Текст книги "Наследство Каменного короля"

– О, боги мои, – девушка с удручённым видом села на скамью, – что будет, что будет… Удивительно, что они ещё по городу её не разыскивают. Нам надолго здесь не спрятаться.

– Это я, миле… Бланка, – произнёс Джош, по обыкновению слегка запнувшись, – я вчера ночью, когда вы из тюрьмы ушли, завалил люк, а потом открыл вашими ключами вторую дверь, ту, что в красную комнату ведёт. Так что они, судя по всему, подземелье обшарили, обнаружили люк наверху – на это большого ума не надо, завал разобрали и попали в те покои. Я ту дверь специально оставил незапертой. Поэтому и подумали, что Алиенору где-то внутри замка прячут. Но вы правы – это ненадолго. Вернётся Рич Беркли и устроит обыск по всему Хартворду. Ни одна мышь не спрячется.

– И что же делать?! Нам же надо как-то её из города вывезти. И чем скорее, тем лучше. А она спит, и я не знаю, когда очнётся. Её там сильно замучили. И как её везти и куда, тоже не представляю. Может, к Пемброку Ллевеллину? Это ваш…

– Я знаю, – кивнул Джош, – я же говорил, я читал книжки по генеалогии. Это дядя графа Рутвена Беркли, то есть дед леди Алиеноры.

– И ваш, милорд.

– Да. Так выходит, что и мой. Извините, но это как-то… ненормально.

Гуго фыркнул.

– Да уж. Может, мастеру Герберу сказать?

– Возможно. Не знаю. – Джош поднялся с кресла. – Вот что – я иду к сиру Балдрику. Он должен помочь.

– Но он же дал слово Ричу… – Бланка испуганно замотала головой. – Не нужно, ваша светлость.

– Нет. Бланка, вы не правы. – Джош решительно принялся натягивать куртку. – Сир Балдрик дал слово – ну и что? Что ему оставалось делать? Если бы он отказался, то его посадили бы под замок, как и сира Равена. И это не присяга, а всего лишь обещание повиноваться. И сегодня, кстати, мы знаем кое-что такое, что вчера и не предполагали: если бы Балдрик действительно захотел бы выслужиться перед графом Клеймором, то ему это сделать проще простого: взять меня за шиворот и привести к нему. Он ведь знает, кто я, не так ли? Так что, миледи, это не тот человек, которого нам надо опасаться.

Бланка наморщила лоб, ращдумывая.

– Пусть будет так. Но, наверное, Гуго следует пойти с вами.

– Нет. Балдрик может не захотеть говорить при незнакомом человеке.

– Хорошо. Только прошу вас – осторожнее. – Бланка подошла к Джошу и легко дотронулась рукой до его лба. – У вас корни волос светлые. Всё-таки вы не очень хорошо покрасили себе голову. Мы это исправим.

Джош слабо улыбнулся.

– Я постараюсь.

Кивнув на прощанье, он выглянул за дверь и, убедившись, что поблизости никого нет, вынырнул в проулок между домами.

Город уже заканчивал дневную работу. Пробираясь по узким улочкам, Джош с удовольствием вдыхал знакомые запахи свежеиспечённого хлеба, сыромятной кожи и слегка кислого духа, нёсшегося из открытых дверей кабаков (несколько дней вынужденного затворничества только добавили остроты ощущений), отмечал про себя привычные картины и звуки: девушки, спешащие к колодцу с кувшинами; скрип качающихся ставней, за которыми скорняжных дел мастер гневно отчитывал своего ученика; целая толпа рабочих с лопатами, топорами и молотами, направляющаяся по домам; собаки, лошади, повозки и бесконечная ругань возчиков, ударами хлыстов отгоняющих от своего скарба попрошаек. Из соседнего дома вышел сапожник и разместился со своей дратвой прямо на улице – здесь было пока светлее, чем внутри; в десяти шагах от него, не обращая никакого внимания на прохожих, усердно стучал своим молотом кузнец, стараясь закончить какую-то вещицу до захода солнца; крики зазывал, солёные шуточки и женский смех – все эти звуки висели над Хартвордом неумолчным гомоном.

В очередной раз остановившись, чтобы пропустить гружёную мешками телегу, Джош застыл, поражённый внезапно мелькнувшей мыслью: это всё его. Он, Джош, вернее, Эдмунд – он есть лорд Беркли, граф и властитель этого города. Странное и неопределённое ощущение: он знал это, но не чувствовал. Удивительно, только и подумал он, как его внимание привлекло нечто не особенно привычное для этого места: эшафот не пустовал. Там между двумя столбами за руки растянули голого до пояса человека, а двое наёмников, которых Джош никогда раньше не видел – по всей видимости, из клейморовских, – по очереди стегали его по спине длинными кожаными плетьми. Тот уже потерял сознание; его тело безвольно висело на цепях, а полусогнутые ноги волочились по деревянному помосту. Наверное, подумал Джош, это один из тюремных охранников, которого сделали козлом отпущения за исчезновение Алиеноры.

Чуть поодаль в окружении стражников стоял, покусывая себе ногти и наблюдая за экзекуцией, сам Дрого, граф Марч. Остановившись за углом ближайшего дома, Джош принялся его разглядывать. Негодяй и мучитель Алиеноры. На первый взгляд обычен и мало примечателен: невысокого роста парнишка лет семнадцати-восемнадцати, чернявый, со смуглой кожей и пронзительными тёмными глазами. Наверное, именно глаза и обращали на себя особое внимание; глаза и маленький красногубый рот, кривившийся в нервной ухмылке.

Народа вокруг эшафота топталось на удивление мало: несколько бездельников, стайка мальчишек, шумно радовавшихся каждому удару, да чей-то домашний учитель с маленьким ребёнком – это зрелище всегда считалось назидательным. Все прочие обходили это место по краю площади, спеша по делам и лишь искоса поглядывая в ту сторону.

Замковые ворота были заперты и хорошо охранялись: вместо обычных двух стражников сейчас там стояли четверо; по всей видимости, Дрого пока не пришло в голову, что его пленницу могли каким-то образом вывести за пределы замка. Но только пока. Рич Беркли, когда он вернётся, совершенно определённо об этом догадается; времени оставалось немного. Развернувшись и решив обойти Замковую площадь стороной, Джош поспешил к южным воротам: там высилась старая башня с караульной, в которой сейчас и располагался сир Балдрик Одли со своими солдатами.

На его счастье у входа стоял, лениво опираясь на длинную алебарду, незнакомый Джошу наёмник; молодой человек, подходя к башне, уже сломал себе всю голову, стараясь придумать удобоваримую причину своего превращения в брюнета, на тот случай, если там окажется кто-то из знавших его солдат. Сказав, что у него есть срочное сообщение для начальника стражи от мастера Гербера, он был беспрепятственно допущен внутрь.

Поднимаясь по крутой каменной лестнице, Джош пытался представить себе возможный ход беседы, но, так и не сообразив ничего путного, во всем положился на случай и толкнул дверь.

Сир Балдрик с хмурым видом сидел за столом. Это был крепко сбитый мужчина лет около сорока, с обветренным лицом и коротко подстриженными волосами; длинные усы свешивались по обе стороны рта. Небольшая с низким потолком комната, в которой он находился, судя по виду, давно была необитаема: слой золы закаменел в погасшем камине, а пустые полки покрывал толстый слой пыли. На столе валялись какие-то пожелтевшие свитки, придавленные сверху железными перчатками и небрежно брошенным поясным ремнём с ножнами; сам меч начальник стражи держал в руках, полируя его мягкой замшей.

– Джош?! – Сир Балдрик изумлённо уставился на вошедшего. – Что ты здесь делаешь? Что у тебя с волосами?

– Добрый день, сир. Я… я хотел бы получить совет.

– Совет? – Балдрик фыркнул. – Любому человеку я сейчас готов дать только один совет – убираться как можно скорее из этого городишки. Что у тебя случилось? Тебя прислал Руддик Гербер?

Вместо ответа Джош подошёл к столу и положил перед ним золотой медальон с вепрем. Глянув на него, Балдрик поднял голову и тяжёлым взглядом уставился на юношу.

– Что это?

– Вы не знаете, сир?

Начальник стражи покачал головой.

– Нет. Откуда он у тебя?

– Нашёл. И думаю теперь, что мне с этим делать. Я спрашивал совета у мастера Гербера, у Миртена и у Финна, торговца с рыночной площади. Они послали меня к вам.

– Вот как. Значит… значит, ты знаешь.

Джош промолчал. Балдрик поднялся из-за стола, прошёл к входной двери и, плотно её прикрыв, опустил железный засов. Всё так же не спеша он вернулся к столу, аккуратно завязал ворот рубахи и подпоясался ремнём. Взяв обеими руками меч, он опустился на колено.

– Сир Эдмунд, лорд Беркли, граф Хартворд! Я, Балдрик Одли, рыцарь, сын Гарена Одли, предлагаю тебе свой меч и свою службу так же, как служил я и все мои предки до четвёртого колена твоим предкам.

Балдрик наклонил голову и вытянул вперёд руки. Клинок тускло блеснул.

– Что я должен сделать, сир?

– Возьми его, если согласен, и верни обратно. Если не согласен, откажись.

Джош взял меч.

– Сир Балдрик Одли! Я… – Молодой человек на долю мгновения запнулся. – Я, Эдмунд Беркли, граф Хартворд, принимаю твою службу. Возьми свой меч и… пусть он служит нам так же верно, как служил нашему отцу.

Взяв клинок, сир Балдрик вновь склонил голову.

– Я, Балдрик Одли, отныне ваш верный слуга.

Начальник стражи поднялся с колен и вложил меч в ножны.

– Для вас, милорд, начинается новая жизнь, и эта жизнь гораздо тяжелее, чем та, которую вы вели до сих пор.

– Я должен кое-что рассказать вам, сир.

– Не сейчас. Это ещё не всё. Прошу тебя подождать здесь. Это недолго.

Джош пожал плечами. Балдрик направился в дальний конец комнаты к обнаружившейся там маленькой дверце, которую юноша сразу не заметил, и вышел. Спустя всего четверть часа он появился вновь, но уже под руку со своим сыном. Томас несколько напряжённо глянул на Джоша.

– Томас! – Рыцарь положил руку ему на плечо. – Я говорил тебе о том, что этот день когда-нибудь настанет. Время пришло.

– Джош?! – воззрившись на него, изумился Томас.

Сир Балдрик еле заметно качнул головой.

– Его светлость Эдмунд Беркли. Делай то, что должен.

Томас приблизился к Джошу и неловко опустился на одно колено, так же, как его отец, протянув вперёд свой меч.

– Сир Эдмунд, лорд Беркли, граф Хартворд! Я, Томас Одли, сын Балдрика Одли, рыцаря, предлагаю тебе свой меч и свою службу так же, как служит отец мой, сир Балдрик, и как служили мои предки твоим предкам.

– Я принимаю твою службу, мастер Томас.

Взяв меч и засовывая его в ножны, Томас неуверенно посмотрел сначала на отца, потом на своего нового сеньора.

– Сир… Отец… О боги мои, Джош, я так рад, что это оказался ты!

– Томас… – сквозь зубы гневно процедил начальник стражи.

Джош поднял вверх руку.

– Не стоит, сир Балдрик. Я тоже очень рад, Том. У меня, оказывается, больше друзей, чем я думал.

С широкой улыбкой на лице Томас поклонился.

– Сын мой, – рыцарь, удовлетворённо кивнув, повернулся к Джошу, – с вашего позволения, милорд. Иди вниз и готовься. Ты знаешь, что делать.

– Сир. – Томас слегка поклонился. – Отец.

И выбежал из комнаты, на ходу удивлённо покачивая головой.

*      *      *

Спустя полчаса Балдрик тяжело поднялся с кресла и принялся мерить шагами свой кабинет.

– Я согласен с тобой… сир Эдмунд. Не со всем, что ты сказал, но со многим. Только одно: я не думаю, что жизни леди Алиеноры угрожает какая-то серьёзная опасность.

– Но…

– Выслушай меня. Граф Дрого далеко не всегда может держать себя в руках, но то, что он сделал, он сделал явно без ведома своего отца. Рич Беркли очень жёсткий и беспринципный политик, но он никогда не пойдёт на преступление, если не будет уверен в том, что это принесёт ему какую-либо выгоду. Смерть Алиеноры не в его интересах. Сир Рутвен мёртв… к сожалению, это факт. На днях из Лонхенбурга прилетел ещё один голубь с письмом от Бедвиса – это наш доверенный человек. Его обвинили в заговоре против короля и приговорили к смерти судом эорлинов, хотя эорлинов-то в столице на тот момент было всего три-четыре человека. И Рич на том суде не присутствовал, и я очень сомневаюсь, что он хотел смерти своего брата.

– Но я так понимаю, это именно он рассказал королю о мнимом заговоре?

– Может быть, и он. Даже, скорее всего, он. Но… это сложно объяснить, милорд. Я постараюсь, хотя то, что я сейчас скажу, это всего лишь домыслы. Мои и сира Равена.

Балдрик вздохнул, собираясь с мыслями.

– Я начну с другого конца. Я думаю, что Рич нашел Алиеноре жениха.

– Себя?! – брови Джоша потрясённо взметнулись вверх.

– Нет. Он же женат, хотя супругу его уже давно никто не видел. Говорят, он держит её взаперти. Но даже если бы он и был свободен, брак с твоей сестрой лично ему ничего не даст. У него же уже есть старший наследник – Дрого, которому и достанутся и титулы, и земли.

– Дрого?!

– Да. Рич таким образом убьёт сразу двух зайцев: во-первых, он объединит в своих руках все владения семьи Беркли. Ты знаешь, что у тебя есть ещё один дядя?

– Да. – Джош кивнул. – Камбер, герцог Беркли.

– Именно. Но он полностью и неизлечимо сумасшедший, детей у него нет, и он может умереть в любой момент. А если нет, то ему помогут. Таким образом, герцог Камбер умирает, а сира Рутвена требуется просто устранить. Не обязательно доводя дело до казни – его вполне могли просто лишить титулов и владений, отправив в тюрьму навечно. Сир Рутвен не принадлежит к Первородным, и закон это допускает. Так что его смерть – это дело рук самого Роберта Даннидира, а еще вероятнее – его отца, герцога Оуэна Эмли. Этот прокажённый старик всем заправляет в Лонхенбурге. Говорят, он сидит в своём замке безвылазно, никого не видит и никого не принимает, но я этому не верю. Иначе каким бы манером он оказался в столице за неделю до коронации?

Балдрик выглянул за дверь и, крикнув кому-то принести кувшин вина и пару бокалов, вернулся за стол.

– Так что Ричу вовсе не требовалось добиваться смерти твоего отца. Его казнь, я бы даже сказал, твоему дядюшке только повредила: теперь всё королевство знает, что этот хромой не только наушничал королю, но и отправил своего родного брата на эшафот. Его ближайшие родичи – и Олан Хантли, и граф Гленгорм теперь ему руки не подадут. За других не скажу.

В дверь постучали. Взяв из рук солдата кувшин и бокалы, Балдрик неторопливо разлил вино и, сделав изрядный глоток, продолжил.

– И, наконец, второе. Главное. О твоем существовании не знают. Рич Беркли по-прежнему ищет пропавшего сына графа Хартворда, но, судя по всему, он и сам уже не верит в то, что ты смог выжить, иначе бы не затеял всю эту историю. Он думает, что леди Алиенора – единственная наследница графства Хартворд. И более того… – Балдрик подался через стол и понизил голос. – Она старшая в порядке наследования престола королевства Корнваллис. Не считая тебя, понятно.

Джош с оторопью посмотрел на своего собеседника.

– Как же так? А Роберт III?

– В этом и суть. Многие убеждены, что у семейства Беркли права на корону возникли раньше, а Роберт – просто узурпатор, пешка в руках своего папаши. Женив своего сына Дрого на твоей сестре, граф Клеймор получает право начать борьбу за трон. А если у них родится сын… – Балдрик вздохнул и закончил: – Так что для Рича Беркли жизнь леди Алиеноры – это главный козырь, самая большая ценность. Без неё он умрёт просто графом в своём мелком графстве.

– Но Дрого…

– Дрого – дурак. И он либо не понимает сути происходящего, либо его отец не посчитал нужным его просветить. А вернее – и то, и другое. Наверняка сир Рич даже не рассказал ему о своих планах относительно Алиеноры. Насколько я знаю графа Клеймора, этот человек привык всё решать сам, и своими мыслями и планами ни с кем не делится. Если бы Дрого знал имя своей невесты, даже его куцых мозгов вполне хватило бы на то, чтобы понять, что с леди Алиенорой нельзя так обращаться.

Джош упрямо положил руки на стол.

– Я не отдам её Ричу. Ни Ричу, ни Дрого. Вы бы видели её, когда мы вынесли её из подземелья…

Балдрик кивнул.

– Понимаю. Может быть, ты и прав. Хотя на моей памяти девушек отдавали замуж за куда худших женихов. А Дрого – он знатен и богат, королевских кровей, хотя и по младшей линии… Нет, нет, – Балдрик поднял руку, заметив, что Джош открыл рот, готовясь ему гневно возразить, – это ваше решение, милорд. В любом случае, с появлением Эдмунда Беркли Рич теряет права опекунства. Только вы имеете право распоряжаться рукой вашей сестры. И именно поэтому вы представляете для его планов смертельную опасность. И что ещё хуже – пока мы ничего не можем ему противопоставить.

– Можем, и противопоставим. Мы уже вырвали из его рук Алиенору. И я намерен вывезти её из Хартворда.

– Куда?

– Пока не решил. Быть может, к герцогу Ллевеллину? Этот-то совет мне и нужен.

– Это ваше решение, милорд? Увезти её?

– Да. И надеюсь на вашу помощь.

Балдрик Одли задумчиво пожевал усы.

– Хорошо. Возможно, и к Ллевеллину, хотя это довольно далеко. Я должен подумать, куда лучше и как. Но, в любом случае, сейчас вы должны перевезти её из замка, а лучше всего, сюда. Здесь я могу беспрепятственно вывести вас из города. И это надо будет сделать сегодня, поскольку завтра уже возвращается граф Клеймор. А когда он вернётся и узнает о пропаже Алиеноры, – рыцарь покачал головой, – боюсь, ни одна мышь из Хартворда не выскочит.

Джош поднялся из-за стола. Балдрик встал вслед за ним.

– Сир Эдмунд… береги себя, мой мальчик. Теперь ты не просто Джош из кухни, теперь у тебя есть семья… и подданные, – и, помолчав мгновение, вздохнул, – а также враги. Слишком могущественные для одного человека.

– Да, сир. Спасибо. – Джош крепко пожал протянутую руку и, задумавшись на мгновение, озорно улыбнулся. – Раз, два… целых восемь подданных. Но это значительно больше, чем три дня назад.

Балдрик Одли хмыкнул.

– Пожалуй. У меня вовсе нет. Удачи, и я жду от вас известий. Поторопитесь, милорд – солнце уже заходит.

Джош кивнул и вышел за дверь.

Глава 6. Бланка

Алиенора всхлипнула. Полулёжа на подушках, она отламывала крошечные кусочки от свежей булки и отправляла их в рот. На её щеках ещё виднелись почти высохшие бороздки слёз. Бланка, сидя на кровати напротив неё, потрясённо смотрела на свою подругу.

– О, боги… Как же это может быть?! Дрого… – Она вскочила на ноги и, подхватив юбки, принялась мерить шагами комнату. – Да как же такое может быть?! Он же твой кузен! Он же… он же… какой мерзавец… Гадёныш…

– Бланка, Бланка, тише…

– Да как тише?! – Ещё больше разъярившись, чуть ли не крикнула она. – Какой урод… Надо рассказать обо всём Эдмунду! Он убьёт его. Мы убьём его, мы его четвертуем, отрежем ему его поганый…

– Бланка, успокойся, прошу тебя. – Алиенора задумалась, наморщив лоб. Под её глазами пролегли глубокие тени. – Не знаю отчего, но сейчас мне уже кажется, что мне всё это словно… привиделось, что ли. Как сон. Старый такой сон. Кажется, всё помню, но… не знаю. Если б не слабость и синяки… – Она невесело хмыкнула, одновременно пожав плечами. – Но уж даже не болит ничего. Может, я просто с лестницы упала, головой ударилась и понавыдумывала невесть чего? Лучше расскажи мне о нём.

– О ком? – Бланка пыхтела, пытаясь взять себя в руки.

– Об Эдмунде. Ты же знаешь: я всегда была уверена, что у меня есть брат.

Буря, бушевавшая внутри Бланки, неожиданно стихла. Вздохнув, девушка ненадолго замолчала.

– Он… он похож на твоего отца. У него такие же, как у тебя, изумрудные глаза. Он умный. И он… красивый. И волосы, как у тебя. Правда, сейчас они тёмные, но вообще-то они русые… и… и… вот.

Её голос беспомощно затих. Алиенора с изумлением глянула на свою подругу.

– Я никогда не слышала, чтобы ты говорила о каком-нибудь мужчине… таким голосом.

Бланка закусила губу, слегка покраснев.

– Да, наверное. Ты, когда его увидишь, поймёшь. С ним так… надёжно. Тебе очень повезло.

Они замолчали, взявшись за руки и задумавшись каждая о своём.

Дверь легонько скрипнула и отворилась. На пороге стоял Джош.

– Леди… – сказал он, обводя взглядом застывшие в полумраке девичьи фигуры. И медленно приблизился к кровати. Не шевелясь, Алиенора смотрела на него всё шире и шире распахивающимися глазами, превратившимися в бездонные зелёные озёра.

– О… – прошептала она, – это ты. Ты правда похож…

Её подбородок задрожал.

– Я знала, я всегда знала, что у меня есть брат, никто не верил, а я знала, что ты придёшь… Эдмунд, Эдмунд, они… они убили нашего отца…

Она всхлипнула, закрыв лицо руками. Джош нерешительно присел на край кровати.

Бланка еле слышно кашлянула.

– Миледи… сир. Я, с вашего позволения, возьму немного денег и схожу в торговые ряды, пока они не закрылись, попробую купить платье для вашей сестры.

Постояв немного и не дождавшись ответа, она на цыпочках подошла к двери. Там украдкой обернулась и, со странным чувством оглянувшись, выскользнула из спальни.

*      *      *

Спустя примерно час она вернулась в дом Финна, прикупив не бросающееся в глаза коричневое домотканое платье, накидку с капюшоном, хлопчатые чулки и пару крепких туфель. Вернулась бы намного быстрее, если бы не бурные и противоречивые мысли, внезапно наполнившие её голову; потратив с полчаса на покупки, всё остальное время Бланка бесцельно слонялась по Замковой улице и сидела на каменной скамье возле городского колодца, в полном расстройстве пытаясь понять, что с ней происходит.

Все трое находились в одной комнате: Алиенора, закутанная в простыню, по-прежнему на кровати, а Джош с Гуго рядом на скамье. В комнате горели несколько свечей; при их тусклом свете молодые люди вели негромкую беседу, от души забавляясь шуточкам, которые время от времени отпускал Гуго, рассказывая о событиях последних дней. Алиенора даже улыбалась – судя по всему, микстура мастера Миртена действительно оказалась просто волшебной. Держа в руке бокал с вином, она без устали разглядывала своих новых друзей, переводя взгляд с одного на другого. На Гуго смотрела с любопытством и немного смешливо, а на Эдмунда – подолгу и почти с обожанием; глаза её сияли.

Бланка положила покупки на кровать и, сказавшись, что ей самой не мешало бы переодеться – её нынешний наряд слишком бросается в глаза, а прочая одежда в опочивальне в замке, – попрощалась, пообещав вернуться до темноты, пока калитку в воротах не закрыли.

В закатных сумерках она тайком прокралась по тёмным коридорам палат в свою комнату, наспех выбрала платье покрепче и попроще, неприметного цвета, напихала в котомку ещё кое-какие вещи и, потоптавшись на месте, направилась к покоям Алиеноры. Плотно прикрыла за собой дверь, зажгла пару свечей, поставила их на пол перед огромным и единственным в замке зеркалом и, нервно путаясь в многочисленных завязках, сбросила с себя одежду. Вытащила то домотканое платье, встряхнула его, расправляя, и… замерла, разглядывая своё отражение.

Она, кажется, красива. Наверное, красива. Совсем не так, как Алиенора, а по-другому. Беркли – те вели свой род с севера. Когда-то Хартворд принадлежал семейству Риэннон, единственной дочерью и наследницей которого стала Фьора Риэннон, супруга графа Рутвена, а после её смерти к нему перешли и титул, и сам замок со всеми прилегавшими владениями. Этот суровый северный лорд, искренне оплакивавший потерю любимой супруги, вместе с маленькой дочерью остался здесь навсегда, предпочтя Хартвордский замок своим далёким и холодным землям.

А Бланка – она была истой южанкой. Всего на полгода старше своей подруги, но, если ещё и не вполне взрослая женщина, то уже совсем не подросток. С такой фигурой, при взгляде на которую – с недавнего времени она стала это замечать – мужчины оборачивались и с тайным желанием смотрели ей вслед. Ей, а не Алиеноре. На дочь графа смотрели с восхищением и почтением, а Бланке доставались совсем другие взгляды.

О, эти взгляды. Не далее, как позавчера днём Бланка отправилась в общественную купальню, находившуюся на другом конце города – туда почти наверняка не ходили люди, которые могли бы узнать её в лицо, а уж тем более без пышных платьев и причёски. Отправилась сразу после своего первого визита в дом торговца Финна. Гуго был просто хороший парень, а вот при взгляде на его товарища ей почему-то вдруг подумалось о своей немытой шевелюре и мятом платье. В то мгновение Бланка даже слегка разозлилась на саму себя – ведь это просто поварёнок, какое ей до него дело! – и, продолжая сердиться всё больше и больше, потопала через весь Хартворд.

А он… он, кажется, никак на неё не смотрел.

В самом замке в подвале донжона имелась своя ванная в виде огромного, почти до груди высотой чана, предназначенная для самого графа, членов его семьи, а также знатных гостей и высших чинов. Воду там грели при помощи раскалённых докрасна валунов, сверху которых устанавливалась деревянная решётка; затем туда бросали разные ароматические травы. По вечерам по заведённому порядку сначала здесь купался глава семьи, затем леди Алиенора, почти всегда на пару со своей подругой, а уж потом все прочие в соответствии с иерархией, вплоть до того момента, когда вода становилась уже непригодной для омовения.

На мужское внимание, если оно и было, Бланка с Алиенорой, с младых лет привыкшие к прислуге, не обращали никакого внимания. По крайней мере, до определённого возраста. Во всяком случае, ни флейтист, который услаждал их слух чудесными мелодиями, ни мальчишка, время от времени бросавший в воду новые горячие камни, никогда не позволяли себе в открытую разглядывать знатных леди, при том, что в здешних краях излишняя стыдливость не принадлежала к числу особо почитаемых добродетелей.

Но сейчас замок кишел незнакомыми Бланке солдатами, они даже занимали многие покои. Из уютного места жительства Хартворд превратился в огромную казарму. Еле отбившись пару раз от полупьяных ухажёров, она выбросила из головы мысль о самой возможности принимать здесь ванную.

В этом отношении в городской купальне было безопасно: порядок и некое подобие приличий тут охранялись двумя здоровенными банщиками. По древнему обычаю здесь мылись все скопом – юноши, девушки, мужчины и женщины, без малейшего конфуза плескаясь нагишом в большом бассейне.

Всё помещение освещалось десятком толстых свечей, лишь едва рассеивавших сумрак. По краю водоёма на локоть ниже уровня воды стояли каменные скамьи, на которых посетители сидели, попивая дешёвое вино или пиво, обмениваясь шуточками на грани пристойности или откровенно флиртуя. Какая-то молодая парочка, расположившаяся за бассейном, в укромном уголке, с упоением целовалась, не замечая грозно приближавшуюся фигуру банщика: наверное, подумала Бланка, столь явные проявления чувств здесь не поощряются.

В замковой купальне все мылись обнажёнными, а тут многие посетители были одеты. Но как! Бланка хмыкнула.

Мужчины обходились небольшими передниками, а женщин украшали длинные ожерелья на шее и узкие, в два пальца шириной, пояса. Эти пояса, концы которых свешивались спереди до колен, скреплялись внизу живота чем-то вроде небольших кожаных блях, расшитых бисером.

Забавно, подумала Бланка, искоса разглядывая одну привлекательной внешности девицу, которая, манерно опираясь на руку какого-то мужчины, вышла из бассейна, и тут же принялась подпоясываться этим подобием набедренной повязки, явно неспособным ничего скрыть. В конце концов Бланка решила, что это не одежда, а скорее украшение, призванное подчеркнуть достаток его обладательницы. Ничего похожего у Бланки с собой не было и, пожав плечами, она просто скинула с себя платье.

И уже через четверть часа, услышав несколько причмокиваний в свой адрес, и ругнувшись в ответ на предложение помочь помыться, она выбралась из бассейна, попутно оттолкнув чью-то услужливую руку, попытавшуюся помочь ей вылезти, ухватив за зад, и пообещала себе больше не ходить в подобные заведения.

Понятно, что это просто флирт, часть ритуала, думала она, стоя перед зеркалом, дело обычное и естественное, но она, наверное, умерла бы от смущения, если бы встретила там его.

Бланка придирчиво принялась разглядывать собственное лицо, как будто пытаясь увидеть его заново. Почти идеальное лицо. Большие карие, широко расставленные с золотинками глаза, обрамлённые густыми ресницами, брови вразлёт, высокие скулы, упрямый, быть может, немного длинноватый нос, точёные ноздри и чуть брезгливо изогнутые губы с едва заметными волосками над ними, доставлявшими ей столько неудовольствия. И роскошная тёмно-рыжая шевелюра, которую так трудно расчёсывать по утрам. Если Алиенора с её тоненькой фигуркой, алебастровой, как будто светящейся изнутри кожей и аристократичными чертами лица, на котором сияли слегка миндалевидные изумрудные глаза, походила на принцессу эльфов, то она… она была вполне земной женщиной. Одна воплощала собой изящество, а другая – чувственность. Алиенора была белой розой, а она – тёмно-красной. Бархатным полураскрывшимся бутоном, на нежных лепестках которого сверкали капельки росы. Розой с шипами.

Какой-то далёкий звук раздался во дворе засыпающего замка. Очнувшись, она вздрогнула и бросилась натягивать платье, расстраиваясь всё больше и больше. Или, может быть, лучше остаться в прежнем наряде? А то в этом, домотканом, на неё никто и не взглянет. «О, боги, какая же я дура. Что я делаю, о чём думаю?!» Безмозглая смазливая кукла с пустым титулом и без приданого, приживала в чужом замке. Пожалуй, Алиенора первая укажет ей на дверь, стоит лишь заикнуться о том, что творится в её бестолковой голове. Давай, топай обратно в свой Харлех, и ищи там женихов себе по рангу. О, свет, я сейчас умру от стыда. Ненавижу, ненавижу себя.

Ничуть не думая о боли, она пальцами затушила горящие свечи и, не закрыв за собой дверь, выбежала из опочивальни.

Книга третья. Длинная лошадь недостаточно длинна для всех

Глава 1. Из Хартворда

Сразу после захода солнца все четверо вышли из дома Финна. По двое, чтобы не привлекать особого внимания, уговорившись встретиться тут же рядом, у городского колодца, чтобы дальше небольшой молодёжной компанией продолжить путь к южным воротам. По Замковой улице изредка и неспешно прохаживались стражники сира Балдрика, наблюдая за порядком и готовясь к тушению огней. С наступлением ночи фонари обычно тушили во избежание пожаров, а наиболее пьяных или буйных прохожих останавливали и допрашивали о причинах своего пребывания на улице в столь неурочный час. Зáмок уже заперли, но город пока и не думал засыпать: влюблённые парочки прогуливались по полутёмным улицам, припозднившиеся торговцы крепко запирали ставни своих лавок, кто-то спешил по домам, а в немногочисленных тавернах только ещё начиналась разгульная ночь.

Прощаясь с домом, Гуго даже пустил фальшивую слезу, посетовав на то, что приходится покидать такой уютный уголок с мягкими креслами и неиссякаемыми запасами вина и колбас. Сборы были недолгими: молодые люди, не особо церемонясь, разобрали несколько шкафов с одеждой, выбрав ту, что могла подойти для путешествия. После некоторых колебаний они отказались от мысли надеть под верхнюю одежду кольчуги, имевшиеся в одном из сундуков в подвале, рассудив, что парни крестьянского вида, экипированные таким образом, при случае обязательно вызовут подозрения.