Текст книги "Эти Золотые мальчики"

Глава 12

БЛУ

– Блу-Джей?

Я прикрываю глаза, когда дядя Дасти выходит в зал.

Вот и все. Прощай, Уэст, не лезущий в мои дела. Я надеялась, что он не узнает, чья это закусочная. На самом деле, чем меньше этот придурок знает обо мне, тем лучше. Враг никогда не должен догадываться об уязвимостях, о трещинах в твоей броне.

Мое уязвимое место – моя семья.

– Это один из твоих новых друзей, милая? – Дасти подходит ближе, вытирая руки о полотенце, перекинутое через плечо.

– Да, сэр. Меня зовут Уэст.

Услышав, как он отвечает за меня, я прожигаю его взглядом. Мы даже отдаленно не похожи на друзей.

– Молодец, что зашел, сынок. Что привело вашу компанию к нам сегодня?

Сынок? В каком перевернутом измерении я нахожусь?

– Команда «Сайпресс Преп» сегодня играла с вашими, – отвечает Уэст, изо всех сил стараясь очаровать моего дядю. – Мы просто зашли перекусить.

– Ах, футбол по пятницам. Приятные воспоминания. – В грубоватом голосе дяди слышится ностальгия. – Надеюсь, вы не слишком сильно надрали задницы нашим парням?

Они оба смеются, а меня тошнит.

– Ровно настолько, чтобы вырвать победу, сэр, – отвечает Уэст, весь из себя такой любезный. – Едва не проиграли, но переломили ситуацию в последней четверти.

– Рад за вас. И без обид, но, каким бы милым парнем ты ни казался, я все еще надеюсь, что мы сможем устроить вам, ребятки, ад в этом сезоне.

Еще один фальшивый смех Уэста вызывает у меня желание выскочить из закусочной на встречку.

– Пусть победит лучшая команда, – отвечает он с ухмылкой.

– Абсолютно согласен, – кивает Дасти, оглядывая Уэста, а после и остальную команду. – Я вижу, ты привел с собой много друзей.

Продолжая изображать хорошего парня, Уэст усмехается.

– Всего парочку. Надеюсь, ничего, что мы зашли. Блу только что объяснила, что у вас сегодня не хватает персонала. Мы не хотели бы причинять неудобства.

Дасти бросает на Уэста недоуменный взгляд и отмахивается.

– Нет уж, моя племяшка хорошо о вас позаботится. Не так ли, Блу-Джей? – он игриво подталкивает меня вперед, и я теряю равновесие. Очень неуклюже споткнувшись, я чуть не врезаюсь лицом прямо в грудь Уэста.

Когда он хватает меня за талию, от его ладоней исходит обжигающий жар. Я чувствую волну тепла прямо сквозь ткань униформы. Его руки скользят ниже, к моим бедрам, но я вырываюсь и восстанавливаю необходимое расстояние между нами.

Наши взгляды встречаются, и я обеими руками приглаживаю чудовищную светло-голубую форму, которую, по настоянию дяди Дасти, носят все официантки.

– Накормим вас в кратчайшие сроки. Идет? – обещает он.

– Да, сэр, – отвечает Уэст, и его голос звучит немного менее сосредоточенно, чем раньше.

Дасти покидает нас и… Тьфу! Вот же предатель! Он только что едва не ел с ладони моего заклятого врага.

Между мной и Уэстом вновь повисает напряженное молчание.

– Просто… иди сядь, – шиплю я, понимая, что это все равно произойдет, нравится мне или нет.

Я хочу протиснуться мимо него, но останавливаюсь, когда его пальцы обхватывают мою руку. Когда Уэст поднимает взгляд, глубокая складка в центре его лба дает понять, что ему не понравился мой резкий тон. Это, кажется, еще больше разожгло его ярость.

– Не провоцируй меня, Саутсайд, – рычит он. – Сорвавшимся с поводка ты меня еще не видела, – невероятно глубокий тембр его голоса пробирает меня до костей.

Но я завладеваю его вниманием и пользуюсь этим в полной мере: один шаг – и я приближаюсь на абсолютно интимное расстояние.

– Осторожно, Царь Мидас. В чужих руках поводок может быстро превратиться в петлю.

Я чувствую, что его взгляд еще прикован ко мне. Но я оставляю его позади и уже достаю блокнот из кармана.

– Могу я для начала предложить всем выпить? – спрашиваю я, подходя к первому столику.

Краем глаза замечаю Уэста, который усаживается с Дэйном и Стерлингом. Я полностью игнорирую его и записываю заказ, а после перехожу к следующему столику. Однако, когда мы оказываемся лицом и к лицу, не замечать его становится сложнее. Я хмурюсь, даже не пытаясь это скрыть.

– Напитки? – категорично спрашиваю я.

Братья просто заказывают газировку, но не Уэст. Хренов Царь решает пойти трудным путем.

– Я возьму «Поплавок». Половина рутбира, половина имбирного эля.

Я закатываю глаза, но держу свои мысли при себе. Вместо этого направляюсь к островку с напитками и приступаю к работе. Разношу заказы по столикам, а когда добираюсь до заказа Уэста, готовлю кое-что особенное. Специально для него.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что свидетелей нет, я облизываю палец, а затем использую его, чтобы перемешать «Поплавок». Он никогда не узнает, но мне становится намного легче.

Как бы мне ни хотелось улыбнуться, ставя перед ним бокал, я воздерживаюсь, зная, что он почувствует неладное, если я спалюсь. Дэйн и Стерлинг искренне благодарят меня, когда я протягиваю им напитки. Вежливая реакция тут же вызывает упрек – Уэст пронзает их взглядом.

Он пристально смотрит на высокий стакан, который я поставила перед ним, а затем – на меня.

– Ты что-то сделала с ним, правда? – его голос низкий и ровный, но подозрительный.

Я прижимаю поднос к бедру и изображаю невинность.

– О чем ты? Я сделала все так, как ты сказал.

Он буравит меня жестким, неумолимым взглядом, но я не сдаюсь. Даже когда он встает и подходит так близко, что его твердая грудь и торс прижимаются к моей руке.

– Сделай… еще один, – тихо требует он. – И на этот раз я буду наблюдать.

По какой-то причине я оскорблена. Пусть и на сто процентов виновна.

– Ты что, параноик? – спрашиваю я с усмешкой.

– Не шути со мной, Блу, – его быстрый ответ слегка шокирует.

– Просто Блу? – удивляюсь я. – И даже не Саутсайд?

Я никогда раньше не проникала так глубоко под его кожу, и, должна сказать, мне это понравилось.

– Смотри, – говорю я, приблизившись к нему. – Если тебе так сильно хочется другого напитка, тащи свою высокомерную задницу за стойку и приготовь его сам.

– Че-е-е-ерт! – ухмыляясь, выпаливает Стерлинг, а Дэйн давится смехом, и его газировка выходит носом.

Мне, наверное, повезло, что этих слов не услышал никто, кроме его братьев. Я не думаю, что Уэст из тех, кто терпит, когда его ставят в неловкое положение.

Его зеленые глаза наполняет поистине адский огонь, и меня пробирает. Жуть. Я чувствую себя смелой и неприкасаемой, что, с исторической точки зрения, может быть довольно смертоносным сочетанием.

– Тащи свою задницу в туалет, – рычит он.

Я выпрямляюсь, выдерживая его взгляд.

– Нет.

– Что я тебе только что сказал о провокациях?

Мы пялимся друг на друга, и я, окончательно обнаглев, скрещиваю руки на груди.

– А если я этого не сделаю?

Его ноздри раздуваются от гнева.

– Ослушаешься, и вполне возможно, что это место случайно сгорит. Никто и глазом не моргнет. Такого рода вещи постоянно происходят.

В его пронизывающем взгляде – тьма.

– А жаль, – поддразнивает он. – Твой дядюшка такой хороший парень.

Угроза повисает в воздухе, а после Уэст устремляется в дальний конец закусочной. Я мгновение колеблюсь, переводя взгляд с одного его брата на другого.

Дэйн морщится:

– Лучше бы тебе пойти за ним. Уэст, как известно, никогда не блефует.

В голове вспыхивает картинка: закусочная моего дяди сгорает в ревущем пламени. Не говоря уже о маленькой однокомнатной квартирке наверху, в которой он живет. Подобная катастрофа уничтожит, если вообще не убьет его. Именно по этой причине я хотела держать Уэста на расстоянии вытянутой руки. Чем меньше он знает, тем меньше причинит боли и мне, и людям, которых я люблю.

Я чувствую взгляды Дэйна и Стерлинга на своей спине, пока топаю в туалет, чтобы встретиться с их злобным братцем.

Врываюсь в мужской туалет и вижу, как Уэст расхаживает взад-вперед. От него практически валит пар. Он втаскивает меня внутрь, а затем поворачивает защелку.

Уэст поймал меня в ловушку. Во многих смыслах.

Из динамика прямо над дверью звучит старая песня, которую я всегда любила, – «Time of the Season» группы The Zombies. Она громким эхом разносится по маленькому помещению, и у меня такое чувство, будто после сегодняшнего вечера я уже никогда не смогу слушать ее, как раньше.

– Чего тебе? – спрашиваю я так смело, как только могу.

На меня устремляется холодный, раздраженный взгляд.

– Ты все еще не понимаешь, да?

Этот вопрос действует мне на нервы.

– Конечно, не понимаю! – кричу я. – Об этом я тебе все время и твержу! При каждом удобном случае ты нападаешь на меня, вешаешь лапшу на уши, но у тебя все еще не хватает смелости сказать, что я сделала, чтобы заслужить все это.

В моем голосе снова слышна эта глупая дрожь, которую Уэст, несомненно, принял за слабость, а не за то, чем она является на самом деле.

Яростью.

Разочарованием.

– Все, что тебе нужно знать, это то, что теперь твоя долбаная жизнь принадлежит мне. Значит, когда я говорю «прыгай», твой единственный вопрос – как, мать твою, высоко? – грозно произносит он.

Пораженная, я отступаю к стене, выложенной зеленой плиткой. Но Уэст не останавливается. Подходит ближе, пока мы не начинаем дышать воздухом друг друга, и я внезапно теряю дар речи.

– А теперь давай, болтай, – предостерегающе говорит он. – Когда я закончу с тобой, ты горько пожалеешь, что не послушалась.

Мне очень сложно посмотреть ему в глаза, но я заставляю себя. Я не его игрушка и не одна из его безмозглых последовательниц.

– Ты считаешь себя таким крутым, потому что эти придурки падают к твоим ногам? Потому что ты правишь «Сайпресс Преп» железной рукой? Что ж, у меня новость для тебя: я прожила с таким же ублюдком, как ты, всю свою чертову жизнь, Уэст. С тем, кто считает, что чем громче он орет и чем больше дерьма разбивает, когда выходит из себя, тем больше он настоящий мужик. И, чтоб ты знал, его я тоже не боюсь, – огрызаюсь я. – И что бы я, по-твоему, тебе ни сделала, ты можешь либо набраться мужества и сказать мне прямо, либо забыть об этом, – заявляю я. – Но помыкать мной? Заставлять своих прихлебателей делать за тебя грязную работу? Угрожать сжечь это место дотла? Это действия слабака. Ясно?

Я задела его за живое. Судя по пульсирующей у него на лбу вене.

– Итак, какова причина? – вопрошаю я. – Ты готов рассказать мне, что я такого сделала, что взбесила тебя? Или просто продолжим игры, потому что ты слабак?

От пристального взгляда, устремленного на меня, невозможно убежать. Как и от самого Уэста.

– Слабак? – стонет он, бросая мне вызов своим тоном. – Вот, что ты обо мне думаешь?

Глубокий рык заставляет меня замереть. Даже когда между его телом и моим внезапно исчезает расстояние, я не двигаюсь.

Он грубо хватает меня за бедра своими массивными ладонями, но я ничего не говорю, будто не замечаю его прикосновений. Он может повлиять только на ту больную, извращенную часть меня, которая принимает грубость за страсть.

Я молчу и в тот момент, когда его садистская игра становится чем-то бо́льшим.

Тем, чего я никак не ожидала.

Тьма его глаз становится еще более зловещей, на горячих, полных губах царствует ухмылка… А затем эти губы жадно целуют меня.

Жар повсюду, обжигает меня, даже заставляет вспотеть. Мне удается держать руки безвольно опущенными, но это нелегко. Они подергиваются от вожделения, жаждут прикоснуться – и оцарапать чудовище, которое я ненавижу так сильно, что невозможно выразить словами.

И от него так чертовски хорошо пахнет: он явно только что принял душ после своего безоговорочного доминирования на футбольном поле. Нет, меня там не было, чтобы убедиться лично, но я знаю – по-другому и быть не могло.

Я глубоко вдыхаю его запах, и это моя погибель, причина, по которой я не в состоянии протестовать, когда его язык проникает мне в рот. Я ощущаю аромат мяты, и остро осознаю, что подобного мне знать о нем не стоит. Все это неправильно на миллионах уровней, но бороться нет сил. Дело безнадежное. Я безнадежна.

Уэст остервенело облизывает и покусывает мои губы, и это туманит мне голову, почти заставляя забыть, кто я вообще такая. Блеска на губах уже нет, но он еще не закончил поцелуй. В глубине живота зарождается опасное чувство – осознание, что я хочу большего.

Большего от волка, который предельно ясно дал понять, что намерен сделать кое-что покруче, чем просто сдуть мой домик.

Он хочет сравнять с землей весь мой мир.

Медленный, глубокий толчок его бедер навстречу моим раскрывает еще одну тайну. Его член тверд, как камень. И Уэст этого вовсе не скрывает, не стыдится того, что между нами существует не один вид напряжения. Похоть реальна, и в мгновение ока… он все прекращает.

Все.

Звук нашего резкого, учащенного дыхания – это все, что я слышу. Он все еще стоит ко мне вплотную и очень возбужден. Однако в его глазах что-то изменилось. Они мягче, добрее. Он изучает мое лицо в поисках чего-то, что, кажется, не находит… Электрический разряд, возникший так внезапно, так же быстро испепелил нас обоих.

Моя грудь прижимается к его, никто из нас не спешит пошевелиться, что говорит о многом. Но затем, вот так просто, Уэст щелкает выключателем, делая вид, будто ничего не почувствовал. В тот момент, когда он снова становится самим собой, то есть гадким ублюдком, я тоже возвращаюсь к реальности. Поправляя униформу, когда он отступает.

Он по-прежнему Уэст – мой мучитель, мой худший кошмар.

Провожу тыльной стороной ладони по горячим влажным губам, глаза закрываются. Кажется, как бы я ни старалась не становиться своей матерью, с каждым днем я все больше на нее похожа. Я годами наблюдала, как отец издевался над ней. И теперь я позволила Уэсту сделать то же самое.

Он отступает еще дальше, и я даже не смотрю на него. Я и так достаточно себя ненавижу.

– Ты была права. Один из нас и правда слаб, – хрипит он. – Но ты по-прежнему уверена, что это я?

Замок на двери поворачивается, и я осознаю, что только что произошло – передача власти. Позволив ему так с собой обращаться, я невольно дала понять, что, несмотря на все, что он сделал, меня к нему тянет.

Он открывает дверь, и я остаюсь одна.

«Продолжим игры, потому что один из нас – слабак». Если его целью было вернуть эту фразу, швырнуть ее мне в лицо… Что ж, миссия выполнена.

УЭСТ

– Ты только что проехал на красный свет в третий раз, – ворчит Стерлинг, упираясь рукой в приборную панель.

Однако я едва улавливаю его слова, ведь… черт, что происходит весь этот вечер?

Мои намерения были ясны. У меня была одна цель – преподать Саутсайдской сучке урок. Но сейчас я нервничаю, надеясь, что она не поняла меня неправильно, не поняла неправильно мои прикосновения.

Которые… мне понравились.

Вот почему я никогда не целую девушек. Они начинают слишком много воображать. Мне следовало быть умнее, все продумать.

Не говоря уже о жестком стояке… Она пролезла в мою голову. Глубоко. Я потерял контроль сразу же, как почувствовал вкус этого липкого блеска со вкусом апельсина на ее чертовых губах. Как бы я ни злился на себя, стоит признать: если бы не ее секрет, все зашло бы намного дальше. Трахнул бы ее прямо там, прижав к стене. Зная, что ее дядюшка и все посетители в нескольких ярдах от нас слушают ее стоны.

– Ты должен мне ужин, – бормотание Стерлинга вырывает меня из мыслей. – Учитывая, что ты взбесился еще до того, как мы сделали заказ, – добавляет он себе под нос.

Я знаю, что устроил сцену, выгнав братьев из закусочной без объяснений, но уйти было абсолютно необходимо. Если бы я не ушел, то она увидела бы, что сотворил со мной этот поцелуй.

Представление о ней было верным. Она – чистый яд. Но у меня есть идеальное противоядие.

– Я напишу Джосс, – встревает Дэйн. – Она говорит, ее мама приготовила гору жратвы, и мы сможем съесть все, что захотим.

Я слышу его, но на уме другое. На очередном светофоре набираю сообщение, прежде чем ответить ему:

– Не могу. Другие планы. К тому же, ее папаша тебя ненавидит. Помнишь?

Он не смеется, в отличие от меня.

– Ненависть – довольно сильное слово, – возражает Дэйн.

– Может быть, но, черт, оно описывает все как надо, – отвечаю я. – Вы сегодня сами по себе. Я вас подвезу, а потом заберу одну из ваших машин.

– Что задумал?

Я улыбаюсь Дэйну через зеркало заднего вида, отвечая:

– Паркер.

И он, и Стерлинг смеются.

– Как это вообще работает? Она ж на костылях, – недоумевает Стерлинг.

Я выезжаю на перекресток и пожимаю плечами.

– С ее ртом-то все в порядке.

Да, минеты она делает ужасные, но практика – наше все. Любой камень можно достойно огранить, если у мастера золотые руки.

Десять минут спустя братья выходят из машины, а я направляюсь к Паркер, чтобы избавиться от вкуса Саутсайдской сучки.

Лучшим способом, который знаю.

#ПодпишисьНаМеня

@КоролеваПандора:

Внимание, жители Северного Сайпресса! Готовы к небольшому путешествию? Что ж, пристегивайте деток и отправляйтесь в путь, через весь город, на юг, на ежегодную квартальную ярмарку, которая пройдет завтра вечером! Никогда там не были? Возможно, сейчас самое время исправить эту ошибку, раз уж недавно мы так славно наладили связь с южной стороной. Окажут ли теплый прием в обители нашей Новенькой?

До скорого, птенчики!

П.

Глава 13

УЭСТ

– Объясни-ка еще раз, почему мы проводим отличный субботний вечер в этом захолустье? – спрашивает Стерлинг, надевая пару новеньких кроссовок.

– Какая разница? Только подумай обо всех фотосессиях, которые там можно устроить, – вмешивается Дэйн, отвечая на вопрос Стерлинга прежде, чем у меня появляется шанс.

И совсем не так, как я бы на него ответил.

Джосс закатывает глаза, сидя в кресле у окна. Она покачивает головой, насмехаясь над невероятным тщеславием Дэйна.

– Ты принимаешь хоть какие-нибудь решения, не думая о селфи? – спрашивает она.

Разглядывая себя в зеркале от пола до потолка, стоящем напротив моей кровати, Дэйн все же улыбается.

– Я должен давать людям то, чего они хотят, – поддразнивает он, зная, что это заденет Джосс.

Так и происходит. Она встает, демонстративно вытирает руки о свои джинсовые шорты, будто успела испачкаться. С нее уже хватит.

– Я буду в машине. Подожду, пока вы, три примадонны, не закончите готовиться к балу, – говорит она с игривым вздохом. – Мне как-то надоело меркнуть на вашем фоне.

Мы смеемся, но когда она проходит мимо, в этих своих коротеньких шортиках, Дэйн провожает ее самым жадным взглядом на свете.

– Понятия не имею, почему ты к ней не подкатишь, – говорю я со вздохом.

Братишка снова поворачивается к зеркалу, поправляя воротник.

– Все просто, – рассуждает он. – Я отказываюсь быть мудаком, разрушающим нечто настолько совершенное.

Его честность застает меня врасплох, и я замираю, закатывая рукава черной рубашки до локтей.

– Охренеть. Похоже, это самая правдивая вещь, которую ты когда-либо говорил.

– Что чертовски печально, – вмешивается Стерлинг, засовывая бумажник в карман джинсов.

И вот, мы готовы.

Я выключаю свет в пентхаусе по пути к лифту. Только когда двери закрываются и запирают нас внутри, Стерлинг возвращается к своему предыдущему вопросу.

– Итак, мы тащимся в трущобы, в самую дерьмовую часть города по… какой причине? Извините, просто все еще пытаюсь понять.

Я прислоняюсь спиной к стенке лифта, пока мы спускаемся на двадцать с лишним этажей.

– Потому что мне нужно донести сообщение, – объясняю я. – Нельзя, чтобы Саутсайд считала, будто может сбежать от меня. Ей нужно знать, что я буду везде, пока не скажу, что с нее хватит. На ее работе, в ее окружении, везде, – добавляю я.

Я не упоминаю об этом, но появление на празднике служит и второстепенной цели. Нужно разобраться с тем противоречивым чувством, которое возникло у меня прошлым вечером. Мне просто нужно вспомнить, как сильно мне нравится видеть Саутсайд сломленной, и с миром снова все будет в порядке.

Братья молчат, вероятно, потому, что я никогда не выглядел таким мрачным. Но если бы они знали, что я нашел, знали, что я видел в прошлом, они бы тоже пришли в ярость.

Между отцом и мной есть история, информация, которую разделяем лишь мы двое. Мы и та шлюха, с которой я застукал его ровно десять лет назад. Он всегда питал слабость к молоденьким блондинкам. То, что папаша сохранил фото Блу в своем телефоне, только доказывает: он не изменился. Но, в отличие от первого раза, когда я поймал его на измене, теперь я вполне могу что-нибудь предпринять.

Например, разбить душу его новой пассии надвое.

– Нельзя победить противника, если не знаешь, что им движет, – объясняю я. – Итак, отвечая на твой вопрос: именно поэтому мы сегодня едем туда. Как только я узнаю, что для нее важно… Я разрушу ее жизнь.

И на случай, если это еще не ясно, я собираюсь этим насладиться.