Текст книги "Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего"

Женщина с миндалевидными глазами

МЕЛИАНДУ

Февраль – начало марта 2014 года

Фабиан Леендертц вспоминал, что обитатели Мелианду «искренне обрадовались нашему приезду». Когда ученые прибыли в деревню, там никто не болел. Вирус перекочевал. Но смерти глубоко встревожили местных жителей, и они очень хотели узнать, откуда же взялась болезнь. Они старательно помогали группе Леендертца ловить летучих мышей и грызунов, которых следовало проверить, не являются ли они носителями инфекции. Местные жители также подробно рассказывали о том, как охотятся на диких животных, о том, кто и когда умирал в их деревне, и о том, как они хоронят умерших.

Правда, перед самым приездом группы Леендертца в Мелианду, дерево, где гнездились летучие мыши, загорелось. Во время пожара из огромного дупла выпало множество мертвых рукокрылых, усеяв землю вокруг дерева. Жители набили мертвыми летучими мышами шесть мешков из-под риса и, забыв о неприятном запахе, употребляли их в пищу после более тщательного приготовления. Леендертц узнал, что не заболел никто из тех, кто прикасался к летучим мышам или ел их. Это позволяло предположить, что прежними носителями вируса были не летучие мыши. Или же вирус имелся только у некоторых зверьков, а у большинства – нет. То есть это заболевание редко встречалось у летучих мышей, не затрагивая большинство из них. У рукокрылых, как и у людей, существуют редкие заболевания. Как бы там ни было, ни у одного из грызунов или летучих мышей, пойманных или найденных в деревне, смертоносный вирус обнаружен не был. В результате Фабиану Леендертцу не удалось доказать, что источником инфекции являлись рукокрылые или какие-то другие животные. Однако же свое подозрение, что мальчик заразился от летучей мыши, он не отбросил. «У нас имеются только разрозненные улики, но нет доказательств», – говорит Леендертц.

В месяцы, последовавшие за вспышкой в Мелианду, заболевание продолжало распространяться. В деревне Данду, находящейся в 15 минутах езды на мотоцикле от Мелианду, заболел мужчина. Он был родственником акушерки из Мелианду, той самой, которая умерла в больнице Гекеду после того, как ухаживала за матерью и бабушкой Эмиля. Понимая, что умирает, больной попросил близких отнести его в священный лес. Там его положили на землю под деревьями, и он отошел, окруженный любящими родными. После этого, согласно местной традиции, друзья и родственники по очереди укладывались рядом с телом умершего. Они обнимали труп, плакали над ним и ели рядом с ним любимые блюда покойного. Так в этих местах поминают умерших и проявляют любовь к ним. Вскоре некоторые из плакальщиков заболели.

В конце февраля жительница деревни Кпонду в Сьерра-Леоне по имени Сиа Ванда Конионо, женщина лет 35–40, решила поехать в гвинейский город Кисидугу навестить сына. Кпонду представляет собой кучку домов менее чем в 300 метрах от реки Макона, по которой проходит граница с Гвинеей. Миссис Конионо переправилась через реку в деревянной лодке, которой управлял перевозчик с шестом. На противоположном берегу, в суматошном гвинейском городе, она либо наняла такси в складчину с другими путешественниками, либо поехала на рейсовом автобусе, которые здесь называют буда-буда. Так или иначе, ехавший по соседству с нею пассажир был болен. Как только миссис Конионо вернулась в Кпонду, ее скрутили понос и рвота.

Ей делалось все хуже, и она обратилась за помощью к соседке Финде Ньюме, глубокоуважаемой местной знахарке. Впрочем, та была больше известна под именем Мениндор. Мениндор – миссис Ньюма – изгоняла злых духов и составляла лечебные снадобья из трав.

Рослая, видная собою Мениндор отлично разбиралась в растениях, не хуже знала мир духов и в некотором отношении сама была таинственной личностью. У нее было продолговатое лицо с миндалевидными глазами и ласковой загадочной улыбкой; голову она покрывала кружевной шалью. Никто, кажется, не знал истинного возраста Мениндор, но она не была ни очень молодой, ни очень старой.

Мы ничего не знали бы ни о самом существовании Мениндор, ни тем более о каких-то подробностях ее жизни, если бы не блестящие публикации доктора Шери Финк и ее коллег, рассказавших в The New York Times об эпидемиологическом исследовании начального этапа распространения вируса в Сьерра-Леоне. В деревнях по берегам Маконы Мениндор любили и почитали. Большинство ее пациентов составляли женщины и девочки, приходившие к ней даже из далеких селений. Местные жители верили, что в доме Мениндор в сундуке живет могущественная змея, но не обычная, а сверхъестественное существо.

Миссис Конионо, заболевшая после поездки в Гвинею, лечилась у Мениндор, но рвота и понос не прекращались. В конце концов родственники решили отвезти ее в гвинейский город Гекеду, где жил ее брат и имелась больница. От города до Кпонду всего десять миль. После поступления в больницу рвота у миссис Конионо сделалась кровавой, и 3 марта она умерла. Родные решили похоронить ее в Сьерра-Леоне. По традиции тело готовят к похоронам женщины. Тело миссис Конионо обмывали пять ее сестер. Согласно обычаю, они с помощью своеобразной клизмы промыли труп внутри, очистив его кишечник от содержимого. В тропическом климате это очень важно, иначе труп будет быстро разлагаться. Затем они вымыли тело чистой водой. Тело миссис Конионо доставили обратно в Кпонду. На следующий день покойницу отнесли на расстояние нескольких миль и похоронили там.

По имеющимся сведениям, в следующие несколько недель все пять сестер миссис Конионо, жившие в Гвинее, умерли. В Кпонду, находящейся в соседней стране Сьерра-Леоне, к Мениндор обращалось все больше больных, преимущественно женщин и девочек. Она прилагала все свое медицинское искусство, пустила в ход всевозможные тайные орудия и средства, но тщетно.

Идентификация

ГОСУДАРСТВЕННАЯ БОЛЬНИЦА КЕНЕМЫ, СЬЕРРА-ЛЕОНЕ

13 марта 2014 года

Кенема – небольшой город с населением порядка 180 000 человек, расположенный на востоке Сьерра-Леоне у подножья гряды холмов Камбуи. Их горбы, похожие на китовые спины, поросшие лесом, вздымаются на западе от города и смотрят сверху вниз на лабиринт жестяных крыш и немощеных улиц. Вокруг Кенемы раскинулась зеленая равнина с невысокими холмами, по которой тут и там разбросаны деревни и городки. Селения окружены плантациями кассавы, рисовыми полями, клочками леса, рощами масличных пальм и полосками густого кустарника. Рыжевато-бурые почвы не слишком плодородны, а местность изборождена ручьями, текущими в песчаных ложах, и болотами. В песке попадаются алмазы. В наши дни на всех речках и ручьях Кенемы можно увидеть вольных старателей, промывающих через сита песок и грязь в попытках отыскать алмазы. Совсем недавно христианский пастор, просеивавший песок севернее Кенемы, нашел желтый алмаз размером с лимон. Дорога протяженностью в сотню миль связывает Кенему с расположенной в Сьерра-Леоне деревней Кпонду, где жила знахарка Мениндор. На машине этот путь можно преодолеть за пять-шесть часов, и проходит он в основном по разбитым проселочным дорогам.

Главная больница этого региона – Кенемская государственная больница – находится в центре города и окружена высокой стеной. За стеной беспорядочно разбросаны приземистые корпуса, соединенные между собой крытыми галереями и земляными дорожками. Ближе к середине марта, когда Мениндор пыталась лечить больных в своей деревне, к доктору медицины Хумарру Хану, вирусологу государственной больницы Кенемы, начали поступать доклады о вспышке геморрагической лихорадки в Гвинее близ границы со Сьерра-Леоне.

В то время доктор Хумарр Хан был главным врачом Программы исследования лихорадки Ласса, которую проводила государственная больница Кенемы. Будучи вирусологом, он специализировался по геморрагической лихорадке Ласса, тяжелому и зачастую смертельному вирусному заболеванию. Вирус Ласса, микроорганизм IV группы патогенности[9]9
  Вирусы IV группы патогенности – в США Центр по контролю и профилактике заболеваний (CDC) разделил возбудителей заболеваний на четыре уровня биологической опасности. Классификация, принятая в США, Канаде, Японии, а также используемая Всемирной организацией здравоохранения, отличается от существующей в России обратным порядком: микроорганизмы наиболее высокой степени патогенности у них отнесены к IV группе. В России наиболее опасные микроорганизмы классифицированы в I и II группы патогенности, причем к первой относятся самые опасные возбудители. Подобная система существует в Европе и во многих других частях мира. Категории зависят от таких факторов, как вирулентность агента, серьезность заболевания, которое он может вызывать, наличие эффективных методов лечения и вакцины. Если какой-либо из этих факторов неизвестен, как правило, самый высокий уровень опасности будет назначен до получения дополнительной информации. – Прим. ред.


[Закрыть], поражает головной мозг и приводит к развитию геморрагического синдрома. Вирусы IV группы относятся к особо опасным. Они вызывают угрожающие жизни высокозаразные заболевания, против которых в большинстве случаев не существует не только вакцин, но и методов консервативного лечения и эффективного ухода. Пораженному вирусом IV группы мало кто из врачей сможет предложить что-то лучшее, чем обильное введение жидкости и предотвращение контактов с другими людьми. Во многих странах, в том числе в США, правила требуют, чтобы исследователи, работающие с вирусами IV группы, обязательно надевали изолирующие костюмы биозащиты с принудительной подачей отфильтрованного воздуха. Вдобавок манипуляции, для которых используются костюмы биозащиты, должны проводиться в лаборатории 4-го уровня биологической безопасности (УББ-4). Лаборатории 4-го уровня иногда называют «горячими» лабораториями или «горячими» зонами. Это комплекс помещений, изолированных от внешнего мира, куда можно попасть только через воздушный шлюз, оснащенный стальными дверями и душевой с химическими растворами для обеззараживания спецкостюмов при выходе персонала из «горячей» зоны.

Программа исследования лихорадки Ласса, которую вела государственная больница Кенемы, была направлена на поиск методов и средств лечения заболевания, выявления и прекращения вспышек лихорадки Ласса в регионе, а также изучение вируса для того, чтобы в дальнейшем полностью искоренить болезнь. Базой программы было небольшое подразделение больницы с высоким уровнем биоизоляции, так и называвшееся – «отделение-изолятор лихорадки Ласса»: несколько кабинетов и отдельное здание, внутри которого помещалась максимально изолированная специализированная лаборатория, именуемая в просторечии «горячей».

В «горячую» лабораторию ученые и медперсонал Программы Ласса входили только в средствах индивидуальной защиты (СИЗ). Комплект СИЗ отличается от космического скафандра лишь тем, что не полностью герметичен. Он состоит из цельного костюма из тайвека (воздухонепроницаемого материала), высокоэффективной дыхательной маски с HEPA[10]10
  HEPA – англ. High Efficiency Particulate Air. – Прим. ред.


[Закрыть] -фильтром, способным задерживать находящиеся в воздухе вирионы, прозрачного лицевого щитка или очков, резиновых перчаток и тяжелых резиновых сапог.

Узнав о случившейся в Гвинее вспышке геморрагического заболевания, Хумарр Хан прежде всего заподозрил геморрагическую лихорадку Ласса. Вирус Ласса не только относится к особо опасным возбудителям инфекции IV группы патогенности, но и признан эмерджентным. Это значит, что вирус способен совершать межвидовые переходы из природной среды к людям и впоследствии расширять свой ареал, то есть область географического распространения. В естественных условиях вирус встречается у определенных пород крыс, обитающих в различных местах Западной Африки. Люди контактируют с крысами, и вирус переходит от крыс к человеку. Далее вирус Ласса начинает путешествовать от человека к человеку при соприкосновении с кровью и биологическими жидкостями.

Вирус Ласса поражает мозг и жизненно важные органы, вызывая полиморфное заболевание, которое у разных людей проявляется разными симптомами. У некоторых лихорадка Ласса вызывает головную боль, продолжающуюся около двух недель, после чего вирус исчезает – больной полностью излечивается.

Другие заболевают геморрагической формой лихорадки Ласса. В этих случаях вирус разрушает мозг и наносит серьезные поражения жизненно важным органам. У больных лихорадкой Ласса могут возникать носовые кровотечения, а также кровотечения изо рта, глаз и почек. Лицо такого больного отекает, теряет мимическую подвижность и обретает вид мертвенной маски, у человека могут выпадать волосы, случаются судороги, возможна кома, заканчивающаяся необратимой остановкой дыхания.

Предположительно, вирусом Ласса в Западной Африке инфицируется ежегодно около 300 000 человек[11]11
  По разным подсчетам – до полумиллиона. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Точных данных о ежегодном количестве умерших от геморрагической лихорадки Ласса нет, но, несомненно, они исчисляются тысячами. Среди них много беременных женщин и их нерожденных детей. Программа «Ласса» в Кенеме финансируется правительством Сьерра-Леоне и международным консорциумом научно-исследовательских учреждений, в число которых входят Университет Тулейна, Гарвард и Научно-исследовательский институт им. Скриппс. Во всех этих институтах у Хумарра Хана было много друзей и коллег.

Узнав о распространении в Гвинее вирусной геморрагической лихорадки, он тут же сообщил о вспышке некоторым из своих коллег за рубежом и пообещал держать их в курсе развития событий. Хан предвидел массовое поступление больных лихорадкой Ласса в свое отделение. По его мнению, наблюдался обширный переход вируса от диких крыс.

БРЮССЕЛЬ, ЛИОН, ЖЕНЕВА

13–21 марта

Тревожные сообщения о вспышке вирусной геморрагической лихорадки в Гвинее получали также в кирпичном здании офиса организации «Врачи без границ»[12]12
  «Врачи без границ» (Médecins Sans Frontières) – международная независимая некоммерческая медицинская гуманитарная организация, которая оказывает чрезвычайную медицинскую помощь людям, пострадавшим в результате военных конфликтов, голода, эпидемий, вынужденной миграции, природных катастроф, более чем в 70 странах мира. – Прим. ред.


[Закрыть], находящемся на рю Дюпре в столице Бельгии Брюсселе. Брюссельский офис – это оперативный центр организации. Его распорядители быстро организовали экспедицию в Гвинею. 13 марта группа эпидемиологов, в которую входили представители «Врачей без границ» и гвинейские медики, выехала на полноприводных вездеходах из Конакри, столицы Гвинеи, чтобы узнать, что происходит в Треугольнике. Со времени смерти малыша в Мелианду прошло два с половиной месяца.

Медики посетили больницу в Гекеду, встретились с местными руководителями здравоохранения, осмотрели больных и взяли у них кровь для анализа. Образцы крови отправили самолетом в лабораторию Жан Мерьё – INSERM[13]13
  Лаборатория, созданная в Лионе в 1999 г. независимой частной организацией (Mérieux Foundation), посвятившей себя борьбе с инфекционными заболеваниями, поражающими население развивающихся стран. Она принадлежит семье Мерьё, но работает над решением проблем в сфере общественного здравоохранения. В 2005 г. лаборатория введена в структуру Национального института здоровья и медицинских исследований (INSERM). Эта лаборатория высокого уровня биологической безопасности занимается исследованиями возбудителей особо опасных инфекций. Таких лабораторий в мире всего около 40. Во Франции эта лаборатория единственная. – Прим. ред.


[Закрыть] в Лионе (Франция) и в Институт тропической медицины имени Бернарда Нохта, находящийся в Гамбурге (Германия). Французская лаборатория в Лионе как раз и представляет собой ту самую лабораторию 4-го уровня биологической безопасности (УББ-4), где одетые в костюмы биозащиты сотрудники работают с возбудителями особо опасных инфекций. Там вирусолог Дельфина Паннетье с коллегами, среди которых была и вирусолог парижского Института Пастера Сильвен Без, приступили к работе по идентификации возбудителя инфекции в образцах крови, доставленных из Гвинеи.

К утру 21 марта у французских ученых не осталось сомнений в том, что вирус в образцах принадлежит к семейству филовирусов. Это семейство объединяет весьма схожие между собой вирусы, большинство из них крайне смертоносны. Сильвен Без немедленно сообщила о выявлении филовируса по электронной почте в штаб-квартиру Всемирной организации здравоохранения, находящуюся в швейцарском городе Женеве. Но ни французские, ни немецкие ученые еще не знали, какой именно это филовирус. Они трудились, не жалея сил, чтобы как можно скорее «установить личность» обнаруженного в Западной Африке вируса. Французские исследователи обратили внимание на то, что у части пациентов наблюдалась икота. Эта подробность показалась им немаловажной. Икота была характерным признаком заболевания, вызываемого вирусом Эбола.

Лиза хенсли

ФРЕДЕРИК, МЭРИЛЕНД

Перед рассветом, 21 марта 2014 года

Через восемь часов после того, как французские ученые определили, что возбудителем инфекции в образцах крови из Западной Африки является филовирус, вирусолог Лиза Хенсли, жительница города Фредерик в штате Мэриленд, крутила педали велотренажера в спальне на втором этаже своего дома. Дело было студеным, туманным утром, еще затемно. Нажимая на педали, она взяла телефон и принялась просматривать почту и отвечать на нее. В 5:48 ей попалось сообщение от коллеги, который спрашивал, не знает ли она что-нибудь о неопознанном вирусе геморрагической лихорадки, случившейся в Гвинее.

Она напечатала, продолжая упражнение: «Говорят, это "эбо". Больше пока ничего не знаю – информация конфиденциальная».

Она завершила зарядку, умылась и оделась. Весна вроде бы уже началась, но утро было совершенно зимним. Она надела колготки, юбку, свитер, мокасины на массивной платформе. У Лизы Хенсли зеленовато-коричневые глаза, точеные черты лица и прямые каштановые, местами мелированные, стриженые волосы, обрамляющие скулы. Она нанесла немного косметики и решила надеть серебряные серьги-кольца.

Пора было будить сына. Она вошла в его спальню и подняла взгляд к потолку. Джеймс спал на кровати-чердаке, приделанной над письменным столом.

– Пора вставать, дорогой!

Под потолком завозились, лицо Джеймса показалось над краем кровати; его волосы были взлохмачены сильнее обычного. Она подумала, что мальчик, вероятно, вчера засиделся допоздна за ноутбуком, копаясь в интернете или играя.

Джеймс спустился по лесенке и начал одеваться, а Лиза вернулась к себе в комнату. Вскоре она услышала: «Мама, отнеси меня вниз». Она вернулась в комнату сына, мальчик взобрался к ней на спину, и она отнесла его вниз по лестнице в кухню.

Джеймс страдал гемофилией, наследственной болезнью, при которой кровь плохо свертывается. У больного гемофилией кровотечение из маленького пореза может продолжаться бесконечно, а результатом удара по голове или телу может стать опасное внутреннее кровотечение. У Джеймса была легкая форма гемофилии, которая без проблем поддавалась лечению, но, когда сын был еще младенцем, Хенсли решила носить его вверх и вниз по лестнице, чтобы он не упал, особенно в то время, когда малыш учился ходить. Теперь, в девять лет, он был активным, сильным, спортивным мальчиком. По лестнице он поднимался и спускался сам, и лишь утром, из постели, и вечером, в постель, мать все еще носила его. Это стало у них традицией, которая обоим доставляла удовольствие.

Высадив сына у школы, Лиза Хенсли поехала в Форт-Детрик[14]14
  Форт-Детрик – военная биолаборатория в США (г. Фредерик, штат Мэриленд). Летом 1919 г. временно прекратила работу по приказу Центров по контролю и профилактике заболеваний США из-за отсутствия гарантий против утечек патогенных микроорганизмов, так как система очистки сточных вод не соответствовала стандартам. – Прим. ред.


[Закрыть]. За военной базой вздымался к небу серый силуэт горы Катоктин. Деревья на горе еще стояли без листьев и под дождевым небом больше походили на дым, облепивший гору, чем на лес. Она въехала на территорию базы через ворота с контрольно-пропускным пунктом и припарковала машину возле Национального межведомственного кампуса биологической защиты (National Interagency Biodefense Campus). Все, кроме одной, постройки кампуса, находящегося в самой середине Форт-Детрика, были совершенно новыми.

Через проходную Хенсли вошла на территорию кампуса и направилась к Г-образному зданию, где размещался МИЦ – Многоотраслевой исследовательский центр (Integrated Research Facility, IRF). Строительство МИЦ, продолжавшееся девять лет, наконец-то завершилось. Он был частью Национального института аллергических и инфекционных заболеваний (National Institute of Allergy and Infectious Diseases), который, в свою очередь, входил в структуру НИЗ – Национальных институтов здоровья (National Institutes of Health, NIH). Перед МИЦ стояла задача разработки экспериментальных лекарств и вакцин – так называемых мер медицинской защиты – для борьбы с летальными эмерджентными вирусами и современным биологическим оружием. Лиза Хенсли недавно была назначена заместителем директора МИЦ и отвечала за все научно-исследовательские программы учреждения. Ее обязанностью была организация исследований самых опасных вирусов, какие только обнаруживались в мире. Хенсли всего два месяца как пришла в МИЦ и еще не полностью освоилась со своей работой.

Одно крыло здания МИЦ было застеклено и походило на аквариум, а во втором – биоизоляционном блоке, построенном из монолитного бетона и облицованном темно-красным кирпичом, – окон, напротив, было мало. В этом блоке размещались лаборатории 4-го уровня биологической безопасности, где изучают самые опасные вирусы, существующие на планете. МИЦ – самое передовое в мире исследовательское учреждение 4-го уровня биологической безопасности – можно назвать бриллиантом короны Национальных институтов здоровья.

Миновав второй КПП, Хенсли вошла в МИЦ и направилась по коридору к своему кабинету. Там еще не выветрился запах нового ковра. К двери была прилеплена картинка – разноцветный жираф, которого нарисовал Джеймс. Она села за стол и стала просматривать список намеченных на сегодня дел. Совещания. Кадровые вопросы. Исследовательские программы, порядок их структурирования и предметы исследования. Бюджет. Техника безопасности. Лаборатории МИЦ 4-го уровня безопасности еще не приступили к работе – помещениям с максимальной изоляцией лишь предстояло получить сертификаты безопасности от федеральных инспекторов. То есть МИЦ пока что являлся рядовой лабораторией и не был готов к «горячим» исследованиям. Такое право он получит лишь после того, как пройдет все необходимые проверки по технике безопасности. Тогда сюда начнут поступать замороженные пробирки с возбудителями инфекций 4-го уровня биологической опасности, которым предстоит храниться при сверхнизких температурах в суперморозильниках максимально защищенных лабораторий МИЦ. Тогда лаборатории станут «горячими», а МИЦ превратится в тюрьму сверхстрогого режима для самых опасных форм жизни, какие только существуют в природе.

Просматривая электронную почту, Хенсли не могла отрешиться от мыслей об Эболе. 16 лет она искала методы лечения от болезни, вызываемой вирусом Эбола. Их не было. Не было и вакцины. Ни медикаментов, ни лечения – ничего. Каждая вспышка Эболы отбрасывала врачей в Средневековье. Для пресечения вспышек Эболы не видели другого пути, кроме как поместить людей в карантинные лагеря, где они мёрли как мухи, словно дело происходило в чумном бараке XIV в. Даже самые знающие врачи могли только давать больным Эболой обильное питье и уповать на лучшее.

Когда Лиза Хенсли была студенткой младшего курса в Университете Джонса Хопкинса и изучала организацию здравоохранения, у нее вызвал интерес вирус иммунодефицита человека (ВИЧ). Данные современных исследований позволяют предположить, что самый распространенный тип ВИЧ попал к людям, совершив межвидовой переход от какого-то шимпанзе приблизительно в 1910 г. на юго-востоке Камеруна, в бассейне реки Конго. От первого человека-носителя ВИЧ начал распространяться дальше, пока им не оказались затронуты все регионы мира. На день написания этой книги зарегистрировано около 70 млн человек, инфицированных ВИЧ, и 35 млн, умерших от СПИДа. По словам Хенсли, она еще студенткой осознала, что эмерджентные вирусы станут самой большой угрозой для здоровья человека. Именно тогда она решила стать ученым и искать способы остановить их еще на выходе из экосистемы, прежде чем любой из них успеет нанести удар по человеческому роду. «Представьте себе, что нам удалось бы опередить ВИЧ, – говорит она сейчас. – Представьте себе, что сразу же после обнаружения заболевания можно было бы сделать полноценный анализ крови. Было бы спасено бесчисленное множество жизней. Мне хотелось предпринять что-то полезное для победы над следующим ВИЧ».

В 1996 г., получив степень магистра общественного здравоохранения и PhD по молекулярной биологии, Хенсли начала работать в Медицинском исследовательском институте инфекционных болезней Армии Соединенных Штатов Америки (the United States Army Medical Research Institute of Infectious Diseases, USAMRIID), находящемся в Форт-Детрике. Основное здание USAMRIID – это просторный, почти не имеющий окон биоизоляционный блок, построенный в конце 1960-х гг. и насыщенный массой «горячих» зон. Сегодня USAMRIID – часть находящегося в том же Форт-Детрике Национального межведомственного кампуса биологической защиты, причем старейшая его часть. Начиная работать в USAMRIID, Хенсли еще не имела представления о костюме биологической защиты и не интересовалась работой в «горячей» зоне; она намеревалась изучать сравнительно безопасные вирусы, вызывающие обычные ОРВИ, особенно у детей. Такими вирусами могут заражаться многие виды диких животных. Хенсли считала, что в какой-то местности один из подобных вирусов может перейти из дикой природы к человеку и вызвать эпидемию смертельно опасной эмерджентной ОРВИ, способную охватить весь мир.

ОРВИ глубоко интересовала Лизу Хенсли, а вот полковник из USAMRIID Нэнси Джаакс, специалист по вирусу Эбола, ее интереса не разделяла. Когда Хенсли уже проработала в USAMRIID около года, Джаакс пригласила ее для разговора наедине. «Нэнси привела меня в свой кабинет и сказала: "Пора тебе заняться Эболой"», – рассказывала Хенсли. И было сразу понятно, что полковник Джаакс не советует, а скорее приказывает.

Нэнси Джаакс и другие специалисты, изучавшие Эболу, обучили Хенсли работе по протоколам 4-го уровня: правильно надевать и снимать герметичный костюм биозащиты, проходить через воздушный шлюз и пользоваться стерилизационным душем для обмывания наружной стороны костюма. Постоянному контролю ситуации, в частности точному осознанию, где в любую секунду находятся твои руки. Обращению с иглами и режущими инструментами с чрезвычайной осторожностью. Хенсли понравилось работать на 4-м уровне. Исследования в «горячей» лаборатории сделались ее пристрастием, и она оказалась очарована вирусом Эбола. И правда, когда держишь колбу с жидкой суспензией, содержащей 10 млрд вирионов Эбола, одетыми в перчатки руками в нескольких дюймах от прозрачного щитка лицевой панели скафандра, испытываешь необычное ощущение. Следует никогда не забывать о том, что этот вирус способен сделать с человечеством в целом, если дать ему возможность свободно воспроизводиться в человеческих телах.

Среди медиков-исследователей очень трудно найти тех, кто искренне хочет работать в гермокостюме с вирусами 4-го уровня биологической опасности. Работа в костюме биозащиты опасна и физически утомительна. Она требует полной сосредоточенности, и даже простые задачи в таких условиях выполняются гораздо дольше. И если в костюме образуется крошечная дырочка и вы ее не заметите, то внутрь вполне могут пробраться несколько опасных вирионов, которые подружатся с вашим организмом, но вы ничего не узнаете об этом до тех пор, пока вас не начнет рвать кровью.

Лиза Хенсли принимала участие практически во всех разработках лекарств и вакцин, которые, предположительно, могли бы остановить или хотя бы существенно замедлить развитие инфекционного процесса в человеческом организме при лихорадке Эбола. Из всех известных разновидностей вируса Эбола она выбрала для детального изучения заирский штамм, выявленный после вспышки лихорадки Эбола, случившейся в 1976 г. в католической миссии Ямбуку на территории Заира.

На сегодня выявлено шесть видов вируса Эбола, шесть братьев-вирусов. По порядку и по месту обнаружения их именуют: Заир, Судан, Рестон, Таи Форест, Бундибугио и Бомбали. Каждый вид вируса Эбола имеет собственный геном, отличающийся от других. Заирский вид – самый старший из шести братьев – наиболее смертоносен. Во время заирской вспышки в 1976 г. погибли 88 % зараженных, тогда как в последующих вспышках жертвами стали от 60 до 70 % зараженных. Эбола-Заир превосходит смертоносностью не только пять остальных видов вируса Эбола, но и вообще все известные филовирусы, к семейству которых принадлежат вирусы Эбола. Эбола-Заир – вождь в своем племени.

Лиза Хенсли расширила область своих исследований, включив туда и другие эмерджентные вирусы. В число объектов вошли вирусы, вызывающие SARS и MERS[15]15
  SARS – Severe acute respiratory syndrome (тяжелый острый респираторный синдром, ТОРС). Также называется «атипичная пневмония». Возбудитель – коронавирус SARS-CoV (Severe acute respiratory syndrome-related coronavirus), относящийся к подсемейству коронавирусов. Во время эпидемии SARS около 9–10 % заразившихся умерли. MERS – Middle East respiratory syndrome (ближневосточный респираторный синдром, БВРС). Возбудитель – коронавирус MERS-CoV (Middle East respiratory syndrome-related coronavirus). Уровень смертности MERS очень высокий – 34 %. – Прим. ред.


[Закрыть], относящиеся к патогенам 3-го уровня опасности с высокой летальностью, которые циркулируют среди животных и могут переходить к людям. По сути, это и есть вирусы, приводящие к возникновению ОРВИ у животных, которых опасалась Хенсли; и они на самом деле вызывали чрезвычайно летальные респираторные инфекции у людей. SARS и MERS заразны и способны мутировать очень быстро. Хенсли изучала возбудителей особо опасных инфекций 4-го уровня: вирус Хендра, вирус Ласса, вирус оспы обезьян, вирус Марбурги, вирус Равн. Вирус Равн был впервые выделен из крови десятилетнего мальчика, датчанина Петера Кардинала, умершего от заболевания, вызванного этим вирусом, которым он, вероятно, заразился во время экскурсии по населенной летучими мышами пещере Китум, находящейся на склоне кенийской горы Элгон. Причем вирус Равн не нашли больше ни у кого, на сегодня несчастный мальчик – единственный из всех людей, кто заразился этим вирусом. Тем не менее возможность перехода вируса Равн к людям из неизвестного пока природного резервуара существует. Хенсли изучала также эмерджентный вирус 4-го уровня, получивший название Нипах. Нипах, который переносят рукокрылые, вызывает энцефалит – воспалительное заболевание, приводящее к размягчению участков мозга и изменениям личности. Нипах слабо заразен, однако он проникает в легкие, вызывая у специалистов опасения, что вирус может мутировать и стать возбудителем разрушающей мозг нейроинфекции, передающейся воздушно-капельным путем при кашле. Ни вакцины, ни методов лечения для борьбы с вирусом Нипах не существует.

Хенсли работала также с вирусом натуральной оспы. Оспа, считающаяся одним из самых страшных заболеваний в истории человечества, в 1979 г. была объявлена исчезнувшей. Тем не менее вирус оспы может сохраняться в тайных военных лабораториях отдельных стран, в том числе России и Северной Кореи[16]16
  Штаммы вируса натуральной оспы официально хранятся только в двух лабораториях Земли: в ГНЦ вирусологии и биотехнологии «Вектор» (Россия, наукоград Кольцово Новосибирской области) и в Центрах по контролю и профилактике заболеваний (CDC) США (Атланта, штат Джорджия). – Прим. ред.


[Закрыть]. Поксвирусы, к числу которых принадлежит и вирус оспы, легко поддаются модификации путем генной инженерии. Хенсли и ее коллеги занимались поиском лекарственных средств, способных защитить население от генетически измененной супероспы. Хенсли опубликовала 110 научных работ, в большинстве из которых рассматриваются возможности медицинского противодействия смертельным эмерджентным вирусам. Со временем она возглавила в USAMRIID направление по разработке противовирусных лекарственных средств и вакцин. Несмотря на видное положение, по крайней мере в замкнутом, невидимом широкому миру круге людей, занятых поиском средств защиты от самых опасных представителей виросферы, Хенсли не питала иллюзий по поводу своей личной важности в науке. Биомедицинские исследования проводятся коллективно. Исследования занимают много времени, обходятся очень дорого и зачастую приводят к разочаровывающим результатам. При настойчивости, таланте, удаче и щедром финансировании биомедицинской исследовательской группе иногда удается снять завесу с какой-нибудь небольшой загадки природы и человеческого организма и найти более эффективный способ лечения болезни.

Годы шли, но вирус Эбола все так же оставался старейшим и самым неизбывным из врагов Лизы Хенсли. Она в мечтах представляла себе, как найдет медицинское оружие, которое сможет пресечь смертоносное срастание вируса с родом человеческим. Ангелы убивают демонов мечами. Вот и вирусологи надеялись отыскать ангельский меч, которым удастся разделаться с Эболой, истребить ее, – лекарство, способное пронзить полуживое сердце Эболы и заставить ее умереть окончательно и бесповоротно. Но пока ангельского меча, способного убить Эболу, не находилось. А теперь, в своем кабинете Многоотраслевого исследовательского центра, Хенсли решила дождаться официального подтверждения. В то утро она погрузилась в канцелярские дела, но мысль о том, что люди, умирая, икают, то и дело возвращалась к ней.