Текст книги "Авантюристка"

Я не пытался избежать его взгляда, но смотрел на него твердо и решительно. Я как бы говорил себе: «Давай поиграем и посмотрим, кто сильнее». Вся моя нервная энергия сосредоточилась в моих глазах, я напряг всю свою волю.

Чудище приближалось, и его глаза, казалось, прожигают меня до самого мозга. С огромным трудом я взял себя в руки, опустился на четвереньки и приник к земле, словно ища поддержки.

– Ничего страшного, ничего страшного, – громко говорил я самому себе, пока не понял, что мой голос возвысился почти до крика, и тут же закрыл рот и сжал губы.

Я больше не отвечал ему взглядом по своей воле, чудище само удерживало меня. Я чувствовал, что мой мозг перестает работать, а все мускулы сводит от почти невыносимой боли. Чудище продолжало приближаться, и мне, несмотря на полуобморочное состояние, стало казаться, что оно движется быстрее, чем раньше.

Потом я вдруг почувствовал, что мои руки и ноги погружены в холодную воду, и понял, как во сне, что я вошел в ручей!

Я полз на четвереньках к чудищу, даже не осознавая, что я двигаюсь. Меня охватило отчаяние, и я в последний раз попытался оказать сопротивление мистической силе, которая тянула меня вперед. Мой лоб был покрыт бусинками холодного пота. Мои руки под водой как клещами цеплялись за камни. Мои зубы впились в нижнюю губу, а на подбородок стекала кровь, хотя тогда я этого и не чувствовал.

Меня продолжало неудержимо тянуть вперед с нашего островка. Я изо всех сил старался не двигаться, но мои руки отрывались от камней, и меня тянуло вперед. Я вполне осознавал, что происходит. Я понимал, что, если я отвернусь, это колдовство перестанет на меня действовать, но не находил в себе сил отвести взор.

Чудище остановилось на островке посреди ручья. Я все еще продолжал двигаться вперед. Вода доходила мне до груди, а скоро я погрузился по плечи.

Я прекрасно понимал, что еще через десять футов вода сомкнется у меня над головой и что я не смогу плыть или бороться с течением, но я продолжал идти вперед. Я попытался крикнуть, но не смог издать ни звука.

И тут вдруг глаза чудища стали меркнуть. И это было вполне понятно, потому что у него стали опускаться веки, словно сцену закрывал занавес. Они опускались очень медленно.

Глаза стали похожи на полумесяцы, потом сузились до тонких щелочек. Я расправил плечи, тяжело дыша, словно уставший от долгих физических упражнений.

Глаза погасли.

Мне в голову ударила сумасшедшая мысль – подойти к чудищу и дотронуться до него рукой, чтобы проверить, действительно ли оно состоит из крови и плоти или является порождением дьявола. Сейчас, когда пишу эти строки, я улыбаюсь, но тогда мне было не до смеха. Я стоял на коленях в воде, дрожа с головы до ног и разрываясь между порывом пойти вперед и стремлением избежать этого ужаса.

И я стоял, не двигаясь с места. Я словно в тумане видел контуры чудища, и мой мозг давал команду глазам разглядеть его получше. Но у меня ничего не получалось. Полагаю, я видел, как ужасная голова вращается из стороны в сторону на длинной изгибающейся шее и как рептилия извивается и ползет по камням у края воды, словно осьминог со щупальцами, только во много раз больше. Туловище его было больше, чем у любого виденного мною когда-либо животного, и темнее, чем сама чернота.

Вдруг эта огромная туша начала медленно отползать назад. Запах стал ослабевать вместе с потухшими глазами, которые больше уже не загорались. Я едва различал огромные лапы, которые поднимались и опускались к земле. Скоро чудище было едва видно.

Я шагнул было вперед, чтобы пойти за ним, но ледяная вода охладила мой пыл, и, кроме того, я опасался, что в любой момент веки могут снова подняться над этими ужасными глазами. Эта мысль наполнила мое сердце ужасом, я повернулся и в панике окликнул Гарри и Дезире.

Они встретили меня у берега ручья, и в их глазах я прочитал, что они поняли по моему лицу, что случилось, хотя сами ничего и не видели.

– Ты… ты видел это?.. – пробормотал Гарри.

Я кивнул, не в силах произнести ни слова.

– Тогда, возможно, теперь…

– Да, – прервал я его. – Пойдемте отсюда. Это ужасно. Но как нам идти? Я едва могу стоять.

Но на этот раз и сам Гарри высказался за небольшую отсрочку, сказав, что нынешнее наше место самое безопасное и что нам надо подождать, хотя бы пока я отойду от всего, что произошло в последние полчаса. Я согласился, поняв, что в таком состоянии буду для них скорее помехой, чем подмогой. Кроме того, если чудище появится еще раз, я смогу избежать его гипнотического взгляда, так же как до этого Гарри и Дезире.

– Что же это такое? – спросил Гарри через минуту.

Мы сидели с ним рядом, прислонившись к стене.

Это был неожиданный вопрос и, очевидно, не совсем уместный, но он был мне понятен.

– Бог его знает, – бросил я. Все это мне не очень нравилось.

– Но что-то это должно быть. Какое-то животное?

– Ты помнишь, – ответил я вопросом на вопрос, – трактат Аристотеля, о котором мы как-то с тобой говорили? В нем речь шла о гипнотической силе, которой обладают глаза некоторых пресмыкающихся. Я тогда отнесся к этой мысли с презрением, а ты сказал, что это возможно. Ну, теперь я с тобой соглашаюсь и очень бы хотел, чтобы рядом с нами в этой пещере хоть на пять минут оказалась дюжина наших современных ученых-скептиков.

– Но что же это такое? Рептилия? – воскликнул Гарри. – Она же огромная, как дом!

– Ну а почему бы и нет? По-моему, она около тридцати футов ростом и сорок-пятьдесят длиной. Когда-то на Земле жили животные в несколько раз больше размером, хотя они давно вымерли.

– Так вы думаете, что это все-таки… все-таки какое-то животное? – вставила словечко Дезире.

– А что бы это еще могло быть? – улыбнулся я. – Нечто вышедшее из ада?

– Не знаю. Только я никогда прежде не испытывала такого страха.

Этот спор ни к чему привести не мог, но, по крайней мере, мы слышали голоса друг друга.

Так мы провели несколько часов. Совершенно пустых и скучных, когда никакого просвета впереди не было. Я часто потом удивлялся упорству, с каким мы боролись за жизнь в такой сложной ситуации, когда шансов на спасение почти не было.

Ученые называют это инстинктом самосохранения, но здесь следует употребить другое, более сильное выражение. Это больше чем инстинкт. Это сущность самой жизни.

Но скоро нас заставило действовать нечто более сильное, чем просто желание покинуть это опасное место, – усиливающееся чувство голода. Со времени нашей последней трапезы прошло уже много часов, я думаю, мы постились уже три или четыре дня.

Дезире начала жаловаться на головокружение и усиливающуюся с каждым часом слабость. У меня сил тоже не прибавлялось, и я чувствовал, что не почувствую себя лучше, пока не поем. Гарри не жаловался, но только потому, что ему не хотелось выглядеть нытиком.

– Дальше ждать бесполезно, – объявил наконец я. – У меня сил становится все меньше, а не больше.

Брать с собой нам было особенно нечего. Три копья, два из которых взял Гарри, а оставшееся я. На нас с Гарри было только шерстяное белье, такое изорванное, что едва прикрывало наши тела. Единственное одеяние Дезире, из какой-то мягкой ткани, было затянуто на талии поясом из такой же ткани. Верхняя часть ее тела была обнажена. Волосы ее густой волной ниспадали на плечи и спину. На ногах ни у одного из нас ничего не было.

Используя копья как трости, мы перешли ручей, но, вместо того чтобы идти к середине пещеры, повернули налево и пошли прижимаясь к стене. Гарри подбадривал нас, говоря, что он уже тщательно здесь все осмотрел, но мы шли очень медленно, держась за стену. Она была абсолютно ровной, и это привело меня к мысли, что пещера когда-то была вся заполнена водой.

Мы дошли до противоположной стены и, повернув направо, хотели было идти дальше.

– Все это бесполезно! – воскликнул вдруг Гарри. – Говорю вам, я все здесь осмотрел, буквально каждый дюйм.

– И все впереди нас, и то, что справа? – спросил я.

– И это тоже.

– А справа от ручья?

– Нет, там я не был.

– А почему нам не сказал?

– Потому что не хотел, – огрызнулся он. – Если хочешь, можешь туда пойти, а я – пас. Оттуда… оттуда оно выходит.

Я ничего не ответил, а только зашагал вперед, не отдаляясь, однако, от стены. Возможно, это было трусостью, можете употребить это слово, если вам угодно. Но попробовали бы вы сами оказаться на моем месте.

Еще через полчаса мы достигли конца тропинки, по которой в первый раз попали в пещеру. Пойти дальше было очень соблазнительно, но мы прекрасно понимали, что безоружны и пройти по ней нам не удастся.

Нам было ясно, почему инки не стали нас преследовать в пещере.

– Может, они ушли, – предположил Гарри. – Не могут же они оставаться там вечно. Я пойду проверю.

Он запрыгнул на камень у начала прохода и скрылся из глаз. Через четверть часа он вернулся, и по выражению его лица я понял, что шансов выбраться отсюда этим путем у нас нет.

– Они стоят у другого конца, – мрачно изрек он. – Примерно дюжина. Я выглянул из-за скалы, и они меня не заметили. Но нам никогда там не пройти.

Мы повернули к третьей стене и пошли вдоль нее.

Но Гарри там все осмотрел, и поэтому мы не питали особых надежд найти там выход. У всех нас в голове вертелась одна и та же мысль: а не обследовать ли нам четвертую стену? В одиночку ни один из нас бы на это не решился, но вместе мы чувствовали себя увереннее.

Наконец мы достигли четвертой стены. Она уходила круто вправо, а в скале было много трещин и расщелин.

– Это известняк, – сказал я, – и если уж из этой пещеры есть где-нибудь выход, то только здесь.

Я повернул направо и медленно пошел вдоль стены, касаясь ее рукой.

Так мы прошли несколько сот ярдов, и вдруг Дезире бросилась ко мне.

– Смотрите! – крикнула она, указывая вперед своим копьем.

Я повернулся в ту сторону и увидел узкую трещину в стене. Она находилась примерно в пятидесяти футах от нас. Скоро мы были рядом с ней, и, думаю, ни один из нас не мог бы выразить словами облегчение, которое мы почувствовали, когда увидели перед собой широкий и свободный проход, ведущий из пещеры. Он был очень темным, но мы почти вбежали в него.

Думаю, мы не осознавали величины своего страха перед тем чудищем, пока не оказались у выхода из пещеры. Мы прошли сотню футов и оказались у поворота налево. Гарри немного замешкался, и мы остановились, чтобы его подождать.

Потом мы повернули налево и пошли бок о бок, но вскоре остановились как вкопанные, и с наших губ сорвался непроизвольный возглас ужаса.

Буквально в трех футах от нас, полностью закрывая проход, стояло чудище, от которого, как нам казалось, мы убежали!

Глава 18
Победа и беседы

Мы стояли несколько мгновений, не в силах двинуться с места, словно наши ноги приросли к земле.

Потом, окликнув Гарри и схватив Дезире за руку, я начал поворачиваться.

Но было уже слишком поздно. Потому что Дезире, словно обезумев от ужаса, вдруг подняла высоко над головой копье и что есть силы бросила его прямо в огромные мерцающие глаза.

Копье ударило между глаз с такой силой, что вонзилось по самое древко. Голова монстра закачалась из стороны в сторону, и потом – я не успел ничего сообразить, таким быстрым было это движение – в воздухе развернулось длинное змееподобное кольцо и обвилось вокруг тела Дезире.

Почувствовав, что ее талию и ноги словно сдавило железным обручем, она закричала от ужаса и повернула лицо ко мне. В следующее мгновение змеиное щупальце бросило ее на землю, а потом монстр поднял ее над головой, и белое тело Дезире было хорошо видно на фоне темной туши, рядом с ужасными глазами.

Мы с Гарри бросились вперед.

Глаза чудища тут же закрылись, и рептилия начала с неправдоподобной скоростью отступать, ударяя по земле перед нами другими щупальцами, подобными тому, что подняло вверх Дезире.

Я предупреждающе крикнул Гарри. Он ничего не ответил и слепо шел вперед.

Отчаянные крики Дезире стали совсем безумными.

Глаза чудища были закрыты, и подходящей цели для наших копий не было, а вдобавок мы могли попасть в Дезире. Чудище двинулось в боковой проход, и мы едва за ним поспевали. Тело Дезире изогнулось, и ее лицо было повернуто к нам, серое, как у привидения.

Потом ее голова упала на грудь и бессильно повисла, а с ее губ больше не слетало ни звука. Она потеряла сознание.

Чудище двигалось быстро, как никогда. Мы, напрягая все силы, бежали за ним. Гарри отчаянно бросился вперед.

Я предупреждающе крикнул, но одно из извивающихся щупальцев развернулось перед ним и повалило его на землю. Но он тут же вскочил и бросился нас догонять.

Вдруг проход так расширился, что стен по бокам не было видно. Послышался звук бегущей где-то рядом воды. Чудище не сбавляло шаг ни на мгновение.

Гарри снова был рядом с нами и поднял над головой копье, но я схватил его за руку.

– Дезире! – воскликнул я.

Ее тело закрывало как раз ту часть тела чудища, которая могла бы стать нашей мишенью. Гарри выругался, но его рука опустилась.

– Давай сбоку! – крикнул он. – Отсюда мы его не достанем.

Я его понял и последовал за ним, когда он повернул вправо, пытаясь обойти голову рептилии сбоку.

Но мы так спешили, что забыли об осторожности и подошли к ней слишком близко. Я почувствовал, как одно из щупальцев обвило мое тело и ноги, и громко крикнул Гарри, чтобы он поостерегся, но было слишком поздно. Он попал в ту же ловушку, и через мгновение мы оба поднялись в воздух и оказались рядом с Дезире. Она все еще была без сознания.

Я отчаянно извивался, пытаясь высвободиться, но мускулистые щупальца держали меня крепко, как стальные обручи, совсем рядом с огромной отвратительной головой.

Гарри был по другую сторону от Дезире, не далее как в трех футах от меня. Я видел, как напряглись его мускулы в стремлении высвободиться. Сам же я сопротивление временно прекратил.

И в этот момент я вдруг увидел, как рядом со мной стало подниматься веко над одним из глаз. Я был почти на уровне спины чудища и рядом с ним. Повернув голову, я крикнул Гарри:

– Глаз! Справа от тебя! Копье! У тебя свободны руки?

Он меня понял, я это увидел и повернулся немного, насколько смог, замахнулся копьем и изо всех сил бросил его вниз, в мерцающий подо мной глаз. В то же мгновение я увидел, что рука Гарри опустилась и мелькнуло его копье. Острие моего копья вонзилось с такой силой, что металлический наконечник весь погрузился в глаз чудища. Я схватил рукой за древко и стал вращать и дергать его, пока оно не выскочило. Из образовавшегося отверстия хлынула черная жижа.

Вдруг тело рептилии стало судорожно дергаться.

Голова раскачивалась из стороны в сторону. Щупальца на несколько секунд сжались вокруг моего тела так, что у меня затрещали кости, и вдруг их хватка ослабела. Другие щупальца извивались и яростно били по земле. Рептилия остановила свое движение вперед.

Я прилагал отчаянные усилия, чтобы освободиться.

Щупальце сильно дрожало и пульсировало и вдруг развернулось, как освободившаяся пружина. Я упал на землю.

Еще через мгновение Гарри был рядом со мной, и мы оба с копьями бросились вперед, нанося удары по щупальцу, которое все еще держало Дезире. Другие корчились на земле рядом с нашими ногами, но движения их слабели.

Раздался крик Гарри, его копье упало на землю, а его руки обхватили безжизненное тело Дезире, которое выпало из щупальцев чудища.

Но в теле рептилии все еще теплилась жизнь. Оно корчилось и извивалось, словно в пьяной агонии. Голова крутилась, описывая в воздухе круги. С его дыханием до нас долетал ядовитый запах. В этой беспомощности чудище было еще страшнее, и меня всего передернуло, когда я подошел к Гарри, чтобы помочь ему поднять тело Дезире и отнести его прочь.

Мы отошли совсем немного, потому что едва могли нести ее. Мы положили ее на камни, а голову держал в ладонях Гарри. Ее тело было мягким, как тряпка.

Несколько минут мы занимались ею, терли виски и запястья, нажимали на точки нервных центров на задней стороне шеи, но это не давало никакого результата.

– Она мертва, – с удивительным спокойствием промолвил Гарри.

Я отрицательно покачал головой:

– У нее есть пульс – смотри! Но нам надо найти воду. Думаю, она не ранена, все дело в ее истощении из-за голода. Подожди меня.

Я пошел по пещере в том направлении, откуда слышался звук текущей воды, обойдя справа огромную извивающуюся тушу монстра, чье гигантское тело поднималось над землей и падало на нее с такой силой, что дрожали стены пещеры.

Я без большого труда нашел ручей. Он был совсем недалеко, и я вернулся к Гарри. Вместе мы отнесли тело Дезире на берег. Она никак не хотела приходить в себя и долгое время не двигалась, но холодная вода ее оживила, глаза Дезире медленно открылись, и она неуверенно подняла руку к голове.

Но слабость была еще сильной, и мы увидели, что, если не найдем какую-то пищу, ей скоро придет конец.

Я стоял рядом с ней и держал ее руками за плечи, а Гарри, с копьем в руке, смотрел в ту сторону, где темной массой лежала на земле огромная рептилия. Я был слишком далеко и в темноте ничего не видел.

– Вряд ли эту гадину можно есть, – сделал вывод я, а он ответил мне взглядом, который я понял, и мы замолчали.

Скоро из темноты, оттуда, куда удалился Гарри, донесся шум. Я крикнул, не нужна ли ему моя помощь, но ответа не последовало. Я прождал десять минут, и звуки не смолкали. Один раз послышалось, как о камни стукнуло его копье.

Я уже поднялся было на ноги, чтобы идти ему на помощь, как вдруг он вынырнул из полумрака. Шел он медленно и тянул за собой что-то вроде какого-то животного. Еще через минуту он был рядом со мной, а я в это время держал на руках Дезире.

– Дикая свинья! – воскликнул я, перегнувшись через тело Дезире к существу, лежащему у его ног. – Какого дьявола она сюда спустилась?

– Дикая свинья – мой лучший друг! – заявил Гарри. – Дикие свиньи живут в воде? У них морды как у зубаток? Эти животные – моя собственная находка.

Там их больше десяти миллионов. Устроили трапезу в память о нашем безвременно почившем друге со щупальцами. Посмотри-ка!

Гарри острием копья вспорол шкуру на еще теплом животном от шеи до хвоста. Дезире дернулась у меня на руках.

– Боже! Пахнет хорошо! – воскликнул Гарри.

Я вздрогнул.

Он оттащил тушку на несколько метров, и я услышал, как он орудует копьем. Через пару минут он подошел к нам, держа что-то в руках.

Мясо было далеко не высших кондиций. У меня не укладывается в голове, как Дезире, такая ослабевшая, смогла взять его в рот и проглотить. Но она это сделала, и я вслед за ней. Вдобавок мясо было сырым.

Гарри сказал, что оно сладкое. Что ж, возможно, и так.

Мы помыли Дезире лицо и руки и дали ей воды напиться, и скоро ее сморил, как казалось, здоровый сон.

У нас еще осталось около десяти фунтов мяса. Гарри помыл его в ручье и спрятал в камнях под поверхностью воды. После этого он объявил о своем намерении отправиться на еще одну охоту.

– Я пойду с тобой, – заявил я. – Помоги мне – помоги уложить Дезире.

– Вряд ли что-то получится. Разве я тебе не говорил, что их там миллионы? Ну, сотни. Если они появятся здесь и найдут Дезире, у нее ноль шансов с ними справиться. Так что возьми другое копье и оставайся здесь.

Мне пришлось остаться, голова Дезире лежала у меня на руках, и я стал ждать Гарри. Ощущения у меня были не самые неприятные. Кровь бежала по жилам заметно быстрее.

Цивилизованное человечество привыкло считать, что душа, сущность жизни, находится где-то в сердце. Именно так говорят разные проповедники и поэты. Но вряд ли цивилизация сохранилась бы без еды четыре или пять дней. Есть у человека такой орган, голос которого звучит громче всех. Не буду его называть.

Гарри вернулся через пять минут, таща за собой еще двух свиней. А через полчаса у кромки воды их лежала уже целая дюжина.

– Ну все, – заявил он, тяжело дыша после своей охоты. – Остальные смылись в лес, который, судя по всему, где-то недалеко. Ты бы сейчас посмотрел на нашего друга со щупальцами, который так сверкал глазами. После визита свиней в нем сплошные дыры.

Все-таки какая ужасная тварь! Костей у него нет – все сжимается, как аккордеон. Отвратительное беспозвоночное.

– Господи, да кто же, скажи на милость, будет все это есть? – Я показал на туши диких свиней.

Гарри усмехнулся:

– Не знаю. Я был так взволнован представившейся возможностью пополнить наши запасы, что не мог остановиться. Эх, сейчас дал бы руку на отсечение – за огонь и немного соли. Хоть на медную монету соли.

Давай ложись поспи, а я пока займусь разделкой этих туш, а потом сам посплю.

Он принес мне одну шкуру, я воспользовался ею как подушкой и осторожно, чтобы не разбудить Дезире, лег на спину. Она сладко спала, положив голову и плечи мне на грудь.

Проснулся я, когда меня подергал за руку Гарри.

Поднявшись на локтях, я спросил, сколько проспал.

– Шесть или семь часов. Я ждал сколько мог. Занимай пост.

Дезире беспокойно пошевелилась, но, похоже, продолжала спать. Я сел и протер глаза. Куча туш исчезла. Неудивительно, что Гарри устал! Я сам себя обругал, что спал так долго.

Гарри устроил себе постель, которая, благодаря добытым им шкурам, была весьма удобной.

– Кровать что надо, – услышал я его усталое бормотание, и тут же все стихло.

Я сидел недвижно и скоро совсем закоченел, но боялся шелохнуться, чтобы не потревожить Дезире.

Наконец она снова пошевелилась, и, наклонившись над ней, я увидел, что ее глаза медленно открываются.

Полусонная, она удивленно, не мигая посмотрела на меня.

– Это вы, Пол? – пробормотала Дезире.

– Да.

– Я рада. Мне кажется, я что-то чувствую. Что это?

– Не знаю, Дезире. Что вы имеете в виду?

– Ничего, ничего. О, это так приятно, так хорошо – что вы меня держите.

– Да? – улыбнулся я.

– Да, только… А где Гарри?

– Спит. Хотите есть?

– Да… нет. Не сейчас. Не знаю почему. Я хочу поговорить. Что случилось?

Я рассказал ей обо всем, что произошло после того, как она потеряла сознание. Она поеживалась по мере того, как к ней возвращалась память, но моя попытка с юмором описать, каким бравым охотником был Гарри, не увенчалась успехом.

– Вам незачем отворачивать свой нос, – заметил я по поводу ее гримасы, – вы и сами отведали этого мяса.

После этого наступила тишина. Ее разорвал голос Дезире:

– Пол… – Она замялась и замолчала.

– Да?

– Что вы обо мне думаете?

– Хотите услышать обстоятельный ответ? – улыбнулся я.

Какие все-таки эти женщины! В таких обстоятельствах, в таком окружении она оставалась самой собой – Дезире Ле Мир.

– Не смейтесь надо мной. Я хочу это знать. Я пока ничего не говорила о том, что со мной было тогда, в пещере, – вы знаете, что я имею в виду. Теперь я об этом сожалею. Полагаю, вы меня презираете.

– Но вы же ничего не делали, – возразил я. – И не собирались. Вы просто развлекались.

Она быстро повернулась ко мне, и в ее глазах сверкнул прежний огонь.

– Не шутите так со мной! – взорвалась она. – Мой друг, вы со мной ни разу и слова серьезного не сказали.

– И никто другой тоже. Дорогая Дезире! Да будет вам известно, что я не умею быть серьезным. И не стану таковым за все богатства мира.

– По крайней мере, вам нет нужды притворяться, – усмехнулась она. – Но ведь и вам когда-то придется умереть. Вы же это понимаете. Раз уж вы притворяетесь, что не понимаете меня, – такие странные слова слетают с моих губ, – вы меня простите?

– Да тут нечего прощать.

– Мой друг, вы глупеете на глазах. Уклончивый ответ всегда должен быть остроумным… Должна ли я повторять свой вопрос?

– Это зависит… – Я не знал, что сказать.

– Зависит от…

– От того, серьезны вы были или нет в некий момент, когда вы… назовем это признанием? Если вы вполне серьезны, мое самомнение могло показаться вам оскорбительным, но давайте будем откровенными.

Думаю, ваши слова имели под собой реальную основу. А я играл свою роль. Однако я не считаю, что вы были вполне серьезны. Я не настолько высокого мнения о самом себе, чтобы в это поверить.

– Я этого и не говорю, – начала Дезире, но остановилась и добавила жестко: – Но все это осталось в прошлом. Больше я этого вопроса касаться не буду.

Возможно, я была не в себе. Возможно, это была хорошо разыгранная пьеса. Вы мне не ответили.

Я посмотрел на нее. Как ни печально и ни ужасно, но после треволнений последних дней ее красота немного поблекла. Бледность сделала ее лицо еще более худым. Тем не менее ее совершенное белое тело, едва различимое в полумраке, вызывало ощущение безупречной красоты без намека на нескромность.

Но я был тронут не тем, что видел, а тем, что понимал. Я всегда восхищался ею как Ле Мир. Но ее мужество, ее стойкость, ее помощь нам в обстоятельствах, когда любая другая женщина думала бы только о самой себе, – не пробудило ли это во мне чувство более сильное, чем простая симпатия?

Я этого не знал. Но мой голос немного дрожал, когда я сказал:

– Мне нет необходимости вам отвечать, Дезире.

Повторяю: здесь нечего прощать. Вы стремились к реваншу, потом пожертвовали этим стремлением, но все еще можете к нему вернуться.

Несколько мгновений она молча на меня смотрела, потом промолвила:

– Я вас не понимаю.

Вместо ответа, я взял ее руку, вяло лежавшую на моем колене, и, поднеся к губам, согрел долгими поцелуями кончики ее белых пальцев. Потом я крепко зажал ее руку между своими ладонями и просто спросил, глядя ей в глаза:

– А теперь вы меня понимаете?

Снова повисла пауза.

– Мой реванш, – наконец проговорила она.

Я кивнул и снова приложил ее пальцы к своим губам.

– Да, Дезире. Мы не маленькие. Думаю, вы понимаете, о чем идет речь. Но вы мне не рассказали. Вы имели в виду то, что сказали тогда, на горе?

– О, я думала, что это была игра! – промолвила она.

– Скажите мне. Вы это имели в виду?

– Мой друг, я никогда не признаюсь дважды в одном грехе.

– Дезире, вы это имели в виду?

После этого неожиданно и быстро, словно со скоростью света, ее манеры изменились. Со слегка раскрытыми губами она наклонилась ко мне и посмотрела мне прямо в глаза. Ее взгляд был полон страсти, но, когда она заговорила, ее голос был спокоен и так тих, что я едва се расслышал.

– Пол, – очень нежно сказала она, – не буду повторять, что я тебя люблю. Такими словами не следует бросаться. Хотя, возможно, сейчас совсем другое время, потому что мы здесь. Но что, если мы вернемся?

– Ты сказала, что серьезные слова ничего для тебя не значат, и ты права. Ты слишком цинична, то, о чем ты говоришь, делается горьким и становится горьким вдвойне, когда слова слетают с твоих губ. Только что ты развлекалась, притворяясь, что заботишься обо мне.

Возможно, ты этого не осознавала, но все именно так и было. Всмотрись в свое сердце, мой друг, и скажи мне – ты правда хочешь любви?

Ну, в мое-то сердце всматриваться незачем, я уже его открыл. В этот момент я себя ненавидел и, говоря это, отвернулся, не в силах вынести ее взгляд.

– Мой бог! – воскликнула она. – Ваши речи, месье, нельзя признать достойными. – И она громко рассмеялась. – Но как бы нам не разбудить Гарри, – продолжила она неожиданно мягко. – Какой он мальчик – и какой мужчина! О, он-то знает, что такое любовь!

Такая тема устроила меня немного больше, и я поддержал разговор. Мы побеседовали о Гарри. Ле Мир говорила с энтузиазмом, который меня удивил. Вдруг она остановилась и объявила, что голодна.

После нескольких минут поисков я нашел запасы Гарри и взял из них немного мяса для Дезире. После этого я вернулся на берег и в одиночестве съел свою долю. Трапезу вряд ли можно было назвать очень приятной, и эта пища не очень подходила для праздничного стола. Гарри проснулся лишь через несколько часов, и большую часть этого времени мы с Дезире молчали.

Я многое бы отдал, чтобы узнать ее мысли, мои же собственные были не очень приятными. Мало радости обнаружить, что кто-то знает о тебе больше, чем ты сам. А Дезире копнула очень глубоко. Некогда я относился к ней несправедливо, но время показало, кто из нас прав. Если бы она теперь была со мной – но ее не было.

Гарри наконец проснулся. Он был необычайно рад, что Дезире относительно неплохо себя чувствует, выражал свои эмоции столь открыто, что мне пришлось удалиться и оставить их наедине. Но я отошел недалеко, через сотню шагов мне пришлось сесть и отдохнуть перед возвращением, таким слабым я был от полученных ран и голода.

Боевой дух Гарри был очень высоким, хотя для этого не было никаких причин, кроме того, что мы живы, а это, в общем, было для нас самым важным. Я так ему и сказал, а он, вместо ответа, так сильно хлопнул меня по спине, что я опустился на землю.

– Вот дьявол! – воскликнул он, помогая мне подняться. – Ты правда так слаб? Боже, извини, я не хотел.

– У него это уже второе падение, – многозначительно улыбнулась Дезире.

Действительно, она взяла реванш!

Но силы ко мне быстро возвращались. Если бы наша диета была продолжительной, это вряд ли бы укрепило наше здоровье, но в этот момент пища заставляла мою кровь бежать быстрее и давала мне силы. Гарри и Дезире, судя по всему, чувствовали то же самое.

Мне снова пришлось столкнуться с настойчивыми призывами Гарри приступить к активным действиям.

Он добрых два часа уговаривал меня заняться обследованием пещеры и не хотел слушать никаких возражений.

– Шагу не ступлю, пока не буду способен тебя побороть, – наконец заявил я. – И не собираюсь повторять подвиги Геракла, когда мне впору садиться в инвалидную коляску.

И я убедил его немного подождать.

Однако, как я говорил, силы ко мне быстро возвращались. Я быстро приходил в себя. Почти все раны затянулись, открытой оставалась только одна. Гарри всегда везло, и теперь у него были лишь небольшие царапины.

Состояние Дезире улучшалось медленно. Напряжение тех четырех дней в пещере было слишком сильным, и ее нервная система нуждалась в более приятной обстановке, чем сырая темная пещера, и в более разнообразном рационе, чем одно сырое мясо.

В связи с этим, когда мы с Гарри были готовы обследовать пещеру и, если возможно, отыскать выход в противоположной стороне от той, с которой мы вошли, мы оставили Дезире сидеть на кипе шкур с копьем, лежащим рядом с ней на земле.

– Мы вернемся через час, – сказал Гарри, наклоняясь, чтобы ее поцеловать. Он сказал это так, как сообщил бы добропорядочный гарлемский супруг о своем намерении посидеть с друзьями, и я не мог сдержать улыбки.

Сначала мы пошли туда, где лежали останки нашего «глазастого друга», как его называл Гарри. Направление нам помогали определить наши носы, потому что запах от чудища продолжал распространяться – используя еще одну фразу Гарри, – «самая мерзкая на свете вонь».

Смотреть там было особенно не на что, кроме массивной кипы сморщенной кожи и изъеденного мяса.

При нашем приближении скакнули в воду несколько сот тех самых зверьков, которыми Гарри заполнил нашу «кладовую».