Текст книги "Пробужденные фурии"
Автор книги: Ричард Морган
Жанр: Киберпанк, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава четырнадцатая
Возвращение в Текитомуру заняло куда меньше времени, чем наша поездка на «Пушках для Гевары». Уверенно шлепая по волнам ледяного моря вдаль от побережья Нового Хока, «Рассвет Дайкоку» не сдерживался из-за опасений, как его собрат на пути туда, и бо́льшую часть пути несся на крейсерской скорости. Если верить Сильви, Текитомура выросла на горизонте вскоре после того, как поднялось солнце, разбудившее ее через окна, которые я забыл затенить. Уже меньше чем через час мы толкались на пирсах Комптё.
Проснулся я в залитой солнцем каюте, без шума двигателей, с Сильви, одетой и глядящей на меня поверх рук, сложенных на спинке стула, который она оседлала у спального пространства. Я моргнул.
– Чего?
– Какого хрена ты вчера делал?
Я сел под одеялом и зевнул.
– А поподробней? Чтобы я понял, что конкретно ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, – огрызнулась она, – что проснулась с твоим членом, который уткнулся мне в позвоночник, как гребаный осколочный бластер.
– А, – я потер глаз. – Прости.
– Разбежался. С каких пор мы спим вместе?
Я пожал плечами.
– Видимо, с тех пор, как ты поставила общую кровать. Что мне оставалось, спать на полу, как тюленю?
– Ой, – она отвернулась. – Я и забыла.
– Ну, это был твой выбор, – я поднялся было с кровати, но вдруг заметил, что обвиняемый стояк по-прежнему налицо, и остался на месте. Кивнул на ее одежду. – Вижу, шмотки высохли.
– Эм-м, да. Спасибо. Что подумал об этом, – торопливо, видимо догадываясь о моем физическом состоянии. – Я принесу твои.
Мы вышли из каюты и нашли ближайший люк выгрузки, никого не встретив по дороге. Снаружи, в ослепительном зимнем солнце, на пирсе стояло несколько охранников, болтая о рыбалке на боттлбэков и взлете цен на портовую недвижимость. Когда мы проходили мимо, нас не удостоили и взглядом. Мы прошли пирс и спустились в сутолоку утренней толпы Комптё. Через пару кварталов и в трех улицах в глубь города мы нашли клоповник, слишком злачный для того, чтобы иметь систему наблюдения, и сняли комнату, выходившую на внутренний двор.
– Лучше тебе прикрыть голову, – сказал я Сильви, отрезав «Теббитом» лоскут от невзрачной занавески. – Кто знает, сколько здесь еще ходит религиозных маньяков с твоей фоткой у сердца. На, примерь.
Она взяла самодельный платок и с отвращением изучила.
– Я думала, мы должны привлечь к себе внимание.
– Да, но не головорезов из цитадели. Не будем лишний раз усложнять жизнь, а.
– Ладно.
Номер мог похвастаться одним из самых побитых инфотерминалов, что я видел. Он был встроен в стол у кровати. Я завел его и вырубил камеру со своей стороны, затем позвонил в администрацию порта Комптё. Как я и думал – наткнулся на конструкт, блондинку лет двадцати, слишком ухоженную, чтобы казаться настоящей. Она улыбнулась так, словно могла меня видеть.
– Чем могу помочь?
– У меня для вас важная информация, – сказал я. Мой голос запишут, но с трехсотлетней оболочкой какой шанс, что меня выследят? Компания, которая создала оболочку, уже не существует. А без лица им будет непросто выловить меня с какой-нибудь уличной видеосъемки. На некоторое время это собьет со следа. – У меня есть причины полагать, что на недавно прибывший ховерлодер «Рассвет Дайкоку» перед отправкой из Дравы пробрались без разрешения два пассажира.
Конструкт снова улыбнулся.
– Это невозможно, сэр.
– Да? Тогда проверьте каюту S-37,– я оборвал связь, вырубил терминал и кивнул Сильви, которая упихивала непокорные волосы под платок из занавески. – Другое дело. Мы еще сделаем из тебя богобоязненную деву приличного поведения.
– Отвали, – природная упругость шевелюры командной головы по-прежнему приподнимала края платка. Она попыталась пригладить ткань, чтобы та не лезла в поле зрения. – Думаешь, они придут сюда?
– Рано или поздно. Но сперва им нужно проверить каюту, а торопиться они не будут с таким ненадежным звонком. Потом они сверятся с Дравой, только потом отследят звонок. Это займет весь день, если не больше.
– Значит, можно спокойно покинуть это место, ничего не поджаривая?
Я огляделся в грязной каморке.
– Ищейки мало что узнают по вещам, которые трогали мы и еще десяток последних жильцов. Может, достаточно, чтобы подтвердить следы из каюты. Волноваться не о чем. И в любом случае у меня кончились зажигательные снаряды. А у тебя?
Она кивнула на дверь.
– Где угодно в Комптё по две сотни ящик.
– Соблазнительно. Но нехорошо по отношению к остальным постояльцам.
Пожала плечами. Я ухмыльнулся.
– Блин, а тебя реально бесит этот платочек? Брось, еще успеем где-нибудь прервать след. Пошли отсюда.
* * *
Мы спустились по кривобокой пластмассовой лестнице, нашли боковой выход и выскользнули на улицу, не выписываясь из отеля. Обратно в пульсирующий поток торговли и досуга деКома. На углах выпендривались горстки мальков, опытные команды перемещались тесно сбитыми группками – манера, которую я заметил еще в Драве. Мужчины, женщины и машины носили железо. Командные головы. Дилеры с паленой химией и мелкими игрушками, работающими от раскинутых пластиковых полотен, переливающихся на солнце. Время от времени – религиозные маньяки, декламирующие под издевки прохожих. Уличные артисты, пародировавшие для прикола местную моду, с дешевыми голосказками или еще более дешевыми кукольными спектаклями, с подносами для редкого душа почти потраченных кредитных чипов и с надеждой, что сегодня поменьше зрителей подбросят нулевые чипы. Мы попетляли между ними – моя привычка избавляться от слежки и наш слабый интерес к некоторым выступлениям.
– …леденящая кровь история Безумной Людмилы и Лоскутного человека…
– …хардкорные съемки из деКомовских клиник! Спешите видеть новые рубежи в хирургии и испытаниях над телами, дамы и господа, самые последние рубежи…
– …взятие Дравы героическими командами деКома в цветном изображении…
– …Бог…
– …пиратские репро для всех чувств! Стопроцентная гарантия подлинности! Жозефина Хикари, Мици Харлан, Ито Мариотт и многие другие. Расслабьтесь в окружении самых красивых тел Первой Семьи…
– …сувениры деКома. Обломки каракури…
На одном из углов иллюминиевый знак гласил «ОРУЖИЕ» на амеранглийском, стилизованным под кандзи. Мы вошли через занавески, увешанные тысячами гильз, в кондиционированное тепло лавки. На стенах тяжелые гранатометы и силовые бластеры соседствовали с увеличенными голосхемами и закольцованными съемками сражений с миминтами на мрачных пейзажах Нового Хока. Из невидимых динамиков слабо доносился риф-дайв-эмбиент.
Из-за высокой стойки у входа нам коротко кивнула женщина с худым лицом и волосами командной головы, а потом вернулась к разборке старого плазмошрапнельного карабина для малька, который, похоже, хотел его купить.
– Смотри, дергаешь эту штуку назад до упора – и досылается запасной магазин. Понял? Тогда у тебя до перезарядки будет еще десяток лишних выстрелов. В перестрелке очень полезно. Встретишься на Новом Хоке с роем каракури – еще порадуешься, что есть на что положиться.
Малек пробормотал что-то невнятное. Я побродил вокруг в поисках оружия, которое легко спрятать, а Сильви стояла и нервно чесала головной платок. Наконец малек расплатился и ушел с покупкой под мышкой. Женщина перевела взгляд на нас.
– Нашли что-нибудь подходящее?
– На самом деле нет, – я подошел к стойке. – Я не на выезд. Ищу что-нибудь для органического ущерба. И чтобы можно было на вечеринки надевать, понимаешь.
– Охо. Что-нибудь мясное, а? – женщина подмигнула. – Ну, это не такой редкий запрос, как можно подумать. Посмотрим.
Она открыла терминал на стене за стойкой и включила инфополе. Теперь, приглядевшись, я заметил, что в ее прическе не хватало центрального кабеля и некоторых толстых прядей. Остальные волосы свисали на фоне бледной кожи жидко и неподвижно, плохо скрывая длинный полукруглый шрам на одной стороне лба. Зарубцевавшаяся ткань поблескивала в свете терминала. Ее движения были резкими и зажатыми, без деКомовской грации, которую я видел у Сильви и остальных.
Она почувствовала мой взгляд и хмыкнула, не отворачиваясь от экрана.
– Нечасто встречаешь таких, как я? Как там в песне – «ДеКомовец ходит тихо». Или не ходит вообще, да? Дело в том, что такие, как мы, не любят болтаться в Теке и напоминать себе, каково быть целыми. Если есть семья – возвращаешься к ней, есть родина – туда. И если бы я помнила, есть они у меня или где они, и духу моего тут бы не было, – она снова рассмеялась, тихо, как вода, булькающая в трубе. Ее пальцы работали с инфополем. – Мясное. Ну вот. Как насчет измельчителя? «Ронин» ММ86. Короткоствольный осколочный бластер, превращает человека в кашу с двадцати метров.
– Я же сказал – что-нибудь для вечеринок.
– Так и сказал. Так и сказал. Ну, «Ронин» в мономолекулярках не выпускает ничего меньше восемьдесят шестого. Может, пулевую пушку?
– Нет, измельчитель пойдет, но надо поменьше. Что еще есть?
Женщина пососала нижнюю губу. Стала от этого похожа на ведьму.
– Ну, есть, конечно, бренды Старых Домов – «Эйч энд Кей», «Калашников», «Дженерал системс». Просто в основном секонд-хенд. Мальки меняют на железяки для миминтов. Слушай. «Джи Эс Рапсодия» – нормально? Не выявляется при скане и очень тонкая, под одеждой не торчит, но рукоятка с автоподстроем. Реагирует на тепло тела, формируется под хват. Как?
– Какая дальность?
– Смотря какой разброс. Если поуже, я бы сказала, достанешь цель на сорока, пятидесяти метрах, если руки не трясутся. На широком дальности нет вообще, зато разом очистит всю комнату.
Я кивнул.
– Сколько?
– О, как-нибудь договоримся, – женщина неумело подмигнула. – Твоя подруга тоже покупает?
Сильви была на другой стороне лавки, метрах в шести от нее. Она услышала и бросила взгляд на инфополе.
– Да, возьму реактивный «Сегед» из списка. Там перечислена вся амуниция, что у вас в наличии?
– А… да, – женщина моргнула, перевела взгляд на экран. – Но он кушает и патроны «Ронин СП9», они совместимые. Могу докинуть два-три магазина, если вы…
– Давайте, – Сильви встретила мой взгляд лицом, которое я не смог прочитать. – Я подожду снаружи.
– Хорошая мысль.
Больше никто ничего не говорил, пока Сильви не зазвенела гильзовыми занавесками и не вышла. Мы оба проводили ее взглядом.
– Рубит в инфокоде, – наконец вымолвила женщина. Я посмотрел на ее морщинистое лицо и задумался, что стояло за словами. Откровенная демонстрация деКомовской силы, прикрытая для маскировки платком – чтение ассортимента на расстоянии, – так и напрашивалась на лишнее внимание. Но было непонятно, на какой мощности работает разум продавщицы и волнует ли ее что-нибудь, кроме быстрой продажи. И даже помнит ли она что-либо дольше двух часов.
– Фокус такой, – слабо проговорил я. – Ну что, эм-м, обсудим цену?
* * *
На улице я нашел Сильви у края толпы перед голошоу. Его вел старик, но он ловко управлялся с экраном и синт-системой, примотанной к горлу, чтобы изменять голос для каждого персонажа истории. Голо была бледной сферой с нечеткими силуэтами у его ног. Я расслышал имя «Куэлл» и потянул Сильви за руку.
– Господи, а ты не могла быть еще очевидней?
– Ш-ш, заткнись. Слушай.
– Затем Куэлл вышла из дома торговца белаводорослями и увидела толпу, собравшуюся у верфи; люди кричали и размахивали руками. Она не разглядела, что происходит. Помните, друзья мои, это все было на Шарии, где солнце – жестокий актиниевый свет, и…
– И где не растут никакие белаводоросли, – пробормотал я Сильви на ухо.
– Ш-ш.
– …она прищуривалась и приглядывалась, но… – сказочник отложил управление и подул на пальцы. На голодисплее силуэт Куэлл застыл, сцена вокруг начала темнеть. – Пожалуй, на этом сегодня и закончу. Очень уж холодно, а я уже не тот, что раньше, и кости мои…
Хор возражений от собравшейся толпы. В перевернутом решете для паутинных медуз у ног сказочника зазвенели кредитные чипы. Он улыбнулся и снова вернулся к управлению. Голо засветился.
– Вы очень добры. Ну что ж, смотрите, Куэлл отправилась к кричащей толпе, а посреди нее увидала юную блудницу с разорванной одеждой, так что ее идеальные, набухшие груди с сосками-вишенками гордо поднимались всем на обозрение, а мягкие темные волосы между длинных гладких ног казались перепуганным зверьком под взглядом дикого рипвинга.
Обязательный крупный план в голо. Люди вокруг стояли на цыпочках. Я вздохнул.
– А над ней высились, над ней высились два бойца в черном, два бойца пресловутой религиозной полиции – бородатые священники с длинными ножами. В их глазах сияла жажда крови, зубы поблескивали в бородах в злорадстве из-за вседозволенности и власти над юным телом беспомощной женщины.
Но меж кончиками кинжалов и обнаженной плотью юной блудницы встала Куэлл и провозгласила звенящим голосом: «Что это значит?» И толпа замолкла при звуке ее голоса. И снова она спросила: «Что все это значит, почему вы преследуете эту женщину?» – и снова ответом послужило молчание, пока наконец один из священников в черном не объявил, что женщину застали за грехом прелюбодеяния и по законам Шарии ей грозит смерть – она истечет кровью в песке пустыни, а ее тело бросят в море.
Всего на миг на задворках моего разума промелькнули скорбь и гнев. Я поборол их и выдохнул, медленно. Слушатели вокруг давили, наклонялись и выгибались, чтобы лучше разглядеть экран. Кто-то толкнул меня, я с силой сунул локтем в ребра в ответ. Вскрик, обиженные ругательства, которые оборвал кто-то другой.
– Тогда Куэлл обратилась к толпе и спросила: «Кто из вас не грешил с блудницами?» – и толпа затихла и не смотрела ей в глаза. Но один из священников зло отчитал ее за вмешательство в соблюдение священного закона, и она спросила только его: «Ты никогда не грешил с блудницей?» – и многие в толпе, кто знал его, засмеялись, так что ему пришлось признаться, что грешил. «Но это другое, – сказал он, – ибо я мужчина». «Значит, – сказала Куэлл, – ты лицемер», – достала крупнокалиберный револьвер из-под длинного серого плаща и прострелила священнику оба колена. И он рухнул на землю с криками.
Два тихих хлопка и тонкие пронзительные крики из голоэкрана. Сказочник кивнул и прочистил горло.
– «Унесите его», – приказала Куэлл, и тотчас двое из толпы подняли все еще кричащего священника и унесли. И наверняка были рады уйти, потому что теперь люди замолчали и испугались, увидев оружие в руке Куэлл. И когда крики заглохли вдалеке, воцарилась тишина, которую нарушал только стон морского ветра у верфи и плач прелестной блудницы у ног Куэлл. И Куэлл обратилась ко второму священнику, и навела крупнокалиберный револьвер на него. «А ты, – сказала она, – скажешь, что никогда не грешил с блудницей?» И священник приосанился, посмотрел ей в глаза и сказал: «Я священник, и я ни разу в жизни не был с женщиной, чтобы не осквернить свою плоть!»
Сказочник замер в драматической позе и помолчал.
– Он так и напрашивается, – прошептал я Сильви. – Цитадель ведь выше по холму.
Но она не слушала, вся погрузилась в шарик голоэкрана. Когда я пригляделся, заметил, что она покачивается.
Твою мать.
Я схватил ее за руку, но она раздраженно вырвалась.
– Что ж, тогда Куэлл посмотрела на мужчину в черном и, встретив его пламенный взгляд, поняла, что он глаголет истину и что он человек слова. Тогда она посмотрела на револьвер в руке и снова на мужчину. И сказала: «Значит, ты фанатик, и уже не исправишься», – и выстрелила ему в лицо.
Снова хлопок, и голоэкран окрасился ярко-красным. Наезд на окровавленное лицо священника. Аплодисменты и возгласы среди толпы. Сказочник переждал их со скромной улыбкой. Сбоку от меня Сильви зашевелилась, словно просыпалась. Сказочник ухмыльнулся.
– Что ж, друзья мои, как вы можете вообразить, прелестная юная блудница была благодарна своей спасительнице. И, когда толпа унесла тело второго священника, пригласила Куэлл к себе домой, где… – сказочник снова отложил управление и охватил себя руками. Наигранно задрожал и потер руками предплечья. – Но что-то совсем холодно стало. Не смогу…
Под новый хор возражений я опять взял Сильви под руку и увел. Первые несколько шагов она молчала, затем пустым взглядом посмотрела на сказочника и на меня.
– Я никогда не была на Шарии, – сказала она озадаченно.
– Нет, и готов спорить, он тоже, – я внимательно посмотрел ей в глаза. – И Куэлл тоже там вряд ли бывала. Но сказка-то хорошая, да?
Глава пятнадцатая
Я купил пачку одноразовых телефонов у лоточника в порту и с одного позвонил Лазло. Его голос был зыбким, пробивался через склоки старинных заглушек и контрзаглушек, которые плыли над Новым Хоком, словно смог над каким-нибудь городом начала тысячелетия на Земле. Шум верфи тоже не помогал. Я прижал трубку к уху.
– Говори погромче, – попросил я.
– …спрашиваю, она все еще не ходит в сеть, да?
– Говорит, что нет. Но держится нормально. Слушай, мы оставили следы. В любую минуту жди очень злого Курумаю у дверей. Начинай разучивать алиби.
– Кто, я?
Я не мог не улыбнуться.
– Как там, слышно про Ковача?
Его ответ было не разобрать за внезапной гущей помех и голосов.
– Еще раз?
– …этим утром, говорит, видел Банду Черепа вчера у Шопрона, с какими-то новыми лицами, направ… юг на всех парах. Наверное, вернутся сегодня к ночи.
– Ладно. Когда Ковач появится, будьте осторожней. Это опасный говнюк. Так что держитесь. Чистого скана.
– Обязательно, – долгая пауза, полная помех. – Эй, Микки, ты же за ней присматриваешь, да?
Я фыркнул.
– Нет, как раз думал оскальпировать и продать лишние мощности торговцам инфой. А ты как думаешь?
– Я знаю, что ты мо… – его голос снова придавила волна искажений. – …сли нет, приведи ее к тому, кто поможет.
– Да, мы над этим работаем.
– …Миллспорт?
Я угадал вопрос.
– Не знаю. Пока что нет, по крайней мере.
– Если будет надо, чувак, – теперь его голос угасал, слабый из-за расстояния и блокировок. – Любой ценой.
– Лаз, я тебя не слышу. Мне пора.
– …скана, Микки.
– Ага, и тебе того же. На связи.
Я сбросил звонок, отнял трубку от уха и взвесил на ладони. Долго смотрел в море. Затем достал новый телефон и набрал по памяти номер из очень давних времен.
* * *
Как и многие города на Харлане, Текитомура лепилась к подножию горного хребта, стоя по пояс в океане. Доступного места для стройки было мало. В те времена, когда Земля вовсю готовилась к плейстоценовому ледниковому периоду, планета Харлан, похоже, претерпела ровно противоположную быструю смену климата. Полюсы растаяли до жалких обмылков, океаны затопили все, кроме двух континентов маленькой планетки. Последовало массовое вымирание, в том числе довольно многообещающей расы саблезубых обитателей побережий, которые, судя по археологическим находкам, дошли до рудиментарных каменных инструментов, огня и религии, основанной на сложном гравитационном танце трех лун Харлана.
Очевидно, все это их не спасло.
Марсиане-колонизаторы, когда прибыли, в малой территории проблем не увидели. Они строили сложно переплетенные поднебесные крепости прямо на самых крутых горных склонах и по большей части игнорировали ошметки и выступы земли на уровне моря. Полмиллиона лет спустя марсиане ушли, но руины их крепостей дожили до новой волны колонизаторов-людей, которые взирали на них с благоговением, но по большей части не трогали. Нас довели до этих краев астронавигационные карты, найденные в заброшенных городах на Марсе, но по прибытии мы были предоставлены сами себе. Без крыльев и без привычной небесной технологии из-за орбитальников человечество ограничилось традиционными городами на двух континентах: расползающимся многоостровным мегаполисом в сердце Миллспортского архипелага и мелкими портами в стратегических точках для связи. Текитомура была десятикилометровой полосой плотно застроенного порта, прижавшегося к нависшим горам позади, насколько это возможно, и далее сходящего на нет. На скалистом подножии над городом росла цитадель, как будто стремясь к полумистическому статусу марсианских развалин. А к ним самим вели узкие горные тропы, вырубленные археологическими командами.
Больше на раскопках Текитомуры археологи не работали. Гранты на все, что не касалось разгадки военного потенциала орбитальников, урезали до нуля, и мастера Гильдии, не занятые армейскими контрактами, давно отправились в систему Латимер с помощью гиперпространственного передатчика. В паре многообещающих мест у Миллспорта и южнее еще держались упрямые ученые-отщепенцы, в основном с собственным финансированием, но на горе над Текитомурой раскопки остались сиротливыми и опустевшими, такими же заброшенными, как скелеты марсианских башен, рядом с которыми их устраивали.
– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – сказал я, когда мы закупились провизией в уличном окне у набережной. – Уверена, что мы не будем соседствовать с влюбленными подростками и нищими электронарками?
Вместо ответа она многозначительно посмотрела на меня и дернула за прядь, выбившуюся из хватки платка. Я пожал плечами.
– Ну ладно. – Я приподнял пачку амфетаминовой колы с запечаткой. – С вишневым вкусом нормально?
– Нет. На вкус как говно. Давай обычную.
Мы купили пакеты для провизии, более-менее наугад выбрали улицу, ведущую наверх от воды, и пошли. Меньше чем через час шум и здания начали исчезать за спиной, а уклон стал круче. Когда наша скорость стала ниже, а шаги труднее, я принялся посматривать на Сильви, но она не показывала слабости. Напротив, свежий воздух и холодное солнце как будто шли ей на пользу. Напряженная хмурость, которая мелькала на ее лице все утро, совершенно изгладилась, и она даже раз или два улыбнулась. Когда мы забрались выше, солнце стало блестеть на обнаженных выходах минеральных пород на окружающих скалах, а ради открывшихся видов стоило и остановиться. Пару раз мы отдыхали, пили воду и смотрели на растекшуюся по берегу Текитомуру и море за ней.
– Наверно, круто было быть марсианином, – сказала она как-то.
– Наверно.
Первая крепость показалась на другой стороне огромной скалы. Она возвышалась на километр – сплошь изгибы и наросты, на которые сложно смотреть. Посадочные платформы выкатывались, как языки с вырезами; шпили венчали широкие крыши с окнами, насестами и менее понятными надстройками. Зияли входы: анархичный разброс овальных отверстий – от длинных, тонких и вагинальных до формы сердца. Всюду висели провода. Часто появлялось мимолетное ощущение, что постройка на сильном ветру запоет, а то и закружится, как циклопическая музыкальная подвеска.
У тропинки на подходе сгрудились человеческие постройки, мелкие и приземистые, как уродливые щенки у ног сказочной принцессы. Пять хижин в таком же давнем стиле, как развалины на Новом Хоке, во всех – слабый голубой свет спящих автоматических систем. Мы остановились у первой и сбросили рюкзаки. Я прищурился и оценил углы обстрела, поискал возможные укрытия для нападающих и продумал, как их обойти. Более-менее неконтролируемые мысли – способ чрезвычайных посланников убивать время, подобно тому, как другие люди насвистывают сквозь зубы.
Сильви сорвала платок и с заметным облегчением растрясла волосы.
– Минутку, – сказала она.
Я подытожил свою полуинстинктивную оценку обороноспособности раскопок. На любой другой планете, где можно подняться в воздух, мы были бы легкой мишенью. Но на Харлане обычные правила не работают. Летательная машина максимальной грузоподъемностью – шестиместный вертолет на старинном роторном моторе, без умных систем и без лучевого вооружения. Всё остальное превращается в пепел. В том числе индивидуальные летуны с антигравитационным ранцем или нанокоптеры. Избирательность ангельского огня, очевидно, была связана с уровнем технологии не меньше, чем с физической массой. Прибавьте к этому высотный предел в четыреста метров – который мы с Сильви давно оставили позади, – и можно с чистой душой полагать, что единственный способ добраться до нас – пешком по тропе. Или вскарабкаться рядом по крутому склону – всегда на здоровье.
Позади меня Сильви удовлетворенно хмыкнула, и, обернувшись, я увидел, что дверь хижины сложилась. Она иронично подняла руку.
– После вас, профессор.
Голубой дежурный свет моргнул и стал белым, как только мы занесли внутрь рюкзаки, и где-то я услышал шепот заводящегося кондиционера. В углу на столе проснулось и вскочило инфополе. Несло антибактериальными средствами, но уже чувствовалось, как запах уходит, потому что системы заметили посетителей. Я сунул рюкзак в угол, снял куртку и взял стул.
– Кухня где-то по соседству, – сказала Сильви, открывая внутренние двери. – Но мы все равно в основном набрали саморазогревающиеся продукты. А все остальное здесь есть. Туалет здесь. Кровати здесь, здесь и здесь. Без автоподстройки, уж прости. Когда вскрывала замки, увидела, что жилье рассчитано на шестерых. Инфосистемы есть, подключены прямиком к глобальной сети через стек Миллспортского университета.
Я кивнул и рассеянно провел рукой через инфополе. Напротив меня в воздухе неожиданно замерцала женщина в строгом костюме. Она старомодно и формально поклонилась.
– Профессор Судьба.
Я бросил взгляд на Сильви.
– Ну очень смешно.
– Я Раскопка 301. Чем могу помочь?
Я зевнул и оглядел комнату.
– Здесь есть оборонные системы, Раскопка?
– Если вы говорите об оружии, – деликатно ответил конструкт, – боюсь, нет. Стрельба какими-либо снарядами или выбросы неуправляемой энергии так близко от места высокой ксенологической важности непростительны. Однако все помещения закрываются системой кодирования, которую чрезвычайно трудно взломать.
Я снова бросил взгляд на Сильви. Она улыбнулась. Я прочистил горло.
– Ладно. А что насчет наблюдения? Как далеко вниз достают сенсоры?
– Область чувствительности охватывает только раскопку и вспомогательные помещения. Однако с помощью глобальной связи я могу получить доступ к…
– Ага, спасибо. На этом все.
Конструкт замерцал и исчез, комната за ним на миг показалась угрюмой и неподвижной. Сильви подошла к главной двери и заперла ее нажатием. Обвела помещение рукой.
– Ну что, мы здесь в безопасности?
Я пожал плечами, вспоминая угрозу Танаседы. «Глобальный приказ на поимку».
– Безопасней мест на ум все равно не идет. Лично я сегодня же отправился бы в Миллспорт, но именно поэтому…
Я осекся. Она с любопытством посмотрела на меня.
– Что именно – поэтому?
Именно поэтому мы следуем твоей идее, а не моей. Потому что все, что могу придумать я, легко может придумать и он.
– Именно этого от нас и будут ожидать, – исправился я. – Если повезет, они проскочат мимо нас и отправятся на юг на самом быстром транспорте, который найдут.
Она взяла стул напротив меня и оседлала.
– Да. А мы что будем делать в это время?
– Это предложение?
Я сказал раньше, чем сам понял. Ее глаза распахнулись.
– Ты…
– Прости. Прости, это. Это шутка.
За такую ложь меня бы выкинули из посланников под презрительный смех. Я так и видел, как Вирджиния Видаура пораженно качает головой. Я бы не убедил монаха с Лойко жертвенно ширнуться для вечерни смирения. И точно не убедил Сильви Осиму.
– Слушай, Микки, – сказала она медленно. – Я знаю, что должна тебе за ту ночь с Бородатыми. И ты мне нравишься. Очень. Но…
– Эй, серьезно. Это шутка, ладно? Плохая шутка.
– Я не говорю, что не думала об этом. Кажется, пару ночей назад мне это даже приснилось, – она улыбнулась, и в моем животе что-то приключилось. – Представляешь?
Я изобразил пожатие плечами.
– Бывает.
– Просто… – она покачала головой. – Я тебя не знаю, Микки. Я знаю тебя не лучше, чем шесть недель назад, и это как-то напрягает.
– Ну да, я поменял оболочки. После такого…
– Нет. Дело не в этом. Ты закрытый, Микки. Самый закрытый из всех, кого я встречала, а можешь мне поверить, в нашем деле попадаются тяжелые случаи. Ты зашел в тот бар, «Токийский ворон», с одним только своим ножом и поубивал всех, не моргнув и глазом. И все время у тебя была такая улыбочка, – она коснулась своих волос – как мне показалось, неловко. – Когда я хочу, я все помню в деталях. Я видела твое лицо, и сейчас вижу его так же четко. Ты улыбался, Микки.
Я промолчал.
– Я не хочу ложиться в постель с таким человеком. Ну, – она слабо улыбнулась, – это я вру. Какая-то часть меня хочет, какая-то часть очень хочет. Но этой части я научилась не доверять.
– Наверняка очень мудрое решение.
– Ага. Наверняка, – она стряхнула волосы с лица и попыталась улыбнуться тверже. Ее взгляд снова столкнулся с моим. – Ты ходил в цитадель и собрал их стеки памяти. Зачем, Микки?
Я улыбнулся в ответ. Встал со стула.
– Знаешь, Сильви, какая-то часть меня очень хочет тебе рассказать. Но…
– Поняла, поняла…
– …этой части я научился не доверять.
– Остряк.
– Стараюсь. Слушай, я проверю кое-что на улице, пока не стемнело. Скоро вернусь. Если думаешь, что по-прежнему должна мне за историю с Бородатыми, сделай одолжение, пока меня не будет. Постарайся забыть, что я показался таким извращенцем. Буду очень благодарен.
Она отвернулась, глядя на инфополе. Ответила очень тихо.
– Конечно. Без проблем.
Нет, проблема есть. Я закусил язык и направился к двери. Проблема просто охрененная. И я до сих пор понятия не имею, как ее разрулить.
На второй звонок отвечают почти сразу. Бесцеремонный мужской голос, которому не хочется ни с кем общаться.
– Да?
– Ярослав?
– Да. – нетерпеливо. – Кто это?
– Голубой жучок.
От слов открывается тишина, словно рана от ножа. Нет даже шума помех. По сравнению со связью во время разговора с Лазло линия кристально чистая. Я слышу шок на другом конце линии.
– Кто это? – голос совершенно изменился. Затвердел, как разбрызганный вечный бетон. – Включи видео. Хочу видеть лицо.
– Это не поможет. Мое новое лицо тебе вряд ли знакомо.
– Я тебя знаю?
– Просто скажем, ты в меня не верил, когда я отправился на Латимер, и я целиком оправдал твое неверие.
– Ты! Ты вернулся на Харлан?
– Нет, с орбиты, блин, звоню. А ты как думаешь?
Долгая пауза. Дыхание на линии. Я с рефлекторной осторожностью оглядываю верфь Комптё.
– Что надо?
– Ты знаешь, что надо.
Снова колебания.
– Ее здесь нет.
– Ну да, конечно. Зови.
– Я серьезно. Она исчезла, – говорит с заминкой – этому можно поверить. – Когда ты вернулся?
– Довольно давно. Куда она делась?
– Я не знаю. Если предположить… – его голос затих со вдохом через вялые губы. Я бросаю взгляд на часы из бункера в Нечистой. Они триста лет показывали точное время, безразличные к отсутствию людей. После многих лет жизни с чипом времени часы кажутся странными, немного архаичными.
– Предполагай. Это важно.
– Ты никому не говорил, что вернулся. Мы думали…
– Да, не люблю вечеринки по случаю возвращения. Теперь предполагай. Куда она ушла?
Я слышал, как он поджал губы.
– Поищи на Вчире.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?