Текст книги "Серафина и расколотое сердце"

Глава 18

Серафина не была уверена в том, что лев знает о ее присутствии, и боялась его спугнуть, поэтому не шевельнулась. Она долго наблюдала за ним: как спокойно поднимается и опускается грудная клетка, медленно сгибается и разгибается кончик хвоста, подрагивают время от времени большие лапы. Это был ее друг Вайса. И ему что-то снилось.

Лежа возле Вайсы, Серафина закрыла глаза и снова попыталась превратиться в пантеру. Ничего не вышло. Чувствуя, как подступают слезы, девочка крепко зажмурилась и стиснула зубы.

Как же ей хотелось пантерой растянуться в тени вместе с Вайсой, ощутить покой и собственное благодушие. Как же она сейчас мечтала, чтобы у нее снова был ее черный мех, и усы, и когти, и мускулы, и длинный хвост, и четыре лапы с мягкими подушечками, и подрагивающие уши. Она хотела быть кошкой! Просто быть собой.

Дыхание льва изменилось. Вайса медленно открыл свои прекрасные, янтарно-карие горнольвиные глаза и обвел взглядом лес в поисках друзей или врагов. Когда он посмотрел в сторону Серафины, она приподнялась и уставилась на него в упор, отчаянно надеясь, что он заметит ее, лежащую совсем рядом среди папоротников. Но Вайса смотрел сквозь нее. Он видел ее не лучше, чем все остальные.

Присутствие Вайсы вновь напомнило Серафине о матери и львятах. Где они сейчас? Внутри у нее все сжалось от тревоги. Неужели колдун убил их так же, как убил и многих других?

Оглядевшись, она поняла, что эта закрытая со всех сторон деревьями, поросшая папоротниками долинка ей хорошо знакома. Она попала сюда не случайно, хотя, казалось бы, мчалась в страхе, не разбирая дороги. Девочка уже бывала здесь вместе с Вайсой.

– Вайса, ты меня слышишь? – спросила Серафина дрожащим голосом, надеясь и в то же время уже не надеясь ни на что.

У Вайсы дернулось ухо, но он посмотрел не на нее, а в прямо противоположном направлении. Потом поднялся.

Серафина услыхала, как зашуршали листья. Что-то медленно двигалось через лес в их сторону. Звук приближался. Вайса припал к земле, и Серафина не поняла, что именно он чувствует: страх, неуверенность или волнение.

А потом Серафина увидела незваного гостя.

Сначала из ветвей появилась черная голова, потом невообразимо яркие желтые глаза, черные мускулистые плечи, длинное черное тело и помахивающий черный хвост. У Серафины перехватило дыхание. Это была молодая черная пантера, которую она недавно видела.

«Но на одной территории может обитать только одна черная пантера, – подумала Серафина. – И это она. Это больше не я. Она».

Большая черная кошка казалась Серафине немного знакомой, но вспомнить ее не получалось.

А пантера оглядела заросли папоротника и вдруг заметила Вайсу. Тот еще плотнее прижался к земле – то ли приготовился к прыжку, то ли пытался показать, что не опасен; иногда кошки таким образом выражают оба намерения одновременно.

Но, что бы ни имел в виду Вайса, это напугало юную пантеру. Она повернула назад в лес, откуда пришла. Лев кинулся за ней. Сначала Серафина решила, что он охраняет свою территорию, но потом поняла, что Вайса не нападает, а хочет догнать пантеру и бежать вместе с ней.

– До свидания, – грустно сказала Серафина, когда оба пропали в лесной чаще.

А она снова осталась одна. Она потеряла всех своих друзей, утратила все, чего достигла. Сердце Серафины сжалось от мучительной боли.

Она должна узнать, что здесь произошло. Где-то там все еще бродила тварь из леса, и черные клубы тьмы наступали, уничтожая все на своем пути. А значит, Билтмор и все, кто ей дорог, подвергались ужасной опасности.

Но она была совершенно бессильна. В физическом мире у нее не осталось ни тела, ни когтей, ни зубов, ни рук, ни даже голоса. Но, с другой стороны, что такое сила? Оружие и инструменты или умение думать? Слова или действия? Если у тебя есть чуточку силы и ты можешь совершать совсем незначительные дела и поступки, разве ты совсем уж бессилен? Может, наоборот, ты обладаешь всей силой мира?

Серафина опустилась на четвереньки и изо всех сил вдавила в землю пальцы. Ничего не произошло. Так же, как и раньше, мир мог воздействовать на Серафину, а она на мир – не могла. Она пробовала и пробовала, потом сдалась.

Прошлой ночью Серафина сумела обернуться водой, но становиться землей ей совершенно не хотелось. Могила, земля, прах – только не это. Она просто не сумеет вернуть себе прежний облик. Нет, она желала двигать почву, воздействовать на нее. Менять почву, но не себя.

Мимо пролетел шмель, его ножки отяжелели от комков желтой пыльцы. При виде него у Серафины появилась идея. Последовав за шмелем, она дошла до куста, покрытого бледно-красными цветами. Вокруг клубились и толкались пчелы, осы и прочие насекомые, пытаясь забраться в сердцевину того или иного цветка и набрать нектара. Крошечные желтые крупицы пыльцы кружили в солнечном свете. Серафина медленно провела рукой по воздуху – и, кажется, пчелы и пыльца расступились перед ней.

Обнадеженная этим результатом, Серафина набрала в легкие побольше воздуху и дунула на летающую пыльцу. Но ничего не случилось. Серафине вдруг вспомнилось, как однажды Билтмор посетил знаменитый флейтист. За ужином одна из девочек попросила разрешения поиграть на его флейте. Но, как она ни старалась, ей не удалось выдуть из инструмента ни одного мелодичного звука. «Для этого надо много тренироваться, – добродушно объяснил музыкант. – Надо научиться правильно дуть».

И Серафина принялась учиться игре на флейте мира. Она дула на пыльцу с разных сторон и по-разному, медленно, но верно нащупывая правильный способ. Если она дула слишком сильно, или слишком слабо, или не под тем углом, ничего не получалось. Но если она дула правильно, пыльца летела туда, куда ее направила Серафина.

«Я не могу сделать многое, но я могу кое-что, – думала девочка, – а раз я могу кое-что, значит, я уже могущественное существо».

Тренируясь, чтобы понять, на что она способна и как применить эти способности наилучшим образом, Серафина вспомнила еще один разговор, на этот раз с папашей. Она тогда была гораздо моложе, чем сейчас.

«Иногда мне кажется, что вселенная, в которой мы живем, – это один из наилучших механизмов господа бога, – сказал ей папаша. – Его шестерни часто невидимы, и колеса крутятся неслышно, но все равно это механизм, который работает определенным способом, по определенным правилам и с помощью определенных деталей. Так что, если приглядеться повнимательнее, можно понять, как он работает, и на один миг совсем чуть-чуть повлиять на него так, чтобы он сделал то, что тебе нужно».

Конечно, отец говорил о механических устройствах, с которыми ему приходилось работать каждый день. Ему и в голову не могло прийти, что когда-нибудь его дочь, превратившаяся в маленькое привидение, будет дуть на пылинки, но, пожалуй, его описание в точности соответствовало тому, чем она сейчас занималась.

Пробуя и пробуя, Серафина научилась гонять по воздуху пыль и пыльцу туда, куда хотела. Она могла шевельнуть кончик листа или заставить пчелу немного изменить траекторию полета. От этого ей хотелось смеяться. Сама мысль о том, что она способна хоть на что-то – не важно, на что, – повлиять, доставляла ей огромную радость. Ведь это означало, что она все еще пусть ненадолго, но настоящая.

Затем Серафина отправилась к ручью и попыталась изменить направление отдельных струй, создавая руками маленькие водовороты возле берега. Она обнаружила, что не может задержать струи пальцами или набрать немного воды в ладони. Но иногда, если получалось правильно сосредоточиться, она могла чуть-чуть сдвинуть струю вбок.

Постепенно Серафина начинала привыкать к мысли, что в первую очередь ей необходимо перестать думать о себе как о живом человеке или горнольве, имеющем реальное тело в реальном мире. Пора было осознать, что она теперь нечто иное – дух, душа, крошечный импульс энергии и частица земли, ветра и воды. Освоившись с этой мыслью и позволив себе нестись в мировом круговороте, Серафина стала догадываться, как устроен великий механизм вселенной и как можно чуточку подправить его работу. Пробуя и тренируясь, Серафина не переставала думать о тьме, растекающейся по ее земле. Она по-прежнему твердо верила, что должна каким-то образом противостоять ей.

Пожалуй, самым тяжелым, почти непереносимым, для нее сейчас было одиночество. Ей хотелось болтать с Вайсой и носиться бок о бок с ним. Ей хотелось предупредить мистера Вандербильта о надвигающейся опасности. А больше всего хотелось посоветоваться с папашей о том, как быть дальше.

Но пытаться заговорить с ними не имело никакого смысла. Ни Вайса, ни мистер Вандербильт, ни папаша и никто другой не слышали ее. Не было никого, совершенно никого, кто знал бы о ее присутствии.

И вдруг Серафина посмотрела в сторону темной реки, у которой она была несколько ночей назад, и замерла.

Кажется, кто-то все-таки знал.

Глава 19

«Колдун у реки», – подумала Серафина.

«Я не вижу тебя, но знаю, что ты здесь», – сказал колдун. Он сказал это ей!

Но Серафина тогда перепугалась и умчалась, как олень.

«Если бы я только знала», – подумала девочка.

Она попыталась вспомнить подробности той странной первой ночи, и ее снова охватил страх. Колдун медленно шел через лес глухой ночью, то и дело склоняясь к земле. Он обладал особым видом темной силы.

Серафине страшно не хотелось возвращаться на то место у реки, где она видела колдуна. От одной мысли об этом у нее внутри все стягивалось узлом. Но других вариантов не было. Папаша когда-то говорил ей, что по-настоящему храбрый человек не тот, который ничего не боится, а тот, который боится, но делает, потому что это необходимо сделать. Если она надеялась вернуться в мир живых, ей следовало оставаться храброй.

Девочка направилась в сторону реки. Солнце перевалило за полдень; по ее расчетам, впереди была еще одна гора и за ней долина, но тут впереди послышался шум бегущей воды, и очень скоро Серафина вышла к затопленному участку земли. Оглядевшись, она с удивлением поняла, что стоит на новом берегу обильно разлившейся реки.

Протекавшая через лес река вышла далеко из своих берегов и теперь, куда ни посмотри, деревья стояли чуть ли не до половины в проточной воде. Река разлилась настолько широко, что Серафина не только не видела противоположного берега, но даже не могла представить себе новое русло. Темно-коричневый поток несся мимо, обрывая листву, обламывая ветки и волоча все за собой. Отдельные струи закручивались в водовороты и сшибались с бурунчиками, которые пенились вокруг верхних развилок деревьев.

До Серафины не сразу дошло происходящее – река заполонила долину. Яростные потоки разрушали и смывали все на своем пути. Реке уже мало было деревьев и камней, она принялась за горы.

Пробираясь вдоль затопленного берега, девочка вдруг поняла, что место, на котором она несколько ночей назад видела колдуна, давно ушло под воду. Ноги утопали и скользили в размытой земле, съезжали к поглощающей все вокруг воде. Наверное, Серафине и раньше было бы от этого не по себе, но сейчас одна мысль о том, что ее может засосать в жидкую грязь, приводила в ужас. Она в испуге отступила и перебралась повыше и подальше от реки.

Во второй половине дня девочка решила отдохнуть – свернулась клубочком под выступом скалы и задремала. А через несколько часов внезапно проснулась. Она не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Не могла оторвать тело от каменистой земли. Серафина попыталась сделать вдох, но твердая почва обступила и придавила ее со всех сторон, камни зажали ее в тиски. Стиснув зубы, она извивалась, рычала, отбивалась от мелких острых осколков.

– Еще не время! – сказала она земле, выкарабкавшись из смертельных объятий и отряхиваясь.

«Становится все хуже, – подумала она, с трудом отходя от чуть не затянувшей ее в себя каменной трещины. – Не надо мне было останавливаться».

Солнце уже садилось, но Серафина продолжала поиски колдуна. Спустившись с крутого склона, она очутилась в зарослях камышей и котовника. Здесь начиналось болото, и под ногами пружинили слои напитанного влагой мха и торфа – остатки древних лесов, стоявших тысячи лет назад. От болот поднимался густой плотный запах жирной земли и множества гниющих растений. И было неожиданно приятно ощущать голыми ступнями пружинящий мох.

Из размокших, давно поваленных стволов тянулись чистоуст коричневый и кальмия дубровниколистная, покрытая темно-розовыми цветами. На островках земли сверкали среди листвы красные бусины клюквы. С высоких древесных ветвей словно на спиралях свисали сиреневые и фиолетовые орхидеи.

Заходя все дальше в болото, Серафина напряженно осматривалась в поисках колдуна.

В лужицах сновали пятнисто-желтые саламандры, ползали черепашки с оранжевыми шейками. Повсюду росли ирисы, кандык американский и стрелолист, а также кувшинчики, росянки и прочие хищные растения.

Внезапно впереди послышалось едва слышное стрекотание.

Заинтересованная, Серафина тут же пошла на звук и скоро набрела на крошечную лужайку посреди болота. Солнце только что спряталось за деревья, и небо еще было окрашено в нежные оранжевые тона.

Снова стрекотание.

Тут она наконец разглядела маленькую, округлую светло-коричневую птичку с длинным клювом, которая сидела посреди лужайки. Это был лесной кулик. Гости, которые приезжали в Билтмор, чтобы поохотиться, называли этих птичек вальдшнепами. Местные – болотниками или дупелями. Серафине казалось забавным, что разные люди придумывают разные названия для одного и того же. Горный лев, пума, пантера, леопард, барс, кагуар, горнолев… у ее рода было множество имен. Вайса говорил, что на языке индейцев чероки они зовутся цв-да-си.

Интересно, а как называется то существо, которым стала Серафина? Призрак, привидение, тень, фантом, дух, небесное создание…

Неожиданно пугливый куличок взвился вверх спиралью и закружил в закатном небе, трепеща крыльями. Достигнув высшей точки своего полета, он на мгновение замер, как будто набирал в грудь побольше воздуху, пропел что-то, а затем начал падать обратно к земле, дергаясь и хлопая крыльями, словно его подстрелили, но продолжая самодовольно распевать во весь голос.

Серафина улыбнулась. Ей еще ни разу не приходилось видеть небесный танец кулика, но папаша рассказывал ей об этом. Здесь, сейчас, всего несколько мгновений в вечернем небе робкая одинокая птичка сообщала всему миру: «Я есть! Я здесь!»

«Он ищет друга, – подумала Серафина. – Может быть, мне тоже попробовать?» Представив, как она выйдет на середину лужайки, а потом начнет высоко подскакивать и кружиться, покачиваясь, щебеча и выкрикивая: «Я здесь! Я здесь!», Серафина развеселилась.

В конце концов кулик опустился на то же самое место, с которого взлетел. И в этот момент Серафина подняла глаза и увидела, что на той стороне лужайки тоже кто-то стоит, наблюдая за куликом.

Тот самый колдун в черном плаще с капюшоном, которого она встретила у реки. Серафина тут же припала к земле, поскольку не знала, видит ее колдун или нет.

Через некоторое время колдун повернулся и пошел куда-то. Выждав, пока он отойдет подальше, Серафина пересекла лужайку и последовала за ним, стараясь двигаться как можно тише, но не упуская его из виду.

Колдун остановился и замер. Серафина пригнулась и метнулась за ствол ближайшего дерева. Колдун повернул голову и посмотрел в ее сторону.

Серафина думала, что сейчас он отвернется и пойдет дальше по своим делам. Но тот поступил иначе: вскинул голову, поднял тонкие руки и откинул капюшон так, что темная ткань легла воротником на плечи.

Наконец-то Серафина увидела его лицо. Это был не мужчина, а девушка лет четырнадцати! Белокожая, с темно-красными губами и длинными рыжими волосами. Ее зеленые глаза внимательно осмотрели лес и остановились на том месте, где пряталась Серафина. Та пригнулась еще ниже, но не выдержала и попыталась рассмотреть девушку сквозь высокую траву.

Лицо у девушки было серьезное и замкнутое, словно она пережила большое горе. Она была похожа на человека, который повержен и скрывается, но стойко держится за жизнь, подобно сломленной сове, которая не хочет больше летать.

И Серафина совершенно четко поняла, что это за девушка, хотя она очень мало напоминала себя прежнюю.

Глава 20

Серафину охватил страх. Низко пригнувшись, она смотрела сквозь кусты. Ровена! Серафина находилась слишком близко, чтобы бежать, и потому ей хотелось броситься в бой со своим старым врагом. Она вспомнила все ужасные поступки, совершенные Ровеной, и внутри нее поднялся гнев. Но, чем дольше Серафина разглядывала девушку, тем сильнее ее одолевало любопытство.

Ровена изменилась. Ее овал лица, движения и, главное, манера держаться стали совсем другими. Волосы по-прежнему остались рыжими, но девушка больше не завивала их в модные локоны, они лежали по плечам длинными прядями. Лицо было бледным, но Ровена не воспользовалась косметикой, чтобы сделать ярче губы или наложить тени на веки. И на ней не было модного платья, хотя раньше она меняла наряды по нескольку раз в день. Теперь она носила простой темный балахон, как отшельник, который ушел от мира. И, кажется, у нее больше не было ни лошади, ни экипажа. Она ходила по лесу в одиночку.

Ровена смотрела в сторону Серафины несколько долгих мгновений, внимательно изучая кусты, за которыми та пряталась, как будто знала, что она там. Серафина замерла и затаила дыхание, поскольку не знала, что именно способна учуять ведьма.

Наконец Ровена снова накинула капюшон на голову и продолжила путь сквозь болото, над которым уже собирался туман. Серафина глубоко, облегченно вздохнула, довольная, что ведьма ее не заметила. С одной стороны, ей очень хотелось повернуть домой, как можно дальше отсюда, и оставить в покое подбитую сову. Но была и другая сторона ее личности, воинственная, яростная, упорная, которая твердила: «Не дай ей уйти».

И Серафина решила следить за Ровеной дальше. Девочка почти не сомневалась, что остается невидимой даже для ведьмы, но на всякий случай все же держалась на некотором расстоянии. Иногда ведьма скрывалась в сером горном тумане, но каждый раз Серафина нагоняла ее.

Скоро они вышли на неприметную тропу, ведущую все дальше на болота, пролегающую через кедровник. Стволы старых деревьев, возвышающихся среди папоротников, были густо покрыты мхом.

И наконец они вышли к жилью. На первый взгляд это было похоже на нагромождение ветвей. Тонкие отростки деревьев тянулись вниз, к земле, а вверх, навстречу им, росли тонкой сетью корни. Переплетаясь, они образовывали прочные стены и крышу. Напротив входа светились угли небольшого костра. На поваленных стволах были разложены разнообразные растения, видимо, сушились в солнечных лучах, которым удалось пробиться сквозь деревья в течение дня.

Серафина наблюдала, как Ровена ухаживает за хищными растениями, цветущими у самого входа в жилище, бормоча странные и незнакомые слова и давя пальцами бьющихся мух и шершней, а потом кидая их в распахнутые «пасти» прожорливых цветов.

Совсем рядом с Серафиной и вокруг всего жилища была растянута во множестве белая паутина. Почувствовав, что за спиной что-то шевелится, Серафина огляделась более внимательно и обнаружила тысячи черных пауков с кривыми ножками и рыжими «песочными часами» на спинках. Задохнувшись от ужаса, Серафина поспешно перебралась под другое дерево. Папаша говорил, что черные вдовы – самые опасные пауки в этих краях, а Серафина никогда не видала такого скопления этих тварей и, тем более, их гнезд.

Ровена работала. Кувшинчики, жирянки и другие хищники росли не только возле лачуги, но и карабкались по стенам, оплетали крышу. Ровена достала несколько маленьких растений из надетой через плечо сумки, вкопала их в землю и начала водить над ними рукой, бормоча что-то непонятное. Когда же ведьма убрала руку, стало видно, что растения уже укоренились в новой почве.

Высадив все, что насобирала в лесу, Ровена направилась к струящемуся неподалеку ручейку, окрашенному болотной водой в светло-коричневый цвет, и медленно вымыла руки. Серафина вдруг подумала, что это – единственный мелкий, спокойный ручей из всех, которые она видела за последнее время. Может быть, тварь, нагоняющая бури, не знает об этом уголке?

Заинтригованная, Серафина пробралась за плетень, окружающий лачугу. Здесь гуляло несколько цыплят и серых пятнистых кур, щипали траву козы с длинной, спутанной черной шерстью, крепкими закрученными рогами и странными глазами – зрачок был квадратный.

Серафина заглянула в лачугу из ветвей. Там стояла простая кровать, было выделено место для еды, а все остальное пространство занимали стеклянные колбы и бутыли с жидкостями зеленого, желтого и молочно-белого цвета.

Глядя, как Ровена обирает листья с разложенных для просушки растений, Серафина нахмурилась. Да, эта ведьма всегда была опасной, лживой и двуличной, но раньше в ней кипела энергия. А сейчас она стала какой-то слишком спокойной и серьезной. Казалось, чувство одиночества захватило ее целиком и полностью, накрыло, как мох ковром накрывает поваленное дерево.

– Я чувствую, что ты наблюдаешь за мной, – проговорила вдруг Ровена.

Серафина словно окаменела, только сердце начало отчаянно колотиться.

– Я просила тебя оставить меня в покое, – грубо сказала Ровена. – Я с тобой давно покончила!

Серафина попятилась и спряталась за кусты.

Ровена откинула капюшон и разъяренно закричала в сторону леса, но в противоположном направлении от Серафины:

– Убирайся! Я не хочу, чтобы ты был здесь!

Значит, Ровена ее все-таки не видела. Но к кому же она обращалась?

Желая знать, как поведет себя Ровена, девочка шагнула ближе.

– Нет! Я велела тебе уходить, – проговорила Ровена так, словно совершенно точно знала, что делает Серафина. – Я чувствую, как ты дышишь мне в затылок. Но я не стану выполнять твои указания. Я покончила с тобой, и не беспокой меня больше!

Ровена гневно выпрямилась, и воздух вокруг нее сначала сжался, а потом резко расширился, откинув Серафину назад. Испугавшись, она поспешно укрылась в лесу.

Наверное, Серафине следовало бежать подальше от сырого болотного логова Ровены. Было очевидно, что, как ведьма, она стала могущественнее прежнего. Но как человек она была теперь маленькой и несчастной.

Серафина подумала, не бросить ли ей попытки пообщаться с Ровеной. Может, лучше вернуться в Билтмор и сделать все, что возможно в ее положении? Но Серафине даже думать об этом не хотелось. Ведь она не способна ни поговорить, ни предупредить, ни помочь. Скоро в Билтмор нагрянут ураганы, река разольется, и что ей тогда делать? Да, и как быть с Брэденом? Может, он уже начал высасывать души из заблудившихся детей, как это делал Человек в черном плаще, желавший получить еще больше власти и жизненной силы и при этом гнивший заживо? Что, если Брэден стоял у истоков всех этих бед? Или он был лишь жертвой происходящего? И сумеет ли Серафина покинуть его, кто бы он ни был на самом деле? Девочка вспомнила, как Вайса смотрел сквозь нее, как будто она уже не существовала.

Ее мир лежит в руинах. И скоро наступит еще одна ночь, такая же ужасная, как и все предыдущие.

Серафина глубоко вдохнула, собрала всю свою смелость в кулак и заговорила.

– Я тебя не беспокоила, – прошептала она. – Я только что пришла сюда.

Ровена удивленно замерла и несколько мгновений не двигалась и ничего не говорила. Ее рыжие брови озадаченно вздернулись.

– Кто ты? – спросила она.