Текст книги "Энергия. История человечества"

У Рембрандта Пила в Балтиморе дела шли лучше. Он установил свое газовое оборудование в здании, расположенном позади музея, и промывал угольный газ водой и известковым молоком. Музей открыл свои двери вечером 13 июня 1816 г., не без некоторой театральщины: торжество широко рекламировалось заранее, а когда настал миг и предстояло включить газовое освещение, Пил зажег «волшебное кольцо» из ста горелок. Управляющий вентиль позволял ему делать пламя кольца сильнее или слабее: со свечами это было невозможно, с масляными лампами – очень непросто[412]412
  Открытие музея в Балтиморе 13 июня 1816 г.: Thompson. History of Illuminating Gas in


[Закрыть]. Все время, пока шла выставка, музей был переполнен зрителями.

Через четыре дня после дебюта с волшебным кольцом власти Балтимора ввели в действие декрет, позволивший Рембрандту Пилу и четырем балтиморским бизнесменам сформировать первую в Соединенных Штатах коммерческую компанию газового освещения, «Балтиморскую газосветную компанию» (Gas Light Company of Baltimore, GLCB)[413]413
  Первая газовая компания в Балтиморе: ibid.


[Закрыть]. Менее года спустя эта компания осветила первую улицу, а затем – первое коммерческое здание и первый частный дом.

Однако газовое освещение в Америке распространялось медленно. «К 1850 году, – пишет историк Кристофер Кастанеда, – газовое оборудование, изготовленное промышленным методом, применялось примерно в 50 городских зонах Соединенных Штатов. Как правило, газовое освещение имелось только в средних и крупных городах и применялось для освещения улиц, коммерческих предприятий и некоторых жилых домов… Помимо газа самыми популярными видами топлива для освещения оставались китовая ворвань и сальные свечи»[414]414
  Castaneda Christopher. Manufactured and Natural Gas Industry // EH.Net online.


[Закрыть].

Сальные свечи делают из вытопленного жира рогатого скота. Ворвань добывают из китов. Кастанеда ошибается насчет китовой ворвани: в первой половине XIX в. жиры и масла для освещения давало не только крупнейшее в мире млекопитающее – иначе китов истребили бы полностью, а не почти.

Глава 8
В погоне за Левиафаном

Хотя один из кораблей, участвовавших в Бостонском чаепитии, принадлежал нантакетскому квакеру Фрэнсису Ротчу, квакеры острова Нантакет не желали иметь ничего общего с Американской революцией. Они исповедовали пацифизм; на их узком, ничем не защищенном острове, лежащем в Атлантике в 30 милях к югу от полуострова Кейп-Код, в гавани стояло множество китобойных судов, и британцы могли захватить их или сжечь. Сорок лет спустя брат Фрэнсиса Уильям Ротч, которому исполнилось к тому времени восемьдесят лет, записал, как обе стороны притесняли квакеров Нантакета и во время войны, и после нее, – настолько сильно, что жители острова пытались перенести свой китобойный промысел в Англию и даже подумывали о его перемещении во Францию.

Остров Нантакет – это конечная морена из ледникового песка и гравия, оставшаяся после таяния огромного ледового щита, еще около 13000 лет назад покрывавшего северную половину Северной Америки. Почва острова скудна (Томас Джефферсон называл его «песчаной отмелью»[415]415
  Jefferson Thomas. Observations on the Whale Fishery. 1791. P. 12. Jefferson Papers, Avalon Project, Yale Law School Lillian Goldman Law Library online.


[Закрыть]), а сам он изолирован и оттого почти полностью зависим от привоза с материка. Именно поэтому островитяне почти изначально строили свою экономику на дарах моря.

Первые колонисты Нантакета прекрасно знали, что значит угнетение, но порой им выпадал и счастливый шанс. В 1657 г. баптист Томас Мейси, владевший лесопилкой в Колонии Массачусетского залива, впустил к себе на час четырех квакеров, позволив им переждать ливень. Этим он нарушил недавно выпущенный эдикт, запрещавший укрывать квакеров и членов других «проклятых еретических сект»[416]416
  Источник цитаты: Tedone David, ed. A History of Connecticut’s Coast, US Department of Commerce pamphlet, 14 (online).


[Закрыть]. Генеральный суд Массачусетса оштрафовал Мейси за дерзость на 30 шиллингов (208 фунтов, или 300 долларов, в нынешних деньгах) и приказал губернатору сделать ему внушение. Преступление сочли серьезным: двоих из четверки квакеров, укрывшихся у Мейси, впоследствии повесили. Обед Мейси, один из прямых потомков Томаса и автор самой ранней истории Нантакета, пишет, что после этого случая его прародитель «более не мог мирно жить и пользоваться религиозной свободой в своем же народе» и «потому предпочел перевезти свою семью в места, не заселенные белыми, и обосноваться среди дикарей». Осенью 1659 г. Мейси с семьей отплыл в открытой лодке на Нантакет.

У Нантакета уже был европейский владелец – английский торговец Томас Мэйхью. Король Карл I «владел» Нантакетом по праву, поскольку остров открыли англичане. Он отдал его двум английским аристократам, а те, в свою очередь, продали его Мэйхью. 2 июля 1659 г. Мэйхью продал остров девяти покупателям, в число которых входил и Томас Мейси, за 30 фунтов «и еще две бобровые шапки, одну для меня, а другую для моей жены»[417]417
  Мэйхью продал Нантакет: эти подробности можно найти в оригинале акта о совершении сделки, воспроизведенном в источнике: Hinchman Lydia S. Early Settlers of Nantucket: Their Associates and Descendants, 2nd ed. and enl. ed. Philadelphia: Ferris & Leach, 1901. P. 3, 4.


[Закрыть]. Перед этой продажей Мэйхью за 12 фунтов купил права на часть острова у двух вождей, или сахемов, нантакетских вампаноагов[418]418
  Покупка Мэйхью у двух сахемов вампаноагов: ibid. P. 7, 8.


[Закрыть]. В 1662 г. новые жители Нантакета приобрели у верховного сахема, Ванакмамака, дополнительные права еще за 5 фунтов «с уплатой мне английскими товарами». Еще за 40 фунтов в 1671 г. у вампаноагов выкупили оставшуюся часть острова[419]419
  Приобретение оставшихся прав: ibid. P. 9–11.


[Закрыть]. 57 фунтов – общая сумма, выплаченная изначальным жителям Нантакета, в чьих устных преданиях сохранены воспоминания о том, как они пришли на остров по твердой поверхности ледника ледникового периода, – это около 7700 фунтов, или 11200 долларов, в нынешних деньгах[420]420
  Устные предания вампаноагов: как сообщает Нанепашемет, директор Программы индейцев вампаноагов в музее Плимот-плантейшн. См.: Nan-tucket Historical Association (NHA) online. A Report on the NHA Symposium: Nantucket and the Native American Legacy of New England // Historic Nan-tucket. 44. № 3 (Winter 1996). P. 98–100.


[Закрыть].

За несколько лет, считая с 1659 г., девять владельцев острова и их семьи поселились среди вампаноагов острова Нантакет и построили городок Шерберн – по имени их родного английского города. В 1795 г. его переименовали в Нантакет. В 1602 г., когда остров только открыли, на нем жили, по оценкам, 3000 вампаноагов, но с тех пор болезни, принесенные европейцами, оставили от местного населения лишь малую часть. Более чем 150 лет спустя, к 1763 г., на Нантакете оставалось всего 358 вампаноагов. На следующий год еще 222 из них умерли от неустановленной эпидемии; один медицинский специалист предполагает, что их мог убить возвратный тиф, который переносится вшами. Это спирохетозная инфекция, подобная болезни Лайма или сифилису; сейчас она почти не встречается за пределами Юго-Восточной Азии[421]421
  358 вампаноагов, 222 смерти, возвратный тиф: Timothy J. Lapore in ibid.


[Закрыть].

Ледниковые выступы, растаявшие около 13 000 лет назад, оставили песок и гравий, из которых образовались полуостров Кейп-Код и острова Нантакет и Мартас-Винъярд. Карта Кейп-Кода/Нантакета. Источник неизвестен.

Новые обитатели Нантакета учились китобойному промыслу постепенно. Дрейфовое китоловство – добыча мертвых или умирающих китов, которых выносит на берег после шторма, – было делом нехитрым: требовались только инструменты для разделки такого крупного животного и невосприимчивость к вони. Прибрежным китоловством – выходом в море в открытых гребных лодках и добычей подходящих к берегу китов, замеченных со смотровых вышек, установленных на берегу, – возможно, занимались вампаноаги. Этот промысел был распространен среди европейских поселенцев на Кейп-Коде, Мартас-Винъярде и побережье Новой Англии. Историк Александр Старбак сообщает, что в 1690 г. нантакетцы, «узнав, что жители Кейп-Кода более сведущи в искусстве китоловства, чем они сами», наняли опытного моряка с Кейп-Кода по имени Икабод Паддок, чтобы тот научил их охотиться на китов[422]422
  Starbuck Alexander. History of the American Whale Fishery from Its Earliest Inception to the Year 1876. Waltham, MA: published by the author, 1878. P. 23.


[Закрыть].

Европейцы добывали китов не ради мяса, а ради осветительных масел. Ко второму десятилетию XVIII в. нантакетцы установили, что масло самого высокого качества добывается из кашалота. Они уже оставили прибрежное китоловство и начали выходить в море на китобойных судах, уходя от берега на несколько дней плавания и возвращаясь с тушей пойманного кита, которую предстояло переработать[423]423
  Развитие техники китоловства: Davis Lance E., Robert E. Gallman, and Karin Gleiter. In Pursuit of Leviathan: Technology, Institutions, Productivity, and Profits in American Whaling, 1816–1906. Chicago: University of Chicago Press, 1997. P. 36, 37.


[Закрыть]. Но кашалот – животное пелагическое, живущее в открытом море. Для охоты на него жителям Нантакета пришлось строить более крупные суда и готовиться к более длительным рейсам. Охотясь в Северной Атлантике, они могли складывать полосы ворвани в бочки, не вытапливая ее на борту корабля, и отвозить домой для переработки.

Кашалот. Длина – от 15 до 18 м (длина товарного вагона); вес – от 35 до 45 т. Способен охлаждать или нагревать свое драгоценное масло, спермацет, находящийся в полости в его голове, для увеличения или уменьшения его плотности, что позволяет киту сохранять нулевую плавучесть

Вытопка ворвани на палубной печи

Однако, когда они начали охотиться в более теплом климате – у островов Зеленого Мыса близ западного побережья Африки, в Карибском море и у берегов Бразилии, – невытопленный жир портился на жаре. Приходилось вытапливать ворвань по дороге; для этого на палубе устанавливали печь из железа и кирпичей, на которую ставили два чугунных котла, а порой и больше. Такие печи сначала топили дровами, а затем – жирными шкварками, получавшимися в процессе самой вытопки. Когда у нантакетцев появились корабли, способные нести несколько тысяч бочек жира и оборудованные палубными печами для вытопки, охотники были готовы отправиться в любые океаны мира, где бы ни собирались кашалоты.

В 1774 г. китобойный флот Нантакета состоял из 150 судов со средним тоннажем – грузоподъемностью – в 100 тонн. В том году этот флот привез около 26000 бочек спермацета, полученного примерно из 3000 убитых кашалотов. И в том же году на кашалотов охотились и еще 210 кораблей из других американских портов; общее число кораблей составляло 360, а суммарный объем производства оценивался по меньшей мере в 45000 бочек[424]424
  Статистика 1774 г.: Starbuck. History of the American Whale Fishery. P. 57.


[Закрыть]. Молочно-белый спермацет, который вычерпывают из камеры в голове кашалота («мешка»), на воздухе застывает в белое вещество, похожее на воск. Из ворвани вытапливают дешевый низкопробный жир, называемый по-английски train oil[425]425
  Слово train происходит от голландских и немецких корней, обозначающих жидкие выделения, например слезы или древесные смолы. – Примеч. авт.


[Закрыть], но спермацет для освещения бесценен.

После 1775 г., с началом войны, эта в высшей степени жестокая, но прибыльная отрасль потерпела крах. В начале того года британская палата общин, стремясь покарать мятежные новоанглийские колонии, приняла закон, запрещавший колонистам заниматься коммерческим рыболовством «на отмелях Ньюфаундленда или в любых других частях Североамериканского побережья»[426]426
  Gerald S. Graham. The Migrations of the Nantucket Whale Fishery: An Episode in British Colonial Policy // New England Quarterly 8. № 2 (1935). P. 182.


[Закрыть]. Квакеры Нантакета сумели через своих английских родственников добиться того, что из запрета исключили китоловство, и это стало важной причиной их нейтралитета в войне. Тем не менее, как и опасался Уильям Ротч, британский флот захватил 134 их корабля и принудительно завербовал 1200 их моряков; еще 15 кораблей погибли в кораблекрушениях. Островитяне кормились местным рыболовством и натуральным хозяйством. Суровой зимой 1780 г., когда гавань замерзла, а торфяные болота и поля покрыл густой снег, многие страдали от холода и были на грани голодной смерти.

«К моменту объявления мира» в 1784 г., говорит Старбак, «дела их находились в прискорбном упадке… Китобойный промысел, практически уничтоженный, требовал восстановления»[427]427
  Starbuck. History of the American Whale Fishery. P. 77.


[Закрыть]. Тяготы острова усугубил и экономический спад, наступивший после войны; а кроме того, уменьшился спрос со стороны американцев, привыкших за военные годы к сальным свечам и растительному маслу. Хуже того, нантакетцы стали теперь гражданами США и, следовательно, подпадали под действие разорительного импортного сбора, установленного британцами для поддержки собственной китобойной отрасли. Этот сбор, из-за которого прибыльность спермацетового жира с Нантакета превращалась в убыток, достигавший почти 8 фунтов на тонну, по существу, закрыл доступ на лондонский рынок, ежегодно потреблявший около 4000 тонн спермацетового жира стоимостью около 300000 фунтов (34,5 млн фунтов, или 49 млн долларов, в нынешних деньгах)[428]428
  Убыток в размере почти 8 фунтов на тонну: Уильям Ротч (William Rotch), памятная записка, написанная им в 1814 г., в 80 лет, цит. по изд.: Bullard John M. The Rotches (printed privately, 1947), 187; 4000 тонн спермацетового жира, 300 000 фунтов: Graham. Migrations of the Nantucket Whale Fishery. P. 184.


[Закрыть]. Тогда-то Уильям Ротч, потерявший из-за войны, особенно китобойными судами, «примерно 60000 долларов» (715000 фунтов, или 1,02 млн долларов, в нынешних деньгах), отправился в Англию, чтобы попытаться договориться о переносе туда китобойного промысла с Нантакета[429]429
  Bullard. The Rotches. P. 188.


[Закрыть].

4 июля 1785 г. Ротч отплыл в Англию вместе с двадцатилетним сыном, Бенджамином; в конце месяца они прибыли на место. Британское правительство сообщило Ротчу, что слишком озабочено внутренними проблемами, и посоветовало ему подождать со своим делом несколько месяцев[430]430
  Ротчу посоветовали отложить ходатайство: Dolin Eric Jay. Leviathan: The History of Whaling in America. N.Y.: W. W. Norton, 2007. P. 173.


[Закрыть]. Во всяком случае, ему предстояло разведать местность. Отец и сын в сопровождении одного дружественного квакера отправились на запад Англии – объехать морское побережье «в поисках удобного места для китобойного промысла». Ротчу подошли несколько портов, и больше всего ему понравился Фалмут на южном берегу Корнуолла: у этого города была большая гавань и несколько малых бухт. Ротча радушно встречали и в других местах, и он получал «весьма выгодные предложения». Однако, еще не зная, какую поддержку предложит ему британское правительство, Ротч только осматривал местность. Затем он вернулся в Лондон, заехав по пути в Бристоль, чтобы посетить могилу одного из своих братьев, похороненного там восемнадцатью годами раньше[431]431
  Bullard. The Rotches. P. 188.


[Закрыть].

К тому времени наступил ноябрь, и только тогда рекомендация одного из депутатов парламента помогла Ротчу получить аудиенцию у Уильяма Питта – младшего, которого он в своих воспоминаниях называет канцлером казначейства[432]432
  Канцлер казначейства: Bullard. The Rotches. P. 189.


[Закрыть]. Ротч не упоминает, что Питт был еще и премьер-министром, самым молодым за всю историю: его избрали на должность в двадцать четыре года, а на момент их встречи ему исполнилось двадцать семь. По-видимому, нантакетский квакер не знал и о том, что в конце августа Питт обсуждал американское китоловство с Джоном Адамсом, первым послом Соединенных Штатов в Великобритании.

Адамс описал свою встречу с Питтом в письме к Джону Джею, американскому государственному секретарю, от 24 августа. «Он… вовлек меня в долгий, беспорядочный разговор о нашем и английском китобойных промыслах», – писал Адамс. Разговор этот не имеет смысла пересказывать, продолжал Адамс, но Питт завел его не бесцельно – и в должный час задал Адамсу «внезапный вопрос о том, принимали ли мы какие-либо меры, чтобы найти рынок для нашего жира где-либо кроме Франции… Я отвечал, что, как мне кажется, принимали, и… не может быть сомнений, что спермацетовый жир может найти спрос в большинстве крупных городов Европы»[433]433
  Adams John. The Works of John Adams. Vol. 8., ed. Charles Francis Adams. Boston, Little, Brown, 1853. P. 308.


[Закрыть].

Тут Адамс позволил себе просветить юного премьер-министра и напомнить, сколь благотворно сказывается на безопасности хорошее уличное освещение: «…жир спермацетового кита дает пламя более чистое и прекрасное, чем у любого вещества, известного в природе, и всех нас удивляет, что вы предпочитаете терпеть на своих улицах темноту и сопровождающие ее разбои, грабежи и убийства, нежели получать средство против нее, наш спермацетовый жир»[434]434
  Ibid.


[Закрыть].

Адамс говорил столь прямо, так как беспокоился, что Британия собирается покарать его энергичную молодую страну. «Они могут повредить нам многими способами», – писал он Джею 30 августа[435]435
  Ibid. P. 313.


[Закрыть]. Однако к этому времени Уильям Ротч уже приближался к Лондону, намереваясь перенести в Англию весь китобойный промысел – или, во всяком случае, ту значительную его часть, которую контролировали он сам и его партнеры. Встретившись с Питтом в конце ноября, Ротч рассказал премьер-министру о «гибельном положении» Нантакета, напомнив ему, что нантакетцы не хотели войны и оставались нейтральными на всем ее протяжении. «Тем не менее вы отобрали у нас около двухсот судов, – обвинял Ротч, – стоимостью 200000 фунтов стерлингов, несправедливо и незаконно». Его основной довод, который он повторил несколько раз, состоял в том, что Нантакет оставался частью владений Англии, «пока не был отделен от нее перемирием», – и, следовательно, заслуживает компенсации своих потерь.

Питт обдумал утверждение Ротча. «Вы, несомненно, правы, сэр, – ответил он. – Что же можно для вас сделать?»[436]436
  Bullard. The Rotches. P. 189.


[Закрыть]

Если Англия не предоставит помощи, заявил премьер-министру Ротч, большей части населения Нантакета придется покинуть остров. «Некоторые хотели бы уехать на материк, – сказал он, имея в виду Соединенные Штаты, – [а другие] желают продолжать заниматься китоловством в любом месте, где оно может приносить выгоду». Он приехал в Англию, чтобы сообщить Питту о невзгодах Нантакета и узнать, не поддержит ли английское правительство перенос китобойного промысла в свою страну[437]437
  Ibid.


[Закрыть].

Поставив этот вопрос, Ротч вернулся на лондонскую квартиру и стал ждать ответа. Через несколько дней он получил извещение, подтверждавшее, что Питт изложил предложение Ротча Тайному совету, который давал королю рекомендации по делам государства. После этого Ротч томился в Лондоне еще четыре с лишним месяца, пока наконец, потеряв терпение, не попросил правительство назначить для переговоров с ним хоть кого-нибудь.

Этим кем-нибудь оказался суровый лорд Хоксбери. Свою политическую карьеру он начинал помощником и доверенным советником Георга III, а в течение второй половины Американской революции служил военным министром и не питал ни малейшей любви к Соединенным Штатам. Ротч предложил Англии поддержать семьи с Нантакета, заплатив им за переезд: «100 фунтов стерлингов на переезд семьи из пяти человек и 100 фунтов на обустройство»[438]438
  Ibid. P. 190, 191.


[Закрыть] (в нынешних деньгах – около 23000 фунтов, или 32000 долларов на семью, всего около 2,3 млн фунтов, или 3,2 млн долларов).

«Ох! – посетовал Хоксбери. – Это огромная сумма… для времени, когда мы стараемся экономить на всех тратах. А что вы предполагаете дать нам взамен этих расходов?»

Ротч гордо отвечал: «Я дам вам лучшую кровь, какая только есть на острове Нантакет»[439]439
  Источник цитаты: Starbuck. History of the American Whale Fishery, 80n.


[Закрыть]. Они долго беседовали, улаживая свои разногласия, после чего Хоксбери предложил Ротчу прийти к нему еще раз.

Несколько дней спустя Ротч так и сделал, причем поднял ставку. Теперь он не только требовал профинансировать переселение, но и хотел перегнать в Англию для организации предложенного китобойного промысла тридцать американских кораблей. Хоксбери отвечал, что это невозможно: в соответствии с давней британской политикой безопасности Англии нужны английские суда и английские моряки, составляющие резерв Королевского флота. Он предложил уменьшить сумму, которую запрашивал Ротч, со 100 до 87 фунтов на семью.

Та мелочность, с которой Хоксбери торговался из-за нескольких фунтов, привела Ротча в отчаяние. Нантакетский китобойный промысел мог давать английской экономике почти 150000 фунтов в год. Он отправился во Францию, чтобы предложить свой проект ей, причем Хоксбери чуть ли не гнался за ним через Ла-Манш. У французов его ждал более теплый прием. «Правительство Франции не могло не обратить внимания на эти происшествия, – писал впоследствии об этой истории Томас Джефферсон. – Французы сознавали, какая опасность таится в прибавлении 4[000] или 5000 моряков, одних из лучших в мире, к морским силам другой страны, притом что эти моряки владели мастерством, известным почти только им одним»[440]440
  Jefferson Thomas (1791). Report on the American Fisheries by the Secretary of State. P. 3. Далее Jefferson Report (1791).


[Закрыть].

Французское правительство предложило нантакетским квакерам благоприятные условия, в том числе свободу вероисповедания и освобождение от военных реквизиций, если они согласятся поселиться в Дюнкерке на французском берегу Ла-Манша. Однако эти условия оказались недостаточно щедрыми, чтобы выманить нантакетцев с их маленького атлантического острова. В результате в Дюнкерк переселились только девять семей, тридцать три человека[441]441
  Недостаточно щедрые условия: по словам Джефферсона: ibid. P. 10.


[Закрыть].

В своих отчетах правительству Джефферсон рисовал мрачную картину экономического состояния китоловства. Поскольку обычный китовый жир конкурирует с более дешевыми растительными маслами, писал он в 1789 г., «китоловство – самое невыгодное дело, которым только может заняться торговец или моряк»[442]442
  Jefferson Thomas (1789). Observations on the Whale Fishery. Avalon Project, Yale Law School, n. p. (online).


[Закрыть]. Однако уникальный продукт, добываемый из туш кашалотов, он считал исключением. Спермацетовый жир «светозарен, – объяснял Джефферсон, – устойчив к коагуляции на холоде [до 5 °C] и не издает совершенно никакого запаха. Поэтому его используют в помещениях для освещения лавок и даже в богатейших домах для прихожих, лестниц, галерей и проч. На лондонском рынке он продается по утроенной цене обычного китового жира. Это позволяет авантюристу [поставщику] выплачивать [британскую] пошлину в размере 18 ф. 5 ш. за тонну и все же выручать достаточно для жизни». Помимо жира, добавлял Джефферсон, голова кашалота «дает 3 или 4 бочки так называемого головного воска, из которого делают твердый спермацет, применяемый в лекарствах и свечах. Фунт его продается вдвое дороже фунта жира»[443]443
  Ibid.


[Закрыть].

В этом и заключалось будущее американского китобойного промысла, хотя Джефферсон выражал пессимизм относительно того, останется ли это дело прибыльным, когда вернутся конкуренты, государственные сборы и субсидии. В годы, последовавшие за Американской революцией, богатые вновь перешли с сальных свеч на спермацет, а бедные – на китовый жир, который во всяком случае был дешевле растительных масел. Китобои Новой Англии расширили свои охотничьи угодья до самых Фолклендских островов и Патагонии, южной оконечности Южной Америки[444]444
  Восстановление рынка, расширение охотничьих угодий: Davis, Gallman, and Gleiter. In Pursuit of Leviathan. P. 37.


[Закрыть]. Крупнейшую территориальную экспансию в американском китоловстве осуществил в 1791 г. «Бобер», китобойный корабль из Нантакета: он первым из американского флота обогнул мыс Горн и почти полтора года – без одного месяца – охотился в тихоокеанских водах[445]445
  Плавание «Бобра» вокруг мыса Горн: согласно Dolin. Leviathan. P. 418, n. 38, который ссылается на источники XIX в. Это судно – не «Бобер» Ротча, участвовавший в Бостонском чаепитии. По тому же маршруту в 1791 г. прошла «Ребекка» из Нью-Бедфорда.


[Закрыть] (британский китобой «Амелия» прошел мимо мыса Горн в Тихий океан в 1789 г.). Тогда же, в 1791 г., за «Бобром» последовало судно «Ребекка» из Нью-Бедфорда, штат Массачусетс.

Восстановление отрасли продолжилось и в XIX в. К 1807 г. флот Нантакета насчитывал сорок шесть китобойных судов; из Нью-Бедфорда отправлялись еще сорок[446]446
  Число китобойных судов на Нантакете и в Нью-Бедфорде в 1805–1807 гг.: частное сообщение Майкла Дайера, руководителя отдела морской истории Музея китоловства Нью-Бедфорда, 21 июня 2016 г.


[Закрыть]. Обогнув мыс Горн, американские суда охотились в прибрежном китобойном районе у берегов Чили, где водилось много кашалотов. Но Британия еще не оставила в покое свою бывшую колонию. В мае 1803 г. она вновь вступила в войну с наполеоновской Францией, а поскольку население Англии было гораздо меньше французского, британскому флоту требовались люди. Флот стал приобретать их, захватывая американские суда и забирая с них моряков – около 10000 человек с 1800 по 1815 г., – утверждая, что это британские дезертиры. На самом деле дезертирами оказались лишь около тысячи из них[447]447
  Тысяча дезертиров из 10 000 насильно рекрутированных моряков: Embargo of 1807 // Monticello online, www.monticello.org/site/research-and-collections/embargo 1807, citing Oxford Companion to American History, 404.


[Закрыть].

В ответ на это принудительное рекрутирование президент Томас предложил ввести эмбарго на экспорт продукции американского китоловства; конгресс согласился и 21 декабря 1807 г. его утвердил. Китоловство могло продолжаться – и в какой-то мере продолжалось, – но внутренний рынок жира и других китовых продуктов был ограниченным. Эмбарго обернулось катастрофой, и Джефферсон упрашивал конгресс преобразовать его в закон о приостановлении отношений, который выводил бы из-под эмбарго все страны кроме Британии и Франции и запрещал кораблям этих двух стран заходить в американские воды. Он подписал измененный закон 1 марта 1899 г., за три дня до окончания своего президентского срока.

К началу войны 1812 г., когда Соединенные Штаты снова вступили в вооруженный конфликт с Британией, бо́льшая часть нантакетского флота находилась в открытом море в Тихом океане. Те суда, на которых узнавали о войне, спешили вернуться на Нантакет и отправлялись оттуда защищать гавани Бостона, Ньюпорта или Нью-Бедфорда. Британцам удалось захватить 14 китобойных судов из Нантакета. Перуанские каперы, называвшие себя союзниками Британии, нападали и на флот, находившийся в Тихом океане. К 1815 г., когда настал конец этой бесплодной войны, Нантакет потерял половину своих судов[448]448
  Нантакет потерял половину судов: Graham. Migrations of the Nantucket Whale Fishery. P. 199; в кн.: Starbuck. History of the American Whale Fishery. P. 95, говорится, что война уменьшила число нантакетских кораблей «с сорока шести до двадцати трех».


[Закрыть].

Оправился он быстро. «Везде в мгновение ока воцарилась суета: все спешили, все чем-то занимались, – сообщает Старбак. – Верфи, некогда столь пустынные, кипели жизнью; корабли, недавно разоруженные, получили новую оснастку; лица людей, прежде столь безутешные, сияли надеждой». В мае в море вышли два корабля, в июне еще семь. К началу 1816 г. китобои Нантакета снова промышляли в Северной и Южной Атлантике, в Индийском и Тихом океанах[449]449
  Starbuck. History of the American Whale Fishery. P. 95.


[Закрыть].

Пять лет спустя Нантакет насчитывал 72 китобойных судна. В течение всего десятилетия американский флот возрастал – и все меньше становилось китов на интенсивно эксплуатируемых китобойных участках, отчего китобои в поисках добычи уходили все дальше и дальше. В 1818 г. китобойный корабль «Глобус» из Нантакета открыл новый участок, расположенный в открытом океане к западу от Южной Америки, длиной 3600 миль (почти 6000 км), вытянутый вдоль экватора от берегов Перу к центру Тихого океана. К середине 1820-х гг. во время сезона охоты на этом океанском участке промышляло до полусотни китобойных судов[450]450
  Более пятидесяти судов, промышляющих на океанском участке: ibid. P. 56.


[Закрыть].

Если мастерские и заводские цеха крупнейших американских и британских городов освещал угольный газ, то частные дома, торговые и общественные здания, маяки и фермы, в которых жили и работали американцы, по-прежнему освещались свечами и жиром. Франко-американский художник Джон Джеймс Одюбон, отплывший в Англию из Нового Орлеана в 1826 г., чтобы руководить гравированием своего огромного четырехтомника «Птицы Америки» (The Birds of America), был поражен ослепительным великолепием газового света, увидев его в Ливерпуле в первые недели по прибытии. Тамошний новый рынок, писал он в дневнике, «большое, высокое и длинное здание, разделенное на пять широких проходов, каждый из которых содержит свой род товаров», столь ярко освещался газом, «что в 10 часов того вечера я мог ясно видеть цвет глаз живых голубей в клетках». Хотя Одюбон бывал и работал во многих американских городах, от Бостона до Нового Орлеана, на своей новой родине он еще не встречал столь масштабного газового освещения[451]451
  Ford Alice. The 1826 Journal of John James Audubon. Norman: University of Oklahoma Press, 1967. P. 69.


[Закрыть].

Но число американцев возрастало: в 1800 г. – 5,3 млн человек, в 1830 г. – уже 12,9 млн; вместо 16 штатов в начале XIX столетия в 1830-м их насчитывалось 24, причем быстрее всего население росло на западе, за Аппалачами. Речные пароходы, появившиеся с 1807 г.; канал Эри, соединивший в 1825 г. Олбани, штат Нью-Йорк, с Великими озерами; железные дороги, которые начали строить с 1829 г., – все это проникало в неосвоенные районы Америки, и туда устремлялись люди. А новым населенным пунктам и новому населению требовалось освещение.

После войны 1812 г., примерно с 1817 г. до середины 1850-х гг., длился «золотой век китоловства». Основной китобойный порт переместился с острова Нантакет в Нью-Бедфорд, расположенный к югу от Кейп-Кода в устье реки Акушнет. Отмель на входе в Нантакетскую гавань – Нантакетская банка – мешала проходу более крупных и тяжелогруженых судов золотого века; тысячи бочек жира приходилось перегружать из трюмов в шлюпки и везти в гавань на веслах ценой огромного труда и обременительных расходов.

В конце концов за решение этой проблемы взялся нантакетский бизнесмен Питер Юэр[452]452
  Питер Юэр и Нантакетская банка: подробности приводятся согласно Stackpole Edouard A. Peter Folger Ewer: The Man Who Created the Camels // Historic Nantucket. 33. № 1 (July 1985). N.p.


[Закрыть]. Опираясь на опыт голландцев, переводивших корабли через отмели в залив Зёйдерзе, Юэр разработал и построил устройства, названные «верблюдами»: сдвоенные плавучие сухие доки длиной около 40 м, которые можно было затопить и установить вдоль обоих бортов китобойного судна, пропустив под его корпусом цепи, – на этих цепях корабль и подвешивался между доками. Затем, с помощью паровых машин, доки откачивали, те всплывали и поднимали судно на достаточную высоту, чтобы паровой буксир провел его над отмелью в гавань.

В сентябре 1842 г., когда «верблюдов» впервые пустили в дело, консервативные нантакетцы противились изобретению Юэра, особенно после того, как импровизированные цепи полопались одна за другой и повредили медную обшивку «Фиби», буксируемого судна. Но Юэр уже заказал более прочные цепи. 21 сентября его «верблюды» подняли над отмелью и вывели в море китобойное судно «Конституция» – и, что еще важнее, 15 октября привели в гавань груженый китобойный корабль.

В 1840-х и 1850-х гг. Нантакет преследовали другие несчастья: в 1846 г. случился сильнейший пожар, уничтоживший прибрежную и центральную части города; а в годы калифорнийской золотой лихорадки (1848–1855) с острова ушли мыть золото около восьмисот сильных молодых моряков. В то время многие команды из китобойных портов Америки, иногда вместе с офицерами, дезертировали со своих кораблей, стоявших у Западного побережья. В эпоху золотой лихорадки многие и на суда вербовались только для того, чтобы бесплатно проехать до Калифорнии.

Но к 1850-м гг. киты, уходившие все дальше и дальше от своих неутомимых преследователей-лилипутов, которые протыкали их гарпунами и забивали насмерть заточенными ножами для разделки туш, удалились к северо-восточному побережью Японского архипелага или в Северный Ледовитый океан. И как с дровами в елизаветинской Англии, чем дальше была добыча, тем больше она стоила, а китовый жир и так стоил дороже альтернативных материалов (многие из которых теперь почти забыты), разработанных ему на замену. Какими же оказались альтернативы? И какая судьба их ждала?