Текст книги "Сталь и Золото. Книга 2. Смерть и Солнце. Том 2"

Тен делал вид, что смотрит в маленькое мутноватое окно, а сам исподтишка разглядывал их гостя. Высокие сапоги, гвардейский плащ покрыт мелкими капельками растаявшего снега, на дублете вышита эмблема Ордена – солнце над башней. Тен не пожалел бы десяти лет жизни за подобную одежду. Жаль только, что Крикс похож на энонийца. Тен привык к тому, что в Энмерри, да и в столице, не особо жалуют темноволосых и стремительных в движениях южан. Большинство местных мастеров и лавочников полагали, что южанам следовало бы сидеть в своем Энони, а не лезть к соседям со своей торговлей, занимая рынки и сбивая цены. А уж полукровок, унаследовавших кровь южан и северян, не одобряли даже сами энонийцы.

Впрочем, человеку, убившему Бешеного принца, многое простительно.

– Как думаешь, твой брат скоро вернется? – задумчиво спросил энониец. Тен наморщил лоб.

– Не знаю. А что он у вас украл?

– А разве это важно?

– Да. Если Тиренн взял только деньги, он вернется совсем скоро. Еду всегда покупаю я – он не умеет торговаться. Но если это не деньги, а какая-нибудь вещь, он может сделать лишний крюк, чтобы зайти к старьевщику.

– Я смотрю, вы оба в этом деле далеко не новички, – сухо заметил юноша. Тен прикусил язык, поняв, что слишком разболтался. Надо же было так сглупить!.. Лучше бы попытался как-нибудь разжалобить южанина, уверив его в том, что это первый и последний раз.

– Твой брат украл у меня кошелек, – сказал гвардеец после паузы. – Но денег в нем было немного, всего пять или шесть медек. Еще там лежали пузырьки с чернилами. Надеюсь, что он не успеет их продать.

– Не бойтесь. Их никто не купит, – сказал Тен, надеясь успокоить собеседника. – Будь это что-нибудь полезное – тогда другое дело.

Энониец рассмеялся.

– Будет лучше, если он все же не станет заходить к старьевщику. Тот может думать по-другому. Я присяду, если ты не возражаешь…

«Если ты не возражаешь!» Крикс держался так, как будто Тен был здесь хозяином. Или, самое меньшее, хозяйским сыном. Слышала бы это Белл.

– Конечно. А ты… – Тен осадил себя, решив, что это уже слишком. – Вы действительно оруженосец коадъютора?

– Да, – кивнул энониец. – Мессер Ирем взял меня к себе лет пять назад.

Тен прикусил губу. Ну молодец, Тиренн!.. Нашел же, кого обокрасть, подумал он сердито.

С другой стороны, если бы его непутевый братец не решился сдернуть с энонийца кошелек, Тену никогда не довелось бы поговорить с оруженосцем коадъютора.

В городе вряд ли отыскался бы хоть один человек, который остался бы равнодушным, услышав имя Крикса из Энмерри. Мальчишки в Нижнем городе могли часами осаждать какой-нибудь заброшенный сарай или пустующий торговый склад, разыгрывая взятие Тронхейма. Иногда играли в Лесное братство и выслеживали «Горностаев». Даже Близнецы, которым нужно было всеми правдами или неправдами добыть себе еду на следующий день, порой участвовали в таких играх. Претендентов на роль Крикса всегда было много, так что из-за этой выигрышной роли постоянно вспыхивали ссоры или даже драки. Тену самому случалось расквасить кому-то нос за право стать «оруженосцем коадъютора» в очередной игре. Можно представить, как ему будут завидовать, когда он упомянет – небрежно, будто речь идет о сущем пустяке, – что накануне сидел за одним столом с самим «дан-Энриксом».

Но, кроме этого, у Тена была еще одна важная причина интересоваться Криксом. Юноша служил у того самого мессера Ирема. Которого отец, пока был жив, все время крыл последними словами. Чем именно ему не угодил светлейший коадъютор, осталось для Близнецов загадкой, но, послушав Валиора пять минут, любой усвоил бы, что он считает сэра Ирема вором, мерзавцем и «бессовестным ублюдком». Маму эти речи приводили в ужас. Она опасалась, что из-за подобных выражений в адрес главы Ордена у всех них будут неприятности, и всячески пыталась урезонить мужа. Но Валиор утихомириваться не желал. То, что Крикс служил такому негодяю, вызывало у Тена любопытство и живейшее сочувствие. Он с удовольствием спросил бы Крикса, действительно ли его сеньор – такой мерзавец, как о нем рассказывают, но тогда южанин вполне мог спросить, от кого Тен это услышал.

Еще лучше было бы узнать что-нибудь про Каларию или пиратов. Их приятели позеленели бы от зависти, если бы Тену удалось узнать какие-то подробности из первых рук. Но если вспомнить, из-за чего Крикс пришел в их дом, он вряд ли будет в настроении удовлетворять чужое любопытство. А тут еще Арри проснулся и расхныкался. Пришлось оставить гостя одного и пойти в маленькую комнату, служившую им спальней. Братец нипочем не хотел оставаться один, поэтому пришлось взять его за руку и, примеряясь к ковыляющим шагам, вернуться в общий зал. Тен чувствовал себя неловко. Почему-то казалось, что одетому в кожу и железо энонийцу его вид покажется смешным. Возиться с мелюзгой – девчачье дело. Тен выпустил руку Арри и поспешно сел на табурет, а младший братец сунул палец в рот и уставился на гостя огромными круглыми глазами. Из всех детей Филы он один пошел в отца – волосы каштановые, а не черные, и глаза тоже карие. «Как у теленка», – говорил Тиренн.

Крикс смотрел на Арри с непонятным интересом.

– Слушай, Тен… – начал было он, но тут входная дверь пронзительно и резко скрипнула, и в комнату вошел Тиренн, опережаемый волной холодного декабрьского воздуха. На пол упали несколько снежинок. Тиренн пинком захлопнул дверь – они нарочно хлопали дверьми как можно громче, когда Белл не было дома, потому что в остальное время она готова была съесть своих жильцов за скрипнувшую половицу. Потом он заметил гостя – и лицо его застыло.

– Добрый день, Тиренн, – вежливо поприветствовал его «дан-Энрикс». – Мои вещи еще у тебя? Или ты успел кому-то их продать?

Тиренн попятился назад к двери.

– Только не надо никуда бежать, – предупредил южанин. – Сам видишь, я уже узнал, где ты живешь. Ты ведь не сможешь постоянно прятаться.

– Отдай ему кошелек, дурак, – сказал Тен по-такийски. В присутствии чужих людей было удобно говорить на языке их матери, чтобы никто не мог понять их разговор. – Если бы ты смотрел получше, у кого воруешь, ничего бы не случилось. В следующий раз будь осторожнее.

«Дан-Энрикс» посмотрел на мальчика в упор.

– Значит, «в следующий раз»? Ну-ну…

Тен покраснел. Он слишком привык к тому, что в отсутствие матери можно свободно делиться с Тиренном любой своей мыслью – все равно никто другой не сможет их понять. Будь у него чуть больше времени подумать, он учел бы, что южанин воевал в Каларии и провел почти год среди такийцев.

Хоть бы энониец забрал свои вещи, дал Тиренну пару раз по морде и ушел! Тогда можно будет сказать, что все закончилось благополучно. Мама не должна узнать о том, что здесь произошло.

Тиренн потупился и стал выкладывать на стол рассованные по карманам пузырьки. Тен надеялся, что энониец хоть немного подобреет, получив назад свои чернила. Хотя непонятно, на кой Хегг они ему сдались.

Дверь снова заскрипела. Тен едва не застонал, когда в дом вошла усталая, измученная Фила с тяжелой вязанкой дров через плечо. Тен понял, что она опять прошла пешком через полгорода, а потом битый час стояла на ветру, пока дрова не подвезли. И вот теперь, когда она пришла домой, южанин скажет ей, что Тиренн его обокрал. Близнецы в панике переглянулись, Арри косолапо зашагал навстречу матери, но необычнее всего повел себя «дан-Энрикс». Он уже успел сложить свое имущество в кошель, а теперь вороватым жестом убрал его со стола, как будто бы не меньше Близнецов надеялся на то, что его никто не увидит.

Обнаружив в доме постороннего, Фила близоруко прищурилась.

– У нас гость?.. Или вы пришли к Белл, мессер?

– Нет. Я… – южанин замолчал, как будто поперхнувшись. Тен удивленно покосился на него. Сейчас «дан-Энрикс» выглядел до странности потерянным и очень мало походил на героя взятия Тронхейма. Тен неохотно пояснил:

– Мам, это Крикс из Энмерри. Он служит лорду Ирему.

Фила сложила дрова на пол и отстранила от себя Арри, вцепившегося в ее шерстяную юбку.

– Это мессер Ирем послал вас сюда? – спросила она с сомнением. – Ваше лицо кажется мне знакомым. Я почти уверена, что уже видела вас раньше. Хотя вы еще так молоды…

Оруженосец коадъютора молчал. Фила подошла к столу, остановившись всего в паре шагов от «дан-Энрикса». Теперь ей даже не нужно было щуриться, чтобы разглядеть их гостя.

– Не может быть, – сказала она совсем тихо. – Значит, он тогда, и вправду, взял тебя с собой?

Тен озадаченно нахмурился, пытаясь понять, о чем они толкуют. Мама знает энонийца? Но откуда?.. И кто этот «он», которого она упоминает с такой странной интонацией – лорд Ирем? Или кто-нибудь другой?

Тиренн дернул его за рукав и взглядом показал на дверь. Они всегда умели понимать друг друга с полувзгляда, но на этот раз в таком таланте не было необходимости – и так было совершенно ясно, что Тиренн хочет воспользоваться тем, что Крикс отвлекся, и улизнуть раньше, чем тот спустит с него шкуру. Тен подумал, что на его месте поступил бы точно так же. У южанина наверняка тяжелая рука. Любопытство Тена требовало остаться в комнате, но бросать брата не годилось. Тот наверняка рассчитывал на его помощь, чтобы сообща решить, как выкрутиться из этой переделки. Так что Тен без особой охоты кивнул и потихоньку выскользнул за дверь следом за братом. Удивительно, но Крикс из Энмерри не обратил внимания на их уход.

Глава XX

Пока они ехали по площади, лорд Аденор старательно придерживал доставшуюся ему своевольную халарскую кобылу, чтобы та держалась на полкорпуса позади императора, как того требовал обычай. Но Валларикс оглянулся и жестом пригласил вельможу ехать рядом.

Аденора дружеское отношение правителя одновременно забавляло и сбивало с толку.

«Что подумал бы Дарнторн, если бы видел, как я разъезжаю по столице с Валлариксом и его гвардейцами?.. – подумал он меланхолично. – И что бы сказал сам Валларикс, если бы мог узнать, что о нем говорят в особняке Дарнторнов?»

В последнее время честолюбие Дарнторна начало необъяснимо раздражать мессера Аденора. Создавалось впечатление, что всех своих союзников – Финн-Флаэнов, Фессельдов, Довардов и прочих – тот рассматривает исключительно как инструменты для осуществления собственных планов. Пока речь шла о каких-нибудь там Тинто и Декаррах, Аденору было наплевать, но оказаться в такой роли самому совершенно не хотелось.

Однако среди черт, отталкивающих его от Дарнторна, эта была далеко не самой главной. Очень может быть, что Аденор и сам повел бы себя точно так же, окажись он в положении Дарнторна. Гораздо хуже было то, что Бейнор один раз уже участвовал в заговоре против трона, но успеха не добился. Тот, кто потерпел поражение однажды, может проиграть опять, а оказаться на стороне проигравших Аденор определенно не желал. Пятнадцать лет интриговать против дан-Энрикса – и не добиться ничего, кроме первого кресла на Совете лордов… грустно, знаете ли. Особенно если принять во внимание, что почти все задачи Круга лордов теперь выполняет Малый государственный совет. Игра, в которую пытается играть Дарнторн, требует большей расторопности и предприимчивости, но главу Совета слишком ослепляет его спесь.

От размышлений Аденора отвлек внезапный шум. У Старого моста – как раз в той стороне, куда в эту минуту направлялся Валларикс с его эскортом – собралась довольно многолюдная толпа. Настроенная, как внезапно осознал лорд Аденор, весьма недружелюбно. Толпа постоянно увеличивалась, и свободное пространство, еще позволявшее нескольким всадникам въехать на мост, при приближении эскорта императора исчезло, как последние просветы среди туч перед грозой.

«Началось!» – подумал Аденор. И мысленно спросил себя, какая нелегкая понесла его сегодня ехать вместе с Валлариксом.

– Дорогу! – приказал мессер Ван Рэ, один из знаменосцев Валларикса и участник Малого совета.

Ответом ему послужил пронзительный базарный свист. По своему действию это напомнило искру, упавшую в солому. Отделившись от толпы, несколько человек устремились наперерез гвардейцам императора, нисколько не заботясь о том, что боевые рыцарские кони легко могут сбить их с ног. На месте Валларикса Аденор скомандовал бы своей гвардии сомкнуть ряды и проложить дорогу через мост, но император резко натянул поводья, вынудив весь остальной отряд остановиться. Толпа нахлынула на них со всех сторон.

– Мы голодаем, а дан-Энрикс вырядился в бархат! – дерзко крикнул юношеский голос. В воздухе засвистели камни и куски грязного льда. Почувствовав внезапный и очень болезненный удар в плечо, лорд Аденор едва не выпал из седла. Недаром все-таки он с детства не любил турниры… Потом его конь испуганно рванулся в сторону, и лорд почувствовал, что кто-то ухватил его за плащ. Роскошный плащ, жалобно затрещав, остался в руках нападавшего, и Аденору уже показалось, что он дешево отделался, но почти сразу несколько пар рук вцепились в его перевязь с мечом и сапоги, стаскивая его с седла. Краем глаза он увидел, что у некоторых из этих людей имеется оружие: у одного, заросшего курчавой светлой бородой, – что-то вроде короткой ржавой пики, а у его товарища – дубинка со свинцовым набалдашником. «Мне конец», – как-то на редкость буднично подумалось ему. А потом он увидел Ирема. Конь каларийца врезался в толпу, разбросав людей с той же легкостью, с какой волна во время шторма смахивает с мола камни и песок. Гвардеец походя, почти небрежно обрубил древко пики, которой бородатый горожанин в это самое мгновение пытался проткнуть лорда Аденора, а возвратным движением едва не снес голову самому нападавшему. Тот спасся только тем, что отшатнулся в сторону.

Ральгерд кое-как вскарабкался назад в седло – и лишь потом спросил себя, с чего это Ирему вздумалось оставить императора, чтобы прийти к нему на помощь? Может быть, таков был приказ короля?.. Сам-то лорд Ирем с удовольствием понаблюдал бы, как хамы прикончат Аденора.

Ирем взмахнул мечом, и горожане угрюмо попятились. К несчастью, те, кто стоял сзади и не подвергался непосредственной опасности, отнюдь не собирались отступать, и оказавшимся в первых рядах тоже деваться было некуда.

– Назад! – приказал Ирем. К нему стягивались остальные орденские рыцари. Аденор испытал нечто вроде приступа злорадства. Пусть теперь бросают свои камни в латников… а заодно посмотрят, чего стоят их дубинки против копий гвардии. Аденор обернулся, чтобы найти Валларикса, и увидел императора в кольце гвардейцев с обнаженными мечами. Бровь у императора была разбита, по лицу стекала кровь – наверное, в него тоже попали камнем. Это объясняло, с чего Ирем бросился на помощь Аденору. Плевать он хотел на самого вельможу – просто захотел кого-нибудь убить.

– Я сказал, назад, – повторил коадъютор с таким бешенством, что Аденору сделалось не по себе, хотя гнев Ирема был обращен вовсе не на него. – Всем разойтись.

От Разделительной стены уже спешила городская стража.

– Не уходите! Пусть отдаст наш хлеб! – крикнули из толпы, и сразу десяток голосов яростно подхватили:

– Хлеба! Они прячут хлеб!!

– Снести Шатровый город! К Хеггу этих побирушек!

– Вышвырнуть их за ворота! Паразиты!

– …Смерть дан-Энриксам!

Очередной камень гулко стукнул о нагрудник коадъютора.

– Руби их! – приказал лорд Ирем.

Аденор, испытывающий в эту минуту лихорадочное возбуждение – не злость, не страх, а что-то среднее – схватился за свой меч. Только что пережитый испуг и напряжение кипели в нем и требовали выхода.

– Руби!.. – азартно подхватил он вслед за коадъютором, хотя еще пару часов назад никак не мог представить, что хоть в чем-то согласится с Иремом.

– Довольно! – голос Валларикса рассек воздух, как удар хлыста. – Назад, сэр Ирем. Убери своих людей. Я возвращаюсь во дворец.

Лицо Валларикса казалось совсем бледным из-за крови, все еще бежавшей по щеке. Спутанные волосы падали правителю на лоб.

Лицо каларийца потемнело от досады. Но король высказал свою волю совершенно недвусмысленно, так что Ирему оставалось только подчиниться. Отряд двинулся назад к Имперской площади, провожаемый оскорбительными выкриками и угрозами.

Аденору совершенно не хотелось оставаться в арьергарде, так что он направил своего коня вслед за мессером Иремом, и к императору они подъехали вдвоем. А потом Аденор стал свидетелем небывалой сцены: глава ордена орал на короля. Правда, «орал» весьма условно – сдавленным сердитым шепотом, который мог расслышать только Аденор, чья лошадь, нервно фыркая, бежала рысью вровень с жеребцом Валларикса.

– Хегг бы тебя побрал, Вальдер, я ведь просил тебя удвоить численность охраны! Ты не захотел. Тогда я попросил тебя держаться позади моих гвардейцев – хоть такую малость можно было сделать для своей же безопасности? Нет, ты решил вырваться вперед! Как вообще прикажешь охранять тебя, если ты сам готов засунуть голову в петлю, да еще и затянуть ее потуже?!..

Лорд Аденор уткнулся взглядом в гриву своего коня и притворился, что оглох. Не только потому, что правила приличия не позволяли подданному слушать, как кто-то в подобном тоне разговаривает с Императором. Гораздо хуже было то, что гнев мессера Ирема в любой момент мог обратиться на самого Аденора, не напомнившего Императору об осторожности и вместе с ним попавшего в ловушку. Памятуя о своей давней вражде с мессером Иремом, Ральгерд ничуть не сомневался, что уж с ним-то коадъютор церемониться не станет. Разумеется, если считать, что он хоть сколько-нибудь церемонился с Валлариксом.

– Почему бы тебе сразу не оставить всю свою охрану во дворце? Пара пажей и мессер Аденор – именно то, что нужно, когда в городе мятеж! – продолжал злиться рыцарь. – А вторая твоя глупость?.. Надо же было додуматься остановить коня, чтобы эти собаки кинулись на нас всей сворой!

– Хватит, Ирем, – устало сказал Валларикс. Аденор, который слышал этот тихий и печальный голос, с трудом мог поверить, что это тот самый человек, который крикнул им «Назад!» у Старого моста. – Это не собаки, а голодные люди, доведенные до отчаяния. Большинство из них не знают, чем будут кормить своих детей к концу зимы. Все эти люди – мой народ. Ты ведь не думаешь, что нам с мессером Аденором следовало бы давить их лошадьми?

«Ну нет, меня прошу в это не впутывать!» – подумал Аденор. Но возражать правителю, конечно же, не стал.

– Слышал, что они говорили про Шатровый город? – грустно спросил Валларикс. – Создается ощущение, что главная причина голода – именно в том, что кто-то получает от казны черпак горохового киселя! По мне, это какое-то безумие.

По скулам каларийца заходили желваки.

– Вот именно – безумие. Ты уже сделал для них все, что в твоих силах. Организовал раздачу хлеба. Сократил расходы, ввел налоги в пользу бедных… фэйры меня побери, ты так упрям, что даже голодаешь с ними за компанию! Так неужели тебе мало всего этого – и непременно нужно дать себя убить?! Этим неблагодарным тварям следовало бы помнить, что даже тот черпак похлебки, о котором ты говоришь с такой горечью, они получают от тебя. Но нет! Они уверены, что ты скрываешь от них хлеб. Целые горы хлеба… – Ирем покосился на мессера Аденора. – Любопытно, откуда берутся эти слухи. Хочется надеяться, что стража все-таки задержит на мосту кого-нибудь из этих крикунов. Посмотрим, что они нам скажут.

Валларикс качнул головой.

– Не думаю, что ты узнаешь что-то интересное, сэр Ирем. В таких случаях всегда хватают тех, кто кричит громче всех. А тот, кто начал возмущать спокойствие, держится в стороне. К тому моменту, когда начались волнения на площади, главных виновников, наверняка, уже и след простыл. И в любом случае – этим можно будет заняться позже, когда все закончится. Сейчас важнее сохранить порядок в городе. Я полагаюсь на тебя и на ваш Орден.

– У меня другая мысль, мой лорд. С вашего позволения, я бы хотел усилить наши отряды теми, кто носит цвета Дарнторна, Финн-Флаэна и других лордов Высшего совета. Во-первых, в личной гвардии ваших вельмож служит немало опытных бойцов, которые могут быть нам полезны. Во-вторых, я должен знать, что делают все эти люди, пока мы заняты наведением порядка в городе.

Аденор прикусил губу. Похоже, они недооценили лорда Ирема. Положение еще можно было бы исправить, если бы удалось прямо сейчас сообщить о планах коадъютора Бейнору Дарнторну, но Ральгерд сильно сомневался, что ему представится подобная возможность. В кольце орденских гвардейцев он чувствовал себя так, как будто находился под арестом.

За неимением платка Валларикс вытер кровь перчаткой.

– Разрешаю, – кивнул он. – Мой секретарь составит письменный приказ.

– Благодарю, мой лорд. И последняя просьба: никуда не отпускайте от себя мессера Аденора. Я надеюсь, это не составит никаких проблем – вам, кажется, приятно его общество.

Король пропустил шпильку своего телохранителя мимо ушей.

* * *

Когда Тен вкратце рассказал брату о недавнем разговоре с Криксом, тот схватился за голову.

– Откуда он узнал, где мы живем?

– Его привел Орлиный клюв, – мрачно пояснил Тен. – По-моему, они хорошие приятели. Теперь к воротам ни за что не сунешься – стражники нас живьем сожрут.

– Ой-еее… И что же теперь делать?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – огрызнулся Тен. – Не я же заварил всю эту кашу.

Тена так и подмывало хорошенько стукнуть младшего. Тот будто бы не понимал, в какую скверную историю он их втравил. Теперь достать еду станет куда сложнее. А уж если Клюв предупредит о них дозорных у других ворот, им вообще конец. Но самое печальное, что этого вполне можно было избежать, если бы братцу хватило ума держаться от «дан-Энрикса» подальше.

– Охота было связываться с Орденом из-за паршивых пузырьков с чернилами! – сердито сказал Тен.

– Откуда я мог знать, что в кошельке ничего нет? – защищался братец. – Если бы там были деньги, нам бы их хватило до конца зимы. Я должен был попробовать! И ты на моем месте поступил бы точно так же.

– Красть у доминанта? Ну уж, нет. Я не такой дурак! Разве не ясно, что синих плащей следует обходить за целый стае?..

Тиренн сердито засопел, но промолчал.

– Тебе еще повезло, что ты не продал эти чернила. Кстати, почему так получилось? Не застал старьевщика?

Братец сразу посерьезнел.

– Хуже, Тен. Там все разгромлено. Дверь висит на одной петле, как будто ее вышибли, а в самом подвале пусто. По-моему, старика арестовали.

Тен в бессильном раздражении ударил по ладони кулаком.

– Вот проваль, куда же теперь носить всякую мелочь? В Адельстан?!

– Ты думаешь, он сейчас в Адельстане?

Тен пожал плечами.

– Где ж еще?..

– Вот ужас-то, – пробормотал Тиренн.

– Не вижу ничего ужасного. Отвратный был старик, и всякий раз пытался заплатить поменьше. Пусть теперь с гвардейцами торгуется, – желчно заметил Тен.

– Тебе его совсем не жалко?

– Плевать я на него хотел, – отрезал Тен. И, посмотрев в расширившиеся глаза Тиренна, добавил уже мягче: – Если мы станем жалеть каждого вшивого торговца краденным, то для самих себя ничего не останется… Забудь о нем. Лучше пойдем, переоденемся. У нас должна найтись пара рубашек, которые этот Рикс еще не видел. Если даже ма нас путает, то он тем более не различит. Ты только говори поменьше, а то он может сообразить, что ты – это не я.

Тиренн вздохнул.

– Наша одежда еще мокрая после вчерашней стирки. И потом – я не хочу, чтобы ты притворялся мной. Вдруг он действительно нас перепутает?

– И что? – нетерпеливо спросил Тен.

– Как «что»? Он же тебя прибьет!

– Ну, вот еще! Как-нибудь выкручусь, – ответил Тен самоуверенно. В действительности он больше рассчитывал на то, что Крикс не сможет разобраться, кто есть кто. Почему-то не верилось, что энониец станет срывать злость на них обоих.

Выстиранные вещи Фила развесила на пустом и продуваемом всеми ветрами чердаке. Пристройка к основному дому, где их поселила Белл, была дворцом в сравнении с их старой хижиной, но по столичным меркам она выглядела настоящей развалюхой. Так что оставалось совершенно непонятным, почему Белл так над ней тряслась.

Надевать влажную рубашку на голое тело было неприятно, и Тен мысленно проклял мамину привычку к чистоплотности. Уж лучше грязная, зато сухая и удобная одежда, чем это холодное и мокрое тряпье. Придирчиво осмотрев Тиренна и себя, Тен с удовольствием отметил, что сейчас различить их не сможет даже Фила.

– Пошли вниз, – сказал он брату. – Я хочу послушать, о чем они говорят.

– А может, этот Рикс уже ушел?.. – предположил Тиренн с надеждой.

Тен пожал плечами, хотя был почти уверен, что гвардеец еще здесь. Он оказался прав. Дверь в комнату так и осталась приоткрытой, так что голос энонийца они различили еще с лестницы. А вскоре стало можно разобрать даже отдельные слова. Услышав имя Валиора, Близнецы с удивлением переглянулись.

– Значит, Валиор умер? – спросил «дан-Энрикс», грея руки о большую глиняную кружку. Предложить ему еды Фила, конечно, не могла – да Крикс бы и не согласился объедать приемную семью, – но она согрела в котелке воды и заварила травяного чая.

– Да, умер… – тусклым голосом сказала женщина. – В ту же весну, когда родился Арри. Мне сказали, что он с кем-то пил в Горелой балке, возвращался уже ночью и упал с моста.

«Жалкая смерть», – поморщился «дан-Энрикс». Но Фила, похоже, так не думала. Она смотрела в стену, и взгляд у нее был таким застывшим и безжизненным, что Криксу стало стыдно за свою черствость. Он боялся, что если он попытается утешить мать, она каким-то образом почувствует, до какой степени ему плевать на смерть приемного отца. Поэтому оруженосец коадъютора молчал. А Фила отнесла его молчание за счет испытанного потрясения. Она коснулась руки юноши, как будто это он нуждался в утешении.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – сказала она мягко, и южанин покраснел. – Для нас это было большое горе. Но потом я часто думала, что это даже к лучшему. По крайней мере, он почти не мучился. Было бы гораздо хуже, если бы его убили мародеры… А они его обязательно убили бы. Твой отец был очень смелым, резким человеком. Он не смог бы спокойно смотреть на то, как кто-нибудь обшаривает его дом.

«Валиор мне не отец, – поправил энониец мысленно. – У меня вообще никогда не было отца. Только сэр Ирем».

В отчаянной храбрости Валиора энониец тоже сомневался. Криксу он запомнился упрямым и себялюбивым человеком, отличавшимся скорее черствостью и нетерпимостью, чем смелостью. Но, разумеется, делиться этой мыслью с Филой он не стал, а вместо этого спросил:

– Так значит, в Приозерном мародеры тоже побывали?.. Кто ими командовал?

– Какой-то Храйк по прозвищу Трехпалый. У него отрезаны два пальца на одной руке. Я слышала, что этот Храйк – бывший пират и каторжник. И почти все его товарищи ему под стать. Но с ними был один мальчишка… они звали его Сажа, а по возрасту он был младше тебя. Когда люди Храйка заняли нашу деревню, он был совсем болен. Остальные ходили по дворам и брали все, что им понравится, а его оставили следить за лошадьми вместе с наемником по прозвищу Барсук. Сажа сидел у их костра, трясся и кашлял. Я сварила для него отвара от простуды и отнесла ему.

– Зачем? – только и смог произнести «дан-Энрикс». Он знал о мародерствующих в Энмерри наемниках вполне достаточно, чтобы не сомневаться, что «несчастный мальчик» вместе с этим Барсуком вполне могли, не размышляя долго, изнасиловать пришедшую к ним женщину.

Фила вздохнула.

– Я смотрела на него – а думала о Вали. Он теперь в таком же положении, как этот Сажа.

«Не совсем в таком же. Если Сажа младше меня, ему сейчас должно быть лет четырнадцать. А Вали уже двадцать. И его-то уж, наверняка, никто не принуждал таскаться с мародерами», – хмуро подумал Крикс. Но возражать не стал – и так понятно, что для Филы Вали до сих пор остался «мальчиком». Как, впрочем, и приемный сын – даром, что энониец сделался оруженосцем коадъютора и даже отличился на войне.

– И что потом?.. – спросил он у приемной матери.

– Я приносила для него отвар еще несколько раз, и Саже стало лучше. А потом он сам пришел ко мне и рассказал, что староста Каренн надумал откупиться нами от Трехпалого.

Крикс нахмурился.

– Что значит «откупиться»?

– Храйк требовал дать им людей, которых можно будет продать перекупщикам. Наемники хотели двинуться к Лейверку, а на пути к Внутриморью всегда полно работорговцев. Так что Храйк договорился с нашим старостой Каренном, что деревня даст им несколько семей в обмен на то, чтобы они не трогали других.

– Убил бы гадину! – процедил Крикс. Правда, шансов одолеть наемников у их соседей было так же мало, как у жителей антарских деревень – отбить атаку «Горностаев», но все же нельзя сказать, что у Каренна вовсе не оставалось выбора. Имей он хоть какие-то понятия о справедливости, он должен был устроить жеребьевку, а не продавать своих односельчан в обмен на собственную безопасность.

Фила грустно покачала головой.

– Ты не понимаешь. Женщина с тремя детьми – это обуза для всей остальной деревни. Летом мы кое-как обходились, но зимой им приходилось нас кормить. На месте Каренна любой другой человек решил бы точно так же… Сажа сказал мне, что если мы хотим сбежать, то это надо делать быстро. А еще он попросил, если нас все-таки поймают, ничего не говорить о нем. Я, разумеется, пообещала. Он ведь, и правда, очень рисковал. Выход на Старую дорогу они охраняли, так что мы прошли по краю Жабьей топи, и к утру все-таки выбрались на тракт. А потом кое-как дошли до Энмерри. Я думала, что в городе смогу узнать что-то о Вали, но никто не знал, где он сейчас. Десятник в «Четырех дубах» сказал, что большинство их дезертиров теперь мародерствуют с Веселым Дином, а другие ушли к Лорду-Попрошайке в Белые щиты, но разницы особой нет – и тех, и других вешают, когда поймают.

Крикс поморщился. Он плохо представлял себе, что стал бы говорить он сам, случись ему беседовать с матерью какого-нибудь дезертира, но уж рассуждать о виселицах было явно лишним.

«Ну, спасибо, хоть не стал расписывать, что именно творят в Приречье люди Попрошайки», – подумал оруженосец коадъютора.

– Тен говорил, что вы сначала жили в Энмерри, а после этого отправились в Адель с другими беженцами, – сказал Крикс, надеясь сменить тему. Говорить о Вали было слишком сложно.

– Так и есть. На самом деле, я тогда еще не думала, что мы окажемся в столице. Но и в Мелесе, и в Пеллуэре нас все время отправляли дальше. Иногда они даже не открывали нам ворота – так и оставляли на ночь у стены. И еды тоже почти не было. Когда я это вспоминаю, мне самой не верится, что мы все-таки добрались сюда. Но как ты нас нашел?..

– Случайно, – сказал Крикс, немного покривив душой. – Я встретил возле Северных ворот Тиренна, а потом десятник Браэнн сказал мне, что у него есть брат-близнец. Об остальном я уже догадался сам.