Текст книги "Связующая партия"

5. О начале пути, о вкусах, о которых, вопреки всему, спорят и о том, на что способны красивые глаза

Когда Рапсода, ведя под уздцы свою покупку, вернулась в «Три ключа» и, сдав животное с рук на руки конюху, поднялась к себе в комнату, принцесса уже проснулась.

– Где ты была? – спросила Алана, потягиваясь.

– Да так, по рынку гуляла. Пегаса тебе привела.

– Настоящего? – глаза принцессы засветились, как у ребенка, которому пообещали после ужина дать любимое лакомство, – с крыльями?

– Не, крылья в комплект не входили, – отозвалась Рапсода, – Но я могу попросить у хозяина живого гуся, у которого можно будет позаимствовать нужные детали.

– Садистка, – обиделась принцесса.

– Реалистка, – возразила Си-Диез, – вот скажите на милость, почему так мир устроен? Предлагаешь человеку идею, помочь хочешь, а он тебя обзывает.

– Ты еще поплачь, – огрызнулась Алана, – собирайся лучше давай. Перекусим и поедем уже.

– Шустрая какая. А мне, по-твоему, спать совсем не надо что ли? – одернула ее певица и плюхнулась на освободившуюся кровать, – часов в пять вечера разбудишь.

– Это мы что же, будем ехать ночью? – поразилась принцесса, – когда на дорогах полно всякого ворья?

Но ее собеседница уже спала. Смирившись с этим, принцесса уселась на стул у изголовья кровати и уставилась в окно.

Будить Рапсоду она начала часа в три пополудни.

– Неужели уже пять? – разочарованно протянула та, протирая глаза.

– Нет, сейчас три, – спокойно ответила Алана, – вставай давай и поехали.

– Никуда раньше пяти не поеду, – запротестовала певица, зевая во весь рот.

– А если выедешь позже, то никуда не доедешь, – сердито бросила принцесса.

– Это еще почему? – удивленно захлопала глазами Рапсода.

– Да потому, что приблизительно через час во дворце будет вечерний чай, к которому должны будут спуститься все члены королевской семьи. Как ты думаешь, что сделает мой папаша, когда я не явлюсь к столу?

– Пошлет за тобой слугу в твои апартаменты? – предположила еще сонная певица.

– А потом? – терпеливо продолжила расспросы принцесса, явно стараясь навести спутницу на какую-то мысль.

– А потом слуга вернется и доложит, что тебя нет, – буркнула Рапсода и, начиная понимать, куда клонит собеседница, продолжила, – и тебя начнут искать сначала по всему дворцу…

– А потом по всему городу, – закончила за нее Алана, – и искать будут далеко не профаны.

Рапсода аж подскочила на кровати.

– И ты мне не сказала? Ты обязана была меня предупредить до того, как я уснула.

– Я пыталась, но твой сон оказался крепче моих связок.

– Ты хочешь сказать, что кричала на весь постоялый двор… обо всем? – возмущению Рапсоды не было предела. Она старается изо всех сил, конспирируется, а эта Алана…

– Нет конечно, – скривилась принцесса, – я пока еще не сошла с ума.

– Но ты сказала, что мой сон крепче твоих связок.

– Это была просто фигура речи, – раздраженно ответила та, – какой же ты бард, если не можешь художественное преувеличение отличить… И вообще, – вдруг перебила она себя, – кончай препираться. Ноги в руки, и поехали.

Понимая, что принцесса права и что медлить больше нельзя, певица повиновалась, и через пять минут они уже спустились вниз, расплатились с трактирщиком и, выведя лошадей из конюшни, выехали с постоялого двора.

– Куда мы направимся? – по-деловому осведомилась принцесса.

– В Фарос, – незамедлительно ответила Рапсода, помня о предупреждении Тарни.

– Тогда нам лучше выехать через северные ворота, – сказала Алана и развернула коня в нужном направлении.

День был в самом разгаре, и улицы были полны людьми разных сословий.

– Может есть какой-то менее людный путь? – спросила Рапсода, подъезжая к принцессе вплотную, чтобы никто не услышал их.

– К сожалению, нет, – ответила та, – мы конечно можем проехать немного по проулкам, но к воротам ведет только одна улица, и нам рано или поздно придется на нее выехать.

Но они все же свернули на более узкую улочку. Здесь было не так оживленно, и, кстати, не так чисто. Маленькие дома, льнущие друг к другу, словно им было холодно в этот почти зимний день, тянулись непрерывающейся серой чередой. Изредка между домами поперек улицы были натянуты веревки, на которых сушилось белье.

– Так все же почему именно в Фарос? – спросила Алана, нагибаясь, чтобы не запутаться в вывешенной на просушку простыне.

– Там будет безопасно, – ответила певица, повторяя маневр собеседницы.

– И откуда у тебя такие сведения?

– Ну, – замялась Си-Диез. Ей не хотелось рассказывать принцессе правду, – я ж на рынке была, а там много чего болтают.

– И ты узнала на рынке, где сейчас спокойнее всего? – скептически переспросила Алана.

– Ну, там же уйма народу со всех концов Ардении собирается, – попыталась поубедительнее соврать Рапсода, – и каждый стремится рассказать о своем, а не слушать о делах другого.

– А говоришь не шпионка, – усмехнулась Алана, – слишком уж много полезного ты смогла извлечь из простого похода на рынок.

Певица напряглась, опасаясь, что принцесса всерьез начала ее подозревать, но увидев улыбку спутницы, поняла, что та просто подшучивает над ней.

Вдруг лошадь Рапсоды всхрапнула и сбилась с шага, а из-под ее копыт с обиженным мявом пулей выскочил ободранный уличный кот.

– Тьфу ты пропасть! – выругалась девушка, успокаивая лошадь, – и выбрал же место, где дрыхнуть. Самоубийца пушистый.

– Скорее плешивый и облезлый, – поправила спутницу принцесса, – и, насколько я успела разглядеть, черный. Я надеюсь, ты не веришь в приметы?

– А что от этого изменится? – философски спросила Си-Диез, – как будто от одной моей веры или неверия зависит, сбудется примета или нет. Лучше рассуждать так: кот лежал посреди дороги, и когда я на него чуть не наехала, он перебежал только половину дороги, а значит, примета либо должна сбыться наполовину, либо не должна сбыться вообще. Но так как наполовину плохих вещей в жизни не бывает, остается только второй вариант.

– Да уж, логика воистину залог победы над любым суеверием, – фыркнула Алана.

За разговором они свернули в другую улочку, которая ничем не отличалась от предыдущей.

– А долго нам еще до северных ворот? – спросила начинающая волноваться певица.

– Не очень. Во всяком случае, до того, как весь город поднимут на уши, проскочить успеем.

– Слушай, а ты точно уверена, что пропажа еще не обнаружилась? Не могли твое отсутствие заметить, ну скажем, за обедом?

– На следующий день после бала? Не-е-ет. Знаешь, как называются первые часов пятнадцать-двадцать после окончания подобных торжеств?

– Не знаю, – отозвалась певица, – но какое это имеет отношение к делу?

– Самое прямое, – ответила Алана и нравоучительно продолжила, – так вот, эти часы называются Мертвыми часами. Неофициально конечно, но название давно прижившееся. На следующий день после бала обычно никто не выходит к обеду. Все отсыпаются. Так что вряд ли кто-то хватился меня, – пожала плечами принцесса, – кроме того я что-то пока не вижу патрулей, шныряющих по всему городу, да и глашатаев, надрывающих глотки, тоже вроде не слыхать.

Рапсода согласилась с доводами своей спутницы и замолчала, а через пару минут они еще раз свернули и выехали на широкую улицу, ведущую к северным городским воротам. Певица в напряжении затаила дыхание: выпустят из города или не выпустят? Но скучающие стражники и не подумали задерживать двух всадниц. Один только рукой лениво махнул, мол, проезжайте.

– И это охрана столицы, которая должна быть образцом для всех, – возмутилась Алана, когда они отъехали на приличное расстояние от города, и стражники уже не смогли бы их услышать, – не будь мне это на руку… в общем, при других обстоятельствах я бы непременно поставила бы отца в известность. Все-таки это моя страна. Точнее, она могла бы стать моей.

«Бедняга, – подумала Си-Диез, – нелегко ей, наверное, сейчас приходится. Она решилась оставить все то, к чему ее готовили с самого рождения, и пытается прижиться в том мире, о котором практически ничего не знает».

Конечно, Рапсода знала, что в конечном счете Алану ждет все та же корона и что все ее лишения временны, но делиться этим знанием с попутчицей она не спешила.

– Кстати о расторопности охраны и остальных королевских организаций, – перевела певица разговор в более подходящее ситуации русло, – как скоро можно ждать за собой погони? И вообще как будет устроена облава?

– Насколько я знаю, как раз сейчас мой папенька обнаружил, что во дворце меня нет и вызвал к себе кого-то из тайной службы, чтобы тот организовал поиск по городу. Не более чем через полчаса, город превратится в огромную мышеловку. Ворота города начнут работать по принципу всех впускать, никого не выпускать. А где-то к закату выяснится, что меня, скорее всего, нет и в городе. Полной уверенности конечно не будет, ведь столица огромна и скрывает в себе сотни тайных мест, где можно спрятаться, но все равно к вечеру будет принято решение продолжить поиски за пределами городских стен Ниариса.

– А вечером городские ворота запрут, и наши преследователи смогут выехать только завтра с утра, – предположила Рапсода, – в таком случае у нас приличная фора.

– Святая наивность! И откуда ты только такая взялась, – с иронией в голосе ответила принцесса, – неужто ты действительно думаешь, что кто-то посмеет задерживать агентов тайной службы короля? Да перед ними открываются двери и поважнее городских ворот. Самое позднее в девять вечера королевские шпионы выедут из столицы во всех возможных направлениях.

– Значит, нам стоит поспешить. Фарос находится в дне езды отсюда. Если гнать лошадей галопом и не останавливаться на ночь, то можно быть там уже к утру, – заключила Си-Диез и пришпорила своего скакуна.

Широкая дорога легко стелилась под копыта коней. Ни кочек, ни ям на ней пока не встречалось и в ближайшем будущем не предвиделось. Идеальная ситуация для беглецов. Но ведь и погоня будет ехать по этому же тракту, а значит надо гнать, гнать лошадей вперед, заставляя их нестись на пределе возможностей. Во время такой бешеной скачки не поговоришь: в ушах только ветер свистит, собеседник просто не докричится. Да и пейзаж не поразглядываешь. Голый лес, растущий по левую сторону от дороги, сливался в однообразное серо-коричневое кружево переплетенных ветвей. По правую сторону – пустое давно убранное поле, сиротливо прикрывающееся рваным одеялом из павшей листвы, принесенной с лесных опушек насмешником-ветром.

Девушки скакали не щадя коней и придерживали бег животных только на развилках, чтобы свериться с дорожными указателями. Солнце поблекло и спряталось за покрывалом белесых тучек.

«Только бы снег не пошел. Пресвятой Иериаль, услышь!» – молилась про себя Рапсода. Ей вовсе не хотелось оставлять за собой следы. Она, конечно, умела их заметать при помощи несложного заклинания, которое выучила еще бог знает сколько времени назад, но не пользоваться же им постоянно на протяжении всего пути. Банально сил не хватит. Она же бард, а не колдун, в конце-то концов.

То ли благодаря Рапсодиным молитвам Иериалю, единственному богу, признанному церковью, то ли по каким-то другим причинам снег так и не пошел.

Небо по-зимнему быстро темнело, принося зябкую ноябрьскую ночь. Лошадь Си-Диез споткнулась раз, другой, третий. Какой бы ни была хорошей дорога, в темноте передвигаться намного сложнее, чем при свете дня. Да и усталость рано или поздно начинает давать о себе знать. Пришлось снизить скорость до неспешной рыси.

– Лошади выбиваются из сил, – констатировала очевидный факт Алана, – как бы не пали посреди дороги. И небо как назло тучами заволокло. Ни одной звездочки, чтобы путь осветить.

Рапсода, которая поначалу хотела проехаться сарказмом по бестолковому высказыванию принцессы, но стоило той закончить последнее предложение, как певица передумала. Хорошо, что Алана так кстати напомнила о свете. Уж его-то Рапсода могла организовать. Девушка произнесла коротенькое заклинание, и на ее ладони появился светящийся комочек.

– Ой, это звезда? – наивно спросила принцесса, завороженно рассматривая сгусток белого сияния.

– Святая наивность! И из какого дворца только вылезла, – фыркнула певица, старательно припоминая их разговор несколькочасовой давности и копируя ироничный тон принцессы, – неужто ты думаешь, что звезды такие мелкие сошки, что стоит их позвать, как они тут же сломя голову летят к кому-то на ладони? Это всего лишь комок энергии, активизированный заклинанием. А звезды умеют призывать только колдуны и волшебники, – мечтательно закончила она, подвешивая белый колдовской светильник между мордами лошадей.

– Ты хотела стать волшебницей? – спросила Алана все еще с интересом поглядывая на призванный певицей светлячок.

– Можно и так сказать, но далеко я в этом деле не зашла, – вздохнула девушка и прибавила, – эта радость просветит нам часа два, не дольше. После того, как погаснет, предлагаю остановиться хотя бы на час, чтобы дать лошадям передохнуть.

– Поддерживаю, – согласилась принцесса, – тем более что мы сегодня еще не ужинали. И не обедали тоже.

Ехали молча. На разговоры почему-то совсем не тянуло. Лошади уверенно шагали по освещенной дороге и с легкостью самостоятельно выбирали дорогу, не ожидая понуканий от всадников. Идеальная ситуация, чтобы притвориться спящей и не возобновлять беседу.

Когда эта истина открылась Рапсоде, она тут же решила воплотить идею в жизнь и принялась закреплять поводья за переднюю луку седла. Освободив руки, девушка прикрыла глаза и постаралась ни о чем не думать. Но это было не так-то просто. В голову упорно лезла ухмыляющаяся физиономия Креда, точнее его женской ипостаси, которая поучительным тоном сообщила:

– Притворяться спящей в присутствии особы королевской крови крайне не рекомендуется. Дурной тон, знаешь ли.

– А не пошел бы ты к черту, – буркнула себе под нос Рапсода.

– Сон дурной приснился? – спросила услышавшая ее высказывание принцесса.

– Не то слово, – ответила певица, – кошмар.

Алана понимающе кивнула и дальше расспрашивать не стала. А Си-Диез про себя решила, что обязательно спросит у Креда при встрече, как следует посылать людей к черту, чтобы сие действо было совершено в соответствии с правилами хорошего тона.

Пытаясь представить себе такую не противоречащую этикету, но оскорбительную по сути конструкцию, девушка задремала. Ей привиделся черт, который грустно вопрошал:

– Ну почему мир так жесток? Все ругаются моим именем. А я, между прочим, дьявольски талантлив. И с людьми своим талантом делюсь. В обмен на душу, конечно, но ведь у всего своя цена, правда ведь? В конце концов, я же не семечками торгую. У меня широчайший ассортимент, начиная от предоставления клиенту музыкального таланта или дара живописца до непревзойденной красоты, заоблачного богатства и сказочного долголетия. И не я виноват, что люди обычно просят как раз того, чем список заканчивается. Но не это самое обидное! Досаднее всего, что ко мне всех кого не попадя посылают, и хоть бы одна сволочь действительно зашла! Никому ж и дела нет, что мне одному скучно до чертиков. (Ха-ха, каламбур!) Хорошо хоть, что иногда к себе зовут. Только уж больно специфически это называют: «призвать Сатану». Правда то, что они для этого делают, еще более специфично, чем название… А вообще, детка, тебе бы пора проснуться. У тебя там, в твоем мире, уже заклинание световое почти иссякло, – и, закончив таким странным образом свой сумбурный монолог, черт пихнул Рапсоду локтем в бок. Та встрепенулась, боясь потерять равновесие, и чуть было не свалилась с коня. Благо тот, почувствовав отсутствие надзора, перешел с рыси на шаг. Не успела девушка окончательно выровняться в седле, как шарик света мигнул и, постепенно затухая, погас.

– Привал, – объявила певица и остановила своего коня. Дождавшись, когда принцесса сделает то же самое, Рапсода спешилась и пошла прямо в лес, ведя коня в поводу.

– Ты куда? – испуганно спросила Алана спину удаляющейся спутницы.

– В лес конечно, – пожала плечами та, – а что, незаметно?

– Заметно-то заметно, но ведь это безумие – идти ночью в лес, – возразила принцесса.

– А ты что предлагаешь? Посидеть на дороге и подождать королевских шпиков? – издевательски хихикнула Рапсода.

– Но в лесу могут быть звери, – еще раз попыталась возразить Алана.

– Со зверями у нас есть хоть какой-то шанс договориться, а с королевской тайной службой – никакого, – мрачно сообщила певица, – так что готовься на всякий случай к беседе со зверушками. Мы конечно сильно углубляться в лес не станем, но мало ли кто захочет выйти нас встретить.

Алана тихо ойкнула от испуга, а певица, довольно хмыкнув про себя, двинулась дальше. Си-Диез была почти на сто процентов уверена, что в лесу никаких хищников и в помине нет, слишком уж близко он находится от столицы. Но своенравную принцессу было так приятно припугнуть!

«Ничего. Ей даже на пользу пойдет. Слушаться охотнее будет и все. Я ведь на нее на самом деле волков не гоню, а только предупреждаю, что они теоретически могут появиться», – мысленно оправдала себя певица, выбирая местечко для стоянки.

Таковое обнаружилось достаточно скоро. Вглубь леса путешественницы лезть действительно не стали. Просто отошли на некоторое расстояние от дороги, чтобы деревья скрыли их от глаз тех, кто, возможно, будет проезжать по тракту.

– Ну чего застыла? Деревья пародируешь что ли? Если да, то получается крайне посредственно, так что садись уже, – рыкнула певица на замершую в нерешительности принцессу. Да, голод сильно влиял на ее настроение и характер, а сейчас, когда она в последний раз ела ранним утром, это ощущалось особенно остро.

Алана, почувствовав, что сейчас лучше не спорить, покорно присела на ствол поваленного дерева и, сложив руки на коленях, выжидательно уставилась на Рапсоду, признавая ее главной.

Си-Диез же, которая в данной ситуации и вправду намного лучше знала, что делать, первым делом сунулась в свой походный мешок.

– Да чтоб мне альтерированную[5]5
  Альтерация – повышение или понижение какого-либо звука без изменения его названия.


[Закрыть] субдоминанту[6]6
  Субдоминанта – трезвучие, построенное на IV ступени лада, а так же другие аккорды, имеющие ту же гармоническую функцию.


[Закрыть] не смочь разрешить[7]7
  Разрешение – движение звуков интервалов или аккордов от неустойчивых ступеней к устойчивым. Вне лада разрешение невозможно.


[Закрыть]! – воскликнула она, отбрасывая мешок в сторону.

– Что случилась, – взволнованно спросила Алана, которая из всей фразы, высказанной попутчицей, поняла только то, что это было ругательство.

– Да то. Мы настолько быстро сорвались с места, что забыли запастись провизией. Я надеялась, что у меня хоть что-то осталось из прежних запасов, но, как выяснилось, напрасно. Хорошо хоть в до мажоре не ушли!

– В чем, прости? – переспросила Алана.

– Ну, голышом, – пояснила Рапсода, – одежду взяли, уже хорошо.

– А кому и что там надо было разрешить? – не отставала любопытная принцесса, вспомнив предыдущее непонятное высказывание.

– Забудь, – бросила ей в ответ Си-Диез, прикинув в уме, сколько часов заняла бы лекция по элементарной теории музыки и гармонии.

– Почему? – Алана обиженно надула губки.

– Это так называемый музыкальные ругательства, – пояснила певица, – надо много лет учиться ремеслу барда, чтобы понимать смысл этих выражений. Но если тебя интересует исключительно звучание подобных фраз, то могу научить парочке.

– Пожалуй, не стоит, – вежливо отказалась принцесса, решив, что произносить слова, смысла которых не знаешь, не всегда безопасно.

– Хорошо, не буду, – легко согласилась Рапсода, – сами со временем прилипнут. Так чего на них время тратить, когда надо еду искать, – и она пошла куда-то в лес, внимательно оглядываясь по сторонам.

– Ты куда? – вскочила со своего дерева Алана.

– Еду искать. Я разве не сказала?

Принцесса сделала было несколько шагов, чтобы догнать спутницу, но та не оборачиваясь, велела ей оставаться на месте.

– А как же звери? Я боюсь, – захныкала та.

– Ну совсем как ребенок, – буркнула себе под нос Си-Диез, а вслух добавила, – нет здесь никаких зверей. Разве что белки да суслики. Крупную дичь наверняка затравили, а хищников перестреляли. Так что сиди на месте и жду, когда я вернусь.

Одной сидеть на бревне посреди леса, пусть даже не особо населенного, было страшно. Алана беспокойно вертелась на своем импровизированном стуле, вглядываясь в темноту. Не выскочит ли на нее кто-то из кустов? Но никто выскакивать что-то не торопился. Одна из лошадей тихонько фыркнула, будто посмеивалась над трусостью принцессы. Этот внезапный звук заставил Алану подпрыгнуть от неожиданности.

– У, негодная! – замахнулась она кулачком на чересчур смешливое животное. Скотинка только заржала в ответ.

– А чего это ты тут делаешь? Лошадь с голоду решила прибить и слопать? – раздался за спиной принцессы голос Си-диез.

– Да я… она, – попыталась было обрисовать ситуацию Алана, но тут ее внимание привлекло нечто, что Рапсода держала в руках, – а что это у тебя?

Певица вернулась к месту стоянки не с пустыми руками.

«Хотя я бы не отказалась и от чего-то посущественнее, – размышляла певица, – но и так сойдет. Как говорится, на безрыбье и рак – рыба».

Вышеобозначенным «раком» являлась средних размеров ящерица. Си-Диез обнаружила ее нору совсем недалеко от лагеря и, не раздумывая, выкопала сонное холоднокровное из его укрытия.

– Так что это? – снова спросила Алана, которая так и не смогла ничего разглядеть в темноте.

– Ящерица.

– Ящерица? – недоуменно переспросила принцесса.

– Ящерица, – подтвердила Рапсода и, отметив, что разговор получается крайне продуктивный, развила мысль, – конечно, не хотелось бы разводить огонь, с дороги его могут заметить, но…

– А как связаны ящерица и огонь? – не поняла Алана.

– Ну здрасте, приехали. Ты ее что, сырой есть будешь что ли? – пожала плечами певица, – или это сейчас модное блюдо при королевском дворе? Экзотика, все такое.

– Какая экзотика? Какой сырой? – возмутилась Алана, – я вообще ее есть не собираюсь! Ни сырой, ни жареной.

– А запеченной на углях? – с надеждой в голосе поинтересовалась Рапсода, – я запекать собиралась.

– Нет! – взвизгнула принцесса, – я не ем животных.

– Она не животное, – попыталась убедить собеседницу певица, – она рептилия.

– Ну и что? – взвилась та, – я вообще никого живого не ем!

– И давно это у тебя? – сочувственным тоном поинтересовалась Рапсода. Будто доктор, расспрашивающий о симптомах редкой болезни.

– С тех самых пор, когда они стали со мной разговаривать, – не заметила подначки Алана.

– Знаешь, я все понимаю. Гуманизм в наших сердцах… Но кушать-то что-то надо.

– Я вегетарианка, – отрезала Принцесса, – ем только овощи и фрукты.

– Ну и где я тебе поздней осенью в лесу найду овощи? – скептически обронила Рапсода.

– А нигде. Обойдусь без ужина, – решительно ответила Алана, – до утра как-нибудь дотерплю, а в Фаросе уж наверняка отыщется подходящая пища.

– Ну, хорошо, – согласилась певица, – сегодня ты потерпишь. Может быть, завтра тоже. А что ты будешь делать, когда с тобой заговорят одуванчики? А рано или поздно они с тобой заговорят. С голодухи и не такие галлюцинации начинаются. И что тогда? Травку тоже есть перестанешь?

Растерявшаяся Алана в первый момент не нашлась, что и ответить, а во второй ее уже никто не слушал. Рапсода принялась сновать по стоянке, собирая ветки для будущего костра, благодаря небеса за то, что они так и не просыпались снегом, иначе бы с дровами дела обстояли намного хуже.

Когда у ног Аланы выросла приличная горка сушняка, Си-Диез подобрала свой дорожный мешок и, покопавшись в нем, извлекла оттуда трут и огниво.

– Ты будешь разводить огонь вручную? – удивилась принцесса, молчавшая с тех самых пор, когда Рапсода озадачила ее тирадой про одуванчики.

– Нет, силой мысли, – саркастически искривила губы певица, – вручную, а как же еще?

– При помощи магии, – предположила Алана, предвкушая новое маленькое чудо.

– У тебя, похоже, склероз, – со знанием дела заявила Си-Диез.

– Это еще почему? – возмутилась принцесса. Никакого склероза у нее и в помине не было. А вот бардесса была явно не в себе, если исходить из ее неадекватного ответа на простой вопрос.

– Симптомы проявляются, – пожала плечами певица, – я ведь тебе говорила, что я бард, а не волшебница. Так с чего бы мне разжигать огонь при помощи колдовства?

– Но ты же умеешь призывать свет… И наверное еще много разных интересных вещей.

– Видишь ли, – начала Рапсода лекцию на тему «как устроена жизнь», – каждый человек имеет какие-то природные данные, врожденные предрасположенности, которые подсказывают, чем человеку будет проще заниматься, когда он вырастет. Конечно это не единственный фактор при выборе ремесла, есть еще характер, положение в обществе и прочее, но способности чаще всего играют решающую роль. Я, к примеру, стала бардом потому, что обладаю тонким слухом, тембрально приятным голосом и складом ума, соответствующим этой профессии. Барды умеют использовать магию и практически все учатся этому, но им никогда не сравниться в колдовстве с волшебником. Если сказать проще, для барда создать заклинание так же трудно, как для мага – спеть балладу. Затрат энергии много, качества мало. Поэтому маги, если хотят послушать музыку, зовут бардов, а барды разжигают огонь, не прибегая к магии.

Во время всего этого монолога певица старательно подкармливала маленький только что родившийся огонек тоненькими веточками.

– Но в одном ты права: барды по природе своей любознательны и поэтому частенько знают хотя бы с десяток заклинаний. Вот только пользуются они ими лишь в случаях крайней нужды.

Подведя таким образом итоги, Рапсода вновь полезла в свой мешок и на этот раз вытащила из него небольшой складной нож, которым принялась споро разделывать ящерицу. Алана спала с лица и поспешно повернулась к своей спутнице спиной. А Си-Диез, закончив с разделкой мяса, подождала, когда костерок прогорит и аккуратно закопала в угольки будущий ужин. Через несколько минут над тлеющим костром поднялся дразнящий аромат запекающегося мяса. Бардессе показалось, что она услышала, как Алана, которая уже снова сидела лицом к костру, сглатывает слюну.

– На, ешь, – сказала она, протягивая принцессе откопанный из угольков ящериный хвост.

Та только упрямо мотнула головой:

– Я же сказала: я не ем мясо. Тем, кого едят, причинили ужасную боль, и я не хочу в этом участвовать.

– Так я тебе само животное и не предлагаю. Я предлагаю только хвост.

– А хвост разве не часть животного?

– Нет. То есть да, конечно же, но для ящерицы это совсем не то, что, к примеру, для лисы. Ящерицы его часто отбрасывают. Просто оставляют в случае опасности и все.

– Предположим, но сейчас совсем не такой случай, – возразила Алана, жадно поглядывая на предлагаемый кусочек мяса.

– А ты представь, что случай именно такой, – продолжила уговоры Рапсода, – представь, что ящерица просто бежала по своим делами и по пути отбросила хвостик, а ты его нашла и подобрала. В таком случае он же уже не живой, а значит ты никому не сделаешь больно, если съешь его.

– Хорошо, – сдалась Алана и предлагаемую пищу.

Ящерица, найденная Рапсодой, была средних размеров: сантиметров тридцать пять от носа до кончика хвоста. В этой части Ардении такие раньше водились в изобилии, но теперь их стало поменьше. Главным образом из-за путников, которые предпочитали отлавливать себе на ужин беззащитных и медлительных ящерок, а не шустрых зайцев или пугливых куропаток. Но, не смотря на это, данный вид рептилий не спешил вымирать, и их было все еще достаточно просто встретить.

Алана быстро управилась со своей порцией, которая составляла приблизительно половину от всей длины ящерицы, и молча ждала, когда Распада разделается со своей, более костлявой частью.

Когда с ужином было покончено, певица принялась рыть холодную землю, раскапывая небольшую ямку.

– Ты что, собралась хоронить ее кости? – ужаснулась Алана, указывая на останки рептилии.

– Интересная трактовка, – хмыкнула певица, – никогда не думала об этом с такой точки зрения, но фактически я действительно собираюсь все это закопать.

– Но если не для захоронения, то зачем тогда? – принцесса все сильнее и сильнее чувствовала, насколько непонятен ей тот мир, который находился за пределами дворцовых стен.

– Да все очень просто, – улыбнулась ей в ответ Си-Диез, – я хочу скрыть то, что здесь кто-то останавливался. Заметаю следы.

С этими словами она ссыпала в ямку кости и шкурку, оставшиеся от их ужина, и смела ладонью туда же уже остывшие уголья. Наспех забросав все это землей и прировняв похлопыванием ладоней, она скомандовала:

– Зажмурься.

– Зачем? – не поняла принцесса.

– Давай-давай, – поторопила ее Си-Диез, – сейчас пепел полетит.

«Ох и расколдовалась я сегодня», – подумала она и, как только Алана покорно закрыла глаза, прочитала заклинание заметающее следы.

Над землей поднялось небольшое торнадо, весело подхватывая листву и мелкие камушки и тут же разбрасывая их по всей стоянке.

– Ну, чего стоишь? Давай уже действуй, – прикрикнула на него Рапсода, и торнадо весело заплясал по маленькому лагерю, поднимая в воздух пыль, пепел и листву, равномерно рассеивая все это по земле.

– А что, уже можно идти? – спросила принцесса, подумавшая, что окрик Рапсоды предназначался ей, и открыла глаза. Смесь, поднятая карманным ураганчиком, мгновенно метнулась ей в лицо.

– Что это такое? – закашлялась она, поспешно поворачиваясь к мини-буре спиной и старательно протирая глаза.

– Маленькое заклинание, – ответила певица, – минут через пять уляжется. Подождем на всякий случай, посмотрим, как оно справится, а потом уже отправимся.

– Но ты же говорила, что барды колдуют только в случае крайней нужды.

– Сейчас как раз такой случай и есть, – ответила Рапсода, – мне сейчас очень нужно, чтобы нас никто не поймал.

Когда ураганчик исчез, певица придирчиво оглядела полянку. Ничто не выдавало в ней место недавней стоянки. Даже черно-серое пятно на земле, оставшееся от костра, было присыпано новым слоем земли и опавших листьев.

– Сойдет, – оценила работу заклинания бардесса, – если конечно за нами не гонится отряд следопытов. Я конечно не склонна подозревать тайную королевскую службу в некомпетентности, но все же думаю, что за нами выслали кого-то попроще.

Алана в ответ только плечами в ответ пожала. Дескать, кто моего папашу разберет? Может и роту солдат выслать.

В любом случае оставаться на одном месте было нельзя, и девушки сначала пешком вышли из леса, ведя коней в поводу, а потом оседлали их и продолжили свой путь. Рапсоде пришлось создать еще один световой комочек, что она и сделала, бурча что-то вроде «эксплуатация труда» и «нерациональное использование потенциала». На самом деле она могла создать еще не один, и не два волшебных фонарика. Да хоть пентаграмму из огоньков вокруг лошадей выложить могла, просто настроение было почему-то ворчливое. Не отказывать же себе в удовольствии побрюзжать всего лишь из-за того, что настоящего повода для этого нет? Кроме того, лошади снова были пущены в галоп, как только Си-Диез сотворила заклинание света, а на такой скорости ее спутница вряд ли бы услышала, даже если бы Рапсода возмущалась значительно громче.