Текст книги "Ранее известная как Америка"

Я свернул за угол. Я солгал, что мне был нужен доступ к порталу, чтобы выскользнуть из комнаты, но решил, что мне не помешало бы и в самом деле залогиниться.

Президент Бернхем сказал, что его агенты сами меня разыщут, а пока я мог бы устроиться на время в одном месте. «Кролик в притоне блудниц»[82]82
  Происхождение этого разговорного выражения доказывает, что, хотя различные страны из состава бывших Соединенных Штатов вводили жесткие ограничения на свободу передвижения своих жителей и поддерживали уникальные национальные технологические системы и файерволы, чтобы контролировать поток новостей и информации, рассказы, слухи и даже языковые каламбуры пересекали границы, в значительной степени из-за огромного влияния безродных аферистов, которые торговали по всему континенту. Само выражение возникло в Содружестве в середине 2050-х годов, после того как самцу лабораторного кролика удалось избежать усыпления, что спровоцировало общенациональную «охоту на зайца» с целью вернуть его назад. Этот случай получил широкую известность, поскольку заяц был генетически модифицирован в стратегических целях. Ему привили способность распознавания и запоминания речи, в надежде, что в будущем опытные образцы животных смогут послужить полезным инструментом шпионажа. В итоге в Содружестве началась паника, поскольку это животное, попади оно в руки противника, могло раскрыть кое-какие секреты. Согласно городской легенде заяц помчался прямиком в публичный дом, где, как предполагалось, его шансы смешаться с толпой были почти нулевыми, что и породило популярное выражение.
  В то же время любопытно отметить, что это выражение описывает так и не разрешившуюся ситуацию. То, что заяц нашел прибежище в борделе, впоследствии было подтверждено различными источниками. И тем не менее агенты, которые на протяжении десятилетий заявлялись туда для проведения обыска, единодушно отвлекались на широчайший ассортимент имеющихся там проституток, как из числа людей, так и из числа андроидов, и потому им так и не удавалось в полной мере выполнить свои обязанности. Таким образом, нашему зайцу удалось избегать поимки вплоть до самой своей смерти (от естественных причин) и даже стать кем-то вроде талисмана этого дома терпимости.


[Закрыть].

Я рванул прямо к точке доступа под названием «Игротека», головокружительно огромной, с разноцветными огнями и музыкой. Витрина была простым интерфейсом с непрерывным списком товаров, рекламных акций и цен. Я увидел, что вышла новая – восьмая – часть «Мира в огне», и ощутил боль разлуки с Аннали и Джаредом, резкую и внезапную, как удар с ноги.

Я зашел внутрь, заплатил за шестидесятиминутный пакет неограниченного потока данных и стал пробираться сквозь сутолоку омерзительного вида подростков, толкающихся в своих костюмах-симуляторах, и скрюченных стариков, ищущих угол, где они могли бы погонять шары в онлайн-борделях, пока никто не видит. Я нашел свободное кресло, погрузился в кожзам и надел на глаза визор.

Но когда я попытался открыть свой корпоративный канал, замигал код ошибки.

Сообразив, что случайно вышел из системы, я прокрутил лендинговую страницу Кранч Юнайтед© и попытался авторизоваться. Не сработало; я закрыл и перезагрузил браузер. Но когда даже это не сработало, я, будучи на грани паники, перезагрузил сам визор. Мой рабочий стол теперь стал стандартным, шаблонно-синим, как чистое небо.

В воображаемом пространстве в нескольких дюймах от моего носа плавало все то же сообщение об ошибке: «ОШИБКА БЕЗОПАСНОСТИ 909. ОБРАТИТЕСЬ В СЛУЖБУ ТЕХНИЧЕСКОЙ ПОДДЕРЖКИ».

Мои щеки вспотели. Я опустил козырек на шею, чтобы прикрыть лицо ладонью, и увидел толстяка, окидывающего меня взглядом. Даже при том, что он имитировал секс со спинкой своего стула, его глаза были полны жалости, как будто у меня были большие проблемы.

Самое печальное, что он был прав.

Мне не нужно было обращаться в Службу технической поддержки, чтобы узнать, что означает ошибка безопасности 909.

В Кранч Юнайтед© меня заблокировали.

Если раньше я был в безвыходном положении, то теперь мне пришел конец. Блокировка.

Забанен. Девять-ноль-бля. Все мои снеп-фото, каналы, стримы и взрывы стерты. Каждая видеозапись, где у Джареда случился приступ аллергии, каждый стоп-кадр из игр «Саанви», каждый интимный момент, который я заснял, пока Аннали не обращала на меня внимания (когда она ковырялась в зубах или отключала что-то в своей голограмме), каждое снеп-фото, напоминающее мне о сияющем мамином лице, – все было стерто, уничтожено, удалено с сервера.

Мои коллажи, компиляции, ленты сообщений, воспоминания – вся моя жизнь – были стерты одним нажатием кнопки.

Должно быть, произошла ошибка. Возможно, новые файерволы Федеральной Корпорации выкинули меня случайно. Я снова надел визор и открыл какой-то новостной канал, спонсируемый БХИ Тех. К счастью, БХИ Тех – одна из тех хитрожопых стран, которые меняют своих союзников быстрее, чем успевают обновить исторические голограммы, – имела одну из самых обширных портальных сетей в мире.

Новости оказались хуже, чем я думал. Ночные беспорядки, устроенные акционерами, убедили президента и генерального директора Бернхема временно отойти от руководства. Дакоты трубили о дипломатическом кризисе, потому что четыре ее энергетических царька были задержаны в Кранч 122, в центре временного содержания на берегу Эксон-Миссисипи, где когда-то размещались беженцы от шторма. Настоящие друзья© с севера отозвали обоих своих послов в Новый Нью-Йорк, и Федеральная Корпорация распорядилась немедленно провести проверку всех иностранцев, находящихся в стране по временной визе, что заставило половину континента заговорить о нарушениях прав человека. На фотографиях с границы были видны выставленные повсюду усиленные кордоны. Кранч 407 оказался в списке корпоративных филиалов в состоянии чрезвычайного положения, наряду с Кранчтауном 202, который граничил с Содружеством и был в состоянии чрезвычайного положения с тех пор, как я себя помню.

Заместитель Паула Муньес, директор Отдела по связям с общественностью и маркетингу «Кранч», выступила с мрачным заявлением, предупреждая о возможности новых нападений и обвиняя иностранного агента в саботаже скоростного поезда. Кранч Юнайтед© предлагает награду за любую информацию, которая приведет к аресту террориста.

Я открыл рассылку пиар-службы, ожидая увидеть старую фотографию Яны Рафиковой.

На секунду весь мир погрузился во тьму. Сердце стучало в ушах. Меня ослепил туман ужаса.

Когда все прояснилось, я оказался там (во всяком случае, моя голограмма оказалась). Изображение было взято из моего старого корпоративного удостоверения личности. Оно смотрело на меня недобрым взглядом, опухшее, как гнойный прыщ, а прямо под ним были четыре ярко-красных слова: «Разыскивается, живым или мертвым».

17

Проблема с каналами интрасети в том, что все они под завязку набиты дерьмом, словно фекальные баки. Я знаю с полдюжины стран, которые хвастаются тем, что выиграли последнюю Олимпиаду, – и у них даже есть новостная статистика, чтобы это подтвердить!

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

Не знаю, как долго я так сидел, пытаясь понять смысл этих четырех сверкающих слов, пытаясь заставить их изменить свое значение. В конце концов портал меня выкинул, поскольку я превысил лимит почасовой оплаты.

Мои мысли съежились, подобно старой мыльной пене, размазанной по стенке общественной душевой. Я так дрожал, что с трудом смог позвать оператора трафика, который выглядел почти как перепрофилированный скватбот[83]83
  Траки, без сомнения, прав: Кранч Юнайтед продавала многие из своих устаревших моделей техники в небольшие страны, такие как БХИ Тех, для перепрофилирования.


[Закрыть], чтобы продлить сеанс еще на один час.

– Это будет стоить десять блайт-нот, – ответил бот и предложил мне нажать кнопку, похожую на нос, для обмена валют. Я едва не упал со стула: сумма в десять блайт-нот была эквивалентна почти сорока кранчбаксам.

– Но час назад было всего пять кранчбаксов, – возмутился я.

Оператор весело мигнул лампочками.

– Один час стоит пять кранчбаксов, – сказал он, аккуратно переходя на нужную валюту. Он был умнее скват-ботов, это точно, да и сороконожек тоже. – Каждый дополнительный час стоит сорок кранчбаксов.

Я был готов поспорить, что именно так Блайт не давал зависимым от вирт-порно съедать весь сетевой трафик.

– Это грабеж.

– Sie scheinen Schwierigkeiten zu verstehen. Möchten Sie Ihre Sprachauswahl ändern, – весело предложил бот. – Wenn Sie unsere AGBs überprüfen möchten[84]84
  В переводе с нем. яз.: «Похоже, вы испытываете какие-то трудности. Возможно, вы хотите изменить выбор языка. Если вы хотите получше ознакомиться с условиями использования…» (прим. пер.).


[Закрыть]…

– А давай ты вместо этого выучишь математику? – У меня не было возможности заплатить за еще один час в сети такие деньги, поэтому я вскочил с кресла, испытывая острое желание ударить его по интерфейсу. Но этот робот был примерно на семнадцать поколений старше тех моделей, которые могли испытывать боль.

Водоворот шума, запах электронных сигарет, пары муншайна – все это вызывало у меня головокружение. Сколько стран было вовлечено в охоту за моей головой в эту самую минуту? Сколько людей жаждало нажиться на предложенном вознаграждении? Даже в темноте, окруженный голографическими экранами и погружными резервуарами для виртуальной реальности, я чувствовал себя ужасно уязвимым, как будто кто-то разделал меня на органы для медицинской фермы[85]85
  Многие сборщики тел, не связанные с Армией Дьявола, обычно продавали органы медфермам, которые вели дела с частными лицами или, в зависимости от конкретной страны, с государственными больничными системами. Стоит отметить, что, помимо этого, различные медфермы успешно вели дела в сфере торговли клонированными органами. Они обходили подзаконные акты против клонирования человека, выращивая разные органы в изолированных емкостях и даже в отдельных помещениях.


[Закрыть]. Я подумал о тех мерзких глазных яблоках, которые Бернхем держал у себя на столе, и о том, как они снова и снова вращаются в своей мутной жидкости. Теперь я чувствовал себя так, будто меня окунули головой в эту банку.

Я надвинул визор на глаза, на этот раз радуясь тому, что он такой массивный, и, выходя за дверь, накинул капюшон своей толстовки. Факты, которые имелись у Совета директоров, были неверны – возможно, у Рафиковой даже были внедренные агенты, которые обвинили во всем меня. Но раз президент Бернхем исчез, чтобы реабилитологи из КС поработали над его имиджем, то кто мне поможет?

Я был настолько погружен в свои мысли, что едва не сбил с ног девушку с фиолетовым ирокезом, стоявшую прямо за дверью.

– Ты поаккуратней, – сказала она и наклонилась, чтобы подобрать старомодную сигарету.

– Извините, – пробормотал я. – Я вас не заметил.

Я повернулся к толпе. Но не успел пройти и четырех футов, как она снова меня позвала.

– Не стоит тратить деньги в таких заведениях. Ты никогда не найдешь там того, что ищешь.

Я медленно обернулся, и она выпустила мне в лицо струю дыма. На ней были потрепанные джинсы, поношенные ботинки и кожаная куртка, которая, пожалуй, понравилась бы Зебу. Потом до меня дошло, что я уже видел ее раньше: в тот раз она стояла, прислонившись к рекламной голограмме.

– Откуда ты знаешь, что именно я ищу? – cпросил я и сразу же подумал о президенте Бернхеме и о том, что он сказал мне: «Мы сами тебя разыщем». С уходом президента Бернхема это была моя единственная надежда.

Правда, она не очень-то была похожа на агента. Но хорошие агенты никогда не похожи на агентов.

Она улыбнулась. У нее были очень хорошие и очень ровные зубы, за исключением одного, изогнутого, словно клык животного.

– Пойдем, – сказала она и спрыгнула с тротуара на дорогу.

Я остался на месте.

– Пойдем куда? – Я знал, что в чужом городе нельзя доверять незнакомомым людям. Даже если они были моего возраста. Даже если они были милыми. Даже если их ногти были украшены наклейками с крошечными черепами.

– Кто тебя послал?

Она даже не обернулась. Но я знаю, что она меня услышала, потому что подняла руку и помахала сигаретой.

Я колебался всего секунду, прежде чем нырнуть в толпу вслед за ней. Мне всегда нравились девушки с накрашенными ногтями.

Она то входила в поток пешеходов, то выходила из него, лавируя между мопедами, скутерами и водителями тачек из проката. Она не давала мне возможности задать дополнительные вопросы и не стала притворяться, что хочет со мной поговорить. Она оглянулась всего один раз, просто чтобы убедиться, что я все еще иду за ней.

Налево, направо, снова направо. Вскоре дороги превратились в улицы, а улицы стали переулками. Здесь скучающие девушки в освещенных окнах кого-то ждали или занимались своими делами, скрытые за задернутыми занавесками. Тротуар потрескался от сорняков и красной пыли, летевшей из Аризоны, и я начал жалеть, что последовал за ней. Незнакомка не была похожа на продажную девку и пока что не пыталась меня убить, но, возможно, она просто не хотела спешить или же вела меня к кому-то, кто ей заплатит.

Как раз в тот момент, когда я решил развернуться и уйти, девушка остановилась перед другой точкой доступа, которая была в тысячу раз более грязной и угнетающей, чем «Игротека». Несколько тяжеленных подержанных визоров были свалены в кучу в окне рядом со статичной табличкой с ценой за минуту доступа к порталу. Я не мог понять, зачем она тащила меня через Грэнби ради такой дыры, тем более что цены здесь были ненамного ниже тех, что были в «Игротеке».

Однако и на этот раз, прежде чем я успел задать вопрос, она ускользнула внутрь.

Теперь я уже не боялся, а просто злился.

Внутри было темно, пыльно и столь же уныло, как казалось с улицы. Пахло электронными сигаретами и Рыбными палочками™. В обшарпанном кресле, с визором на голове, уютно устроился один-единственный посетитель. Похоже, он играл в какую мультиплеерную игру. Судя по тому, как он реагировал, это могла быть «Месть» или «Мир в огне». У парня за стойкой были сальные волосы, зачесанные назад, вероятно, затем, чтобы компенсировать огромную лысину на макушке. Но девушка приветствовала его, как старого друга.

– Здорово, Ловкач, – сказала она. – Как идут дела?

– Сама видишь. – сказал он, не поднимая глаз. На нем не было визора, и он склонился над чем-то, похожим на журнал начала века. – Кто твой друг?

– Твой новый клиент, – сказала она и улыбнулась звериной улыбкой, словно собираясь меня съесть.

– Спасибо. Но мне нужно вернуться в свою гостиницу. – У меня не было ни малейшего желания сидеть в этой тусклой комнатушке и вдыхать спертый воздух, пропитанный запахом пота этого парня. Я все еще не понимал, зачем девушка привела меня сюда, наверное, ей платили комиссионные. – Спасибо за помощь.

Девушка только закатила глаза.

– Не будь таким занудой. – Она достала из кармана тонкий, как бритва, визор (должно быть, он стоил целое состояние) и положила его на прилавок вместе с кучей других вещей: обертками от жвачки и мелочью, окурками и парочкой отдельных ключей. – Давай, Ловкач. Попробуй взломать его через меня.

Парень тяжело вздохнул и выпрямился, впервые взглянув на меня.

– Визор, – проворчал он, протягивая руку.

– Подожди секунду. – Я чувствовал себя так, словно застрял в голографическом сценарии, не зная ни одной строчки. – Взломать меня? Что ты имеешь в виду? Зачем тебе мой визор?

Девушка подмигнула. Хоть я и сердился, я не смог не думать о том, как выглядит ее тело под этой кожаной курткой.

– Так ты получишь доступ к сети. Через вирус, – сказала она. И затем добавила с легким раздражением: – Ты ведь ищешь Дорогу из желтого кирпича, не так ли?

18

Зачем курица перешла Дорогу? Она пыталась купить метамфетамины.

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

Первое, что меня поразило, так это шум: волна акустической отдачи, гул оживленной беседы, музыка.

Этот симулятор, выполненный в виде настоящего ландшафта, где у каждого админа был свой участок, который он мог красиво оформить, был одним из самых детализированных, безумных и огромных симуляторов, которые я когда-либо видел. На мгновение я застыл на краю этой симуляции, пытаясь приглушить реверберацию, пытаясь привыкнуть к резкой пикселизации эффектов. У меня перед глазами раскинулась блестящая золотая лента дороги, извивавшаяся между самыми невероятными строениями: зданиями, висящими вверх ногами, или парящими в воздухе, или балансирующими на тонких деревянных стеблях, чересчур тонких, чтобы удержать их в реальной жизни.

Я заглянул в маленький коттедж с рекламой «Сантерии» и обнаружил там полки, забитые столетними петушиными когтями и грязными флаконами с кровью девственниц. Как только я брал в руки какой-нибудь предмет, над ним тут же появлялась информация о товаре. Я даже мог бы заполнить предметами пустую тележку в левом нижнем углу моего поля зрения – нужно было просто дважды на них кликнуть.

Судно на воздушной подушке дальше по улице обменивало валюту: «Все виды наличности, одна десятая от номинала. Наличные доставляются прямо к вашей двери!» Снаружи некая девушка с аватаром инопланетянки спорила с админом.

– Меня едва не арестовали в Общинах Зеленой горы, – говорила она. – Ты знаешь, как трудно попасть под арест на Зеленой горе? Они ведь даже не верят в полицию…

Я отправился в огромный Информационный дворец, многоканальную сеть, очевидно, сшитую, подобно лоскутному одеялу, из сотен различных сайтов. Внутри располагались сводчатые залы и крошечные, изобилующие кожей кабинеты, старомодные библиотеки и модернистские атриумы, аккуратные гостиные и излишне психоделические комнаты для курения, – все они были отдельными сайтами, управляли которыми аватары с такими никами, как ДиваДает или ПравдаРанит. Это были информационно насыщенные пространства, и стоило вам только переступить их порог, как вас начинали пичкать пропагандой. Там было шумно, гадко и суетно от сплетен.

Если я надеялся выжить, чтобы восстановить свое доброе имя, нужно было узнать, кто сдал меня, объявив предателем, и как далеко разлетелись эти слухи.

Я нашел Стенд инфоплаты, с которого можно было загрузить данные из любой интрасети на континенте. Он был обклеен листками бумаги с рекламой специальных баз данных, записей арестов, даже информацией о банковских счетах.

Я встал в очередь за тощим кентавром, желавшим получить информацию о некой Секси-Рааме, которую в последний раз видели на железнодорожной платформе и которая направлялась в Дакоты. Кентавр знал ее ВИН-номер, и все такое. И, как назло, как только подошла моя очередь, поисковый робот за стойкой заглючил. Всплывший диалоговый пузырь объявил о технических неполадках и сообщил, что я могу повторить попытку через пять минут.

Я прогулялся вокруг Информационного Дворца, чтобы как-то убить время. Там были новости со всего континента, а также каналы, ведущие потоковое вещание с международных территорий, давно заблокированных файерволом Кранч Юнайтед©. Увернувшись от утки с пухлыми губами, пытавшейся впарить мне пакет порнографии, я проскользнул в «Кошачий лоток Плохой Кисы», маленькую комнатку насыщенных темных цветов, обитую плюшем и выкрашенную в ярко-красный цвет, что напомнило внутренности какого-то органа.

Плохая Киса оказалась кошкой размером с человека, в туфлях на каблуках и в мини-юбке. Желтый индикатор между ее ушами указывал, что она еще не вошла в систему, и я быстро прокрутил реплики, заранее заложенные в ее аватар. Я обнаружил, что могу узнать краткую биографию Кисы, просто почесав ее чуть ниже подбородка.

– Не твое собачье дело, где живет Плохая Киса! – произнес аватар. – Она любит аниме, РПГ и спасение гентех-видов. Она не любит дроны, слежку, капиталистическое государство, гендеризм, сексизм, андроидизм, национализм, предрассудки, пропаганду, лжецов, пиявок и розовый цвет.

Я уже почти в нее влюбился.

Это место было завалено архивом разных забавных предметов: снежных шаров и древних перьевых ручек, виртуальных фарфоровых котят, прорисованных до кончиков усов, крошечных аниме-фигурок, сражающихся на полках. Я узнал Арга из «Мира в огне» и протянул руку, чтобы взглянуть на ценник. Но как только мои пальцы вступили с ним в цифровой контакт, из его открытого рта хлынул длинный поток данных.

Я на секунду задумался, пытаясь разобраться в суматохе слов и цифр: каким-то образом она раздобыла список военного снаряжения, подаренного Свободному штату Нью-Гэмпшир Техасом, плюс кучу конфиденциальных военных отчетов, сообщающих о ходе войны против Содружества. Когда я отдернул руку, данные вернулись по спирали обратно в фигурку Арга, подобно воде, стекающей в канализацию.

Какое-то время я стоял как вкопанный, сердце моего аватара бешено колотилось, и я почти боялся продолжать осматривать комнату. Но любопытство победило. Снежный шар растаял, превратившись в голографическое кино низкого качества: очевидно, это была пиратская копия оригинала. На ней было запечатлено точеное, с высокими скулами лицо старосты из мормонского Кабмина, который представлял свой доклад о положении дел в стране и собирал войска для священной войны против Либертина. Новое Королевство Юта было одной из самых закрытых стран на континенте, чей файервол, известный как «Небесные Врата», долгое время считался непробиваемым.

– Вам помочь?

Я резко обернулся, или, по крайней мере, обернулся мой аватар. Желтый индикатор, расположенный между ушами полосатой кошки, стал зеленым.

– Я ничего не видел, – выпалил я. И почувствовал, как мое настоящее тело вспыхнуло от смущения. – Я просто смотрел, вот и все. Я даже не собирался сюда приходить…

– Хорошая попытка, cabron[86]86
  «Козел», «нехороший человек» – в переводе с исп. яз. (прим. пер.).


[Закрыть]. – Она оттопырила одно ухо в мою сторону. – У меня тут вся твоя история записана. С такой профессией мне просто необходимо знать, кто сует нос в мои дела. Но не волнуйся, – добавила она, прежде чем я успел заговорить, – на Дороге нет такого понятия, как шпионаж. Мы считаем, что идеи должны продаваться на свободном рынке.

Я решил, что она чокнутая (идеи никогда не бывают свободными: за ними всегда стоит продавец), но не стал этого говорить.

– Ты хакер, – догадался я.

Когда она улыбнулась, в ее губах, лоснящихся блеском, показались два тонких клыка.

– Властям нужна секретность, чтобы выжить. Я же пытаюсь ее уничтожить. – Одним плавным движением она вскочила на старую карусель с заметками и принялась удовлетворенно облизывать лапу. – Мне нравится думать, что я занимаюсь перераспределением. Вот. Зацени.

Она обвила хвостом изящную фарфоровую кружку и швырнула ее мне. Как только мои пальцы коснулись кружки, она разлетелась на сотни осколков. Собирая их, я наткнулся на знакомый логотип и почувствовал странное покалывание в позвоночнике, как будто меня медленно парализовало что-то ядовитое. Она вытащила записки и электронные письма прямо с сервера руководства Кранч Юнайтед©; некоторые из них были написаны в ту пору, когда наша страна впервые открыла свои границы после распада США. И хотя взлом повредил большую часть файлов и сделал многие из фрагментов текста неразборчивыми, уцелело множество сверхсекретных разведданных.

– Что это? – спросил я. И почти сразу об этом пожалел. Половина Кранч Юнайтед считала меня предателем. И мне не стоило доказывать их правоту.

– Доказательство, – ответила Плохая Киса. – Первый президент Бернхем не пытался спасти страну. Он сделал ставку на то, что она развалится. Таким образом, ему не пришлось бы вкладывать триллион долларов федерального долга в крупную ставку[87]87
  Плохая Киса намекает, что исследования Яны Рафиковой финансировались Кремлем или благотворителями, связанными с Кремлем, еще до распада. Стоит отметить, что официально это никогда не подтверждалось. Тем не менее роль Рафиковой в расширении российских интересов в континентальной Америке после распада США неоспорима.


[Закрыть] какого-то российского олигарха. Весь остальной мир мог сгинуть в огне, но они с Хеллер жили бы долго и счастливо.

– Да ладно. – Я быстро сложил данные обратно в чашку. Я и раньше слышал эту теорию или что-то подобное: когда президент Бернхем понял, что его фаворит, Коуэлл, не выиграет Премию Бернхема, он сам спровоцировал распад Штатов. – Ты что, всерьез веришь, что это было подстроено? Бунты, отделение Техаса, Нью-Гэмпширская декларация, обращение Национальной гвардии – целый набор. Никто не мог предвидеть такого.

– Может, они не знали наверняка, что произойдет, – сказала она. – Но, уж поверь мне, кое-кто из высших чинов сделал ставку на распад страны.

– Зарабатывать деньги – не преступление. Кроме того, люди наверху облажались больше, чем кто-либо. Президент Бернхем погиб. Уитни Хеллер? Мертва. Администрации Бернхема пришлось исчезнуть.

Ее усы задрожали.

– Ого. Похоже, тебя совсем замордовали в твоей Федеральной Корпорации, да?

Я напрягся. Во всяком случае, в реальной жизни. Мой аватар только что выпустил в воздух несколько мысленных пузырей.

– Как ты узнала, что я из Федеральной Корпорации?

– Расслабься. Я не шпионка. А на это указывает то, как ты акаешь, когда говоришь. Кроме того, ты только что это подтвердил. – Она снова спрыгнула со стола, едва не ударив меня хвостом по лицу. – Держу пари, ты думаешь, что президент Бернхем и его Совет директоров тоже заботятся о трудящихся.

– Я просто руководствуюсь здравым смыслом, – возразил я. Ее голос был пронизан таким всезнайством, что это напомнило мне старые голограммы по математике. Но я никак не мог определить ее акцент. – То, что ты говоришь, не имеет никакого смысла. Это лишь теория заговора. Это безумие.

Я зашел слишком далеко. Наступило долгое, ужасное молчание.

– Безумие, да? – Когда она наконец повернулась ко мне, ее глаза вспыхнули желтым.

– Послушай. Это всего лишь мое мнение…

Но мгновение спустя она уже отключилась.

Сначала Рамми, теперь Плохая Киса. Я не мог даже пообщаться в онлайне с девушкой, которая изображала существо другого вида.

Неудивительно, что я все еще девственник.

* * *

По крайней мере, поисковый бот снова заработал. Он был запрограммирован выглядеть как волшебник, и, согласно метке, которая появилась над его головой, когда я положил руку на стойку, его звали Патч.

– Здоровеньки, Джон Доу, – поприветствовал он. Типовой шаблон для мужчин получил имя Джона Доу, а базовый дизайн включал в себя серьги-гвоздики начала XXI века и нос, похожий на картофельный шарик.

– Ты и правда можешь получить информацию о ком угодно? – спросил я его.

– О ком угодно. Живом или мертвом, – ответил Патч.

Это означало, что у него, по всей видимости, имелся доступ к старому Интернету тех времен, когда доступ еще был бесплатным. Возможно, тот каким-то образом сохранился на Дороге из желтого кирпича.

– Я ищу информацию о Траки Уоллесе. Из Федеральной Корпорации.

Глаза Патча закатились, открывая белки с отпечатанными на них песочными часами. Он бесконечно подсчитывал результаты, а затем его глаза снова закатились.

– Имеется почти четыре миллиона совпадений, – сказал он, и у меня внутри все упало. – Вы в курсе наших специальных предложений? За каждые десять килобайт вы получаете один килобайт бесплатно.

– Давай все, что есть, – сказал я. Мне нужно было узнать, как так получилось, что я пострадал за Рафикову. Возможно, только возможно, я смогу выяснить, как восстановить свое доброе имя.

Цена, которую он назвал, была вполне приемлемой, а вот сам перевод средств был той еще морокой. Оказалось, что я могу получить доступ к настройкам, взявшись за небольшой гаечный ключ, плавающий в нижнем левом углу экрана. Подмигивания, лайки и тычки Настоящих друзей©, ранее подаренные мне Президентом Бернхемом, исчезли. Вероятно, их забрал тот же менеджер из КС, который выкинул меня из системы. Слава сатане, мне заплатили старомодными техасскими гринбеками за кое-какие запчасти от «Джона Дира», загрузили их прямо в визор.

Даже после того, как Патч скачал архив с файлом в мою деку, я какое-то время бродил по Дороге из желтого кирпича, наслаждаясь возможностью передвигаться инкогнито, не волнуясь о том, что мою голову попытаются заложить тому, кто больше заплатит, и желая хотя бы ненадолго оставить мир за пределами своего визора. Я уже начал ко всему здесь привыкать. К звону всплывающих окон с рекламой, пытающихся пожать мне руку или ласковым шепотом заманить в свои магазины; к суете громкой беседы; к другим юзерам, которые толкались, тыкались и трепались со мной; к головокружительному водовороту цветов. На самом деле это место мало чем отличалось от Пригорка, если не считать гигантских ходячих ящериц, одноглазых инопланетян, торгующих плагинами, и лепета разных акцентов.

Зеб был абсолютно прав, когда сказал, что на Дороге можно было достать все, о чем я только мечтал, и многое из того, о чем я даже не мечтал: Высокие Дворцы торговали всеми видами наркотиков, как из Прежнего мира, так и современными; оружейные дилерские центры продавали вооружение армейского класса, которое невозможно было найти в реальной жизни. Здесь были химические удобрения и ядерная магия, живой зоопарк с оленями со всклокоченной шерстью и несколькими щенками из Нью-Гэмпшира на продажу, новые регистрационные номера для компаний, поддельные визы, человеческие органы, даже какая-то новая технология закачивания силикона, которая вполне могла приглянуться кому-то из именитых звезд сетевых каналов НДС, сделав их заинтересованными покупателями – для этого нужно было пожертвовать парой тысяч долларов и провести несколько месяцев в плену мучительной боли.

Несмотря на все яркие краски Дороги из желтого кирпича, у нее была и темная сторона. Я миновал здание, похожее на больницу, и вдруг понял, что это был дилерский центр по продаже органов: там я обнаружил парковку, заполненную не машинами, а детьми. Никто из детей не двигался с места, и потому они больше походили на трехмерные картинки, но когда я помахал им рукой, появились их характеристики: возраст, вес, этническая принадлежность, а у некоторых девочек – информация о том, начались месячные или пока нет. Почувствовав тошноту, я поспешил прочь.

Едва я свайпнул «Выйти», Дорога испарилась, и тотчас словно бы появилась гигантская рука и вытолкала меня обратно в портальное кафе, в неудобное жесткое кресло, в котором отпечатались мои почти онемевшие ягодицы. Сняв визор, я почувствовал, что на щеках у меня остались следы. Должно быть, я пробыл там несколько часов.

Парень за стойкой все еще листал старомодный журнал. Когда он улыбнулся, я увидел, что его десны почернели от жевания опиатов.

– Тебе нравится? – спросил он.

Я не знал, что ему на это ответить. Я чувствовал себя потрясенным, опьяненным и больным одновременно, словно только что пережил ознобиновый трип.

Когда я ничего не ответил, он усмехнулся.

– Привыкнешь, – сказал он и вернулся к журналу. – В первый раз это всегда похоже на трип.

– Вы тоже пользуетесь Дорогой из желтого кирпича? – спросил я.

– Ну конечно. Постоянно. Он снова улыбнулся мне, как будто набрал полный рот какой-то гадости. – У них на Дороге самые лучшие девушки.

Я подумал о детях, стоящих на солнце, застывших на месте на огромной парковке, и что-то холодное пробежало по моей спине. Я тут же вышел.