Текст книги "Перси Джексон и последнее пророчество"

– Ты так и не остановился, чтобы со мной поговорить, – грустно заметила девочка. – Увы, большинство всегда проходит мимо. Нико со мной разговаривает. До него со мной много лет никто не говорил, все несутся мимо, ни у кого нет времени навестить семью.

– Вы – Гестия, богиня домашнего очага, – сообразил я.

Она кивнула.

Ладно… значит, она выглядит как восьмилетний ребенок. Я не стал задавать вопросов, потому что уже давно усвоил, что боги могут принять любой облик, какой пожелают.

– Владычица, почему вы не сражаетесь с Тифоном вместе с другими олимпийцами? – спросил Нико.

– Боец из меня никудышный, – ее красные глаза сверкнули, и я понял, что в них не просто отражается пламя. Такое же пламя плескалось в глазах Ареса, вот только глаза Гестии излучали доброту и тепло.

– Кроме того, – добавила богиня, – кто-то должен поддерживать огонь, пока остальные боги отсутствуют.

– Значит, вы охраняете Олимп? – спросил я.

– «Охраняю» – это громко сказано, но если вам нужно посидеть в теплом местечке и поесть домашней еды, тогда добро пожаловать. А теперь ешьте.

Я даже не заметил, как моя тарелка опустела. Нико лопал так же быстро.

– Уф, вкуснотища, – пропыхтел я. – Спасибо, Гестия.

Богиня кивнула.

– Понравилось вам у миссис Кастеллан?

На какое-то время я совсем забыл про старую женщину с ясными глазами и улыбкой маньячки и про то, как она вдруг стала одержимой.

– Так что именно с ней случилось? – поинтересовался я.

– Она родилась с даром, – ответила Гестия. – Могла видеть сквозь Туман.

– Как моя мама, – сказал я, а про себя подумал: «Как Рейчел». – У нее светились глаза…

– Видеть сквозь Туман – это проклятье. Некоторые переносят это бремя легче, некоторые – тяжелее, – грустно проговорила богиня. – Какое-то время миссис Кастеллан была наделена многими талантами, даже привлекла внимание самого Гермеса. Она стала счастливой, но ненадолго, а потом зашла слишком далеко.

Я вспомнил слова миссис Кастеллан: «Мне предложили важную работу… ничего не вышло».

Интересно, какую же работу ей предложили?

– Только что она выглядела совершенно счастливой, – заметил я, – а потом будто с ума сошла, твердила про судьбу своего сына, точно знала, что он стал Кроносом. Что же произошло?.. Отчего она сделалась такой?

Богиня помрачнела.

– Мне бы не хотелось рассказывать эту историю. Мей Кастеллан видела слишком многое. Если тебе нужно понять своего врага Луку, попробуй для начала понять его семью.

Я вспомнил маленькие вырезки с изображением Гермеса, налепленные на окне над раковиной в кухне миссис Кастеллан. Неужели она сошла с ума, когда Лука еще был маленьким? Такие светящиеся глаза могут здорово напугать девятилетнего мальчика. А если представить себе, что Гермес никогда их не навещал, что они с матерью все эти годы жили одни…

– Неудивительно, что Лука сбежал, – признал я. – То есть, конечно, неправильно вот так бросать свою мать, но ведь он тогда был еще совсем малышом. Гермесу не следовало их покидать.

Гестия почесала Миссис О’Лири за ухом. Адская гончая завиляла хвостом и случайно повалила дерево.

– Судить других легко, – предупредила богиня. – Но последуешь ли ты по пути, который выбрал Лука? Станешь ли пытаться получить те же силы?

Нико отставил тарелку.

– У нас нет выбора, владычица, только так у Перси появится шанс.

– М-м-м… – Гестия сжала кулак, потом резко развела в стороны пальцы, и огонь заревел. Пламя взметнулось вверх футов на тридцать, жар обдал мне лицо. Потом языки пламени снова вернулись к нормальному размеру.

– Не все силы имеют видимое проявление, – Гестия посмотрела на меня. – Иногда тяжелее всего найти в себе силы уступить. Ты мне веришь?

– Ага, – кивнул я. Все, что угодно, только бы она больше не демонстрировала свои способности управлять огнем.

Богиня улыбнулась.

– Ты хороший герой, Перси Джексон, не слишком гордый, и мне это нравится. Однако тебе еще очень многому предстоит научиться. Когда Диониса сделали богом, я уступила ему свой трон, потому что только так можно было избежать начала гражданской войны между богами.

– Из-за этого в Совете нарушилось равновесие, потому что вдруг оказалось, что богов семь, а богинь – пять.

Гестия пожала плечами.

– Не идеальное решение, но лучшего не нашлось. Теперь я забочусь об огне и медленно отхожу на второй план. Никто уже не сложит эпических стихов о деяниях Гестии. Большинство полубогов даже не останавливаются, чтобы переброситься со мной парой слов. Для поддержания мира я отступила в сторону, когда возникла такая необходимость. Ты сможешь поступить так же?

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

Богиня изучающее на меня посмотрела.

– Возможно, пока ты еще не понимаешь, но скоро поймешь. Ты не откажешься от вашего плана?

– Вы здесь для того, чтобы меня предостеречь, отговорить?

Гестия покачала головой.

– Я здесь, потому что когда все остальные терпят неудачу, когда все могущественные боги уходят на войну, остаюсь только я одна. Дом. Домашний очаг. Я – последняя олимпийка. Помни об этом, когда тебе придется принять последнее решение.

Мне не понравилось, как она произнесла слово «последнее».

Я посмотрел на Нико, потом снова взглянул в горящие теплым светом глаза Гестии.

– Я не могу отступить, владычица, потому что должен остановить Луку… То есть Кроноса.

Гестия кивнула.

– Хорошо. Я не смогу оказать тебе большую помощь, учитывая все, что я тебе рассказала. Но раз ты принес мне жертву, я могу вернуть тебя к твоему собственному домашнему очагу. Увидимся снова на Олимпе, Перси Джексон.

Слова прозвучали зловеще, точно наша следующая встреча не сулила ничего хорошего.

Богиня взмахнула рукой, и все исчезло.

В следующий миг я оказался у себя дома, в Верхнем Ист-Сайде. Мы с Нико сидели на диване в квартирке моей мамы. Это хорошая новость. Плохая новость: все остальное пространство комнаты заняла Миссис О’Лири.

Из спальни раздался приглушенный вскрик, потом послышался голос Пола:

– Кто поставил сюда эту шерстяную стену?

– Перси? – раздался голос мамы. – Ты здесь? С тобой все в порядке?

– Я здесь! – закричал я в ответ.

– ГАВ! – Миссис О’Лири начала поворачиваться, чтобы посмотреть на мою маму, и посрывала со стены все фотографии.

Они с моей мамой встречались только один раз (это долгая история), но адская гончая ее обожает.

Ушло несколько минут на то, чтобы со всем разобраться. Сломав большую часть мебели в гостиной и, вероятно, доведя соседей до белого каления, мы извлекли моих родителей из спальни и водворили на кухню, где и расселись все вместе за столом. Миссис О’Лири осталась в гостиной, но морду просунула в кухню и очень этому радовалась. Мама швырнула ей десятифунтовую упаковку мясного фарша, которого бы хватило человек на десять, но адская гончая заглотила угощение в один присест. Пол налил всем лимонаду, тем временем я рассказал о нашем визите в Коннектикут.

– Так это правда, – Пол воззрился на меня так, словно видел впервые в жизни. Его волосы цвета соли с перцем торчали во все стороны, на нем был белый купальный халат, теперь густо облепленный шерстью. – Все эти разговоры о чудовищах и о том, что ты – полубог… это действительно правда.

Я кивнул. Прошлой осенью я уже объяснял Полу, кто я такой, а мама подтвердила мои слова, но не думаю, что тогда он мне поверил.

– Прости, что Миссис О’Лири разворотила гостиную и вообще, – извинился я.

Пол рассмеялся, кажется, он пребывал в восхищении.

– Шутишь? Это потрясающе! Я хочу сказать, когда я увидел отпечатки копыт на «Приусе», то подумал: «А вдруг?» Но это!..

Он похлопал Миссис О’Лири по морде. В гостиной раздалось «БУМ-БУМ-БУМ»: то ли в дверь ломился наряд полицейского спецназа, то ли Миссис О’Лири завиляла хвостом.

Я не смог сдержать улыбку. Пол просто замечательный дядька, даже несмотря на то что он не только мой отчим, но и мой учитель английского.

– Спасибо, что не сердишься, – поблагодарил я.

– Да нет, я сержусь, – улыбнулся Пол, – просто считаю, что это потрясающе.

– Ага. Ну, возможно, когда ты услышишь всю историю целиком, ты уже не будешь так считать, – вздохнул я.

Я рассказал Полу и маме про Тифона, богов, грядущую битву, потом поведал о плане Нико.

Мама обхватила пальцами стакан с лимонадом. На ней был ее старый синий банный халат, волосы зачесаны назад. Недавно, воплощая свою многолетнюю мечту, она начала писать роман, и я предполагал, что она работает над ним по ночам, потому что круги у нее под глазами еще больше почернели.

У нее за спиной на окне стоял цветочный горшок с поблескивающим серебром «лунным кружевом». Прошлым летом я привез это волшебное растение с острова Калипсо, и под неусыпной маминой заботой оно цвело буйным цветом. Его аромат всегда меня успокаивал, но и заставлял грустить, потому что напоминал о потерянных друзьях.

Мама глубоко вздохнула, она всегда так делала, когда раздумывала, говорить мне о чем-то или нет.

– Перси, это опасно, – наконец решилась она. – Даже для тебя.

– Мам, я знаю. Нико меня предупредил, что я могу умереть, но если мы не попытаемся…

– То умрут все, – закончил Нико. Он не притронулся к лимонаду. – Миссис Джексон, у нас нет шансов выстоять, когда это вторжение начнется, а оно непременно начнется.

– Вторжение в Нью-Йорк? – переспросил Пол. – Разве это возможно? Неужели мы не заметим… чудовищ? – он так произнес это слово, будто все еще до конца не верил в реальность происходящего.

– Не знаю, – признал я. – Не представляю, насколько сильны чары Тумана. Тифон прямо сейчас топает по стране, а смертные считают его тайфуном.

– Миссис Джексон, – проговорил Нико, – Перси нужно ваше благословение, оно необходимо, чтобы начать процесс. Я в этом сомневался до тех пор, пока мы не побывали у мамы Луки, а теперь уверен. То, что мы задумали, удавалось осуществить только дважды, и оба раза мать давала свое благословение. Она должна согласиться с тем, что ее сын пойдет на риск.

– Хотите, чтобы я благословила такое? – мама покачала головой. – Это безумие. Перси, прошу тебя…

– Мама, я не смогу этого сделать без твоей помощи.

– А если ты переживешь этот… этот «процесс»?

– Тогда я пойду на войну, – признал я. – Выступлю против Кроноса, и в живых останется только один.

Я не рассказал ей всего пророчества, умолчав о той части, в которой говорилось, что мою душу пожнут, а дни мои пресекутся. Не стоит ей знать, что я, скорее всего, обречен. Я надеялся только, что перед смертью остановлю Кроноса и спасу мир.

– Ты мой сын, – горько сказала мама. – Я не могу просто…

Я понимал, что, если хочу ее убедить, нужно продолжать уговаривать, но язык не поворачивался. Я вспомнил бедную миссис Кастеллан, которая у себя на кухне ждет возвращения сына, и понял, как мне повезло. Моя мама всегда была со мной, пыталась облегчить мою жизнь, вопреки богам, чудовищам и всему остальному. Она мирилась с тем, что я постоянно отправлялся на поиски приключений, а теперь я прошу ее благословить меня на то, что может меня убить.

Я посмотрел в глаза Полу, и между нами пробежала искра взаимопонимания.

– Салли, – он накрыл ее ладонь своей. – Я не могу утверждать, что понимаю, через что вам с Перси пришлось пройти за все эти годы, но сдается мне… Перси делает благородное дело. Хотел бы я иметь столько смелости.

У меня комок встал в горле. Меня не часто так нахваливали.

Мама уставилась на свой лимонад, казалось, она вот-вот заплачет. Я подумал о том, что сказала Гестия: как трудно уступить, и предположил, что, возможно, мама это понимает.

– Перси, – сказала она, – я даю тебе свое благословение.

Ничего не изменилось. Кухню не озарил волшебный свет, ничего такого.

Я быстро глянул на Нико.

Тот кивнул. Выглядел он взволнованным, как никогда.

– Пора.

– Перси, – сказала мама. – Еще кое-что. Если ты… если ты переживешь битву с Кроносом, дай мне знать.

Она покопалась в сумке и протянула мне свой мобильный.

– Мам, – замялся я, – ты же знаешь, что полубоги и телефоны…

– Знаю, – кивнула она. – Просто на всякий случай. Если не сможешь позвонить… то, может, подашь другой знак, который я увижу из любой точки Манхэттена, чтобы я знала: с тобой все в порядке.

– Как Тесей, – предложил Пол. – Он должен был поднять белые паруса, когда вернется домой, в Афины.

– Вот только он забыл, – пробормотал Нико. – Его отец в отчаянии спрыгнул с дворцовой крыши. С другой стороны, идея потрясная.

– Как насчет флага или яркого света? – спросила мама. – С Олимпа, то есть с Эмпайр-стейт-билдинг.

– Что-то синее, – проговорил я.

Мы годами каждый день шутили насчет синей еды. Это был мой любимый цвет, и мама нашла способ меня подбодрить. Каждый год мой торт на день рождения, моя пасхальная корзинка, рождественские конфеты всегда были синие.

– Да, – согласилась мама. – Буду ждать синего сигнала и постараюсь не прыгать с дворцовых крыш.

Она в последний раз меня обняла. Я пытался отделаться от мысли, что это прощание. Потом пожал руку Полу. Затем мы с Нико подошли к двери кухни и посмотрели на Миссис О’Лири.

– Извини, девочка, – сказал я. – Снова пора путешествовать через тень.

Адская гончая заскулила и закрыла глаза лапами.

– Куда теперь? – спросил я Нико. – В Лос-Анджелес?

– Нет необходимости, – ответил тот. – В царство мертвых есть путь поближе.

Глава 7
Меня подвозит моя учительница математики

Мы вынырнули из тени в Центральном парке, к северу от пруда. Миссис О’Лири устало доковыляла до груды валунов и принялась ее обнюхивать. Я испугался, что она начнет метить территорию, но Нико сказал:

– Все нормально. Она просто по запаху ищет дорогу домой.

Я нахмурился.

– Через камни?

– Есть два главных входа в царство мертвых, – пояснил Нико. – Тот, что в Лос-Анджелесе, ты знаешь.

– Переправа Харона.

Нико кивнул.

– Большинство душ проходят именно этим путем, но есть короткая дорога, ее труднее найти: врата Орфея.

– Чувак с арфой.

– Чувак с лирой, – уточнил Нико. – Но, в общем, ты прав. С помощью своей лиры он зачаровал землю, чтобы найти новый путь в царство мертвых. Он пел всю дорогу до дворца Аида и почти сумел выбраться вместе с душой своей жены.

Я припомнил эту легенду. Орфей не должен был оборачиваться, пока вел свою жену обратно, в мир смертных, но, разумеется, он обернулся. Классическая история типа «в общем, все умерли», после же сразу чувствуешь себя белым и пушистым.

– Итак, это врата Орфея, – я постарался проникнуться величием момента, но груда камней по-прежнему выглядела просто как нагромождение булыжников. – Как они открываются?

– Нужна музыка, – сказал Нико. – Как у тебя с пением?

– М-м-м… никак. А нельзя просто приказать им открыться? Ты же сын Аида и все такое.

– Это не так просто. Нам нужна музыка.

Я нисколько не сомневался: если я запою, то сумею только вызвать сход лавины.

– У меня есть идея получше.

Я повернулся и позвал:

– ГРОУВЕР!

Ждали мы долго. Миссис О’Лири свернулась клубком и задремала. В лесу стрекотали сверчки, и ухала сова, от улицы Сентрал-Парк-Вест доносился шум транспорта, где-то поблизости по дорожке цокала копытами лошадь, вероятно, проезжал конный патруль. Уверен, они бы с удовольствием отловили двух ребят, которым вздумалось торчать посреди парка под покровом ночи.

– Бесполезно, – наконец сказал Нико.

Но у меня появилось некое чувство. Впервые за долгие месяцы мысленная связь «натянулась», как струна, следовательно, либо к каналу природы подключились разом много людей, либо Гроувер близко.

Я закрыл глаза и сосредоточился.

«Гроувер».

Я знал, что он где-то в парке, но я не чувствовал его эмоций. Я слышал только какое-то слабое гудение в глубине черепа.

«Гроувер», – подумал я настойчивее.

«Хм-м… хм-м-м-м», – откликнулось нечто.

В голове у меня возникла картинка: гигантский вяз в глубине леса, вдали от главных дорожек. Шишковатые корни оплели землю, образовав нечто вроде кровати, а в ней лежал, скрестив руки на груди, какой-то сатир. Сначала я даже не признал в нем Гроувера. Укрытый ковром из веток и листьев, он, вероятно, спал там уже давно. Корни словно оплетали его, потихоньку утягивая под землю.

«Гроувер, – позвал я. – Проснись».

«Хр-р-р-р-фью-ю-ю-ю».

«Приятель, ты весь в грязи. Проснись!»

«Спать», – пробормотало его сознание.

«ЕДА, – я сменил тактику. – БЛИНЫ!»

Глаза сатира распахнулись, у меня в голове пронеслась вереница чужих мыслей, точно мысли Гроувера включились на ускоренную перемотку. Картинка разлетелась на кусочки, и я едва не вырубился.

– Что случилось? – спросил Нико.

– Я пробился к нему, он… м-да. Уже идет.

Через минуту в ветвях одного из деревьев послышался шорох, и нам под ноги упал Гроувер – вниз головой.

– Гроувер! – завопил я.

– Гав! – Миссис О’Лири с интересом подняла голову, вероятно, надеялась, что мы будем играть в «принеси сатира».

– Бе-е-е-е-е! – заблеял Гроувер.

– Ты в порядке, старик?

– О, все нормально, – он потер голову. Рога у него так отросли, что торчали из курчавых волос на целый дюйм. – Я был на той стороне парка, но дриады замечательно придумали переправить меня сюда по деревьям. У них очень смутные понятия о высоте.

Он широко улыбнулся и поднялся на ноги, ну вообще-то на копыта. С прошлого лета Гроувер больше не притворялся простым человеком, перестал носить бейсболку, фальшивые ступни и даже джинсы, потому что ниже пояса у него мохнатые козлиные ноги. На его футболке красовалась картинка на тему иллюстраций из книжки «Там, где живут чудовища»[11]11
  Детская книжка с картинками американского писателя и художника Мориса Сендака. Вышла в 1963 году.


[Закрыть], а сама майка была вся заляпана грязью и древесным соком. Его козлиная бородка стала гуще, так что он выглядел совсем как мужчина (или козел?), к тому же он стал одного роста со мной.

– Рад тебя видеть, Супермен, – улыбнулся я. – Ты помнишь Нико?

Гроувер кивнул мальчику, потом крепко меня обнял. Пахло он него свежим сеном.

– Пе-е-ерси! – проблеял сатир. – Я по тебе скучал! И по лагерю тоже скучал. В этой глуши не найти вкусной энчилады[12]12
  Энчилада – традиционное блюдо мексиканской кухни.


[Закрыть].

– Я волновался, – сказал я. – Где ты пропадал последние два месяца?

– Две ме… – улыбка исчезла с лица Гроувера. – Два месяца? О чем ты?

– От тебя не было никаких вестей, – упрекнул я. – Можжевела переживала. Мы отправляли радужные сообщения Ириды, но…

– Погоди-ка, – сатир посмотрел вверх, на звезды, точно пытаясь определить, где находится. – Какой сейчас месяц?

– Август.

Гроувер побледнел.

– Это невозможно. Сейчас июнь. Я просто прилег вздремнуть и… – он схватил меня за руки. – Теперь я вспоминаю! Он меня вырубил. Перси, мы должны его остановить!

– Стой-стой, притормози, – попросил я. – Расскажи, что случилось.

Приятель глубоко вздохнул.

– Я… я шел по лесу, вдоль берега Гарлемского озера[13]13
  Harlem Meer (голланд.).


[Закрыть], и ощутил, что земля дрожит, словно рядом находилось нечто могущественное.

– Ты чувствуешь такие вещи? – спросил Нико.

Гроувер кивнул.

– С тех пор как погиб Пан, я чувствую, если в природе что-то не в порядке. Когда я в лесной чаще, мои зрение и слух словно обостряются. В общем, я пошел на запах. По парку шел человек в длинном черном пальто, я заметил, что он не отбрасывает тени. Ясный солнечный денек, а он не отбрасывал тени, а при ходьбе мерцал.

– Как мираж? – уточнил Нико.

– Да, – кивнул Гроувер. – И если ему встречались люди…

– Они падали и отключались, – продолжил Нико. – Сворачивались клубочком и засыпали.

– Верно! Потом, когда он проходил, они поднимались и как ни в чем не бывало шли по своим делам.

Я уставился на Нико.

– Тебе известно, кто этот мужик в черном?

– Боюсь, что да, – вздохнул Нико. – Гроувер, что случилось потом?

– Я последовал за ним. Он все смотрел на здания, стоящие вдоль парка, как будто он их оценивал или вроде того. Мимо пробегала женщина в спортивном костюме, она упала, свернулась калачиком на дорожке и захрапела. Чувак в черном положил руку ей на лоб, точно проверял, нет ли у нее температуры, потом пошел дальше. К тому времени я уже понял, что он – чудовище или что-то похуже. Я следил за ним до этой рощицы, дошел до подножия огромного старого вяза и уже собирался призвать на помощь дриад, чтобы они помогли мне поймать злодея, но тут он обернулся и…

Гроувер сглотнул.

– Перси, его лицо… Не могу его описать, потому что оно все время менялось. От одного взгляда на него меня потянуло в сон. Я сказал: «Что вы делаете?», а он ответил: «Просто осматриваюсь. Всегда стоит провести разведку на поле боя перед битвой». Я ляпнул что-то очень умное, типа: «Этот лес под моей защитой, и я не дам вам устраивать здесь никаких сражений!» Он рассмеялся и заявил: «Тебе повезло, что я коплю силы для главного события, малыш-сатир, так что я просто позволю тебе вздремнуть ненадолго. Приятных снов». После этого ничего не помню.

Нико выдохнул.

– Гроувер, ты повстречал Морфея, бога сновидений. Счастье, что ты вообще проснулся.

– Два месяца, – простонал Гроувер. – Он усыпил меня на два месяца!

Я пытался осмыслить услышанное. Теперь ясно, почему все это время мы не могли выйти на контакт с Гроувером.

– Почему же нимфы не попытались тебя спасти? – удивился я.

Гроувер пожал плечами.

– Большинство нимф не ведут счет времени. Для дерева два месяца – это ничто, вероятно, им просто в голову не пришло, что со мной что-то не в порядке.

– Нужно выяснить, что Морфей делал в парке, – решил я. – Не нравится мне это «главное событие», о котором он упомянул.

– Как и большинство младших богов, он работает на Кроноса, – сообщил Нико. – Мы это уже знаем. И это лишний раз подтверждает, что готовится вторжение. Перси, нужно поскорее осуществить наш план.

– Погодите, – вмешался Гроувер, – какой еще план?

Мы ему все рассказали, и сатир принялся дергать себя за шерсть на ногах.

– Вы же это не всерьез, – проговорил он. – Опять? Только не в царство мертвых!

– Старик, я не прошу тебя пойти с нами, – заверил я приятеля. – Я знаю, ты только что проснулся. Нам нужна музыка, чтобы открыть врата. Поможешь?

Гроувер вытащил тростниковые свирели.

– Полагаю, попробовать можно. Я знаю несколько мелодий «Нирваны»[14]14
  «Nirvana» – американская рок-группа.


[Закрыть], которыми можно скалы крушить, но Перси, ты уверен, что хочешь сделать такое?

– Пожалуйста, старик, – попросил я. – Для меня это значило бы очень много. В память о старых добрых временах, а?

Сатир захныкал.

– В старые добрые времена мы много раз оказывались на волосок от смерти. Так и быть, хотя наверняка ничего не получится.

Он поднес свирели к губам и заиграл веселенький мотивчик на высоких нотах. Валуны задрожали, потом треснули и раскололись, открыв треугольный проход.

Я заглянул внутрь: вниз и в темноту уводили каменные ступени, в воздухе пахло плесенью и смертью. Мне сразу вспомнилось прошлогоднее путешествие по Лабиринту, но этот туннель казался еще опаснее, ведь он вел прямо во владения Аида, а это почти всегда означает билет в один конец.

Я повернулся к Гроуверу.

– Ну что… спасибо.

– Пе-е-ерси, Кронос в самом деле нападет?

– Хотел бы я тебя утешить, но, да, он это сделает.

Я думал, Гроувер от беспокойства сжует свои тростниковые дудки, но сатир выпрямился и отряхнул футболку. Невольно бросалось в глаза, как сильно он отличается от старого толстого Ленея.

– Тогда я должен созвать духов природы, может, они смогут помочь. Посмотрим, сумеем ли мы найти этого Морфея.

– Лучше не забудь известить Можжевелу, что с тобой все в порядке.

Гроувер вытаращил глаза.

– Можжевела! Ой, она меня убьет!

Он бросился было бежать, потом вернулся и снова меня обнял.

– Поосторожнее там! Возвращайся живым!

Как только он ускакал, мы с Нико разбудили Миссис О’Лири.

Обнюхав вход в туннель, адская гончая навострила уши и принялась с трудом протискиваться внутрь. Я очень надеялся, что она не застрянет. Подумать страшно, сколько понадобилось бы средства для прочистки труб, чтобы «смыть» такую тушу вниз, прямо в царство мертвых.

– Готов? – спросил Нико. – Все будет в порядке, не волнуйся.

Мне показалось, что он, скорее, пытается убедить сам себя.

Я быстро глянул на звезды, гадая, увижу ли их еще когда-нибудь. Потом мы нырнули в темноту.

Узкая лестница с крутыми скользкими ступеньками вела все вниз и вниз. Стояла полная темнота, только мой меч слабо светился. Я пытался спускаться медленно, но Миссис О’Лири предпочитала более высокие скорости: она неслась вперед огромными скачками, радостно гавкая. Звук эхом отражался от стен туннеля, точно рядом стреляли из пушки, так что кто бы ни поджидал нас внизу, он заранее узнает о нашем приходе.

Нико плелся позади, это показалось мне странным, и я спросил:

– С тобой все в порядке?

– Все отлично, – ответил мальчик. На его лице отразилось… что это, сомнение? – Просто иди вперед.

Выбора у меня не оставалось, и я пошел дальше, вслед за Миссис О’Лири, в недра земли. Спустя еще час вдалеке послышался шум реки.

Наконец мы вышли из туннеля, он вывел нас на край утеса, возвышавшегося над равниной черного вулканического песка. Справа от нас, образуя опасные водовороты, с ревом мчались среди камней стремительные воды реки Стикс, слева в туманной дали горели огни Эреба, гигантские черные стены царства Аида.

Я вздрогнул. Впервые я попал сюда в двенадцать лет, и только присутствие Аннабет и Гроувера придавало мне смелость, чтобы двигаться дальше. Нико – это совсем другое дело, он не вдохнет в меня храбрость. Мальчишка еще сильнее побледнел и, похоже, нервничал больше моего.

Только Миссис О’Лири радовалась жизни на полную катушку: пробежалась по берегу, откопала человеческую кость (когда-то это была нога) и побежала обратно. Бросив кость у моих ног, адская гончая явно ждала, что я ее швырну.

– Хм, может, позже, девочка, – я вглядывался в темные воды, пытаясь собраться с духом. – Итак, Нико… как мы это сделаем?

– Сначала нужно пройти в ворота, – ответил мальчик.

– Но ведь река прямо перед нами.

– Я должен кое-что забрать, – пояснил Нико. – Это единственный путь.

Он, не оглядываясь, двинулся вперед.

Я нахмурился. Раньше Нико не говорил, что придется пройти в ворота, но теперь мы уже здесь, и без его подсказки я не знаю, что делать. Неохотно я двинулся следом за мальчиком по берегу, прямо к огромным черным воротам.

Снаружи стояли шеренги покойников, ожидая своей очереди войти. Наверное, сегодня похоронные бюро в мире смертных работали без обеда: даже очередь к воротцам с табличкой «ПРОСТО МЕРТВЫЕ» ползла еле-еле.

– Гав! – заявила Миссис О’Лири. Прежде чем я успел ее остановить, она помчалась к контрольно-пропускному пункту.

Из мрака вынырнул Цербер, сторожевой пес Аида, трехголовый ротвейлер, настолько огромный, что Миссис О’Лири рядом с ним казалась игрушечным пуделем. Цербер был полупрозрачным, так что его очень трудно заметить, пока он не подберется к вам вплотную, чтобы прикончить, но сейчас он не обращал на нас внимания. Он прошел мимо Миссис О’Лири, не удостоив ее приветствием.

– Миссис О’Лири, не смей! – закричал я на адскую гончую. – Не обнюхивай… О, боже.

Нико улыбнулся, потом посмотрел на меня и снова посерьезнел, точно вспомнил что-то неприятное.

– Пошли. Нам не придется убивать время в очереди, ты же со мной.

Мне это вовсе не понравилось, но мальчишка проскользнул мимо упырей-охранников и пошел к Полям асфоделей. Мне пришлось трижды посвистеть Миссис О’Лири, пока она наконец не оставила Цербера в покое и не побежала за нами.

Мы шли через поля черной травы, мимо растущих тут и там тополей. Если пророчество сбудется и через несколько дней я действительно умру, то могу навечно остаться здесь, но я гнал от себя эти мысли.

Нико устало шагал вперед, подходя все ближе и ближе к дворцу Аида.

– Эй, – позвал я, – мы уже прошли в ворота. Куда мы…

Миссис О’Лири зарычала. Впереди над землей появилась какая-то тень, темная, холодная, от нее разило смертью. Нечто устремилось вниз и приземлилось на верхушку одного из тополей.

К сожалению, я ее узнал: сухонькое лицо, ужасная синяя вязаная шапочка и мятое бархатное платье. За спиной существа развернулись кожистые, как у летучей мыши, крылья, на ногах были когти, пальцы рук заканчивались острыми медными ногтями. В руках она держала огненный кнут и сумочку из ткани с узором «огурцы».

– Миссис Доддс, – сказал я.

Тварь оскалила клыки.

– Добро пожаловать домой, золотце.

Сверху спикировали две ее сестры-фурии и уселись рядом с ней на ветвях тополя.

– Ты знаком с Алекто? – спросил Нико.

– Если ты про ту каргу, что сидит в центре, то да, – кивнул я. – Она была моей учительницей математики.

Нико кивнул, словно в этом нет ничего удивительного, потом посмотрел на фурий и глубоко вздохнул.

– Я выполнил то, о чем просил отец. Отнесите нас во дворец.

Я напрягся.

– Минуточку, Нико. Что ты…

– Боюсь, только так я могу получить нужную мне информацию, Перси. Отец обещал мне рассказать о моей семье перед тем, как мы пойдем к реке. Прости.

– Так ты меня обманул? – от злости утратив способность соображать, я замахнулся на мальчишку мечом, но фурии меня опередили. Две из них камнем кинулись вниз и, схватив меня за руки, рывком оторвали от земли. Меч выпал из моей руки, не успел я опомниться, как уже болтался в воздухе на высоте шестидесяти футов.

– О, не брыкайся, зайка, – проскрипела мне в ухо моя бывшая учительница математики. – Ужасно не хотелось бы тебя уронить.

Миссис О’Лири с сердитым лаем подпрыгивала, пытаясь до меня достать, но мы были слишком высоко.

– Вели Миссис О’Лири вести себя прилично, – предупредил Нико. Он висел в воздухе рядом со мной, его подняла третья фурия. – Я не хочу, чтобы она пострадала, Перси. Отец просто желает поговорить.

Я подумал было, не приказать ли Миссис О’Лири напасть на Нико, но из этого не вышло бы ничего хорошего, наоборот, в драке с фуриями мою собаку могли ранить.

Я скрипнул зубами.

– Миссис О’Лири, сидеть! Все в порядке, девочка.

Адская гончая заскулила и забегала кругами, глядя на меня.

– Ладно, предатель, – прорычал я, зыркнув на Нико. – Ты получил свой приз. Отведи меня в этот дурацкий дворец.

Алекто сбросила меня посреди дворцового сада, как куль с репой.

Сад был прекрасен своеобразной, жутковатой красотой. В мраморных бассейнах росли скелетообразные белые деревья, на клумбах буйно росли золотые растения и драгоценные камни. На балконе с видом на Поля асфоделей стояли два трона: костяной и серебряный. Чудесно, наверное, провести в таком дворце субботнее утро, вот только издалека доносились запах серы и вопли пытаемых душ.

Единственный выход охраняли воины-скелеты в изодранной камуфляжной форме армии Соединенных Штатов, со штурмовыми винтовками «M16» в руках.

Третья фурия осторожно опустила Нико рядом со мной, затем все три твари уселись на высокую спинку костяного трона.

Я подавил острое желание немедленно придушить Нико, потому что фурии бы мне помешали. Придется отложить месть на потом.

Я, не отрываясь, смотрел на пустые троны, ожидая, что будет дальше. Потом воздух замерцал, и появились три фигуры: Аид и Персефона, каждый на своем троне, а между ними – какая-то старушка. Кажется, все трое оживленно спорили.