Текст книги "Связующая партия"

3. О том, как правильно прихорашиваться и еще о тысяче мелочей, которые надо знать, выходя в свет

Проснувшись следующим утром, Рапсода поняла, что безнадежно проспала. Нет, бал конечно еще и не думал начинаться, он назначен на шесть вечера, но надо же привести себя в порядок, сделать прическу, морально подготовиться в конце концов, а теперь на все это оставалось всего каких-то жалких шесть часов. Минус час на то, чтобы добраться до дворца и еще около получаса на завтрак. Итого на все про все остается только четыре часа с половиной. Н-да, придется прихорашиваться в ускоренном темпе.

Наскоро набросив свою повседневную одежду (не спускаться же к завтраку в новом платье в самом-то деле), девушка мухой слетела по лестнице на первый этаж и, кликнув хозяина, потребовала завтрака.

Но и здесь девушку поджало разочарование. Растерянный трактирщик, виновато разводя руками, сообщил, что время завтрака давно прошло и что сейчас он может предложить разве что яичницу из двух яиц, да и ту надо сначала приготовить, а печи уже заняты блюдами для обеда.

– Будете ждать? – вежливо поинтересовался он у певицы, с опаской наблюдая за тем, как меняется и без того не особо доброжелательное выражение ее лица.

– Может есть хоть кусок хлеба и кружка молока? – обреченно вздохнула та.

– Найдется, найдется, – обрадовался трактирщик и моментально испарился от греха подальше.

Как только он исчез, Рапсода принялась бормотать себе под нос нечто крайне нелицеприятное об одном чересчур разговорчивом барде.

– Заболтал меня до полуночи… А потом еще этот неудобный момент с Песней. Да разве после такого нормально уснешь?

Одним словом виновный в том, что Рапсода проспала, был найден, и девушка решила высказать ему при ближайшей встрече все, что накипело. Но Кред, как чувствовал, и на глаза ей не попадался. Он не спускался в трактир, пока девушка завтракала, и не был замечен ею в коридоре второго этажа, когда она возвращалась в свою комнату.

«Ну не буду же я его специально искать. Сейчас у меня есть дела и поважнее», – фыркнула Рапсода и взялась за любимое женское занятие.

Оказалось, что проблемы подстерегали и здесь. Изумительной красоты платье, подобранное ею в одной из лавок, было практически нереально надеть самостоятельно.

– Боже, и почему я не подумала об этом раньше? – в голос сокрушалась девушка, пытаясь самостоятельно затянуть на себе корсет. Шнуровка же, будто издевалась над ней и никак не хотела функционировать, как положено. Платье перекашивалось то в одну, то в другую сторону, неприлично оголяя плечи и грудь. В общем, отражение в зеркале совершенно не совпадало с той мечтой нежно-розового цвета, которую Рапсода купила вчера вечером. А как все было просто в лавке, где швея быстро и сноровисто облачила Си-Диез в подобранный наряд!

Безуспешно подергав концы шнуровки еще минут пять, Рапсода сообразила, что для качественной затяжки нужно как минимум тащить их одновременно, с одинаковой силой и, по всей видимости, достаточно долго. Выполнить эти условия, используя только собственные руки и находясь при этом внутри платья, было просто невозможно. Но не звать же на помощь. Да и кого тут можно позвать? Местную кухарку что ли? Где наша не пропадала! Девушка медленно обошла свою комнату, оценивающе поглядела на кровать… Нет, слишком легкая. На стол… Тоже не подойдет. О стуле вообще говорить не будем. А вот высокий объемный шкаф, хоть и сколочен достаточно криво, но должен подойти. Девушка опустилась на колени и заглянула под шкаф. Пыльновато конечно, но главное не это, а то, что данный предмет мебели имеет ножки, а не стоит дном прямо на полу.

Удовлетворенно хмыкнув, Рапсода поочередно привязала к ближним ножкам шкафа концы корсетной шнуровки, – каждый конец к своей ножке – а затем встала к шкафу спиной и что есть силы рванулась вперед. Шкаф, слава Иериалю, выдержал. Даже не качнулся. Шнур – тоже. Корсет благодаря этим действиям благополучно затянулся, и, наконец, «уселся» как положено. По крайней мере, на вид. По личным же ощущениям девушки, либо в ее теле появилась парочка лишних органов, которым естественно стало тесновато внутри, либо корсет затянулся чересчур уж сильно. Ну да это не беда, ослабить шнуровку – это не затянуть. Дело плевое. Только бы успеть это сделать до того момента, как в легких кончится воздух. В противном же случае существовала реальная угроза не смочь совершить следующий вдох.

Отвязав концы шнура от ножек шкафа, Рапсода немного ослабила корсет, а затем, наконец, завязала его. Взглянув в зеркало, она осталась довольна. Осталось только провести последний тест. Си-Диез взяла хороший певческий вдох. Корсету этот фокус не понравился. Пришлось ослаблять шнуровку еще раз, иначе о пении во дворце можно было и думать забыть.

– Ну что, первая фаза успешно завершена. Можно переходить к более приятным занятиям, – сказала себе девушка, покончив наконец с корсетными делами, и принялась поправлять подъюбники и взбивать кружева на рукавах, придирчиво разглядывая себя в зеркало со всех ракурсов.

Надо отметить, что это действо заняло у девушки не менее часа, когда как на шнуровку и затягивание корсета ушло минут пятнадцати-двадцати максимум, если считать со всеми неудачными попытками. Сеанс самолюбования мог продлиться и дольше, если бы не скрип открываемой двери. В зеркале появилось отражение Креда, вошедшего в комнату и стоявшего теперь в нескольких шагах позади Рапсоды.

– Добрый день, – лучезарно улыбнулся бард.

Девушка вздрогнула и медленно повернулась к незваному посетителю.

– Ты… Ты что здесь делаешь? – Девушка даже не знала, чего сейчас в ней больше: удивления или возмущения.

– Да так. Зашел вот, – был ответ.

– Просто так вот взял и зашел? – тихо и даже как-то слегка растерянно переспросила Рапсода, а потом неожиданно (даже для себя неожиданно) взорвалась, – Взял и зашел! Даже не постучал! А если бы я была голая?

– Вообще-то я стучал. Минут десять подряд, – вставил Кред.

– Так что же, если ты стучишь, а тебя не приглашают войти, то обязательно надо сунуть свой поганый нос за дверь? – не унималась певица, – извращенец!

– Осознаю свою ошибку, – примиряюще заговорил Кред, вскидывая руки в извиняющемся жесте, – лежачего не бьют.

Похоже, последняя сказанная им фраза навела Рапсоду на какую-то очень интересную мысль, и она стала с азартом оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь потяжелее.

– Рапи, Рапи, Рапи, – затараторил бард, разгадавший ее намерения, – ну зачем же так сердиться? Ты ведь была одета. Кроме того я уже ухожу.

– Не смей называть меня Рапи! – взревела певица и зашвырнула в барда кувшином, но тот ловко увернулся и проворно выскочил из комнаты.

– Видишь, я уже ушел, – донеслось из коридора, – кстати, ты бы не кричала так. Тебе сегодня еще петь. Кроме того тебя весь трактир слышит.

Услышав дикий рык, доносящийся из комнаты Рапсоды, Кред поспешил к лестнице на первый этаж.

– Кстати, чего я заходил-то, – крикнул он набегу, – обед готов. Спустишься? – Ну что за скверный сегодня день? – спрашивала у себя Рапсода, усевшись на кровать. Поднявшееся было во время одевания платья настроение вновь стало хуже некуда. И теперь одним красивым нарядом хорошее расположение духа себе не вернешь. Правда вкусный обед мог бы поспособствовать в этом нелегком деле, но теперь она ни за что не спустится в общий зал. Придется поголодать до бала, ведь там наверняка подадут хоть какие-нибудь закуски.

Игнорируя бурчание в животе, Рапсода взялась за расческу и принялась сооружать из своих волос высокую прическу. Вот только то, что выходило из-под ее рук, больше напоминало муравейник, из которого тут и там торчали блестящие головки шпилек. Сказывалось отсутствие навыка. Раньше-то такие изыски были без надобности: заплела косу и порядок, а надоела коса – распустила волосы по плечам, и вот тебе новая прическа. В тавернах и даже в домах купцов и мелких дворян можно было себе позволить такой внешний вид, но не в королевском же дворце!

Стук в дверь отвлек Рапсоду от созерцания собственной прически.

– Пошел вон, – громко крикнула она, вгоняя в волосы очередную шпильку.

– Я только хотел напомнить, что мы выходим через полчаса, – раздался из-за двери голос Зеленой Песни, – ты будешь к этому времени готова?

Последние слова он договаривал уже глядя Рапсоде в лицо, потому что та сорвалась с места и бросилась открывать дверь сразу, как только поняла, кто находится за дверью.

– Прошу прощения, – замялась девушка, – я думала, что это не ты за дверью.

Бард хмыкнул и тактично не стал уточнять, с кем его спутали.

– Зайдешь? – предложила певица, делая приглашающий жест.

– Благодарю за приглашение, но не думаю, что у тебя сейчас есть время на гостей, – и он указал на волосы Рапсоды.

– Совсем не знаю, что с этим делать, – развела руками девушка.

– Ну, я парикмахер весьма посредственный, а вот Кред мог бы помочь.

– Опять он? – вырвалось у девушки, но она тут же взяла себя в руки и задала другой вопрос, – а чем он собственно мог бы помочь? Откуда бы ему уметь делать прически?

– Понимаешь, – начал Зеленая Песня, все же зайдя в комнату и затворив за собой дверь, – Кред – шпион, и отличный шпион, скажу я тебе. Самый настоящий мастер перевоплощения.

– Не хочешь ли ты сказать, – медленно начиная понимать она, к чему клонит бард, – что он переодевается в женщину?

Поразмыслив о чем-то с полсекунды, полуэльф утвердительно кивнул.

– Ну тогда я с радостью приму его помощь, – предвкушая грядущее удовольствие, сладко пропела Си-Диез, – можешь позвать его? А то времени до выхода осталось так мало, – и девушка аккуратно, но настойчиво выпроводила барда из комнаты.

А теперь надо подготовиться. Прежде всего, шпильки долой. Пусть волосы, наконец, спокойно рассыплются по плечам. Нельзя позволить ему увидеть этот муравейник, а то миг триумфа неминуемо будет испорчен. Теперь сесть в кресло перед зеркалом, еще раз проверить, все ли в порядке с платьем и можно ждать.

В дверь постучали через пару минут.

– Войдите, – пропела Рапсода и уставилась в отражение входной двери.

Ожидание оправдалось на все сто. На пороге стояла высокая, худощавая и уже немолодая дама в дорогом, но уже несколько лет как вышедшем из моды платье. Волосы ее действительно были тщательно уложены и напудрены, а из-под искусно подведенных ресниц на Рапсоду глядели карие глаза Креда.

– Миледи требуется помощь? – осведомился бард высоким женским голосом.

– Так вот почему тебя называют Кред-колокольчик, – прыснула девушка, оборачиваясь к гостю.

– Давай вот только без хи-хи, – уже своим голосом отозвался бард и, захлопнув дверь, направился прямо к девушке, – у каждого своя работа. Как тебя заплести?

– Да хоть как-нибудь, – пожала плечами девушка.

Кред страдальчески закатил глаза и взялся за расческу.

– И часто ты вот так… перевоплощаешься, – не удержала свое любопытство Рапсода.

– Периодически, – буркнул бард, – да не крутись ты. Дерну – больно будет.

– А периодически – это сколько раз? – не отставала девушка, послушно замерев в одной позе.

– Эфо пофти кафдый раф, кохта я отпфафляюсь на дефо, – прошамкал Кред сквозь булавки, зажатые в губах.

– Чего-чего? – не поняла девушка.

– Почти каждый раз, когда иду на дело, – перевел бард с парикмахерского на человеческий. – Хотя, наверное, скорее через раз.

– То есть тебя при дворе знают, как двух разных бардов? – изумилась Рапсода.

– Да не дергайся ты так, – рыкнул Кред, – беспокойная какая попалась. Шпилькой в ухо получить хочешь?

– Извини. Слушай, если ты прикидываешься женщиной бардом, это значит ты и петь можешь как женщина?

– Могу, – мрачно подтвердил Кред, – доказать?

– Не сейчас, – аккуратно отказалась девушка, рассудив, что еще успеет наслушаться барда на балу. Да и лучше его сейчас не сердить. Шпилька в ухе – не самое приятное, что может случиться в жизни.

Но проклятущее любопытство никак не хотело успокаиваться.

– А как тебе удалось стать настолько популярной, чтобы тебя приглашали в королевский дворец? Ты ведь далеко не красавица.

– Слово «талант» тебе ни о чем не говорит? Кроме того красивая женщина привлекает слишком много внимания. Недопустимая роскошь при моей профессии – Кред, по всей видимости, решил не обращать внимания на подначки, – готово, миледи. Такая прическа устроит?

Рапсода посмотрелась в зеркало и с удивлением обнаружила на своей голове сооружение, напоминающее парусник, сотворенное из ее собственных светло-русых волос. Девушка даже потеряла дар речи.

В этот момент в дверь снова постучали (здесь что, проходной двор?) и на пороге появился Зеленая Песня со словами – Ну вы гото… Ооо…

– Несколько экстравагантно конечно, но… – пожал плечами Кред, высказав свое отношение к собственному творению.

– Нет-нет, все прекрасно, – поспешно заверил его полуэльф, – столичные модницы умрут от зависти.

– Я не хочу идти с ЭТИМ на голове, – возмутилась Рапсода, – пусть он переделает.

– Чем тебя корабль-то не устраивает? – ехидно поинтересовался Кред, но Зеленая Песня не дал девушке ответить.

– Нет времени. Нас уже ждет карета. Если тебе не нравится, просто распусти волосы и все.

Недовольно бурча, Рапсода покорно вышла из «Трех ключей» и забилась в самый угол кареты, присланной за бардами. Волосы расплетать не стала. Уж лучше пусть будет так, чем распустехой.

Дорога до дворца заняла немногим больше четверти часа. Когда карета остановилась на краю главной городской площади, на которой и располагалась королевская резиденция, было четыре часа пополудни. Лакей в сине-золотой ливрее лихо распахнул дверцу и споро выдвинул откидную ступеньку. Зеленая Песня, первый выскочивший из кареты, галантно подал руку сначала Креду, а затем помог выйти и Рапсоде. Что и говорить, галантный кавалер. Высокий, гибкий, он был облачен сегодня в суконные брюки и куртку зеленого бархата. Голову его украшал берет такого же цвета с тонкой изысканной вышивкой соломой нитью. Хороший ход: головной убор привлекал внимание к лицу, а лицом бард явно пошел в своего эльфийского родителя. Да, если принимать за аксиому высказывание Креда «красота привлекает слишком много внимания», то скрытность явно не была коньком Зеленой Песни.

Придя к такому выводу, девушка не замедлила поделиться им с Кредом, с которым шла под руку в нескольких шагах позади полуэльфа.

– А ты как думала? – удивился тот, – чем больше он будет блистать, тем меньше вероятности, что на нас будут обращать внимание. В идеале нас вообще не должны запомнить. И так и будет, если ты не станешь высовываться. Песня свою роль знает. Мы с ним частенько работаем в тандеме.

Пока Кред посвящал Рапсоду в эти тонкости, компания успела пересечь площадь и подойти к парадным дверям дворца, где их встретил еще один человек в сине-золотом одеянии.

– Добрый день, господин, – поклонился он Зеленой песне, – добрый день, сударыни. Я Тайлас, распорядитель сегодняшнего мероприятия. Вижу, вы приехали на карете для приглашенных музыкантов. Назовите себя, и вас тут же проводят в приготовленные для вас апартаменты.

Зеленая Песня обворожительно улыбнулся:

– Вы же отлично знаете, с кем говорите, милейший. Не так ли?

– Да, но, – смутился распорядитель, – положено представиться. Так с кем имею честь беседовать?

– Странник, прибывший прямиком из эльфийских дубрав, бард Зеленая Песня к Вашим услугам, – отвесил элегантный поклон тот и стрельнул глазами в сторону своих спутниц, – я был удостоен чести сопровождать ко дворцу госпожу Состанну, имя которой Вам тоже наверняка известно, и ее ученицу.

Кред сделал книксен и, тайком дернув Рапсоду за юбку, заставил ее последовать своему примеру. Девушка машинально присела, догадываясь, кто из них двоих знаменитая певица, а кто – ученица.

– Конечно-конечно, – заверил тем временем Зеленую Песню распорядитель, – мы вас ждали. Одно мгновение, – и он подал знак одному из мальчиков-пажей, стайкой собравшихся невдалеке, – проводи господина Зеленую Песню и госпожу Состанну с ее ученицей в их комнаты. Парнишка поклонился и повел троицу за собой.

Хоть до начала бала оставалось еще целых два часа, дворец буквально кипел. Широкие коридоры, устланные роскошными коврами, были заполнены спешащими куда-то слугами и чинно прохаживающимися гостями. Троица во главе с пажом влилась в общее движение и спустя несколько минут очутилась перед дубовой лакированной дверью. Рапсода, чувствовавшая себя в этой круговерти, мягко говоря, не в своей тарелке, облегченно вздохнула и шагнула было к двери, но паж опередил ее.

– Это апартаменты для господина, – безапелляционно заявил он, – Надеюсь, Вы останетесь довольны, – и он учтиво поклонился полуэльфу, – дамы, прошу следовать за мной.

– До встречи на балу, – попрощался Зеленая Песня и, отвесив полупоклон, скрылся за дверью.

Парочке бардов ничего не оставалось, кроме как продолжить путешествие по наполненным людьми коридорам. Вскоре их провожатый снова остановился, указывая на дверь.

– Ваши апартаменты, госпожа, – поклонился он Креду, как и распорядитель с первого взгляда распознав, кто из двух дам главный, – чувствуйте себя как дома. Если что-то потребуется – вызывайте слугу.

– Благодарю, ты можешь быть свободен, – важно произнес Кред женским голосом и сделал царственный жест рукой. Парнишка еще раз поклонился и через пару мгновений затерялся в толпе.

Покои, отведенные госпоже Состанне, были наверняка не самыми шикарными во дворце. Светлая, но небольшая в масштабах всего здания комната, была меблирована простенько и со вкусом. Пара мягких кресел, небольшой пухлый диванчик да круглый столик на трех ножках. Никакой вычурной резьбы, никаких инкрустаций. Все просто и функционально. Разве что тяжелая бронзовая рама зеркала, висящего на одной из стен, выделялась своей узорчатой чеканкой. Для дворянина, даже для самого мелкого, эта комната была бы оскорблением, но Креда и Рапсоду она более чем устраивала. Первого потому, что ему, собственно говоря, было все равно, куда его поселят. Вторую же потому, что здесь была еда. На вышеупомянутом столике разместились блюдо с холодными закусками, фруктовая ваза и графинчик с вином.

Это открытие несколько повысило настроение Рапсоды, но не настолько сильно, чтобы она не высказала свое возмущение по поводу местных порядков вслух.

– Почему Зеленую Песню разместили первым? – недовольным тоном поинтересовалась она у Креда, – ведь по этикету положено ухаживать сначала за дамами, а дамы – это мы.

– Потому что в высшем обществе есть и другие правила, кроме этикета, – нравоучительным тоном отозвался тот, вальяжно развалясь на диване, – к примеру, здесь действует закон, гласящий «кто важнее, тот и первый». И не стоит забывать, что в нашей компании Песня – самый важный, а мы должны умело скрываться в его тени.

– Н-да, – пробормотала девушка с набитым ртом, – и комнатку ему, небось, поприличней выделили. Ну, хоть поесть здесь есть чего.

Проглотив первую порцию, Рапсода ухватила с блюда очередной кусочек. По мере насыщения, она почти физически ощущала, как доброта и благосклонность постепенно заполняют ее.

– А откуда у тебя этот псевдоним? – как можно дружелюбнее спросила она.

– Состанна? – уточнил бард, – от sostenuto.

– Sostenuto, значит. Ритмически точный что ли?

– Просто точный и сосредоточенный, – немного обиделся музыкант.

– А Кред значит от credo, – догадалась Рапсода, – верующий сильно?

– Ну, нельзя же все переводить дословно, – фыркнул бард, – если дословно credo – верую, то это не значит, что других значений у слова нет. Скажем так, я человек, имеющий свою сформировавшуюся жизненную позицию. А теперь дай поспать, я устал.

– Слушай, а как мы узнаем, что начался бал? – не унималась девушка, покончив с закусками и переходя на фрукты.

– За нами пришлют, когда будет пора, – ответил Кред похоже, устраиваясь, чтобы немного вздремнуть перед выходом.

– А ты знаешь, куда идти? – озадачилась девушка.

– Нас проводят. Расслабься. И помолчи пожалуйста, я пытаюсь заснуть.

– А спать с косметикой на лице вредно для кожи, – из вредности сказала Рапсода, – а еще тушь может потечь.

Кред только скептически хмыкнул:

– Тоже мне, знаток выискался. Ты еще скажи, что тушь от помады отличить можешь, мисс Я Не Умею Укладывать Собственные Волосы.

И он закрыл глаза, тем самым намекая, что разговор окончен.

– Послал же Бог наставницу, – проворчала девушка.

И тут ее осенило.

– Вы же вроде говорили, что я обязана принять участие в этой афере потому, что с этим делом может справиться только женщина, а среди членов гильдии женщин нет, – осторожно начала она.

– Угу, – нехотя подтвердил Кред, приоткрывая один глаз.

– А ты тогда кто? – обвиняюще ткнула в него пальцем девушка.

– Все-таки догадалась, – устало вздохнул бард и, наклонившись к Рапсоде через стол, продолжил в полголоса. – Уже хорошо. Значит, не так плохо соображаешь. Конечно, эту работу мог бы выполнить и я, но нам было нужно новое лицо не примелькавшееся при дворе.

– Насмешил! Если бы ты примелькался при дворе, тебя бы давно отправили на пенсию. Шпионы – они незаметные.

– Ты не вполне понимаешь ситуацию. В положении человека, которого хорошо знают, есть одна приятная особенность: ему доверяют, его приближают к себе. Такого человека перестают замечать, потому что он становится для окружающих чем-то вроде части интерьера. Это и дает мне возможность слышать то, чего не удается услышать другим. Но тут совсем другое дело. Принцесса – бунтарка. Ее не интересуют привычные вещи, ей подавай что-то новое. К старой перечнице, которая постоянно мозолит глаза, она даже не прислушается. Поэтому нам просто необходима помощь человека, который еще ни разу не был при дворе. Понимаешь?

– А если я вас выдам? Прямо здесь, на балу. Сегодня здесь соберется очень много людей, которым будет интересно узнать о вас правду.

– Не выдашь, – уверенно заявил Кред, – какой тебе в этом резон? Хочешь для разнообразия пожить в порабощенной стране? Или ты забыла, ради чего мы здесь?

Рапсода помнила.

– Ну раз так, то будь любезна, прекрати строить из себя строптивицу. Надоело.

Девушка собралась было швырнуть чем-нибудь в нахального барда, но тот и не подумал пугаться. Он просто устроился поудобнее и прикрыл глаза. Рапсода не знала, спал этот хам на самом деле или притворялся, но когда в комнате появился слуга, шпион даже и ухом не повел.

– Госпожу Состанну вместе с ученицей ожидают в бальном зале, – немного помешкав, возвестил вошедший.

– Ну вот, поспать так и не дали, – притворно вздохнул Кред, и, встав, последовал за слугой. Рапсода засеменила следом.

– А фантазии у тебя явно маловато, – шепнул на ухо певице бард, резко обернувшись к девушке и взяв ее под руку, – только и знаешь, что кидаться чем попало. Надо быть тоньше. Ты же девушка. И умоляю, не делай такое лицо. Ну, хотя бы этим вечером. Гостей распугаешь.

Бальный зал оказался ровно таким, каким его представляла Рапсода. Он был огромным, светлым, с начищенным до блеска паркетным полом, витыми колоннами, поддерживающими потолок, и хрустальными люстрами. Вдоль стен стояли мягкие стулья, заботливо приготовленные для уставших от танцев гостей, а так же столики, уставленные блюдами со всевозможными деликатесами. Имелась здесь и небольшая сцена, на которой стоял рояль. В общем, в зале было решительно все, чему в нем полагалось быть, за исключением гостей. Рапсода поделилась этим наблюдением с Кредом, но тот, скептически фыркнув, осведомился:

– А ты думала, что сначала здесь соберут всю знать, а потом уже созовут музыкантов? Мы здесь не на прогулке. Запомни: балы – это работа.

– Знаешь, когда ты женщина, у тебя еще более поганый характер, чем когда мужчина, – надулась певица.

– Девочки, не ссорьтесь, – раздался за их спинами жизнерадостный голос Зеленой Песни. Бард подплыл к ним и, лучезарно улыбаясь, дружески приобнял обоих за плечи, – ну хоть здесь-то не цапайтесь, неприлично. А то, что неприлично, вызывает любопытство окружающих, которое нам совсем не на руку. Так что улыбаемся, миримся и по местам.

– По каким местам? – не поняла Рапсода.

– Ох уж эта молодежь, всему учить надо, – принялся театрально сокрушаться Кред, не забывая впрочем, что он – дама, и голос у него должен быть женский, – зачем бардов приглашают в бальный зал заранее? За тем, чтобы когда гости начнут собираться, здесь уже звучала музыка. Ну что, сбацаем на троих? – моментально переменил он тон, подмигивая приятелю.

– Да запросто, – усмехнулся тот и, усевшись на край сцены, принялся расчехлять принесенную с собой гитару. Кред же направился к роялю.

– Ты же вроде лютнист, – удивленно захлопала глазами Рапсода, когда он уселся на банкетку и изящным движением руки откинул крышку.

– Кред лютнист, – хихикнул тот, – а я Состанна – пианистка, – и он ловко изобразил гаммообразный пассаж левой рукой, причем скорость и техника были впечатляющие.

– Ты что-нибудь споешь или мы пока вдвоем поиграем? – вежливо осведомился Зеленая Песня у Рапсоды, которая так и стояла, пораженно глядя на то, как порхают над клавиатурой руки Креда.

– А что петь? – неуверенно спросила девушка.

– Пой все, что тебе захочется, – улыбнулся полуэльф, – мы подыграем.

– Даже если окажется, что вы этой песни не знаете?

– Наивная, – возмутился Кред из-за рояля, – мы тебе не дрань подзаборная, а барды высшего класса. Да любой лабух справится с такой задачей. И вообще с чего ты взяла, что твой репертуар богаче нашего?

– Госпожа Состанна, оставьте жаргон, будьте так любезны, – брезгливо поморщился Зеленая Песня.

– Уже молчу, Зелененький, – сладким голоском произнес Кред, сопровождая свою речь трелью где-то в третьей октаве.

– А если я спою что-то не соответствующее ситуации? – не успокаивалась девушка.

– Поверь моему опыту, – авторитетно заявил Кред, моментально забывший, что он «молчит», – все, что не является матерными частушками, будет соответствовать ситуации. Хотя, возможно, ближе к утру подойдет время и для частушек… Правда, Зеленый?

Полуэльф неопределенно хмыкнул в ответ.

– Кстати, – осмелилась задать-таки вопрос Рапсода, – почему у тебя такой странный псевдоним: Зеленая Песня?

– И что ты сегодня к именам-то прицепилась? Как будто у тебя псевдоним не странный. Нагромождение исковерканных музыкальных терминов, а не имя, – вставил Кред и тут же добавил, – молчу, молчу.

– Это не нагромождение, а ключ к моему характеру, – надулась певица, уязвленная до глубины души таким непониманием ее гениального замысла, – Рапсода – значит рапсодия, иначе баллада, скерцанда – от scherzo, дословно – шутка, а виваче – живой, быстрый. Веселая, шустрая бардесса, вот что значит мое имя!

– А Си-Диез? – вновь встрял Кред, – почему не до? Это же одно и то же! Или ты не любишь легких путей?

– Со мной все просто, – отозвался полуэльф, не обратив внимания на комментарий приятеля, – я наполовину эльф, наполовину человек. Мое человеческое имя для барда слишком заурядно, а эльфийское – сложнопроизносимо. Оставалось только придумать себе имя, которое одновременно было бы и понятно человеческому уху, и имело бы эльфийский колорит. Возможно, звучит немного пафосно, но я ведь пафосный эльфийский щеголь и есть.

– А имя покороче у тебя есть? Ну, так сказать, для внутреннего пользования?

– Вообще… если о-о-очень сильно сократить мое эльфийское имя, то, пожалуй, Дар. Запомнишь?

– А от какого имени получается такое сокращение?

– Тебе правда хочется это знать? – улыбнулся полуэльф и выдал, – Андилиаваррдариэль. Это первое имя, причем с точки зрения эльфов оно и в таком виде является сокращенным. Полное интересует?

– Пожалуй, я обойдусь просто Даром, – выдавила девушка.

– Ну, мы играть сегодня будем или где? – снова подал голос Кред, – а то тут уже очередь выстраивается, – и он мотнул головой в сторону понемногу растущей группки бардов, – давай, Рапи, запевай уже хоть что-нибудь.

Девушке не оставалось ничего другого, кроме как запеть, пропустив «Рапи» мимо ушей. К концу первой фразы к ее голосу присоединился тихий перебор гитары, а в начале второй зазвучал и рояль.

Вскоре в зал вошла королевская чета. Им, как хозяевам бала, следовало встречать и приветствовать всех гостей.

А барды все продолжали играть.

Зал тем временем начал постепенно заполняться нарядными дамами и кавалерами. От разнообразия цветов, материалов и фасонов, у Рапсоды зарябило в глазах. Она с жадностью впивалась глазами то в блондинку в бордовом бархате, то в шатенку в голубом атласе, впитывая в себя окружающую роскошь и стараясь запечатлеть ее в памяти как можно ярче. Приз же зрительских, точнее, Рапсодиных симпатий, безоговорочно получила маленькая хрупкая девушка в пышном платье кремового цвета, украшенном живыми розами. Цветы были и в ее серебристых волосах. А какие на ней были украшения! Цена одних только сережек была выше, чем годовой доход с поместья любого из гостей. Ну ладно, не любого. И не годовой. Но на ней же еще было золотое колье с крупными бриллиантами, да и перстни на пальцах имелись.

Правда молодая супруга Драумана почти не уступала ей во внешности, а в резвости и проворстве так и превосходила ее. Королева буквально порхала по залу, улыбаясь одним, перебрасываясь парой слов с другими, грозя пальчиком третьим. Драуман, напротив, был сама степенность. Он предпочитал подолгу останавливаться возле какого-нибудь молодого дворянина и вести с ним неспешную обстоятельную беседу. Видимо проводил собеседования среди кандидатов на руку наследницу престола. Правда супруга его часто отвлекала, капризно прося его проверить, в порядке ли ее макияж или прическа. Наверное, не знала, как еще привлечь к себе его внимание.

И, кстати, возвращаясь к волосам. Прическа этой девушки конечно была более или менее стандартной, но у многих явившихся на бал дам на головах было нечто очень похожее на вазы с фруктами или, к примеру, цветочные грядки в миниатюре. А у одной из волос была сооружена скрипка! Так что Рапсода с ее кораблем в итоге не сильно-то и выделялась.

Интересно, знал Кред, что такие изыски сейчас в моде или хотел зло пошутить, да не вышло? А, черт с ним. Не все ли равно?

Рапсода так засмотрелась на выделенную ей среди всех девушку, что чуть было не позабыла слова баллады.

– Я все понимаю, намеченная цель, туда-сюда, но лучше на принцессу так откровенно не пялиться, – тихо шепнул ей на ухо Кред, когда баллада была уже допета, и троица спускалась со сцены, уступая место другим музыкантам.

– Та, в кремовом и с дорогущими бриллиантами – принцесса?

– А чему ты удивляешься? Сама же заметила, что она как минимум одета дороже всех присутствующих. Да и мелизмами[3]3
  Мелизмы – мелодические фигуры, украшающие мелодию: мордент, форшлаг, трель, группетто.


[Закрыть] вся увешана.

– Ты хотел-л-ла сказать «украшениями»? – несколько удивилась девушка.