Текст книги "Пробуждение Тьмы"

Глава 7

Незаметно сентябрьские дни закончились, передав эстафету зябким ночам октября. Трава окончательно окрасилась в медь, а деревья попрощались со своим одеяньем до весны.

День за днем закапываясь в древние книги, Регина не сразу осознала, как пролетело несколько недель. Кэссиди не давала ей никаких передышек, следя, чтобы Регина усвоила все в срок, как и было обещано. Ей за короткий промежуток времени открылось столь многое – какие только тайны не скрывались на этих страницах! Порой ей не верилось, что незримый мир колдовства всегда был рядом с ней, но не давал себя увидеть. Мать тщательно оберегала Регину от настоящей магии, и теперь она понимала, как много упустила по ее вине.

Поначалу Регина сторонилась магии, боялась необузданной силы, спрятанной в тонкой материи всего сущего. Но постепенно привыкала к ее вторжению в свою тихую жизнь, пробовала на вкус кончиком языка. Всегда спокойная, Регина не ожидала от себя подобного азарта и тяги к постижению новых знаний. Кэссиди наглядно показывала, на что способна ведьма, и Регине оставалось лишь в голос восторгаться и хлопать в ладоши, видя, как соседка ткала пламя из воздуха одними лишь пальцами или притягивала книгу с дальней полки, не утруждаясь встать из-за стола. Регине не терпелось испытать собственную колдовскую сущность, однако внутренняя ее сила пока дремала, выжидая своего часа.

Время от времени Керидвена навещала их с Кэссиди, интересуясь, как проходит обучение. Кэссиди отвечала ведьме сдержанно, но с плохо скрытой агрессией, и Регина чувствовала между ними напряжение. Соседка явно не была паинькой, об этом говорило каждое ее движение, каждое слово, но несмотря на грозный вид, Кэссиди ей нравилась. Регине казалось, за те недели, что они занимались вместе, им удалось найти общий язык и подружиться. Чего нельзя было сказать об остальных юных воспитанницах ковена.

Одним прохладным вечером Регина спустилась в гостиную, надеясь погреться у камина с одной из библиотечных книг. Еще в коридоре слышен был веселый хохот ведьм, но как только Регина вошла в комнату, смех резко смолк. Часть девушек таращилась на нее во все глаза, часть опустила головы в пол, смущаясь ее присутствия. Если даже они болтали о всякой ерунде, Регине этих сплетен девушки не доверили, а только одна за другой тихонько вышли из гостиной, оставив Регину в полном одиночестве.

Из груди рвалось возмущенное рычание, ведь Регина не успела сделать ничего, чтобы заслужить подобное отношение. А потом на ум ей пришла соседка по комнате, которая, вполне вероятно, и могла быть тому причиной. Кэссиди девушки избегали, как огня, и то, что Регина водилась с ней, лишь сильнее способствовало отчуждению. Или дело было в Гвендолин? Ведьмы-то наверняка знали об этом больше Регины, но не спешили поделиться чем-то, кроме своего презрения.

Быть изгоем для Регины было отнюдь не ново, с этим она быстро смирилась. Труднее всего было привыкнуть к отсутствию цивилизации в Кайллех-Хилле. Больше у Регины не было мобильника, возможности выйти в сеть, чтобы узнать последние новости, или позвонить матери, чтобы услышать родной голос и знать, что она в порядке. В замке не нашлось ни одной художественной книги: вся библиотека была сплошь набита колдовскими гримуарами, и ни одного томика Агаты Кристи не пылилось даже на самых дальних полочках. А раз не было детективов, то о кино и прочей развлекательной чепухе можно было и не мечтать. Тут уж хочешь не хочешь, а придется закопаться в магические учебники, чтобы хоть чем-то занять скучающую голову.

Регина ежедневно вспоминала о маме. Интересно, как она там? Продолжает торговать в лавке? И что говорят люди про отсутствие дочери? Ведь их память никто не подвергал забвению… Множество вопросов роилось в голове, но Регина старалась отгонять их от себя, точно назойливых мух, чтобы не ощущать, как снова ноет от тоски сердце.

А в остальном к замку она начинала проникаться симпатией. Из старых библиотечных записей Регина узнала, что во времена Кромвеля[5]5
  Оливер Кромвель – английский государственный деятель и полководец, вождь индепендентов, руководитель Английской революции, лорд-протектор Англии, Ирландии и Шотландии.


[Закрыть] здание было сильно разрушено, но умелыми волшебными руками предшественниц Кайллех был поднят из руин и стал домом для многих поколений ведьм. Иногда Регина забредала в такие его уголки, где, казалось, вот-вот из стены выплывет бледный призрак средневекового обитателя. Подвальное помещение, служившее раньше пыточной, переделали в складское помещение, где теперь хранили зерно. Подняв замковые архивы, Регина узнала, что здесь нередко держали в заточении несчастных женщин, обвиненных в колдовстве, и пытали, надеясь выбить признание в занятиях черной магией. Страшно представить, сколько невинных душ сгинуло в сырых стенах подвала, потому Регина старалась не совать туда носа. Готическая атмосфера Кайллех-Хилла пугала и завораживала одновременно, разительно отличаясь от мест, где ей выпала возможность расти.

Обычно дни пролетали как по щелчку пальца: то Регина с ученическим прилежанием слушала лекции Кэссиди в библиотеке, то вместе они смешивали ингредиенты в глиняных чашах по ведьминым рецептам в одном из кабинетов. Но сегодня Кэссиди почему-то долго не приходила, и Регина мучительно следила за медленным передвижением стрелки на старых библиотечных часах. Маятник качался из стороны в сторону и нагонял дремоту. Кэссиди не предупреждала, что опоздает или будет занята, но отсутствовала уже больше часа. Устав сидеть без дела, Регина захлопнула травник, который они начали изучать пару дней назад, и решила прогуляться в замковых окрестностях.

На минутку забежав в комнату, чтобы накинуть плащ, Регина мельком бросила взгляд на воронову клетку – та была пуста.

«Интересно, куда они с вороном подевались?»

Уходя, Регина захватила с собой плетеную корзинку, чтобы накопать вересковых корней для будущих занятий по приготовлению снадобий.

Октябрь выдался пасмурным: небо затянуло серой пеленой туч, жухлая трава уже несколько дней не видела прямого солнечного света и совсем поблекла. Регина подобрала юбки и присела на лугу, пальцами раздвигая вересковые заросли.

«Регина…»

Как будто шепот донесся порывом ветра до ее слуха. Регина осмотрелась по сторонам, но в округе никого не оказалось. Решив, что ей почудилась, она заправила черный локон за ухо и принялась выкапывать коренья из земли.

«Регина…»

Шепот повторился. Регина суетливо встала с колен и всмотрелась в стену деревьев перед собой – голос доносился из чащи. Та была обычной, какой она видела ее каждый день, только таинственный голос тянулся к Регине из-за шелестевших ветвей. Невольно вспомнился сон, где из леса к ней ползли черные ужасные щупальца. Керидвена неспроста предупреждала о зле, живущем в темной чаще, и, заслышав шепот из ее недр, Регина только убедилась в правдивости ее слов.

Однако, почувствовав тонкие нити вибраций, Регина подалась в сторону лесных дебрей. Ее словно обвязали веревкой и тянули, тащили против воли куда-то вперед, вглубь осенних зарослей. Ветер подталкивал Регину в спину, а колючая стена кустов расступилась перед ней, пропуская. Все это выглядело очень знакомо…

Она шла по узкой тенистой тропе, окруженная неприветливыми деревьями. Стволы осин и вязов тонули в плотном тумане, будто прячась от кого-то.

Регина вышла на небольшую полянку, где в самом центре стояло большое древо, ветвистое, кряжистое, с узловатыми скрюченными ветками. Отчего-то Регине стало не по себе от его вида. Кое-где на ветках сидели вороны и каркали, шумно хлопая крыльями. Регина тотчас вспомнила, где уже видела этот дуб, и ощутила, как сильно заколотилось сердце.

Нос уловил мерзкий запах. Она обошла дерево кругом и увидела в самых корнях труп освежеванного животного в крови и налипшей грязи. Мухи кружили вокруг него, на всю поляну распространялась невыносимая вонь. Регина вскрикнула, уронила корзинку и собралась было бежать, как вдруг, повернувшись, увидела перед собой юношу.

Он хмуро смотрел на нее, и у Регины сердце чуть не выскочило из груди. Она обмерла от ужаса и не могла пошевелиться, хотя инстинкт подсказывал дать деру. Ноги не слушались и будто вросли в землю.

– Это твоих рук дело? – строго спросил парень с ярко выраженным ирландским акцентом и подошел к трупу, разглядывая его.

Регина лихорадочно замотала головой, не в силах вымолвить ни слова.

Парень повернул к ней лицо и окинул недоверчивым взглядом. Боясь сказать хоть словечко, Регина молча разглядывала незнакомца: высокий, пшеничного цвета волосы, вьющиеся почти до плеч, ясные голубые глаза, узкое лицо с острыми скулами. Поверх светлой льняной рубахи с закатанными рукавами тянулись ремешки брючных подтяжек. На правом рукаве было пришито светлое птичье перо, а из-за ворота рубашки посверкивал серебром кулон-трискел[6]6
  Трискел – древний символ, который состоит из трех лучей, исходящих из одной точки. Считалось, что лучи символизируют стихии воды, огня и воздуха.


[Закрыть]. На фейри парень был вроде не похож, что и к лучшему.

Прошла мучительная минута, прежде чем он сказал:

– Я Кайден из рода Де Надан, – и протянул руку.

Регина так и не смогла произнести ни звука и стояла не шевелясь, в попытках унять тревогу.

– Ты что, язык проглотила? – усмехнулся Кайден, и его лицо смягчилось. – Я друид из соседней деревни. В вашем ковене обучается моя сестра.

Регина тут же вспомнила рассказ Кэссиди и спросила:

– Откуда ты знаешь, что я из ковена?

– В этот лес никто другой не захаживает, – сказал Кайден и почесал в затылке. Он снова обернулся на смердящий труп оленя и сказал серьезно: – Кто-то совершил тут темное таинство.

Регина опустила глаза на труп с обнаженными мышцами и подавила приступ тошноты.

– Что значит, «темное»?

– А-а-а, ты, должно быть, та самая, новенькая, – понимающе кивнул Кайден. Регина удивилась, как быстро слухи долетели до деревни друидов – видно, сестрица успела рассказать брату о новом члене ковена. Он пояснил: – Темное, значит, имеющее цель призвать Темного.

– Темного? Кого ты имеешь в виду? – удивленно спросила Регина. Она с трудом приняла наличие в мире колдовства, а тут намечались новые загадки.

– У нас говорить о нем не принято, – отрезал Кайден и добавил: – Кажется, кто-то из ваших нарушает правила. Все это может плохо закончиться.

Он присел на корточки и начал изучать убитое животное. Подобранной с земли сухой веткой попытался перевернуть тушу оленя и увидел под ним начертанный круг с непонятными символами, которые словно выжгли на траве. Кайден тут же отпрянул в сторону и затряс кистью правой руки, как если бы обжегся.

– Не подходи сюда! – Он загородил Регину, глаза его были полны ужаса. – Кто-то начертал на земле запрещенный сигил[7]7
  Сигил – одиночный символ или комбинация нескольких символов, обладающих сверхъестественной силой и используемых колдунами и ведьмами в ритуалах, обрядах и призывах.


[Закрыть].

– И что это означает? – вопрошала Регина, все еще ничего не понимая. Всякий раз, заслышав незнакомые слова, она чувствовала себя необычайно глупой и чужой.

– Это может быть опасно, – бессодержательно пояснил Кайден. – Возвращайся в замок и расскажи Керидвене о том, что нашла. А я доложу своим.

Регина испуганно кивнула и направилась в сторону кустов, откуда пришла, как вдруг обернулась. Кайден уже уходил в противоположную сторону, когда Регина его окликнула:

– Кайден!

Он обернулся.

– Регина, – крикнула она через поляну. – Меня зовут Регина.

Кайден улыбнулся краешком губ, почтительно кивнул и скрылся в колючих зарослях.

Регина отправилась прямиком в башню Керидвены, чтобы поведать историю о странной находке в лесу, однако главы ковена на месте не обнаружила. После недолгих поисков удалось найти ее в столовой. Ведьма внимательно выслушала рассказ, отставила тарелку и молча уставилась в одну точку.

– То, что ты увидела… – наконец проговорила Керидвена, по-прежнему не глядя на Регину. – Как ты вообще набрела на это место?

Регина рассказала:

– Я собирала вересковые корни недалеко от леса, ничего особенного, но потом вдруг ощутила, что меня… будто зовут. Какой-то едва различимый шепот или вроде того. Непонятные вибрации начали исходить от того места, куда я в итоге пришла… Это было неприятное зрелище, да и ощущения от него не лучше.

Она вздрогнула и поежилась от жуткого воспоминания. Керидвена понимающе кивнула, подумала с минуту, сложила ладони в замок и сказала ей:

– Это место издревле используется ведьмами нашего ковена для Посвящения и других ритуалов. А кто-то, совершив темное таинство, осквернил его. И теперь мне еще больше не нравится, что ты нарушаешь установленные правила и суешься в лес в одиночку.

– Осквернил? – переспросила Регина, игнорируя обвинительные речи Керидвены. Но, видимо, вопрос прозвучал слишком громко, потому что ведьма предостерегающе зашикала на Регину и проводила взглядом проходящих мимо учениц.

Тихим голосом Керидвена ответила:

– Некто провел преступный, кровавый ритуал в месте, которое всегда приносило жизнь, накопляло энергию, даровало всем нам внутреннюю силу, знание. А теперь представь, что этот некто принес туда смерть.

По коже Регины пробежали мурашки.

– Там я встретила Кайдена, друида из соседней деревни, – поведала она ведьме. – Он сказал, что кто-то задумал призвать Темного.

На лице Керидвены промелькнуло нечто, похожее на испуг, но она тут же подобралась и надела маску безмятежного спокойствия, словно произошло что-то совершенно будничное.

– Регина, знаешь ли ты, зачем мы здесь? – Ведьма старалась не смотреть ей в глаза и продолжала невозмутимо пережевывать пищу. – Наша задача – воспрепятствовать недоброму умыслу, чтобы никто не нарушил древних заветов Трибунала. Белая ведьма черпает из мира лишь малые крохи, что тот способен ей даровать – знание, колдовскую силу, предчувствие. Но всегда найдется тот, кто готов ступить во Тьму и обрести много больше. Или думает, что сможет обрести. Ты, возможно, удивишься, но многие охотно верят в старые легенды и готовы пойти на все, чтобы прикоснуться к ним и получить некий ценный артефакт. Думаю, кто-то немного заигрался, решив отыскать могущество иным путем.

– Я не совсем понимаю…

– Есть поверье, древнее, как сама земля, что тот, кто сумеет призвать Темного и освободить от оков, обретет невиданную силу и станет самым могущественным колдуном, – вполголоса пояснила Керидвена. – Но все это, разумеется, досужие россказни, не более того.

– Кто же такой этот Темный? – спросила Регина, ожидая узнать ответы на все вопросы, роящиеся в голове, но не тут-то было. Ведьма бросила на нее краткий взгляд, а затем встала из-за стола, приговаривая:

– Не стоит тратить время на детские сказки, Регина. – Она подхватила опустевшую тарелку. – Не знаю, кому в голову взбрело играться с черной магией в лесу, но я обязательно это выясню. Мы с сестрами-старейшинами этой же ночью отправимся к древу и проведем очистительный обряд, ибо Самайн на носу, как и твое Посвящение, но проводить такие ритуалы в оскверненном месте нельзя. А ты постарайся не забивать голову этим, договорились?

Регина неуверенно кивнула.

– Вот и славно. Ступай к себе и выпей ромашкового настоя с шалфеем, на сон грядущий. Кэссиди поможет тебе его заварить.

– Спасибо за совет, – попрощалась Регина и оставила Керидвену наедине со своими думами.

Она вернулась к себе в комнату, где как ни в чем не бывало, сидела Кэссиди с книгой в руках. На ее плече восседал ворон. Увидев Регину, она тут же захлопнула книгу, отложила на столик и спросила раздраженно:

– Где ты была? Я тебя битый час дожидалась в библиотеке!

Регина опешила от того, как соседка на нее накинулась, и скрестила руки.

– Я тоже там была. Пришла к условленному часу, но не дождалась тебя и ушла прогуляться в лес.

– Что ты делала в лесу? – спросила Кэссиди, мигом забыв о библиотеке. В ее глазах будто бы проглядывалось волнение.

– Точнее, сначала я была на лугу, но потом что-то… позвало меня вглубь леса. Я вышла на жутковатую поляну, где кто-то осквернил священное дерево ведьм.

Кэссиди резко вскочила, книга, задетая ее локтем, с хлопком упала на пол. Ворон с недовольным «кар-р» вспорхнул вверх и уселся поверх клетки.

– Тебе нельзя одной быть в лесу! – накинулась она. В ее глазах читалась настоящая ярость. – Дай мне слово, что больше никогда не отправишься в лес в одиночку!

Регина удивилась такой резкой вспышке гнева, но робко ответила:

– Хорошо, даю слово, только успокойся!

Кэссиди убрала наставленный на Регину указательный палец и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Соседка вела себя непривычно и странно, хотя это Регине впору бы разозлиться, ведь Кэссиди не предупредила ее о внезапно возникших делах и вынудила скучать в одиночестве.

Ворон поглядывал на Регину глазами-бусинками и весело прыгал по прутьям клетки.

– Давай-давай, смейся надо мной, – огрызнулась Регина на него и расстроенно плюхнулась на свою кровать.

Ромашковый настой она так и не выпила.

Глава 8

После той необъяснимой вспышки гнева Регина видела Кэссиди все реже и реже. Иногда они занимались в библиотеке час или два, но чаще всего Регина была предоставлена самой себе. Даже на общих трапезах соседка не всегда появлялась, хотя обычно они обедали вместе. Регина чувствовала себя отчужденной, брошенной, ненужной ни Кэссиди, ни другим девушкам, воротящим нос от них обеих.

Перебирая в голове неприятные мысли, Регина прогуливалась вокруг замка, как вдруг, подходя к воротам, застала чужой разговор. Она притаилась за углом и вслушалась. Один из голосов был ей знаком, и краем глаза из своего укрытия Регина рассмотрела светловолосого юношу, которого совсем недавно встретила в лесу. Рядом с ним стояла его сестра, Эвелин, с короткой стрижкой. Несколько раз Регина встречала ее в столовой и гостиной, но они так и не познакомились поближе.

Эвелин кричала на брата, голос ее с каждой фразой становился на тон выше:

– Последний раз говорю, заканчивай с этим! Или ты хочешь добиться Отлучения?

Кайден что-то негромко ей возразил, но расслышать его слов не удалось. После сказанного он резко развернулся и зашагал прочь.

– Ну и скатертью дорожка! – крикнула ему вдогонку сестра, но Кайден был уже далеко. Регина украдкой смотрела, как Эвелин вытирает намокшие от слез щеки. Только, видимо, шпион из нее вышел никудышный, поскольку Эвелин ее заметила и прокричала:

– А ты какого черта там подслушиваешь?

«Не идти тебе в разведку, Регина», – подумала она с раздражением и показалась из-за угла.

– Прости, я невольно подслушала ваш разговор, не хотела мешать.

Регина и сама прекрасно понимала, насколько неубедительно это прозвучало, однако Эвелин просто махнула на нее рукой, едва сдерживая новый поток слез. Короткие волнистые волосы ее были немного всклокочены. Издали они с братом казались похожими, но вблизи Регина подметила, что глаза у Эвелин не голубые, а ореховые, да и ростом она пониже.

– Кайден рассказывал, что вы знакомы, – сообщила Эвелин, немного успокоившись. Регина стояла рядом, но старалась не нарушать личных границ.

– Да, мы случайно столкнулись в лесу.

– Это все просто ужасно, – покачала головой Эвелин. Регине показалось, что она рада сменить тему. – Не понимаю, кому пришло в голову заниматься запретной магией?

– Не имею понятия, но мне от этого тоже не по себе, – подтвердила Регина и обхватила себя руками, ощутив осенний холод даже под теплым плащом. Перед глазами вновь предстала груда обнаженного розового мяса, а в ноздри проник смрад гниющей плоти.

Эвелин смолкла ненадолго, а потом сказала:

– Девочкам не нравится, что ты водишь дружбу с Кэсс.

Ведьма смотрела на Регину доброжелательно, но в голосе ее проскочили строгие недовольные нотки.

– Почему?

Эвелин закусила губу, а потом схватила Регину за руку и повела к замку:

– Идем, я расскажу.

После осенней прохладцы приятно было пристроиться в кресле у камина, вытянув ноги поближе к огню. Эвелин принесла с кухни по чашке горячего чая, протянула одну Регине и села в соседнее кресло. В аромате чая Регина угадала жасмин и с наслаждением отпила глоток.

– Девочки недолюбливают Кэссиди, – сказала Эвелин, отпив из своей чашки. – А некоторые из них даже побаиваются. Говорят, она жуткая.

– За то время, что мы занимались вместе, я не заметила за ней ничего жуткого, – Регина грела пальцы о теплую кружку. – У нее острый язык, но ко мне Кэссиди отнеслась с добром. Без нее было бы гораздо тяжелее привыкнуть ко всему здесь. Особенно учитывая, что я в Кайллехе вообще не по своей воле.

– Это верно, Кэссиди – самая одаренная ведьма из всех нас, – кивнула Эвелин. От Регины не укрылся оттенок зависти, проскользнувший в ее словах. – Но характер у нее скверный. Она плохо ладит с окружающими. Часто делает что-то наперекор старейшинам. Да о чем говорить, если она то и дело шныряет в мир людей, будто ей и закон не писан!

Регина вспомнила давний разговор с Кэсс о жизни среди простых людей и поняла, что соседка слукавила, выказав свое презрение к цивилизации.

– Ее хоть раз наказали за подобные проступки? – спросила Регина.

– Да, однажды Керидвена так разозлилась, что на полгода запретила Кэсс участвовать в колдовских празднествах. Она пропустила прошлый Нечестивый Бал, а это, пожалуй, худшее наказание из всех после, разве что, Отлучения.

– Что такое «Отлучение»?

– Отлучение от ковена, – пояснила Эвелин. – Другими словами – изгнание из ведьмовского сообщества. Хотя изгнание еще не так ужасно: куда хуже, когда на ведьму или колдуна накладывают заклятье Забвения.

– Забвение… – протянула Регина, вспоминая неприятное слово. – На мою мать наложили Забвение.

Ей вдруг стало невыносимо пусто на сердце, и она пожалела о сказанных вслух словах. Наверное, не стоило делиться сокровенным с девушкой, которую она знала от силы десять минут, но слова, как вылетевшие из клетки птицы, – неуловимы.

Регина поставила пустую чашку на стол.

– Я знаю, это больно – потерять родных, – тихо сказала Эвелин, и от ее успокаивающего голоса Регине стало теплее. – Мы с братом рано лишились матери: она умерла при родах. Мы остались с отцом – главой друидского клана Альтамиром. Если бы все повернулось иначе, и мама осталась жива, она бы лично наставляла меня в ковене с малых лет, но отец не мог заменить мать и отправил меня на попечение Керидвены. Кайден остался с ним, как истинный друид по крови. Так нас разлучили и начали обучать раньше остальных, чтобы мы не шатались без дела, когда подросли.

Поначалу нам позволяли видеться с Кайденом достаточно часто: мы ведь двойняшки, долгая разлука обтачивает нас, как вода – камень, калечит нашу духовную связь. Мы нуждались друг в друге, как в пище или воде. К тому же отец так горевал после смерти нашей матери, Дейдре, что до нас ему не было никакого дела. Иногда мы даже ощущали себя сиротами при живом-то отце-друиде…

Нам не хватало его любви и участия, как не хватало и матери, которой мы не успели узнать. Все, что нам о ней известно, мы с Кайденом почерпнули со слов других ведьм, поскольку отец чаще угрюмо молчал, храня о ней память особняком ото всех, в том числе от родных детей. В ковене говорили, что сама Королева сидов позавидовала красоте Дейдре, разгневалась и наслала на нее проклятье, и ни ведьмовская магия, ни колдовство друидов не способны были его снять. Спасти удалось лишь детей, и только ковену мы с братом обязаны жизнью.

Регина искренне посочувствовала Эвелин. В какой-то мере она разделила ее горе и ощутила, как в груди разрасталась засасывающая пустота, а привкус жасмина на языке сменила горечь потери.

– Мне очень жаль.

– Меня отец никогда особенно не жаловал. Говорил, я слишком похожа на мать, и не мог даже спокойно на меня смотреть. Зато Кайден сейчас – лучший его ученик, гордость клана. Эх, если б он еще не был таким страшным упрямцем…

Регина помолчала немного, а потом осмелилась спросить:

– Почему вы ссорились?

Эвелин лишь отмахнулась.

– Не бери в голову. Кайден… Он… В общем, иногда он делает то, чего я не в силах понять и оправдать, пусть он мне и брат.

Регина не стала мучить Эвелин расспросами, но в голову закрались смутные подозрения. Она слышала, как Эвелин просила брата чего-то не делать, явно того не одобряя. И встретила его Регина в лесу, возле злополучной скверны… Что Кайден там делал? Мог ли он сотворить темное таинство?

– А возвращаясь к Кэссиди… – Эвелин поставила пустую кружку на столик. – О ней давно ходит дурная слава, во многом благодаря ее матери. Водить с Кэсс дружбу может быть опасно. Она тебя испортит.

Регина хотела было спросить у Эвелин и о своей маме, но их прервал нежданный голос из-за спины:

– И как давно я порчу юных ведьм, Эвелин?

Они испуганно обернулись: в дверях гостиной стояла Кэссиди – оперлась на дверной косяк и скрестила руки. Ее рыжие волосы казались ярко-красными, отражая отблески пламени, а в глазах опасно плясали огненные искры.

Эвелин мастерски сдержала себя в руках и никак не отреагировала. Она молча встала и, проходя мимо Кэссиди в дверях, тихо сказала ей:

– Ты знаешь, о чем я.

На этих словах Эвелин гордо вышла из комнаты. Кэссиди резко повернула голову к Регине и ехидно бросила:

– Чего расселась, «Ведьма из Блэр»? Вместо сбора местных сплетен о моей персоне, пойдем лучше займемся действительно полезными вещами.

Они с Кэссиди снова заняли библиотеку, продолжая штудировать пухлый травник. В ковене состояли девять молодых девушек, не считая наставниц, но порой казалось, что никто, кроме них двоих, сюда не заглядывает. Тусклый свет, что пробивался сквозь витражные окна, выхватывал порхающие в воздухе золотистые пылинки. Регина боялась нарушить молчание и украдкой посматривала на соседку по комнате, которая сосредоточенно листала книги и выискивала важную информацию. В какой-то момент Кэссиди уставилась на стол перед собой, перестала переворачивать страницы и уверенно сказала:

– Знаю, какой вопрос тебя мучит, «Ведьма из Блэр». – Она заправила кудрявую прядь за ухо.

– Может, хватит меня так называть? – раздраженно попросила Регина, закатив глаза к потолку.

– Много интересного Эвелин насплетничала обо мне? – спросила Кэссиди, захлопнув книгу и сложив поверх нее острые локти.

– Не очень, – честно ответила Регина, рассматривая на ветхих страницах зарисовки болотного багульника. – Сказала, ты напускаешь на девушек страх.

– По-твоему, я повинна в том, что их заячьи сердечки так трусливы? – Кэссиди хохотнула. – Они просто завидуют. Знают, что я лучшая, и доказать обратного не могут.

– Эвелин сказала, ты часто нарушаешь запреты…

– Слушай. – Кэссиди наклонилась к ней ближе, перебив. – Плевать я хотела на эти запреты. Ковену чертовы тысячи лет и правила не меняются со времен племен-основателей, а мир с тех пор шагнул далеко вперед. Мне не нравится жить по старушечьим законам, чтить каждый день на этой святой земле, словом, быть паинькой во всем. Я могла жить в обычном мире, в обычной семье, но меня вырвали оттуда и обрекли на одинокую жизнь, которую я даже не смогу посвятить самой себе. Разве тебя это не бесит?

– А как же «прыщавые мальчишки и дурацкие лекции в колледже»? – едко напомнила Регина ее собственные слова и откинулась на спинку стула.

Кэссиди поджала губы и согласно закивала.

– Иного в твой первый день я не могла сказать, прости – мне хотелось тебя утешить. Пойми, нас приучают к таким мыслям. Это похоже на секту: всем внушается один образ мышления, и мы обязаны ему следовать. И какое-то время ты идешь по указанному пути, пытаешься не поддаваться соблазнам внешнего мира, но в один момент внутри тебя будто что-то щелкает, – и ты понимаешь: больше так жить невозможно. Мы же как в клетке.

Регина задумалась. Она и сама скучала по прежней жизни, где все было знакомо, привычно, а самым страшным кошмаром было явиться домой позже десяти часов вечера.

– Я понимаю, – кивнула Регина, – но разве ты не боишься Отлучения? Что тебя лишат сил или подвергнут Забвению?

– Никто меня не отлучит, дорогая, Керидвена слишком сильно меня любит, – самоуверенно отмахнулась Кэсс. – Я не совершаю клятвопреступничества, как могла тебе наболтать наивная простушка Эвелин. Может, я и люблю изредка пофлиртовать с обычными парнями, но я не отрекаюсь от данного ковену обета. Мне просто нравится иногда подразнить старейшин, поиграть с огнем. Так я хотя бы чувствую себя живой. Отречение от цивилизованного мира – это жертва, которую ты вынуждена принести в обмен на силу. Но никто не предупреждает, насколько эта жертва велика. Из-за того, сколького я лишена здесь, запертая за каменными стенами, порой ощущаю себя неполноценной.

Кэссиди уставилась в пол, о чем-то задумавшись. Вид у нее стал угрюмый, под скулами ходуном заходили желваки.

С ней сложно было не согласиться. Жить в полном отречении от современного мира по жестким законам ковена может не каждый. Когда столько времени торчишь в замке, возникает чувство, будто ты застрял в средневековье. Даже самолеты не летали над холмом, словно замок находился в мертвой зоне. Вполне естественно, что у Кэссиди возникало желание увидеть нечто большее, чем территория ведьминых угодий. Совсем недавно Регина и сама жила среди людей и понимала соседку как никто другой.

– Эвелин легко рассуждать о других с высоты своего полета, – фыркнула Кэссиди. – Она дочь Верховного Друида, потому и задирает свой маленький носик, считая, что ей все дозволено и она имеет право судить других. За братом бы лучше присматривала усерднее: если уж кто и любит нарушать правила, так это ее ненаглядный братец.

Слова соседки наслаивались на собственные мысли Регины и услышанные обрывки диалога Эвелин с братом, а полная картина дорисовывалась уже сама собой. Чутье подсказывало: что-то с этим Кайденом нечисто.

– Ладно, хватит пустой болтовни, – вздохнула устало Кэссиди. – Будь добра, поставь эти книги обратно.

Регина встала из-за стола, вернула книги на свои полки, и подумала: так ли прекрасна эта жизнь, как описывала ее Керидвена, если она отсекает тебя от остального мира; делает особенной, но вечно одинокой; могущественной, но тесно зажатой в рамках строгих правил? Что, если она, как Кэссиди, будет метаться в этой клетке, словно зверь в неволе, норовя переступить запретную черту?