Текст книги "Пожалуйста, избавьте от греха"

– Прошу прощения. – Он отвернулся и кинул взгляд на стенные часы. – Мне пора обедать. Вы можете составить список имен с соответствующими комментариями. Однако я еще раз повторяю – вы должны четко понимать, чего именно ожидаете от меня. Я постараюсь выяснить, кто убил вашего мужа, и раздобыть достаточно веские улики, чтобы суд вынес обвинительный приговор. И все. Вы это поняли?

– Да. Но я хотела бы увериться… Нет. Наверное, это невозможно. – Она открыла чековую книжку. – Но если это не Браунинг… Ладно, черт с ним. Черт с ним!

Она выписала чек.

Глава 8

Без двадцати минут семь Теодор Фолк, сидя в красном кожаном кресле со скрещенными ногами, заявил Вулфу:

– Это зависит только от того, что именно он собирался сделать.

За четыре с половиной часа, прошедших после обеда, сделано было много, хотя видимых результатов добиться не удалось. Мы обсудили проблему Кремера. Если и когда он заявится, я приоткрою дверь только на два дюйма, насколько позволяет цепочка, и скажу, что Вулф занят и неизвестно, когда освободится, а мне велено набрать в рот воды и ни с кем не общаться. Ордер Кремер, скорее всего, не получит, ведь судье он может рассказать только то, что несколько человек, фигурирующих в деле об убийстве, провели кусочек вечера в доме Вулфа. Если же он все-таки раздобудет ордер, то мы все равно будем молчать в тряпочку. Другой вариант состоял в том, что я распахну дверь во всю ширь, любезно приглашу Кремера заходить, а Вулф сам решит, как с ним управиться. Мы остановились на последнем. Мало ли, вдруг нам удастся выудить из Кремера какие-нибудь ценные сведения.

Кроме того, мы решили, что начнем тратить тридцать один доллар в час (из денег нашего клиента, разумеется) на Сола Пензера, Фреда Даркина и Орри Кэтера – по восемь Фреду и Орри, а Солу пятнадцать. Если никто не знал о том, что Оделл собирается проникнуть в кабинет Браунинга, то бомба предназначалась не для него, и для разгадки преступления уже нельзя было ограничиваться лишь собеседованием с подозреваемыми в нашем особняке. Я дозвонился до Сола и Орри и пригласил их заглянуть к нам в среду, в десять утра, а Фреду по моей просьбе оставили записку. Потом я позвонил Теодору Фолку, ближайшему другу Оделла, и передал, что Вулф хочет побеседовать с ним без свидетелей; Фолк сказал, что может прийти к шести вечера.

Еще пара звонков – вице-президенту нашего банка и Лону Коэну – и я выяснил, что Фолк поднимается по служебной лестнице довольно успешно и стремительно. Директор одной из старейших и надежнейших инвестиционных компаний, член совета директоров еще восьми компаний. Женат, отец троих взрослых детей, которые также успели сделать приличную карьеру. Словом, настоящий образец, которым может гордиться нация, хотя лично мне кое-что в нем пришлось не по вкусу – я совершенно не выношу рубашек, застегнутых на все пуговички. Мне кажется, что человеку, которому не по душе расстегнутые воротнички, можно было бы для острастки пристегивать уши.

Пришел он в шесть тридцать четыре.

Вулф с места в карьер заявил, что хотел бы узнать об Оделле все, что только можно. Особенно его интересовал ответ на вопрос: «Если бы Оделл замыслил какое-нибудь темное дельце, от которого выигрывал бы сам, но подставлял кого-то, насколько вероятно, что он мог бы кому-нибудь об этом рассказать?»

На что Фолк ответил:

– Это зависит только от того, что именно он замыслил. «Темное», говорите?

Вулф кивнул.

– Неблаговидное. Гнусное. Подлое. Грязное. Скверное.

Фолк поерзал в кресле, устроился поудобнее, закинул ногу на ногу и запрокинул голову назад. Потом не торопясь обвел глазами стены слева направо, словно сравнивая развешанные портреты – Сократа, Шекспира и перепачканного углем шахтера – кисти Сепеши. Вулф почитал в человеке три главных качества, причем именно в такой последовательности: ум, изобретательность и силу. Полминуты спустя голова Фолка вернулась в прежнее положение, и он посмотрел на Вулфа.

– Я вас почти не знаю, – сказал он. – Хотя и наслышан. Мой кузен, помощник окружного прокурора, говорит, что вы очень умны, проницательны и вам можно доверять. Он вас хорошо знает?

– Скорее всего – нет. Разве что понаслышке.

– Вы консультировали миссис Оделл…

– Не он, – перебил я. – А я.

– Это к делу не относится, – пробурчал Вулф. И добавил, глядя на Фолка: – Мистер Гудвин – мой доверенный помощник. Я плачу ему жалованье. Он знал, что мой банковский счет изрядно похудел, поэтому взял на себя смелость обратиться к миссис Оделл.

– Понимаю. – Фолк сверкнул белоснежными зубами. Потом потер кончиком пальца губу, словно решая, стоит ли говорить дальше. Решил, что стоит, и произнес: – Вы знаете, что в полиции находится ампула с ЛСД, которую нашли в кармане Оделла.

– В самом деле?

– Да. Миссис Оделл призналась мне, что рассказала это вам. А она сказала, что именно он собирался сделать?

– Я очень умен и проницателен, мистер Фолк.

– Да, конечно. Разумеется, вы передадите ей мои слова, но она и так знает, что мне известно о том, с какой целью Пит прихватил с собой ЛСД, хотя она в этом и не признается. Даже мне.

– А вы и в самом деле это знали?

– Что именно?

– С какой целью он прихватил с собой ЛСД.

– Нет, не знал. Я и сейчас точно не знаю, но могу догадаться; как, впрочем, и полиция. Да и вы догадались бы, если бы миссис Оделл сама вам не рассказала. Зачем, подумайте сами, залезать в чужой стол, имея при себе в кармане ЛСД? Это даже больше, чем догадка. Да, подсыпать наркотик в виски Браунинга – поступок вполне грязный и неблаговидный, вы правы. Не знаю только, насколько подлый.

– Я не сужу, а только даю характеристику. Вы не согласны?

– Нет, пожалуй, согласен. Хотя и не во всем. Как бы то ни было, мне кажется, что затея эта исходила от нее, а не от самого Пита. Можете не скрывать моих слов от нее – я ей уже все это высказал. Вас, конечно, интересует, не знал ли я о его намерениях заранее, не посвятил ли он меня в свои планы? Нет, не знал. Он ни за что не стал бы признаваться в подобном замысле. Даже мне. И уж тем более кому-либо другому. А говорю я вам все это лишь потому, что начинаю сомневаться в способности полиции разоблачить убийцу Пита, тогда как вам, по-моему, эта задача по плечу. И не в последнюю очередь благодаря тому, что вам миссис Оделл, по-видимому, расскажет такое, что утаила бы от полиции. Кроме того, имея дело с такими людьми, как мы, полиции волей-неволей приходится сдерживаться, тогда как вы ничем не связаны.

– Но вы хотите, чтобы я разоблачил убийцу?

– Еще бы, черт побери! Ведь Пит был моим лучшим другом.

– Если никто не знал, что он собирается полезть в тот ящик, то он погиб по собственной неосторожности.

– Да, но убил его все же тот, кто подложил бомбу. – Фолк развел руками. – Послушайте, почему я здесь? Из-за вас я на час опоздаю на одну встречу. Я хотел узнать, не собираетесь ли вы тратить время, расследуя гипотезу, что бомба все-таки предназначалась для Оделла. В полиции по-прежнему считают именно так, хотя это полная ерунда. Черт возьми, ведь я знал его как облупленного. Совершенно невозможно, чтобы он признался кому бы то ни было в намерении подсыпать наркотик в виски Браунинга.

– Вы попытались бы отговорить его от этой затеи, если бы он вам признался?

Фолк потряс головой.

– Я даже не намерен обсуждать это как предположение. Услышь я подобное из уст Питера Оделла, я бы просто уставился на него с раскрытым ртом. Это был бы просто не он. Сказать такое… Нет, увольте.

– Значит, бомба предназначалась для Браунинга?

– Да. Должно быть.

– Но не точно?

– Нет. Вы сказали нам вчера, что у журналистов есть несколько версий; то же самое относится и к нам… я имею в виду наших сотрудников. Но все они только гадают на кофейной гуще – кроме одного, конечно, который подложил бомбу. Мои соображения не лучше, чем у всех остальных.

– Но и не хуже. Итак?

Фолк мельком взглянул на меня, потом снова посмотрел на Вулфа.

– Это нигде не записывается?

– Только в наших мозгах.

– Что ж… Знакома ли вам фамилия Коупс? Деннис Коупс?

– Нет.

– Кеннета Мира вы знаете. Вчера вечером он здесь был. При Браунинге он что-то вроде Пятницы, а Коупс метит на его место. Конечно, в такой огромной организации как КВС многие мечтают о том, чтобы кого-то подсидеть, но отношения Коупса и Мира – это нечто особенное. Думаю, что Мир каждый день проверял, не нужно ли пополнить запас виски в ящике стола Браунинга, а Коупс об этом знал. Коупс принимал самое деятельное участие в создании программы про бомбы, и раздобыть одну бомбу труда ему бы не составило. Это моя гипотеза, основанная, в частности, на том, что я не вижу никого, кто хотел бы подложить эту бомбу Браунингу. То есть могли бы, конечно, многие, добрая дюжина, но причин для этого я лично не знаю. Вы говорили, что кто-то из репортеров подозревает даже жену Браунинга, но это уже верх нелепости.

– А Кеннет Мир и впрямь проверял содержимое ящика каждый день?

– Не знаю. Насколько мне известно, сам он это отрицает.

Я мог бы исписать три или четыре страницы разными фактами, которых не знал Теодор Фолк, но нам от этого толку не было, так что и вам забивать голову подобной ерундой ни к чему. Когда, проводив Фолка, я вернулся в кабинет, мы с Вулфом не стали его обсуждать по двум причинам: взгляд, которым мы обменялись, сказал нам, что делать этого не стоит, и к тому же вошел Фриц, возвестивший, что ужин подан. Во взгляде был также вопрос – насколько можно верить Фолку? Вычеркиваем мы его из списка подозреваемых или нет? Ответа взгляд не содержал.

Главное же заключалось в том, что пока Вулф не взялся за это дело по-настоящему. Он еще только разминался. Верно, он согласился работать и даже получил задаток, но ведь оставался еще шанс, пусть даже и крохотный, что полицейские справятся с делом сами или клиент передумает, и тогда ему не придется пыхтеть и лезть вон из кожи. Есть у меня в загашнике мыслишка, которой я однажды поделился с Вулфом, что он погружается в работу, засучив рукава, лишь после того, как поцапается с инспектором Кремером. Разумеется, после этих слов Вулф меня уволил – или я уволился сам, не помню. Как бы то ни было, от своих взглядов я не отказался, поэтому, когда в среду утром в десять минут двенадцатого в нашу дверь позвонили и я, выйдя в прихожую, разглядел через прозрачное с нашей стороны стекло, кто к нам пожаловал, я был даже рад.

Просеменив к кабинету, я просунул голову в дверь и провозгласил:

– Мистер Шухер!

Вулф скорчил гримасу, приоткрыл рот, затем стиснул зубы и лишь пять секунд спустя снова разлепил губы и процедил:

– Пусть войдет.

Глава 9

Пожалуй, впервые – нет, точно впервые – инспектор Кремер пожаловал и был впущен в кабинет Вулфа во время инструктажа нанятых сыщиков. И с Солом Пензером случилось такое, чего отродясь за ним не водилось, – он отмочил нечто совершенно неожиданное. Он сидел в красном кожаном кресле, и я, пригласив в кабинет Кремера, был убежден, что Сол сразу встанет и освободит кресло для инспектора, а сам переберется на одно из желтых, по соседству с Фредом и Орри. Но не тут-то было. Сол уперся – и все тут. Кремер, вне себя от изумления, застыл посередине ковра и возмущенно фыркнул. Вулф, не менее изумленный, приподнял брови. Я, делая вид, что вовсе не удивлен, прошагал к желтому креслу и придвинул ближе к столу. А Кремер – вы не поверите! – протопал к моему вращающемуся стулу, развернул и грузно плюхнулся на него всем задом. И тут Сол, едва заметно поджав губы, чтобы удержаться от смеха, встал и как ни в чем не бывало перебрался в желтое кресло, которое я поставил напротив стола Вулфа. Увидев, что красное кожаное кресло освободилось, я прошел к нему, уселся, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу, давая всем понять, что чувствую себя как дома.

Вулф не просто повернул голову, чтобы посмотреть на меня; он развернулся вместе с креслом.

– Вы что, сговорились? – рявкнул он.

– Ничуть, – безмятежно ответил я. – Просто это кресло было свободно, и я в него сел – вот и все.

– Я был слишком изумлен и растерялся, – пояснил Сол. – Я ведь не знал, что должен прийти сам инспектор. Вы меня не предупредили.

– Чушь собачья! – проворчал Кремер. – Никто не знал, что я приду. – Он уставился на Вулфа. – Надеюсь, я не прервал чего-нибудь важного?

– Надеюсь, что прервали, – сварливо процедил Вулф. – Мы как раз обсуждали, чем помочь расследованию убийства.

Кремер кивнул.

– Угу. Я именно так и думал.

Вообще-то мы едва успели приступить к разговору. И Сол Пензер, который на первый взгляд выглядит как коммивояжер, пытавшийся торговать энциклопедиями, но отказавшийся от этой затеи, а на самом деле является лучшим частным сыщиком-оперативником в мире; и Фред Даркин, который выглядит так, как будто вообще не знает, что такое энциклопедия, но тем не менее купил целый комплект «Британской энциклопедии» для своих детишек; и шестифутовый красавчик Орри Кэтер, который с удовольствием обменял бы любую энциклопедию на зеркало в полный рост, если бы уже не обладал таковым, но который способен тем не менее справиться с достаточно трудным заданием, – все они пришли в десять часов, и я подробно обрисовал им суть дела. Порой мы предпочитаем умолчать о каких-то мелочах, но на сей раз было решено ничего не скрывать. Я посвятил их во все подробности, а Вулф, спустившийся в одиннадцать часов из оранжереи, только начал говорить.

Глядя из красного кресла на Вулфа, который уставился на Кремера, занимавшего мое место, я впервые любовался на его профиль слева, а не справа, и мне пришлось потратить какое-то время, чтобы привыкнуть. Не знаю, почему это привнесло разницу, но что-то для меня изменилось. Подбородок Вулфа показался мне чуть более заостренным, а волосы немного гуще обычного.

– У вас какие-то вопросы? – вежливо обратился он к Кремеру.

– Ничего особенного, – отозвался тот столь же вежливо. – Не обращайте на меня внимания. Продолжайте. – Чувствовалось, что выходка Сола задела его за живое.

Вулф остановил взгляд на Фреде.

– Я спрашивал, – произнес он, – достаточно ли подробно Арчи ввел вас в существо дела. Или у вас есть еще вопросы?

– Надеюсь, что нет. – Фред пошуршал страничками блокнота. – Места уже не осталось.

– Что вы предлагаете?

Как правило, такой вопрос в устах Вулфа можно расценить как праздную болтовню, но иногда она дает определенные результаты.

– Что ж, – сказал Фред, – мне кажется, что просто так зайти в крупный магазин, например, в «Мейси», и попросить: «Мне, пожалуйста, одну гелигнитовую бомбу. Можно не заворачивать. Запишите на мой счет». – Он вдруг посмотрел прямо на Кремера. – Впрочем, какого черта…

Вулф кивнул.

– Без сомнения, полиция уделила этому вопросу самое пристальное внимание. Двадцать два дня прошло, как-никак. Вчера было ровно три недели. Вы предлагаете…

– Мне нужно время, чтобы разобраться.

– Хорошо. Орри?

– Я должен знать еще кое-что, – сказал Орри. – Например, были ли на руках у Оделла перчатки. Ведь по одной гипотезе, он сам подложил бомбу, чтобы убрать Браунинга, а раз так, то если он был не круглым болваном, то непременно надел бы перчатки. Я предлагаю, чтобы вы спросили об этом инспектора Кремера, и, если выяснится, что Оделл был в перчатках, то это существенно сузит объем поисков. И заодно спросите его про отпечатки пальцев.

– Что-нибудь еще?

– Возможно. После того, как я получу ответ на эти вопросы.

– Сол?

– Что ж, готов сказать, – произнес Сол. – Возможно, дело даже не в том, что я растерялся. Я уже и сам хотел кое-что предложить, но неожиданное появление инспектора сбило меня с толку. А собирался я предложить следующее: если вы обратитесь и в уголовную полицию и в окружную прокуратуру с просьбой допустить вас к материалам дела, вполне возможно, что вам пойдут навстречу. А за три недели они наверняка набрали такую уйму фактов, что…

– Ерунда! – прорычал Кремер. – Нечего вешать мне лапшу на уши, Пензер. Вы не Гудвин. – Он повернулся к Вулфу: – Вечно вы суете нос не в свое дело. Куда ни посмотришь – вы уже там.

Уголок рта Вулфа дернулся на одну тридцатую дюйма кверху. У него это означало широчайшую ухмылку. Он осведомился вежливым тоном:

– Это что-нибудь значит?

– Сами знаете, черт побери!.. – выпалил Кремер и прикусил язык. – Хватит валять дурака. Мне спешить некуда. Продолжайте. Возможно, узнаю что-нибудь новенькое.

– Мы еще не начали.

– Вот это и интересно. С чего вы начнете.

– Что ж… – Вулф закрыл глаза. Десять секунд спустя он раскрыл их, посмотрел на Сола, перевел взгляд на Фреда, а затем на Орри. Наконец остановился на мне. – Соедини меня с мистером Эбботтом.

Не было никакого смысла притворяться, что номер мне незнаком, поэтому вместо того, чтобы идти к своему столу, который занял Кремер, я обогнул стол Вулфа, подтянул к себе телефонный аппарат и набрал нужный номер. Чтобы добраться до президента КВС, я потратил четыре минуты – сначала ответила телефонистка, потом я препирался с секретаршей, уверяя, что у меня срочнейшее дело, не терпящее ни малейшего, ну, совершенно ни малейшего отлагательства. Поскольку вторую трубку я не снимал, я слышал только реплики Вулфа.

– Доброе утро, мистер Эбботт… Да, я тоже очень занят, но это не займет много времени. В понедельник вечером вы сказали, что глубоко и искренне сочувствуете миссис Оделл и хотели бы ей помочь; эта просьба исходит от нее через меня. Только что я посвятил троих людей во все известные мне подробности этого трагического случая. Зовут этих людей Сол Пензер, Фред Даркин и Орри Кэтер. Они – весьма искушенные и умелые сыщики. Я прошу вас дать им разрешение побеседовать с людьми, которые служат в вашей компании, – чтобы им позволили свободно передвигаться по зданию и разговаривать со всеми, кто согласится. Только с теми, которые сами пожелают. Полицейские могут это делать без всякого разрешения, а вот моим людям такого не позволят. Им нужно ваше письменное разрешение, и я готов отправить их к вам, чтобы получить его. Они очень обходительны и навязываться никому не станут. И они не попросят разрешения на беседу с кем-либо из тех, кто был здесь в понедельник вечером. Если хоть на одного из них вам пожалуются, я тут же отстраняю его от дела. Они могут прийти за разрешением прямо сейчас?.. Нет, конечно нет. Никаких обязательств… Нет, никаких осложнений у вас не будет. Инспектор Кремер сидит здесь и слышит каждое мое слово… Да, тот самый Кремер из уголовной полиции Манхэттена. Он сидит у меня в кабинете… Нет, просьба совсем неофициальная. Мистер Кремер пришел поговорить со мной и прервал мою беседу с этими людьми. Он не одобряет мою просьбу, но и против ничего не имеет…

Вулф отпустил еще несколько колкостей по поводу того, как некоторые позволяют себе прерывать работу занятых людей, и на этом разговор закончился. Когда он положил трубку, я уже сидел в красном кресле. Вулф устроился поудобнее и обвел глазами троицу сыщиков. Потом сказал:

– Итак, можете отправляться на охоту. Сначала зайдете к мистеру Эбботту, который снабдит вас рекомендательными письмами, потом разделитесь. Как всегда, собирайте по крупицам все сведения, независимо от того, насколько значимыми они вам кажутся. В первую очередь нас интересует, знал ли кто-нибудь о том, что мистер Оделл собирается пойти в ту комнату и полезть в ящик. Если вам не удастся получить ответа на этот вопрос, то постарайтесь, по возможности, набрести на след. Как всегда, ежедневно докладывайте Арчи о результатах. Сомневаюсь, что вам понадобится кого-либо подкупать, но средства у вас неограниченные. – Он повернулся ко мне: – Сотен по пять?

Я сказал, что для начала этого хватит, и полез в сейф. Из коробки с наличностью – мы держим только подержанные купюры – я вынул тридцать двадцаток, шестьдесят десяток и шестьдесят пятерок и разделил их на три части.

Вулф тем временем разглагольствовал:

– Вы слышали, как я сказал, что вы не будете говорить с теми, кто был здесь в понедельник вечером. Сол, вы возьмете на себя Денниса Коупса. Вопрос, на который вам нужно получить ответ, знал ли он или думал, что знал о том, что Кеннет Мир имеет привычку проверять содержимое того ящика, вы, разумеется, задавать не будете. Орри, вы займетесь секретаршей Денниса Коупса, если она у него есть. Фред, вы полагайтесь на свое чутье. Почаще улыбайтесь. Ваша улыбка восхитительно обманчива. Ни на кого не давите и не навязывайтесь. Срочности никакой нет… Мистер Кремер, у вас есть к ним какие-нибудь вопросы или они могут идти?

– Нет, – сказал Кремер громче, чем следовало бы. Я раздал нашим бравым парням использованные купюры, которые они рассовали по бумажникам, прежде чем уйти. Затем я одарил Кремера обманчивой улыбкой, надеясь, что похожу на Фреда, и сказал:

– Давайте поменяемся.

Инспектор, ни слова не говоря, встал, прошагал к красному кожаному креслу и уселся, а я занял свое место. Вулф повернул голову и посмотрел на Кремера.

– Судя по всему, сегодня вы пожаловали с мирными намерениями. Может быть, ответите на один вопрос? Кто рассказал вам о том, что за гости были у меня в понедельник?

– Кеннет Мир. Он позвонил вчера утром лейтенанту Роуклиффу.

– Вот как.

– Да. – Кремер достал из кармана сигару, засунул в рот и впился в нее зубами. – Попробую рассказать дословно, как Гудвин. Когда Роуклифф говорил мне про этот звонок, он закончил так: «Конечно, когда все разошлись, этот жирный сукин сын откинулся назад в своем пижонском, специально изготовленном для него кресле, закрыл свои дурацкие глаза и почмокал сальными губами, а потом выпрямился, назвал этому умнику Гудвину имя убийцы и велел ему пригласить его к шести часам, когда он спустится из своей дурацкой оранжереи. Поэтому нам остается только поставить там человека, засечь пришедшего, а после этого уже раздобыть необходимые улики и вычислить мотив». Мы и в самом деле отправили сюда своего человека, который сообщил, что в половине седьмого к вам пришел Теодор Фолк. Вот я и решил, что можно сэкономить время и попросить вас дать нам хотя бы мотив, а уж улики мы как-нибудь сами раскопаем.

Вулф потряс головой.

– Не похоже это на вас. Тратить столько времени и сил на неуклюжие насмешки. И сидели здесь, слушая, как я раздаю распоряжения этим людям, но даже не сказали, что мы пытаемся помешать официальному расследованию. Сколько раз вы угрожали отобрать у меня лицензию? Неужели вы окончательно зашли в тупик?

– Да.

– Вот как? – Глаза Вулфа широко открылись. Потом он на секунду зажмурился и снова открыл глаза. – Хотите пива?

– Да.

Вулф потянулся к кнопке звонка и подал Фрицу условный сигнал. Кремер вынул изо рта сигару, изучил оставленные зубами отпечатки, поднес было сигару ко рту, но в последний миг передумал и положил ее рядом с собой, на маленький столик. Вошел Фриц, который принес на подносе бутылку пива и стакан, и Вулф велел ему подать второй поднос Кремеру.

Кремер окинул меня хмурым взглядом и переключился на Вулфа.

– Я пришел к вам вовсе не за помощью, – пояснил он. – Так низко я еще не пал. Хотя это дело представляется мне почти невозможным. Конечно, нам не впервой закрывать дело и отправлять его в архив, но с такой жертвой, как Питер Оделл, этот номер не пройдет. Но судите сами: как мы можем схватить убийцу, когда мы даже не знаем, кого он хотел убить? Представляете – три недели прошло, а нам даже это неизвестно. Даркин считает, что нужно выяснить, где взяли эту бомбу. Ерунда. Семнадцать человек добывали сведения для этой программы; они назвали девятерых, к которым обращались за информацией, – а скольких еще не назвали и никогда не назовут? Некоторые из них узнали достаточно, чтобы и самим научиться изготавливать нехитрые бомбы, – они тоже расскажут об этом? Ха! Конечно, мы продолжаем копать в этом направлении, но надежд на успех питаем даже меньше, чем неделю назад.

Он перевернул руки ладонями вверх, растопырив пальцы.

– Вы сказали им, что главный вопрос состоит в том, чтобы выяснить, кто знал о том, что Оделл собирается пойти в ту комнату и выдвинуть тот ящик. Да? Ну, разумеется. И что, вы думаете, они принесут вам список имен? Как бы не так. Или вы уже сами знаете ответ на свой вопрос? И поставили его лишь потому, что здесь был я?

– Вздор! Знай я правильный ответ, я не стал бы прибегать к помощи этих людей.

Фриц принес второй поднос с пивом, Вулф вынул из ящика стола открывалку, откупорил обе бутылки, а я встал и обслужил Кремера. Вулф налил себе пива, дождался, пока пена осядет до необходимого уровня, и сказал Кремеру:

– Разумеется, вам известно, почему Оделл пошел в ту комнату и залез в тот ящик.

– Вы так думаете?

– Безусловно. Имея при себе сильнодействующий наркотик, залезать в ящик, где хранится виски… Вы же не идиот.

– Вы, конечно, узнали об этом от миссис Оделл.

– Она сказала мне только то, что вы показали ей ЛСД. Не думаю, чтобы это была мука или сахарная пудра, подложенная вашими сотрудниками. Зачем бы вам такое потребовалось? Или я не прав?

– Вы правы. – Кремер отпил пива, потом осушил весь стакан, поставил на столик и налил еще. Затем взял сигару, засунул в рот, но снова вынул. И дождался, пока Вулф допьет пиво и посмотрит на него.

– А пришел я вот зачем, – сказал он. – Не за помощью, нет, хотя и подумал, что обсуждение этого дела было бы полезно для нас обоих. Мы собрали целую кучу фактов, тысячи – как установленных, так и нет. Миссис Оделл наверняка сообщила вам нечто такое, о чем умолчала, разговаривая с нами; возможно, другие тоже рассказали вам что-нибудь этакое. Давайте обменяемся. Я понимаю: вам это непросто. Ведь вы обманете своего клиента, да и я приоткрою вам официальные сведения, которые обязан, по долгу службы, держать в тайне. Предлагаю вам честный обмен. Без дураков. Надеюсь, наш разговор не записывается?

– Нет.

– Хорошо. – Кремер снова взял стакан. – Вот почему я к вам пришел.

Вулф повернул голову и посмотрел на меня. Взгляд его был красноречивее любых слов. «Надеюсь, ты получил удовольствие?» – спросил он глазами. «Еще как!» – так же взглядом отозвался я. Вулф снова взглянул на Кремера и произнес, просто констатируя факт:

– Так не пойдет, мистер Кремер.

– Вот как?

– Да. Взаимоуважение между нами существует, это верно, а вот взаимного доверия нет. Даже если я поделюсь с вами каждым словом, услышанным от миссис Оделл и остальных, вы наверняка подумаете, что я что-либо от вас утаил. По вашим словам, вы располагаете тысячами фактов. Но даже если вы приоткроете мне десять тысяч фактов, я также подумаю, что вы скрыли от меня по меньшей мере один. Самый важный. Вы сами знаете, так же, как и я, что за всю мировую историю не удалось придумать более глупой и бессмысленной формулировки, чем старинная судебная клятва: «клянусь говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды». Пф!

– Значит, вы и впрямь бы что-нибудь утаили?

– Не исключено. Могу добавить, что, поделившись с вами всем, что мне известно, я не помог бы вам ровным счетом ничем, но вы мне все равно не поверите.

– Еще бы, черт побери! – Кремер метнул свирепый взгляд на свой стакан, словно увидев его впервые. – Спасибо за пиво. – Он отставил недопитый стакан на столик и взял сигару. Я подумал, что он швырнет ее в мою мусорную корзинку и, как всегда, промахнется, но Кремер засунул ее в стакан с пивом, жеваным концом вниз. Потом встал.

– У меня был вопрос, – процедил он сквозь зубы, – один только вопрос, но теперь я его не задам. Черт побери, и у вас еще хватило наглости!.. Эти ваши люди… прямо при мне…

Он круто повернулся и затопал к двери.

Провожать я его не стал, но, услышав, как открылась, а потом хлопнула входная дверь, я протрусил в прихожую, чтобы удостовериться, что инспектор и в самом деле ушел, а не затаился под вешалкой. Вернувшись в кабинет, я занес в расходную книгу сведения о выданных наличных. Не люблю откладывать дела на потом. Вулф произнес:

– Ты его знаешь. Зачем он приходил?

– Он же сказал, что следствие зашло в тупик.

– Вздор! Такая самоуверенная личность не способна признать свое поражение.

Я сел за свой стол.

– Значит, ему просто хотелось полюбоваться вами. Ясное дело – он знал, что вы не клюнете на его идиотское предложение. Возможно, он хотел прощупать, насколько сильные карты у вас на руках.

– Думаешь, такое может у него выгореть? А у тебя?

– Я предпочел бы сейчас не отвечать на такой вопрос. У нас дел по горло. Или я должен сидеть как приклеенный у телефона и тупо отвечать на звонки?

– Нет. Ты должен соблазнить мисс Лугос или мисс Веннер. Кого ты выберешь?

Я изогнул одну бровь. Вулф так не умеет и страшно из-за этого бесится.

– А почему не обеих сразу?

Мы обсудили это.