Текст книги "Ранее известная как Америка"

– Кто же еще? – Его рот сжался в линию, словно горизонтальный восклицательный знак. – Но хватит болтать. Здесь небезопасно. Не знаю, как она смогла так быстро нас вычислить, но ей это удалось. Нам нужно вытащить тебя оттуда.

Клянусь, я бы его расцеловал. Даже с языком.

– Я пошлю наших лучших агентов в Грэнби. Ты сможешь добраться до Грэнби[68]68
  Расположенный чуть южнее Пастбища Черного Котла, бывший некогда учпстком гидроразрыва 1-40, а ныне карстовый провал, Грэнби был назван в честь собаки из детства Т.К. Блайта.


[Закрыть]?

Я кивнул, прежде чем успел вспомнить, что передача работала слишком медленно, чтобы зафиксировать это телодвижение.

– Мы туда и направляемся, – вот и все, что я сказал. Грэнби был городом на границе Техаса, который платил аренду Блайт Кэпитал. Зеб рассказал мне, что за эти годы он разросся до шумного городка, полного аферистов и эмигрантов, мошенников и пройд, авантюристов и фирм, которые их обслуживали, а также людей, ожидающих получить от миграционного контроля разрешение пересечь границу.

– Береги свои яйца и пальцы, пока не прибудешь на место. Не пытайся с нами связаться. Мы сами тебя найдем. Ты понял?

Мне удалось выдавить лишь:

– Да, сэр.

– Хорошо. – Теперь его лицо схлопнулось в 2-D, словно бы расплющенное провалом, открывшимся за его носом, и это означало, что всего через несколько секунд он отсоединится. – Береги себя, Траки Уоллес.

Затем он отключился.

* * *

Как только я помылся, побрился и просушил струей воздуха свои серьги-гвоздики, запела сирена для торнадо. Небо приобрело ярко-зеленый цвет, а затем начало изрыгать на нас свое содержимое в виде потоков проливного дождя и градин размером с желудь.

Немногие хостелы жаждали разместить у себя десять вооруженных до зубов демонов Армии Дьявола, а также Соломенного человека, стареющего андроида, тощую крошку и козла, украшенного ожерельями из высушенных трупиков цикад (оказалось, у Пузана был талант по части изготовления украшений). К счастью, мы нашли ураганное убежище, где за пару баксов можно было купить раскладушку и двенадцать часов в безопасности.

Мы стояли в очереди за полудюжиной местных деревенщин. Девушка передо мной была одета в огромные брюки, которые держались на ее плечах при помощи подтяжек. Из-за обморожения у нее на ногах не хватало нескольких пальцев. Ее волосы были мягкими, как облако, напомнившими мне Керри из Производственного отдела № 22, и губы, столь же сладкие, как конфетка, прилипшая к ее зубам. Я уже представлял себе, что мы с ней внутри, в тепле и сухости. Сидим, скрестив ноги на полу, касаясь коленями, и слушаем, как снаружи свирепствует буря.

Но когда я похлопал ее по плечу, чтобы предложить свою куртку, она отшатнулась, словно я ее ударил.

– Вы – Армия Дьявола. – Из-за ветра ей пришлось кричать. Трудно было поверить, что такой полный ненависти голос может исходить из этого прекрасного рта. – Ты попадешь в Ад. Вы все попадете в Ад и будете там гореть.

Я открыл рот, чтобы ответить, но тут Ви наклонилась вперед, обняв меня за плечи, и, сдвинув бородавки на лице, улыбнулась.

– Мы уже в Аду, дорогуша, – сладко сказала она. Через дорогу ветер снес навес и покатил его по тротуару. – Разве ты этого не заметила?

Девушка лишь сердито на нее посмотрела.

Ураганное убежище находилось под старым торговым центром, и между раскладушками желтели ряды старых парковочных мест. Генератор размером с грузовой автомобиль поддерживал работу нескольких электрических ламп и уплотнял отходы из двух туалетных кабинок.

Даже будучи под землей, мы точно знали, когда грянула буря. Мы это почувствовали – это было как давление гигантского вакуумного пылесоса, который высосал из комнаты весь воздух, отчего у меня заложило уши. Затем – рев, чудовищный шум и гам лязгающего металла, и звуки дерева, разлетающегося в щепки.

В Кранч 407 мы повидали много торнадо – в зимние месяцы они были настолько частым явлением, что аварийная система почти никогда не срабатывала, но там завеса красной пыли и химические циклоны отгоняли сильные ветры прежде, чем те достигали города. А здесь, в БХИ Тех, не было ничего, кроме пустого пространства и опустошенных землетрясениями городов, карстовых провалов и многих миль свободного пространства, где торнадо мог превратиться в чудовищный вихрь.

Мы сидели на корточках в тревожном молчании. Демоны уставились на девушку и ее семью, когда те взялись за руки и принялись зачитывать отрывки из Библии, но ничего не сказали.

Снаружи с громким треском упало что-то очень большое. Из-за помех на долю секунды свет погас, и мы все (даже Зеб) подпрыгнули. Девочка с косичками заплакала.

– Не волнуйся насчет этого, – сказал ей Соломенный человек. – Эта свистопляска не идет ни в какое сравнение с тем, что творилось у нас в старой Луизиане. Ураган несся напролом и сдувал все начисто.

Но она зарыдала еще громче.

Соломенный человек лишь покачал головой и продолжил обгрызать ногти до идеально круглой формы. Я бы дал ему лет пятьдесят или около того, хотя его гладковыбритое лицо, круглое, как тарелка, делало его моложе.

– А как тебя зовут, а? – Мне еще не приходило в голову спросить его, вероятно, потому, что я полагал, что он скоро умрет.

Он выплюнул кусочек ногтя.

– «Тимоти Безотцовщина» – так написано в моем свидетельстве о рождении, – сказал он. – Но мои предки на болоте называли меня Малышом Тимом.

– Как ты здесь оказался? – спросил я.

– Я освоил аферистский промысел в той или иной форме, когда был совсем карапузом. Не так уж и просто найти работу, если ты Соломенный человек.

Я знал, что он был прав. Все знали, что увидеть пугало – плохая примета.

– Так что же произошло? – спросил его я. – И где ты взял этот нож?

– Ты хочешь услышать легенду о Малыше Тиме? – спросил он. – Хочешь узнать, как человека набивают соломой?

Зеб раскладывал свои пушки и протирал их от грязи и града одну за другой. Но я был уверен: он слушал. Все слушали. Даже маленькая девочка перестала плакать. Вместо этого она сосала большой палец и пристально смотрела на нас.

Я кивнул, и он издал свой обычный гулкий смешок, а затем похлопал меня по плечу массивной рукой.

– Ладно, Траки Уоллес. Я поведаю тебе свою историю.

Что он и сделал.

Интермедия:

Легенда о Малыше Тиме

Я родился примерно в ноябре, в последний год существования США[69]69
  Примечательно, что уже это само по себе стало предметом ожесточенных споров, поскольку различные страны боролись за право считать собственное отделение переломным моментом в распаде Соединенных Штатов. Датой распада союза поочередно называются как 2041-й (год первых деклараций об отделении), 2046-й (год последнего отделения) и 2048-й (год, когда в Вашингтоне, Округ Колумбия, был произведен последний доллар Соединенных Штатов и где он короткое время использовался в качестве обоев в домах неонационалистов в попытке продемонстрировать богатство и стабильность).


[Закрыть], в штате Луизиана. Я был самым младшим из девяти детей и самый крупным из всех. Мама всегда говорила, что доктор, увидев, как выходит моя головка, едва не упал в обморок, а мои родные с самого начала не поспевали за тем, как быстро я рос – набирая силу не по дням, а по часам и вырастая из всей своей одежды.

Я никогда не видел отца; знал только, что его звали Нейтан Второй и что работал он стрелочником. Уже потом мы узнали, что его убило пушечным залпом в Александрии после вторжения Конфедерации[70]70
  Конфедерация аннексировала Вирджинию, преимущественно мирным путем, в 2044 году.


[Закрыть].

Мы были бедны, очень бедны, и я рос, испытывая постоянный голод. Еды никогда не хватало на всех, ни Оуэну и Тане, ни Крису с Мэрайей, ни Рональду и Элле, ни Реджи и Нейтану Третьему. Как только я научился ходить, я научился воровать. Тогда для всех были трудные времена, и наши полки были пусты, но мы с братьями, за исключением Нейтана Третьего, врывались в дома или в те маленькие столовые для бездомных, которые появлялись повсюду, и просто тырили оттуда все, что могли унести. Пару раз меня поймали, и мама отстегала меня ремнем или розгой; и все же она не могла долго на меня злиться.

Мне было восемь лет, когда налетел первый ураган «Ной»[71]71
  Первый ураган «Ной» был вызван массивным разрывом в тектонических плитах как следствие первого Большого трындеца в марте 2042 года.


[Закрыть]. После первой же недели дождей мама сказала, что это не может длиться вечно. И после первого месяца, когда на наших трусах от «Skivs» выросла плесень и даже тараканы начали тонуть, мама сказала, что это не может длиться вечно. И когда река Эксон-Миссисипи вышла из берегов и в мгновение ока смывала целые города, и каждый день дороги были забиты бедняками в мокрой одежде, бредущими на север, она сказала, что это не может длиться вечно. Через шесть месяцев уже невозможно было понять, откуда берется вода: весь мир залило водой, и все кругом гнило, и у нас не было никакой еды (а то бы я и в ус не дул), кроме той, что приносили приплывающие на каноэ и лодках аферисты. Моя мама шутила, что после распада США дела у нас обстояли лучше всех: «патаму шо мы перешли от жизни в глубинке, в богом забытом городке, к видам на океан прямо за дверью», а во время сезона дождей океан был даже в помещении, так что мы привыкли, просыпаясь, вставать ногами в лужу по щиколотку.

Знаешь ту избитую фразу про Луизиану? Она не пала. Она утонула.

Но вот что я вам скажу: когда распространилась инфекция, смешного было мало. От той дряни, что развелась в этих водах, твои внутренности вспыхивали, заставляя дерьмо литься из тебя таким, типа, ливнем. Ее называли Черным Поносом, и будь вы так же окружены водой, как мы, то не смогли бы найти ни единой капли воды, не подверженной этой заразе. Она унесла жизни двух моих сестер, Мэрайи и Эллы, а также жизнь Оуэна, если учесть, что он застрелился, после того как его жена изговняла жизнь себе и их ребенку.

Когда мы начали подумывать о том, чтобы уехать в лагеря беженцев в Теннесси, до нас стали доходить слухи, что те временные лагеря точно так же погрязли в своем дерьме и были переполнены, что там не было ни чистой воды, ни работы, ни помощи и что эти лагеря вряд ли можно было назвать временными.

Это были трудные времена. Моя старшая сестра Таня сбежала и стала прихожанкой Церкви Грейсленда[72]72
  Церковь Грейсленда была одной из тысяч нетрадиционных (или маргинальных) религий, которые завоевали в период после распада США множество последователей. Это была эпоха таких колоссальных политических, экономических, социальных и экологических изменений, которые для многих людей ознаменовали собой Конец Света, некогда предсказанный в Библии. Религии Нового Света, что неудивительно, зачастую принимали более этнический характер, их основные догматы, трактаты, обряды и даже религиозные мессии были адаптированы к местным обычаям или номинальным лидерам. Трудно однозначно установить происхождение Церкви Грейсленда: по-видимому, несколько конкурирующих версий религий возникли независимо друг от друга в большом поясе болотистых земель и новых Конфедеративных Штатах, а позднее объединились в рамках одной конфессии. И характерной особенностью всех этих религий было поклонение главному Мессии, Элвису Пресли, чьи искупительные проповеди были зашифрованы в его музыке и, по сути, также можно было обнаружить в музыке современных пророков, продолжателей его слова.


[Закрыть]. И я ее в этом не виню. В те дни ее последователи были повсюду. Раньше мы часто видели, как они расхаживают по слякотным улицам в ослепительно-белых одеждах и с зачесанными назад волосами, собираются группками перед старыми рынками, поют небесам «Гончую собаку» и ждут, когда Элвис за ними вернется.

Когда мне было десять, до нас начали доходить слухи, что Конфедерация наступает, захватывая территории от Шарлотт до Монтгомери, и было похоже, что наш безымянный клочок старой Луизианы мог стать следующим на очереди. Вместо этого Суверенная нация Техаса маршировала, сжигая все вдоль побережья Луизианы и претендуя на все земли, что оккупировала. Эти парни из Техаса взяли под контроль наши полимеры и грузоперевозки, они привезли с собой большие океанские буровые установки и северокорейские подводные лодки для патрулирования вод. Они вложили немного денег в лагеря беженцев, чтобы те могли построить дороги, и начали перевозить тысячи баррелей нефти – и все эти деньги шли напрямую через Луизиану к центральному поясу, не оставляя нам ни гроша.

К тому времени мне исполнилось пятнадцать, и я уже зарабатывал деньги, выполняя то тут, то там кое-какую работу, но на свою зарплату я не мог особо ничего купить, потому что с нами расплачивались лишь старинными монетами из гиблых мест. Всякий раз, как вам было что-то нужно, приходилось за это торговаться: моя рубашка за твои Молочные продукты™, полдня кровельных работ за пару горстей Даймас™.

Да, и вот еще что. Все эти годы у моей мамы от работы с полимерами были проблемы со спиной. Она сильно пристрастилась к даймо, после того как его начали перевозить, минуя наш район, аферисты на кормах своих каноэ, а вскоре и я сам пошел по этой дорожке. Я, Реджи и Крис как-то cварили даймо, чтобы получить ознобин, и скурили его с нашей мамой, и это был единственный раз, когда мы увидели, как она смеется, по крайней мере, до тех пор, пока она не начала плакать.

У нас появился план: напасть на один из бронетранспортеров, которые перегонял Техас. У нас не было ни одной пушки, за исключением старой охотничьей винтовки друга Реджи, Гуся, но мы решили, что стоит разделить первую партию и сварить достаточно, чтобы купить настоящее вооружение, и тогда мы сможем начать операцию.

Что ж. Мы были не первыми, кто пытался чего-то добиться, став пройдами, и, знаете, мы были и не последними.

Мы планировали остановить грузовик и вытащить оттуда водителя. Затем собирались связать его и заставить открыть люк. Мы нашли разбитую машину и инсценировали аварию, Реджи лежал на дороге, как будто его сбили.

Мы предположили, что, даже если водитель не захочет останавливаться, новые навигационные системы были сконструированы отключаться в случае, если привели к гибели человека, и это даст нам, по крайней мере какое-то время, чтобы понять, что делать дальше.

Затем Гусь заболел. Это была какая-то ерунда, плохая партия ознобина, из-за которой он блевал без остановки, и нам пришлось искать другого третьего подельника.

Этот парень был совсем сопляком, за свою жизнь он даже ни разу не украл эскимо; он испугался и слишком рано выстрелил – пустил пулю прямо в лоб водителю прежде, чем тот успел открыть люк. Кто бы мог подумать, что на том чуваке был жетон, отслеживающий показатели его жизнедеятельности. Едва остыло его тело, мы поняли, что техасцы слетятся сюда быстрее, чем мухи слетаются на говно.

Нам пришлось бежать. Мне повезло, что я встретил каких-то сквалыг, которым не нравилось, куда дует ветер. Они были плохими, очень плохими людьми, все они были убийцами или даже что похуже, и у них все было в ажуре, поскольку поблизости не ошивались техасские боевики, которые вполне могли вздернуть их на виселице прямо на семейном пикнике.

Они говорили о Либертине или Аляске[73]73
  Достаточно распространенная фантазия того времени: после катастрофических землетрясений вдоль нескольких десятков линий разлома, которые разрушили Сиэтл до основания и устремились в Британскую Колумбию, вызвав подземные толчки (длились несколько месяцев), Аляска откололась от материка и была потеряна для истории. Хотя большинство ученых и искателей приключений считают, что она всего лишь затонула, на протяжении десятилетий слухи об изолированной аляскинской утопии сохранялись.


[Закрыть], и кто знает, сумели ли они туда добраться. Я не мог их больше выносить и потому покинул их в том месте, которое прежде было Канзасом и уже в те времена стало не чем иным, как кучкой фермерских городков, воюющих друг с другом за металлолом.

Одна приятная особенность тех лет заключалась в том, что границы тогда были не такими, как сейчас, и путешествовать было проще. Но все равно не слишком приятно. Это было во время Великого вымирания[74]74
  Вспышки массового вымирания возникли в начале 2040-х годов, и это спровоцировало во вновь образованных суверенных государствах некие эксперименты по клонированию, что впоследствии привело к Клонической панике 2049 года. И все же подавляющее большинство мировых биологических видов вымерло только за последние два года: за 2049-й и 2050-й.


[Закрыть], и везде, куда бы вы ни направились, вас преследовал трупный запах, вызывавший тошноту: он исходил не только от бродяг, но и от животных, гибнущих целыми стадами, от кроликов, утонувших в своих норах, и рыб, вымытых туда, где их никогда не должно было быть, от собак и крупного рогатого скота, от лошадей и котят, от полчищ насекомых, настолько густых, что местами земля совсем от них почернела. И прямо с неба падали птицы, слишком слабые и голодные, чтобы удержаться в воздухе. Однажды мне прямо на колени приземлился орел, и будь я проклят, если это был не последний орел во всем мире.

В итоге я попал в самое сердце техасского государства. Там я нелегально работал в нефтяном лагере к югу от Сан-Антонио. Тогда существовала опасность, что Кранч Юнайтед© может послать в залив китайские военные корабли, и мы черпали нефть только ради того, чтобы поддерживать огненное заграждение, полыхающее на воде. У нас вечно не хватало рабочих рук, потому как многие местные паскуды валялись с гриппом или же их вырубила полиция по борьбе с уличными беспорядками, и поэтому начальник лагеря никогда не проверял мой жетон, ставил меня прямо на морскую буровую установку и платил на руки наличными.

Я проводил двадцать четыре дня в месяц прямо на воде, работая в отряде вооруженной охраны; отгонял воришек топлива, которые под покровом ночи приплывали на своих пройдовских лодках и пытались стащить какую-нибудь бочку, или хуже того – буровые установки Дакот в сговоре с Кранч Юнайтед© пытались взорвать нас и пустить на барбекю.

Я познакомился с милой маленькой потаскушкой по имени Сьюз, и в мои выходные мы, предоставленные сами себе, проводили время, не делая ничего особенного, просто лежали в постели и занимались чем-бы-вы-думали.

Мне кажется, я впервые в жизни был счастлив.

Но однажды в лагерь наведался Большой Босс. Он увидел во мне потенциал и сказал, что удвоит мою зарплату, если я соглашусь быть его быком на новом родео, которое они устраивают. Я знал все о родео и о том, что они делали с парнями на этих состязаниях, особенно с «быками» и «полудикими лошадьми» – надевали седло, и те должны были попытаться сбросить ездока. Но так как Большой Босс был одним из самых богатых людей в Техасе, я ничего не мог поделать, кроме как почтительно повиноваться. Никогда не доверяй мелкому парню в костюме, курящему большую сигару: как правило, он пытается этим что-то компенсировать.

Так что раз в месяц меня седлали, ширяли наркотой и выпускали. Оказалось, что я был действительно хорош в роли быка: я мог сбросить седока за пятнадцать секунд или даже меньше, и неважно, были ли у него шпоры. Однако я все это ненавидел. Меня резали, избивали и увеличивали дозу того дерьма, чтобы я как следует разозлился, и неважно, сколько раз я выигрывал и какую сумму Большой Босс клялся мне заплатить, – всегда случалось что-то такое, что заставляло его отложить выплаты. Этот мужик набивал свои карманы, наживаясь на моих крови и поте, а мне платил лишь жалкие гроши.

Похоже, нельзя стать Большим Боссом в роскошном костюме, выплачивая людям то, что им причитается, не правда ли?

Однажды в воскресенье, после очень неприятного состязания (меня хорошенько потрепал наездник к северу от Хьюстона, пришлось наложить на глаз швы, и все болело, потому что меня отделали, как отбивную), меня одолело по-настоящему поганое настроение.

Мы с приятелями пили в одном из лагерных баров. Теперь большую часть времени я держусь подальше от выпивки, особенно от того муншайна, что течет из сильфонных шлангов, но иногда мужчине нужно немного расслабиться, и это был один из таких дней. Так или иначе, я вбил себе в голову, что должен забрать часть своего выигрыша. Поразмыслив, я решил, что выигрыш и так был преимущественно моим.

Попасть в кабинет этого важного человека было проще простого. Я знал, где он хранит свои деньги, потому что он всегда хвастался тем, какие суммы лежат у него в сейфе, и я не постесняюсь сказать, что вскрыл его быстрее, чем ты успееешь сказать «пожалуйста».

Я не стал забирать всю заначку, ничего подобного. Взял всего несколько купюр – я считал это более чем справедливым вознаграждением за все те месяцы, что я перед ним выслуживался. А еще, у него там было припрятано несколько сигар, и я не мог не стащить парочку, полагая, что выкурю одну, чтобы отпраздновать, и еще одну, возможно, подарю мисс Сьюз.

Короче, меня выдали сигары. Не прошло и двух часов после того, как я выкурил одну, как меня положили в лагерный лазарет, где несколько дней у меня выворачивало кишки, а язык стал черен, как Черный понедельник. И тут уж надо отдать должное этому важному человеку, он был умен. Оказывается, он держал там эти сигары не просто так, не ради того, чтобы хранить табак свежим и ароматным. Он как следует напичкал их отравой, так что если их когда-нибудь украдут, он сразу узнает, кто это сделал.

Большой Босс привез меня в Централ, и, как только с меня сняли отпечатки, всплыло мое досье. Оказывается, тот сопляк, которого мы взяли на замену, из-за того что Гусь заболел, так наложил в штаны, что побежал прямиком к первому попавшемуся техасскому солдату и сдался, уверяя, что это была полностью моя идея, и наплел, что стрелял тоже я.

Итак, составили протокол и провели тесты, которые показали, что я был паршивой овцой во всех отношениях. Какой смысл выращивать паршивых овец, ведь с них никогда не будет проку, лишь шерсти клок. Вот почему они вообще стали заниматься Соломлением: какой смысл кормить, одевать и держать взаперти человека, который навсегда останется прежним, когда можно его исправить трепанацией и набивкой. Во всяком случае, мне так сказали.

Меня, по крайней мере, не отправляли в лагеря спортивной охоты. Я знаю, что некоторые из этих ребят годами живут в лесу, но я бы не хотел так жить, выжидая, постоянно оглядываясь, ведь в конечном итоге отряд охотников выследит меня и схватит, чтобы потом сделать из меня чучело, замариновать и повесить на какой-нибудь стене.

В каком-то смысле можно сказать, я еще легко отделался. С тех пор как меня трепанировали, я зарабатывал себе на жизнь аферистским промыслом, прокладывая маршруты от Кранч Юнайтед© до Пыльного Котла. Думаю, у меня есть нюх на хорошие сделки. И я бы не назвал потерю стольких клеток мозга ради свободы плохим обменом.

14

Солдаты миссии Нового Королевства Юта, может, и выглядят как кучка вчерашних куриных стрипсов, но не дайте чистоте их рубашек обмануть вас. Могу поклясться, что видел однажды, как четырнадцатилетняя девочка выпотрошила здоровенного бандита, не пролив ни капли крови на свою Библию. Она даже оставила открытку с соболезнованиями в его брюшной полости. Я еще подумал, что это красивый жест.

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

За одну ночь буря уничтожила половину аванпоста: здания были разгромлены, крыши снесены, деревья выкорчеваны. Местные жители разбирали обломки с самого рассвета, набивая карманы всем, что плохо лежит, ставя на свои места дорожные указатели, оттаскивая ветки (на чем они даже умудрялись заработать немного денег).

Из-за переполненных цистерн основную магистраль покрывало шесть дюймов грязной воды под слоем человеческого мусора: старые проводные телефоны, которые не работали в течение полувека, пустые канистры и смятые пачки жевательной резинки со свежаком, использованные и неиспользованные презервативы. На улице загорелась проводка. Весь город провонял дерьмом, и я заметил несколько смывных бачков от унитазов, кружащих мимо нас в водоворотах. Какая-то женщина разбила лагерь, чтобы увести мокрых жеребцов, которые пришли к ней, все в грязи. Другая вылавливала сырые Синглс™, чтобы потом их перепродать. Барнаби был в восторге от качественно нового шведского стола, выуженного из мусора (поймал себе на завтрак полдюжины носков и несколько пластиковых пакетов).

– Что для человека мусор, для другого млекопитающего – закуска от шефа, – сказал он и произвел отрыжку, которая пахла нафталиновыми шариками.

Шквал повалил не только крыши. Кучка чернокрылых дронов лежала, погрузив свои разбитые хвосты в паводковые воды прямо за ураганным убежищем: теперь они уже ни на что не годились, кроме как на медный лом. Осматривая сплетение проводов и кусков стали, я обнаружил советские надписи: Рафиковой не потребовалось много времени, чтобы найти замену беспилотникам, которые Трэшер сбил над канализационным стоком.

Я должен был добраться до Грэнби и быстро.

Зеб и Ви стали ходить от двери к двери в поисках мертвяков и вернулись в середине утра, раздобыв двенадцать гнилобрюхов. Им придется раскошелиться на фургон со льдом, так как, тщательно собирая тела, они могут упустить свои драгоценные денежки из-за того, что вскоре тела начнут разбухать. Старая повозка исчезла – либо ее угнали, либо, что более вероятно, ее подхватил ветер и разнес в щепки.

Мы все вместе зашлепали по лужам главной улицы, направляясь к гниющему остову здания средней школы, где под открытым небом размещался рынок с его аптечными киосками и торговцами всяким крутым добром, поношенными футболками с заметными следами пота и визорами первого поколения. Какой-то унионист[75]75
  Сторонники отделения, конечно же, одержали победу во время Второй гражданской войны в Америке, выехав на потоке народной ярости, и, кроме того, получили колоссальную финансовую поддержку от политиков, стремящихся нарастить свое влияние на местах. Как ни странно, они ни в коем случае не представляли мнение большинства. Однако с самых ранних отделений звучали призывы к реинтеграции, особенно со стороны более старых приверженцев американской Конституции.


[Закрыть] с древним американским флагом, повязанным в волосах, продавал в спортзале машины. На одной из стен все еще висела почерневшая баскетбольная сетка, напоминавшая жалкий клок лобковых волос. Это было огромное, мрачное место, набитое колесным транспортом. Здесь были конные повозки и велосипеды, продуктовые тележки и тачки, гольф-кары, оснащенные подвесными моторами, и древние мопеды, изъеденные ржавчиной, примитивные боты доставки и даже уцелевший гимнастический конь с блестящей гривой из медной проволоки, на котором имелся предупреждающий знак с напоминанием, что заправлять можно только Отбракованным рафинированным растительным маслом[76]76
  Вопреки широко распространенному мифу о простоватом, неизбалованном Западе не имеющие четких границ участки территорий, включающих в себя Вайоминг и Монтану, фактически стали благодаря бурно развивающейся водной промышленности одними из самых богатых регионов на континенте. Каждый год сохранившиеся на континенте стада крупного рогатого скота, выращенные на огромных скотобойнях с контролируемым климатом, отправлялись на электростанции, работающие на вторсырье, где преобразовывали в электроэнергию, или же возвращались на агрофирмы, где из их биоткани производили различные печатные продукты питания для грядущих поколений. Финансовую ценность этих животных и диссонанс между проецируемым изображением Запада и его действительным изображением наглядно демонстрирует то обстоятельство, что «ковбои» с Запада теперь ездили на выпас на механических лошадях, поскольку настоящие лошади почти вымерли во время Великого вымирания.


[Закрыть].

Там были тачки начала XXI века, красивые на вид, но не стоившие и выеденного яйца; груды металлолома, старые детали двигателей, охлаждающие жидкости и смазки, колеса и спицы от колес, провода для прикуривания, запасные батареи и даже бочки с бензином.

Я бродил по лабиринту колесного транспорта, выставленного на продажу, пытаясь отделаться от мрачных мыслей. «Прыг-Скок» уже проник на Пригорок. Сколько других мест он успел охватить? Что же будет, когда Рафикова решится на войну?

– Ты расстроен, – заметила Рамми. Я не слышал, как она подошла ко мне сзади. – Я поняла это по твоим рукам. Ты стиснул их в кулаки.

Я заставил себя улыбнуться.

– Молодец!

– Благодарю. – Она перестроила свой интерфейс, изобразив улыбку. Это было что-то новенькое. В дороге она стала учиться стремительными темпами. – Я слышала, что новому поколению гораздо легче распознавать мимику и позы тела, поскольку их алгоритмы намного сложнее. Есть еще так много вещей, которых я не понимаю.

– Каких, например? – спросил я.

– Например, «расстройство», – ответила она. – Можно расстроить планы, брак или пианино. Есть так много различных определений. «Беспорядочный», «невменяемый», «нервный», «раздражительный». Так какое же из них тут подходит, а, Траки Уоллес?

– Все вышеперечисленные, – сказал я. – Ну, кроме «невменяемого». Я не невменяемый. По крайней мере, пока.

Она покачала головой:

– Порой кажется, я никогда не смогу до конца понять людей.

– Твое счастье, – сказал я.

На дальней стороне торгового зала, где раздвижные двери впускали внутрь толстые куски солнечного света цвета маргарина, я присел на корточки, чтобы полюбоваться сверкающими колесными ободами пятидесятилетнего трактора «Джон Дир», которому уже никогда не придется вспахивать землю.

Каждый обод был большим, как две головы Малыша Тима, и таким же блестящим. Выхлопная труба походила на средний палец, на колесах стояла новая резина, а капот был окрашен в зеленую и желтую полоску, что напомнило о плотоядных пчелах, которые якобы превращали в фарш плантации[77]77
  «Чей же труд обслуживал плантации Конфедерации?» – этот вопрос в течение многих лет не давал покоя другим регионам, и, учитывая пресловутую агрессию Конфедерации к посторонним и ее решительно антитехнологическое и антиинформационное коалиционное правительство, было трудно получить и подтвердить достоверные сообщения. В целом во многих странах андроиды, по существу, занимались неоплачиваемым рабским трудом, что являлось непрерывным источником напряженности, в некоторых странах перераставшей в периодические открытые боевые действия (см. «Приложение Д: Андроиды-повстанцы, 2050—2070-е годы»). Но стоит отметить, что Конфедерация полностью запретила андроидов и робототехнику. По иронии судьбы, хотя на прежнем Юге, который стал прообразом Конфедерации, системы рабства укоренились в расовых разделениях, к моменту распада США эти расовые разделения во многом устарели из-за десятилетий смешанных браков и иммиграции и стали неактуальными в социальном плане с появлением андроидов, на которых расовая агрессия как таковая и была направлена. В связи с этим многочисленные источники подтвердили, что рабы в новой Конфедерации подразделялись на три типа: осужденные по уголовным делам (в том числе лица, уличенные в укрывательстве, общении или же пользовании услугами андроидов), подозреваемые в «симпатиях» к северу (которые по происхождению, уму или склонности могли быть обвинены в связях со странами за пределами Конфедерации) и экономические должники.


[Закрыть] Конфедерации.

– Он красавец, не правда ли?

Я резко обернулся, услышав тихий голос позади себя. В пятне солнечного света стоял самый белый паренек, которого я когда-либо видел: белокурые волосы, брови и ресницы, белая рубашка без заметных пятен грязи, даже белые носки. Белые парные носки. Я не видел парных носков уже лет десять.

– Да, – сказал я, игнорируя зуд в голове, сообщающий, что я где-то уже видел этого паренька. – И всего за пятьдесят пять тысяч кранчбаксов, хорошая сделка. Можете ли вы себе представить, как этот драндулет станет вашим?

Мальчик подошел поближе. Его начищенные до зеркального блеска туфли оказались прямо возле того места, куда я присел.

– Единственная валюта, которая имеет значение, – это Божья милость, – сказал он.

И после этого зуд в моей голове словно рукой сняло: я понял, этот пацан был Дружелюбным ополченцем.

Я хотел, было, закричать, но тут язык у меня во рту превратился в чугун. В любом случае было уже слишком поздно. Когда я встал на ноги, через раздвижные двери по одному входили десятки пехотинцев, все в безупречно белых рубашках и чистых носках. Я понятия не имел, как вообще можно было достичь такой чистоты. Даже президенту Бернхему не удалось до конца избавиться от грязи из-за загазованности воздуха и той серости, которая проникала в каждый изгиб и складку ткани.

Но Новое Королевство Юта не страдало из-за нехватки денег (это было и так понятно по их арсеналу: каждый из миссионеров имел при себе кобуру с первоклассной пушкой, патронную ленту, новехонькие пистолеты, винтовки).

При этом ни один из них не забыл сказать «извините». Некоторые из них кивнули мне и улыбнулись, а одна девушка даже сделала комплимент моему визору. Они в самом деле были самой милой армией на свете.

В такой ситуации люди обычно говорят: «Лучшего способа умереть и пожелать нельзя».

Двадцать, двадцать пять, тридцать, тридцать пять… К тому моменту, когда вошел последний из них и cо щелчком, прозвучавшим подобно ружейному выстрелу, закрыл за собой двери, я насчитал сорок два миссионера. Едва исчез единственный клин солнечного света, освещение в спортзале стало похожим на мутную зелень зараженной мочи.

Мы были в ловушке.

Я едва мог нормально соображать сквозь пульсацию ужаса в голове.

Владелец магазина откашлялся.

– Вам здесь не рады.

– Я не хочу вам перечить. Но Воинам Господа рады везде, – сказал Старшой, которому я дал бы лет двадцать. – Ему принадлежит весь мир.

– Мой кулак принадлежит твоей сраке, – выдала Ви. – Как ты смеешь упоминать эту мерзость здесь, перед Его Нечестивостью и Его самыми преданными слугами?

Барнаби застыл. Шерсть козла была достаточно белой, чтобы он мог слиться с толпой пехотинцев, но теперь один за другим все миссионеры повернулись в его сторону.

– Что ж, – сказал он. – Нет нужды во всей этой ерунде с Нечестивостью…

Когда Барнаби заговорил, ополченец резко ахнул. Как будто какой-то великан одним махом выбил из него дух. В тысячный раз я пожалел, что у меня нет никакого оружия, даже чертовой вилки.

Старшой быстро пришел в себя.

– Кажется, мы оказались в нужном месте. Как сказано в Писании, «Уверовавших будут сопровождать сии знамения; именем Моим будут изгонять бесов и будут говорить новыми языками».

Пузан закрыл уши руками. Ви с шипением выдувала воздух меж двух своих самых здоровых зубов.

– Не морочь нам головы, мальчик, – сказал Зеб. Он еще не достал оружие, но расстегнул куртку так, чтобы были видны ремень и все его ленты с патронами. – Катись обратно в свое, с позволения сказать, королевство и прихвати с собой этих малышей, пока я не отправил вас в Священное адское пламя.

Старшой не отреагировал. Он все еще косился на Барнаби, как будто пытался понять, как скоро тот сгорит в Геенне огненной.

– Ходят слухи о бедствии на водохранилище. Работа речных электростанций застопорилась. Скопище черноглазых чудовищ, что летают на темных крыльях зла, чтобы нести дьявольскую службу. Бедствие безбожников и предвестников смерти…

– Смерти не нужен предвестник, поц, – сказал Зеб с ненавистью, которая исказила его лицо, сделав его еще более уродливым, чем оно было изначально. – Смерть прекрасно справляется сама.

– Так и есть. – Старшой улыбнулся. Он реально улыбнулся, словно был рад, что они с Зебом хоть в чем-то пришли к согласию. – Но дьяволу нужны земные слуги. Вы же не станете отрицать, что служите ему?

– Мы служим Ему, взбиваем Ему подушку, делаем Ему массаж, если Он того пожелает. Но мы никогда не бывали к северу от территории картеля, – добавил он, прежде чем Старшой успел его перебить. – Мы ни капли не знаем ни о твоих черноглазых бедствиях, ни о твоем водном потоке. Почему бы тебе не выпить свои Библии, раз уж там есть все, что тебе нужно?

– Вода – это дар Небес, – спокойно сказал Старшой, и демоны опять застонали. – Она течет к нам, как она текла к Аврааму и его стаду в пустыне.

– Она течет к вам благодаря торговому соглашению с бандитскими землями[78]78
  Это условное обозначение для огромного участка «свободной земли», включающего в себя горные районы бывшего Колорадо, Монтаны, Айдахо и Вайоминга, в просторечии известного как «Бандитские земли» или «Влажные земли», что является отсылкой к огромному горному поясу, благодаря которому эти территории получили завидный контроль над запасами пресной воды в западной части континента и над теми богатствами, которые ему сопутствовали. Местные жители, в основном, называли этот суверенный регион «Свободными Территориями», но жизненный уклад на местах был скорее феодальным, нежели утопическим. Неоправданно доходный бизнес по продаже воды в засушливые страны, такие как Либертин и Халлоран-Чьянг, означал, что прибыльные горные или бассейновые артерии являлись источником почти непрерывной вражды между различными вооруженными бандами, многие из которых вели боевые действия за право распределять воду и заключать водные контракты годами или даже десятилетиями.


[Закрыть], ушлепок, – выдал Зеб.

Старшой и не моргнул.

– Бог действует как через Триединства, так и через торговые соглашения.

– Слушай, парень. Если ты хочешь кипеша, ты его получишь. Но давай кое-что проясним. Нам насрать, пусть даже ты насмерть удавишься в пустыне. Мы не влезаем в ваши войны, мы не влезаем к вашим чудовищам, мы не влезаем ни во что, мы просто собираем трупы, пока они не сгнили. Comprende[79]79
  «Понятно?» – в переводе с исп. яз. (прим. пер.).


[Закрыть]? Так что заткни себе рот тампоном, потому что ты играешь на моих последних нервах.