Текст книги "Дым и железо"

Статуя Гора повернула свою блестящую золотую голову одним резким движением, на манер птицы, и уставилась на него сверху вниз.

– Осторожно, – сказал архивариус мягко. – Если я захочу, чтобы ты исчез, никто не найдет твои кости.

Джесс положил ладони на стол старика и чуть наклонился вперед. Ему было немного приятно осознавать, что он портит полировку.

– Если вы сделаете так, чтобы я исчез, – сказал он, – то станете последним архивариусом уничтоженной Библиотеки. Если же вы считаете, что это пустая угроза, прошу, пустите в ход своего металлического бога. – Он услышал звук шагов, а затем подошли стражники, однако архивариус вскинул руку, и они остановились на полпути.

Тишина. Натянутая и звенящая. Когда миновало аж десять ударов сердца, Джесс сделал шаг назад и плюхнулся обратно в кресло, рассевшись, будто у себя дома.

– Мы могли бы стать могущественными союзниками, – сказал он. – Поджигатели по всему миру восстают против вас. Королевства на грани революций. Ваши библиотечные войска стали слишком слабы, чтобы защищать все важные аванпосты. Мы могли бы помочь.

– Я не веду дела с контрабандистами и ворами.

– Вы вели дела с правителями и королями годами. Корона моего отца в тени, однако она очень даже реальная. Подумайте об этом и проглотите, наконец, свою гордость, если не хотите потерять… все это. – Джесс жестом обвел кабинет и большую центральную пирамиду, в которой этот кабинет находился: дом Великой Александрийской библиотеки, стоящей в городе, посвященном ее величию, в стране, ставшей невероятно богатой благодаря ей, защищенной армиями и традициями, механическими стражами и алхимией.

Все это было куда более хрупким, чем казалось, и они оба это понимали.

Архивариус быстро взмахнул рукой, и голова статуи Гора отвернулась, приняв свое привычное положение… однако если увидел однажды, как она двигается, подумал Джесс, то никогда уже этого не забудешь. Свою точку зрения архивариус высказал.

Взаимное уничтожение.

– И что он хочет взамен на такое… потенциальное сотрудничество?

– Книги, – сказал Джесс. – Редкие и ценные. Они вам без нужды, у вас обширные хранилища с кучей добра, которого никто никогда не видел.

– Сколько?

«Другое дело», – подумал Джесс. Они пришли к соглашению. Теперь они спорили об условиях сделки. Он немного расслабился, но лишь немного.

– За печатную машину и ее чертежи? Сто тысяч редких томов, и я проверю каждый из них. – Он улыбнулся. Улыбнулся циничной улыбкой Брендана. – Поверьте, я бы и сам занялся чем-нибудь другим. Это мой брат влюблен в книжки, не я.

– Это займет недели, – сказал архивариус.

– А вы торопитесь?

Своим вопросом Джесс заслужил гневный взгляд.

– Твой ответ подразумевал, что у тебя еще есть чем торговаться.

– Ну, печатная машина и ее чертежи того стоят, сомнений нет, однако ум человека, который соорудил это чудо… он стоит куда дороже, даже если лишь для того, чтобы убедиться, что новой такой машины он не построит.

Если Архивариус и думал об этом, то оставил все мысли при себе.

– Шрайбер ценен для нас.

– Тогда это еще сто тысяч книг. А другие?

– Кто другие?

– Капитан Санти. Халила Сеиф. Глен Уотен. Дарио Сантьяго, – сказал Джесс. Он пытался не представлять их лица в этот момент. Пытался не думать о них вообще, как и сделал бы Брендан.

Архивариус отмахнулся было, однако потом, похоже, передумал.

– Санти заслуживает наказания, – сказал он задумчиво. – Он должен стать примером для других. Семья Дарио Сантьяго королевских кровей. Простив его, мы можем заполучить новую клятву верности от Испании и Португалии.

– А Халила? – Джесс пытался изо всех сил, чтобы его голос оставался спокойным и беззаботным. Было сложно.

– Девчонка Сеиф сделала свой выбор. Может гнить вместе со своим отцом и братьями в тюрьме до экзекуции.

У Джесс начало жечь в груди, будто бы он задержал дыхание, хотя в легкие он набирал предостаточно воздуха. Халила, Халила, должна быть казнена, а ее яркий ум и благородное сострадание ничего не стоят.

– Тогда остается Уотен.

– Выкиньте уэльскую девку в какой-нибудь колодец по дороге и забудьте о ней. Она не важна.

«Ублюдок. Хладнокровный, тупой ублюдок. Она будущий командир твоей армии».

Жжение в груди Джесса внезапно обратилось льдом. У него получилось. Это было настоящей пыткой – играть на тщеславии старика, завлекая его в беседу, в которой тот плевать хотел на людей, которые Джессу были дороги больше жизни и любых пыток… Однако теперь, буднично согласившись с тем, что убийство приемлемо, архивариус показал свою натуру, и натура эта была уязвима. «Рыба на крючке, – подумал Джесс. – Главное, не упустить».

Джесс так же буднично кивнул и постучал пальцами по бедру.

– Я передам все это своему отцу. Ему захочется назначить условия за все ваши пожелания.

– Можешь использовать мой личный Кодекс, если желаешь. Его никто не отслеживает.

На этот раз от усмешки Брендана стало больно губам, однако Джесс все равно ухмыльнулся.

– Я не дурак, – сказал Джесс. – Сам разберусь. Если мы доставим вам Санти, Халилу Сеиф, Томаса Шрайбера, вернем Дарио его родственникам и избавимся от Уотен, что вы можете предложить за все это взамен?

– Помимо двухсот тысяч редких книги, которые ты уже потребовал? Ты слишком далеко заходишь, молодой человек.

– Ну, в конце-то концов, я сын своего отца. Справедливая сделка купит вам желаемое. Простой бизнес.

– Я не бизнесмен. – Архивариус умудрился произнести это как нечто бранное, однако после коротких раздумий натянул тоненькие очки и открыл лежащую на столе книгу. Кажется, сначала он изучал ее содержание, хотя Джесс сомневался, что ему нужно что-то изучать. Человек такой должности точно знает, что может предложить и какова за это цена.

Секунду спустя архивариус снова захлопнул книгу и произнес:

– Я потратил достаточно времени на этих дураков и мятежников. Двести тысяч редких оригинальных книг от архивариуса, плюс целая партия лучшего библиотечного оружия, включая греческий огонь, будет отправлена твоему отцу. А также наши войска сделают вид, что отныне не замечают всего того, что творит клан Брайтвеллов, если это не носит характер прямой угрозы Библиотеке. Этого достаточно?

Несмотря ни на что, Джесс несколько долгих секунд не мог ответить. «Верховный архивариус продает оружие и греческий огонь как игрушки. И обещает гарантировать безопасность черного рынка контрабандистов». Подобное предательство всех принципов Библиотеки было столь глубоко и так сильно задело Джесса за живое, что несколько следующих вздохов не мог справиться с отвращением.

Затем Джесс снова поднялся на ноги, на этот раз медленно, и лаконично кивнул.

– Я сообщу отцу, – сказал он. – Ожидаю, что он ответит в течение дня. Где я могу подождать?

Архивариус уже занялся своими делами, взял другую книгу из стопки на краю стола и ручку. Он сделал несколько быстрых заметок, не поднимая глаз.

– Моя помощница разместит тебя в более приемлемых условиях, – сказал он. – Пока что ты мой гость. Гость без привилегий и несвободный, как ты понимаешь. Ты будешь моим заложником, чтобы гарантировать хорошее поведение твоего отца. И не обманывай себя, если я замечу хоть намек на предательство, то убью тебя.

Джесс легонько поклонился. Отчасти насмешливо, как сделал бы его брат.

– Разумеется.

Глава вторая

Джесс не позволял себе расслабиться до тех пор, пока помощница – да как же, ради бога, ее звали? – не вывела его из кабинета и не завела в приемную, украшенную вавилонскими фризами, где стоял ее собственный стол. Не такой отполированный, не из столь хорошего дерева и заваленный стопками с рабочими документами. На ней был золотой браслет служительницы Библиотеки, и да, она выглядела очаровательно; он мог понять, почему Брендан был так увлечен ею. Она грациозно взмахнула рукой, предлагая Джессу сесть, и открыла книгу у себя на столе – ту, где, без сомнений, содержались приказы архивариуса, которые он только что написал.

Джесс разглядывал ее, пока она не видела. Загорелый цвет кожи намекал на то, что она была египетских кровей, однако было что-то еще, чего Джесс уловить не мог. Он помнил толстую косу, в которую она заплетала волосы за спиной, помнил скулы и острый подбородок. «Мне нужно вспомнить ее имя. Начиналось на Н… Наоми? Наллана?»

Внезапно память вернулась четко и ясно, и он сказал:

– Некса, о том, как я уехал… – Этот мост он должен был изучить. Осторожно.

– Ты исчез именно так, как и намеревался, – сказала она резким тоном, абсолютно отличным от того нежного, который Джесс помнил со времен их последней встречи, той ночи, когда он осознал, что его брат нашел себе любовницу из числа библиотечных сотрудников. – Без какого-либо предупреждения или слова. – Она подняла голову, и ее взгляд пронзил Джесса насквозь. – Хотя спасибо по крайней мере за то, что великодушно оставил записку, в которой сказал, что сожалеешь. Хотелось бы мне сказать, что от этого стало чуточку легче.

Брендан написал записку? С извинениями? Очевидно, у брата к этой девушке было куда больше чувств, чем могло бы показаться.

– Прости, – пробормотал Джесс. Ему хотелось сказать что-нибудь еще, но это было опасно, а чем дальше он оттолкнет Нексу от себя, тем лучше для них двоих. – Мне пришлось.

– Я догадалась, – согласилась она. Открыла ящик стола и вытащила из него что-то, что протянула затем ему. Это была деревянная коробочка с вырезанным на ней символом Великой библиотеки на крышке, а когда Джесс ее распахнул, то нашел внутри медный браслет на подушечке из мягкого красного бархата.

Он протянул коробочку обратно.

– Я не собираюсь вступать в ряды вашей секты.

– А мы бы тебя и не приняли, – сказала она. – Если ты не согласишься его надеть, то тебя разместят в куда менее приятных условиях. Думал, тебе на этот раз даруют такую же свободу? – Это был двойной удар, Джесс его почувствовал. Скорее всего, заслуженный.

Джесс посмотрел на Нексу таким взглядом, каким Брендан смотрел в детстве – раздраженный, слегка агрессивный, – и стащил браслет с бархатной подушечки. Натянул на запястье и вздрогнул, когда алхимия, скрытая в металле, защелкнула браслет и стянула по размеру его руки. Ему теперь понадобится скрыватель или же алхимический ключ, который Некса наверняка хорошенько спрятала, чтобы снять эту штуку.

– Тугой, – сказал он. – Ты не могла бы посвободнее…

– Разумеется, нет, – сказала она. – Полагаю, ты недостаточно смел, чтобы отрезать себе руку ради комфорта?

Джесс был достаточно честен, чтобы признаться, что нет. По крайней мере, не при гораздо более ужасных обстоятельствах. Он легонько поклонился и сказал:

– После тебя.

Он отправился следом за ней по коридорам серапеума. Было тревожно осознавать, что зал, через который они вышли, был не тем же, через который он сюда попал, и мыслями Джесса завладели попытки во всем разобраться. У него возникло странное, безошибочное чувство того, что кабинет теперь совсем не там, где был, когда его привели. Такое вообще возможно? Или тут замешано некое странное, запутывающее всех алхимическое поле скрывателей, которое стерло Джессу воспоминания о дороге?

Густой морской воздух сомкнулся над Джессом, когда они вышли в незнакомый двор, и он вновь почувствовал то самое сильное ощущение родины. Это место быстро стало для него особенным. Здесь он завел первых настоящих друзей. Нашел свою цель.

А теперь это было враждебное место, кишащее ловушками. Ему нельзя об этом забывать.

Некса провела Джесса по садам, которые окружали основание громадной пирамиды, и, подняв голову, Джесс посмотрел на позолоченную солнцем мраморную облицовку, на золотую, как огонь, вершину. Сейчас они находились на публичной стороне пирамиды, где люди размеренным потоком входили в читальные залы и кабинеты. На другой стороне, той, с которой Джесс заходил ранее, располагались Профессорские ступени. Там были выгравированы имена Томаса Шрайбера, и Халилы Сеиф, и Дарио Сантьяго… если их еще не откололи и не предали забвению. Скорее всего. Джесс подумал, что это будет первым делом в списке архивариуса – стереть их всех из истории Библиотеки.

Имя профессора Вульфа стерли много лет назад. Библиотека казалась вечной. Однако непрерывное исправление своей собственной истории подтверждало ее уязвимость.

Джесс постарался сконцентрироваться на том, чтобы следовать за косой Нексы, ритмично покачивающейся среди теней, через пышные, цветущие сады и прочь, на шумную улицу. Далее они миновали статую огромного сфинкса, устроившегося в расслабленной позе, который повернул свою голову фараона, чтобы одарить проходящих взглядом своих мерцающих красных глаз. У Джесса побежали мурашки по коже, наполняя его волной адреналина, однако он продолжил идти спокойно и старался усмирить свое сердцебиение. Именно эту тварь отправят по его следу, если он нарушит свое условно-досрочное освобождение. И пусть он в теории способен отключить эту машину, та с легкостью может разорвать его на куски одним щелчком челюстей или же подбросить в воздух своим крылом так, что при падении он разобьется. Да и того хуже, человекоподобный рот этого зверя скрывал кошмарные, острые, как лезвия бритвы, зубы. Лучше никогда их не видеть и не слышать пронзительный, жуткий крик, который тот рот издает.

Браслет, который теперь был у Джесса на запястье, одновременно и защищал его, и являлся угрозой.

Некса уверенно шагнула на широкую, вымощенную белым кирпичом улицу и махнула проезжающей мимо карете на паровом двигателе, который зашипел в момент остановки перед ними. Некса продиктовала адрес, и они забрались внутрь. Они сели на противоположных сторонах, глядя друг на друга, когда транспортное средство снова дернулось, приходя в движение, и чудеса александрийской архитектуры начали проноситься мимо.

Наконец Некса произнесла:

– Ты уедешь, когда сделаешь все дела.

Это был не совсем вопрос, однако Джесс отнесся к нему как к вопросу.

– Уеду, – сказал он. – Я обязан перед отцом.

– А передо мной ты ничем не обязан.

Джесс отвел взгляд и уставился на широкую фигуру башни маяка, где у его друзей некогда размещались рабочие кабинеты.

– Я много кому чем обязан, – сказал он и уже не был уверен, говорит от своего лица или от лица брата. – Понятия не имею, как расплачусь со всеми своими долгами.

Некса покачала головой, однако в ответ больше ничего не сказала, и они ехали в тишине, под звук колес, стучащих мимо маяка и вдоль поворота, который увез их на другие улицы. Александрия славилась огромным и диким разнообразием архитектуры: греческой, римской, египетской и некоторыми другими стилями из более далеких земель. Они проехали богатый китайский дворец, окруженный ухоженными садами, а затем поместье, которое легко можно принять за английское.

Они, осознал Джесс, проезжают район, где живут дипломаты. Пульс Джесса участился, когда он заметил богато украшенный испанский дворец за тяжелыми железными воротами, потому что знал точно, кто живет за этим фасадом. Дарио говорил Джессу, что у него есть кузен, который служит в Александрии послом.

Семья Дарио была полна королевских отпрысков, лордов и леди. Едва ли могло удивить теперь то, что они тоже оказались на завидных, влиятельных должностях.

Джесс мысленно запомнил расположение дворца, и карета сделала новый поворот в куда менее примечательный квартал… к домам очень ухоженным, но куда меньших размеров, выкрашенным в яркие цвета. На сей раз карета остановилась, и Некса протянула водителю клочок бумаги – скорее всего, долговую расписку от архивариуса. После того как они вышли, водитель вновь завел двигатель, и транспорт застучал по брусчатке прочь, а Некса повела Джесса вверх по обветшалым ступенькам к двери, которая распахнулась, когда девушка приложила к ней руку.

– Она открывается по твоему браслету, – сказала она Джессу. – И, разумеется, замок может в любое время перекодировать кто-то более высокого ранга. За тобой будут следить, тебя будут контролировать и проверять. Мы будем регулярно обыскивать помещение.

– Ничего другого и не ожидал, – сказал Джесс. Единственная комната, в которую они вошли, была с пустыми белыми стенами и простой мебелью и выглядела достаточно удобной. В нише стены без двери имелась кровать, которую можно было задернуть шторкой, чтобы создать ощущение личного пространства, длинный диван, где можно читать, стол и стул. На кухне были самые необходимые для готовки принадлежности. Ванна же располагалась в другой нише за шторкой.

Окна оказались маленькими и с решетками на внешней стороне, а другой двери не было.

– Сойдет, – сказал Джесс. – И как далеко я могу уходить?

– Не можешь. Ты будешь ждать здесь, пока не получишь иных распоряжений. Архивариус сказал мне, что тебя посадят в тюрьму под замок, если хоть одной ногой ступишь на улицу. Понятно?

– А что мне есть?

– Еду тебе принесут. Все остальное не мои проблемы.

– Тогда получается, это очередная тюремная камера, так?

– Камера куда получше прежней. Считай это даром свыше, Брендан.

Долгое мгновение они смотрели друг на друга. Она что-то искала в нем, понял Джесс. Какую-то искру.

Однако ему нечего было ей предложить.

Некса отвернулась, сделала резкий вдох и сказала:

– Если тебе понадобится что-то еще, напиши мне в Кодексе.

– Книги, – сказал он. – Мне нужны книги.

– Рядом с кроватью есть полка с бланками, – сказала она. – Мы не жестоки. – В ее словах был скрыт укор, а потом она слегка нахмурилась, когда вновь повернула голову, чтобы поглядеть на него. – Когда ты так полюбил читать, Брендан?

Секунда невнимательности, и он оступился. Джесс любил книги. Брендан не любил.

– Просто хотел сделать небольшое исследование для па.

Она кивнула, однако намек на хмурость остался у нее между бровей. Джесс посмотрел ей прямо в глаза, и тогда она отвернулась и ушла не попрощавшись. Дверь закрылась за ней, и Джесс опустился на диван. Позволил себе глубоко, рвано вздохнуть.

Стать его братом оказалось тревожно легко… однако мелочи все же имели значение. Некса была начеку, даже больше, чем обычно. Если она начнет сомневаться в том, тот ли он человек, за которого себя выдает, то его дни будут сочтены в подземелье, а то и того хуже.

Джесс опустил гудящую голову на руки, потому что эта мысль заставила вспомнить обо всем остальном: о профессоре Вульфе, вновь заключенном в своем собственном одиночном аду из-за того, что, только приведя его сюда, Джесс сумел осуществить свою хитрость. И Морган, Морган, теперь снова в Железной башне, где из нее опять сделали раба в неволе, и даже собственное тело ей не принадлежит.

«Все должно сработать», – сказал себе Джесс. Он не может использовать Кодекс, который ему предоставили, ведь очевидно, что Некса увидит каждую буковку, выведенную его пером, будет следить, как слова появляются в реальном времени, отражаясь в ее собственной зеркальной копии. А с браслетом, затянутом на запястье, Джесс не может улизнуть, чтобы отправить сообщение.

Все были под замками, у каждого свой. Дарио, Халила, Томас, Глен, капитан Санти… все теперь пленники, отправленные на корабль Красного Ибрагима, который привезет их в Александрию, чтобы продать Библиотеке. Именно такую сделку заключил отец Джесса с его коллегой-контрабандистом. Красный Ибрагим в свою очередь поставит свои условия архивариусу.

Каждый из друзей Джесса, каждый, был в дюйме от смерти или тюремного заключения.

«Как я вообще мог подумать, что все это сработает?» Не то чтобы у Джесса был большой выбор; он понимал, что отец предаст их в Англии, и такое решение стало последней отчаянной попыткой оставить хоть какие-то козыри в рукаве, когда предательство совершилось. Вульф, например; Джесс привел с собой профессора Вульфа не случайно. Джесс боялся, что из всех них именно Вульфа архивариус прикажет казнить сразу же. Джесс с Дарио сошлись во мнении, что если доставить Вульфа в подарочной упаковке, то это станет единственным приемлемым вариантом из всех плохих, какие у них имелись. Джесс отлично понимал, что в лучшем случае Вульфа вновь заключат в темницу, которая уже чуть не погубила его до этого.

Нет, хороших вариантов не было.

Выбор же привести Морган был скорее стратегическим, потому что из всех именно Морган имела больше шансов обратить все в свою пользу… однако это означало, что ее отправят обратно туда, где она меньше всего хотела оказаться: в Железную башню.

Стоя теперь здесь, в шаге от смерти, Джесс не очень-то был уверен в том, что у него вообще был план.

Однако ничего другого тоже не было.

Джесс открыл бланк и нашел карту города. Он отыскал то место, где сейчас находился, рядом с районом дипломатов, в пешей доступности от серапеума, Александрийского университета и тщательно охраняемых территорий Великих архивов.

Он был неподалеку от того места, где в последний раз посещал Александрийский теневой рынок – криминальную империю Красного Ибрагима. Однако противозаконные шайки никогда не сидели на одном месте; это вечно походило на игру в кошки-мышки с библиотечными солдатами, опасную игру. У Джесса не было ни малейшего представления или способа выяснить, где теневой рынок расположился сейчас, без помощи линий связи, которыми пользовались родные. А отправляться выяснять он не мог, потому что Библиотека внимательно следит за каждым его шагом.

А Дарио, чтоб его, не вышел на связь, как было оговорено. Джесс всюду пытался отыскать знак – особенно когда они проезжали мимо посольства, – однако Сантьяго, как всегда, доказал, что на него можно положиться только тогда, когда это выгодно ему самому.

Это было нечестно, но в настоящий момент было очень правдиво.

Джесс заснул, несмотря на нескончаемый поток тревоги в сознании, который не мог отключить. Сколько он спал, понятия не имел, однако внезапно сел ровно в полной готовности сражаться.

Он мог бы списать все на ночной кошмар, однако знал, что дело не только во снах. Что-то было не так. Внезапная волна адреналина заставила Джесса пожелать вскочить на ноги, но он сдержался. Любое необдуманное движение могло оказаться неправильным.

Маленький ручной фонарик мелькнул неподалеку, и Джесс увидел мужчину примерно тридцати пяти лет, стоящего менее чем в трех метрах от него, расслабленно опиравшегося о кухонный стол. Как он умудрился преодолеть запертую на замок дверь и окна с решетками, Джесс понятия не имел, однако важнее было то, что у мужчины не было при себе оружия, а сам он приложил палец к губам, а затем обвел тем самым пальцем в воздухе невидимый круг и приложил палец к уху.

Здесь были некие датчики. Прослушка. Это предупреждение.

Джесс замер и огляделся, ища чем – и на чем – можно писать, однако нашел лишь предоставленный Библиотекой Кодекс на столе. Джесс снова придирчиво поглядел на мужчину и теперь, когда он совладал с первым порывом броситься в драку, поймал себя на мысли о том, что мужчина выглядит отдаленно знакомым. Совсем немного, и Джесс не был уверен, что видел его прежде…

А потом до него дошло. Джесс глядел на испанца, в чертах которого угадывались черты Дарио Сантьяго. Выше, худощавее и без дьявольской козлиной бородки, которую вздумалось отращивать Дарио.

Джесс задумался на несколько секунд, а затем медленно спросил на пальцах: «Вы от Сантьяго?»

Мужчина, кажется, удивился, затем обрадовался, а потом ответил так же медленно: «Да. Дарио научил тебя языку жестов?»

Сестра Дарио родилась глухой. Почти все в его семье, как говорил Дарио, выучили язык жестов. И Джесс подумал, что это очень даже полезный навык, когда они сидели без дела в тюрьме в Филадельфии. Да и это занятие по крайней мере помогало им с Дарио скоротать время.

«Научил, – подтвердил Джесс. – Зачем вы здесь?»

«Помогаю. – Мужчина широко развел руками и пожал плечами. – Дарио попросил. Что я могу сделать?»

Дарио, среди всех друзей, был тем, кому Джесс доверял меньше всего… до недавнего времени. Теперь в душе Джесса начала зарождаться новая благодарность за умения испанца играть в эту игру обмана.

Однако можно ли доверять этому мужчине? Сказать по правде, Джесс даже не был уверен, что его подослал Дарио. Да и навыки Джесса в языке жестов не были такими уж выдающимися и достаточными для того, чтобы углубляться в тщательный допрос… и времени на то у них не было. Однако этот призрак как-то проник в дом, и ему необходимо убраться отсюда до того, как Библиотека заподозрит что-то необычное.

«Ты во мне сомневаешься, – сказал жестами мужчина и так лихо ухмыльнулся, что оказалось невозможно не улыбнуться в ответ. Джесс ощутил знакомую смесь недовольства и – нехотя – благосклонности. – Ты молодец. Дарио сказал, что ты будешь сомневаться. Он сказал сообщить тебе, что мне можно доверять… – В этот момент мужчина внезапно запнулся, задумавшись о подходящем жесте, а потом осторожно показал слово по буквам: – Трубочист».

О. Какое старое и знакомое оскорбление, которое Дарио не упускал ни единой возможности употребить на протяжении последнего года. Теперь в этом слове хотя бы проскальзывала душевная теплота. И только те, кто знал Дарио, могли знать это слово.

«Вы можете мне помочь?» – спросил Джесс.

«Сбежать?»

«Нет. Отправить сообщение без лишних ушей».

Испанец кивнул:

«Назови имена».

«Испанский посол».

Выражение лица мужчины расслабилось, и он чуть было не засмеялся, а потом элегантно поклонился Джессу.

«Ваш покорный слуга. Меня зовут Альваро Сантьяго».

«Вы и есть посол?»

«Точно. – Альваро пожал плечами, будто говоря: “А почему бы и нет?” На этот раз сдерживать смех пришлось Джессу. – Мне безопасно приходить. Даже если поймают, вряд ли накажут».

Это был отличный ход, просто шах и мат. Хотя Джесс никогда и вообразить не мог посла, который способен перемещаться без единого звука, как закоренелый преступник. Подобных людей Джесс всегда представлял со свитой из шумных стражников.

«Что тебе нужно? – спросил Альваро, когда заметил, что Джесс сомневается. – С кем еще нужно связаться?»

Здесь пряталась еще одна головоломка, однако Джесс потратил лишь секунду на сомнения, прежде чем сказал жестами:

«Эльсинор Квест. Гипнотизер».

«Найду ее».

«Его».

«О. Хорошо. Нужно, чтобы сюда пришел?»

«Нет. Скажите ему, чтобы перехватил меня, когда меня в следующий раз поведут в серапеум. – Джесс задумался. – Он потребует оплаты. Большой».

Альваро великодушно отмахнулся.

«Уверен, ты отдашь потом все долги. А зачем гипнотизер?»

То было всего лишь предчувствие, но у Джесса складывалось четкое ощущение того, что следующий разговор с архивариусом будет намного, намного сложнее, а Эльсинор Квест обладал навыками, которые могли бы очень даже пригодиться. Но Альваро не нужно было этого знать.

«Неважно», – ответил Джесс.

Альваро явно не поверил, однако пожал плечами и забыл.

«Что-нибудь еще?»

«Красный Ибрагим. Контрабандист».

Посол наклонил голову, очевидно, не узнав имени. Да и с чего бы узнавать? Королевские особы и преступная тайная знать из числа контрабандистов вряд ли обитали в общих социальных кругах. Когда Джесс развел руками, не зная, как еще объяснить, Альваро кивнул и жестами сказал:

«Я найду его».

«Преступник, – добавил Джесс, может, даже чуть слишком нарочито подчеркнуто. Забавно, что это было одним из первых слов, которым обучил его Дарио. – Будьте осторожны. Опасно».

Посол вновь непринужденно отмахнулся. Слишком благородный и слишком высокомерный, чтобы поверить, что сам может подвергаться риску, подумал Джесс; он провел слишком много времени, будучи уважаемым за свое происхождение и статут по жизни. Дарио был вынужден осознать свои лимиты. Возможно, этот Сантьяго поступит так же.

«Только не умри», – подумал Джесс. Ему не хотелось бы иметь подобное на своей совести и, что, возможно, не менее важно, потерять своего единственного настоящего союзника на данный момент. Позже ему придется поблагодарить Дарио за то, что он все же устроил их встречу. Это будет неприятно, но благодарность необходима: его знатный друг продумал запасные варианты в то время, когда сам Джесс смотрел только прямо перед собой.

Дарио постоянно напоминал ему, что это игра в шахматы, и оказывался до отвращения прав.

Альваро выжидающе наблюдал за Джессом.

«Что-нибудь еще?» – прожестикулировал он, на что Джесс в ответ покачал головой. У него сейчас было не так много знакомых, кому можно доверять, и чем у́же будет этот круг, тем лучше. Даже Альваро не сможет пробраться в Железную башню.

«Когда будете говорить с Красным Ибрагимом, не забудьте сказать, что я Брендан», – ответил Джесс, выворачивая пальцы в попытке объяснить имя брата по буквам и чуть все не спутав, но смысл, должно быть, передал верно, потому что Альваро быстро кивнул, шагнул вперед и протянул руку для молчаливого пожатия. Посол наклонил голову под точным, царственным углом, одарил Джесса улыбкой, которая копировала уверенно-самоуверенное выражение Дарио, и направился прямиком к двери. Когда он увидел, что Джесс нахмурился, то улыбнулся еще шире.

«Архивариус слишком уж сильно полагается на скрывателей. Алхимические сценарии в этом доме повсюду. Каждое слово, что ты произнесешь, будет записано. Не забывай об этом. Мои люди будут постоянно следить за твоей дверью. Они передадут сообщение, если скажешь что-то жестами. Никому не доверяй».

С этими словами он открыл дверь и вышел, смело и дерзко. Джесс подошел было к выходу, однако вспомнил о браслете на своем запястье, который не мог снять. Его эффективно привязали к одному месту. А у Альваро не было никаких ограничений.

Джесс наблюдал, как Альваро преспокойно уходит, а через несколько шагов из тени к нему вышли несколько человек, чтобы окружить. У Альваро были виртуозные телохранители, таким позавидуют многие короли.

Никаких признаков обещанной библиотечной стражи не наблюдалось. Может, их отвлекли или подкупили.

«А теперь что?»

У Джесса не было ответа на этот вопрос.

Он прождал полчаса, затем час. Зажег химические светильники, какие были в маленьком жилом помещении. Изучил каждый уголок, каждый ящик комода, каждый дюйм, прежде чем налить себе стакан воды из-под кухонного крана и усесться за стол. Джессу был предоставлен Кодекс и полка с бланками. Что ж, хотя бы это ему дали. Он мог заказать любую книгу из Архивов, та будет отзеркалена в бланке, и Джессу будет что почитать.

Однако, разумеется, Брендан бы не стал ничего читать. Брендан не читал для удовольствия, только ради дела. Во многих отношениях это было самой сложной частью его перевоплощения.

Джесс нашел компромисс и запросил книги на тему цензуры. Первая оказалась малоизвестным трактатом, написанным профессором по имени Либерн, на тему абсолютной необходимости ограничить доступ общественности к материалам для чтения – очевидно, если читать слишком много и на слишком широкие темы, это может привести к тому, что люди начнут стремиться превзойти свое положение. В особенности уязвимыми перед «избытком знаний» считались женщины. Это было вопиющим проявлением невежества. Джесс подумал о Халиле Сеиф и ее колком мнении, которое она бы высказала по этому поводу, а затем покачал головой, стер текст и попытался подумать о чем-нибудь другом, чем угодно, что его брат мог бы почитать.