Текст книги "Эпоха религиозных войн. 1559—1689"

Пять философов: Монтень, Паскаль, Гоббс, Спиноза и Локк

Период с 1559 по 1689 г. стал выдающимся для развития философской и политической мысли. Общая интеллектуальная революция против традиций и власти на протяжении этих лет заставила думающих людей задаться фундаментальными вопросами касательно человеческой природы и социальной организации. Такие вопросы были необходимы, поскольку гуманистическая мораль и интеллектуальные постулаты начала XVI в. более не работали. Эразм и его сподвижники со своей уверенностью в рациональности человека приняли как данность, что через постижение классической литературы и Писания человек достигает необходимых моральных ценностей и интеллектуальной дисциплины. Но влияние Эразма на цивилизованность европейцев через призму язычества и христианских ценностей было нивелировано протестантской реформацией. Концепция достоинства человека Пико делла Мирандолы была перечеркнута учением Кальвина о человеческой греховности и появлением гелиоцентрической теории Коперника. Даже истинность рационального анализа политического поведения была подвергнута сомнению чередой династических и Религиозных войн, которые заполнили XVI в. На протяжении конца XVI и XVII в. мыслители и писатели придумывали новые применения старой морали, но они так и не пришли к консенсусу, поскольку основывались на разных политических, религиозных и научных базисах. Только в XVIII в. философы поставили интеллектуальную планку, сравнимую с гуманистическими воззрениями Возрождения. Невозможно на нескольких страницах описать хаотическую смесь философских мыслей и полемики в Европе периода раннего модерна. Самое верное решение – сосредоточить свое внимание на пяти известных и значимых фигурах того времени: Монтене, Паскале, Гоббсе, Спинозе и Локке.

Мишель Монтень (1533—1592) был классическим гуманистом, к своему сожалению полностью уверенным в том, что его стандарты и ценности не находили себе места в конце XVI в. во Франции. Его отец, преуспевающий местный дворянин из Периге, дал ему то классическое образование, которое рекомендовал для всех мальчиков Эразм. Пока Мишелю не исполнилось 6 лет, он разговаривал только на латыни и всегда предпочитал латинскую литературу французской. «Я не люблю современных авторов, – говорил он, – поскольку античные авторы кажутся мне более глубокими». Монтень некоторое время был адвокатом и служил при дворе. Но когда страну всколыхнули французские Религиозные войны, Монтень оказался слишком неподготовленным, чтобы существовать в таких условиях. В 1571 г., на пике борьбы, он отрешился от общественной жизни и заперся в своем доме. Там он начал писать свои «Опыты», серию размышлений о самом себе и своем опыте. Когда гугеноты или католические войска захватывали его страну, он не выказывал сопротивления и так или иначе уговаривал их оставить его в одиночестве. Идеологическое противостояние гугенотов и католиков измотало Монтеня. Каждая сторона, чувствовал он, старалась уничтожить другую, дешевый – и ошибочный – способ справиться с трудностями. «Величие души не в том, чтобы взобраться высоко и оттуда давить всех, зная, как поставить все на круги своя, – писал он. – Между нами есть вещи, которые, как я вижу, требуют соглашения: небесные мысли и скрытые связи». По его мнению, преступники, такие как гугеноты или радикальные католики, стали заложниками самообмана: «Вместо превращения самих себя в ангелов они стали зверьми». Монтень был слишком осторожным, чтобы называть кого-то из лидеров религиозной войны по имени, но в своих «Опытах» он постоянно говорил о толерантности. Его борьба против жестокого обращения с детьми, слугами и животными показывает, как он, возможно, мог быть резко настроен против истерии Варфоломеевской ночи.

Монтень не был профессиональным философом, но мало книг могут сравниться по силе глубины с его «Опытами». «У меня нет иной цели, – писал он, – кроме как постичь себя». Он не стремился исповедаться. Монтень верил, вслед за Сократом, что самопознание есть начальная точка для очищения человеческого опыта. «Ничто так сложно не пишется, – уверяет он нас, – как описание самого себя». Монтень детализирует составляющие своей личности с остроумием и чарующей искренностью. Однажды кто-то саркастически заметил, что этот дворянин был тунеядцем. Он многое воспринимал с иронией, не только вопросы о моральном абсолюте, о которых размышляли протестанты и католики, но и, скажем, задавая себе вопрос, действительно ли «цивилизованные» европейцы более высокоморальны, чем «дикие» индейцы Нового Света. Разве мы не каннибалы, спрашивал он. Монтень был светским мыслителем. Он мог писать об образовании, смерти и рождении без отсылок к христианским ценностям. Он писал как средневековый житель, который знал о своих границах, ненавидел грубые изменения любого вида и всегда готовил себя к непреодолимому злу в жизни. По сути, он представлял образец возрожденческого гуманизма Эразма без его бескрайнего оптимизма и христианского идеализма.

Монтень не был безразличен к агонии своей страны, он стал ведущим спикером политической партии, которая в итоге привела Религиозные войны во Франции к окончанию. Монтень принял Генриха Наваррского и в 1580 г. поддержал его в борьбе с Валуа и Гизами. Он не стал свидетелем перехода Генриха в католицизм или его Нантского эдикта. Но, без сомнения, Монтень оправдал бы эти меры, поскольку они полностью соответствовали его философии толерантности.

Для Блеза Паскаля идея гуманизма Монтеня была интеллектуально неприемлема. Паскаль (1623—1662) был спорной фигурой. Ослепляющие головные боли и прочие болезни, через которые он успел пройти на протяжении своей недолгой жизни, объясняют сочетание в нем твердости и деликатности. В Паскале соединялся острый как бритва ум с мученическим чувством человеческого аморального положения. Его отец, член французского правительства, развил в ребенке склонности к математике и наукам. Еще в молодости Паскаль публикует опыт, посвященный коническим фигурам, и проводит лабораторные эксперименты касательно измерения атмосферного давления и создания счетной машинки. Он был гордым и талантливейшим участником научной революции. Однажды ночью в 1654 г. он испытал религиозный экстаз. «Огонь! – написал он под воздействием своего видения. – Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Якова, не философа… Вера. Вера. Чувства. Счастье. Мир, Бог, Иисус Христос» – и т. д., поток эмоций, которые могли бы выразить его восторг. Остаток своей недолгой жизни он посвятил строгим молитвам. Обе его известные книги, «Провинциальные письма» и «Мысли», религиозно апологетичны.

Паскаль обратился к янсенизму, религиозному движению внутри французского католицизма, которое исповедовало квазикатолическую доктрину греховности человека и предопределения. Он периодически посещал янсенистское общество Порт-Рояля в то время, когда иезуиты признали янсенизм ересью и требовали от правительства закрыть Порт-Рояль. Паскаль выразил свой протест в «Провинциальных письмах», серии памфлетов, где он нападал на иезуитов и их подлые попытки захватить власть. «Провинциальные письма» были сатирой, написанной в стиле Мольера. Чтобы разоблачить казуистику иезуитов, Паскаль цитировал многие иезуитские произведения, которые считал связанными с дьяволом. В одном из писем иезуит горделиво объясняет Паскалю технику тайных оговорок: «Сказав громко «Я клянусь, что не делал этого», добавь тише: «Сегодня»; или, сказав громко: «Я клянусь», добавь тише: «Что я говорю» – и потом опять громко: «Что я сделал это». Так говорится правда». «Я понимаю, – отвечает Паскаль, – хотя, возможно, выяснится, что правда говорится тихо, а ложь выкрикивается». Но иезуиты смеялись последними: как бы то ни было, после смерти Паскаля Порт-Рояль закрыли и движение янсенистов пошло на спад.

Но основным противником Паскаля были не иезуиты, а рационалисты, мыслящие в традиции Монтеня. Несмотря на то что он узнал из «Опытов», как познать себя, Паскаль отрицал скепсис Монтеня касательно новых идей и идеалов. Как ученый-практик, он был уверен, что рационализм математиков и физиков сформирует научный взгляд даже лучше, чем это сделал Монтень. Если новая наука XVII в. не сможет сочетаться с религией, интеллектуальное общество рискует перейти к агностицизму. Паскаль планировал создать монументальную апологию христианской религии, которая сможет преобразить рационалистов, апеллируя к их разуму и эмоциям. Он жил слишком мало, чтобы успеть дописать эту книгу, но он оставил после себя около тысячи заметок, которые были собраны и выпущены под заголовком «Мысли». Читатель может принять «Мысли» как фрагменты или соединить их в единый аргумент. Чтобы доказать, что мир природы – это не наш дом, Паскаль показывает конечность земной жизни. Большинство его аргументов сосредоточиваются на одном афоризме: «Существование человека непостоянно, скучно, тревожно». В другом известном отрывке он говорит:

«Человек – это тростник, самая слабая вещь в природе; но он мыслящий тростник». Он верил, что способность думать сделает нас свободными от моральных конфликтов и духовного голода, который может быть удовлетворен величием Бога. Аргументы Паскаля не смогли убедить всех рационалистов, но его «Мысли» актуальны по-прежнему. Философы XVIII в. стремились предать Паскаля забвению, но он продолжал влиять на многих философов вплоть до экзистенциалистов XX в.

Английский философ Томас Гоббс (1588—1679) разделял взгляд Паскаля на условия существования человека, но не его веру в религиозное решение всех проблем. Гоббс был материалистом. Легенда о том, что он родился преждевременно, поскольку его мать испугалась выстрелов из пушек, мало похожа на правду, потому что его рождение состоялось за три месяца до появления испанского флота. Но очень легко поверить, что молодой Гоббс восставал против своего окружения: его отец был малообразованным деревенским жителем, и его учителя из Оксфорда не могли придумать ничего нового, чем преподавать средневековую схоластику Аристотеля. Гоббс значительно расширил свой кругозор, давая уроки английским аристократам и сопровождая их во время поездок по континенту. Он подружился с такими ведущими фигурами, как Галилей, Бэкон, Декарт и Харви, и был настолько поражен их экспериментальным отношением к физической природе, что решил применить новый научный метод к изучению человеческой природы. Он сформулировал свое понимание человека в процессе перевода «Истории Пелопоннесских войн» Фукидида, глубокого и наиболее полного анализа политического поведения, проведенного классическим автором. Для Гоббса пуританская революция 1640 г. стала репетицией трагической агонии, описанной Фукидидом. Вскоре после того, как в Англии начался религиозный кризис, он уезжает в Париж, будучи уверенным в том, что его жизнь в опасности. Там он обучает принца Уэльского, будущего Карла II, и пишет «Левиафан» – монументальный труд о том, как предотвратить революцию. Будучи пропагандистом абсолютизма, Гоббс не был ярым приверженцем королевской власти. Когда Кромвель сверг Карла I в 1649 г., Гоббс перевел свои чаяния на пуританскую абсолютную монархию. В 1651 г. «Левиафан» был издан и Гоббс вернулся домой, чтобы жить под диктатом Кромвеля. Реставрация 1660 г. изменила его отношение, но Карл II положил старому учителю низкое звание и вознаграждение. Гоббс провел остаток жизни отвечая на возмущения критиков, которые нашли его книгу ложной.

«Левиафан» Гоббса считается величайшим произведением по политической философии на английском языке – оригинальный комплимент, если учесть, что очень мало читателей книги согласились с аргументами автора. Анализ политической связи Гоббса основывался на его концепции человеческой психологии. Он считал людей животными, стимулированными голодом и рефлексами более, чем рациональностью и моралью. Картина борьбы человека за свое место, нарисованная Гоббсом, на века опередила теорию Дарвина о борьбе за выживание в животном мире. Гоббс говорил, что человек, свободный от социальных привязанностей, есть самое страшное животное. Каждый человек в своем натуральном виде находится в состоянии войны с другим, и его жизнь, по Гоббсу, «бедна, сурова и коротка». Гоббс не отрицал важности рациональности человека, но признавал, что разум может только регулировать страсти, а не подчинять их себе. Рациональность заставляет человека объединяться в цивилизованные правительства, которые защищали бы их от естественного для людей состояния войны и сковывали стремление уничтожить друг друга. Каждый человек отказывается от права на владение своими соседями при условии, что они все поступают так же. Общество наделяет властью ту личность, которая становится представителем судебной, исполнительной и законодательной власти. Главная цель правителя – защита от войны. У него в руках сосредоточена неограниченная и абсолютная власть над подданными, и единственное, чего он не может сделать, – это заставить их убить себя, что нарушит первичный инстинкт самосохранения. Подданные не имеют права протестовать, а власть должна подавлять восстания. Если власть является неэффективной, то она теряет свою суверенность и подданные выбирают себе нового правителя, который может защитить их. В этом случае Гоббс вспоминает передачу власти в Англии от Карла I к Кромвелю и от Кромвеля – Карлу II.

Даже после 1651 г. критики не соглашались с политической теорией Гоббса. Хотя несколько пунктов были приняты. Стремление Гоббса применить методы точных наук к социальному анализу вызвали даже больше споров, чем толерантный гуманизм Монтеня или идеи Паскаля касательно божественного вмешательства. Со времени Макиавелли власть политиков не была предметом столь пристального анализа. Хотя подход Гоббса, в отличие от Макиавелли, был теоретическим, оба судили политиков по их способности оставаться у власти и управлять внутренними силами, защищать людей от их инстинктов. Гоббс относился к абсолютизму без присущего традиционным монархистам убеждения в его исторической легитимности. Английские роялисты не смогли простить ему крушение божественной теории происхождения монархии. Как и Макиавелли, Гоббс придерживался взгляда о небесном царстве религии и земном – политики и отделял духовную власть от светской. В целом он подверг резкой критике протестантов и католиков и провозгласил контроль государства над церковными институтами. В этой концепции государственной власти Гоббс пошел дальше Макиавелли и даже французского теоретика Жана Бодена, первого, кто принял новый взгляд на национальную власть. Суверенность Гоббса предполагала более принудительную власть над подданными, чем даже Людовик XIV мог мечтать. Как бы то ни было, те, кто назвал «Левиафан» манифестом тоталитаризма, не обращали внимания на базовые утверждения Гоббса о том, что союз обеспечивает мирное существование всех его членов. «Левиафан» шокировал и либеральных конституционалистов, и монархистов, но, безусловно, именно Гоббс ближе, чем любой иной мыслитель, подошел к современной концепции государства.

Бенедикт Спиноза (1632—1677) был еще более противоречивым мыслителем, чем Гоббс. К сожалению, его отнюдь не ортодоксальные взгляды не могут быть разобраны без гротескных нападок на них. Его философская система весьма абстрактна. В отличие от Монтеня, Паскаля и Гоббса он писал в стиле далеком от понимания простыми людьми и получения удовольствия от прочтения. В своих изречениях Спиноза старался объединить метафизику средневековой схоластики с математическими методами науки XVII в. Его «Этика» представляет собой серию геометрических терминов. Спиноза прожил жизнь человека, отвергаемого своим обществом. Он родился в Амстердаме, был сыном торговца-еврея. В детстве протестовал против законов амстердамского еврейского общества, учил латынь и несколько современных языков, чтобы иметь доступ к наукам XVII в. В 1656 г. синагога объявила его еретиком и отступником. После этого Спиноза отказался от всех религиозных сект. В Голландии кальвинисты объявили его атеистом. Но он смотрел на жизнь через большие оптические линзы и стал профессором Гейдельбергского университета, обеспечив своим преподавателям интеллектуальную свободу. И, несмотря на произошедшие события, он не был затворником. Его «Богословско-политический трактат», изданный в 1670 г., провозглашал свободу мысли в противовес голландскому кальвинистскому духовенству. Он готовил к публикации «Этику» в Амстердаме, но в тот момент оппозиция была столь сильна, что книга так и осталась в рукописи до смерти Спинозы. Почему мыслителю было так сложно противостоять своим противникам?

Спиноза был очень религиозным человеком, но его понимание Бога отличалось от ортодоксальных взглядов протестантов и католиков более, чем скептицизм Монтеня от материализма Гоббса. Его не удовлетворял декартовский или гоббсовский метод отделения метафизики от физической природы и объяснения только последней. В противовес этому он объединил метафизику и физику, считая природу неделимым целым. Поэтому он определил философию как знание союза человеческого ума и природы, включающего в себя все мысли и думы, объединяющего тело и дух. Для него все в природе было атрибутом божественного, ничто не было отделено от Бога, и Он не мог быть постигнут без Своих созданий. Бог определял все в человеке, как и все в природе. Спиноза не был фаталистом, его точка зрения на возможности человека намного более жизнерадостна по сравнению с воззрениями Кальвина, Паскаля или Гоббса. В своей философии он утверждал, что большинство людей довольны своим положением, но один может управлять другим, и это учит нас, как управлять.

Величайшая цель человека для него – это любовь к Богу, которая дает возможность познать красоты Вселенной и преодолеть все пагубные влечения. Поэтому несложно понять, почему люди называли «Этику» атеистической книгой. Бог Спинозы не мог выглядеть антропоморфным. В его пантеистической системе не находилось места для иудейской или христианской концепции передачи небесной веры через скрижали или чудеса, в ней нет места для веры в небесное прощение и наказание. Его еретическое для того времени мнение было слишком рационально для XVII в. и слишком мистично для XVIII. Первыми, кто по достоинству оценил идеи Бенедикта Спинозы, стали романтики XIX в., такие как Гете и Шелли. С этого времени он был включен в пантеон величайших философов.

Всех вышеперечисленных мыслителей можно назвать одинокими бунтовщиками. Гоббс работал над политической теорией, с которой упорно не соглашались его читатели, в то же время Монтень, Паскаль и Спиноза агитировали людей с помощью своих моральных аргументов, но так и не смогли убедить их в своей правоте. Наш последний философ, англичанин Джон Локк (1632—1689), был более удачлив. Его философия сформировалась под воздействием идей Славной революции (1688—1689); а его моральные установки соответствовали требованиям его читателей конца XVII в. Разработанная Локком концепция человека удачно дополняла идею физической природы Ньютона.

Джон Локк был сыном адвоката-пуританина, который воевал в парламентских войсках на протяжении всей английской гражданской войны. Он обучался в Вестминстерской школе, затем в Оксфорде. Локк разделял мнение Гоббса о том, что английские школы и университеты были слишком старомодны, хотя его собственный академический опыт был вполне полным. Он получил должность в Оксфорде, которая не требовала преподавания, присоединился к Королевскому обществу и отправился в путешествие по континенту. Поворотным пунктом для него стал 1667 г., когда эрл Шефтсбери, известный политик вигов, пригласил его в имение как физика, секретаря и компаньона. Перед тем как присоединиться к Шефтсбери, Локк был роялистом-англиканцем, религиозным и политическим диссидентом. Шефтсбери уверил его в жесткой правоте политики вигов. После этого Локк даже помогал борьбе против Карла II и его брата Якова в нелегкие годы противостояния папству и попыткам исключить Якова из числа наследников. В 1683 г., после того как Шефтсбери и виги были повержены, Джон Локк перебрался в Голландию. Ознакомившись с голландскими взглядами на общественное устройство, он становится прагматичным приверженцем политического либерализма и интеллектуальной толерантности.

Все свои самые известные произведения Локк создает на протяжении 1680-х гг., на которые пришелся пик правления Карла II и Якова II. «Два трактата о правлении», написанные, чтобы оправдать восстание Шефтсбери против Карла II, так и остались неизданными после того, как бунт был подавлен. «Опыт о человеческом разумении» и «Мысли о воспитании», написанные в Голландии, были распространены в рукописях среди его друзей. И внезапно Славная революция сделала его из изгоя знаменитостью. В 1689 г. Локк возвращается домой в Англию и публикует три своих главных труда. Образованная элита признала ясность и логичность его философии, и на протяжении последних лет жизни Локк в научных кругах занимал почетное второе место после великого Ньютона.

Его теория ограниченного правления была изложена в «Двух трактатах о правлении». Первый из них отрицает заявление, что король имеет божественное право на неограниченную власть. Второй, и более важный, – о том, что придворные имеют право на жизнь, свободу и собственность. Выраженные им идеи совпадают с итогами Славной революции, хотя они и были сформулированы гораздо раньше для оправдания Шефтсбери. Локк также старался доказать несостоятельность «Левиафана» Гоббса. В отличие от Гоббса он считал, что человек движим скорее причиной, а не потребностями. Когда он описывал индивида в природном его состоянии, он указывал на идеальную свободу, а не на состояние войны. Локк убеждал, что природная свобода человека должна быть максимально сохранена в цивилизованном обществе. Он стремился к минимальному управлению, в противовес Гоббсу. Он не приводил подтверждений правам человека, но его доктрина ограниченного правления была чрезвычайно популярна в XVIII в. Среди естественных правил, по Локку, есть право на собственность. Он подчеркивает, что неравно распределенная собственность приводит к преступлениям. Поэтому человек нуждается в правительстве, чтобы оно смогло защитить его жизнь, свободу и собственность. В своих трактатах он настаивает на том, что правительство должно отражать мнение большинства, что означало (для Англии) большинство собственников в парламенте. Локк защищал право людей на сопротивление тирании, и это было одним из важнейших аспектов его философии. Его доктрина легла в основу Билля о правах 1689 г., составив постреволюционную английскую модель выборного правительства, капитализма и уменьшающегося разделения между привилегированными и непривилегированными классами. Теперь понятно, почему его философия была столь популярна в Англии, а его последующее влияние на Францию и Америку XVIII в. было еще более внушительным.

Его отношение к религии также разделяло большинство. В «Послании о веротерпимости» он отвергает идею, что христианство нужно защищать силой. Локк не видел ничего плохого в обилии религиозных практик до тех пор, пока они провозглашают тотальную веру в Бога и в то, что после жизни всем воздастся по заслугам, а грехи будут наказаны. Также он был невысокого мнения об «энтузиазме» протестантов, особенно квакеров, чье отношение к Богу казалось ему фамильярным. Что касается политической подоплеки, то здесь мыслитель старался быть толерантным по отношению как к римскому католичеству, то есть представителям зарубежной власти, так и к атеистам. Некоторые критики считали, что его собственное кредо как раз базировалось на атеизме. Один кальвинистский памфлетист смеялся над тем, что «Локк принял «Левиафана» за Новый завет», хотя у философа и не было гоббсовского стремления отделить церковь от государства. Его понимание религиозной толерантности было далеко от пуританских религиозных свобод 1640 г. Джон Мильтон сломил свободу в поисках духовной правды, в то время как Локк стремился освободить власть от религиозных рамок. Акт толерантности 1689 г. доказал теорию Локка на практике.

Философия Джона Локка, достаточно понятная с первого взгляда, на самом деле имеет глубокие корни. Большая их часть базируется на стремлении философа разрешить конфликт XVII в. между эмпиризмом и рационализмом. Как мы уже знаем, Бэкон был апологетом индуктивного, эмпирического метода, где знание зависело от наблюдений и экспериментов. Галилей и Ньютон тоже были последователями эмпирического метода. Декарт был рационалистом, строителем дедуктивной системы, возводя все теории в ранг абстракции. Гоббс и Спиноза, как бы они ни конфликтовали с идеями Декарта, тоже были рационалистами. А Локк был и тем и другим. Его политическая философия рациональная, но его теория естественных прав не подвергается эмпиризму. С другой стороны, «Опыт о человеческом разумении» показывает нам эмпирическую теорию, согласно которой человек рождается без идей или принципов. Человеческий разум при рождении – чистый лист. Мы сами заполняем наше сознание через эксперименты, утверждал в своих работах Джон Локк. Наше невежество всегда больше знаний. Проще говоря, мы не можем целиком полагаться на свою образованность. Локк избегает традиционного внимания к грехам или моральному упадку. Он предпочитает показывать, как и его друг Исаак Ньютон, человека, который может достигнуть многого, реализуя свое стремление познавать природу. Джон Локк не был способен открыть систему социальных законов, настолько простых и важных, как законы Ньютона. Но он подарил надежду на самосовершенствование человека через обращение к труду и внутреннюю дисциплину. Наименее яркий из всех философов, Локк вовлек общество в прогресс через свободу, индивидуализм и труд.