Текст книги "Цензоры за работой. Как государство формирует литературу"

Система распространения: артерии и капилляры

«Следствие» по книге часто начиналось с последнего пункта на пути ее распространения и продвигалось вверх к владельцам складов, извозчикам, типографам, издателям и авторам. Чтобы проследить эти нити, охотясь за запретной литературой, полиции нужно было ориентироваться в хитросплетении каналов торговли, ведущих в задние комнаты, по маршрутам книгонош и к палаткам под открытым небом, где беднейшие обитатели литературного мира пытались заработать на хлеб. Нищета часто приводила к преступлениям, ведь наибольшую прибыль можно было извлечь там, где риск выше всего – в подпольной торговле. Полиция часто задерживала маргинальных дельцов, действующих в этом опасном секторе, изо всех сил стараясь удовлетворить спрос, и архивы Бастилии полны историй этих «бедолаг» (pauvres diables) со дна книжной торговли.

Досье парижской bouquiniste (мелкой торговки книгами, обычно работавшей в палатке под открытым небом) служит богатейшим источником информации об этой стороне книжной системы распространения. Луиз Манишель, известная в торговых кругах как «девица Ламарш», держала палатку в переулке, соединяющем сад Пале-Руаяль с улицей Ришелье в самом сердце Парижа. Задолго до того, как Бальзак прославил его в «Утраченных иллюзиях», Пале-Руаяль стал важной точкой в издательской индустрии. Он воплощал другой аспект системы привилегий, свойственной Старому режиму. Так как Пале-Руаяль принадлежал герцогу Орлеанскому, члену королевской семьи, это было lieu privilégié (привилегированное место) вне досягаемости для полиции. Инспекторы и их осведомители могли осматривать товары, которые лежали на прилавках, рассеянных по саду, но не имели права проводить обыски или аресты без предварительного согласования с управляющим дворца, который обычно задерживал такие дела на достаточное время, чтобы виновники могли скрыться. В результате Пале-Руаяль, территория которого была открыта для всех парижан, давал приют множеству сомнительных занятий – проституции, азартным играм, политическим пересудам и продаже запрещенных книг. Девица Ламарш предлагала отборный товар покупателям, жаждавшим узнать об интригах министров, сексуальной жизни королевских особ и всякого рода вольностях, как философских, так и эротических.

Она не имела права этого делать. Формально все книгоноши и bouquinistes должны были получать разрешение от полиции и регистрироваться в Управлении книготорговли, но Пале-Руаяль защищал Ламарш и некоторых других мелких торговцев под сенью привилегий. Они устанавливали прилавки (étalages) под галереями, окружающими сад, и во всех соединенных с ним аллеях и переулках. Когда предоставлялся случай, они торговали между собой, сбивали друг другу цены и заключали союзы со своими коллегами из других относительно безопасных мест – Лувра и Дворца правосудия. Такие дельцы обычно получали книги от мелких книгопродавцев из Парижа, которых снабжали потайные склады и типографии в провинции или за рубежом. Ламарш знала все хитрости торговли. Она промышляла этим делом еще когда была маленькой девочкой и унаследовала лавку от матери, занимавшейся ею до своей смерти в 1771 году. Отец Ламарш, известный полиции как «негодный подданный, продававший очень дурные книги»136136
  Пьер-Огюст Гупиль к Жану-Шарлю-Пьеру Ленуару (Dec. 14, 1774, Bibliothèque de l’Arsenal, Archives de la Bastille, ms. 12446). Следующее описание основывается на этом поразительно многотомном деле.


[Закрыть], держал такое же крохотное предприятие в другом месте, пока к семидесяти четырем годам ему не отказало здоровье. А его сестра разносила «дурные книги», пока полиция не упрятала ее в тюрьму Фор-Л’Эвек где-то в начале 1770‐х. Не похоже, чтобы члены этой семьи читали те сочинения, которые продавали. Ламарш не была неграмотной, но ее письма из Бастилии написаны примитивными каракулями и с такими ошибками, что иногда приходилось читать слово вслух и догадываться о его значении по звучанию.

В декабре 1774-го, а это первая дата в ее досье, Ламарш было тридцать восемь лет. Она жила вместе с вдовой, которая работала у нее служанкой, в квартире на шестом этаже в задней части здания над табачной лавкой на улице Сент-Оноре. Это означало, что ее жилье было дешевым, ведь на рынке парижской недвижимости экономическое расслоение было, как правило, вертикальным: чем выше этаж, тем беднее жилец. Пьер-Огюст Гупиль, инспектор по книжной торговле, начал готовить для Ламарш ловушку после того, как получил донесение от осведомителя, купившего с ее прилавка запрещенную книгу и описавшего общество, собирающееся возле него:

Все дворяне, ищущие последние новинки, библиофилы, которым привозят заказы, и дамы, желающие иметь книги на своем туалетном столике, обращаются к этой женщине. У нее всегда находится что-то, чтобы разжечь их любопытство: «Письмо герцогу и пэру» [Lettre à un duc et pair], «Письмо от господина де Соруэ господину де Мопу» [Lettre du sieur de Sorhouet au sieur de Maupeou], «Подлинные воспоминания о жизни мадам Дюбарри» [Mémoires authentiques de la vie de Mme du Barry], «Ужины короля Пруссии» [Les soirées du Roi de Prusse] и т. д. Нет такой книги, которой у нее бы не было и которую бы она не стала продавать137137
  Ibid.


[Закрыть].

Как можно понять из названий, ассортимент Ламарш во многом состоял из политических памфлетов и скандальных сочинений. Многие из них были направлены против решений канцлера Рене-Николя-Шарля-Огюстена де Мопу, который спровоцировал реорганизацией судебной системы, приведшей к усилению королевского произвола, поток протестной литературы в 1771–1774 годах. Правительство делало все возможное, чтобы избавиться от подобных сочинений, даже после падения Мопу и вступления на престол Людовика XVI в мае 1774 года. Памфлетом, который они особенно хотели уничтожить, было «Письмо г-на аббата Террэ г-ну Тюрго», Lettre de M. l’abbé Terray à M. Turgot, где проводилась связь между протестами против Мопу и назначением нового министра, Анна-Робера-Жака Тюрго138138
  Речь идет о так называемой «Варфоломеевской ночи министров» после смерти Людовика XV – отставке главы правительства герцога д’Эгийона, канцлера Мопу и суперинтенданта (министра) финансов аббата Террэ. Преемником Террэ на посту суперинтенданта финансов стал просветитель Тюрго. Верховные суды вновь были сменены парламентами. – Прим. ред.


[Закрыть]. Генерал-лейтенант полиции Жан-Шарль-Пьер Ленуар приказал Гупилю найти этот памфлет, что тот и сделал, приобретя через своего осведомителя два экземпляра из лавки Ламарш. Потом он написал еще один доклад о ее предприятии:

Девица Ламарш продолжает продавать «Письмо г-на аббата Террэ г-ну Тюрго» в Пале-Руаяле. Люди толпятся у ее прилавка, как будто там играют новую пьесу, это разжигает любопытство. Кроме того, памфлет служит причиной разговоров об особах, которых компрометирует, и, хотя он довольно плохо написан, запах скандала, который от него исходит, гарантирует, что это сочинение будет продаваться и читаться139139
  Гупиль к Ленуару (Jan. 18, 1775, ibid.).


[Закрыть].

Выслеживая книги, полиция отмечала воздействие, которое они оказывают на парижскую публику. Остроумный памфлет или правильно расположенная лавка могли оказать нежелательное влияние на общественное мнение, и Ламарш знала, как играть на чувствах своих покупателей. Гупиль отмечает, что она пыталась привлечь его тайного агента такими словами:

Понизив голос, она спросила, знает ли он о «Жизни мадам Дюбарри». «Конечно, – ответил он. – А что?» – «А то, что у меня есть еще несколько экземпляров из тех двухсот, что мне прислали из Фландрии две недели назад». Потом она игриво добавила: «Вы знакомы с этой книгой? Это „Требник руанских каноников“ [Bréviaire des chanoines de Rouen]. Пришло оттуда же». И она тут же вытащила из-под прилавка книгу, которую я прилагаю к докладу и за которую попросила два ливра девять су. Как вы можете заметить, месье, это собрание непристойностей, прекрасно подходящее для развращения умов140140
  Ibid.


[Закрыть].

Гупиль попросил разрешения обыскать квартиру Ламарш, где, по его мнению, она хранила запрещенные книги и где можно было найти указания на ее поставщиков. Ленуар согласился отправить его на такого рода «досмотр», и в десять вечера 23 января 1775 года Гупиль вместе с Пьером Шеноном, чиновником (commissaire) из суда Шатле, вошли домой к Ламарш. Они провели тщательный обыск, но обнаружили лишь три экземпляра «Письма г-на Террэ», два – порнографического трактата «Выбывший из строя сладострастник», Le Volupteux hors de combat, и простенькую счетную книгу. На следующую ночь в двенадцать часов они вернулись с подписанным письмом-ордером, lettre de cachet, на арест Ламарш и увезли ее в Бастилию.

Торговка пробыла в камере без каких-либо контактов с внешним миром до 27 января, когда Шенон приступил к первому из двух допросов. Он имел дело с множеством книгонош и торговцев такого рода и, как правило, не слишком усердствовал с вопросами при первой встрече, чтобы иметь возможность запутать подозреваемых на следующем допросе, имея на руках доказательства, добытые следствием. Когда ее спросили о поставщиках, Ламарш ответила что-то неопределенное о людях, которые приходили к ее прилавку с пачками книг и возвращались через несколько дней за оплатой. Она не могла назвать имена и дать описание, более точное, чем «среднего роста» и «несколько потрепанного вида». Ламарш сказала, что продавала такие же книги, как и другие bouquinistes в Пале-Руаяль, и думала, что полиция не имеет ничего против. Сама же она не знает об их содержании, так как не читала их. Она не имела понятия, что «Письмо аббата Террэ» запрещено. Покупатели спрашивали эту книгу, и, когда появился неизвестный человек с дюжиной экземпляров при себе, она их купила. Он продолжал приходить, а Ламарш, по ее словам, продолжала продавать, пока через ее руки не прошло около сотни экземпляров. Шенон пытался подловить торговку, указав на записи в ее счетной книге, где говорилось о 500 экземплярах «брошюры», но она ответила, что «брошюра» – общее слово, которое она использует, суммируя все продажи в конце дня. Она не помнила, какие именно сочинения подразумевались под этим смутным определением, и точно никогда не использовала названия книг в своих расчетах. Не продавала ли она «Жизнь мадам графини Дюбарри», спросил Шенон. Только два экземпляра, ответила Ламарш. Она приобрела их у одного из покупателей, у которого оказалось несколько лишних копий. Она не могла назвать ни его имени, ни адреса и могла описать только как благородного человека около пятидесяти лет141141
  Interrogatoire de la nommée Manichel dite la Marche à la Bastille, Jan. 27, 1775, ibid.


[Закрыть].

В этот момент Шенон прекратил допрос. Он по собственному опыту знал, что готовность заключенных все отрицать часто ослабевала после того, как они проводили достаточно времени одинокие и забытые в грязной сырой камере. Ламарш казалась отчаявшейся через день после первого допроса в своем письме к Ленуару. Она писала, что одна содержит семью. Ее отец был болен, сестра – беспомощна, служанка – нездорова, а ее торговое дело, от которого они все зависели, – почти уничтожено. Письмо Ламарш, которое требует не только перевода, но и предварительной расшифровки, показывает одновременно ее грамотность и состояние ума:

La supliente in plor votre juistise vous prit de l’a regardé dun neuille de pitié je suis comme unemer de famille qui abesoins daitre ala taite de ses affair je un per de soisante e quinsans son et-tat nes pas sufisans pour le fair subsité et une seurs qui es dan la paine elle napoint dautre secour que de moy, je . . . ne ces de vercé des larme de sens.

[La suppliante implore votre justice [et] vous prie de la regarder d’un oeil de pitié. Je suis comme une mère de famille qui a besoin d’être à la tête de ses affaires. J’ai un père de soixante et quinze ans. Son état n’est pas suffisant pour le faire subsister, et [j’ai] une soeur qui est dans la peine. Elle n’a point d’autre secours que moi. Je . . . ne cesse de verser des larmes de sang.]

Просительница взывает к вашей справедливости и умоляет взглянуть на нее милосердным оком. Я все равно что мать для семьи, которой нужно быть во главе всех дел. У меня есть отец семидесяти пяти лет. Его состояние не дает ему достаточно средств для существования, и [у меня есть] сестра, которая страдает. Ей никто не окажет помощь, кроме меня. Я… не перестаю плакать кровавыми слезами142142
  Ламарш к Ленуару из Бастилии (Jan. 28, 1775, ibid.).


[Закрыть].

Тем временем полиция продолжила работать по другим направлениям. С помощью осведомителей и подручных Гупиль обнаружил, что «Письмо аббата Террэ г-ну Тюрго» распространяет «жена Мекюиньона», bouquiniste с Майского двора Дворца правосудия, разносившая памфлет по частным домам и продававшая небольшие партии своим коллегам в других местах, в том числе в Пале-Руаяль. Она сообщила одному из агентов Гупиля, который приобрел несколько экземпляров книги, что заключила тайное соглашение с типографом, издавшим их. Он согласился сделать Мекюиньон своим единственным распространителем в Париже в обмен на часть от доходов. Секретность должна была защитить ее не только от полиции, но и от мужа, объяснила торговка, ведь если бы он узнал, сколько она зарабатывает, то потребовал бы себе долю143143
  Гупиль к Ленуару (Jan. 25, 1775, ibid.).


[Закрыть]. В своем докладе Ленуару Гупиль советует использовать эту информацию, чтобы найти типографа, работавшего, по всей видимости, над вторым изданием, которое должно было включать в себя еще больше фальшивых писем, призванных скомпрометировать публичных особ.

Одновременно с этим полиция напала на след другого опуса, беспокоившего начальство в Версале, – «Жизнь госпожи графини Дюбарри, с ее перепиской и рассказом о ее интригах, любовных и политических», Vie de Madame la comtesse du Barry, suivie de ses correspondances épistolaires et de ses intrigues galantes et politiques. Ее продавали из-под полы отец и сын Десож, разносившие книги из своей квартиры на улице Суарр и владевшие небольшой лавкой на площади Лувра, под воротами, ведущими на улицу Фроманто. Оба были арестованы и помещены без возможности общаться в разные камеры Бастилии. К сожалению, запись их допроса утрачена (есть только упоминание долгого допроса, который Шенон устроил Десожу-отцу до восьми часов вечера 2 февраля)144144
  Шевалье, комендант Бастилии, к Ленуару (Feb. 2, 1775, ibid.).


[Закрыть], зато архивы содержат множество писем, которые отец и сын написали или получили. Изучив все доказательства, Шенон добыл достаточно информации, чтобы опрокинуть защиту Ламарш во время второго допроса.

Он начал с «Жизни госпожи графини Дюбарри». Готова ли Ламарш подтвердить свои предыдущие показания насчет того, как приобрела эту книгу? Конечно, ответила торговка. Она купила два экземпляра у неизвестного благородного человека. А разве не у книгоноши Десожа, парировал Шенон. Тогда Ламарш поняла, что уже не может притязать на достоверность своей истории. Да, призналась торговка, она решила утаить его имя только потому, что «его страдания не принесли бы ей самой никакого облегчения». Десож-отец доставил ей дюжину экземпляров по пять ливров каждый, а она продавала их по шесть ливров за штуку. А что насчет «Письма аббата Террэ»? Ламарш призналась, что получила его от Мекюиньона («господина Мекюиньона», так что, очевидно, жене не удалось скрыть заработок от мужа). Больше ей нечего было сказать, и Шенон отправил торговку обратно в камеру.

С этого момента расследование перешло от мелких дельцов с парижских улиц в большой мир книжной торговли. Среди множества писем, которые полиция конфисковала в квартире Десожей, некоторые давали понять, что Десож-отец, уже тридцать три года разносивший книги, получал большую часть товара от поставщика в Версале по имени Равинэ, а этот Равинэ передавал заказы оптовикам из провинции, в первую очередь Жаку Манури в Кане, Абрааму Люка в Руане и книготорговцу по имени Валль, который управлял делом вдовы Л’Экорше в Байё. Гупиль и Шенон отправились в Нормандию в середине февраля 1775 года.

Парижская книжная полиция проводила операции в провинции, когда получала доказательства серьезного нарушения закона или когда правительство приказывало пресечь распространение враждебных изданий145145
  Детальное описание обысков в Кане, Руане, Алансоне и Сен-Мало, осуществленных предшественником Гупиля Жозефом д’Эмери в апреле и мае 1771 года, см. в: Bibliothèque nationale de France, ms. fr. 22101.


[Закрыть]. Такие задания требовали тщательной подготовки: предварительной разведки на местности, проводившейся осведомителями, сотрудничества с интендантами и их помощниками, subdélégués, поддержки со стороны местной полиции и в случае необходимости подкрепления от конных жандармов (maréchaussée). Причем все это должно было проходить в строжайшей секретности, чтобы застать подозреваемых врасплох. 20 февраля Гупиль и Шенон в сопровождении местного полицейского прибыли в книжную лавку Абраама Люка в Руане на Канском причале под вывеской со святым Лукой. Они обыскали магазин и жилые комнаты над ним, но не нашли ничего подозрительного. Тогда следователи вызвали Люка, предупредили, что им известно о его участии в торговле запрещенными книгами, и потребовали ответить, где он их хранит. Закаленный шестидесятипятилетний ветеран торговли (он отсидел срок в Бастилии в 1771 году) не поддался на угрозы. Но, пока он настаивал на своей невиновности, полицейские заметили люк в потолке верхнего этажа. Люка заявил, что он ведет на чердак, где ночует слуга. Но следователи решили убедиться в этом собственными глазами. Забравшись на лестницу, они нашли сундук, набитый совершенно противозаконными книгами вроде порнографической «Истории отца Б…, привратника картезианцев», Histoire de dom B . . ., portier des Chartreux, и атеистического «Разоблаченного христианства», Christianisme dévoilé. Вся бухгалтерия и переписка Луки были конфискованы вместе с запрещенной литературой, а сам он арестован и отправлен в Бастилию под надзором полицейского146146
  Feb. 20, 1775, Archives de la Bastille, ms. 12446.


[Закрыть].

Три дня спустя полицейские ворвались в лавку Жака Манури «Источник знаний» на площади Сен-Совёр в Кане. Пока бригадир жандармов стоял на страже, они обыскали помещения и обнаружили огромное количество политических, порнографических и антирелигиозных трудов, включая «Жизнь госпожи графини Дюбарри». Манури заподозрили в организации их издания, но он отрицал всякую связь с типографией. Хотя ему было всего тридцать пять, он тоже имел за плечами много лет опыта подпольной торговли и провел четыре месяца в Бастилии в 1771 году за издание антиправительственных трактатов. Манури умолял не отправлять его в тюрьму на этот раз, ведь он и его жена были больны. Более того, женщина находилась при смерти, что подтвердил местный врач, находившийся у ее постели. Ввиду этого обстоятельства Гупиль и Шенон согласились отложить приказ об аресте Манури и, конфисковав его бумаги и переправив книги в Париж, отправились к своей следующей цели – в лавку, которой управлял Валль в Байё147147
  Feb. 23, 1775, ibid.


[Закрыть].

Рапорт об этой операции пропал из архивов, но Гупиль и Шенон должны были найти достаточно подтверждающих виновность доказательств, так как они отправили Валля в Бастилию в сопровождении вооруженной охраны. Местный нотабль постарался смягчить наказание, попросив Ленуара в письме о снисхождении. Он утверждал, что Валль всего лишь приказчик в лавке (garçon de boutique), ничего не знающий о книгах и продающий то, что ему предлагали оптовики (в первую очередь Манури), не понимая, как назначить цену. Тем не менее ему приходилось содержать вдову Л’Экорше, унаследовавшую магазин, и ее шестерых детей, которые скатятся в нищету, если Валлю в скором времени не позволят вернуться к делам148148
  Лалонд к Ленуару (Feb. 26, 1775, ibid.).


[Закрыть]. Но в переписке с Десожем, найденной при обыске его квартиры, Валль выглядит не столь невинно149149
  См. письма Десожа к Валлю, который снабжал его запрещенными книгами, датированные 22 апреля, 24 июня, 24 июля и 6 августа 1773 года. В письме Десожу 20 июля 1773 года Валль сообщил, что отправил ему груз по секретному маршруту через королевский дворец Сен-Жермен-ан-Ле. Туда входило 16 экземпляров Histoire de dom B . . ., portier des Chartreux, 148 La Putain errante и 148 L’ Ecole des filles общей стоимостью 448 ливров. Все эти документы см. в: Archives de la Bastille, ms. 12446.


[Закрыть]. Однако Гупиль и Шенон не сосредотачивались на его деле, так как им нужно было торопиться обратно в Кан, чтобы допросить Манури.

Они прибыли туда 25 февраля и провели дознание в гостинице «Оберж дю Пале-Руаяль». Единственный сохранившийся документ с этого события – список книг, которые были изъяты из магазина Манури150150
  Description des livres saisis sur le sieur Manoury, Feb. 25, 1775, ibid. (В этом документе множество пропусков и нет нижней части, возможно из‐за того, что его растоптали во время взятия Бастилии). Последние три работы в этом списке намекают на верховные суды (conseils supérieurs), которые Мопу ввел в судебную систему, желая лишить старинные парламенты политического влияния. Людовик XVI восстановил парламенты после своего восшествия на престол в 1774 году.


[Закрыть]. Несмотря на то что он ужасно изорван, там достаточно информации, чтобы понять, что торговец был причастен к продаже незаконной литературы всех видов. Помимо распространенной порнографии («История отца Б…», «Тереза-философ», Thérèse philosophe), в список входило много свежей протестной литературы, направленной против Мопу:

14 [экземпляров] «Тереза-философ».

65 – «Гарпии, или Новогодние подарки сеньору де Мопу» (Haquenettes ou étrennes au seigneur de Maupeou).

3 – «Штопальщица Марго» (Margot la ravaudeuse).

2 – «Беспристрастные размышления о Евангелии» (Réflexions impartiales sur l’Evangile).

1 – «Трактат о частых ошибках» (Traité des erreurs populaires).

2 – «Философские письма господина де Вольтера» (Lettres philosophiques par M. de Voltaire).

7 – «Кум Матье, или Пестрота человеческого ума» (Compère Mathieu, ou les Bigarrures de l’esprit humain).

4 – «Разносчик, нравственная и критическая история» (Le Colporteur, histoire morale et critique).

7 – «Григри, правдивая история, переведенная с японского» (Grigri, histoire véritable traduite du japonais).

2 – «Дамская академия, или Непристойные речи Алоизии» (L’ Académie des dames, ou les entretiens galants d’Aloysia).

10 – «История отца Б…, привратника картезианцев».

1 – «Цитерский вестник, или Тайная история госпожи графини Дюбарри» (La Gazette de Cythère, ou histoire secrète de Mme la comtesse du Barry).

4 – «Жизнь госпожи графини Дюбарри».

92 – «Надгробное слово верховным судам» (Oraison funèbre des conseils supérieurs [то есть тем, что ввел Мопу]).

42 – «Торжественная месса, отслуженная аббатом Першелем, церковным советником прежнего так называемого верховного суда Руана» (Haute messe célébrée par l’abbé Perchel, conseiller-clerc du ci-devant soi-disant conseil supérieur de Rouen).

118 – «Последний вздох так называемого парламента» (Derniers soupirs du soi-disant parlement).

Гупиль и Шенон не стали отправлять Манури в тюрьму, возможно, из‐за его болезни или прискорбного состояния его жены. Так что в итоге только Люка и Валль присоединились к Ламарш и Десожам в Бастилии. Но полученная переписка и счетные книги дали полиции огромное количество информации, позволяющей составить представление о торговой сети, простирающейся от Лондона до Женевы.

Было бы утомительно перечислять все связи, обеспечивавшие единство этой системы, и все книги, которые распространялись через нее. Лучший способ рассмотреть эту сферу торговли с ракурса, противоположного ракурсу парижских bouquinistes, – это изучить бумаги, изъятые из магазина Манури, семь толстых томов, которые Гупиль доставил в архивы Бастилии.

Жак Манури был одним из самых крупных дельцов в книготорговле во французской провинции. Он происходил из семьи книгопродавцев, поселившейся в Кане в начале века. Его отец владел магазином на улице Нотр-Дам в центре города и контролировал продажи по всей округе. Как старший сын и вероятный наследник, Жак учился основам семейного ремесла. Ему присвоили ранг мастера в местной гильдии необычно рано, в восемнадцать лет. В двадцать, продолжая работать в лавке отца, Жак начал приторговывать сам, в основном незаконными сочинениями. Впервые его имя попало в бумаги полиции в 1770 году, когда он отправился в деловую поездку в Париж. В досье отмечалось, что Жак остановился в дорогой «Гостинице Святого Духа», на улице л’Ирондель в комнате на втором этаже с видом на двор, и продал два экземпляра атеистического труда «Система природы»151151
  Философский труд просветителя Гольбаха. – Прим. ред.


[Закрыть], Système de la nature, который тогда был одной из самых востребованных и опасных книг, тайному осведомителю инспектора Жозефа д’Эмери. Д’Эмери не стал арестовывать Манури, но упомянул его в записях как «молодого человека лет тридцати, высокого, носящего шпагу или охотничий нож, с волосами, постриженными как у биржевика, и одетого в сероватый сюртук»152152
  Недатированная заметка Жозефа д’Эмери (Bibliothèque nationale de France, ms. fr. 22100, fol. 244).


[Закрыть]. Манури не следует путать с бродягами и нищими из литературного подполья. Он выглядел как благородный человек.

Год спустя, во время операции, похожей на ту, что проводил Гупиль в 1775 году, д’Эмери осуществил обыск ряда книжных лавок и типографий в Кане, Авранше, Сен-Мало, Алансоне и Ле-Мане. 4 мая 1771 года с двумя полицейскими и четырьмя жандармами он обрушился на магазин отца Манури. Они обыскали каждый дюйм здания, включая большой торговый зал, несколько прилегающих комнат на первом этаже, жилые помещения наверху и в дальнем конце двора, две кладовки, набитые книгами. Полиция не нашла ничего подозрительного, но из донесения одного из осведомителей они знали, что младший Манури имел отношение к публикации книги «Процесс, проведенный во внеочередном порядке против месье де Карадёка» (Le Procès instruit extraordinairement contre M. de Caradeuc), четырехтомного антиправительственного трактата, связанного с политическим кризисом, получившим название «Бретонского случая». Луи-Рене де Карадёк де Лашалот, генеральный прокурор реннского парламента, возглавлял сопротивление разным, в основном финансовым, решениям короны. Его заключение в тюрьму посредством королевского ордера, lettre de cachet, в 1765 году вызвало волну протестов со стороны «патриотов», выступавших против того, что они называли королевской деспотией, а задачей д’Эмери было остановить публикацию их работ. Вооруженные lettre de cachet на арест Манури, полицейские отправили его, «крайне расстроенного и дрожащего», провести ночь в полной изоляции в местной тюрьме. (Его отец не был привлечен.) На следующий день во время допроса Манури признался только в том, что продал 400 экземпляров книги. Но через четыре дня д’Эмери обыскал типографию Жана-Закари Маласси в Алансоне, и тот признался, что напечатал 1500 экземпляров по заказу Манури и книготорговца из Сен-Мало по имени Говиус. Манури забрал их, сказав, что собирается переправить на склад неподалеку от Парижа, а потом продать в столице. Признание Маласси, подтвержденное дальнейшим расследованием, привело к заключению Манури в Бастилию. Он потерял четыре с половиной месяца за решеткой и, как объяснял позднее, 20 000 ливров153153
  Операция д’Эмери, заслуживающая отдельного исследования, подробно задокументирована в: Bibliothèque nationale de France, ms. fr. 22101. Манури ссылается на нее и потери, которые он понес, в нескольких письмах к Société typographique de Neuchâtel, в особенности от 16 декабря 1771 года, 27 сентября 1778‐го и 26 ноября 1781-го. Однако он каждый раз называет разные суммы и, возможно, преувеличивает размеры своих потерь, чтобы продемонстрировать непоколебимую устойчивость своего дела. В письме от 26 ноября 1781 года он пишет: «В 1771‐м я доказал, что потерял больше 40 000 ливров из‐за гнева правительства Мопу». Эти письма, содержащие огромное количество информации о делах книготорговца, можно найти в деле Манури в архивах Société typographique de Neuchâtel в Bibliothèque publique et universitaire de Neuchâtel.


[Закрыть].

Только крупный торговец мог пережить такого рода убытки. В 1775 году Манури не просто оправился от удара, но и начал собственное дело на площади Сан-Совёр в Кане. Красиво напечатанная рекламная листовка описывает его так:

ИСТОЧНИК ЗНАНИЙ

Ж. Манури, старший сын, предлагает огромный выбор книг любых жанров, в том числе редких и существующих в единственном экземпляре, которые удовлетворят вкусы любителей чтения и восполнят недостачу в большой библиотеке.

Поддерживая связи с крупнейшими книготорговцами в Париже, во Франции и по всей Европе, Манури может предложить не только новые книги, о которых пишут в газетах, но и редкие работы, как современные, так и антикварные154154
  Jan. 20, 1775, Archives de la Bastille, ms. 12446.


[Закрыть].

Обслуживая местных клиентов в магазине в Кане, Манури сосредоточился на оптовой торговле. Его переписка доказывает, что, кроме Десожа-отца в Париже, он поставлял книги перекупщикам в Лилле, Руане, Фужере, Байё, Сен-Мало, Ренне, Ле-Мане, Алансоне, Компьене и других городах на северо-западе Франции. Кроме этого, Манури издавал книги, задействовав типографии в Руане, Сен-Мало, Нанте и на «английском острове», île anglaise, скорее всего на Джерси155155
  Габриэль Реньо к Манури (Feb. 7, 1775, ibid.).


[Закрыть]. Получая в свои руки целые тиражи, он мог продавать книги сотнями и обменивать их на сочинения, изданные другими оптовиками, чтобы разнообразить свой ассортимент. Манури вел переписку с самыми влиятельными издательскими домами в Амстердаме, Гааге, Женеве и Невшателе156156
  Письма Манури к Société typographique de Neuchâtel полны упоминаний о его сделках с книготорговцами во Франции и за рубежом. Этот аспект его бизнеса я рассматриваю в Edition et sédition (pp. 98–104).


[Закрыть]. Его коллега в Лондоне обещал снабдить торговца несколькими сотнями экземпляров французских антиправительственных трактатов, напечатанных там, по сниженной цене шиллинг за штуку, чтобы обеспечить «страховку», на случай, если они будут конфискованы во Франции157157
  Ле Барон к Манури (March 22, June 6, 1774, Archives de la Bastille, ms. 12446). Ле Барон был другом Манури из Кана. Эмигрировав в Лондон, он устроился в типографию, выпустившую некоторые из воспоминаний Бомарше о его знаменитой тяжбе с Луи-Валантеном Гузманом под названием Мемуары для истории парижского парламента, Mémoires pour servir à l’histoire du Parlement de Paris, а также язвительный выпад против мадам Дюбарри, книгу Шарля Тевено де Моранда Mémoires secrets d’une femme publique. Похоже, Моранд уничтожил тираж в обмен на выплату от французского правительства, о которой договорился Бомарше.


[Закрыть]. А книготорговец из Лиона Габриель Реньо обещал не менее опасное и выгодное предприятие:

Я не могу принять ни ваших «Trois imposteurs» [«Трех самозванцев», обличение Моисея, Иисуса и Мухаммеда], так как сейчас сам печатаю их тираж, ни «Отца Б…», так как имею половину доли с почти завершенного тиража. Что касается «Pensées théologiques» [«Теологических размышлений»], у меня осталось еще много книг от предыдущего тиража. Насчет вашего [вопроса о] «Cythères» [«Цитерского вестника, или Тайной истории госпожи графини Дюбарри»], я не понимаю, имеете ли вы в виду что-то из того, что я получил в обмен из Руана, или тираж, который я сейчас заканчиваю печатать, от которого прикладываю к письму титульный лист. Если у вас его еще нет <…> вы будете в числе первых получателей <…> «Maupeouana» [то есть сборника работ против Мопу] в двух томах: я организую это издание, а также «La Fille de joie» [«Девушка для утех»]158158
  Перевод романа английского писателя Джона Клеланда «Фанни Хилл, или Мемуары женщины для утех». – Прим. ред.


[Закрыть] с иллюстрациями, и другие, которые я предложу вам через некоторое время. <…> Как только мы наладим связь, то, несомненно, сможем заниматься совместными проектами. <…> Мне необходимо большое количество такого товара, и я печатаю только крупные тиражи, что, однако, не мешает мне браться за вторые издания. <…> Будьте уверены в моем молчании159159
  Габриэль Реньо к Манури (Feb. 7, 1775). Вот книги, упомянутые Реньо: Traité des trois imposteurs – скандальная антирелигиозная работа, называвшая Моисея, Иисуса и Мухамеда «тремя самозванцами», Histoire de dom B . . ., portier des Chartreux – порнографический антиклерикальный бестселлер, Pensées théologiques relatives aux erreurs du temps – антирелигиозный трактат, La Gazette de Cythère – злое обличение мадам Дюбарри, которое Реньо переиздал под названием Précis historique de la vie de Mme la comtesse du Barry, Maupeouana, ou correspondance secrète et familière de M. de Maupeou – антология эссе против министерства Мопу, и La Fille de joie – перевод Memoirs of a Woman of Pleasure Джона Клеланда.


[Закрыть].

В некоторых случаях удается воссоздать все стадии процесса распространения. Например, в мае 1774 года Реньо заказал Жаку-Бенжамену Террону, мелкому книготорговцу и типографу в Женеве, напечатать третий тираж «Исторического дневника о перевороте в устройстве французской монархии, произведенном месье де Мопу», Journal historique de la révolution opérée dans la constitution de la monarchie françoise par M. de Maupeou, одного из самых известных антиправительственных трактатов в последние годы правления Людовика XV. Реньо (в Лионе) послал десять экземпляров этой книги Манури (в Кан) в январе 1775 года, избегая упоминать название в письме, предупреждающем о поставке и заканчивающемся постскриптумом «Немедленно разорвите». (Я натыкался на невероятное количество предосудительных писем, которые заканчивались словами «Сожгите это» или «Уничтожьте это».) Манури предупредил Валля (в Байё), что он ожидает доставку в двух фургонах в первую неделю февраля. А 24 февраля Валль предложил продать книгу одному из своих клиентов, дворянину, живущему в замке рядом с Изиньи в Нормандии, подчеркивая «ваш литературный вкус и особенно ваш патриотизм». Переписка показывает даже увеличение цены, по мере того как книга перемещалась от типографии к оптовику, потом к распространителям, а потом к читателям. Реньо продал «Исторический дневник» Манури по цене шесть ливров за экземпляр, а Валлю – девять ливров. Сам Валль запросил с покупателя пятнадцать ливров.

В нелегальной торговле можно было заработать очень много денег, но там существовали столь же внушительные риски, причем на всех уровнях, включая крупнейших книгопродавцев-издателей. Задолжав 3000 ливров Манури и, несомненно, еще больше остальным поставщикам, Реньо исчез. Подпольные дельцы часто оказывались банкротами. Когда их спекуляции исчерпывали все ресурсы, торговцы задерживали платежи и старались отделаться от кредиторов, нередко стравливая их друг с другом, или просто сбегали, оставляя жен и детей. Сам Манури обанкротился к концу 1778 года. По соглашению с кредиторами он возобновил дело и, очевидно, продолжил «свое основное занятие»160160
  Манури к Société typographique de Neuchâtel (Oct. 4, 1775, бумаги Société typographique de Neuchâtel, Bibliothèque publique et universitaire de Neuchâtel).


[Закрыть], торговлю незаконными книгами, до 1789 года, а то и дольше. Но он уже не смог восстановить репутацию в глазах банкиров, которые оплачивали векселя книготорговцев. Один из них предупредил «Невшательское типографское общество» (Société typographique de Neuchâtel), швейцарского издателя, поставлявшего Манури тиражи множества подзапретных книг, что «этот человек совсем не надежен. Остерегайтесь связываться с ним»161161
  Nov. 7, 1777, ibid.


[Закрыть].