Текст книги "Дым и железо"

Глава одиннадцатая

Аннис проводила Морган в обеденный зал Железной башни, где Морган заставила себя улыбнуться скрывателям, которые поздравили ее с возвращением – некоторые даже искренне – и молча поела. Она уже почти закончила обедать, когда по огромному залу пополз шепот – среди более чем пятидесяти, или около того, скрывателей, – и вошел солдат библиотечного войска в форме с эмблемой служителя Железной башни. Он оглядел зал и направился прямиком к Морган с Аннис. Другие присутствующие в столовой тут же отвели взгляды; в таком замкнутом пространстве личные границы были так же важны, как господствующие здесь сплетни. Солдат был уроженцем Австралии, крепким и с глубоко посаженными глазами. Он кивнул Аннис, которая молча взяла свою кружку чая и вышла из-за стола, оставив Морган совсем одну посреди толпы.

– Капитан хочет тебя видеть, – сказал солдат. – Сейчас же. – Он превосходно говорил на греческом, даже лучше, чем Морган, и она кивнула, поднявшись из-за стола без единого слова. Если она начнет сопротивляться, то сбежится лишь больше солдат, а сейчас время для серьезной битвы было неподходящее. Кроме того, Морган было любопытно, с чего вдруг капитан полка Железной башни заинтересовался ею.

Все стало лишь менее понятно, когда Морган представили капитану, который оказался высокой, строго одетой женщиной. У нее была кожа оттенка коры оливкового дерева и большой нос, который, похоже, ломали как минимум раз. Средних лет, с седыми прядями, начинающими разбавлять ее темные, блестящие волосы. Кабинет капитана был на первом этаже башни, недалеко от выхода, однако думать о побеге сейчас было не время. Так что когда капитан кивнула на стул перед своим простеньким столом, Морган села.

– Морган Холт, – сказала капитан. – Так тебя зовут?

– Так.

– Я капитан Нофрет Аламаси. – На столе перед капитаном лежал раскрытый Кодекс, и Морган подозревала, что там написаны все отчеты, содержащие ее прежнее поведение и непослушание, а также – побеги. – Я известна по двум причинам, Морган. Потому что я не дружелюбна и потому что верна Великой библиотеке беспрекословно. Поэтому и занимаю эту должность. Прошлый капитан имел склонность дружить со скрывателями. У меня такого изъяна нет. Если ты будешь верна, то я буду относиться к тебе как к почетному гостю этой башни. Если нарушишь правила, станешь пленницей.

– Я уже пленница, – заметила Морган. – Мы все пленники.

– Не обязательно ощущать себя пленниками без надобности. – Капитан закрыла книгу. – Мне хотелось увидеть твое лицо и показать тебе свое. Сообщаю тебе: если ты планируешь сбежать из башни вновь, я запру тебя в одиночной комнате, буду кормить через окошко в двери, и ты никогда больше не увидишь свет солнца. Мы поняли друг друга?

– Поняли, – сказала Морган. – Капитан Аламаси, как долго вы занимаете этот пост?

Аламаси пронзительно на нее посмотрела, прежде чем ответить:

– Недолго. А что?

– Может, вам стоит изучить, как долго продержались ваши предшественники. Ваш новый Верховный скрыватель не является человеком терпеливым, да и хорошим человеком его назвать сложно. Лучше вам не возлагать на него большие ожидания.

– Я не возлагаю, – сказала капитан. – Я возлагаю веру на свои приказы. Которые я отдам без промедлений. Можешь в этом плане на меня рассчитывать. Мне не нужны предупреждения, мне не нужны беседы. Я уже тебя предупредила. И на этом мое к тебе великодушие закончится.

Интересно. Это заставило Морган задуматься о способах, которые она прежде не рассматривала, поэтому она оказалась слегка рассеянной, когда сказала:

– Да, капитан. Я поняла.

Капитан кивнула ожидавшему ее солдату, который снова отвел Морган в подъемную комнатку, что перевозила по этажам Железной башни. Он ведет ее обратно в покои, поняла она, не в обеденный зал. Морган не стала возражать.

Аннис ее уже ждала, и когда дверь распахнулась, пожилая скрывательница подскочила с кровати, на которой сидела, встав во весь рост в неловкой тишине, глядя то на Морган, то на солдата. Не зная, как реагировать.

– Все в порядке, – сказала ей Морган. – Я только что познакомилась с капитаном. Она неплохая.

Солдат посмотрел на нее так, будто почти оценил шутку, а затем развернулся и удалился, оставив Морган под опекой Аннис.

– Господь всевышний, я думала, тебя отведут на… – Аннис не закончила свою мысль. – Ну, по крайней мере, ты цела. Просто предупредили?

– Предупредили, – сказала Морган. – Меня только и делают, что предупреждают с тех пор, как я вернулась в Железную башню. Чего именно они боятся, что я сделаю?

– А чего им не стоит бояться? Вот. На тебя пришел приказ. – Аннис протянула ей свой Кодекс. На первой странице было сообщение от Григория, написанное его корявым, неэлегантным почерком. Там было сказано: «Скажи Морган Холт, чтобы подошла к главному переписчику. Она будет служить у него, пока я не решу, что ей можно доверить что-нибудь поважнее».

Служба у переписчика была на ступеньку выше, чем работа кухарки – тоскливая работа по ручному переписыванию сценариев, созданных более одаренными скрывателями. Этот труд оставляли тем, кто слишком слаб, чтобы делать что-то более творческое.

– Аннис, – задумчиво сказала Морган. – Ты работаешь у переписчика, не так ли?

– За свои грехи, – сказала Аннис. – А что?

– Мы отправимся в одно и то же место.

– Нет! – Аннис ужаснулась. – Он не станет! Тебя? Какая трата таланта!

– Полагаю, это должно научить меня смирению и умению подчиняться, – сказала Морган. – Сомневаюсь, что хоть что-то из этого выйдет, но я поработаю. Сколько угодно.

– Правда?

Взгляд Аннис на этот раз был внимательным и любопытным, однако Морган не удовлетворила ее любопытство. Она просто не могла себе этого позволить. Аннис, может, и союзник в будущем. А может, и жуткая неприятность.

В любом случае Морган не собиралась впутывать ее в свои дела больше необходимого.

Работа переписчика была до одури простой, и это дало Морган время на то, чтобы составить в голове сложные формулы, которые она записывала в виртуальном Кодексе буквами из огня, пока ее рука переписывала простые зеркальные сценарии, которые вшивали в Кодексы снова и снова. Этой работой занимались около пятидесяти скрывателей, и все переписывали глупые наборы символов, заполняя клочки бумаги каплями дара, чтобы соединить те с универсальной субстанцией Аристотеля. Тут он оказался прав, хоть и ошибся во многом другом: в мире и правда существовал поток энергии, той, которой люди с особыми навыками и талантами могли управлять, чтобы менять природу вещей.

«Я могу записать один символ, наполнить энергией и убить всех в этом кабинете», – подумала Морган. Всего на один миг она буквально почувствовала трепет возможности на своих пальцах, темную силу, точно тень, касающуюся ее кожи. «Я могу отнять все это у архивариуса. Всех скрывателей». В этот момент сделать подобное казалось так умопомрачительно просто, что когда Морган осознала, о чем именно она думает, то вздрогнула и испортила сценарий, который переписывала. Главный переписчик – противный мелкий жук по имени Фрателли – грозно посмотрел в ее сторону, и Морган выкинула испорченную бумагу в урну под столом, вытащив другой листок на копировальную поверхность.

Она здесь не для того, чтобы кого-то убивать. Она здесь, чтобы их спасти. Ее сила исказилась и теперь исходила из тьмы, однако это не означало, что она будет поддаваться импульсам, которые вспыхивали в ее сознании.

Морган переписала сценарий. Безупречно. И следующий, и следующий, пока внимание главного переписчика не отвлеклось на что-то другое.

Тогда она начала менять сценарии.

Нужен был куда более внимательный взгляд, чем у Фрателли, чтобы заметить, чем занимается Морган, а обмануть глупого старика, которого посадили рядом с ней, чтобы тот перепроверял ее работу, оказалось несложно. Все сценарии работали идеально; когда старик касался большим пальцем символов, выписанных чернилами, те отрывались от бумаги, преображаясь в сверкающие изображения.

Однако одна маленькая деталь в этих сценариях отличалась от стандартов, которые Морган полагалось повторять… и каждый сценарий скрывал одну букву сообщения, которое она составляла. Потребовалось немного потрудиться и потратить аж два часа на то, чтобы собрать даже крошечное письмо, которое придумала Морган, однако в конце концов она вывела последний символ и завершила его знаком препинания. Затем Морган постучала ручкой по бумаге, что было на вид безобидным жестом, и все сценарии разом вспыхнули энергией.

Где-то в Александрии находился Кодекс, который выдали Брендану Брайтвеллу, и если Морган знала Джесса достаточно хорошо, то он уже взял книгу в руки и все прочитал, а его эссенция это подтвердила. Послание Морган искало ту эссенцию и направляло себя не в Кодекс – который, конечно, отслеживали, – а в ближайший к нему бланк.

Морган позволила себе потратить целых десять букв, чтобы в конце написать: «Я люблю тебя».

Необязательно было, но Морган не смогла устоять. Она дико, отчаянно скучала по Джессу, по его легкой улыбке и ясному блеску в глазах в те моменты, когда он смотрел на нее. Ей нужно было ощутить его объятия, услышать голос, который мог бы сказать, что, каким бы все ни казалось неосуществимым, все удастся. Дыхание встало поперек груди, точно слезы, и Морган закрыла глаза на мгновение и представила себя в другом месте, далеко-далеко, с Джессом, под солнечным светом, в тишине и тепле.

Рука резко постучала по столу, и Морган открыла глаза.

– Хватит отставать, – цокнул главный переписчик. – Продолжай писать.

Морган подавила желание высосать из него жизнь одним импульсивным, прекрасным порывом и начала записывать символы на бумаге снова и снова, снова и снова.

День почти подошел к концу, когда на ее плечо опустилась чья-то рука, и Морган, подняв глаза, увидела рядом Верховного скрывателя. Григория. По коже побежала дрожь, и Морган едва удержалась, чтобы не стряхнуть его руку с себя. «Он узнал? Он талантливее, чем я думала?»

Однако на лице Верховного скрывателя не было ни намека на догадки о том, что Морган медленно, осторожно коверкала то простое задание, что ей предписали. Нет, тут вопрос в чем-то другом.

И она вдруг почувствовала колючую тревогу при виде холодного взгляда Григория на себе.

– Пошли, – сказал он. – Прогуляйся со мной.

На другой стороне кабинета Аннис как раз поднималась из-за своего рабочего стола; женщина заметила Григория, и по ее лицу пробежала тревога, однако она ничего не сделала, лишь отвела взгляд и поспешила прочь. Помощи от нее ждать не стоило.

Ни от кого помощи ждать не стоило, ведь кабинет потихоньку пустел, и Морган сомневалась, пришло ли время оказывать сопротивление. «Пока нет». Конечно, пока нет.

Она молча поднялась и пошла за Григорием, когда тот вышел из кабинета переписчиков и отправился вниз по закручивающимся ступеням лестницы, которая тянулась вокруг огромных стен башни. При спуске по этой лестнице кружилась голова, и Морган старалась не смотреть вниз. Она всегда втайне боялась высоты, хотя знала, что существует алхимический барьер вдоль перил; после того как несколько скрывателей бросились вниз с верхних этажей, были предприняты защитные меры. Если бы Морган искала смерти, то могла бы с легкостью уничтожить барьер, но у нее были другие цели. Однако вот столкнуть Григория вниз казалось идеей заманчивой.

– Куда вы меня ведете? – спросила у него Морган.

– На встречу кое с кем, – сказал он. – Кое с кем особенным.

Морган почти, почти дернулась в тот момент; Григорий проявлял нездоровый интерес к самым мрачным тайнам Железной башни: размножению скрывателей. Понимала, что, когда вернется, ей назначат партнера в надежде, что они смогут зачать талантливого ребенка для пополнения редеющих рядов скрывателей. Она понимала, что ее попытаются заставить на это пойти.

Она никогда не собиралась соглашаться на подобное… однако факт того, что Григорий с такой легкостью ее опоил по прибытии, беспокоил. Ей не помешает придумать защитные сценарии, чтобы пресечь подобные попытки. «Следовало об этом уже позаботиться», – подумала Морган. Она вдруг почувствовала себя замерзшей и одинокой, спускаясь по этим ступеням.

Григорий остановился на седьмом этаже, который вел в роскошную библиотеку скрывателей. Целая стена там была заставлена бланками, которые ждали, когда их страницы заполнят по приказу, и коллекцией Кодексов, с помощью которых можно выбрать, чем заполнять бланки. Однако, что важнее, библиотека скрывателей также содержала целую стену оригинальных книг и свитков, некоторые из которых были такими древними и хрупкими, что их хранили в коробках с алхимическими формулами, замедляющими процесс их разложения.

На миг Морган вообразила, будто Джесс здесь. Она буквально видела, как он мог бы рассесться на бархатном диванчике с оригинальной книгой в руках. Он отыскал, что почитать, даже в филадельфийской тюрьме. Это место он бы нашел чрезвычайно приятным.

Однако молодой человек, сидящий на диване – не рассевшийся, – читал бланк и быстро его отложил, поднявшись на ноги при виде Верховного скрывателя.

Затем юноша посмотрел на Морган, и она уставилась на него с абсолютно ничего не выражающим лицом. Не то чтобы он был ей противен; его звали Бенджамин Аргент, он был доброй, умной и интеллигентной душой.

– Морган, – сказал он и протянул руку. Он был выше нее, худее, и ей показалось, что в его глазах промелькнули одновременно и смирение, и негодование за миг до того, как они разорвали зрительный контакт. – Ты вернулась.

– Очевидно.

– Не ожидал увидеть тебя когда-либо снова. – Его голос звучал спокойно, однако Морган прекрасно понимала, что он имеет в виду: «Я надеялся, что не увижу тебя когда-либо снова».

– Для меня это тоже стало неожиданностью.

Григорий, глядя на них, улыбался. Холодной, всезнающей улыбкой. Он ничего не сказал, однако молчание говорило за него все то, что он желал донести до Морган – нет, до них обоих. Морган знала, что у Бена уже была возлюбленная в Железной башне, однако выбрали ему не ее. Бен вежливо, спокойно, упрямо отказался подчиняться.

– У меня для вас обоих вопрос, – сказал Верховный скрыватель. – Вы помните, когда в последний раз скрыватель был казнен за непослушание в Железной башне?

Это был такой неожиданный вопрос, что Морган удивленно покосилась на Бена, но он выглядел таким же озадаченным.

– Нет, сэр, – сказал он. – Наказан – да. Казнен – нет.

– Вот именно, – сказал Григорий. – Скрывателей берегли от экзекуций очень долгие годы. Мы всегда были редким видом, и за последнюю тысячу лет нас становилось все меньше и меньше. Несколько столетий назад скрыватели могли свободно приходить и уходить из этого места, знаете ли. Могли свободно жениться на ком пожелают. Глупость подобной свободы со временем стала очевидна. Мы есть и всегда были ценным ресурсом. Так что все попытки направлены на то, чтобы реабилитировать скрывателей, которые отказывались подчиняться и выполнять возложенные на них обязанности. Верно?

– Да, сэр, – сказал Бен. – Я не уверен, что вы…

– Правила изменились, – сказал Григорий. – И не в вашу пользу.

Он перерезал юноше горло.

Это случилось так резко, уверенно и одним шокирующим движением, что в первый момент Морган даже не поняла, что происходит. Сверкнул нож, который Григорий преспокойно держал при себе. Внезапно и грозно на мантию Григория брызнула кровь (на простенькую мантию, он все спланировал, нарядился в то, что было не жалко запачкать). Острый, медный запах крови ударил в нос, и Морган, будто оказавшись в ловушке, потеряла равновесие и в ужасе замерла.

Она опустила глаза, все еще не понимая, что произошло. Бенджамин упал, кровь вытекала наружу и пропитывала ковер, на котором он теперь лежал. Он силился сделать вдох, и Морган в панике глупо подумала, что она должна что-то сделать, что угодно, и тогда ее шок оборвал что-то в ее душе почти со слышимым звуком.

Волна страха, ужаса и гнева смешалась с красным вкусом крови, пропитавшим воздух, и Морган потянулась за силой, любой силой, чтобы ударить в ответ.

– Нет, нет, нет, – сказал Григорий. – Не надо этого. – Он коснулся ее ошейника.

Боль, которая пронзила Морган, была ни с чем не сравнима. Она закричала и упала рядом с умирающим юношей, почувствовав теплую кровь на своей коже, когда начала неконтролируемо извиваться. Она ощущала, как жизнь Бена угасает, и не могла к ней прикоснуться. Не могла ничего, только болезненно хватать ртом воздух.

Морган чуть не теряла сознание, когда Григорий над ней склонился. Его лицо, забрызганное кровью, обрамляли черные искры, когда Морган из последних сил старалась не потерять сознание.

– Считай это уроком, – сказал Верховный скрыватель. – Я знаю, ты ищешь способ подорвать мою власть. Если откажешься выполнять мой приказ, любой мой приказ, кто-то другой умрет. Я тебя предупредил. Правила изменились. Это все со своими друзьями натворила ты.

Морган ахнула, вдохнув воздух, который казался густым и жидким в легких. Голос Григория был будто размазанным и далеким, его лицо удалялось по длинному, темному тоннелю.

«Это все со своими друзьями натворила ты».

А затем она провалилась в черноту.

Записки

Текст письма Брендана Брайтвелла, адресованного Джессу Брайтвеллу, отправлено кораблем из Англии в Александрию. Исчезло бесследно вместе с кораблем «Доблестная Исида» в шторме у берегов Испании

Мне крайне скучно, братец. Быть тобой до смерти скучно. Мне дали кучу книг, и приходится делать вид, что я и впрямь их читаю, ведь я должен быть тобой.

Ты невыносим. Как ты вообще живешь с самим собой?

Мне жаль тебе сообщать, но по тебе никто не скучает. Ну, по крайней мере, не па, который радостно потирает руки, когда думает об огромных суммах гиней, которые вот-вот получит от Библиотеки, и такой же огромной сумме других валют, которые стекаются на его банковские счета со всех уголков мира. Печатная машина твоего Томаса словно еще одно чудо света. Каждый самый противный пройдоха от Шанхая до Американских колоний прислал эмиссаров, чтобы взглянуть, и па научился устраивать неплохое шоу с этим печатным станком. Да поможет нам Бог, если эта штука сломается, однако Томас оставил подробные инструкции. Я уверен, что – будучи тобой – меня заставят все чинить.

Прошу, свергай своих тиранов и заканчивай поскорей. Так как ты совсем не ценишь ни вино, ни деликатесы, ни очаровательных дам, мне приходится обходиться без всего того, что делает мою жизнь того стоящей.

Книги, Джесс. Серьезно?

Освободи меня поскорее из этого ада, иначе я освобожу себя сам.

Часть пятая
Джесс

Глава двенадцатая

Несколько долгих дней Джесс ждал вестей. Любые вести были бы лучше, чем ледяная тишина из серапеума; он ожидал, что его вызовут на новые допросы, опять начнут угрожать или – что наименее вероятно – приведут в Великие архивы, где сможет начать отбирать книги для сделки с его отцом. Джесс ждал новых сообщений от Морган, но ничего не получал. Ни весточки от кузена Дарио, хотя с порога входной двери Джесс видел, что за ним всегда следят какие-то мужчины и женщины. Были ли они библиотечными или испанскими шпионами, сказать невозможно.

«Ну что ж, можно приступать к делу», – подумал Джесс тем утром, пока наблюдал за восходом солнца и попивал сладкий, крепкий, густой кофе. Он стоял в дверном проеме, опершись плечом, и запоминал расположение каждого стражника. Им было так же скучно, как и ему. В конце концов, Джесс не дал им ни единой причины поднимать тревогу. Это было намеренно.

Джесс держал одну руку опущенной и незаметно передал свое сообщение жестами: «Пришлите Квеста сейчас». Сантьяго сказал Джессу, что кто-нибудь будет наблюдать на случай, если понадобится подать любой сигнал; Джессу оставалось только надеяться, что агенты не спали на работе в столь ранний час. По крайней мере, сам посол показался весьма серьезным, компетентным человеком. Может, он требовал от остальных такой же внимательности.

Джесс повторил фразу по буквам раз пять, просто на всякий случай; за это время в чашке закончился кофе, хоть Джесс и пил размеренными глотками, а солнце взошло, но зато удалось сделать все незаметно. Он молился, чтобы никто из библиотечных солдат не владел языком жестов или хотя бы особым испанским диалектом языка жестов, которому научил Джесса Дарио.

После того как Джесс выплеснул гущу со дна кофейной чашки на улицу, он развернулся и вернулся в дом, запер дверь и начал ждать Эльсинора Квеста.

Квест не появился.

Зато появился библиотечный солдат.

Первым предупреждением стало то, что дверь распахнулась рывком и показался вихрь униформы; Джесса отшвырнули к стене с громкими криками, звенящими в ушах, и пока лицо было прижато к шершавой краске, он слушал, как солдаты переворачивают весь дом.

– Что это такое?

Солдат дернул Джесса за ворот, пихнул на стул у кухонного стола и показал ему два кулька, плотно замотанные металлической фольгой, каждый размером с его руку. Джесс пожал плечами. Солдат осторожно развернул один кулек и уставился на коричневую жижу внутри, затем понюхал содержимое.

– Дымовые бомбы, – сообщил он своему капитану, которая стояла и наблюдала. Та быстро кивнула. – Мастерски сделанные.

– Конечно, мастерски. Мы же дали ему доступ к Кодексу. Он, скорее всего, уже несколько дюжин таких игрушек смастерил. Разорвите. Найдите все. – Она перевела взгляд на Джесса. – Я тебя не виню. Я бы тоже так поступила. Однако другие могут и не простить.

– Мне было скучно, – сказал Джесс. – Чем мне еще заниматься? Я же не могу пойти прогуляться, правда? – Он завершил свою речь улыбкой Брендана, самой очаровательной, какая у того только имелась, той, которая у брата всегда оказывала огромный эффект на окружающих, однако у Джесса не оказала вообще никакого эффекта.

– Жаль, что ты не мог выказать немного веры и терпения, Брайтвелл. Может, и выжил бы. – Она покачала головой. – Судьба вряд ли сведет нас с тобой снова.

Порыв просто броситься наутек захлестнул резко и всецело, и на несколько секунд Джесс позволил себе пофантазировать. Он мог бы начать драться. Может, даже добрался бы до безопасного испанского посольства; оттуда он уберется прочь из Александрии на корабле союзников. Когда Джесс закрыл глаза, он буквально чувствовал прохладные, соленые брызги на своем лице.

Но куда ему бежать, чтобы спрятаться от чувства вины?

Сбежать – значит оставить профессора Вульфа умирать в агонии Празднования Великого сожжения. Оставить Морган запертой в Железной башне, заставить жить жизнью, которой она никогда не желала, – она ведь добровольно на это пошла, ведомая лишь верой в способность Джесса все провернуть.

«Сбегу и стану самым жалким из трусов, – сказал себе Джесс. Та его часть, которой так виртуозно удавалось притворяться Бренданом, начала спорить: – Сбегу и буду прагматиком. Этот план всегда был рискованным. Ничего не сработает, если меня тут запрут без доступа к миру и без влияния на других. Я могу придумать новый план».

Джесс закрыл глаза и через мгновение тут же распахнул. Если сбежать было разумной идеей, то он, вероятно, дурак.

Потребовалось меньше пяти минут, чтобы солдаты перевернули всю его маленькую тюрьму, оставив нетронутыми лишь стены и пол; они и правда были умелыми. Они нашли почти все, что Джесс спрятал: тщательно заточенные ножи, отвары, которые он варил из специй и масел, чтобы создавать жгучие, слепящие туманы; небольшой, грубо сделанный перегонный куб, чтобы получать чистый спирт. Капитан выложила все это на стол и вскинула брови.

– Это для личного использования, – сказал Джесс. – Я же вам сказал, мне скучно. – Это, конечно же, было ложью. Спирт был хорошей основой для многих вещей, включая огненные бомбы. Не такие эффективные, как греческий огонь, но ведь Джесс не мог сделать его из фруктов, сахара и дрожжей – всего того, что ему предоставили в качестве продуктового набора.

– Хитрый маленький преступник, – сказала капитан. – Худший из тех, какие бывают. Вставай. Пошли.

Джесс пожал плечами. Его не заковали в наручники, что уже вызывало интерес, однако солдаты все же встали вокруг него и вывели из дома на улицу под конвоем.

Они расступились лишь для того, чтобы дать ему возможность пройти не к солдатскому бронетранспортеру, а к огромной, формальной карете с эмблемой Великой библиотеки, поблескивающей золотом сбоку.

– Архивариус желает тебя видеть, – сказала капитан. – Забирайся.

«Квест, ублюдок ты», – подумал Джесс. Но теперь уже было слишком поздно. Если испанские шпионы и получили послание, если и передали, то Квест не торопился на него реагировать, а теперь уже не было смысла надеяться. Джесс понимал, что новая встреча с архивариусом окажется куда менее радушной, чем предыдущая.

На этот раз будет настоящий допрос.

И придется пережить его без чьей бы то ни было помощи.

– А вы идете? – спросил Джесс, когда забирался в карету. Капитан покачала головой. Джесс протянул руку. – Вы показали себя достойно. Спасибо.

Впервые с момента их встречи капитан слегка улыбнулась, и улыбка смягчила ее суровое лицо.

– Я не настолько глупа, чтобы жать руку опытному карманнику, – сказала она. – Удачи, Брайтвелл.

Она захлопнула дверцу кареты, и Джесс услышал, как снаружи запирается замок.

Он в ловушке. «Неважно, – сказал себе Джесс, хотя и почувствовал, как тревога выворачивает живот. – Что бы ни произошло следом, ты сможешь их перехитрить».

Ему необходимо было в это верить. Ведь если он не поверит, то все быстро закончится.

Внутреннее убранство кареты навевало Джессу мрачные воспоминания о карете, в которую он заходил, когда ему было десять лет, когда он впервые увидел, как подлый человек рвет на части и ест книгу, ради которой Джесс рисковал своей жизнью. Пожиратели чернил. Джесс содрогнулся, когда воспоминания пробежали холодом по позвоночнику; он уже много лет не встречал подобный книжный порок – с тех пор, как Библиотека начала делать все, чтобы его пресечь. Кажется, что такая забава была распространена только в Англии и пока, безусловно, являлась самой тревожной из всех, какие Джесс только мог вообразить. По крайней мере, в том, что касается письменности.

Джесс старался не думать о том, что его ждет, пока карета плавно двигалась вперед. Смысла в том, чтобы попытаться вскрыть замки, не было; они явно были алхимическими, а Джесс не являлся скрывателем. Со временем, может, он бы все равно нашел способ.

Но времени не было.

Карета ехала уже несколько минут, когда окошко впереди с хлопком распахнулось, заставив Джесса подскочить и поднять голову; окутанный солнечным светом водитель оказался еще одним служителем библиотеки в характерной униформе. Джессу не понадобилось раздумывать дважды, он тут же залез на пассажирское сиденье рядом; водитель был совершенно непримечательным.

Однако стал куда более примечательным, когда произнес:

– Итак, давай к делу, малец. У нас не так много времени.

Джесс заслонился от слепящего солнца ладонью, и черты лица водителя стали чуть более ясными для его глаз.

– Кто вы?

Мужчина вздохнул.

– И то верно, на мне проклятие незапоминающегося лица. Ну, или это даже выгодно, учитывая суть моей работы.

– Квест? – Джесса накрыло волной изумления, смешанного со здоровой дозой огорчения; он совсем упустил очевидное. Однако, опять же, упустили и библиотечные солдаты, и даже их капитан. Квест умело скрывался… и умело держал себя в руках, раз у него это выходило так смело.

– Что ж, ты же так великодушно нанял меня за небольшое вознаграждение, молодой человек. Или сделал так, чтоб меня наняли, во всяком случае. Полагаю, я смогу выполнить для тебя отличную работу, как выполнил для профессора Вульфа в прошлом, однако, надеюсь, без таких же проблем. Что тебе нужно? – Эльсинор Квест являлся опытным гипнотизером, способным убедить почти кого угодно почти в чем угодно; он помог профессору Вульфу раскопать скрытые, болезненные воспоминания о времени, проведенном в библиотечном плену, чтобы понять, где держат Томаса Шрайбера. Некрасивая, но чрезвычайно необходимая на тот момент работенка.

– Вы можете загипнотизировать меня по дороге? Пока ведете карету?

– Не лучшие условия, но придется. Я устроился на эту особенную должность водителя лишь на пару кварталов, имей в виду, а потом мне придется выйти из этой коробки, и сюда миролюбиво сядет обычный водитель, который не вспомнит, что покидал свой пост. Не переживай. Ты тоже этого не вспомнишь.

Джесс открыл было рот, чтобы поинтересоваться о деталях этой аферы, но Квест продолжил:

– Твой прекрасный испанский друг передал мне огромную сумму александрийских гиней, иначе, клянусь тебе, я бы ни за что не надел этот гнилой наряд и не взялся бы за такое нелепое задание, так что придется тебе поверить в то, что я знаю, что делаю. Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал?

Джесс ему рассказал. Квест молчал несколько долгих мгновений, и у Джесса возникло сильное предчувствие того, что с деньгами или без, но Квест исчезнет со своего водительского сиденья. Не сказав даже «нет».

Затем мужчина вздохнул.

– Полагаю, это возможно. Что ж, хорошо. Сколько все это должно длиться?

– Хотя бы остаток дня. А сколько потребуется, чтобы добиться хорошего…

– Тсс, – сказал Квест, и теперь в его голосе проскальзывало что-то успокаивающее. Тихое и спокойное. Он начал легонько постукивать пальцами по крыше кареты, и внимание Джесса переключилось на ритм. – Почти доехали, мистер Брайтвелл. Просто слушай мой голос. Слушай и расслабляйся. Слушай и расслабляйся, и мы все обсудим, весело и спокойно обсудим твоего брата.

Джесс понял, что привалился спиной к сиденью.

А после этого он вообще ничего не помнил.