Текст книги "Обитатели Холмов"

– Неужто хомба?

– Нет, уж ее-то запах мы почуяли бы, – сказал Шишак, – с ветром или без ветра. Судя по вашим словам, это очень похоже на кошку. Только бы не горностай. «Хей, хей, ты, эмблерский храйр!» Вот пакость! Придется немного посидеть тихонько. Но если он нас заметит, приготовьтесь удирать.

Кролики ждали. Быстро стемнело. Над головами сквозь летнюю зелень пробивался лишь слабенький свет. Дальний конец рва так зарос, что сквозь траву ничего не было видно, но над головой в прорезях листьев кролики видели кусочек неба, теперь ставшего темно-синим. Время шло, и, словно на стеблях бутня, зажигались звезды. Мерцание звезд было слабым, неровным, как легонький ветерок. Наконец Орех оторвал от них взгляд.

– Что ж, попробуем устроиться на ночлег, – сказал он. – Ночь теплая. Кого бы там ни носило, лучше уж не рисковать.

– Ну-ка, ну-ка, – прошептал Одуванчик. – Что это?

Сначала Орех ничего не расслышал. Потом уловил далекий, но отчетливый звук: кто-то то ли стонал, то ли плакал, прерывисто, робко. И хотя этот звук даже близко не походил на охотничий клич элиля, все же Орех обомлел от страха. Но едва он успел навострить уши, плач прекратился.

– Фрит небесный! Кто это? – прошептал Шишак, и «шапочка» его встала дыбом.

– Может, кошка? – предположил Плющик, широко распахнув глаза.

– Это не кошка! – ответил Шишак, губы его раздвинулись, застыв в невообразимой гримасе. – Это не кошка! Это… Вы что, не поняли? Вам… – Он замолчал. Потом сказал очень тихо: – Вам что, матери в детстве не рассказывали?

– Нет! – воскликнул Одуванчик. – Нет! Это какая-то птица… или раненая крыса…

Шишак встал. Спина его выгнулась, подбородок прижался к напрягшейся шее.

– Это Черный Кролик Инле, – прошептал он. – Кто еще может стонать в таком месте?

– Нельзя так говорить! – оборвал его Орех. Он чувствовал, что сам задрожал от страха, и потому покрепче уперся ногами в стенки рва.

Неожиданно звук повторился ближе – теперь его услышали все. Рядом и впрямь плакал кролик, но в это едва можно было поверить. Его голос словно летел в холодном пространстве потемневшего неба – таким неземным и одиноким показался он нашим приятелям. Сначала раздался просто стон. Потом ясный, отчетливый вопль, который услышал каждый.

– Зорн! Зорн![12]12
  Слово «зорн» на кроличьем языке означает «погибший», «пропащий» в самом страшном значении этого слова. (Примеч. автора.)


[Закрыть] – вскрикивал страшный пронзительный голос. – Нет никого! О зорн!

Одуванчик захныкал. Шишак попытался зарыться в землю.

– Прекрати! – зашипел на него Орех. – Перестань, все в меня летит! Я хочу послушать.

В этот момент голос отчетливо произнес:

– Тлайли! О Тлайли!

При этих словах кролики едва не кинулись прочь от ужаса. Они замерли. Шишак, с неподвижным, застывшим взглядом, попытался было выбраться изо рва.

– Надо идти, – бормотал он заплетавшимся языком, и Орех с трудом понял, что Шишак говорит. – Когда он зовет, надо идти.

Орех испугался так, что почти ничего не соображал. И как на берегу речки Энборн, перестал отличать сон от яви. Кто – или что – зовет Шишака? Если это живой кролик, откуда он знает имя? В голове оставалась одна только мысль: отпускать сейчас Шишака – испуганного, беспомощного – никак нельзя. Орех прижал Шишака лапами к стенке канавы.

– Сиди смирно, – задыхаясь, сказал он. – Я сам пойду посмотрю, кто там тебя зовет. – Ноги едва не отказали ему, когда он, оттолкнувшись, выскочил изо рва.

Несколько минут Орех ничего не видел. Пахло, как и прежде, росой и бузинным цветом, и наш смельчак провел по траве носом. Он выпрямился, осмотрелся. Поблизости никого.

– Кто здесь? – спросил он.

Никто не отозвался. Орех решил было задать вопрос снова, как вдруг тот же голос проплакал:

– Зорн! О зорн!

Голос шел от изгороди на краю поля. Орех обернулся на звук и почти сразу под листьями тсуги различил тень скорчившегося кролика. Он приблизился и спросил:

– Ты кто?

Ответа не последовало. Орех не знал, что и делать, как вдруг почувствовал рядом с собой легкое движение.

– Орех, это я, – не сказал, а выдохнул Одуванчик.

Вместе они подобрались к изгороди. Чужак не шелохнулся. При слабом свете звезд приятели увидели обыкновенного кролика – такого же настоящего, как и они сами. Кролик совсем выбился из сил, а задние ноги его и крестец распластались на земле, словно парализованные. Кролик дико повел расширившимися, ничего не видящими глазами и, не находя ни в чем и ни в ком избавления от страха, с самым жалким видом принялся лизать разорванное, кровоточащее ухо, свисавшее ему на глаза. Вдруг он вскрикнул и застонал, словно призывал всю Тысячу Врагов явиться и избавить его от страшного бремени – от жизни на этой земле.

Это был Падуб, капитан сэндлфордской ауслы.

20. «Улей» и мышь

Идущему дальним путем стал лицом подобен.

Эпос о Гильгамеше. Перевод И. Дьяконова

В сэндлфордском кроличьем городке Падуб был серьезной фигурой. Сам Треарах ему доверял и не раз посылал Падуба туда, где требовалось настоящее мужество. Так, в начале весны в соседнем лесочке появилась лиса, и капитан, прихватив с собой парочку добровольцев, несколько дней не спускал с нее глаз и докладывал старшине о каждом ее передвижении до тех пор, пока однажды вечером лиса не исчезла так же неожиданно, как и появилась. Конечно, это ему пришло в голову арестовать Шишака. Но вообще капитан не считался злопамятным или мстительным. Падуб не терпел капризов, знал, что такое долг, и никогда им не пренебрегал. Крепкий, неприхотливый, добросовестный, немножко – с кроличьей точки зрения – жестковатый, он был прирожденным исполнителем. Тогда и речи быть не могло, чтобы попытаться уговорить его уйти из городка вместе с Пятиком и Орехом. Потому появление Падуба возле Уотершипского холма просто ошеломило приятелей. Мысль же о том, что Падуб может дойти до такого жалкого состояния, никому даже в голову не приходила.

И, признав в бедолаге под кустиком капитана ауслы, Орех с Одуванчиком тупо смотрели на него, словно увидели вдруг под землей белку или ручей, который взял да и побежал вверх по холму. Они не верили своим глазам. Голос, раздававшийся в темноте, оказался вовсе не сверхъестественным, но испугались они от этого ничуть не меньше. Но как же капитан попал сюда, к подножию холма? И что низвело его, не последнего среди кроликов, до этого положения?

Орех попытался привести мысли в порядок. Что бы ни стояло за появлением Падуба, нужно делать все по порядку. Они в чистом поле, ночью, поблизости нет никакого укрытия, кроме заросшего травой рва, с ними раненый, от которого пахнет кровью, который плачет, не отдавая себе отчета в том, как это опасно, и, кажется, не может двинуться с места. Что, если на его след напал горностай и вот-вот появится здесь? Если они хотят помочь Падубу, надо поторопиться.

– Сходи скажи Шишаку, кто это, – велел он Одуванчику, – и приведи сюда. А Плющик пусть бежит наверх и скажет, чтобы никто не вздумал спускаться. Помочь не помогут, а риску прибавится.

Едва Одуванчик убежал, Орех увидел за изгородью какую-то тень. Не успел он понять, кто это, как, хромая, к Падубу подошел еще один кролик.

– Помоги, если можешь, – сказал он Ореху. – С нами случилась беда, к тому же командир болен. Есть здесь какая-нибудь нора?

Орех узнал кролика, с которым Падуб приходил арестовывать Шишака, но не помнил имени.

– Почему ты бросил его, а сам спрятался? – задал вопрос Орех.

– Я услышал, как вы подходите, и сбежал, – ответил тот. – Капитана было с места не сдвинуть. Я решил, что идет элиль, а оставаться, чтобы тут же погибнуть, не хотелось. Сейчас я, наверное, не справлюсь и с полевой мышью.

– Ты знаешь меня? – спросил Орех.

Но кролик не успел ответить, потому что из темноты появились Шишак и Одуванчик. Шишак какое-то время глазел на Падуба, а потом лег перед ним на землю и коснулся его носа.

– Падуб, это я, Тлайли, – сказал он. – Ты звал меня.

Падуб не ответил, а только не отрываясь смотрел на Шишака. Шишак обернулся.

– Кто это с ним? – спросил он. – Ах, это ты, Колокольчик. Кто еще с вами?

– Никого, – ответил Колокольчик.

Он хотел что-то добавить, но Падуб заговорил:

– Тлайли, значит, мы нашли тебя. – Он с трудом сел и огляделся. – Ты ведь Орех? – спросил он. – А это… Да я и сам вспомнил бы, но, боюсь, сейчас я не в самой хорошей форме.

– Это Одуванчик, – сказал Орех. – Послушай, я знаю, ты устал, но тут оставаться нельзя. Здесь опасно. Сможешь ли подняться с нами наверх к норам?

– Капитан, – произнес Колокольчик, – а ты знаешь, что травинка говорит соседке?

Орех сердито взглянул на него, но Падуб спросил:

– Ну и что же?

– Она говорит: «Ой, тут кролики! Страшно!»

– Сейчас не время… – начал было Орех.

– Пусть болтает, – бросил капитан. – Мы вообще не добрались бы сюда без его дурацкой болтовни. Идти я смогу. Это далеко?

– Не очень, – ответил Орех и подумал, что Падуб вряд ли когда-нибудь туда доберется.

Поднимались они долго. Орех велел разделиться. Сам он шел рядом с Падубом и Колокольчиком, а Шишак и Одуванчик бежали в стороне сбоку. Несколько раз пришлось останавливаться, и Орех, дрожавший от страха, еле сдерживал нетерпение. Только когда появилась луна – край огромного диска разгорался над горизонтом у них за спиной, над долиной, все ярче и ярче, – только тогда Орех не выдержал и заторопил капитана. И тотчас в белесом свете увидел спускавшегося к ним навстречу Плошку.

– Кто позволил? – сердито прикрикнул на него Орех. – Я же сказал Плющику, чтобы сидели на месте!

– Плющик не виноват, – пискнул Плошка. – Просто ты ведь остался со мной у реки, вот и я тоже решил не бросать тебя. К тому же норы уже совсем близко. А вы правда нашли капитана Падуба?

Тут подбежали Шишак и Одуванчик.

– Вот что я вам скажу, – пробурчал Шишак. – Этой парочке долго теперь отдыхать. Пусть Плошка и Одуванчик отведут их в пустую нору и побудут с ними сколько потребуется. Остальным лучше пока не соваться.

– Да, это правильно, – ответил Орех. – Пошли со мной.

И оба кролика быстро исчезли в терновнике. Остальные уже выбрались из нор и сидели рядышком, перешептываясь и поджидая друзей.

– Молчать! – цыкнул на них Шишак, прежде чем кто-то успел открыть рот. – Да, мы нашли Падуба и Колокольчика – больше никого. Они не в очень хорошей форме, так что пока их не тревожить. Освободите им нору. Я пошел спать, а вы, если у вас есть хоть капля разума, не лезьте к ним. – Но прежде чем уйти, он повернулся к Ореху: – Орех, ты ведь пошел вместо меня? Этого я не забуду.

Орех вспомнил про раненую ногу Алтейки и спустился в нору. Туда же забрались Серебряный и Плющик.

– Слушай, Орех, что-то случилось, – прошептал Серебряный. – Наверняка что-то ужасное. Падуб никогда не бросил бы Треараха.

– Не знаю, – отозвался Орех. – Пока никто ничего не знает. Подождем до завтра. Падуб, наверное, никогда больше не сможет бегать, но Колокольчик поправится. А сейчас дай-ка я посмотрю Алтейкину ногу.

Ранка заживала. Орех справился быстро и вскоре уже спал крепким сном.

Следующий день выдался жарким и безоблачным. Утром на силфли не вышли ни Плошка, ни Одуванчик, а всех остальных непреклонный Орех увел в буковый лес продолжать работы. Он порасспрашивал Земляничку о потолке в большой пещере и выяснил, что ее свод держался еще и благодаря вертикальным, переплетавшимся друг с другом, уходившим в пол корням. Сам Орех этого не заметил.

– Корней было немного, но они держали весь свод, – сказал Земляничка, – и несли почти всю нагрузку. Без них потолок обвалился бы после первого же ливня. Ночью в дождь сразу чувствуешь, как земля тяжелеет, но если есть опоры, то это не имеет значения.

Втроем – Шишак, Орех и Земляничка – забрались под землю. Между корнями буков рождался новый кроличий городок. Правда, пока это была всего лишь маленькая, неправильной формы норка с одним только входом. Друзья взялись за работу: расширяли стенки, рыхлили землю между корней, а потом повели наверх второй выход в лес. Земляничка вдруг бросил копать и забегал между корнями, принюхиваясь к почве, пробуя ее на зуб и трогая передними лапами. Орех решил, что тот устал и теперь делает вид, будто занят делом, а сам отдыхает, но Земляничка наконец угомонился и вернулся на место. Он что-то придумал.

– Дело вот в чем, – начал он. – Такие корни большой свод не удержат. Найти точно такое же дерево, как над старой пещерой, было бы слишком большим везением, и вряд ли нам это удастся. Но мы сможем обойтись и тем, что есть.

– А что есть-то? – спросил Шишак, вылезший из тоннеля, пока Земляничка говорил.

– У нас есть несколько толстых корней. Мы используем их, и пещера получится больше старой. Лучше всего землю вокруг подрыть, а сами корни не трогать. Не перегрызать и не выбрасывать. И тогда здесь можно вырыть норищу какую хотите.

– А толстые корни так и останутся торчать? – проворчал Орех. Он немного огорчился.

– Да, конечно, – ответил Земляничка, – но, по-моему, от этого хуже нора не станет. Между ними можно будет ходить, разговаривать, слушать они не помешают. Корни греют нору, отлично проводят звук сверху, а ведь иногда полезно послушать, что там творится.

Рытье новой пещеры, которую кролики прозвали «Улей», стало триумфом Землянички. Орех следил, чтобы копали все, а Земляничке поручил командовать самим строительством. Рыли по очереди, чтобы успеть еще подкрепиться, побегать, погреться на солнышке. За весь этот день тишину не нарушил ни единый звук: ни человек, ни трактор, ни даже скот на пастбище – никто не потревожил наших приятелей, и они еще больше прониклись благодарностью к Пятику. После обеда начали проступать очертания новой пещеры. В северной ее части корни буков образовали нечто вроде неправильной колоннады. Дальше получалась открытая площадка – центр пещеры, – а в южной части, где не было корней и Земляничка не разрешил вынуть всю землю, образовались три арки, откуда начинались ведшие к спальням тоннели с низкими потолками.

Сейчас, увидев, что у них получается, Орех, довольный, болтал с Серебряным у выхода, как вдруг раздался тревожный стук: «Сокол! Сокол!» Все, кто был наверху, стремглав бросились в укрытие. Орех, сидевший в безопасном месте, не шелохнулся, а лишь выглянул из-под тени деревьев на открытую, залитую солнцем траву. Он заметил пустельгу, которая зависла в воздухе, высматривая поживу, сложив хвост с черной каймой и быстро взмахивая остроконечными крыльями.

– Неужто она станет нападать? – спросил Орех, наблюдая, как птица камнем упала ниже и снова зависла в воздухе. – Она же такая маленькая.

– Может быть, – отозвался Серебряный. – Но не хочешь же ты проверить.

– А я померился бы с ней силами, – произнес у них за спиной Шишак, тоже выбравшийся в этот тоннель. – Слишком многого мы боимся. Но с птицей будет непросто, особенно если она упадет быстро. Она и большого кролика одолеет, если застигнет врасплох.

– Видишь мышку? – неожиданно сказал Серебряный. – Вон, посмотри. Бедная малышка.

Тут все заметили полевку, которую было отлично видно на мягкой траве. Очевидно, она забрела далеко от своей норки и теперь не знала, куда деваться. Тень пустельги висела пока в стороне, но неожиданное исчезновение кроликов встревожило мышку, и она, испуганно озираясь, прижалась к земле. Пустельга еще не видела ее, но стоит ей подлететь чуть ближе, малышке несдобровать.

– Недолго мышке бегать, – бессердечно заметил Шишак.

Вдруг, подчиняясь внезапному порыву, Орех выскочил на открытый склон и отбежал немного в сторону. Мыши по-кроличьи не говорят, но есть очень простой язык, довольно скудный, похожий на лапинь[13]13
  Лапинь – так называют кролики свой язык (от фр. lapin – кролик). (Примеч. перев.)


[Закрыть]. Его знают все без исключения лесные жители. И именно на нем Орех обратился к мышке:

– Беги сюда, быстро.

Мышь только взглянула на него и не тронулась с места. Орех повторил приглашение, и она вдруг побежала к нему, а пустельга повернулась и скользнула вниз и вбок. Орех шарахнулся в нору. Оглянувшись, он увидел, что мышь торопится следом. Она уже почти добежала, но споткнулась о ветку с листьями. Ветка шевельнулась, на лист попал луч, пробившийся сквозь кроны, и Орех увидел, как он вспыхнул на миг и погас. Тотчас же плавной дугой пустельга слетела ниже, сложила крылья и упала.

Но прежде чем Орех успел отскочить подальше в коридор, мышь проскользнула между его передними лапами и прижалась к земле под его животом. В ту же секунду пустельга – совсем рядом! – вонзила свои когти и клюв в землю. В ярости она зацарапала рыхлую почву, и на мгновение кролики увидели ее круглые темные глаза, смотревшие прямо в глубину коридора. Потом пустельга исчезла. Скорость и сила атаки, такой близкой, были просто чудовищны, и Орех отполз, ткнувшись в Серебряного. Они молча прижались друг к другу.

– Тебе все еще хочется с ним подраться? – спросил Серебряный, оглянувшись на Шишака. – Не забудь меня позвать. Я приду посмотреть.

– Орех, – обратился к нему Шишак, – я знаю, ты не дурак, но объясни нам тогда, что все это значит? Ты что, собираешься защищать здесь каждую муху, каждую мышь, если она останется без норы?

Мышь все не двигалась. Она лежала почти у самого выхода, на уровне кроличьих глаз, и свет резко очерчивал ее контур. Орех понял, что мышь наблюдает за ними.

– Пустельга, наверное, еще здесь, – сказал он. – Оставайся. Уйдешь позже.

Шишак вновь открыл рот, но тут на пороге показался Одуванчик. Он увидел мышь, осторожно отодвинул ее в сторону и спустился в тоннель.

– Орех, – начал он, – я подумал, что надо рассказать тебе про Падуба. Сейчас ему намного лучше, правда, ночью он почти не спал, да и мы тоже. Каждый раз едва только он засыпал, как сразу вздрагивал и начинал плакать. Я думал, он спятил. Плошка его все уговаривал. Плошка держался молодцом, его и Колокольчик похвалил. Колокольчик все старался шутить. Но к утру и он выдохся, потому и проспали весь день. Капитан проснулся к полудню и более-менее пришел в себя, он даже отправился на силфли. Он просил узнать, где вы будете вечером, потому я и пришел.

– Значит, он может уже рассказать, что случилось? – спросил Шишак.

– Кажется, да. Если я что-нибудь понимаю, ему самому это нужно.

– А правда, где мы будем спать? – поинтересовался Серебряный.

Орех задумался. «Улей» закончен только наполовину, земля еще не просохла, но ночевать в нем, возможно, лучше, чем в терновнике. Если же что-то окажется не в порядке, то они сразу подправят. Каждый любит пользоваться плодами своих нелегких трудов. К тому же гораздо приятней остаться в «Улье», чем третью ночь спать на жестком полу меловой норы.

– Наверное, мы останемся здесь, – решил Орех. – Но сначала спросим остальных.

– А что тут делает эта мышь? – задал вопрос Одуванчик.

Орех рассказал. Одуванчик удивился не меньше Шишака.

– Когда я выбежал ей помочь, то и сам понятия не имел зачем, – начал Орех. – А теперь понял и потом объясню вам. Но сначала, Шишак, нужно пойти поговорить с капитаном. А ты, Одуванчик, пожалуйста, повтори остальным то, что сейчас рассказал, и узнай, где они хотят ночевать.

Приятели нашли капитана, Плошку и Колокольчика в траве возле муравейника, с которого Одуванчик впервые увидел долину. Падуб нюхал пурпурный ятрышник. И когда его нос касался стебля, головки лиловых цветов плавно покачивались.

– Не напугай его, командир, – говорил Колокольчик. – А то он улетит. В конце концов, ему есть чем махать. Смотри, сколько листьев.

– Да отстань ты, – добродушно ворчал Падуб. – Нужно же знать, что здесь растет. Я половины этих растений в глаза не видел. Нет, эти цветы для еды не годятся, зато гляди, сколько чернотрава, это уже хорошо.

На его раненое ухо уселась мушка. Падуб вскрикнул и затряс головой. Увидев, что капитан явно пошел на поправку, Орех обрадовался.

– Надеюсь, капитан чувствует себя вполне сносно и сможет присоединиться к остальным.

Но Падуб перебил его вопросом:

– Сколько вас?

– Храйр, – ответил Орех.

– Все, кого ты увел?

– До единого, – гордо ответил Орех.

– Раненых нет?

– Несколько есть.

– Мы тоже, знаете ли, не скучали, – вставил Шишак.

– А это кто там идет? Я его не знаю.

Из леса прибежал Земляничка и по привычке сделал, словно танцор, забавное движение головой и передними лапами, которое наши друзья впервые увидели на лугу в тот дождливый день, когда попали в пещеру. Но тотчас, почуяв недовольство Шишака, сконфуженный, замер и быстро заговорил с Орехом.

– Орех-pax, – начал Земляничка; Падуб вытаращил глаза, но ничего не сказал. – Все хотят ночевать сегодня в новом городке и надеются, что капитан Падуб уже пришел в себя и сможет рассказать, что случилось и как он сюда попал.

– Конечно, мы и впрямь этого хотим, капитан, – произнес Орех. – Знакомьтесь, наш Земляничка. Он прибился к нашей компании по дороге, чему мы очень рады. Так как, хватит у вас сил?

– Хватит, – ответил Падуб. – Но должен предупредить, у вас кровь застынет в жилах, когда я все расскажу.

И вид у него был при этом такой несчастный и мрачный, что никто не проронил ни слова, а через несколько минут шестеро кроликов уже молча бежали вверх по склону. На краю букового леса они увидели всю команду – кто щипал траву, кто нежился в лучах заходящего солнца. Падуб сразу направился к Серебряному, который пасся рядом с Пятиком в желтом клевере.

– Рад тебя видеть, Серебряный, – сказал он. – Слышал, и вам досталось.

– Да, пожалуй, – ответил Серебряный. – Но Орех нас вывел. Да и Пятику мы обязаны многим.

– Слышал я и о тебе, – повернулся к Пятику капитан. – Значит, ты и есть тот самый кролик, который все заранее знал? Ведь это ты разговаривал с Треарахом?

– Это Треарах говорил со мной, – поправил его Пятик.

– Если бы только он тебя послушал! Ну что ж, как не вырасти желудю на чертополохе, так и обратно ничего не вернуть. Серебряный, я хочу кое-что сказать, и мне легче сказать это тебе, чем Ореху и Шишаку. Не хочу доставлять никому никаких хлопот – в первую очередь я имею в виду, конечно, Ореха. Он у вас старшина. Это я понял. Я почти не знаю его, но если бы он оказался плохим командиром, вы погибли бы, да сейчас и не время затевать свару. Если кого-то волнует мысль, не устрою ли я что-нибудь в этом духе, скажу, что мне это ни к чему.

– Ладно, – кивнул Серебряный.

– Я знаю, время сов еще не наступило, – начал подошедший Шишак, – но всем так не терпится послушать тебя, капитан, что они хотят спуститься в нору сейчас же. Ты ничего не имеешь против?

– В нору? – отозвался капитан. – Но как же вы услышите меня все под землей? Я собирался рассказывать здесь.

– Пошли, посмотришь, – сказал Шишак.

«Улей» произвел потрясающее впечатление и на Падуба, и на Колокольчика.

– Это что-то совершенно новое! – восхитился Падуб. – На чем держится кровля?

– Зачем ее держать? – вставил Колокольчик. – Она же на вершине холма.

– Кровлю держат корни деревьев. Мы придумали это почти случайно, – сказал Шишак.

– Когда грелись на солнышке, – подхватил Колокольчик и тотчас оборвал себя: – Ладно, командир, я помолчу.

– Да, пора бы, – ухмыльнулся капитан. – Скоро всех затошнит от твоих шуточек.

Вниз спустились почти все. Места в «Улье» хватало, но потолок был намного ниже, чем в городке Барабанчика, и в жаркий июньский вечер кроликам там показалось слишком тесно.

– Знаешь, можно запросто сделать, чтобы стало прохладней, – поделился с Орехом Земляничка. – В большой пещере летом у нас открывали несколько новых тоннелей, а на зиму снова закрывали. Завтра пророем еще один коридор в западной части, и сюда будет задувать ветерок.

Орех собрался попросить капитана начать рассказ, когда из восточного коридора вдруг выглянул Плющик.

– Орех, к тебе… э-э… гостья, твоя мышь. Она хочет с тобой поговорить, – сообщил он.

– Про нее-то я и забыл, – сказал Орех. – Где она?

– Наверху, в коридоре.

Орех поднялся по тоннелю. У самого выхода сидела мышь.

– Уходишь? – спросил Орех. – У тебя все в порядке?

– Ухожу, – ответила мышь. – Пока нет сов. Но хочу кое-что сказать тебе. Ты помог мыши. Когда-нибудь мышь поможет тебе. Будет нужно – я приду.

– Силы небесные! – проворчал показавшийся снизу в тоннеле Шишак. – Сама, значит, придет и всех своих сестер и братьев тоже приведет. Тогда тут и ступить будет негде. Почему бы тебе не попросить ее вырыть нам парочку нор, а, Орех?

Орех посмотрел, как мышь исчезла в высокой траве. Потом он возвратился в «Улей» и пристроился рядом с Падубом, который как раз начинал свой рассказ.