на случай, если вдруг возникнет необходимость в более детальном расследовании. В этой связи я хотел бы выразить глубокую признательность от себя лично, и от имени народа штата Нью-Йорк послу Келефи. Он, его супруга и его сотрудник мистер Спирос Паппс защищены правом дипломатического иммунитета и не могут быть подвергнуты ни аресту, ни задержанию, и, тем не менее, они любезно откликнулись на нашу просьбу. Я могу добавить, что я звонил в Вашингтон, в госдепартамент, и специально там консультировался.

– В этом не было необходимости, – успокоил его Келефи. – Даже дипломатам случается быть иногда просто людьми. – Произношение посла в этой напряженной ситуации не улучшилось, но я даже не пытаюсь передавать его на письме.

Колвин кивнул ему; очки тут же сползли на нос. Подтолкнув их пальцем на место, прокурор продолжал:

– А сейчас я с огорчением вынужден заявить, что, в связи с открывшимися новыми обстоятельствами, нам придется пойти несколько дальше обычных стандартных вопросов. Мы пришли к выводу, что гибель секретаря Лисона не была результатом несчастного случая. Два врача утверждают, что никакой несчастный случай в том месте, где находился мистер Лисон, не мог стать причиной подобного ранения черепа. Они сходятся в том, что такую рану потерпевший не мог нанести себе сам. Следовательно, речь идет об убийстве.

Так как мы с Вулфом сидели в последнем ряду, я не мог видеть их лиц, а затылки у них оказались не слишком-то выразительными. Единственный, кто шевельнулся, был Джеймс Артур Феррис. Он повернул голову и посмотрел на Сэлли Лисон.

Заговорил О.В. Брэгэн.

– Я хотел бы сделать заявление.

– Прошу вас, мистер Брэгэн.

– Когда вы сюда приехали, я вам говорил, что это может быть убийство. Я напомнил и вам, и полиции, что на мой участок заходят браконьеры, и предложил вам немедленно направить людей на расследование этой версии: Лисон мог столкнуться на реке с одним из них, и тот на него напал. Вы это сделали?

Колвин откашлялся и вынужден был снова водворять очки на место.

– Мы не оставили вашу версию без внимания, мистер Брэгэн, но позвольте мне договорить до конца. Исследование раны на черепе с помощью увеличительного стекла показало наличие в ней трех частичек древесной коры, которые не успело смыть водой. Это подтвердило наше предположение, что удар или удары были нанесены деревянной дубинкой. Если так, то где она сейчас? Ее не было ни у самого тела, ни поблизости. Вряд ли убийца стал бы уносить ее с собой. Скорее всего, он ее выбросил, и, вероятнее всего, в реку. Там мы ее и нашли, вернее, нет, не так: мы нашли в воде какую-то дубинку… Дайте ее сюда, Нейт.

Шериф подошел и протянул ему дубинку. Она была фута в три длиной, может, чуть больше, и толщиной с мою руку.

– Ее нашли, – сказал Колвин, – в пятистах футах от поворота, ниже по течению. Она застряла между двух камней. Это ясень. Она была полностью покрыта водой, но кора еще не успела промокнуть, так что она попала туда недавно. Как видите, оба конца у нее отпилены. С одного конца участок коры длиной в три-четыре дюйма поврежден, будто от удара по твердому предмету. Чтобы выяснить, остались ли на дубинке в месте повреждения какие-нибудь следы или их смыло водой, нужен микроскоп. Но, думаю, у нас достаточно оснований полагать, что именно эта дубинка и послужила орудием убийства. И позвольте мне сказать, мистер Брэгэн, позвольте мне сказать, что, если секретарь Лисон действительно застал какого-то браконьера на ваших угодьях, то непонятно, откуда у того в руках оказалась дубинка. Шериф Делл и лейтенант Хопп разделяют мое мнение.

– Зачем гадать, откуда она взялась? – рявкнул Брэгэн. – Найдите его и спросите.

– Такую возможность исключать нельзя, – согласился прокурор. – Двое полицейских и двое из людей шерифа в настоящее время ее разрабатывают. Но еще вот какой факт. За домом на вашей территории находятся две большие поленницы дров. В одной из них – восьмифутовые поленья для большого камина в этой комнате, в другой – поленья поменьше, для маленьких каминов в других комнатах, и среди них – десятки, сотни обрезков ясеня, похожих на тот, который только что показывал шериф. Другой такой поленницы в радиусе двух миль отсюда, а может и больше, – нет. Уверяю вас, мистер Брэгэн, факты вынуждают нас прийти к следующему заключению, хотя оно нам и не по душе, оно нам чрезвычайно неприятно. Но долг есть долг, ничего не поделаешь. Наше заключение состоит в том, что убийство секретаря Лисона совершено этой дубинкой, что оно было преднамеренным, и что дубинка была взята из вашей поленницы, а убийца – кто-то из присутствующих здесь. Так ведь, Нейт?

– По мне, так иначе и быть не может, – заявил шериф.

– Лейтенант?

– Мне кажется, – согласился лейтенант, – что оно соответствует имеющимся фактам и может служить основой для проведения расследования.

Брэгэн подался вперед.

– То есть, короче говоря, вы утверждаете, что я или кто-то из моих гостей убили секретаря Лисона? А вы знаете, кто эти люди?

– Конечно, знаю. – Колвин поправил очки. Дальше я буду фиксировать не каждый такой его жест, а только через четыре раза на пятый. – Но среди них есть двое, у которых могло быть основание… – Он замолчал. – Нет. Последнее предложение вычеркни.

– О'кей. – Тот заскрипел ручкой.

Колвин продолжал:

– Я вполне отдаю себе отчет о серьезности положения, мистер Брэгэн, но расследование должно проводиться в полном объеме и, конечно же, беспристрастно. Позднее, может быть, возникнет необходимость побеседовать с одним или несколькими из вас с глазу на глаз, но сейчас, я думаю, лучше начать прямо так. И, естественно, начнем с хозяина. Я вас спрашиваю для протокола: «Это вы ударили Лисона дубинкой или любым иным предметом?»

– Нет. Боже мой, нет.

– Есть ли у вас основания подозревать в этом действии кого-нибудь из присутствующих здесь?

– Нет. Никого.

Колвин посмотрел на остальных. Движение пальцем – и очки на месте.

– Эти же два вопроса касаются всех вас и каждого в отдельности. Вы их слышали и теперь, пожалуйста, отвечайте на них. Миссис Лисон?

– Нет. – Она говорила тихим, но твердым голосом. – На оба вопроса.

– Миссис Келефи?

– Минуточку, – вмешался Феррис. – Задавать подобные вопросы супруге выдающегося иностранного посланника в высшей степени недопустимо.

Мне захотелось спросить, как насчет подобных вопросов супругам невыдающихся иностранных посланников, но промолчал. Кроме того, выдающийся посланник заговорил сам.

– Сейчас неподходящий момент для соблюдения этикета. Ответь, дорогая.

– Ну, конечно, нет, – сказала она. Мне захотелось видеть ее глаза. – Естественно, нет. На оба вопроса.

– Посол Келефи, если вам будет угодно ответить?

– Конечно. Мой ответ – нет.

– Мистер Паппс?

– Нет и нет.

– Мистер Феррис?

– На оба вопроса – нет.

– Ниро Вулф?

– Нет.

– На оба?

– Да.

– Гудвин?

– Меня уже спрашивали. Снова – нет, два раза.

Колвин перевел взгляд направо, потом налево.

– Ранее вас уже спрашивали, где и когда вы в последний раз видели секретаря Лисона живым, но в новой ситуации мне хотелось бы проверить ваши ответы еще раз. Посол Келефи и мистер Паппс, чьи участки находились к югу, вверх по течению, видели его в последний раз на веранде, утром, около восьми часов, перед выходом на рыбалку. Миссис Лисон видела его в последний раз утром, когда он уходил завтракать. Миссис Келефи – вчера вечером, когда они с супругом покинули эту комнату, направляясь спать. Мистер Феррис видел его в последний раз на тропе, когда сошел с нее и пошел к реке, где начал облов своего участка под номером три, в направлении с севера на юг. Секретарь Лисон и мистер Брэгэн прошли по тропинке дальше, и мистер Брэгэн видел его в последний раз, когда он свернул к реке в начале участка номер четыре. Мистер Брэгэн прошел по тропинке до самой границы своих угодий, к началу участка номер пять. Вулф и Гудвин видели его в последний раз в этой комнате, вчера вечером. Так у меня записано, с ваших же слов. А сейчас у меня вопрос ко всем вам и к каждому в отдельности: эта запись соответствует действительности во всех деталях? Вы не хотите внести исправления? Не только, что касается себя лично, но и других тоже? Если да, то скажите мне сейчас.

В ответ – ни звука. Колвин вздохнул. Очки.

– Мистер Брэгэн, я вынужден задать вам следующий вопрос. Позавчера в газете была заметка – сообщение из Вашингтона о рыболовной экспедиции в вашем охотничьем домике. Естественно, она меня заинтересовала, это ведь мой округ. Там сказано, что главной задачей посла Келефи на новом посту будет ведение переговоров о концессиях на добычу нефти в его стране, что речь идет об астрономических суммах, что с этой целью в его миссию включен Спирос Паппс, что помощник госсекретаря Лисон командирован на эту рыбалку, так как он лично знаком с послом Келефи – еще с тех пор, когда работал в стране господина посла секретарем нашего посольства, и что соглашение, вполне возможно, будет подписано здесь, на берегу форелевого ручья, поскольку на переговорах присутствуют оба главных претендента на получение нефтяных концессий. В статье названы их имена: О.В. Брэгэн из «Хемисфиэр Ойл Компани» и Джеймс Артур Феррис из «Юниверсал Синдикэт».

– Да, ну и что?

– Это была информация «Ассошиэйтед Пресс», поэтому ее перепечатали по всей стране. В ней говорилось, что между соперниками – «Юниверсал» и «Хемисфиер» – идет жестокая борьба, именно так – жестокая борьба. Я не хочу ни на что намекать, вообще ни на что, но вы ведь понимаете: теперь пойдут циркулировать самые разные слухи. Вы ничего не хотите сказать по этому поводу?

– Не хочу.

– Мне кажется, было бы в ваших интересах, если бы вы сообщили мне в двух словах, если предпочитаете – конфиденциально, на какой стадии находились переговоры. О взаимоотношениях заинтересованных сторон. Тогда можно было бы отбросить это, как… э-э-э… как версию.

– Она уже и так отброшена. Вы замахнулись не по своему росту, Колвин.

– Совершенно верно, – Феррис пришел на выручку своему заклятому сопернику. – Это неслыханно. Ступайте лучше, ищите этого браконьера.

– Если позволите, – дипломатично вмешался посол Келефи, – я согласен с мистером Брэгэном и мистером Феррисом. Американцы, даже из-за миллионов, не молотят друг друга дубинками по голове.

Я мог бы рассказать ему об одном американце, который шарахнул кувшином своего соотечественника, чтобы избавить его от двух долларов тридцати восьми центов, но этот американец нефтяным королем, конечно, не был.

– Вы не только замахнулись не по своему росту, – сказал Брэгэн прокурору, – но вы как-то слишком вольно обращаетесь с фактами. Пусть именно эта дубинка послужила орудием убийства, и пусть даже ее взяли из моей поленницы, что делает убийство преднамеренным, но почему непременно один из нас? Да кто угодно мог выскочить из леса и выдернуть это полено.

– Вы правы, – согласился Колвин. – Вы совершенно правы. Но убийство наверняка было преднамеренным, и жертвой был намечен именно секретарь Лисон. Я вам уже говорил, что в данный момент четыре специально подготовленных человека разрабатывают эту версию. Но, по теории вероятности, основное внимание мы вынуждены направить именно на этот дом, и на людей, которые в нем находятся. Я никоим образом не хочу сказать – только на вас и пятерых ваших гостей. Кроме них здесь еще пятеро: Вулф, Гудвин и трое слуг. Слуг мы уже допросили, но это, разумеется, далеко не все. Я хочу, чтобы вы мне о них рассказали. Имя повара – Майкл Самек?

– Да. Это смешно. Майкл работает у меня пятнадцать лет. Летом – дома, в Нью-Йорке, а зимой – во Флориде. Другие…

– Это русское имя? Он русский?

– Нет. Американец. Вам, Колвин, уже черт знает что мерещится. Он родом из Буффало. Другие два – из одного агентства в Нью-Йорке, я их много раз к себе приглашал, в течение многих лет. Вам дать название агентства?

– Мы его у них взяли. Имеете ли вы хоть какие-нибудь основания подозревать, что кто-нибудь из этой троицы как-либо замешан в убийстве?

– Не имею. Я имею все основания полагать, что – никто.

– Хорошо. Но вы ведь понимаете, что я должен тщательно их проверить. Теперь о Вулфе и Гудвине. В газете писали, будто Вулф приглашен готовить форель для посла. Это так?

– Да.

– С ним договаривались вы? Лично?

– Нет. Секретарь Лисон.

– Когда они сюда приехали?

– Вчера вечером, как раз перед обедом.

– Зачем он взял с собой Гудвина?

– Думаю, чтобы вести машину. Спросите у него сами.

– Обязательно спрошу. Но сначала скажите, пожалуйста, не известно ли вам – может, за этим приглашением что-нибудь стоит? Какой-нибудь другой повод для приезда Вулфа и Гудвина?

– Нет. Мне об этом ничего не известно.

– Значит, если существует какая-то тайная причина, какой-то скрытый мотив для приглашения сюда Вулфа и Гудвина, о них знал только секретарь Лисон, который сейчас мертв?

– Не могу сказать. Мне ничего не известно.

Колвин посмотрел на Вулфа и заговорил, задрав подбородок и повысив голос.

– Вопрос к вам, Вулф. Гудвин говорит, что вас пригласил секретарь Лисон, по телефону. Кроме того, что записано в вашей памяти, существует какая-либо другая запись этого разговора?

Просиди он хоть целую неделю, более неудачного начала он бы придумать не смог.