Текст книги "Гнездо разврата"

Глава 15

На мгновение эта мысль потрясла меня. И парализовала: я перестал думать, дышать, кажется, даже сердце перестало биться, и я до боли стиснул рулевое колесо. Опомнившись, я вдавил в пол педаль газа, и мой «кадиллак» буквально пролетел по воздуху последние полквартала до дома Шерри.

Может быть, она все еще здесь, и мне удастся остановить ее. Резко затормозив у входа в дом, я бросился к незапертой двери, громко окликая ее. Но никто не отвечал. Торопливо осмотрев спальню, я направился к выходу, но тут заметил свой кольт, лежащий на комоде. Боже мой, она даже не взяла с собой оружие! Схватив револьвер, я убедился, что он заряжен, сунул его в карман и через несколько секунд был уже в пути.

Мое сердце бешено стучало, а мышцы были готовы разорваться от напряжения, пока я мчался по Сайпрес-авеню и Роял-роуд. Когда она ушла? Пять минут назад? Десять? На сколько я опоздал? Я знал, что на съемочной площадке нет ни полиции, ни Оскара. Только Дженова – и теперь, вероятно, Шерри. Дженова был тем самым мерзавцем, который подослал ко мне лысого убийцу, а сегодня по телефону вызвал на съемочную площадку двух типов. Это он ударил Шерри, когда искал улики против Оскара в ее квартире, а затем дважды выстрелил в меня.

Вдавив педаль газа в пол, я мчался вперед, не останавливаясь на перекрестках и не переставая сигналить. На Роял-роуд я затормозил так, что шины взвизгнули и машина чуть не перевернулась, когда я резко свернул налево на красный сигнал светофора, заметив черную полицейскую машину, двигавшуюся мне навстречу.

Я не мог терять ни минуты, но мне хотелось, чтобы полиция последовала за мной. Выхватив из кармана револьвер, я высунул его в открытое окно и выстрелил в воздух. Давайте, ребята, попробуйте меня догнать. Не оборачиваясь, я склонился над рулем, продолжая сигналить.

Вой сирен заставил меня оглянуться. Как я и ожидал, полицейская машина развернулась вокруг красного седана и последовала за мной. Пусть едут – чем больше, тем лучше.

Преследование полиции даже помогло мне. Воющие сирены, слышные на мили вокруг, расчищали дорогу для полиции – и для меня. Только бы успеть, громкий звук сирены может остановить Дженову, прежде чем он... покончит с Шерри.

Я услышал слабый щелчок, и что-то пролетело рядом с машиной. Не нужно богатого воображения, чтобы догадаться, что это была пуля. Так я и знал. Удержать машину на дороге при такой скорости совсем не легко, а я не мог снизить скорость, тем более остановиться для объяснения. Только вперед на предельной скорости, другого выхода не было ни у меня, ни у Шерри. Впереди был Дженова, охотившийся за Шерри, может, в эту самую минуту он приканчивает ее, а сзади – полицейские, стрелявшие в меня.

Приближаясь к железнодорожному переезду, я до отказа нажал на акселератор, надеясь, что на такой скорости смогу проскочить через рельсы, не угодив в канаву. Я уже видел здания пакгаузов по обе стороны дороги и черно-белый шлагбаум. Только услышав низкий паровозный гудок, перекрывавший завывание полицейской сирены, я осознал значение перегораживавшего дорогу шлагбаума и вспомнил, что, когда я звонил Шерри, было около шести часов и что последний поезд здесь проходит как раз в это время. Если ждать, пока пройдет длинный состав, я могу опоздать, и с Шерри будет покончено. Нет, я не мог останавливаться. Никаких колебаний и мыслей о риске.

Бросив взгляд налево, я заметил приближающийся состав, но не мог определить, с какой скоростью он движется. Было ясно, что он рядом с переездом, и семафор в ста футах впереди переключился на красный свет. Я еще сильнее вдавил педаль газа – она уже и так была вдавлена в пол до упора – и вцепился в рулевое колесо потными руками, вне себя от страха. Я находился в шоковом состоянии. Все было как во сне: на меня мчится автомобиль, и столкновение неизбежно, а я все смотрю на него, не веря своим глазам. Пока эта картинка с устрашающей быстротой проносилась перед моим мысленным взором, я услышал нарастающий гудок паровоза и грохот десятков вагонов, мчащихся по рельсам.

Рельсы были прямо передо мной всего в десяти ярдах, а поезд стремительно приближался. Раздумывать было некогда: пан или пропал. Завопив что было силы, я рванул руль «кадиллака» вправо. Деревянный шлагбаум разлетелся на куски, по лобовому стеклу поползли трещины, гудок паровоза и грохот колес окончательно оглушили меня.

Толчок на рельсах бросил меня на рулевое колесо, и на какой-то миг все вокруг окрасилось в черно-белые тона в дополнение к адскому грохоту колес. Все казалось нереальным и расколотым на фрагменты. Время остановилось, потеряв всякую связь с реальностью и логикой, очертания предметов расплылись.

Это мгновение длилось для меня мучительно долго, и вдруг «кадиллак» затрясло и он заскользил в сторону. Мне показалось, что машина столкнулась с поездом, но я тут же убедился, что она продолжает мчаться вперед, просто правые колеса съехали с асфальта на кромку дороги. Машину так сильно дернуло, что руль чуть не вырвался у меня из рук, но я резко свернул влево, и машина вернулась на асфальт.

Мне все еще не верилось, что опасность столкновения с поездом миновала. Даже не взглянув в зеркало заднего вида, я съежился за рулем, с трудом отыскав на ветровом стекле место, сравнительно свободное от трещин. Подъезжая к съемочной площадке, я впервые вспомнил про полицейскую машину. Она осталась далеко позади. Я был один, и что бы ни ждало меня впереди, действовать придется в одиночку. Даже вой сирен затих и не мог насторожить Дженову.

Свернув на грунтовую дорогу, я слегка отпустил педаль газа, но тут же снова нажал ее до отказа. На опушке я увидел новый «форд» Шерри с распахнутой дверцей, но в машине никого не было. И вокруг не было ни души. Очевидно, Дженова отпустил всех со съемок. Резко нажав на тормоза, я вышел из машины, огляделся по сторонам и скользнул под сень деревьев. Солнце клонилось к закату, и постепенно сгущались сумерки. Близился вечер.

Вокруг царила тишина, нарушаемая только стрекотом сверчков да пением еще каких-то незнакомых насекомых. После грохота колес и визга шин непривычная тишина казалась непомерной нагрузкой для моих барабанных перепонок. За этот день столько всего произошло, что я, видимо, утратил способность трезво оценивать ситуацию. Я углубился в лес, пытаясь понять, где сейчас могут находиться Дженова и Шерри. Они могли быть на озере или где-нибудь в этом густом лесу. А труп в этих дебрях могут вообще никогда не обнаружить.

Я испытал новый приступ панического страха и вдруг понял, куда Дженова поведет Шерри. К обрыву, на краю которого я стоял сегодня утром, глядя вниз, на остроконечные скалы. Перед моим мысленным взором мелькнула жуткая картина: Шерри, стоящая на краю обрыва, и Дженова, толкающий ее. Мне даже показалось, что я слышу ее отчаянный крик.

И тут я в самом деле услышал крик.

Крик расколол тишину, вселив в меня непередаваемый ужас.

Я бросился к обрыву, с трудом продираясь сквозь густой кустарник, беспрерывно повторяя имя Дженовы и сопровождая его ругательствами и угрозами.

Выбравшись из кустарника, я увидел силуэт Дженовы в пятнадцати футах слева от себя, на краю обрыва. В сгущавшейся темноте нельзя было разглядеть выражение его лица. А рядом с ним стояла на четвереньках Шерри, покачивая головой взад-вперед.

Он услышал мой голос и треск кустарника и, повернувшись в мою сторону, выстрелил. Красное пламя вырвалось из ствола пистолета, и пуля впилась мне в бок. Пока я доставал кольт, Дженова выстрелил в меня еще раз, но промахнулся и тут же повернулся к Шерри, которая пыталась встать на ноги.

Я выстрелил в него и взвел курок, увидев, как дернулось его тело. Я выстрелил еще дважды и увидел, как разлетелся вдребезги его череп. Он вскинул руки и, словно чучело, повалился наземь. Оказавшись на краю обрыва, его тело беззвучно скользнуло вниз, и только спустя несколько секунд оттуда донесся глухой звук – оно шмякнулось о скалы.

Я бросился к Шерри, превозмогая острую боль в боку, схватил ее и прижал к себе. Она закатила глаза и безвольно повисла у меня на руках.

Через несколько минут девушка широко раскрыла глаза, но сразу же снова закрыла их на несколько долгих секунд. Когда она немного оправилась от шока, я промолвил:

– Все в порядке, родная. Мы снова вместе.

Она судорожно вздохнула:

– Боже мой! Я не подозревала ничего плохого, пока он не привел меня сюда... – Она бросила взгляд на пропасть, зиявшую всего в нескольких футах от нас. – Я пыталась бежать, но он схватил меня, и я закричала. Тогда он ударил меня. – Она провела рукой по голове. Последовав за ее рукой, моя рука ощутила кровь. – Я не потеряла сознание, – продолжала она, – просто у меня подкосились ноги, и я подумала... – Она содрогнулась.

– Все кончено, Шерри, забудь об этом. – Взглянув на нее, я заметил разорванную блузку и несколько царапин на гладкой коже. – Солнышко, – сказал я, – ты похожа на девушку, которую преследует чудовище с Марса.

Взглянув на меня, она слабо улыбнулась.

– Я сама, наверное, похожа на марсианское чудовище.

Все, что произошло с нами, было ужасно и отвратительно, но теперь это уже не имело значения; главное, что Шерри была в безопасности.

С последними лучами солнца, скрывшегося за горизонтом, послышался приближающийся вой сирен. Прибыла полиция. Я подождал, пока они остановились возле наших машин, и выстрелил в небо. Раздался слабый щелчок – значит, патроны кончились. Ну и черт с ними, пусть полиция сама разыскивает нас. Я крепче обнял Шерри – сейчас мне было не до полиции.

Глава 16

Я позвонил в дверь квартиры Фанни Хилман и ждал, пока она откроет.

Мне пришлось провести почти три часа в отделе по расследованию убийств центрального отделения полиции. Когда я уходил, Оскар Своллоу все еще продолжал отвечать на вопросы. Его английский акцент почти исчез после того, как он признался в литературном пиратстве. Он объяснил, что несколько месяцев назад Зоя увидела у него на столе старый номер научно-фантастического журнала, откуда он черпал свой очередной сюжет. Полистав журнал, Зоя упрекнула Оскара в дурном литературном вкусе и бросила журнал на стол. Своллоу надеялся, что она забыла тот случай, но, очевидно, напрасно, поскольку, как позднее выяснилось, она начала подозревать его в плагиате. В полиции я по фотографиям опознал бандитов, преследовавших меня в джунглях, и они были немедленно объявлены в розыск.

За дверью послышались шаркающие шаги. Мне не терпелось поскорее закончить интервью с Фанни, потому что Шерри уже ждала меня дома, выжимая сок из апельсинов. Это была моя последняя деловая встреча на сегодня. Я уже позвонил Бондхелму и сообщил, что расследование закончено. Но особенно приятно мне было сообщить ему, что хотя бюджет «Девушки из джунглей» и превысил трехпроцентный лимит, фильм теперь полностью принадлежал ему, а значит, придется прилично раскошелиться. Я знал, что он пойдет на это, хотя и без особого восторга, лишь бы сохранить уже вложенные в ленту крупные средства. Особую же радость мне доставлял тот факт, что теперь Бондхелм работал на меня.

Потом я позвонил Раулю. Он был счастлив узнать, что дело закончено, и с видимым удовольствием доложил, что они с Эвелин переселяются в маленький домик на окраине и без бассейна. И еще я вырвал у него обещание, что он лично вырежет из фильма эпизод с моим участием и передаст его мне.

Был еще один телефонный разговор, состоявшийся до того, как полиция нашла нас с Шерри в джунглях. Мне не терпелось рассказать о нем Фанни Хилман.

Дверь открылась, и из нее показался огромный живот Фанни. Я только сейчас заметил, что кожа у нее на лице казалась изъеденной молью.

– Привет, Фанни, – весело сказал я. – Что нового?

– Что вам нужно? – промычала она сварливо.

– К сожалению, я не заехал в ваш офис, как обещал, – сказал я. – Но мне не хотелось привозить к вам труп.

Она моргнула и медленно вытаращила на меня глаза. Это зрелище напомнило мне двух кротов, одновременно вылезающих из своих нор.

– Труп? – переспросила она, видимо пытаясь что-то вспомнить.

– Да. Я приехал, чтобы рассказать вам об этом.

Она была явно ошарашена, но все-таки позволила мне войти. Она села, и я отметил про себя, что она полностью одета, за исключением шлепанцев на ногах. Она взглянула на меня и попыталась улыбнуться, но из-за отсутствия привычки улыбаться это ей с трудом удавалось. По-видимому, она уловила, что дело пахнет сенсацией, на что я и рассчитывал.

– Итак, мистер Скотт, – сказала она приторно-ласковым голосом, – вы упомянули о трупе? Значит, вы узнали, кто убийца?

– Я провел расследование и решил, что вам будет интересно узнать о его результатах, поскольку вы писали об этом в своей колонке в довольно язвительных выражениях.

Неискренняя ухмылка соскользнула с ее лица на двойной подбородок. Улыбки у нее сегодня плохо получались.

– Ну, рассказывайте, мистер Скотт. Шелл. Кто же это был? Рауль Эванс?

– С какой бы стати? – Не дожидаясь ее ответа, я продолжал: – Я все вам расскажу, но сначала ответьте на пару вопросов. Кто вам рассказал о драке между Кингом и мной? Вы звонили Дженове после нашего первого разговора?

В сущности, мне было известно, кто кому звонил, поскольку из разговоров с Сэмсоном и Бондхелмом я узнал, что моему клиенту сообщила об этом симпатичная малютка, которой он помог получить роль в фильме. Этой малюткой оказалась Дот Инглиш, привыкшая платить за оказанные ей услуги. Она всегда платила за них, так или иначе, а чаще всего и так и иначе. Но мне все еще не терпелось выяснить, кто сделал первый выстрел в меня и что за этим последовало.

– Удовлетворите мое любопытство, – сказал я. – А потом я расскажу, как было дело, во всех живописных подробностях.

Она размышляла чуть ли не целую минуту, прежде чем ответить.

– Кинг сам позвонил мне после вечеринки – вы же знаете, актеры падки на рекламу.

Я промолчал о том, что информация Кинга была ложью от начала и до конца.

– Что же касается Дженовы, да, я действительно звонила ему. Просто чтобы узнать, нет ли у него новостей для моей колонки.

Я чуть было не погиб из-за этой старой сплетницы, но тем не менее продолжал елейным голосом:

– А вы, случайно, не упомянули в разговоре с ним, что я уже почти завершил расследование и направляюсь к окружному прокурору?

– Ну что вы, мистер Скотт, конечно нет. Просто смешно. А теперь расскажите, кто же это? Как все произошло?

Я погрозил ей пальцем.

– Сначала расскажите, что вы сказали Дженове, дорогая.

Она нахмурилась.

– Я упомянула, что вы очень уверены в своих силах, и, конечно, пересказала ему ваши слова. Естественно, он заинтересовался, поскольку это могло сказаться на судьбе его фильма.

– Естественно, – подтвердил я. – Он настолько естественно заинтересовался, что послал маленького гнома пристрелить меня. Этот гном охотился за мной и чуть меня не прикончил. Очень мило, не правда ли? – Я ухитрился рассмеяться: ха-ха-ха. – Вот так, милочка, из-за вас меня чуть не убили. Хорошенькое веселье!

Ее лицо вытянулось.

– Вы... вы хотите сказать...

– Да, я хочу сказать кое-что, и, надеюсь, это убьет вас, Фанни. Как только я уехал от вас, в меня стреляли, затем я направился в кабинет к Дженове. Возможно, его наемник-гном уже позвонил ему и сообщил о своем промахе, а я тут же начал задавать Дженове неудобные вопросы – неудобные потому, что это он убил Зою Таунсенд. Он настолько расстроился, увидев меня живым и здоровым, что тут же позвонил своему гному и приказал ему сделать еще одну попытку прямо в студии. Как вам это нравится?

Ей это явно не нравилось. Я тоже больше не смеялся и продолжал:

– Дженовы не существует, дорогая, в нем засело несколько пуль из моего револьвера.

В заключение беседы я сказал, что она может написать об этом в своей колонке, затем повернулся и направился к двери, говоря на ходу:

– Ну вот и все. Крупнейшая за последнее время сенсация в Голливуде.

– Мистер Скотт, – после некоторого раздумья спросила она, поднимаясь со стула. – Может быть... могу я рассчитывать на эксклюзивные права?

– Эксклюзивные права?! – Я горько усмехнулся про себя. – Нет! Это абсолютно исключается, моя красавица. Черт побери, об этом надо было думать раньше, когда Кинг бесстыдно наврал вам, а вы все это напечатали в газете. – Я сокрушенно покачал головой. – Вы знаете, на вашем месте я бы ужасно разозлился на Дугласа Кинга. Только из-за него вам придется читать эксклюзивный рассказ Шелла Скотта в газете «Таймс». Я позвонил туда несколько часов назад и передал его Хедде Хоппер.

Фанни буквально рухнула на свой стул.

Видимо, я еще не окончательно разобрался с Кингом, потому что мне просто не терпелось прочесть, что напишет о нем Фанни в завтрашней «Крайер». Выйдя от Фанни, я постарался забыть обо всем на свете и помчался к Шерри.

Шерри встретила меня с улыбкой:

– Все в порядке, милый?

– Да.

Она держала в руке свою любимую оранжевую бурду.

– А где мой коктейль? – спросил я.

Она махнула рукой в сторону спальни:

– Там.

Я последовал за ней в спальню и взял свой бокал. Он стоял на маленьком столике около кровати рядом с кувшином с апельсиновым соком и бутылкой джина. Каково это видеть мне, мужчине, выросшему на бурбоне с водой?

Я кивнул на столик и улыбнулся:

– Кажется, нам обоим необходимо как следует выпить. Я чувствую себя совершенно разбитым, но на этот раз именно тебе досталось по голове. Обычно достается мне.

Мы оба были профессионально перебинтованы и чувствовали себя не совсем хорошо.

Она ничего не ответила, но по ее лицу блуждала нежная улыбка, а полузакрытые голубые глаза искрились весельем.

Я прочистил горло, чувствуя себя усталым, как никогда. В самом деле, я просто не мог вспомнить, чтобы хоть раз в жизни уставал как сегодня. Все мое тело онемело от боли.

– Да, мое солнышко, – сказал я. – Нам сегодня основательно досталось. Мы настоящие инвалиды. Вряд ли мы способны хотя бы просто двигаться.

Шерри медленно подошла ко мне и поставила свой бокал на маленький столик. Я чуть не забыл упомянуть, что она выглядела просто потрясающе в своем старом синем халате.

– Не знаю, Шелл, – сказала она, улыбаясь, и, вздохнув, обвила мою шею руками. И прежде, чем ее полураскрытые губы коснулись моих, добавила: – Мне кажется, сможем.