Текст книги "Умей нести свой крест и веруй! Книга первая: Проулки жизни"

10. «Не русский я, а россиянин!» – Мустай Карим

Когда началась «перестройка» (1), меня часто спрашивали:

«Ну, наконец-то, скажи, кто ты? – татарин, башкир или тептяр (2)?.. Я, говорю: Мустай Карим – я, вообще-то, если вас это устраивает. Читайте мои книги». – Народный поэт Республики Башкортостан Мустай Карим (3).

– Пищу надо готовить из продуктов произведённых на той земле, где живёшь ты – и, по крайней мере, – два-три поколения твоих предков (гастрономическое);

– Жить, работать и творить надо там, где родились и жили твои предки, а их этноменталитет совпадал с окружением, где всех отличает сильная приверженность к национальной культуре, традициям, быту (социо-культурное);

– Жениться (выходить замуж) надо на ровне и из среды – близкой по положению и благосостоянию (4), – обладающей высокоразвитым и ярко выраженным чувством национального самосознания и собственного достоинства (общинно-родовое);

– В профессиональной деятельности следует быть всегда настойчивым, сметливым и проявлять завидную старательность – присущие твоим предкам (резюме).

– Опасайтесь предательства со стороны близких людей (5). Помните: однажды предавший, предаст и дважды… (из священных текстов).

Примечания.

1. Перестройка – масштабные перемены в идеологии, экономической и политической жизни СССР во второй половине 1980-х годов. Целью реформ была всесторонняя демократизация сложившегося в СССР общественно-политического и экономического строя.

2. «Тептяри – часть башкир, проживавшая в XVI веке на территории бывшего Казанского ханства «была вытеснена со своих мест проживания формировавшимся в новом ханстве казанско-татарским этносом и, уйдя к своим сородичам-башкирам, положила основу для образования сословия тептярей… – есть такое слово тиб (п) тергян – «выпиннутые» или «выгнанные» ©.

3. «Чем Мустай Карим дорог для русского читателя? В его поэзии есть много созвучного с Некрасовым, с Лермонтовым… любовь к природе, чувство долга, чувство воинского долга… Это не может быть неблизко тем людям, которые его читают.

Есть такой социо-культурный феномен – это «великая троица» двадцатого века, – на пространстве Советского Союза: Мустай Карим, Расул Гамзатов и Чингиз Айтматов.

Они вписались в то, что происходило на родине и среди"собственноязычных» писателей. Такого феномена в мире я не знаю». – Мария Степанова, писатель и литературный критик;

4. Из житейского опыта.

5. Так бывает! Последствия проявляются быстро.

11. Звёзды были ярче!
Два дня из детства..

В выходной день, ранним утром, отец надевал поверх нижнего белья синие галифе на подтяжках, хромовые сапоги, теплый свитер с высоким воротником и кожаную куртку… снаряжал несколько коротких удочек – вкладывал их в чехол с широким брезентовым ремнём и вешал через левое плечо на спину наискось, под правую руку… – словно оружие надевал на себя.

Наконец, шлем на голову, очки надвинуты на нос… и мы выезжаем на мотоцикле на рыбалку.

Отец часто брал меня с собой. Мне было лет двенадцать. Я отвечал за рюкзак и всё, что было в нём: а было там много чего… Это жестяная коробка с рыболовными прибамбасами: блёсны и крючки; россыпь свинцовых грузил: несколько бобин с леской разных номеров: маленькие плоскогубцы и пинцет… и, конечно же, охотничий нож в чехле. Наживку и прикорм для рыбы с собой не брали – Полагались на рыбаков по месту дислокации. Для них мы везли пару пачек махорки, сигареты: «Прима» – десять пачек и блок «ТУ-134». Обязательно: две бутылки питьевого спирта.

От мамы тоже прилагались гостинцы: круг копчёной колбасы; буханка белого хлеба; пряники и конфеты – карамель с ореховой начинкой и шоколадные «кавказские». Ещё две-три пачки индийского чая со слоном на обёртке.

Вокруг города были большие озера, да и город наш назывался в переводе с башкирского: «Устье трех рек». Понятно, что для рыболова-любителя это был рай…

В этот раз, мы поехали по уфимской трассе и свернули через двадцать пять километров направо – в сторону реки Агидель, в переводе с башкирского: «Белая Река».

Остановились в конце чувашской деревни Ишпарсово. Здесь был дом председателя сельского Совета Валерия Савельевича Исмуллина. Встречала нас хозяйка, Татьяна Симуховна – милая и приветливая женщина лет сорока. – сказала, что муж её выехал в Уфу на совещание глав районных и местных Советов. К вечеру будет дома.

Нас накормили пирогами с рыбой и напоили чаем со сливками. Изрядно оттянувший плечи рюкзак давно был снят с моих плеч и распакован. Отец не раз бывал здесь и гостинцы от моей мамы понравились.

Целый день бродили мы по берегу озера, но рыбалка не задалась. Было пасмурно, накрапывал дождь и клёва не было.

Знакомых в окрестных деревнях у отца было много и, всегда, есть где переночевать. Поздно вечером, по приезду хозяина дома, состоялся небольшой «сабантуйчик»… Пришли соседи.

Развиднелось к ночи и спали мы на открытом воздухе – в саду, – на крыше сарая.

Запомнилось июльское ночное небо и отцовские рассказы о звездах. Они висели низко, были большими и яркими… Ночь была ясная. С неба светила полная луна.

«…Любуясь лунным сиянием, девушка спустилась к реке. Сняла с коромысла вёдра, наклонилась, чтобы зачерпнуть воды, а когда выпрямилась – в ужасе отшатнулась: со всех сторон её окружали страшные ведьмы. В страхе девушка зажмурилась, взяла вёдра на коромысло и заспешила домой. Не тут-то было! Ведьмы не отстают от неё ни на шаг, загораживают дорогу, со всех сторон тянут страшные руки, вот-вот растерзают.

Девушка в отчаяньи озирается, но кругом – ни души, только одна-одинёшенька луна с неба светит..

– Не дай погибнуть, ясный месяц! – взмолилась девушка. Луна услышала мольбу девушки, засияла ещё сильней и на своих лучах подняла девушку с вёдрами с коромыслом к себе.

С тех пор, в ясные ночи, на полной луне и видится девушка с коромыслом на плечах»..

Из чувашского фольклора.

ОРИОН – одно из наиболее красивых созвездий на небосклоне. Оно находится высоко над горизонтом.

В этой конфигурации звезд отец, а потом и я, видели легендарного охотника Ориона, высоко поднявшего правой рукой огромную дубину, с переброшенной через левую руку львиной шкурой.

На земле есть племена которые верят, что они потомки богов из созвездия Орион. существует легенда, что именно оттуда появились на Земле Пришельцы». Из мифологии.

На следующий день за нами пришли Валерий Савельевич с соседом…

Рыбалка, в этот раз, удалась!

12. К вопросу о джентльменах
Из подслушанных мыслей

Попутный ветер дул в паруса… И мчался я домой!

NB (nota bene, с лат. – «заметь хорошо»…): «Если меня не устраивают Правила игры, то я настойчиво пытаюсь их изменить!.».

13. Так было!»
О том как поехал с нами (режиссёр Ренат Х. Нуруллин и оператор Владимир Желябов) на кинофестиваль в Саратов – НЕКТО, – и «спрятал» представленный на конкурс наш фильм «Хадия» от показа членам жюри фестиваля»

По просьбе председателя жюри Алексея Габриловича фильм искали, но не нашли… В оргкомитете сообщили, что фильм был заявлен для показа и даже демонстрировался в соседнем кинотеатре на видеоэкране.

А забрал этот фильм все тот же – «некий» представитель Башкирского ТВ, – под каким-то предлогом и срочно покинул фестиваль…

Удивительные были времена!

К юбилею окружающие тебя люди начинают проявлять особое внимание к воспоминаниям, иконографическим материалам и официальным документам. И стал я перебирать (фильтровать) свой архив. Как-то было: из популярной газеты попросили меня рассказать о творческой стороне своей жизни… – я «отослал» к Википедии… И, похоже, на меня обиделись. Больше предложений не было.

А статью обо мне в Википедии – впоследствии удалили, – «подсуетились» коллеги, бывшие родственники и недоброжелатели.

NB: Вот кое-что о, якобы, «бесплатной и свободной энциклопедии» и как могут манипулировать администраторы и редакторы Википедии размещением и удалением статей за деньги.

Ну, да, бог с ними… знаю, теперь, кто мне не друг, а враг! Да и статья эта была – так себе, – «перезапись» из автобиографии… «Висела» статья в энциклопедии почти два года и – несмотря на удаление, – сохранилась в Интернете!

Так вот, перебирая архив в тридесятый раз, а осталось от него всего лишь на один портфель официальных документов, неопубликованных рукописей и сценариев – наткнулся на фотографии к фильму «Хадия».

Автором этих фото был «на фильме» ассистент кинооператора Владимира Желябова, ныне известный оператор и режиссёр Рияз Исхаков.

Нам, с большим трудом и только по разрешению руководства ГУИН в Москве, удалось попасть в архив Дубравного управления лагерей – посёлок Явас, Мордовия (бывший Темлаг). Да, и там разрешили, всего лишь, взять интервью и посмотреть учётные карточки осуждённых, а личные дела не показали, якобы, не сохранились.

Пока я отвлекал заведующую архивом разговорами о кино, ассистент кинооператора Рияз Исхаков, буквально «на коленке» – у окна, переснял учётные карточки на фото. Снимать было строжайше запрещено, – я давал расписку…

Хотя, через полгода, японская киногруппа за тридцать тысяч долларов спокойно и в своё удовольствие снимала в Зоне всё и вся! Преимущество перестройки….

Моменты съёмок эпизодов художественно-публицистического фильма «ХАДИЯ».

Дубравлаг, посёлок Явас, Мордовия (бывший Темлаг). В зоне. Здесь шьют спецодежду для пожарных, 1989 год. А восемьдесят лет назад героиня фильма вышивала цветные купоны для мужских сорочек.

За создание полнометражного художественно-публицистического фильма «ХАДИЯ» вместе с кинооператором Владимиром Желябовым выдвигались Госкомитетом Башкирской АССР по телевидению и радиовещанию на соискание Государственной премии Башкирской АССР имени Салавата Юлаева.

Но были «отодвинуты» по причине отсутствия, якобы, номинации «Кинематограф» в утверждённом регламенте. Ходили слухи, что не прошли из-за нетитульной национальности… (…возможно, «рылом» не вышли?). Сильно переживал Владимир Викторович Желябов – премия «стоила» 30 тыс. рублей. Большие были деньги по тем временам!

Я же знал, что не пройдём: выдвижение было формальным – как же, презентация и премьера фильма из Башкортостана состоялись на Центральном телевидении, в Москве… Впервые… Да и фильм был резонансным и вызвал большой скандал в определённых кругах.

Оригинальную музыку к фильму «Хадия» написал замечвтельный и самобытный композитор Салават Ахмадеевич Низамутдинов. Он был «незрячим» – потому пришлось сделать экспликацию музыкального оформления: обозначить и озвучивать хронометраж, темы эпизодов и проигрывать вслух дикторский текст и мизансцены.

Было непросто, но музыка и песня на стихи Хадии Давлетшиной вошли в картину органично и украсили фильм. Спасибо, Салават!

Выступление директора Творческо-производственного объединения «Баштелефильм», кинорежиссёра Рената Нуруллина и публициста, переводчика и поэта Газима Шафикова в одной из первых программ «Документальное кино России» на Центральном телевидении – ведущий программы: народный депутат СССР, член Верховного Совета СССР, кинорежиссёр Дмитрий Алексеевич Луньков. Речь шла о перспективах развития башкирского фильмопроизводства, в частности, и кинематографа России в целом.

12 марта 1991 года – состоялась презентация и премьера полнометражного художественно-публицистического фильма «ХАДИЯ» на Центральном телевидении, в Москве. Автор сценария – Газим Шафиков, режиссёр-постановщик – Ренат Нуруллин, оператор-постановщик – Владимир Желябов.

ПРИМЕЧАНИЕ 1: Говорили о планах Творческо-производственного объединения «Баштелефильм» и о создании первого в истории кино Республики Башкортостан 3-х минутного мультфильма «Кэм откор?» – «Кто проворнее! " – на основе башкирских сказок и прибауток.

Производство: 1989—1990 годы. Премьера мультфильма состоялась в телепередаче Яркея Якшидавлетова «Замана».

Идея, автор сценария и режиссёр Ренат Нуруллин; автор либретто на башкирском языке Луиза Фархшатова; художник-мультипликатор Азамат Хужахметов; оператор Ильдус Галиуллин; монтажёр Венера Хабирова, Музыка из произведений композитора Розы Сахаутдиновой и группы «Караван-сарай».

Впервые, по инициативе Рената Х. Нуруллина, появилось башкирское название мультипликации: «одушевлённый рисунок (с)» Перевод этих слов на башкирский язык Луизы Фархшатовой.

И так было.

В 1978 году я был приглашён на Киевскую киностудию научно-популярных фильмов – «Киевнаучфильм», где работал художником-мультипликатором – принимал участие в создании технических и научно-популярных фильмов.

Стажировался как кинорежиссёр на фильмах: «Технический рисунок» и «Элементы теории относительности А. Эйнштейна» (Специальная теория относительности) – наставник: кинорежиссёр высшей категории Б. С. Дубровин-Заболотский.

В 1989—1990 годах было создано, первое, среди фильмопроизводящих студий регионального телевидения СССР, хозрасчётное Творческо-производственное объединение «Баштелефильм» Гостелерадио Башкирской АССР, с собственной технической базой, которое я возглавил в качестве директора.

Организовал мультипликационную мастерскую и стал инициатором создания и режиссёром первого башкирского мультипликационного фильма «Кем откор?» («Кто проворнее?», 1989 год).

Подготовил Технологическую записку («Пособие») по производству рисованных мультфильмов.

В это же время, содействовал появлению первой телепередачи о родословной башкир – «башкирское шежере». Редактор Яркей Якшидавлетов.

Тарифицирован Художественным советом телевидения Гостелерадио Башкирской АССР и получил квалификацию «кинорежиссер высшей категории».

ПРИМЕЧАНИЕ 2: Начало беседы в студии и часть рассказа об истории создания ТПО «Баштелефильм» – кем-то вырезаны (?!.).

Оригинал фильма на киноплёнке «Кодак» и эфирная видеозапись – непонятным образом, – исчезли из фильмо-видеотеки Гостелерадио «Башкортостан».

Странные были времена!

Представители литературных кругов и национальных образований в республике разделились на группы: «ЗА» и «ПРОТИВ». И все они обрушились на меня с претензиями (из фильма понятно -«почему?») – и, в конечном счёте, «уложили» на больничную койку в кардиодиспансере.

Особенно донимали меня влиятельные телевизионные «тётки и дяди» – дети и родственники некоторых литербоссов – «промышлявших» доносами и плагиатом… – которые, когда-то, «довели до ручки» героиню фильма.

И не зря начинается история её трагической жизни словами: «Наш фильм – Слово, – в защиту чести и достоинства Хадии Давлетшиной».

Жестокие были времена!

14. «Autumn– Осень»
Послевкусие лета

Река Юрюзань, неподалёку от моего дома. Там, за Горящей горой – Янгантау, в десяти километрах северо-восточнее – течёт река Ай.

Стихо в прозе. Фотозарисовка. День рождения скоро…

 
«На берегу реки, у поворота.
Глаза полузакрыты: солнце ласкает лицо.
Наступает сентябрь, а чудится – лето…»..
 

Из башкирской легенды.

«В стародавние времена полюбили друг-друга девушка-красавица Юрюзань и юноша Ай – с башкирского: Месяц, но их разлучили. Обратились они в прозрачные реки и направились навстречу..

.Но текут они на север врозь и никак не встретятся».

15. Мама. Самая, самая!
В Библии: 1-е Коринфянам> Глава 10> Стих 13:

«Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести».

Из записок человека на склоне лет.

О ВОЗРАСТЕ. «Месяцы, дни, минуты… катастрофически ускоряются. События мелькают словно кадры за окном скорого поезда. И неровное, частое биение изношенного сердца опережает стук колёс на железнодорожном мосту.

Шум в ушах мешает услышать бой настенных часов и только дальнозоркие глаза старика в нетвёрдой памяти угадывают время, которое никак не остановить и не вернуть…».

Задолго до моего появления в семье после возвращения отца из госпиталя – ранен был на войне, – родилась девочка, Софья. К несчастью, ушла из жизни в младенчестве…

Два моих младших брата: Винер, Валерик и сестра появились позже. Очень рано ушли из жизни…

Моя мама, в девичестве – Тоусия Шакировна Музафарова, – была необыкновенно добрым и светлым человеком. Оберегала мужа, детей… Святая женщина!

Но судьба… оба брата и сестра погибли – ушли в мир иной молодыми: им не было и тридцати лет – … остался я один.

Берегите себя и своих близких!

16. Талисман для сына
«В начале было Слово…»

Прадеду, деду, отцу и моему сыну – воевавшим и победившим, – посвящается!

Телефонный звонок из Алтынска, заставший меня в Болшево, на творческой даче кинематографистов под Москвой, – был неожиданным. Голос мамы, как всегда ровный и спокойный, не вызывал тревоги, но я вдруг ощутил смутное беспокойство. Разговор был обычным: «как здоровье?… Когда приедешь к нам?..». Насторожила меня фраза «…отец хочет видеть тебя». Нельзя сказать, что наши отношения с отцом были особенно тёплыми.

Я рано начал жить самостоятельно – учился в другом городе, там же женился и, наверное, только чувство благодарности за поддержку детских моих увлечений, да и то, что сейчас я сам был отцом взрослого сына, – только это, пожалуй, привязывало меня к отцу.

Отец всегда жил своей особенной жизнью. Он был человеком увлекающимся и чрезвычайно компанейским – и все мы, я и два моих младших брата, – решали свои бесконечные вопросы, в основном, с мамой.

И только иногда, когда отец уставал от своих друзей, различных дел и прожектов, которых у него было превеликое множество и он отдыхал в домашнем кругу… – вот тогда-то и для нас у него находилось время…

Дел в Москве оставалось немного. Сценарий, в целом, был одобрен художественным советом киностудии, были, правда, и замечания. Рекомендовали внести несколько уточнений в эпизод ухода одного из главных героев фильма Кинзи Арсланова – после подавления пугачёвского восстания, – в казахские степи…

Времени для этого было достаточно и я решил навестить родителей. Звонить предварительно не стал – не знал как будет с билетом, да и как-то не принято это было у нас, хотя мама всегда обижалась – она любила встречать «хорошо накрытым столом».

На алтынском аэровокзале, прямо у выхода, в кооперативном киоске купил у пожилого таджика десяток лимонов с тонкой кожицей – мама любит такие.

Модный дверной звонок пропел неведомой мне птичьей трелью и я – в родительском доме. Здесь, как всегда, полно гостей. Мой двоюродный брат, нефтяник из Нижневартовска, заехал с семьёй по дороге в Молдавию на минуточку проведать дядю.

Отец, обычно жизнерадостный и с достоинством руководивший застольем, был непривычно суетлив. Меня поразил его болезненный вид. Истончившаяся и изжелта-бледная кожа на лице растянулась и складками спадала с плохо выбритых щёк на высокий воротник шерстяного свитера. В подглазьях набухли мешки. А тонкий с горбинкой и красивый когда-то нос стал напоминать клюв хищной птицы. Седой чуб, который он, бывало, лихо вскидывал пятернёй наверх, сильно поредел и сквозь волосы просвечивала кожа.

Говорили за столом обо всём и ни о чём. Пересказали все новости и, как водится между редко встречающимися родственниками, перешли к воспоминаниям. Отец достал из книжного шкафа большую и толстую книгу в кожаном с тиснениями переплёте.

Это был семейный коран (очень древний!), в котором на чистых листах записывались основные события – …кто и когда родился и всё такое касающееся нашего рода. Как говорила мне бабушка – мать отца, – этому корану было не менее четырёхсот лет.

Листая его страницы, я натолкнулся на вложенный в книгу листок бумаги косо вырванный из ученической тетради для прописей. Чернила выцвели, но можно было разобрать какую-то небрежно нарисованную схему, подписанную торопливым, а потому и неразборчивым почерком.

Увидев у меня в руках этот пожелтевший от времени листок, мама засмеялась и воскликнула:

– Вот, отец, твоя охранная грамота!..

– Мама, расскажи, что это за чертёж? – попросил я, предполагая услышать необычную историю.

Мама взяла в руки эту бумагу, положила на стол перед собой, бережно разгладила её на ветхих сгибах и начала рассказывать…

Говорила она поначалу скованно, как бы через силу, и каким-то странным казённым языком. Вспоминая потом её рассказ, я удивлялся этому, но потом сообразил, что говорила мама, в первую очередь, для меня, писателя. Зная, что я записываю разные истории, она думала, видимо, облегчить мне работу и пыталась передать свой рассказ отстранённо, словно стыдясь своего участия в этой истории…

«… Отец твой, мой муж, родился в 1925 году. Только вошел он в призывной возраст, как началась страшная война. Германец, как говорил на колхозном собрании председатель сельского совета Искандер – агай, коварно напал на нашу страну. В 1942 году забрали на войну и моего будущего мужа. Закончив ускоренные офицерские курсы, он до самого сорок пятого года находился на передовой… Без единой царапины прошёл с боями многие города, а при переправе через Днепр был впервые ранен. Попал в медсанбат и уже через две недели, недолечившись как следует, ушёл догонять свою часть. И так до самого Берлина.

Но здесь его при взрыве мины тяжело контузило и он почти полгода пролежал в госпитале без слуха и речи… Только в сорок седьмом году вернулся домой в деревню.

Ранней весной, в марте, при первой же нашей встрече мы дали друг другу слово пройти вместе весь определённый нам жизненный путь. Вот так и началась наша с ним жизнь. Хотя я пришла невесткой в богатый по тем временам дом: корова, коза, три овцы… – за бедность и сиротство моё (отец ушёл добровольцем на фронт и не вернулся) свекровь не любила меня.

У моей матери осталось из семерых детей ещё две незамужние мои сестрёнки…

Муж мой меня любил и жалел, но сам от последствий контузии и ранений страдал очень сильно. Едва ли не каждую ночь во сне он сильно кричал и хрипел от удушья, а проснуться сам никак не мог. Я будила его, растирала грудь, руки, ноги… и только после этого он отходил немного.

Свекровь была глубоко верующим человеком и очень верила старым религиозным книгам, хотя читать их сама не могла. А в деревне, в то время, жила одна грамотная старушка, Нафиса-апай, которая заговаривала от болезней, – вот, она-то и посоветовала моей свекрови переложить из священной книги на бумагу «бэтэу» – (с арабского: «заговор, талисман…» – примечание автора) и вшить его в одежду сына. Это, мол, по древнему поверью излечит его от болезни. Свекровь взяла мою тетрадь, – я работала тогда в колхозе учётчицей, – и Нафиса-апай переписала туда нужные строки из корана. Эта тетрадь пролежала на полке несколько дней, – свекровь ждала, пока муж мой уедет на сенокос, – и только тогда вырвала из тетради листок с записью, сложила его вчетверо и аккуратно вшила в гимнастёрку сына…

Мы не знали об этом. А муж мой после сенокоса начал спать спокойно. Я решила, что время излечило его. Свекровь молилась. И только коза наша «перебралась» в хлев целительницы. Я не спрашивала «почему?» – слово свекрови было законом в доме.

Прошло несколько лет. Однажды я разобрала старую одежду и распустила её на лоскутки, чтобы сшить для детей матрасики. И вот тут-то я обнаружила, что вместо листочка с арабскими письменами из корана, который остался в тетради, свекровь по неграмотности своей вшила в гимнастёрку сына листок со схемой колхозных полей с моими пометками. Показала я листок мужу и смеюсь, – это я, мол, тебя хранила… А тетрадка не сохранилась – пустили на растопку печи.»…

Гости уехали, родители уснули, а я долго ещё лежал без сна в своей комнате и всё размышлял над рассказом мамы. Вспоминал лицо отца, который, казалось, слушал без особого внимания. Только глаза его, ставшие ясными и слабая, словно случайная, улыбка молодили лицо человека, который вдруг сегодня стал для меня родным и очень близким.