Текст книги "Жизни сестер Б."

ОТПРАВИТЬ.

Энни говорит, ты не сдавал экзамен, но о причинах умалчивает. Отец, по ее словам, хочет, чтобы ты освоил какую-нибудь профессию. И какую же, Брен? Неужто станешь сантехником, хотя ни разу в жизни не мыл туалет? Я в страшном отчаянии – из-за тебя и из-за себя тоже. Я думала, ты выучишься и потом обучишь нас, однако гаечные ключи и трубы меня ничуть не интересуют.

УДАЛИТЬ.

Мне заявили, что качество моей работы «хромает». Я проявляю недостаточно энтузиазма. Слишком часто «витаю в облаках», «раздражительна», и хозяйка стесняется о чем-то просить, чтобы меня не расстроить. Можно ли не свистеть во время работы (это я перефразирую)? Я исправлюсь, обещаю!

В итоге я сижу во дворе дома Принца и гляжу на огромную стену, белую, точно пустая страница. На стене появляются персонажи из Стеклянного города: принцесса Мария-Анна с бриллиантовым скипетром и богато украшенным платьем, великолепный граф Заморна, жуткий Альфонс с бандой из шестидесяти грабителей, золотистые тройняшки в симпатичных шляпах с волшебными обезьянками и добрая мисс Стейпл, которая за всеми присматривает. Вдалеке мерцает сам Стеклянный город, а у подножия великих Башен стоят твои легионы: Локтевой полк, его ты придумал самым первым, помнишь? А еще Королевские лучники, Кавалерия и Бомбардиры, а командует ими Принц Бронти! Мощным криком ты собираешь все войска вместе, жеребец под тобой встает на дыбы, сигнал горна призывает к наступлению!

Но что это вдруг? Ты уводишь армию в другую сторону. Я тянусь за тобой, сидя на деревянном стуле, тянусь к тебе! Кто ж меня спасет? Мать переходит на крик: Да что ж такое, я обращаюсь к тебе уже в третий раз! Маленький лорд желает чаю!

ОТПРАВИТЬ.

Соседка сообщила в письме, что тебя видели в пустующем доме, куда ходят за галлюциногенами, и что Эм, которой ты вечно недоволен, пришлось забирать тебя оттуда, а вдобавок еще и искать денег на оплату твоих долгов. Быть может, ты все же не планируешь становиться сантехником. Быть может, Амелия тебя уже не устраивает, быть может, ты сожалеешь о том, что просил меня работать по пятнадцать часов в день, дабы спонсировать твои порочные действия. Сама я точно не знаю, а ты и не признаешься.

УДАЛИТЬ.

Сегодня, занимаясь приготовлением двух гипераллергенных (или все-таки гипо-?) макробиотических блюд, подобранных специально под особый режим питания его величайшего величества, я вдруг стала задыхаться, как будто мне в шею вцепилось нечто дурное. Сердце тем временем колотилось с такой силой, что едва не выскакивало из груди, по телу бежала дрожь, словно от февральского мороза, хотя в квартире было тепло, руки и ноги тряслись, но при этом я не могла пошевелиться. Ты не представляешь, какой ужас я испытала, какое страшное ощущение мрачного рока на меня нахлынуло. Мне казалось, я сейчас умру, и в голове крутилась лишь одна мысль: И что, на этом все? А единственную реальную опасность меж тем представляли только подгоревшая сковорода и испорченный горошек.

ОТПРАВИТЬ.

Ребенка не устраивает моя дисциплина, меня не устраивает его наглость. Заявляет, будто бы давно знает, что я у него ворую, в смысле пользуюсь компьютером без его разрешения. К тому же, поскольку это его компьютер, он не постеснялся прочитать всю мою писанину, то есть отправленные тебе сообщения, а вскоре обо всем расскажет матери. В ответ я назвала его бесполезным, сверх меры избалованным созданием, которое всю жизнь будет пиявкой на теле общества и не сделает ничего хорошего или оригинального. Сказала, что из каждой приятной черты, из каждого заботливого жеста, из каждого наполненного любовью момента он взял и выжал все прекрасное. Мальчик сказал, что он хотя бы не маленький и страшный и ему не уготована судьба старой девы.

Тут я его ударила.

Естественно, он просит денег. Я не рискнула сообщить, что брат все пропил.

Теперь я жду возвращения госпожи Кровьизноса и после этого начну собирать вещи: три серых платья, узкие в пальцах туфли. А еще твоя «Газетт». Мой упрямый характер и излишняя чувствительность, неспособность адаптироваться. Все это влезет в самую маленькую сумку.

Как думаешь, будь мама жива, жизнь сложилась бы иначе? Может, она держала бы нас за руки и сумела подготовить к этому миру? Я не представляю, чего от меня ждут, знаю лишь, что сама хочу того, чего хотят остальные. Последние пятнадцать месяцев я надеялась, что смогу здесь устроиться, занять важное место в жизни хозяев и, возможно, даже как-то исправить этого ребенка, но со мной вечно что-то не так! Я надеялась спасти тебя своей любовью и преданностью, однако их, похоже, было недостаточно, ведь у меня ничего не вышло.

Ты вроде как помнишь мать, хотя был тогда совсем маленький. Рассказываешь, что у нее были красивые зубы и легкий смех – и что я совсем на нее не похожа. А я помню только, что с ней всегда могла поплакать, пока она меня обнимала. Как думаешь, она за нами наблюдает? Заботится о нас, поглядывая с небес?

Все утро я простояла спиной к Принцу и малышу и смотрела на небо – как будто могла там что-то увидеть, например Похищенных сестер, какой-то знак, разряд молнии, улыбку Бога, хоть что-нибудь, указывающее на мое место в мире и как бы говорящее: иди за мной, и увидишь.

УДАЛИТЬ.

Сегодняшние наблюдения, ч. 2

Глава, в которой Энн ждет неудача (от лица Энн)

Из Дневника Энн в возрасте почти шестнадцати (а также семнадцати и восемнадцати) лет, содержащего описания персонажей, диалоги и наброски в помощь будущему писателю

Лето: воздух навис адской пеленой

Лотта вернулась домой, работа няней «исчерпала себя». Папа нашел ей место секретаря приемной в фирме «Роу Хед».

При одной мысли об этом она, едва не задыхаясь, падает в кровать.

– В детстве, – шепчет она присевшему рядом Брену, – я с нетерпением ждала боя часов. Они отмечали время до нашего будущего, а оно казалось таким ярким! Мне хотелось, чтобы часы шли быстрее! А сейчас я не могу избавиться от страха: ничего-то они не предвидят! Спаси меня, брат! Спаси меня! Созывай свои войска, иначе я не переживу!

Брен шепчет ей что-то на ухо, Лотта со всхлипом обнимает его в ответ.

Не представляю, что такого он мог ей сказать, если всю жизнь нес какую-то чушь.

– Где же наше блестящее будущее? – спрашивает она позже у нас, все еще лежа в кровати. – Сестры, нам нужна цель, чтобы непоколебимо к ней стремиться! Нельзя больше жить такой жизнью!

– Моя цель, – говорит Эм, – как можно дольше жить без всякой цели.

– Пока ты здесь, этого будет достаточно, – отвечает Лотта, – но что потом?

Лотта намекает, что ей уже восемнадцать.

– А потом уедем с цирком, – отзывается Эм. – Я стану воздушной гимнасткой, а Брен – клоуном с грустным лицом. Энни будет стрелять по яблокам на моей голове, большим таким яблокам, а ты, Лотта, приручишь антилопу.

Лотта не знает, то ли смеяться, то ли плакать.

– Лучше уж посмейся! – предлагает Эм.

Я не стану рассказывать о своей цели, пока сестры хихикают – вдруг они обсмеют и мое решение?

Позже Эм с вьющимися от труда и пота волосами приносит Лотте ужин.

– Я не заслужила твое рагу, – говорит та.

– Может, и так, – откликается Эм, – но это скорее запеканка, – и уходит, оставив тарелку у двери.

Зима: надо было прибавить еще полчаса на поездку в автобусе, так как дорога скользкая

Лотта пишет: «Я приобрела неплохую репутацию в фирме «Роу Хед» – если не благодаря своим способностям, так через прилежание – и посоветовала взять одну из сестер стенографисткой. Думаю, лучше всех подойдет Энни – ей ведь, кажется, семнадцать? Ее темперамент идеально подходит к офисной жизни. Скажу ей, чтобы не волновалась: я ее всему научу».

Мне надоело учиться у Лотты, но если уж и соглашаться на лишение свободы, то в ее компании. На моем месте должна быть Эмили, это ведь она следующая по старшинству – а она лишь смотрит с жалостью. Правда, все мы прекрасно помним, как она упала без сознания в школе.

Хочу обойтись без всей этой суеты с чемоданом и прощаниями. И чтоб никто не дарил мне красивую ручку перед отъездом.

Весна: распускаются почки

Прошло четыре месяца, и я ничего не пишу об офисе, о городе и даже о сестре вне ее места обитания. С трудом выдавливаю слова для открытки: погода чудесная, жаль, вас нет рядом! Я и правда хотела бы всех их повидать: Эм, Брена и даже тетушку! Лотта трудится на двух работах; от меня же, девушки юной и «нежной», такого усердия не требуется. Мы с ней почти не видимся, даже обеденный перерыв у нас не совпадает. И все-таки я нахожу повод пройти мимо ее стола – она сидит в самом центре водоворота и постоянно разговаривает по телефону – и не одному, а по двум, трем! Или же зарывается в документы, или выслушивает поручения от тролля. Она очень хочет угодить. Однажды я застала ее плачущей в туалете: кто-то обнаружил ошибку в тексте, который она напечатала. «Я не гожусь в машинистки, – всхлипывала Лотта. – Меня не должны судить по ошибкам в бумагах!» Она желает добиться успеха. А я желаю лишь выжить.

Я научилась проникать повсюду, не привлекая внимания. Со мной никто не разговаривает, точнее, люди что-то говорят, но как будто сквозь меня, через мой стенографический блокнот. Лотта была права: писать под диктовку не очень-то и сложно, я легко освоила этот навык.

После работы приползаю к себе в комнату, где живу вместе с некой Элейн, которая чуть ли не каждую ночь проводит со своим «парнем», женатым мужчиной по имени Том. И вот в нашей комнате (ее половина украшена всякими оборочками, а моя – книгами) я лежу и читаю, оставляя на сон часа четыре, иногда пять. В библиотеке беру поэзию и работы определенных философов, специалистов по морали и эстетике. (Хотелось бы мне узнать, откуда возникло искусство! И в чем его цель! И наша цель!) За чтением я становлюсь никем, и никто меня не видит.

Этим-то и объясняется мое нежелание делать записи: как никто может писать о чем-то? Если ты никто, тебе и питаться особо не нужно: я живу на одних сухариках и только по воскресеньям позволяю себе джем.

Осень: не знаю

Рядом со мной Шарлотта, я упала в обморок в каком-то помещении. Зову Прекрасного принца и маму. Лотта сидит на полу и обнимает меня. «Тише, дорогая, – говорит она, потому что меня трясет. – Я о тебе позабочусь». Она гладит меня по лицу. Я хватаюсь за нее изо всех сил, уткнувшись лицом в ее серое платье, от которого пахнет цветами и мылом. «Увези меня отсюда, – со слезами прошу я, – прошу, увези меня!» Шарлотта помогает мне встать.

«С дороги! – кричит она, когда какая-то секретарша, вытаращившись, закрывает собой проход. – С дороги! – вопит она снова, уже на помощника директора. – Не мешайте!» – практически ревет она, затаскивая меня в лифт, чтобы вывести из офиса.

Никогда больше не стану насмехаться над сестрой, ведь она истинная защитница справедливости. Ни на секунду не задумалась о собственном будущем в этой компании. Прямо как львица, великанша, ангел отмщения! Никакая сила не способна остановить ее на пути к цели, а цель ее была – защитить меня и увести подальше, не переставая нашептывать приятные слова: «Все будет хорошо, моя милая Энн. Я о тебе позабочусь. Держись, моя милая Энн, скоро мы будем дома».

Мое возвращение неминуемо – это даже не обсуждается. Вещи не забираем, пусть останутся Элейн! Пусть библиотекари ищут просроченные книги! Мы едем домой!

Сказка: Девочка осуждает сестер за их слабость, за нежелание выйти в мир. И, конечно, получает по заслугам (разве это не главная цель литературы – чтобы каждый герой увидел свои собственные недостатки?): ввязавшись в перепалку, она испытывает такое унижение, что ей становится плохо. Увлекательная история, но кто станет такое читать?

Зима: все громче звучат крики детей, играющих в снегу

Б: Итак, Тули садится на кушетку, а я иду спать, чтобы повстречаться с призраком.

Ш, на койке ниже рядом с Б, ест виноград: Которому нет дела до спящих на кушетке.

Б: Это была нормальная кровать, как у обычных людей в обычных домах…

Ш: То есть не койка и не раскладной диван.

Б: Да, я как раз об этом! Так вот, устроился я на этой нормальной кровати, которая не койка и не диван, и как только начал засыпать…

Ш: Совершенно без помощи алкоголя…

Б: Этого я не говорил, юная леди!

Ш: Продолжай свою некойковую историю, даже если это на самом деле про койку! Я соскучилась по хорошим рассказам о призраках!

Б: Этот рассказ вовсе не хороший, сестренка: ты что, совсем не слушаешь?

Э, сверху: Выкладывай уже свою проклятую историю!

Б: Пока Шарлотта занималась секретарством, нам тут жилось намного приятнее, верно говорю, Эм? А вот по тебе, трудяжка Энни, мы скучали! Тебе удобно? Может, что-нибудь принести? Еще одно одеяло? Морковку, чтобы ты набиралась сил?

Я, лежа под одеялом на нижней койке, еле-еле качаю головой.

Б: И как только я начал засыпать, некая страшная сила, незримая и безымянная, вдруг подняла меня и швырнула через всю комнату!

Ш: Хорошо, что ты не лежал на своей койке, а то б голову расшиб!

Б: Мне всегда везет!

Ш, смеется.

Э, сверху: Хватит уже! Энн пора спать.

Б: Вы мне не поверили! Ну, сестры, я вам докажу. Синяки на спине! Подвинься, дай я встану: вот, смотрите…

Ш: Убирайся, дикарь.

Б, опять садясь: Если не будешь осторожна.

Весна: не знаю мне все равно

Я так рада возвращению домой, что мне захотелось рассказать о наших Вещах. С блокнотом в руках я ищу, что бы описать, – но в итоге гляжу на фартук Эмили, подарок от Брена, потому что на нем синие мишки. Что бы потрогать: тетушкину корзину с шитьем, папины книги! Что бы понюхать: каша! намокшая собака! Я кричу (так как никого рядом нет): Дома! Я дома! Украдкой беру булочку, смотрю, трогаю, нюхаю, а потом с удовольствием закрываю глаза, чтобы просто быть.

Какая же из меня писательница, если я довольствуюсь тем, чтобы смотреть трогать пробовать нюхать слышать быть!

Затем приходит Эмили, собаки лают, выпрашивая кости, волосы в пучке сбились набок, на лице от жары здоровый румянец.

– Кому рогаликов? – кричит она, размахивая белым пакетом.

Справедливый обмен

Глава, в которой Брен продает трех сестер (а тетю – нет)

Вернувшись домой, заверяю девочек, что о них хорошо позаботятся: брат вас пристроил!

Тише, просит Эм, выглядывая из кухни, не то разбудишь полк!

Чего-чего?! – восклицаю я. – Неужто сестры еще не проснулись? Их труд настолько утомителен, что они постоянно спят?

Не слышала? Часы пробили четыре, говорит Эм, и по крайней мере одна из сестер ушла на работу.

Это какая же? Вчера я точно видел обеих!

Лотта как рабыня в «Роу Хед», и я вскоре отправлюсь туда же.

Раз Лотты нет дома, значит, мои крики ее не потревожат! Впрочем, волноваться не стоит: ваше будущее в надежных руках! Я продал вас на торгах. Для Энни нашлась пара в лице Брайана, так как он продает рыбу и ему нужна помощница, которая будет резать и чистить. А Энни у нас такая послушная.

И что же, спрашивает Эм, ты за нее выручил?

Доску для серфинга, отвечаю ей. Решил заняться этим делом.

И где ты будешь им заниматься, в нашей реке? Или поедешь к морю? – интересуется Эм, помогая мне снять жакет, – локоть застрял.

Подробности я еще обдумываю, говорю я и освободившейся рукой обнимаю ее за шею. Есть что-нибудь перекусить, Эм? Давненько я ничего не ел.

Не просто давненько, а целые сутки, не меньше. Последний раз я же тебя и кормила, тогда как ты все свои деньги спускаешь на выпивку.

Возможно, со смехом отзываюсь я, показывая на свой живот, тем более вот тут что-то булькает.

Она смеется. С Эм всегда весело.

А нас с Лоттой твои друзья во что оценивают? Она заглядывает в холодильник: тетушка должна была что-нибудь приготовить. Видимо, нам ты ничего не выторговал, иначе б уже сказал.

Для Лотты и правда ничего. Да на что она годится? Никого не слушается, нрав у нее не такой веселый, как у тебя, она даже печь не умеет.

Надеюсь, ты ее никому не отдашь, говорит Эм, засовывая тост в духовку.

Променял ее на целый мешок мартышек, их скоро привезут. Буду с ними выступать, вот и доход появится.

Эм достала мне тарелку и нож, но я отодвигаю еду в сторону.

Другое дело, говорит сестра, а что насчет меня? Хоть бы на хорошую книгу удалось выменять.

Тебя оценили дороже золота. Будешь работать в баре, где твои длинные руки и здравый смысл придутся очень кстати. Взамен мне обещали бесплатное пиво, а иногда и кое-что покрепче.

Ну ты и бизнесмен! – Эм вытаскивает меня из-за стола. А тетушку ты что, не продал?

Нет, отмахиваюсь я. В отличие от всех вас, она мне, знаешь ли, симпатизирует.

Я вот тебе не симпатизирую, хотя и люблю, говорит Эм, пытаясь удержать меня обеими руками.

Как считаешь, я все-таки чего-нибудь добьюсь? – спрашиваю я, с комфортом устроившись на полу.

В качестве организатора торгов? Определенно нет.

Я нарисовал твой портрет, говорю ей и достаю из кармана мятый обрывок бумаги.

О, так это я? Физиономия какая-то кислая.

Просто ты во мне разочаровалась, в этом вся проблема.

Как можно разочароваться, если я ничего особо и не ждала? Эм помогает мне встать, я тянусь за ней.

Звучит еще хуже. Так думаешь, я ничего не добьюсь?

С этим вопросом не ко мне, пирожочек. Мы лишь то, что мы есть, и мы сами решаем, кем быть. Поэтому дело за тобой. Она осторожно ведет меня по коридору.

Обдумаю твои слова во сне, говорю я.

Давай-ка сниму с тебя свитер.

Не уверен, что получится. Наверное, нет, добавляю я с тяжелым вздохом.

Ты о чем? Тему свитера уже закрыли.

Я ничего не добьюсь! Не стану таким, каким ты меня видишь.

Вчера вечером ты говорил то же самое, только вел себя поспокойнее и не плакал!

Чего тебе от меня надо! Я просто маленький мальчик!

Тебе уже двадцать два, на минуточку! Да помоги же мне с обувью. В смысле, встань, а не пинайся.

Слишком тяжелая ноша для одного! Я не справлюсь!

Может, приляжешь, пока тебя не затошнило?

Обдумываю. Снова вздох.

Пирожочек, да что ж такое!

Утром все уберу, обещаю. А сейчас помоги мне улечься.

Протокол собрания

Глава, в которой Эмили ждет неудача (от лица Эм)

Присутствуют: мистер Роу, мистер Хед, другие партнеры. А также Дезире, которая массирует голову мистеру Роу. И некая Эмили Бронти, младший секретарь-стажер.

Отсутствуют: мистер Роу.

Добро пожаловать: Собрание партнеров и членов правления компании «Роу Хед» объявлено открытым в 11:05 с задержкой в пять минут по причине того, что мистер Хед медленно шел, а Дезире спрашивала, кому какой приготовить кофе. Затем мистер Роу посмотрел на младшего секретаря-стажера и спросил: Мисс Бронти всегда выглядела именно так? Он запомнил ее низенькой, а эта какая-то высокая. Дезире объяснила, хотя и не в совсем понятных выражениях, что секретарь-стажер – младшая сестра секретаря приемной, и ее взяли на испытательный срок в связи с образцовым поведением старшей, в этот момент мистер Хед перебил: это не та самая Бронти, которая была неплохой стенографисткой, но оказалась нездорова и, отработав всего девять месяцев, упала в обморок и на работу уже не вернулась? Нет, это другая Бронти, сказала Дезире, пытаясь скрыть раздражение в голосе. Та была еще моложе! А старшая – ростом ниже всех, не унимался мистер Роу. Старшая ниже всех, подтвердила Дезире. Боже милостивый! – в растерянности воскликнул мистер Хед, видимо, потому что самая молодая Бронти, но не та, что помладше, тоже была невысокой!! Принесли кофе, на вид одинаковый во всех кружках, что привело в замешательство партнеров, которые привыкли отличать его по пенке; и в 11:21 собрание наконец все-таки началось.

Утверждение протокола и отчетов: Представленный протокол был утвержден. Партнеры обсуждали финансы до тех пор, пока жадные члены правления не разошлись. Дезире продемонстрировала небольшой танец, основанный на ее понимании балета. Члены правления хлопали, но со смущенным видом, так как партнеры не аплодировали вовсе. После этого Дезире заняла свое место на коленях у мистера Роу.

Старые методы, новые методы: на этой части собрания младший секретарь-стажер отвлеклась, так как старые методы не сильно отличались от новых. Дома каждый день напоминает следующий, и из этой одинаковости, из этих «старых методов» иногда и рождается нечто новое. В процессе создания новизны каждая минута растягивается до часа, часы пролетают за минуту, и жизнь становится безвременной, хотя и не бесконечной. Человек не проживает свою жизнь без конца, даже если таким образом зарабатывает свой хлеб, то есть не может оставаться там, где новое не затмевает старое. Младший секретарь-стажер предпочла бы жить в парке. Поэтому она уволилась, решение вступило в силу пять минут назад.

Вышеупомянутый уход с работы никак не отразится на секретаре приемной, которая умоляла младшего секретаря «продержаться», имея в виду с каждой минутой все больше уничтожать собственную душу. Секретарь приемной, более умело приспосабливающаяся к новому, нежели ее младшая (и самая молодая) сестра, уничтожит свою душу, стараясь «продержаться» здесь; будьте так доб

ры, увольте ее, пока еще не слишком поздно.

Окончание: Собрание партнеров и членов правления окончено в 12:05. Протокол вела (бывшая) младший секретарь-стажер Э. Бронти.