Текст книги "Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта"

Лэнс еще долечивался, когда они с Клайнсом вместе отправились в Индиану. Армстронг с самого начала выдвинул свои условия: его автобиография – история чемпиона мира 1993 года и победителя этапа «Тур де Франс» 1995 года – должна быть продана не менее чем за 150 тысяч долларов, и Лэнс получает две трети суммы.

Клайнс составил предложение, и его агент Питер Сойер начал показывать его издателям. Основное требование Лэнса, по словам Клайнса, заключалось в том, чтобы в книге не было его монологов с ругательствами – все «бля» и «сука», которыми пестрила речь Лэнса, должны быть опущены. Некоторых издателей впечатляла история победы Армстронга над раком, но их останавливала сумма, которую он запрашивал: она им казалась слишком высокой для книги о спортсмене, которого никто вне велоспорта не знал. Именно тогда отношение Клайнса к Армстронгу стало неоднозначным. Проведя несколько недель вместе с ним в Остине, он пришел к выводу, что Армстронг привык по-свински обходиться с людьми, начиная со своей девушки и заканчивая персоналом на автомойке. Лиза не отходила от койки Лэнса, пока он болел, она переехала к нему в дом, когда он чувствовал себя слабым и боялся, что не выкарабкается. Но однажды, как только она вышла из комнаты, Лэнс сделал ей вслед гадкий жест. Он всем разболтал о том, что через неделю после того, как ему удалили яичко, он занимался с ней любовью, даже специально звонил друзьям, чтобы рассказать эту новость. Когда Клайнс спросил Лэнса о допинге, тот ответил, что все так делают. Этот ответ навел Клайнса на мысль, что Лэнс наверняка принимал стимулирующие препараты, но не собирался в этом признаваться открыто. Он не понимал, как работать дальше. Книга, которая задумывалась как героический портрет, требовала от автора заведомой лжи об истинной сущности персонажа.

В итоге из затеи ничего не вышло: никто не хотел платить Лэнсу запрошенный гонорар. Однако, как вспоминает Клайнс, Лэнс обвинял в провале его, заявив, что тот не смог составить толковое предложение, которое соответствовало бы его статусу суперзвезды.

Вскоре после выздоровления Лэнс задумал создать благотворительный фонд для людей, больных раком. В самом начале 1997 года он обратился к программисту из Сан-Антонио, сержанту ВВС Крису Брюеру, который был болен раком яичек и создал информационный сайт об этой болезни. Лэнс предложил сотрудничество, и они вдвоем начали думать, как собрать средства. Первое мероприятие они провели в рамках остинской традиционной «Гонки за розу», в которой Лэнс участвовал раньше. Изначально она задумывалась как гонка в честь Дня святого Валентина. Победителю дарили букет роз, который он мог отнести домой и подарить своему самому близкому человеку.

В январе 1997 года на пресс-конференции, посвященной итогам благотворительных сборов на гонке, Армстронг познакомился с Кристиной Ричард, стройной двадцатипятилетней блондинкой с зелеными глазами, которая работала в рекламном агентстве. Она нашла спонсора для гонки и работала волонтером фонда. Армстронг был еще лысым после четырех курсов химиотерапии, но Кристине он понравился, а ему нравилось проводить с ней время на благотворительных акциях и не только. Вскоре он расстался с Лизой и начал встречаться с Кристиной.

На конец марта Лэнс наметил благотворительную гонку с участием лучших гонщиков. Эрик Хайден, который к тому времени переквалифицировался в ортопеда, приехал поучаствовать. Он надел свою старую форму и вышел на старт вместе с Лэнсом. Хайден раздавал автографы, а Крис Брюер и Лэнс распространяли информационные брошюры о раке яичек. На мероприятии выступали музыканты, среди которых была популярная группа Wallflowers. Лысый гитарист этой группы Майкл Ворд был страстным велолюбителем и быстро подружился с Лэнсом. Фонду удалось собрать около 20 тысяч долларов.

Осенью 1997 года у фонда было уже около 300 тысяч долларов. 20 тысяч из них заработал Армстронг, еще 20 тысяч – Джефф Гарви, генеральный партнер в одной венчурной компании, который в сентябре стал председателем фонда. Два врача Лэнса из Индианы, в том числе онколог Крэйг Николс, также вошли в правление. Джон Кориот ушел с работы менеджера бара, чтобы помогать другу развивать дело. Средств было очень мало, и офис благотворительного фонда размещался в небольшой квартирке Кориота в Остине. В их планы входило собирать около 400 тысяч долларов и жертвовать деньги на научные исследования рака яичек и простаты, а также на помощь больным.

Для команды Тома Визеля 1997 год стал прорывом. Марк Горски нашел достаточно новых спортсменов, и теперь команда могла достойно выступать на лучших европейских гонках.

Горски ждал в ответ благодарности. Визель был у него в долгу и назначил его менеджером команды вместо Борисевича. Эдди Би остался в команде, но был поставлен тренером запасного состава – молодых велосипедистов команды, которым было еще рано соревноваться в Европе. Борисевичу было горько это сознавать, ведь на протяжении многих лет он был предан Визелю, готовил его к победе в чемпионате мира. Благодаря его тренировкам Горски взял олимпийское золото в 1984 году. Теперь Марк Горски стоял выше его не только в бизнесе, но и в спорте, несмотря на то что в тактике европейских гонок смыслил куда меньше Борисевича.

Борисевичу казалось, что Горски быстро продвигал команду, чтобы получить побольше денег от спонсоров и участвовать в пафосных элитных европейских гонках, не понимая до конца, во что он влезает и куда втягивает Визеля. Эдди Би любил интеллектуальный труд, который был необходим для развития молодых спортсменов, но больших денег на этом так и не сделал, и это его не расстраивало. Он ненавидел коммунистов за то, что те сослали его отца в Сибирь, но настоящим капиталистом стать тоже не смог. На свете были вещи, которые он ценил больше денег. Он считал коммунизм «хорошей идеей», которую просто не смогли воплотить в жизнь. Постепенно его отношение к Горски и Визелю менялось на диаметрально противоположное.

Обзаведясь новыми спортсменами, команда вышла на новый уровень подготовки и… допинга. Горски нанял врача Педро Селая, который был хорошо известен среди профессиональных гонщиков в Европе благодаря тому, что прекрасно разбирался в допинге. Селая поднял команду US Postal на европейский уровень за счет индивидуальных тренировочных планов и четкого назначения допинга лучшим спортсменам. В его допинговой программе участвовали не все.

В мае 1997 года на швейцарском «Туре Романдии» Селая позвал гонщика команды Скотта Мерсье в номер, где передал ему календарь, на котором было отмечено, с какой скоростью двигаться в каждый из дней. Мерсье заметил, что некоторые дни были отмечены звездочками и точками, и спросил, что это значит. Выяснилось, что звездочками были помечены дни, когда Мерсье должен принимать анаболические стероиды, а точками – тестостерон, и со словами, что таблетки помогут ему быть «сильным как бык», Селая передал пакет с ампулами. Мерсье был застигнут врасплох: «Но ведь я даже не знаю, как делать укол!»

Селая был крайне удивлен: «Ты профессионал и не знаешь, как колоться? Иди спроси в аптеке, тебя научат».

Мерсье никогда не принимал допинг. Он решил уйти из велоспорта, что и сделал сразу по завершении сезона.

В том году самым ярким спортсменом команды был Екимов. Он выиграл этапы на нескольких крупных европейских соревнованиях, в том числе на гонке Париж – Ницца на «Неделе Каталонии». За месяц до «Тур де Франс» выиграл пролог в «Критериум Дофине» – недельной гонке, которая проходит по тем же трассам. В отличие от Мерсье, Екимов не испытывал никаких угрызений из-за допинга.

Стратегия команды US Postal приглашать выдающихся гонщиков принесла свои плоды. Результаты команды были достаточно хорошими, и Горски, единственный из американцев, получил приглашение для своей команды на «Тур де Франс».

Получив приглашение, команда не особенно напрягалась. Тем не менее велогонщики смогли неплохо финишировать в нескольких этапах и команду не опозорили. Все девять участников пересекли финишную черту в Париже. Хинкепи пришел пятым в финишном спринте на Елисейских Полях.

В 1997 году «Тур де Франс» посетил нежданный гость – Лэнс Армстронг. Он со своей новой девушкой Кристиной путешествовал по Франции, Монако и Испании и задержался на «Туре», приняв участие в церемонии в честь его товарища по команде Фабио Казартелли, который погиб двумя годами ранее во время прохождения одного из этапов. Вскоре после этого команда Cofidis объявила о том, что Армстронг исключен из ее состава. Команда попыталась договориться с ним о меньшей сумме гонорара, но в итоге он не получил вообще ничего. Разочарован он не был – он был зол. Он всерьез намеревался доказать им.

Билл Стэплтон позвонил Тому Визелю с вопросом, не хочет ли он взять Лэнса себе в команду, на что Визель ответил категорически «нет». Он до сих пор не был уверен в том, что Армстронг способен работать в команде, но тем не менее рассудил, что встреча со Стэплтоном будет нелишней.

В сентябре Визель и Горски встретились с ним в Сан-Франциско и поделились своими сомнениями. Стэплтон ответил, что болезнь изменила Армстронга: он стал скромнее, сдержаннее, иначе смотрел на жизнь. Он убеждал их, что Армстронг восстановился после химиотерапии, что врачи с осторожностью назначали ему лекарства, чтобы не навредить легким, не повлиять на его выносливость и чувство равновесия. Многие отказывали Стэплтону, но Визель ему поверил. Они с Горски приняли решение взять Армстронга обратно в команду и сделать лидером.

Борисевич был категорически против. Взять его в команду в качестве талисмана? Хорошо. В качестве приходящего гонщика, чтобы показывать на гонках? Конечно, почему нет? Но брать его в качестве полноценного члена команды? Сделать его лидером, как прежде? Борисевич боялся, что, если Лэнс вернется в большой спорт, у него может случиться рецидив. Он уже видел такое в Европе. Велосипедисты преодолевали рак, а когда возвращались в спорт, возвращался и рак. Борисевич знал, что профессиональный велоспорт требовал столько сил, что естественные защитные ресурсы организма слабели и организм не мог противостоять болезни. Его осенило, что рак Армстронга мог быть вызван или усугублен так называемой «медицинской программой» в прежней команде. Эдди Би старался даже не думать о том, что входило в ту программу. Ему казалось неправильным формировать команду вокруг Армстронга, но мнение Борисевича больше никого не интересовало. Визель и Горски пришли к общему решению. Борисевичу предложили тренировать европейскую команду. Он уже чувствовал себя лишним в команде. Разногласие, возникшее между ними из-за Армстронга, стало последней каплей, и Борисевич сдался.

Согласно контракту Армстронг должен был отъездить 80 гонок за сезон 1998 года. От него не ждали больших побед или участия в «Тур де Франс». Но, хорошо выступая на маленьких стартах, он мог накопить примерно столько же очков, сколько и на больших, а значит, и зарабатывать мог тот же миллион долларов.

На зимние тренировки они с Кристиной сняли квартиру на средиземноморском побережье на мысе Сен-Жан-Кап-Ферра между Ниццей и Монако и даже взяли с собой кота.

Армстронг снова вышел на связь с Микеле Феррари, который был рад возвращению старого клиента. 2 декабря в Испании Армстронг сдал анализ крови, и Феррари аккуратно внес результаты в таблицу. Гематокрит Армстронга, или процент эритроцитов в его крови, был равен 41,2. Для хороших результатов требовался намного больший показатель, желательно под 60, а для этого Армстронгу был нужен ЭПО, что ему и прописал доктор.

14 февраля Армстронг сдал кровь еще раз. В этот раз гематокрит поднялся до 46,7 – отличный показатель для предстоящей гонки «Вуэльта Андалусии». Эта пятидневная испанская гонка стала для Лэнса первой гонкой в новой жизни.

Он финишировал пятнадцатым – это был обнадеживающий результат. Для себя Армстронг решил, что вернулся не ради себя, а ради всех людей, борющихся с раком. Он давно сказал себе, что хочет доказать им и всем остальным, что можно не просто победить рак, но и вернуться к привычной полноценной жизни.

Своим пятнадцатым местом в гонке он доказал это всем. Неважно, что никто за пределами Западной Европы даже не знал о существовании такой гонки. Неважно, что американцы даже не могли правильно произнести ее название. Армстронг, пусть всего на миг, знал, что он доказал то, что был должен доказать. Как супермен, решивший взять передышку, он вернулся в Остин пожить обычной жизнью и повести под венец Кристину. Он ее любил. Они могли бы хорошо жить, даже если бы Лэнс не смог зарабатывать на жизнь спортом. Отец Кристины был достаточно богатым, чтобы помогать им.

Она родит детей. Он будет стричь газон. Счастье.

{Примечания к Главе 5}7
  Карьера Марка Горски. Статья «Он снова в деле. Золотой медалист Марк Горски сменил поле деятельности» (He’s Back in Business: Careers: Cycling Gold Medalist Mark Gorski Switches Gears and Starts a New Career), LAT от 24 июня 1990 года.
  Горски организует встречу с СССР. Статья «На этот раз удача» (A Chance This Time: For Berryman, the Races with the Soviets Are Critica), LAT от 3 августа 1987 года.
  Горски устраивается на работу в Федерацию велоспорта США. Статья «Верная тактика Горски» (Gorski Knows He Made the Right Move), HC от 1 февраля 1993 года. Книга «Инстинкт капитала», Р. Брант и Т. Визель. Интервью с Визелем.
  Бизнес Стива Диссона. Интервью со Стивом Диссоном.
  Встреча с Лореном Смитом, Визелем и Горски. Интервью со Смитом.
  Сделка Горски с Лемондом. Подробные интервью Грега Лемонда. Горски сказал, что дело не было доведено до конца и Лемонд получил столько, сколько ему причиталось.
  Намерения US Postal Service развиваться на международном рынке. Интервью с Лореном Смитом.
  «Тур де Франс» обеспечил участие американской команде в гонке. Статья «Директор команды US Postal нацелился на “Тур де Франс – 1997”» (Postal Team Director Eyes ’97 Tour de France) в газете Worcester Telegram & Gazette от 7 июля 1996 года. Статья «Хэмилтон покажет себя на “Тур де Франс”» (Hamilton’s Success Has Gone in Cycles. He’s Hoping to Ride High in Tour de France) в газете Boston Globe от 5 июня 1997 года.
  Визель узнает от Оховица мнение Армстронга о Motorola. Интервью с Визелем 2008 года.
  Напряженные отношения между Горски и Эдди Би. Интервью с Борисевичем, Визелем и бывшими велогонщиками команды Motorola.
  Первые симптомы рака у Армстронга. Книга «Не только о велоспорте», Л. Армстронг.
  Лечение Армстронга. Книга «Не только о велоспорте», Л. Армстронг; книга «Ему все мало», Л. Армстронг Келли.
  Инцидент в больнице. Интервью с Бетси и Фрэнки Эндрю, их письменные показания в отчете Антидопингового агентства, их свидетельские показания на процессе компании SCA.
  Разговор Армстронга в 1996 году с Джимом Вудманом о допинге. Интервью с Вудманом в 2012 году.
  Начало работы Фонда Лэнса Армстронга. Интервью с Крисом Брюером, Джоном Кориотом, Грегом Лемондом, Стивом Виснантом.
  Мысли Эдди Би о Горски, команде US Postal и капитализме. Интервью с Борисевичем.
  Горски приглашает на работу Педро Селая. Интервью со Скоттом Мерсье. В одном интервью Эдди Би упоминает, что Горски нанял Селая.
  Разговор Стива Виснанта с Джеффом Гарви. Интервью с Виснантом.
  Комментарий Эдди Би по поводу здоровья Армстронга. В своих интервью Эдди напрямую не говорил о том, что Армстронг употребляет допинг. Его сын Эдди Борисевич-младший сказал нам, что его отец волновался, опасаясь, что из-за допинга Армстронг снова заболеет раком.
  Тесты Армстронга на гематокрит после выздоровления. Мы изучили сводную таблицу, представленную среди улик в деле Микеле Феррари от 2001 года. Феррари случайно отправил другому врачу неотредактированную таблицу, в которой были имена велогонщиков и даты проведенных тестов на гематокрит. Таблица показывала эффект, производимый ЭПО на форму спортсменов и уровень гематокрита.


[Закрыть]

Глава 6
Сидячие забастовки и раны от велоседла

Решение Лэнса жить с Кристиной Ричард сильно удивило его окружение, ведь он никогда не был приверженцем традиционных семейных ценностей. Казалось, что до болезни у него на уме ничего, кроме секса, не было. Даже в школьные годы, когда он еще занимался триатлоном, его менеджерам не раз приходилось вытаскивать его из-под женщин в гостиницах. Занявшись велоспортом, он кадрил девочек, которые награждали спортсменов на этапах в многодневных гонках. Друзья прозвали Лэнса FedEx в честь курьерской службы, потому что ее девиз «Доставляем даже ночью» как нельзя лучше описывал его страстность.

Мать Кристины работала воспитателем в детском саду, а отец тридцать лет проработал в руководстве IBM. У нее был среднезападный акцент и широкая улыбка. Когда они познакомились, ей было двадцать пять – почти как Лэнсу, хотя подростком он любил приударить за женщинами значительно старше его. Она была выпускницей факультета маркетинга, имела хорошую работу, машину и недавно купила дом. Она мечтала стать писателем.

Расставшись с Лизой, которая преданно ухаживала за Лэнсом во время его болезни, он встречался с Кристиной всего четыре месяца, прежде чем они обручились в октябре 1997 года. Они запланировали свадьбу на май 1998 года в Санта-Барбаре недалеко от летнего дома ее родителей.

Резкий, самоуверенный бабник Армстронг, казалось, исчез вместе с раком. Новый Армстронг всерьез думал о семье, о долгой счастливой жизни, о смысле бытия. Он поигрывал в гольф, валялся на диване, ел в свое удовольствие, бренчал на гитаре, играл со своим котом. Он даже поехал в недельный тур со своими друзьями из группы Wallflowers. Журналист из New York Times Сэмюэл Абт, который сделал карьеру на освещении жизни Армстронга после рака, назвал этот период его жизни пробуждением души, во время которого он исследовал свой внутренний мир всеми доступными средствами, разве что не отправился в паломничество по Тибету.

Заняв пятнадцатое место на февральской гонке, он решил закончить карьеру, но чувствовал ответственность перед командой. Следующая гонка Париж – Ницца была в марте; двумя годами ранее Армстронг финишировал в ней вторым в общем зачете. Он знал трассу и был уверен в своих силах.

Второй день гонки стал для него мучительным. Погода была пасмурной и ветреной, лил дождь, ехать было неудобно и опасно. Стало еще хуже, когда его попросили поработать на Джорджа Хинкепи, который был в то время одним из сильнейших гонщиков в команде. Новый директор команды Джонни Вельц велел Армстронгу задать темп и привести Хинкепи в группу отрыва. Армстронг редко работал на других гонщиков, но даже он понял, что в тактике Вельца что-то не так. Зачем он так долго ждал, пока команда не осталась далеко позади?

Мысли Лэнса блуждали далеко. Он представлял Остин, где стояла хорошая погода, и свой просторный дом на берегу озера. Он мог бы жарить мясо в саду, пригласить друзей, попить пивка. Своим участием в гонке «Вуэльта Андалусии» он уже все доказал. Разве нет? Что ему теперь, колесить по Европе лет пять, чтобы приходить пятнадцатым в каждой более или менее приличной гонке до тех пор, пока до всех тупиц, наконец, не дойдет, что он победил рак? Он уже и так победил. Рак отступил. Может, пора покончить с этим цирком?

Проигнорировав инструкции Вельца, он отстал и пропускал всех вперед до тех пор, пока не оказался последним в пачке. Съехал на обочину и поднял руки. Командная машина остановилась. Армстронг слез с велосипеда и сел в машину. Вот и все. Он позвонил Кристине в Ниццу и сказал, что возвращается. Подробности обещал рассказать при встрече.

В Ницце он ей рассказал, что решил все бросить и вернуться домой, в Остин. Чтобы приехать в Европу, Кристине пришлось уйти с работы. Она уже записалась в школу в Ницце, чтобы учить французский. Новость об отъезде ее не обрадовала. Однако после всего, что Армстронгу пришлось пережить, она не могла отступать.

Вернувшись в Остин, они оба вдруг почувствовали свою оторванность от остального мира. Армстронг потерял всякий интерес к велоспорту. Он не потрудился даже сказать команде, куда отправился. Составил заявление об уходе и месяц не расчехлял велосипед. Когда Кристина спрашивала его о планах на будущее, отвечал уклончиво. И все время играл в гольф.

В конце концов, его главные советчики – мать, агент Билл Стэплтон и бывший тренер Крис Кармайкл – решили вмешаться. Они убедили его принять участие хотя бы еще в одной гонке. В апреле он на неделю вышел из своего добровольного заточения, чтобы потренироваться в Аппалачах с Кармайклом и его бывшим коллегой по команде приветливым Бобом Роллом.

Каждый день Лэнс крутил педали, иногда даже под проливным дождем. Крис периодически возил Лэнса в лаборатории тренировочного центра, где врачи измеряли его мощность. Показатель максимального потребления кислорода, который раньше достигал 80, теперь был всего 64.

В те дни Лэнс прислушивался к себе, вспоминал свое детство и размышлял о прежней спортивной карьере. Он задумался, что движет им, когда он отправляется на соревнования в Европу, и насколько его спортивные достижения отвечают настоящим внутренним потребностям.

В конце той недели Армстронг решил, что хочет вернуть себе имя в спорте. Он знал, что если действительно хочет жить в полную силу, то одной победы над раком ему мало. Профессионалы не ищут причин, чтобы ездить. Они ездят, потому что это работа, которую они любят.

Ему была нужна прежняя страсть, нужно было найти прежний заряд энергии. Армстронг черпал ее в своей желчности, в ярости по отношению к тем, кто, по его мнению, обошелся с ним нечестно. Тут была и обида на биологического отца, который бросил его, и возмущение предательством его отчима Терри, который обманывал его мать и считал их обузой. Тут было и бешенство из-за предложения Эдди Би отказаться от своей победы ради помощи другому гонщику. Тут была и ненависть к команде Cofidis, которая не поверила в него.

Он сочувствовал своей матери. Он представлял, как ее, семнадцатилетнюю, люди считали неудачницей, которая не cможет воспитывать сына одна, у которой ничего не получится.

8 мая 1998 года Лэнс и Кристина обвенчались в католическом соборе в Санта-Барбаре. Линда пришла на церемонию со своим третьим мужем Джоном. Лэнсу он всегда нравился, вместе с ним в доме матери поселились любовь и юмор. Но Джон боролся с алкоголизмом и накануне свадьбы сильно набрался на ужине в дорогом ресторане. «Мам, отведи его домой», – взмолился Лэнс. Она попросила своего отца, чтобы тот отвез его в отель.

Их медовый месяц прошел скромно из-за спортивного сезона. Армстронгу нужно было готовиться к гонкам. Они провели несколько дней на побережье, одновременно с этим Лэнс тренировался. Позже в том месяце они вернулись в Остин, чтобы собрать благотворительные средства на борьбу с урологическими опухолями на «Гонке за розу». Мигель Индурайн и Грег Лемонд приехали на гонку поддержать участников.

В качестве своей первой европейской гонки в составе команды US Postal он выбрал июньский «Тур Люксембурга». Гонка продолжалась четыре дня, и, хотя в день участникам приходилось преодолевать по 150 километров, соперники были не так уж сильны, и Лэнс победил.

Лэнс с женой снимал маленькую квартиру в Ницце. Команда готовилась к «Тур де Франс», и девять участников отправились на сборы. Горски спросил Армстронга, не хочет ли тот присоединиться, но Лэнс даже не рассматривал такого варианта и отказался от участия. В июле 1998 года лучшие девять гонщиков отправились на «Тур де Франс», а Армстронг вернулся в США и принял участие в местной многодневной гонке, популярной среди любителей высокого уровня и профессионалов. Армстронг с помощью товарищей по команде, в том числе при поддержке двадцатипятилетнего Джонатана Вотерса, который уже четыре года был в большом спорте, легко выиграл гонку.

После соревнований у Армстронга взяла интервью небольшая местная газета. Когда журналист сравнил его с Лемондом, Лэнс вспылил и назвал Лемонда толстожопым. Лемонд принимал участие в автогонках, и об этом стало известно после его небольших успехов. Армстронг заявил репортеру, что Грегу нужно вылезти из машины и вернуться в велоспорт. Лемонд узнал о публикации от приятеля, который отправил ему статью по почте, и был крайне удивлен внезапными нападками в свой адрес. Ведь за несколько месяцев до этого Лемонд специально приезжал на «Гонку за розу», чтобы поддержать благотворительную акцию! Лемонд был уязвлен, но быстро выкинул это из головы, списав комментарии Армстронга на счет морального расстройства после тяжелой болезни.

В 1998 году «Тур де Франс» начинался в Дублине. Иногда этапы гонки проводились за пределами Франции, чтобы повысить международный интерес к событию. Команда US Postal со всем своим оборудованием, в том числе с машинами, отправилась в Ирландию на пароме из Бельгии и по расписанию прибывала поздно ночью. Эмма О’Рейли, массажистка и ассистентка команды из Ирландии, собиралась встречать их в дублинском порту.

В ожидании парома она заметила несколько ирландских таможенников, патрулировавших территорию, и поинтересовалась, что они ищут. Они ответили, что ждут паром, чтобы проверить машины американской команды, прибывающей из Бельгии. О’Рейли заволновалась. Она знала, что некоторые гонщики команды использовали запрещенные препараты, но постаралась ничем себя не выдать перед инспекторами. Молодая жгучая брюнетка подключила все свое обаяние. Она сказала таможенникам, что люди, с которыми она работает, профессионалы высшего уровня. Было уже поздно, около двух часов ночи, и, если им, представителям спортивной элиты, уставшим с дороги, придется ждать, пока закончатся какие-то дурацкие таможенные процедуры, они могут разозлиться и устроить большой скандал. Расположив их к себе, она сказала, что сама не хочет связываться с этими капризными мужиками. Таможенники, казалось, купились на ее уговоры и оставили в покое членов команды и их машины в покое.

Ассистенты команды играют важную роль в жизни велокоманды. В их обязанности входит все, начиная от массажа ног гонщиков после гонки и наполнением их бутылок водой и заканчивая, в некоторых случаях, контрабандной перевозкой допинга через границу. Внезапно некоторые из этих безвестных помощников получают свои пятнадцать минут славы, становясь объектами пристального внимания международного спортивного сообщества. На следующий день после прибытия парома О’Рейли от кого-то из команды узнала, что бельгийский врач и ассистент конкурирующей команды Festina Вилли Воэ был задержан таможенниками на границе Бельгии и Франции по пути на «Тур де Франс». Во время обыска машины они обнаружили у него 400 ампул запрещенных препаратов, в том числе ЭПО, и арестовали.

Сначала Воэ настаивал на том, что это вещества для личного пользования, но с учетом количества найденного такие отговорки казались смешными. Через несколько дней он изменил легенду и признался, что вез ЭПО и другие препараты велогонщикам своей команды, которая участвовала в «Тур де Франс». Французский изготовитель часов фирма Festina вложила в команду огромные деньги, чтобы она могла позволить себе работать с лучшими профессионалами, в том числе с Воэ. А теперь он сидел в тюрьме где-то во Франции.

В Ирландии гонка проходила три дня, а потом переместилась во Францию. Через неделю после ареста Воэ полицейские ворвались в номера членов команды Festina и вызвали их всех на допрос. Во Франции использование запрещенных средств в спорте считается преступлением, даже если некоторые из допинговых препаратов, как, например, ЭПО, не были запрещены официально. Гонщиков и официальных представителей команды не просто сняли с участия в соревнованиях – их привлекли к ответственности. Даже организаторы «Тур де Франс» были вызваны на допрос в полицию, где им задавали вопросы о том, знали ли они, что спортсмены употребляют допинг прямо у них под носом.

События повлекли за собой волну страха среди гонщиков и руководства американской команды. Им предстояло снова добираться на пароме в Европу, и они решили выбросить некоторые препараты за борт. Позже врач команды Педро Селая вылил остатки лекарств в туалете командного автобуса где-то во французских полях.

Гонка продолжалась, и напряжение между французской полицией и велогонщиками росло. Утром перед двенадцатым этапом все участники соревнований сели на дорогу рядом со своими велосипедами в знак протеста. Французский гонщик Лоран Жалабер объявил, что спортсмены отказываются продолжать из-за произвола французской полиции.

Однако полицию протест не остановил. Через несколько дней после забастовки полицейские наведались в номера к голландской команде TVM. Там они обнаружили маскирующие агенты, которые скрывали следы допинга в моче. Некоторых спортсменов вызвали на допрос.

Велогонщики снова выразили протест. На следующий день во время прохождения семнадцатого этапа гонки человек двадцать остановились и сняли свои номера. Они проехали остаток этапа вместе и так же вместе пересекли финишную черту. Результаты были аннулированы. На восемнадцатом этапе только пятнадцать из двадцати одной команды остались в гонке. Остальные либо были сняты с соревнований, либо ушли сами в знак протеста.

Никто из гонщиков или персонала американской команды не был разоблачен или снят с гонки, и тем не менее они пострадали. Том Визель пригласил Марго Майерс, начальницу рекламного отдела US Postal, посмотреть на соревнования из окна служебной командной машины. Он рассчитывал показать ей всю красоту спорта, которую спонсировала ее организация. Вместо этого она увидела серьезное сражение спортсменов и полиции из-за допинга. Это было похоже на сидячие забастовки 1960-х, только вместо хиппи бастовали профессиональные спортсмены в облегающих трико.

Допросы французской полиции были, наверное, главной темой всех разговоров на гонке в тот год, но Майерс все же удалось неплохо провести время. В конце концов, она была во Франции и не упустила возможность выпить хорошего вина и отведать блюда изысканной кухни с Визелем в лучших ресторанах Франции. Майерс встретилась с легендами спорта, такими как пятикратный победитель «Тур де Франс» бельгиец Эдди Меркс или Мигель Индурайн, победивший в ней пять раз подряд.

Ближе к концу гонки, сразу после забастовки, Майерс с Визелем сидели на открытой террасе дорогого французского ресторана. Они пили вино, угощались изысканными блюдами. Их заметил Грег Лемонд, который по случайности оказался в том же ресторане, и подошел поздороваться. Лемонд позже перескажет эту встречу под присягой на допросе. Он тогда был во Франции с группой богатых американцев, которых привез на велосипедный туристический тур. Для Майерс встретить Лемонда в пафосном ресторане во Франции было намного более удивительно, чем познакомиться с Мерксом или Индурайном. Лемонд был известен, он был единственной звездой американского велоспорта и сам подошел к ней поздороваться. Как потом вспоминал Лемонд под присягой, разговор принял интересный оборот, раскрывший отношение Визеля к допингу.

– Спасибо за вашу поддержку нашего спорта, – сказал Лемонд.

– Мы с удовольствием спонсируем эту команду, – ответила Майерс.

– Мне очень жаль, что в этом году вам пришлось смотреть на весь этот балаган. Предстоит еще многое сделать, но спорт становится чище, – сказал Лемонд.

Вмешался Визель:

– Да все это чушь собачья. Спортсмены так и будут принимать все что хотят.

Майерс не удивилась, и Лемонд решил, что она уже слышала это от Визеля, когда разгорелся скандал с командой Festina. Лемонд чрезвычайно удивился: он не думал, что владелец команды может так открыто признавать допинг – американец перед лицом американского спонсора! (На самом деле, как нам потом сказала Майерс, Визель убеждал ее, что их команда была чистой, и она ему поверила.)

Лемонд встал из-за стола с тяжелым чувством. Он беспокоился о будущем спорта и здоровье спортсменов. Как и многие, он понимал, что провал Festina стал переломным моментом для велоспорта, точкой, в которой главным спортсменам нужно принимать решение: либо велоспорт отказывается от допинга, либо велосипедистам нужно быть впредь осторожнее.

После того разговора с Визелем Лемонд вздохнул с облегчением: он ничем не связан с его командой. Он чуть было не вошел в ее состав, но Горски аннулировал соглашение, к которому они пришли с Лемондом в Миннесоте. Сначала Лемонд чувствовал себя обманутым, но теперь понял, что его уберег бог.

Лемонд закрыл все свои вклады в банке Визеля, хотя они приносили ему большую ежегодную прибыль. Они с Кэти зашли повидаться с Визелем в его офис в Сан-Франциско. Визель хвастался свой коллекцией картин, которая была развешана по стенам его офиса и стоила миллионы долларов. Визель произвел на них плохое впечатление, и они решили вложить деньги в другой банк.

Лэнс набирался сил, и теперь тренировки стали для него важны как никогда. Он маниакально следил за тем, что он ест, сколько времени отдыхает между тренировками, точно измерял расстояние, которое проезжал, и сколько усилий ему это стоило. Требовалось восстановить силы. Химиотерапия и отсутствие тренировок в течение долгого времени ослабили его, и приходилось заново наращивать мышцы.

Потеря мышечной массы имела, впрочем, и положительный эффект. Это можно сравнить с пожаром в лесу, который очищает его от ненужной поросли и сухих деревьев. Благодаря тренировочной программе Феррари он работал над развитием именно тех мышц, которые были ему нужны для работы. В августе он отметил, что подниматься в гору стал немного быстрее и мог выдерживать более ровный темп, чем раньше.

Лэнс и Кристин с оптимизмом смотрели в будущее и даже купили дом в Ницце. Армстронг хранил свои ампулы с ЭПО в холодильнике в отсеке для масла, поэтому и стал называть его маслом. Если бы французская полиция пришла с обыском, то Кристина с Лэнсом могли бы так предупредить друг друга.