Текст книги "Под небом Индии"

Глава 9

Мэри

След предательства. 1936 год

Голоса, ворвавшиеся в ее забытье.

– Мэри? Кузина?

Глаза болели. Проще вообще их не открывать, оставаясь в мире видений.

Столько образов. Словно ее мозг распахнулся, исторгая воспоминания о девочке, которой она была.

Городок на реке. Такой же знакомый, как и ее собственное сердцебиение, – и все же столь непохожий на ту жизнь, которой она жила, жизнь, которую без малейших сомнений принимала как свою собственную.

Шаткий подвесной мостик над рекой. Женщины, сплетничающие на берегу. Звенящие браслеты на их руках. Одежда, которую они стирают и расстилают для сушки, превращая серые камни в подобие яркого цветника. Цветущие делониксы, жакаранды и нимы. Забравшаяся на башню корова, которую несколько крепких мужчин ласково уговаривают спуститься.

Бумажные кораблики в лужах. Ментоловый аромат эвкалипта и сливочный запах жасмина. Омытая дождем трава и слякоть.

По немощеной дороге, тянущейся к подернутому красной дымкой размытому горизонту, идут трое детей – две девочки, высокая и совсем малышка, в сопровождении мальчика. Пыль, вздымающаяся золотисто-оранжевым облаком. Запах горячей земли, солнечного света и созревающих фруктов. Склизкий, напоминающий вонь гниющих сапог смрад застоявшейся воды. Бескрайнее, раскаленное добела небо.

«Давайте посмотрим, получится ли у нас ходить с завязанными глазами», – сказала старшая из двух девочек, размахивая платком.

Она просто ослепительна. Непослушные кудри, то и дело падающие на лицо. Пестрое одеяние, небрежно обернутое вокруг гибкой фигурки. Живые глаза цвета меда и янтаря.

Сита. Это имя словно само собой появилось у Мэри на губах. Экзотичная – но при этом такая знакомая. Так, словно она всегда была там, рядом с ее сердцем. Ожидая, когда Мэри ее найдет.

«А что, если мы наступим на змею, на кобру, и она укусит?» – спросила младшая.

Вздрогнув, Мэри поняла, что это – она сама в детстве! Грязное платье, босые ноги, струящиеся волнами распущенные длинные волосы.

Сита с презрением посмотрела на Мэри, и, как ни странно, этот взгляд придал малышке уверенности. Сита считает: если замысел абсурден, его обязательно нужно воплотить в жизнь.

«Ничего не случится; мы с Амином будем вести тебя, глупенькая».

Амин. Так зовут мальчика. На его грязном лице играет широкая ухмылка. Его Мэри тоже знала. Как и Сита, он был ее другом.

Мои друзья.

На глаза Мэри надели повязку. Перед ее закрытыми глазами пульсировала тьма. Мэри несмело сделала несколько шагов по гальке и илу. Потные ладони друзей держали ее за руки, указывая путь. Тело овевал ленивый послеполуденный ветерок. Мэри вдыхала дымный запах жары, приключений и восторга.

– Мэри? – донесся до нее голос тетушки.

С трудом открыв глаза, девушка заморгала от ослепительного света.

Ее глаза были распахнуты, и все же Мэри чувствовала себя так, словно на них по-прежнему была повязка. Вот только друзей рядом с ней больше не было. Лишь смятение, боль и огромный фиолетовый след предательства.

Глава 10

Сита

Водонапорная башня. 1926 год

Сита и Мэри сидели на ветвях манго, росшего в саду за домом, когда внезапно поднялась суматоха; слуги вынесли стол и, поставив его почти под ними, стали расставлять чайные приборы.

В следующее мгновение мать Мэри, лежавшая с книгой на одеяле в тени баньяновых деревьев, спотыкаясь, поспешила в дом, отряхивая от пыли свое неизменно перепачканное платье, поправляя волосы и бормоча себе под нос:

– Я совсем забыла, что она приедет на чай…

– Леди Данстейбл, – сообщила Мэри, сморщив нос. Она сидела, свесив ноги по обе стороны ветки и качая ими вперед-назад. Ее лицо обрамляли листья манго, источавшие терпкий аромат. – Она приехала разнюхивать.

– Разнюхивать? – с интересом спросила Сита, помечая страницу, на которой остановилась, закладкой.

«С Мэри не соскучишься», – подумала она.

– Она часто приезжает разнюхивать, потому что, как говорит мама, «охоча до сплетен». Вернувшись к себе, леди Данстейбл пригласит на чай других леди, и они станут обсуждать, каким еще образом мама с папой нарушили общественные нормы.

Голос Мэри был таким же горьким, как и веточка манго, которую Сита рассеянно жевала, увлеченно читая.

– «Какая разница, что о нас говорят? Мы ведь счастливы, правда?» Так говорит моя мама.

– Она права.

– А вот для меня разница есть. – Глаза Мэри гневно сверкнули. – Я не хочу, чтобы смеялись над нашим грязным домом и маминой неряшливостью. Я хочу, чтобы мы нравились другим девочкам. Чтобы их мамам нравилась моя мама. – Она глубоко вздохнула. – Хочу, чтобы нас принимали, – закончила малышка тихим печальным голосом.

Снизу донесся грохот: один из слуг уронил стул, который ставил. Павлин с криком ринулся к своим собратьям. Его хвост не был раскрыт, однако все равно переливался синим золотом.

– Если для тебя это так важно, почему ты не скажешь об этом своим родителям? – с интересом спросила Сита.

– Я говорила. Но они лишь твердят: «Не заботясь о том, что думают люди, ты становишься свободной, Мэри. Мы оба росли в мире ограничений, с которыми вынуждены были мириться. Мы хотим, чтобы ты была свободной». Но я не хочу быть свободной. Я хочу кому-то принадлежать. – Она вздохнула. – А когда я говорю это, они отвечают: «Ты принадлежишь нам». И папа щекочет меня, пока я не перестаю сердиться.

Сита ощутила болезненный укол зависти. Чистой и жгучей.

– Ты… – начала было она, однако ее прервал голос матери Мэри.

– Сюда, леди Данстейбл, – жизнерадостно произнесла хозяйка. – День выдался погожий, так что мы будем пить чай в саду.

Платье леди Данстейбл было слишком пышным для чаепития и рядом с простой одеждой хозяйки дома выглядело весьма экстравагантно. Гостья со стоическим выражением лица грациозно опустилась на стул рядом с матерью Мэри.

Павлины с важным видом направились к леди Данстейбл – в надежде, что им перепадут крошки от сэндвича с огурцом, за который та только что принялась. Гостья вздрогнула, и ее стул опасно качнулся.

Мама Мэри заливисто рассмеялась, а павлины с криком бросились врассыпную.

Поморщившись, леди Данстейбл положила сэндвич на тарелку.

– Этот сад все такой же дикий, Пегги, – сказала она. Сделав крошечный глоток чая, гостья скорчила гримасу, словно чай, как и дом с садом, не удовлетворял ее требованиям. – Если хочешь, я могу порекомендовать тебе хорошего садовника.

– О, у меня и в мыслях нет увольнять старого Хана. Он работает у нас уже целую вечность.

– Как я вижу, он неплохо устроился, – хмыкнула леди Данстейбл. Она посмотрела на старого садовника, слонявшегося среди бугенвиллей, и скривила губы. – Не подумай, что я указываю тебе, как вести хозяйство в твоем доме, Пегги, но твой садовник – дармоед. Нельзя привязываться к слугам.

Сидя среди ветвей, Сита увидела, что лицо старого Хана стало угрюмым, а плечи поникли. Он понял каждое произнесенное слово.

– Давай, – сказала Сита и, увлекая за собой вздрогнувшую Мэри, спрыгнула на землю прямо перед леди Данстейбл, подняв небольшой вихрь пыли и заставив стол покачнуться, в результате чего из чайника упало несколько капель.

Леди Данстейбл испуганно взвизгнула и чихнула от попавшей ей в нос пыли, и Сита увидела, как мама Мэри закусила нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку. Стоявший возле веселых розовых и оранжевых бугенвиллей Хан выпрямился и ухмыльнулся. Его коричневое лицо было прочерчено множеством морщинок.

– Твоя дочь становится дикаркой из джунглей, – сказала леди Данстейбл, придя в себя. – Ты должна ее приструнить.

Бросив на Мэри испепеляющий взгляд (Ситу не удостоили даже этого), леди Данстейбл попыталась стряхнуть платком пыль со своего затейливого платья.

Увидев, что лицо ее мамы сияет, словно ей только что сделали комплимент, Мэри понурила голову.

Чуть позже, когда Сита, перед тем как возвращаться домой, ела вместе с подругой воздушный рис со специями, приехал отец Мэри.

– Сегодня девочки спасли меня от леди Данстейбл, – с улыбкой сообщила ему жена.

Она пересказала мужу недавние события.

– Вы, девочки, просто чудо, – произнес отец Мэри, тепло улыбнувшись им обеим. Посмотрев на Ситу, он спросил: – Кем бы вы хотели быть, когда вырастете, мисс Сита?

Сите не нужно было долго думать, чтобы ответить на этот вопрос.

– Я хотела бы влиять на происходящее, – сказала она. – Изменить мир.

Глаза родителей Мэри засияли. Малышка тоже это заметила, и Сита увидела, что она теребит еду на тарелке.

– Но у моих родителей другие планы, – добавила Сита. – Они хотят выдать меня замуж.

– Замуж? Но ведь это будет еще не скоро?

– Меня готовят к браку с самого рождения. Я бы очень хотела учиться, но родители говорят, что слишком образованная женщина оттолкнет потенциальных женихов. Я и без книг чересчур своенравна, твердит мне ма. У меня есть гувернантка, и меня научили считать, командовать слугами и вести домашнее хозяйство. Но от этого моя жажда знаний только усиливается…

Несмотря на то что Сита сопровождала Мэри и ее отца на панчаят, ей до сих пор так и не представилось возможности поговорить с родителями подруги. Когда она гостила у Мэри, у нее всегда было столько дел. Однако сейчас, как и на панчаяте, Сита наслаждалась совершенно новым ощущением – ощущением того, что взрослые ее слушают и им важно то, что она говорит. Сита хотела, чтобы это не заканчивалось.

– Но ты же читаешь книги на английском? – сказала мама Мэри. – Я сама видела.

– Я научилась читать самостоятельно, – ответила Сита и объяснила, как ей это удалось. – Когда Мэри одолжила мне свой словарь, стало проще.

Родители Мэри переглянулись и вновь посмотрели на Ситу. Их глаза были полны восхищения. Мэри отодвинула тарелку. Девочка выглядела несчастной.

– Как бы там ни было, я не выйду замуж, что бы ни говорили мои родители.

– И как ты собираешься этого избежать?

– Я убегу из дома, – решительно ответила Сита.

У нее уже был готов план: она украдет приданое, приготовленное для нее отцом. Оно хранилось в сейфе у него в кабинете. Сита знала, где отец прячет ключ – в комнате для молитв, за маленьким святилищем Повелителя Вишну. В конце концов, раз она не выйдет замуж, то и в приданом нет никакой необходимости.

– Но, Сита, это не сработает. Мир велик, и…

Она знала, что мама Мэри права. Сита не задумывалась, что станет делать после того, как украдет деньги и сбежит из города. И, размышляя об этом, и вправду ощутила легкий страх. Но…

– Я должна это сделать. Моего брата скоро отправят в школу, и тогда наш дом еще больше станет похож на тюрьму. А если моим родителям удастся осуществить свои планы, у мужа мне будет не лучше.

– Если бы мы поговорили с твоими родителями, тебе бы это помогло?

Мэри скрестила руки на груди и отвернулась от Ситы. Нижняя губа малышки задрожала. Однако Сита этого не заметила. В ее сердце разливалось тепло. У нее появилась альтернатива побегу, мысль о котором ее, по правде говоря, пугала. Возможно, если родители Мэри, заместитель комиссара и его жена, поговорят с ее родителями, мать и отец позволят ей учиться, вместо того чтобы как можно скорее выдавать ее замуж.

– Нас пригласили на праздник, который пройдет в следующем месяце во дворце. Мы напишем твоим родителям письмо, в котором попросим разрешения заехать к вам по дороге туда.

– Родители твоей подруги Мэри спрашивают в письме, могут ли они к нам заехать, – сказала через несколько дней мать Ситы. Лицо у нее было мрачным. – Что ты натворила? – спросила она, хмуро глядя на дочь поверх письма.

– Ничего! – возмущенно ответила Сита. – Я хорошо себя вела.

– Хмм… Твои манеры значительно улучшились с тех пор, как ты стала ездить к Мэри. Ты больше не лазаешь по деревьям и не плаваешь в пруду с сыновьями слуг.

Знала бы ты, что я делаю у Мэри! Теперь, когда у меня есть свобода, я готова мириться с ограничениями. К тому же у меня есть книги, которые дает мне Мэри…

– Они пишут, что, пока они здесь, ты можешь поехать к ним на чай. С чего бы это?

– Мэри очень застенчива. Ей нравится бывать с теми, к кому она привыкла.

Мать Ситы кивнула.

– Мне нужно составить меню к их приезду. Посмотрим…

Сита против обыкновения была рада, что мать не обращает на нее внимания и не засыпает вопросами. Вернувшись в свою комнату, девочка облегченно вздохнула и рассмеялась, а затем погрузилась в мир очередной взятой у Мэри книги.

– Давай устроим гонку корабликов! – предложила Сита в тот день, когда родители Мэри отправились к ней домой, чтобы поговорить с ее родителями. – Мы можем пускать их с подвесного моста.

Сите нужно было чем-то занять себя, чтобы отвлечься. Она так нервничала, что у нее сжимался желудок и ей было трудно дышать. Сита надеялась, что гонка корабликов позволит ей какое-то время не думать о том, чем закончится эта важная встреча.

– Ты уверена, что ходить по этому мосту безопасно? – спросила Мэри.

Ее лицо было взволнованным.

Сита взялась за веревку, перегнулась через край и, оторвав ноги от досок, повисла на руках. Ветер раскачивал мостик и ее саму. Сита чувствовала себя невесомой, словно летела по воздуху.

– Видишь? Это совершенно безопасно.

Мост опасно зашатался, и Мэри, несмотря на восхищение, с которым она смотрела на Ситу, задрожала.

– Давай же, Мэри, – подбодрила ее Сита. Она обращалась к подруге по имени, в то время как все остальные в городе, включая Амина, ласково называли ее Мисси Баба́. Сита завидовала тому, с каким уважением и любовью относились люди к этой малышке. – Если он выдерживает мой вес, то сможет выдержать и твой.

– Я не такая храбрая, как ты, Сита.

Во взгляде Мэри читалось восхищение – такое же, как в глазах Амина, смотревшего на пируэты Ситы, которые она выделывала на пляшущем мосту.

– Нет, такая же. Просто ты этого еще не знаешь. – Сите было прекрасно известно, что уже через минуту Мэри сделает так, как она скажет. Просто ее, как обычно, нужно было немного поуговаривать. После случая с комиссаром Сита стала в их компании заводилой. Первым идеи Ситы всегда подхватывал Амин. А уже затем их энтузиазм передавался Мэри. – Давай. Иначе зачем мы последние полчаса мастерили кораблики?

Отпустив веревку, Сита топнула ногой, и мост закачался, словно маятник.

Вытерев руки о засаленный жилет, Амин обернулся к Мэри и протянул ей грязную ладонь. Похоже, именно тогда малышка приняла решение. Сглотнув, она взяла мальчика за руку и, закрыв глаза, позволила ему провести ее по мосту. Сита заметила, что Мэри кусает губу, чтобы не закричать.

– Мэри, как ты будешь приветствовать свой кораблик с закрытыми глазами? – спросила Сита, когда друзья оказались рядом с ней.

Малышка открыла глаза, и Сита увидела, что она пытается осознать открывшуюся ее взору картину: они втроем стояли высоко над рекой, глядя на журчащую внизу воду. Порывы ветра, доносившего запах тамариндов, все так же раскачивали мостик. Глаза Мэри расширились от восхищения; она просияла.

Увидев удовольствие на лице своей подруги, Сита рассмеялась, и ее непослушные локоны упали ей на лицо.

– Ну разве не чудесно? Именно поэтому мне так нравится приезжать к тебе.

– Иногда ты бываешь слишком бесцеремонной, Сита, – заявила Мэри. – Но я мирюсь с этим, потому что именно благодаря тебе я встретила Амина, своего настоящего друга.

Сита подняла брови, сама удивившись тому, какую боль ей причинили эти слова.

– Не огорчайся так!

– Я не…

– Я просто дразню тебя. – Глаза Мэри плутовато блеснули. – Амин – обычный. Как я. Но ты, Сита… Ты красивая и бесстрашная. Строптивая. Необузданная. Ты ничего не боишься. Как мой мангуст. Ты всегда готова наброситься на змею или другого хищника, каким бы опасным он ни был.

Ухмыльнувшись, Сита набрала полные легкие свежего воздуха со сладостным запахом дружбы и счастья. Мэри рассмеялась. Ее смех был заразительным, и вскоре Амин тоже захохотал.

– Именно за это я тебя и люблю, Сита, – сказала Мэри. – Только ты восприняла бы сравнение с мангустом как комплимент.

– Кем вы хотите быть, когда вырастете? – спросила Сита, когда друзья собирались пустить свои кораблики по воде; девочка представила, что в этот самый момент родители Мэри убеждают ее родителей позволить ей учиться.

– Лодочником, – тут же ответил Амин, кивая в сторону мужчин с блестевшими от пота спинами; лодочники перекликались, сидя в своих лениво дрейфовавших по серебристой водной глади лодках.

Сита нахмурилась:

– Но лодочники живут в хижинах…

– А что в этом такого? – мягко спросил Амин.

Не желая показывать мальчику, что она не одобряет отсутствия амбиций, Сита обернулась к малышке.

– А ты, Мэри, чего хочешь?

– Я хочу выйти замуж за красивого мужчину вроде моего папы и родить много малышей. А не одного, как у нас в семье. Папа с мамой говорят, что я идеальная и потому они больше не хотят иметь детей.

На этот раз Сита не смогла сдержаться:

– Твои родители позволяют тебе читать, хотят дать хорошее образование – а ты мечтаешь выйти замуж?

– П-почему ты такая сердитая? – спросила Мэри, заикаясь.

– Ты можешь быть кем угодно, Мэри. Можешь влиять на происходящее.

Голос Ситы наполнился страстью и зазвучал громче. Иногда ей хотелось взять Мэри за плечи и трясти ее до тех пор, пока она не придет в чувство.

Сита уже собиралась высказать подруге все, что думает, но тут раздался голос Амина:

– А ты сама кем хочешь стать?

– Я хочу изменить мир, хочу влиять на события, – с жаром ответила Сита. – Хочу, чтобы девчонки во всем были равны с мальчишками.

– Но вы лучше мальчишек, – сказал Амин. – Это знает каждый.

Сита рассмеялась, а следом за ней расхохоталась и Мэри. От напряжения, повисшего между ними минуту назад, не осталось и следа. Они снова были лучшими друзьями.

Воздух был жарким, влажным и неподвижным, предвещая дождь. А еще – сонным и настолько тяжелым, что возникало ощущение нереальности происходящего. Серебристая вода внизу секретничала с рыбами, чешуя которых ярко блестела и переливалась в солнечном свете.

– Вперед, «Махарани»! – крикнула Сита своему кораблику с такой яростной решимостью, словно это могло заставить ее утлое бумажное суденышко, отстававшее от корабликов ее друзей, набрать скорость и победить. – Вперед!

Она сердито топнула ногой, и сидевшие на веревках вороны, закаркав, в ужасе полетели прочь.

– Осторожно, а то мы сейчас свалимся в воду, – сказал Амин.

Дети изо всех сил вцепились в веревку, и в этот самый момент мимо них по берегу с криком «Моя корова!» пронесся какой-то мужчина.

– Что случилось? – крикнул ему Амин.

– Моя корова! Моя Нанди! – причитал мужчина, почти не сбавляя темпа.

– Давайте все выясним, – предложила Сита.

Мэри охватило любопытство, и она забыла о страхе. Друзья сбежали с моста и ринулись по дороге, поднимая тучи пыли.

Они были не единственными, кого мучило любопытство: вскоре за мужчиной следовала целая толпа. Те из горожан, кого крики несчастного разбудили от послеобеденного сна, протирали глаза.

Вокруг водонапорной башни, гордо высившейся посреди поля в центре городка, собралась большая толпа.

Наверху башни стояла корова. Глядя из-за перил на столпившихся внизу людей, она грустно мычала.

– Моя Нанди! – сокрушался мужчина, стоя у основания башни. – Она – вся моя жизнь. У меня нет полей, и ее молоко кормит мою семью. Продавая его, я зарабатываю на хлеб. Что же мне теперь делать, ох, что же мне делать?

Вместе с Мэри и Амином Сита как зачарованная глядела на то, как двое других мужчин поднялись на башню и попытались согнать корову вниз по лестнице, однако животное сопротивлялось, жалобно мыча.

– Как она там очутилась? – удивленно спросила Сита стоявшего рядом с ней Амина.

Он лишь пожал плечами. Щурясь, они с Мэри смотрели на корову. Малышка молитвенно сложила руки.

Сита была настолько увлечена происходящим, что не сразу услышала голос, настойчиво повторявший: «Мисси Баба́». Люди, перестав обращать внимание на корову, устремили взоры на Мэри. Корова больше не мычала.

– Что случилось? – прошептала Сита.

Или ей это только показалось? Голос вдруг перестал ее слушаться.

Мэри тоже не издавала ни звука, молча глядя на свою айю, словно из ниоткуда появившуюся вместе со слугами из дома Мэри; казалось, пришли все, кто находился в доме, включая служанку самой Ситы. На лицах людей застыло одинаковое выражение ужаса.

А еще эти лица были мокрыми от слез; при виде Мэри слезы хлынули вновь.

– Не волнуйтесь, с коровой все будет в порядке, – прошептала малышка, однако Сита уже видела, что удивление на лице ее подруги сменяется ужасом.

Ужасом, чьи когти сжали и сердце Ситы.

Это не из-за коровы.

Айя подхватила Мэри на руки, несмотря на то что та была уже слишком взрослой для того, чтобы ее нести.

– Что произошло? – смогла наконец произнести Сита, поразившись тому, каким дрожащим и надтреснутым был ее голос.

Мэри застывшими глазами смотрела на нее через плечо айи.

– Авария… по дороге в дом твоих родителей… – Айя сверкнула на Ситу опухшими покрасневшими глазами. В ее голосе действительно прозвучало обвинение? – Сахиба и мемсахиб больше нет.

– Нет?

Сита едва осознавала, что это слово вырвалось из ее собственных уст. У нее в горле внезапно пересохло и запершило.

– Они мертвы, – донесся шепот из собравшейся под палящими лучами солнца, пахнущей луком и по́том толпы.

Он был совсем тихим и все же таким оглушительным, что заглушил даже жалобное мычание коровы.

А затем тишину разорвал полный боли детский голос и Сита увидела, что Мэри указывает на нее пальцем.

– Ох, Сита, зачем? Зачем ты заставила их туда поехать? Если бы не ты, они сейчас были бы живы…