Текст книги "Серафина. Серебряная кровь"

Рэйчел Хартман
Серафина. Серебряная кровь

Rachel Hartman

SHADOW SCALE

Copyright © Rachel Hartman, 2015

This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency.

© Федотова А., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

***

Премия Уильяма Морриса за лучший дебютный роман для молодежи

Премия Cybil за лучшее молодежное фэнтези

Номинация на премию YALSA за лучший молодежный роман

Книга вошла в топ-20 лучших молодежных книг года по версии Amazon.com

Лучшая молодежная книга года по версии «Kirkus Reviews»

Лучшая молодежная книга года по версии «School Library Journal»

Выбор редакторов журналов «Publishers Weekly» и «Booklist»

***

«Хитроумные интриги и прекрасный слог делают эту истрию исключительной!»

Booklist

***

Посвящается Байрону

Персонажи

Замок Оризон

Серафина Домбег – наша очаровательная героиня, которую часто называют просто Фина; полудракон.

Королева Лавонда – отрекшаяся от престола, тяжело больная правительница.

Руфус, Дион и Лорель – дети Лавонды, которым очень не повезло; все трое погибли.

Королева Глиссельда – отважная девушка, глава государства.

Принц Люсиан Киггз – кузен и жених Глиссельды.

Виридиус – придворный композитор; бывший начальник Серафины.

Ларс – создатель метательной машины и любитель громкой музыки; полудракон.

Абдо – танцор и озорник, вероятно, принадлежащий одному из богов; полудракон.

Тайтон – набожный дедушка Абдо.

Дама Окра Кармин – женщина, служащая послом Ниниса в Горедде и начисто лишенная такта; полудракон.

Альберд – стойкий страж.

Сонный паж – тот, что спит на рабочем месте.

Нинис

Жоскан – дальний родственник дамы Окры, бородатый герольд.

Капитан Мой – предводитель Восьмерки, бородатый командир.

Нэн – бесстрашная дочь капитана Моя.

Дэс Ошо – Восьмерка, вооруженная охрана, сопровождающая Фину по Нинису.

Недуар Базимо – чумной доктор и клептоман; полудракон.

Бланш – отшельница, любящая пауков; полудракон.

Од Фредрика дэс Уурне – раздражительная художница, рисующая фрески; полудракон.

Джианни Патто – когтистый великан, которым пугают детей в Нинийских горах; полудракон.

Граф Пезавольта – правитель Ниниса, финансирующий экспедиции против своей воли.

Самсам

Ганс – молчаливый пожилой охотник, который сопровождает Фину в путешествии по Самсаму.

Родия – молодой наемник, который редко моется; второй сопровождающий Фину.

Джозеф, граф Апсига – сводный брат Ларса, презирающий драконов, от которого добра не жди.

Джаннула – изгнанница, вынужденная покинуть сознание Фины; полудракон.

Ингар, граф Гастена – любитель книг и иностранных языков, ученик Джаннулы; полудракон.

Порфири

Найя – любимая тетушка Абдо.

Паулос Пэнде – пожилой священник с могущественным разумом; предводитель полудраконов (итьясаари) в Порфири.

Зития Пэрдиксис Камба – величественная дама, которая неожиданно оказывается знакомой; итьясаари.

Амалия Пэрдиксис Лита – пожилая мать Камбы, Агогой.

Мина – крылатый представитель закона; итьясаари.

Брасидас – слепой певец, выступающий на рынке; итьясаари.

Флоксия – юрист с акульими зубами (в буквальном смысле); итьясаари.

Гайос и Гелина – красивые быстроногие близнецы; итьясаари.

Драконы-друзья и драконы-враги

Ардмагар Комонот – свергнутый правитель драконьего народа, действующий на нервы королеве.

Орма – дядя Фины, находящийся в бегах.

Эскар – бывшая заместитель секретаря драконьего посольства; находится в бегах вместе с Ормой или преследует собственные планы?

Икат – врач, предводительница изгнанных драконов в Порфири.

Колибрис – вечно юная дочь Икат.

Лало – изгнанный саарантрас, мечтающий вернуться домой.

Мита – квигутл из лаборатории № 4, друг Эскар, мятежник и любитель народных песен.

Генерал Зира – выдающаяся женщина-генерал, верная Комоноту.

Генерал Палонн – выдающийся генерал Старого Арда.

Генерал Лэди – новый стратег Старого Арда, мясник Гоманд-Айнн.

Благородные рыцари

Сэр Катберт Петтибоун – знакомый Фины, слишком старый для войны, но слишком молодой для того, чтобы умирать.

Сэр Маурицио Фоуфо – знакомый Фины, бывший оруженосец, по-прежнему надоедливый зануда.

Сэр Джошуа Пендер – рыцарь, обучающий новое поколение дракомахистов.

Сквайр Андерс – новое поколение, которое легко сбить с толку.

Из труда отца Фаргла

«Горедд: спутанные ветви истории»

Сначала рассмотрим роль Серафины Домбег в событиях, которые привели к восхождению на трон королевы Глиссельды.

Без малого сорок лет минуло с того великого дня, когда ардмагар Комонот и королева Лавонда Великолепная подписали Мирный Договор, но отношения между драконами и людьми оставались натянутыми, и ситуация внушала опасения. На улицах Лавондавиля сыновья святого Огдо читали проповеди, направленные против драконов, призывали горожан к беспорядкам и совершали насилие над саарантраи. В те дни этих драконов в человеческом обличье было легко отличить по колокольчикам, которые их заставляли носить. Каждую ночь саарантраи и родственных им квигутлов – существ, напоминающих ящериц, – запирали в части города под названием Квигхоул. Это делалось якобы для их собственной безопасности, но на самом деле лишь сильнее отделяло их от других горожан. По мере того как приближалась годовщина подписания Договора – а вместе с ней и официальный визит ардмагара Комонота, – напряжение возрастало.

Наконец, за две недели до прибытия ардмагара, произошла трагедия. Единственный сын королевы Лавонды, принц Руфус, был убит традиционным для драконов способом: обезглавливанием. Его голову так и не нашли, отчего возникло предположение, что она была съедена. Но действительно ли принц погиб от лап дракона или его убили сыновья святого Огдо, желающие разжечь в сердцах людей ненависть к драконам?

И тут в запутанный мир политических интриг и предрассудков вступает Серафина Домбег, новая ассистентка придворного композитора Виридиуса. Слово «выродок» вышло из моды, но именно так жители Горедда назвали бы Серафину, поскольку ее мать была драконом, а отец – человеком. Узнай кто-нибудь об этом, Серафину ждала бы неминуемая смерть, поэтому отец оградил ее от внешнего мира ради ее же безопасности. Серебряные драконьи чешуйки, кольцом покрывающие талию и левое предплечье Серафины, могли выдать ее тайну в любой момент. Неизвестно, что заставило ее пойти на страшный риск – одиночество или музыкальный талант, – но она покинула отчий дом и отправилась в замок Оризон.

Но не только чешуя беспокоила Серафину. В памяти девушки хранились воспоминания ее матери, а кроме того, ее посещали видения, полные причудливых существ-гротесков. Дядя Серафины по материнской линии, дракон Орма, посоветовал ей создать в своем сознании символический сад и поселить в него всех этих необычных существ. Лишь ухаживая за садом гротесков каждый вечер, она могла быть уверена, что видения не охватят ее вновь.

Однако вскоре после похорон принца Руфуса Серафина наяву встретила троих обитателей своего воображаемого сада. Это были дама Окра Кармин, посол Ниниса, самсамийский дудочник по имени Ларс, а также Абдо, молодой танцовщик из Порфири. Через какое-то время Серафина поняла, что все эти люди наполовину драконы, как и она сама, и что она не одинока в этом мире. У каждого из них были чешуйки и особые способности – либо ментальные, либо физические. Несомненно, это открытие принесло Серафине облегчение, но в то же время стало еще одним поводом для беспокойства, ведь над всеми ними нависла опасность. Особенно трудно приходилось Ларсу: ему неоднократно угрожал ненавидящий драконов Джозеф, граф Апсига, который приходился ему сводным братом и вместе с тем являлся одним из сыновей святого Огдо.

Тем не менее Серафина могла бы держаться в стороне от политики и интриг – если бы не ее дядя Орма. Почти всю ее жизнь он оставался для нее единственным другом, который не только помогал Серафине справляться с видениями, но также учил музыке и делился своими знаниями о драконах. В свою очередь, Орма полюбил Серафину как родную дочь, хотя такие сильные чувства считались неприемлемыми среди драконов. Драконьи Цензоры, убежденные в том, что Орма страдает от эмоционального расстройства, охотились за ним годами и угрожали отправить его обратно на родину драконов – в Танамут – для того, чтобы удалить его воспоминания хирургическим путем.

После похорон принца Руфуса Орма узнал, что его отец – когда-то генерал Имланн – вернулся в Горедд. Орма считал (и воспоминания матери Серафины подтвердили эту догадку), что Имланн представляет опасность для ардмагара Комонота. Он был одним из генералов, недовольных миром с Гореддом, и желал положить ему конец. Орма опасался Цензоров и не мог быть уверен, что сможет беспристрастно и рационально решить вопрос, связанный с собственным отцом. Поэтому он попросил Серафину подойти к принцу Люсиану Киггзу, который служил капитаном королевской гвардии, и рассказать ему о том, что Имланн находится в столице. Хотя Серафина предпочла бы не привлекать к себе внимания, отказать своему любимому дяде она не могла.

Волновалась ли она, обращаясь к принцу Люсиану Киггзу? Любой разумный человек на ее месте испытывал бы душевный трепет. У принца была репутация проницательного и настойчивого человека, стремящегося дойти до сути любого дела; если кто-то при дворе мог догадаться о ее тайне, это, безусловно, был он. Однако у Серафины было три преимущества, о которых она не догадывалась. Во-первых, сама о том не зная, она уже заслужила благосклонность принца: он видел, с каким терпением она обучает игре на клавесине принцессу Глиссельду – его кузину и невесту. Во-вторых, Серафина неоднократно помогала принцессе и придворным лучше понять драконов, и принц был благодарен ей за это. Наконец, будучи незаконнорожденным внуком королевы, принц Люсиан всегда ощущал себя при дворе не вполне уютно; в Серафине он узнал родственную душу, хотя и не вполне понимал, чем она отличается от других.

Он поверил ее рассказу об Имланне, хотя и догадался, что она утаивает от него некоторые подробности.

Два изгнанных рыцаря – сэр Катберт и сэр Карал – прибыли во дворец, чтобы рассказать о драконе, летавшем за пределами столицы, что являлось нарушением Мирного Договора. У Серафины появилось предположение: это Имланн. В сопровождении принца Люсиана Киггза она отправилась в тайное убежище рыцарей, надеясь, что кто-то из них опознал дракона. Почтенный старец сэр Джеймс вспомнил в нем «генерала Имланна», с которым столкнулся в сражении сорок лет тому назад. Тогда же оруженосец сэра Джеймса, Маурицио, продемонстрировал Серафине и принцу исчезающий вид военного искусства – дракомахию. Когда-то его разработал сам святой Огдо, тем самым дав Горедду средство для борьбы с драконами, но теперь его практиковали немногие. Серафина поняла, какими беззащитными окажутся люди, если драконы решат нарушить мирное соглашение.

Ученые мужи до сих пор спорят о том, действительно ли Имланн предстал перед Серафиной и принцем Люсианом во всем своем чешуйчатом и огненном кошмарном величии, пока те возвращались домой, или это лишь красивая легенда. Точно известно одно: Серафина и принц убедились, что принца Руфуса убил Имланн. Они стали подозревать, что коварный старый дракон прячется при дворе в человеческом обличье. Тем не менее Комонот не пожелал прислушаться к предостережениям Серафины. Хотя ардмагар был одним из авторов Мирного Договора, он оставался высокомерным и черствым – совсем не тем драконом, которым ему предстояло стать в последующие годы.

Имланн нанес удар на праздновании кануна подписания Мирного Договора – он поднес принцессе Дион – матери принцессы Глиссельды – отравленное вино. (Хотя это вино также предназначалось Комоноту, нет никаких доказательств того, что между принцессой Дион и Комонотом существовала незаконная любовная связь, что бы там ни говорили некоторые мои коллеги.) Серафина и принц Люсиан спасли принцессу Глиссельду, не дав ей выпить вино, но королеве Лавонде повезло меньше.

Пусть это послужит нам напоминанием о том, как терпеливы драконы: Имланн прожил при дворе пятнадцать лет в обличье гувернантки принцессы Глиссельды, которую та считала доверенным советником и другом. Наконец догадавшись об этом, Серафина и принц Люсиан выступили против Имланна, после чего тот схватил принцессу Глиссельду и унесся прочь.

Все полудраконы, которых встретила Серафина, сыграли роль в поиске и уничтожении Имланна. Видения дамы Окры Кармин помогли Серафине и принцу Люсиану его обнаружить; Ларс отвлек его своей волынкой, чтобы принц Люсиан смог спасти принцессу Глиссельду, а юный Абдо схватил Имланна за горло, не дав ему извергнуть пламя. Серафина задержала Имланна, раскрыв правду о себе и рассказав, что она приходится ему внучкой, тем самым выиграв время для Ормы, который успел перевоплотиться в дракона. Но, к сожалению, Орма уступал Имланну в силе и получил в этом сражении страшные раны. Расправиться с Имланном предстояло женщине-дракону – заместителю секретаря драконьего посольства по имени Эскар, что и произошло высоко в небе над столицей.

Ход истории показал, что Имланн действительно являлся лишь одним из заговорщиков – драконьих генералов, которые хотели свергнуть Комонота и положить конец миру между драконами и людьми. Пока Имланн сеял хаос в Горедде, остальные (позднее они назвали себя «Старым Ардом») устроили переворот в Танамуте. Они отправили королеве письмо, в котором провозгласили Комонота преступником и потребовали, чтобы Горедд незамедлительно выдал его. Королева Лавонда пострадала от яда, а принцесса Дион умерла. Таким образом королевские обязанности легли на плечи принцессы Глиссельды, и первым же ее решением стало не выдавать Комонота и тем самым спасти его от казни по ложным обвинениям. Также она заявила, что Горедд будет сражаться за мир, если так будет нужно.

Позвольте вашему рассказчику вставить одно личное замечание: лет сорок назад, еще будучи послушником в монастыре святой Пру, я подавал вино на празднике, устроенном нашим аббатом в честь Серафины – тогда уже почтенной дамы, которой было больше ста десяти лет от роду. Я еще не открыл в себе призвание историка (на самом деле, мне кажется, мой интерес к наукам как раз и пробудило нечто, сокрытое в Серафине), но, оказавшись рядом с ней незадолго до окончания вечера, я получил возможность задать ей всего один вопрос. Представьте себе, что спросили бы вы, оказавшись на моем месте! Увы, я был молод и глуп, поэтому выпалил: «Правда ли, что вы и принц Люсиан Киггз – да пребудет душа его в раю! – признались друг другу в любви еще до начала драконьей гражданской войны?»

В ее темных глазах сверкнул огонек, и на секунду я увидел в пожилой женщине юную девушку. Она взяла мою пухлую юношескую руку своими шишковатыми сморщенными пальцами и, сжав ее, сказала: «Принц Люсиан был самым честным и достойным человеком, которого я знала. С тех пор минуло очень много лет».

Так неоперившийся, грезивший о любви юнец упустил возможность, которая дается лишь раз в жизни. Но тогда я почувствовал – и считаю так до сих пор, – что ее сверкающие глаза дали мне ответ, хотя ее язык и отказался это сделать.

Я коротко пересказал события, в которых другие ученые пытаются разобраться всю жизнь. На мой взгляд, история Серафины по-настоящему началась лишь с того момента, когда ее дядя Орма скрылся в сопровождении заместителя секретаря Эскар, чтобы спрятаться от Цензоров. Именно тогда, накануне войны, Серафина решила, что настала пора найти остальных обитателей ее воображаемого сада – других полудраконов, разбросанных по всем Южным Землям и Порфири. Об этих событиях я и поведаю здесь.

Пролог

Я пришла в себя.

Потерла глаза, забыв, что под левым налился синяк. От резкой боли мир сразу обрел четкие очертания. Я сидела на грубо отесанном деревянном полу в кабинете дяди Ормы, в глубине библиотеки музыкальной консерватории святой Иды. Вокруг меня высились стопки книг – своеобразное гнездо из знаний. Наконец на лице, нависшем надо мной, проступили черты Ормы: его крючковатый нос, черные глаза, очки, борода. Оно выражало скорее любопытство, нежели беспокойство.

Мне было одиннадцать лет. Орма обучал меня медитации уже несколько месяцев, но я ни разу не заходила в свое сознание настолько глубоко и никогда не чувствовала себя такой потерянной, вернувшись в реальный мир.

Он сунул мне под нос кружку. Я схватила ее трясущимися руками и начала пить. Мне не очень хотелось воды, но любой добрый жест со стороны моего дядюшки-дракона нужно было поощрять.

– Отчитывайся, Серафина, – произнес он, выпрямившись и поправив очки на переносице. В его голосе не было ни теплоты, ни раздражения. Орма в два шага пересек комнату и уселся на стол, не утруждая себя тем, чтобы сначала убрать с него книги.

Я слегка подвинулась на твердом полу. Чтобы предложить мне подушку, нужно было обладать способностью сопереживать, которой у дракона – даже в человеческом обличье – никогда не могло бы быть.

– Сработало, – прохрипела я голосом престарелой лягушки. Сделав еще глоток воды, я начала заново: – Я представила себе сад фруктовых деревьев и вообразила того порфирийского мальчика среди них.

Орма сложил руки на груди – на нем был серый дублет, – переплел пальцы и посмотрел на меня долгим взглядом.

– Удалось ли тебе вызвать истинное видение о нем?

– Да. Я взяла его за руки, а потом… – Мне было трудно объяснить то, что случилось дальше, – тошнотворное головокружение, словно мое сознание засасывало в воронку. Я слишком устала, чтобы вдаваться в подробности. – Я увидела его в Порфири. Он играл рядом с храмом, бегал за щенком…

– Не было ни головной боли, ни тошноты? – прервал меня Орма, чье драконье сердце нельзя было смягчить рассказами о щенках.

Я покачала головой, чтобы понять наверняка.

– Нет.

– Ты вышла из видения по собственной воле? – Он словно зачитывал вопросы из какого-то списка.

– Да.

– Ты контролировала видение, а не оно тебя? – Еще одна галочка. – Ты дала имя символическому воплощению этого мальчика, живущему в твоем сознании, иными словами, его аватару?

Я почувствовала, как краснею, хотя это было глупо. Орма был неспособен посмеяться надо мной.

– Я назвала его Фруктовой Летучей Мышью.

Орма серьезно кивнул, словно это было самое звучное и удачно подобранное имя на свете.

– Как ты назвала остальных?

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Где-то за стенами кабинета Ормы фальшиво насвистывал монах-библиотекарь.

– Я… я должна была разобраться и с остальными тоже? – наконец проговорила я. – Разве нельзя немного подождать? Если Фруктовая Летучая Мышь не будет выходить из своего сада и наполнять мое сознание видениями, мы точно…

– Как ты заработала этот синяк? – спросил Орма. В его взгляде было нечто ястребиное.

Я поджала губы. Он прекрасно знал ответ: на вчерашнем уроке музыки меня охватило видение: я упала со стула и ударилась лицом об угол стола.

«Хотя бы свою лютню не разбила», – вот и все, что он тогда сказал мне.

– Однажды ты потеряешь сознание на улице, и тебя переедет какая-нибудь карета. Это лишь вопрос времени, – произнес Орма, наклонившись вперед и упершись локтями в колени. – Промедление для тебя – непозволительная роскошь, если, конечно, ты не планируешь провести обозримое будущее лежа в кровати.

Я аккуратно поставила кружку на пол, подальше от книг.

– Я не хочу приглашать в свое сознание всех сразу, – сказала я. – Некоторые из этих существ просто кошмарны. Ужасно, что они без спроса вторгаются в мою голову, но…

– Ты не улавливаешь сути, – мягко перебил меня Орма. – Если бы гротески вторгались в твое сознание, какая-нибудь из наших медитаций уже помогла бы тебе с этим справиться. Твой мозг сам ответственен за то, что происходит: он неосознанно призывает их. Аватары, которых ты создаешь, смогут образовать между вами настоящую, неразрывную связь, так что твоему разуму больше не придется неуклюже бросаться за этими сущностями. Если тебе захочется их увидеть, нужно будет лишь обратить взор внутрь себя.

Я не могла представить, что когда-нибудь захочу навестить кого-то из них. Внезапно вся тяжесть этой ноши упала на мои плечи. Я начала со своего любимчика, с самого дружелюбного существа из всех, а у меня уже не осталось никаких сил. Мой взгляд снова стал туманным, и я тут же вытерла рукавом здоровый глаз. Мне было стыдно лить слезы перед своим дядей-драконом.

Он наблюдал за мной, склонив голову набок, словно птица.

– Ты не беспомощна, Серафина. Ты… Почему не существует слова «помощна»?

Этот вопрос так сильно его озадачил, что я невольно рассмеялась.

– Но что мне делать дальше? – спросила я. С Фруктовой Летучей Мышью все было очевидно: он всегда лазает по деревьям. Тот кошмарный болотный слизняк, пожалуй, может валяться в грязи, а дикаря я помещу в пещеру. Но что с остальными? Какой сад мне построить для них?

Орма почесал свою накладную бороду. Мне часто казалось, что она его раздражает.

– Знаешь, что не так с вашей религией?

Я непонимающе моргнула, пытаясь связать этот вопрос со своими.

– В ней нет полноценного мифа о создании мира, – продолжил он. – Ваши святые появились шесть-семь сотен лет назад и прогнали с этих земель язычников – стоит добавить, что у них как раз была вполне приемлемая легенда о солнце и о самке дикого тура. Но почему-то ваши святые не потрудились сочинить историю о происхождении всего живого. – Он протер очки подолом дублета. – Знаешь ли ты порфирийскую легенду о создании мира?

Я бросила на него многозначительный взгляд.

– Увы, мой учитель не уделяет достаточно внимания порфирийской теологии. – В последнее время дядя обучал меня сам.

Орма не обратил на мою колкость никакого внимания.

– Она довольно короткая. Два бога-близнеца, Неизбежность и Случай, бродили среди звезд. Что должно было произойти, происходило; что могло произойти, происходило иногда.

Я ждала продолжения, но его, видимо, не было.

– Мне нравится эта легенда, – продолжил он. – Она соответствует законам природы, если не считать того, что в ней упоминаются боги.

Я нахмурилась, пытаясь понять, зачем он рассказывает мне все это.

– Ты думаешь, мне надо создать оставшуюся часть сада таким же образом? – предположила я. – Пройтись по своему сознанию, словно я богиня?

– Это не богохульство, – пояснил Орма, надев очки и снова обратив на меня свой пронзительный взгляд. – Это метафора, как и все то, что ты строишь в своем сознании. Нет ничего плохого в том, чтобы быть богиней собственных метафор.

– Богинь нельзя назвать беспомощными, – сказала я с храбростью, которой не ощущала.

– Серафину нельзя назвать беспомощной, – серьезно произнес Орма. – Этот сад станет твоим бастионом. Благодаря ему ты будешь в безопасности.

– Как бы мне хотелось в это поверить, – пробормотала я. Мой голос снова напоминал кваканье лягушки.

– Возможно, вера помогла бы тебе. Эта способность человеческого мозга приводит к интересному нейрохимическому эффекту…

Но я уже не обращала внимания на его лекцию. Я уселась поудобнее – согнула ноги в коленях и положила на них ладони, – а потом закрыла глаза, дыша все глубже и медленнее.

Я спускалась в другой мир.