Текст книги "Третье место. Кафе, кофейни, книжные магазины, бары, салоны красоты и другие места «тусовок» как фундамент сообщества"

Юмор в третьем месте часто колючий, но не подлый. Члены сообщества искренне любят большинство объектов своего очевидного осмеяния; они в большей степени смеются с кем-то, чем смеются над кем-то. Даже высмеивая индивида и его внешний вид, группа выражает ему одобрение. Те, кто понимает это и приходит этим насладиться, перешли на более высокий уровень социальной жизни; они черпают силы из того, что у других вызывает страх.

Связующая и освобождающая сила юмора признается в научных кругах, но не всегда полностью понимается. Ценность юмора в третьем месте можно увидеть лучше всего, если сравнить его с гипотетическим местом, предложенным на симпозиуме «Юмор как форма терапии» в не-очень-веселой-старой-Англии[97]97
  Обыгрывается понятие «веселая (старая) Англия» – автостереотип англичан, напоминающий об идиллических временах сельского образа жизни эпохи до промышленной революции. – Прим. пер.


[Закрыть]. Один из докладчиков предположил, что «смех мог бы стать человеческим опытом, который связывает соседей, если бы для этого было построено соответствующее помещение… Новое здание, возможное устройство которого обсуждалось, могло бы в значительной степени стимулировать смех и уменьшать аномию – ощущение, появившееся в результате снижения национального и местного самосознания. Кажется, что общественности требуется какой-нибудь общинный центр. Центр Смеха, специально спроектированный, чтобы оптимизировать восприятие шуток…»[98]98
  Atkin J.R. (1977) «A Designed Locale for Laughter to Reinforce Community Bonds», in It’s a Funny Thing, Humour, eds. A.J. Chapman and H.C. Foot, New York: Pergamon Press.


[Закрыть]

Дрожь берет от такой перспективы. Вообразите себе сценарий: комиссия из архитекторов, психологов и юмористов проектирует основные параметры подобного заведения. Затем множество таких «Дворцов смеха» клонируются, как заведения фастфуда, в каждом уголке Англии. И как по волшебству мы снова обретаем потерянные сообщества и чувство национальной миссии, смеясь в унисон над подготовленными для нас шутками.

Просчет здесь, конечно, состоит в предположении, что юмор должен подаваться кем-то в готовом виде, что люди уже не в состоянии увидеть нечто юмористическое в своей собственной жизни. Предлагаемое решение является частью –  и продолжением – самой проблемы человеческого отчуждения, которую оно стремится излечить. Это решение пренебрегает как содержанием юмора – требуя только того, чтобы люди стояли или сидели вместе, чтобы смеяться, – так и тем фактом, что не столько сам смех, сколько предшествующий ему предмет смеха имеет значение. Смеясь друг над другом, а также друг с другом, люди приобретают чувство сопричастности и новые источники энергии, которых не может обеспечить ни одно постановочное представление и ни одно посещение концерта юмористов. Ирония в том, что такое нелепое предложение было высказано в стране пабов.

Воздействие третьего места состоит в том, что оно поднимает дух участников и этот эффект никогда полностью не теряется. Смысл взаимодействия в третьем месте – приносить другим радость, доставляя ее в равной степени и себе в ситуации, где все остаются в выигрыше. Как сказал Генри Седжвик о хорошей беседе, этот опыт воплощает идеальный союз эгоизма и альтруизма. Люди наслаждаются происходящей в третьем месте игрой и уходят с более приятным самоощущением после того, как получили и как сами оказали теплый прием, который является отличительной чертой третьего места. У тех, кто начинает день в теплой компании кофейни, никогда не случится абсолютно плохого дня; они уже развили определенный иммунитет против нищих духом и несчастных людей, которые в изобилии водятся во втором месте.

Настроение, окружающее третье место, изменчиво, так что уровень шума не является надежным показателем его жизнеспособности. Однако для тусовки в третьем месте характерен определенный эмоциональный тон вне зависимости от того, сколько шума она производит. Выдающийся исследователь человеческого общения Георг Зиммель предположил, что есть три мира, которые, взятые вместе, могут передать качество общения. Он выделил радость, оживленность и легкость[99]99
  Зиммель Г. (1996) Общение. Пример чистой, или формальной, социологии, Избранное. Том 2. Созерцание жизни, М.: Юрист, 491.


[Закрыть]. Радость – это эмоция, которую вызывает благополучие; оживленность предполагает достаточно подвижный темп; легкость подразумевает освобождение от обязательств или нарушение монотонности.

Если предложенное Зиммелем описание слишком сильно напоминает щенка, спущенного с поводка; если оно, как кажется, упускает из виду более спокойные моменты социального расслабления, которые также характеризуют общение в третьем месте, то есть другое понятие, которое преодолевает эти недостатки. Третьи места также уютны (gemütlich). Ни в одном другом языке, кроме немецкого, нет слова, которое так же точно передавало бы уют и разлитый в атмосфере дружеский настрой определенных мест. То, чего уюту (Gemütlichkeit) может не хватать по части радостного энтузиазма, компенсируется сильным дружеским императивом. Уют предполагает настрой на открытость и вовлечение, а также состояние духа, которое приветствует любой возраст, пол и национальную принадлежность. Он вменяет в обязанность помогать другим чувствовать себя как дома и так же воспринимать себя. Уютная обстановка радушна к людям – ко всем людям.

Однако нас здесь интересует не столько степень приподнятости настроения в третьем месте, сколько факторы, благодаря которым такие места почти всегда приятны и приносят удовольствие. Третьи места подбадривают человека, даже если его или ее день прошел не совсем удачно. Когда несколько лет назад Джордж Малко писал о «Biltmore Bar» в Нью-Йорке, он спросил у владельца бара, который обслуживал посетителей, может ли тот сказать по поведению клиентов, какой у них был день. «Сложно сказать, – последовал ответ. – Когда дела не очень, крупный бизнесмен приходит в бар, чтобы забыться. А когда дела идут хорошо, он приходит, чтобы получить удовольствие»[100]100
  Malko G. (1969) «The Biltmore for Men Only», Holiday Magazine, January, 16.


[Закрыть]. Как мы предположили ранее, третьи места отличаются тем, что личные проблемы посетители «оставляют у входа».

Третьи места сохраняют жизнерадостную атмосферу также благодаря тому, что между участниками устанавливаются ограниченные определенным образом отношения. Большинство завсегдатаев в третьем месте имеют особый и уникальный статус по отношению друг к другу. Особенность в том, что у них нет ни бесцветности отношений незнакомцев, ни той другой бесцветности, которая лишает яркости отношения даже между наиболее подходящими друг другу людьми: когда слишком много времени проводится вместе, когда слишком многое известно, слишком много проблем рассказано друг другу и слишком многое воспринимается как должное. Многие завсегдатаи третьего места – как «знаменитый гость» Эмерсона, знакомясь с которым мы заново открываем для себя человечество; который предлагает нам найти свое отражение в новом зеркале и таким образом вдыхает новую жизнь в разговор. В присутствии незнакомца, как писал Эмерсон, «мы говорим лучше, чем обычно. Мы обнаруживаем у себя живейшую фантазию, богатую память; даже демон застенчивости на время отступает. Мы готовы не смолкать целыми часами, рассыпая перед слушателем самоцветы искренних, задушевных, остроумных замечаний, извлеченных из хранилища давнишнего и самого потаенного опыта, да так, что рядом сидящие знакомые и родственники не надивятся на наши внезапно открывшиеся способности»[101]101
  Emerson R.W. (1968) [1860] «Friendship», in Ralph Waldo Emerson: Essays and Journals, Garden City, New York: Doubleday and Company, 161. В данном случае мы предлагаем свой перевод как более точный. Ср.: Эмерсон (2001) Р. Дружба, Нравственная философия, пер. с англ. Е. Ладыженской, Минск: Харвест, М.: ACT, Ч. 1.


[Закрыть].

Магия незнакомцев улетучивается по мере их узнавания. Оказывается, что они могут ошибаться. У них есть проблемы и слабости, как и у всех остальных, и вместе с их блестящим очарованием увядает и их способность вдохновлять наше остроумие, память и воображение. Однако третье место замедляет этот процесс увядания, сохраняя жизнь большинства завсегдатаев не связанной друг с другом. Человек может наслаждаться компанией других в общем любимом заведении год за годом и никогда не увидеть их супругов; никогда не посетить их дом или место работы; никогда не увидеть их на скучном фоне их существования «вовне». Многие из завсегдатаев третьих мест олицетворяют в социальном или коммуникационном плане то же, что в сексуальном отношении –  любовница. Значительная доля соблазна и продолжительное очарование любовниц основано на том факте, что задействовано только удовольствие. Здесь нет подъема из кровати навстречу мириадам проблем, которые муж и жена должны разрешить вместе и которые оказывают пагубное влияние на их жизнь и на их заботу друг о друге. В третьих местах, конечно, много таких «любовниц общения» – людей, которые встречаются только затем, чтобы вместе хорошо провести время и блеснуть остроумием, и с кем, таким образом, связано хорошее время и удовольствие. Благодаря молчаливому согласию не делиться друг с другом слишком многим среди завсегдатаев третьего места сохраняется возбуждение, связанное с присутствием незнакомцев. Что значат, в конце концов, такие побочные линии сюжета, как дом, семья и работа, когда обсуждается сама природа жизни, судьба мира в современную эпоху или касание мяча, которое стоило победы во вчерашнем бейсбольном матче?!

Третьи места остаются тонизирующими, потому что те, кто ими пользуется, дозируют время, проведенное в них. Посетители ретируются в тот момент (или чуть раньше), когда магия начинает рассеиваться. Одна из причин, почему возвращение домой или на место работы не предвкушается в такой же степени, состоит в том, что люди часто должны оставаться там тогда, когда предпочли бы находиться в другом месте. В случае третьих мест такое – редкость. Одно-два пива или одна-две чашки кофе – и средний посетитель обычно уходит. Никто не обязан оставаться в таком месте, когда оно уже не приносит удовлетворения. Те, кто проводит в третьем месте слишком много времени, часто наиболее скучные и наименее ценимые в нем люди. Например, у края барной стойки в тавернах часто можно обнаружить худого и бледного индивида, с которым никто не вступает в разговор – англичане называют таких «солодовый червь»[102]102
  От malt-worm (англ.) из исторической хроники Шекспира «Генрих IV», часть 2, акт II, сцена 4; в переводе В. Морица и М. Кузмина, – «пьяница». – Прим. пер.


[Закрыть]. Это один из наиболее постоянных, но наименее ценимых посетителей заведения. Он регулярно появляется, но он не «завсегдатай» и не «славный малый». Он уже давно потерял то качество, которое делает людей интересными, – качество, которое оттачивается столкновением с реальной жизнью вне заведения.

Общение в третьем месте поднимает настроение благодаря свободе самовыражения, которую оно поощряет. Это свобода от обязательств, стилей и манеры поведения, навязанных социальными ролями. Здесь индивиды могут выпустить наружу то, что другие ситуации заставляют держать внутри. Робость, которую рабочее место навязывает тем, кому нужно содержать семью, не распространяется на третье место. Здесь можно орать, как уличный проповедник, или стенать, как молодая вдова, с удовольствием хвастаться или напускать на себя строгий и важный вид судьи высокой инстанции.

Даже образ взрослого человека можно на время оставить. Взрослые мужчины и женщины могут насмешничать, поддразнивать, хитро коситься и хихикать, как озорные школьники. В безопасном и освободительном присутствии понимающих закадычных друзей мужчины и женщины могут вести себя странно для своих супругов и детей, которые знают их как намного более сдержанных и серьезных людей. Отдых от атмосферы и ауры ответственности и сопутствующего трезвого расположения духа вкупе с компанией благодарных «товарищей по несчастью» – это поистине пьянящий тоник. Весь каталог «Что пошло не так с супругами» или долгие причитания на тему «Случаи и привычки, которые закаляют любовь к детям» могут быть пересмотрены сквозь призму юмора и с необходимой дистанции. В таких случаях люди берут реванш над разочарованиями и лишениями повседневной жизни и делают это с наслаждением.

В третьих местах поощряется любительство, и это также прибавляет радости общения. Жизнь «снаружи», весь набор социальных ролей, которые исполняет средний индивид, не соответствуют потребностям самовыражения у жизнелюбивого человека. Обыденный мир подчиняет нас, особенно современный городской мир, который не любит людей с причудами и не потерпит «персонажей». Этот мир поощряет в нас стремление контролировать себя и свой образ. Он отдает предпочтение спокойному индивиду, а спокойные люди «не делают глупостей». Нельзя с розой в зубах станцевать фламенко посреди супермаркета. Нельзя припрыгивать, выходя из офиса начальника или направляясь к своему столику в ресторане. Нельзя напевать любимые баллады, стоя в очереди в кинотеатр. Небезопасно показывать классическую пародию на типичные выражения начальника, стоя у кулера с водой в офисе. Где же тогда все это делать?!

Принято считать, что этого не нужно делать вообще. Терпимость в отношении бурного проявления эмоций в современном обществе снизилась. Людей это раздражает. В наши дни публика не обращает внимания на молодого человека с радиоприемником, ревущим ему прямо в ухо, но стоит тому запеть – начать создавать собственную музыку, – и на него можно будет смотреть с неодобрением. Считается, что нам также нельзя приходить в возбуждение по поводу чего бы то ни было; а если уж так случается, то нельзя этого показывать. «Внешний мир» не хочет, чтобы мы назвали подлеца подлецом. Он не хочет, чтобы группы мужчин коллективно танцевали или собирались в местном парке попеть хором за бочонком пива. То, что в менее сдержанном, но лучше организованном обществе символизирует мир и добрую волю, в нашем обществе часто считается нарушением мира и спокойствия. Если нужно сказать речь – оставьте это профессиональным ораторам. Если нужно стенать – оставьте это проповедникам-фундаменталистам. Распространено мнение, что средний человек должен довольствоваться пением в душе и тихими перепалками с супругом или супругой за завтраком. Но для людей с душой (или для тех, кому нужно воодушевление) это слишком пресные и удушающие условия. Те из нас, кто в повседневной жизни не является певцом, танцором, поэтом, оратором, психологом, комиком, мудрецом, пародистом, жуликом, бильярдистом, плохим актером или героем, могут стать ими в третьем месте. Там есть сцена, и это чудесная сцена, ибо аудитория высоко оценит актера, как бы плохо тот ни играл. Какое еще поощрение нужно любителю?!

По моему опыту, те, у кого есть третье место, обычно презрительно относятся к частным коктейлям по приглашению, которые в высших кругах широкой прослойки среднего класса в Америке слишком часто стали заменять общение в третьем месте. Частные коктейли и «счастливый час» в питейных заведениях заслужили сомнительную репутацию именно по причине того, что они не справляются с заявленной целью. Подобные собрания обычно представляют собой что угодно, только не праздник жизнелюбия и расслабления. Отчасти проблема с коктейлями связана с неудачной обстановкой. Частный дом проектируется, строится и обустраивается как тихое и спокойное место. Он хранит много хрупких семейных реликвий. Он взывает к благородному достоинству, а не к неудержимой радости. Каждый обитатель и каждый гость понимают, что к ковровым покрытиям, обоям, бытовой технике, мебели и светильникам нужно относиться с осторожностью. Короче говоря, дом не место давать себе волю. Но это лишь часть проблемы.

На обычной коктейльной вечеринке не хватает удобных сидений для всех гостей, поэтому предполагается, что никто и не должен сидеть. Правила этикета, не поощряющие распитие напитков стоя, на время отменяются в пользу практических соображений, когда каждый обязан стоять и разговаривать с одним человеком, парой или группкой, а затем тактично переходить к следующему собеседнику. Когда все комбинации и перестановки исчерпаны и все исполнили свой долг, гости могут расходиться. Остроумный разговор ценится высоко, и хозяева искренне надеются, что они смогли составить удачный список гостей и вдохновили их на такие разговоры. Однако разговор должен прерваться еще до начала вдохновенных речей и бурных споров. Коктейльная вечеринка – это навязанная рутина, которая видоизменилась таким образом, чтобы скрыть собственный провал. Именно поэтому она исключает любую надежду на веселое, хорошо проведенное время.

Для более полного самовыражения (не говоря уже о расслаблении) необходимо третье место. Интересно, что подавляющее большинство людей, когда им предоставляется широта более полного самовыражения, не становятся вульгарными. Кажется, что в третьих местах форма общения и регулирующие его правила успешно выдерживают растущее количество людей и попоек. К чести собирающихся там нужно признать, что они могут до верхнего предела приободриться духом и при этом не буянить. Обитатели третьего места регулярно удовлетворяют свои потребности в живом общении, и поскольку они делают это часто, то потакание слабостям не превращается в неконтролируемый процесс и остается в границах разумного. Они получают гораздо больше приятных эмоций, чем предлагает нам жизнь «снаружи», и делают это, не вступая в опасные злоключения.

Количество, качество и доступность друзей зависит от того, где с ними можно встречаться, – это факт социальной жизни. Если наша зависимость от места в этом отношении не всегда очевидна, то это потому, что самые близкие и дорогие друзья могут иметь особые права приходить к нам в дом и в нашу жизнь практически когда захотят. Однако не многим может быть дарована такая привилегия, если мы хотим сохранить частное пространство, контроль над своей жизнью и отношениями. Здесь действует «парадокс общительности»: в простой формулировке он гласит, что человеку необходима защита от тех, с кем ему бы хотелось иметь социальные отношения[103]103
  См. обсуждение нейтральной территории в главе 2.


[Закрыть]. Нельзя позволить им врываться в свой дом, или на рабочее место, или даже просто находиться рядом, когда у нас нет такого желания. Средний человек может регулярно встречаться со множеством друзей, только если может быть свободным от них, когда эта свобода необходима или желанна. Конечно, должна быть и свобода для встреч с друзьями – нужно быть легким на подъем, чтобы поддерживать активную дружбу с большим количеством людей.

Именно этот парадокс общительности стимулирует распространение третьих мест (или удобных мест для встреч), где бы ни селились люди. Только там, где планирование или зонирование не позволяет этого, третьи места не появляются как естественное проявление человеческой потребности иметь легкодоступные места встречи, куда можно прийти и откуда можно уйти когда захочется. Там, где третьи места отсутствуют, у людей уменьшается количество активных дружеских отношений и пропадает легкость, с которой они могут поддерживать контакты с друзьями. Это типичный случай новых автомобильных пригородов, где правила зонирования не допускают заведений, которые в других местах приспособлены под места встреч. В застройке, где нет ничего, кроме домов, жители сталкиваются с невеселым выбором: или открыть свои дома для частых и непрошеных вторжений, или решительно сократить неформальное общение. Как правило, и достаточно обоснованно, они выбирают частную жизнь. В конце концов, дом нужно хранить как святая святых личной жизни, отдыха и восстановления сил, и он должен выполнять эти функции для всех членов семьи.

Как знают теперь многие жители городов и пригородов, широкая сеть друзей не гарантирует отсутствия одиночества. Участие в ассоциациях волонтеров, «мгновенных сообществах» нашего мобильного общества также не защищает от социальной изоляции и сопутствующих чувств скуки и отчуждения. У сети друзей нет единства и нет «главной базы». Многие друзья могут предложить не более чем периодическую и негарантированную доступность. Добровольные объединения предлагают настоящую групповую принадлежность, и хотя у них есть «главная база», то, что они предлагают, можно получить только по расписанию в часы работы. И во многих из них взаимный интерес более-менее ограничен общими проблемами и заботами одиноких родителей, работой церкви, стратегией и анализом игры в бридж и так далее. Городская жизнь все меньше может предложить того, чего нам так не хватает: удобное и не ограниченное временем общение; места, куда люди могут прийти без цели или договоренности и где они будут встречены людьми, которые знают их и знают, как насладиться небольшой порцией свободного времени.

Однако насколько ценны друзья, которых заводят в третьем месте? Может, они не более чем описанные психиатром и психологом Игнасом Леппом[104]104
  Lepp I. (1966) The Ways of Friendship, New York: Macmillan Co., 41–43.


[Закрыть] «случайные товарищи», которые довольствуются тем, что вместе развлекаются, но мало помогают человеку в раскрытии своего потенциала в жизни? Или, может, они малозначимые личности, называемые в одном из детективных романов Гарри Кармайкла «приятели из паба»? «Такого рода дружба, – говорит герой Кармайкла, – процветает только в атмосфере питейных заведений. Достаньте ее наружу, в реальный мир, – и она улетучится»[105]105
  Carmichael H. (1974) Most Deadly Hate, New York: E.P. Dutton & Company.


[Закрыть]. Представление о том, что обстановка, созданная для расслабления и общения, и встреченные там люди являются не совсем настоящими, достаточно распространено как в обыденном представлении, так и среди профессионалов. Любопытно, почему некоторые склонны с пиететом относиться к тяготам жизни и разделяющим их спутникам и при этом не принимать в расчет более легкое общение, которым мы балуем себя в свободные минуты. Вопрос не в том, какие друзья лучше, а в том, что мы можем получить от разного рода друзей.

Прежде чем рассматривать приятелей в пабе или кофейне в отдельности от «близких» друзей, необходимо признать, что и те и другие в какой-то степени нам друзья. У некоторых из друзей в третьем месте есть широкая сеть контактов и обязательств вне его, и для них данное третье место может быть не более чем случайным прибежищем для отношений, созданных в другом месте и поддерживаемых во многих местах. Один раз нам показалось, что третье место могло сложиться именно при таких обстоятельствах. Могло быть и так, что в доисторические времена мужчины, которые охотились вместе, чтобы выжить, потом находили друг в друге много достойных восхищения черт и стремились продолжить взаимодействие. Такой ход событий кажется вероятным в свете того, что до сих пор происходит на рабочем месте. Тех, кем мы восхищаемся на работе и кто кажется нам «хорошими людьми», мы приглашаем выпить пива после работы, чтобы лучше узнать их.

Еще одно уточнение должно быть сделано, прежде чем сравнивать типы дружбы. Те, кто недооценивает «приятелей из паба», считая их незначимыми или «ненастоящими» друзьями, часто игнорируют сдерживающие факторы, которые ограничивают возможности индивида широко наслаждаться дружбой. То, что со многими друзьями встречаются только в третьем месте, не всегда является вопросом выбора. Многие из таких отношений можно было бы перенести домой – если бы не другие члены семьи, в особенности супруги. Так, Джигс никогда не колебался, привести ли домой всю компанию из паба Динти Мура, когда Мэгги не было дома[106]106
  Персонажи созданного Джорджем Макманусом культового американского газетного комикса «Воспитывая отца» (1913–2000) о разбогатевшем представителе рабочего класса. – Прим. пер.


[Закрыть]. Проблемой была скорее ее характерная вездесущность. Мэгги была могучей силой, сдерживающей дружеские отношения Джигса в границах таверны. Одно из великих достоинств дружбы состоит в том, что она существует вне социальной структуры. Дружба – это отношение, не ограниченное семьей, работой, церковью или любой другой «оправдывающей» организационной связью. Но поскольку дружба может быть независимой от этого окружения, ей требуется какое-то место.

Обратимся теперь к друзьям третьего места, которые, по взаимному молчаливому согласию, встречаются только там. Чего они стоят среди разнообразия возможного человеческого общения? Как их сравнить с более индивидуализированными формами дружбы, которые в большей степени соответствуют современным понятиям дружбы и, как кажется, в большей степени подходят нашим потребностям?

Дружеские отношения в третьем месте прежде всего дополняют более близкие отношения. Исследователи человеческого одиночества в целом согласны, что человеку нужны близкие отношения, так же как и чувство принадлежности. «Принадлежать» (affiliate) – значит быть членом какого-то клуба, группы или организации, и здесь связь сильнее именно с группой, чем с кем-либо из ее индивидуальных членов. Существует огромная разница между близостью и принадлежностью, и одна не может заменить другую. Они нужны нам обе. При отсутствии близких отношений принадлежность – чуть больше, чем средство заглушить ощущение пустоты нашей жизни. При отсутствии принадлежности близкие отношения перегружаются даже в том, что это грозит скукой ограниченного человеческого общения.

Третьи места – это форма принадлежности, и дружат в них целыми компаниями. Среди тех, кто хранит верность третьему месту, завсегдатаи обычно являются друзьями. Исключения немногочисленны, ибо компания создает гармонию среди всех собравшихся во имя общения; кроме того, источники социального разделения «оставлены снаружи». Каждый является другом каждого, и требования к участию чрезвычайно скромные. Это означает, что у индивида, у которого есть третье место, есть и группа друзей, не ограниченная узостью личного выбора. Многие из тех, кто приобретает свое третье место, не поверили бы сначала, что многие из других присутствующих были бы хорошими друзьями. Они лично никогда бы их не выбрали, если бы те не «шли в комплекте». Таким образом, дружба в третьем месте обычно обладает широтой и разнообразием намного большим, чем другие формы дружбы. К сумме опыта отдельных людей здесь добавляется многообразие, которое приобретается не благодаря индивидуальному выбору, а именно потому, что индивидуальный выбор отходит на задний план. Таким образом, третьи места противодействуют «родственному скрещиванию» в общении по признаку социального класса или по профессии, которое поощряют семья и рабочее место.

В принадлежности к неформальной группе, которую предлагает третье место, нет зависимости от конкретного друга. Ни один посетитель сам по себе не делает третье место тем, чем оно является. Необходимо лишь, чтобы несколько знакомых лиц присутствовали в этом месте причастности, в то время как отдельные люди приходят и уходят. Друзья, приобретаемые на такой основе, не обременяют и не разочаровывают друг друга, как часто происходит с индивидуальными дружескими отношениями. Эти друзья не должны ждать друг друга или договариваться о встрече. Они не отменяют и не усложняют планы, как часто происходит с личными друзьями. Короче говоря, это более надежная форма дружбы, чем та, которая может поддерживаться двумя людьми, вынужденными согласовывать свое рабочее расписание. Китайская поговорка гласит, что скромный друг в той же деревне лучше шестнадцати влиятельных братьев в императорском дворце. Эта мудрость отдает дань одной из наиболее важных характеристик, которая может быть у друзей, – доступности. Даже лучшие из личных друзей часто недоступны. Одно из огромных преимуществ неформальной принадлежности третьего места – это рутинность, повседневная устойчивость дружеского общения, которое оно предлагает.

Места, к которым есть групповая принадлежность, позволяют огромному количеству друзей встречаться и взаимодействовать друг с другом, и в этом масштабе есть определенное волшебство. Коллективно встречающиеся друзья оказывают друг на друга воздействие, которого не происходит, если компания не собралась и ее члены встречаются по отдельности. Эксперты, изучавшие этот вопрос с точки зрения психического здоровья, сделали несколько полезных для нашего обсуждения наблюдений[107]107
  Langner T.S. And Michael S.T. (1963) Life Stress and Mental Health, New York: The Free Press of Clencoe, 284–287.


[Закрыть]. Во-первых, «чем больше группа, тем больше в ней “социализации” и тем сильнее давление избегать всех тем разговора, которые могут привести к спору или разногласию». Также большие группы оказываются эмоционально менее требовательными по отношению к индивидуальному участнику, хотя их большой размер и усиливает в индивиде чувство признания. Итог: «Это сочетание позиции в группе и принадлежности при отсутствии требования эмоционального вклада индивида, возможно, объясняет то, почему активность в больших группах наиболее способствует психическому здоровью»[108]108
  Ibid.


[Закрыть]. Собрание друзей дарит индивиду «кайф», который нельзя повторить, когда члены компании встречаются поодиночке. Радостное приветствие в таком собрании, признание и теплая встреча людей из разных социальных слоев способствуют значительному повышению самооценки индивида.

В своей недавней книге о жизни среди друзей Клод Фишер начинает с того, что усмиряет общий энтузиазм по отношению к дружбе и сетям социальной поддержки[109]109
  Fischer C. (1982) To Dwell Among Friends, Chicago: The University of Chicago Press.


[Закрыть]. Они и награда, и наказание. Услужливые соседи могут стать вредителями. Друзья, которые поддерживают тебя в трудную минуту, могут попросить о финансовой помощи и тем самым внести напряжение в отношения. В поддержании различных видов дружеских отношений, которыми многие из нас сегодня ограничиваются, есть свои издержки. Рождение ребенка, развод, смена места жительства, изменение мировоззрения и любые другие факторы могут привести к тому, что дружба потеряет свою ценность. Современное общество чинит дружбе все больше препятствий и вынуждает людей считать прибыли и затраты там, где этого делать не стоит.

В своей неспособности благоприятствовать третьим местам современное общество теряет более легкую форму дружбы и близости, которую дает случайная и неформальная принадлежность. В качестве дополнения к видам дружбы, в которые встроено напряжение, должны быть и такие, где люди встречаются, только чтобы насладиться компанией друг друга, свободные от издержек и дополнительных обязательств, которые другие виды дружбы влекут за собой. Третье место предлагает необходимые нам оптимальное представление себя и общение, гарантируя, что цена дружбы будет самой низкой, даже когда собравшиеся будут ощущать себя в самом приятном состоянии. Те, кто отказывается от такого рода принадлежности и этой «незначительной» формы дружбы в пользу более требовательных отношений, не оказывают нам услуги. Некоторые радости и блаженные ощущения от жизни должны быть такими же легкодостижимыми, как прогулка до ближайшего заведения на углу, – но для этого на углу должно быть заведение!