Текст книги "Черный камень Аманара"

Глава 26

Карела проснулась и в смятении огляделась вокруг. Она лежала на шелковом диване – не в своей палатке, а в роскошном покое – который был покрыт багряным шелковым покрывалом. Серебряные чаши и кувшины стояли на позолоченных столиках, а пол был покрыт драгоценным туранским ковром.

Солнце пробивалось сквозь узкое окно. Ей стало ясно, что она находится в крепости Аманара, и одновременно с этим она заметила, что совершенно обнажена.

– Деркэто! – пробормотала она и быстро села.

В голове стучало. Выпила ли она слишком много вина? Во всяком случае она знала, что провела ночь в замке.

Она смутно вспоминала жгучую музыку и свой безумный танец. Она прижала ладонь ко лбу, словно хотела стереть румянец – и с проклятием отняла ее. В покое было прохладно, и лоб был тоже холодным. Она торопливо встала и начала искать свою одежду.

Ее золотые чаши для груди и изумрудно-зеленая юбка лежали в полном порядке на расстеленном пурпурном плаще на ларце в ногах дивана. Красные сапоги стояли перед ларцом, а украшенный драгоценными камнями палаш прислонен рядом. Она поспешно оделась.

– Кто была эта танцовщица? – бормотала она себе под нос, натягивая сапоги. Танец был откровенно бесстыдным, взывающим к самым низшим чувствам.

– Но почему это должно ее интересовать? – спрашивала она себя. Намного важнее то, что ей в будущем нужно быть осторожнее с вином. Она доверяла Аманару не настолько, чтобы ей хотелось проводить в этом замке и следующие ночи. Ее щеки пылали, и лишь частично это было вызвано злостью. Это еще счастье, что она проснулась не в его постели. Нет, не потому, что она находила его недостаточно красивым, хотя и на несколько сумрачный лад, и он был тоже силен, хотя его сила и не бросается в глаза. Но когда она улеглась с этим человеком в кровать, это она уточнит.

Дверь раскрылась. Она вскочила и схватила палаш, прежде чем осознала это движение. Она с удивлением увидела девушку, которая вошла с опущенной головой, не глядя на нее, и внесла большой серебряный кувшин с деревянной ручкой на подносе.

Почему я так беспокоюсь? – подумала она, засовывая кривую саблю в ножны.

– Мне жаль, девочка. Я не хотела испугать тебя.

– Горячая вода, госпожа, – сказала девушка беззвучным голосом. – Для вашего утреннего туалета.

Все еще не поднимая взгляда, она поставила поднос на столик и повернулась, чтобы идти. Казалось, ее ничуть не смутило приветствие в виде обнаженной сабли.

– Момент, – попросила Карела. Девушка остановилась. – Кто-нибудь у подъемной решетки спрашивал меня? Ордо? Бородатый человек с одним только глазом?

– Такой человек был без сознания принесен в подземелье прошлой ночью, госпожа.

– В подземелье? – возбужденно переспросила Карела. – Клянусь грудями Деркэто! Почему?

– Говорят, его схватили, когда он хотел освободить этого человека, Конана, и еще потому, что он спрятал в свой мешок много золотых вещей.

Рыжая испуганно задержала дыхание. Она должна была предусмотреть такую возможность. Ордо и Конан были очень близки, они стали чем-то вроде братьев по оружию, как это называют горцы. А мужчины, которые в других вещах совершенно ненадежны, в таких вопросах обычно ведут себя, как сумасшедшие. Но несмотря ни на что, он был самым верным из ее псов, она должна что-то сделать для него.

– Где твой господин, девочка?

– Я не знаю, госпожа.

Карела нахмурила лоб. Рабыня слегка помедлила с ответом.

– Тогда веди меня в подземелье. Я хочу говорить с Ордо.

– Госпожа, я... я не могу... мой господин... – Девушка уставилась в пол.

Карела взяла ее за подбородок и подняла ее лицо.

– Смотри на меня...

У нее перехватило дыхание.

Девушку можно было бы считать даже красивой, но ее лицо было совершенно неподвижно, ни следа чувств не найти было на нем.

И ее карие глаза были – пусты. Да, пусты – это единственное слово, способное объяснить производимое ими впечатление. Карела поспешно убрала руку. Ей пришлось подавить желание вытереть руку. Прежде чем она выпустила подбородок, девушка снова опустила голову. Она не пыталась защитить себя и только спокойно стояла и ждала.

– Девушка, – сказала Карела угрожающим тоном. – Я здесь, а твой господин неведомо где. Покажи мне дорогу в подземелье. – Рабыня, поколебавшись, кивнула и пошла из покоя. Карела установила, что она находилась на верхнем этаже башни. Они спустились по витой мраморной лестнице, которая выглядела так, словно висела в воздухе. На первом этаже девушка свернула в боковой ход и остановилась перед аркой, лишенной всяких украшений, возле грубо вытесанных из камня ступеней, которые вели в глубину. За всю дорогу она ни разу не подняла глаз, и Карела была рада этому.

– Ход ведет вниз, госпожа, – сказала рабыня. – Я не могу идти дальше.

Карела кивнула.

– Спасибо, девочка. Если у тебя возникнут из-за этого неприятности, я сама поговорю о тебе с твоим господином.

– Господин сделает то, что захочет, – ровным голосом ответила рабыня. Прежде чем Карела смогла что-то ответить, она уже свернула за угол.

Рыжая разбойница глубоко вздохнула, положила пальцы на рукоять сабли и начала спускаться по лестнице, пока не оказалась перед дверью, обитой железом. Она постучала по двери рукоятью.

Толстый человек в желтой куртке открыл. Она приставила обнаженный клинок к его лицу, прежде чем он успел открыть рот. Он, по крайней мере, не смотрел упорно в пол, подумала она. Но может быть, потому, что она держит меч, и он боится поранить лицо.

– Человек по имени Ордо, – сказала она. – Веди к нему.

– Но Аманар... – начал толстяк. Острие палаша легонько кольнуло жирную шею, и поросячьи глазки испуганно уставились на нее. – Я приведу вас к нему, – заверил он ее высоким, визгливым голосом и поспешно добавил: – Госпожа.

Приставив острие сабли к его спине, она шла за ним по коридору, сложенному природными скалами. Он нащупал ключ на своем поясе и наконец открыл тяжелую деревянную дверь.

– Веди внутрь, – приказала она и указала кривой саблей направление. – Так, чтоб я могла тебя видеть. Одно предательское движение, и я превращу тебя в жабу, если ты еще ею не стал!

Яростно исказив свое жирное лицо, он подчинился. Она раскрыла дверь и удивленно посмотрела на трех человек в камере: Конана, Ордо и еще одного, который был ей почему-то знаком. Все трое смотрели, как дверь со скрипом раскрывается.

– Ты пришла! – вскричал Ордо. – Я знал, что ты придешь!

Ее зеленые глаза остановились на широкоплечем киммерийце. Он встретил ее взгляд равнодушно. Она чувствовала облегчение от того, что он был еще жив, и сердилась на себя за это. Твердые черты его лица не были безобразны, что верно, то верно, и он был действительно очень мужественным – она непроизвольно покраснела – но он ведь идиот. Почему ему надо было противопоставить себя Аманару? Почему он не может забыть эту девчонку Велиту? Почему?

– Почему? – непроизвольно громко спросила она и в замешательстве обернулась к Ордо. – Почему ты это сделал?

Одноглазый глянул смущенно:

– Что я сделал?

– Почему ты ограбил Аманара и попытался освободить остальных кретинов? – Она указала головой на Конана, не глядя на него.

– Я ничего не украл! – защитил себя Ордо. – И я вообще не знал, что Конан лежит тут в цепях, пока они меня сюда не зашвырнули.

– Но у них же была причина сделать это? – насмешливо спросила она.

Ордо промолчал.

– Ха! – сказал Конан.

Ордо остановил его, прерывая его попытку продолжать.

– Нет, киммериец! – И добавил: – Пожалуйста. – Это прозвучало вымученно и умоляюще одновременно.

Карела, ничего не понимая, смотрела на обоих. Глаза этих двоих встретились, и Конан кивнул.

– Ну? – резко спросила она. Никто из двоих не ответил. Ордо отвел глаза. – Разрази тебя Деркэто, Ордо! Я прикажу бить тебя плетьми. Если я смогу уговорить Аманара освободить тебя, я, наверно, сделаю это.

– Освободи нас сейчас, – быстро сказал одноглазый. – У Орта есть ключ. Ты можешь...

– Тебя! – возразила она резко. – Только тебя я попытаюсь освободить. Второй меня не интересует. – Она чувствовала взгляд Конана и отвернулась. – Но тебе явно пойдет на пользу побыть здесь еще немного и поразмышлять, удастся ли мне уговорить Аманара отпустить тебя отсюда.

Она указала саблей на толстого тюремщика.

– Эй, ты! Закрой дверь снова! – Она прошла несколько шагов из камеры и держала теперь палаш наготове, когда Орт пошел к двери.

– Карела! – взревел Ордо. – Послушай, уходи отсюда. Забудь меня и забери свою лошадь...

Дверь захлопнулась и оборвала его на полуслове.

Толстяк повернул ключ в замке и снова обернулся к ней. Она положила кривой клинок на его шею, и ее глаза засверкали сталью.

– Если до меня дойдут слухи, что ты плохо обращался с Ордо, я изрублю тебя на куски!

Она презрительно повернулась к нему спиной и зашагала к лестнице.

Когда она поднялась наверх, она кипела от ярости. Аманар не имел права делать такие вещи! С Конаном – да, но с Ордо – другое дело. Она сама в состоянии заботиться о дисциплине и порядке своих псов, и она не потерпит, чтобы волшебник вставал поперек ее воли. С саблей в руке она стремительно шла через роскошные залы черной башни.

С'тарра, который преградил ей путь, удивленно посмотрел на оружие в ее руке.

– Где Аманар? – резко спросила она.

Человек-ящерица не ответил ни слова, но указал ей глазами на простую полукруглую дверь. Она вспомнила, что Аманар говорил, что ход за этой дверью ведет в покои, где он занимается своими исследованиями. В ее теперешнем настроении ей было безразлично, где разговаривать с чародеем. Она повернулась к этой двери.

С шипящим криком человек-ящерица прыгнул перед ней, чтобы преградить ей дорогу, но тотчас отскочил и избежал смертельного удара ее клинка, который успел лишь скользнуть по кольчуге на его груди и высечь сноп искр.

– Если ты отважишься идти за мной, ты никогда уже ни за кем не сможешь ходить! – пригрозила она.

Его красные глаза не отрывались от ее лица, но он не шевельнулся, когда она пошла по косо уходящему вниз коридору, который был освещен факелами, горевшими в простых железных настенных канделябрах.

Этот коридор был длиннее, чем она предполагала. Дверь и все еще стоявший возле нее с’тарра скоро превратились в едва различимую точку, когда она остановилась перед высокой деревянной дверью.

Дверь была, как и весь коридор, украшена рельефами змей. Она решила, что находится в самом сердце горы. Она толкнула одну из створок двери и вошла в большое, круглое помещение с колоннами, которые большей частью терялись в полумраке. Узор мозаичного пола изображал редкостную золотую змею. С другой стороны зала к ней резко повернулся Аманар. Сита, который сидел на корточках рядом с чародеем, приподнялся.

– Ты решилась прийти сюда! – загремел волшебник.

– Я решаюсь на все, – фыркнула она, – пока ты держишь Ордо в цепях...

Только теперь она обратила внимание на то, что находилось за спиной одетого в черное волшебника: залитый кровью черный мраморный алтарь и привязанная к нему нагая стройная белокурая девушка, которая замерла от страха.

– Клянусь черным сердцем Аримана! – выругалась Карела. – Чем ты тут занят, чародей?

Вместо ответа Аманар описал в воздухе знак, который бегло вспыхнул.

Он пробудил в ней спящее воспоминание. Она почувствовала жжение в глазах, словно туда попал песок. Она покажет ему, как пробовать на ней свои колдовские трюки! Она хотела идти к нему – и удивленно посмотрела на свои ноги, которые не хотели двигаться. Она не чувствовала себя слабой, она была совершенно нормальной, но они ей не повиновались.

– Что это за чертовщина? – яростно зашипела она. – Отпусти меня сию секунду, Аманар, иначе...

– Брось саблю перед собой! – приказал он.

Она не смогла подавить возгласа, когда ее рука против ее воли повиновалась, и украшенный драгоценными камнями палаш упал на пол, зазвенел и откатился к колонне.

Аманар удовлетворенно кивнул.

– Раздевайся, Карела!

– Идиот, – начала она, но замолчала, когда увидела, как ее тонкие пальцы поднялись к пряжке, которая скалывала багряный плащ, и расстегнули ее. Плащ скользнул за спиной на пол.

– Я Рыжий Ястреб, – сказала она. Голос ее звучал беззвучно. Тогда она напрягла его и взревела: – Я Рыжий Ястреб!

Ее зеленые глаза, казалось, вылезут из орбит, когда им пришлось наблюдать, как ее собственные руки срывают чаши с груди и бросают их на пол, как они распахивают зеленую юбку, и она тоже летит на пол.

– Хватит! – сказал Аманар. – Оставь себе сапоги. Мне нравится, когда они на тебе.

Она хотела плакать, когда ее руки послушно улеглись на бедра.

– Вне этих стен, – продолжал одетый в черное чародей, – ты Рыжий Ястреб. Внутри крепости ты – то, что я прикажу. Я думаю, что с этого момента я позволю тебе узнать, что здесь происходит. Твой испуг дороже самого редкого вина.

– Ты вообразил, что я вернусь сюда еще раз, если сумею освободиться? – фыркнула она. – Отдай мне сперва мою саблю в руки и собери вокруг меня моих псов, я обрушу эту крепость тебе на голову!

От его смеха по спине у нее заструился ледяной пот.

– Когда ты покинешь эти стены, ты сможешь только то вспомнить, о чем тебе позволю вспомнить я! Ты уйдешь отсюда с убеждением, что мы обсуждали здесь это или то. Но когда ты снова вернешься в крепость, тебе снова откроется вся правда. Рыжий Ястреб будет валяться у моих ног и радовать меня всем тем, что я потребую. Ты будешь ненавидеть – и повиноваться.

– Скорее я умру! – яростно крикнула она.

– Этого я не допущу. – Он холодно рассмеялся. – А теперь попридержи язык!

Все, что она хотела еще сказать, замерло на ее губах. Аманар вытащил кинжал с позолоченным клинком из-под одеяния и блеснули искры.

– Ты увидишь, что здесь происходит. Я не думаю, что Суза выкинет что-нибудь неожиданное.

Девушка на алтаре застонала. Глаза Аманара с красными точками в глубине приковывали взгляд Карелы, словно змеиные глаза – птицу. Она чувствовала, как они проникают в ее душу – глубоко-глубоко.

– Ты будешь смотреть, – повторил Аманар, – и ты научишься страху – в его настоящем смысле.

Он снова повернулся к алтарю и начал нараспев произносить заклинание, каждое слово которого, несмотря на то, что она не понимала их смысла, пронзало ее, как кинжал.

Запахло дымом.

Глаза Карелы вылезали из орбит. Нет, я не буду кричать, заклинала она себя. Даже если у меня снова появится голос, я не закричу. Но пот струился по ее телу, и дрожь, которой она никогда не знала в жизни, охватила ее.

Глава 27

– Конан! – позвал Гаранидес. – Конан!

Все трое были все еще закованы в цепи в подземелье. Конан, который устроился так уютно, насколько это позволял каменный пол, открыл один глаз.

– Я сплю, – пробормотал он и снова закрыл его.

Киммериец решил, что с момента посещения Карелы прошел по меньшей мере целый день. Им с тех пор ничего не приносили поесть, только три миски с застоявшейся водой.

– Ты спишь! – буркнул Гаранидес. – А когда ты поделишься с нами своим планом?

– Рыжий Ястреб, – произнес Ордо голосом, полным надежды. – Как только она меня освободит, я вытащу вас отсюда. Даже тебя, замориец!

Конан потянулся, пока суставы не хрустнули.

– Она давным-давно вернулась бы назад, если бы ей это позволили, Ордо.

– Она может еще прийти, – возразил одноглазый. – Но может быть, она послушала моего совета и ускакала отсюда.

Конан промолчал.

Лучшее, на что он надеялся, для нее было то, что она поверит Аманару в вопросах, касающихся Ордо, и вернется назад в лагерь, где будет окружена людьми, которых охотно называет своими псами.

– Как бы то ни было, – сказал Гаранидес, – мы не можем надеяться на нее. Даже если она освободит тебя, Борода, она не сделает того же для киммерийца и для меня. Ты сам слышал, как она говорила это. И я думаю, что она женщина, которая держит слово.

– Подождите, – буркнул Конан. – Еще не время...

Ключ повернулся в замке.

– Это Орт, – заворчал Гаранидес. – Без сомнения, со своим железом.

– Орт? – переспросил Ордо. – Кто это...

Тяжелая, обитая железом дверь повернулась. Толстый подручный палача стоял за ней, держа латунную жаровню, полную пылающих углей, из которых торчали деревянные ручки шомполов, которые светились тем же красным светом, что и угли.

– Кто хочет быть первым? – Орт захихикал.

Он вытащил шомпол из жаровни и провел раскаленным острием в воздухе. Ордо прижался спиной к стене и свистнул сквозь зубы. Гаранидес пригнулся, готовясь к прыжку, насколько позволят ему цепи. Конан не шевелился в своем углу.

– Ты, капитан? – издевался Орт. Он сделал вид, что хочет ткнуть железом в Гаранидеса, который весь напрягся. – Орт охотно показывает свое искусство офицерам. – Хихикая, он обратил пылающую сталь против Ордо. – Или ты, одноглазый? Орт может сделать тебе второй шрам, выжечь твой второй глазик. А ты, силач? – Он повернулся к Конану. – Ты полагаешь, тебе удастся тут отсидеться?

Внезапно Орт подошел к киммерийцу. Раскаленный шомпол свистнул и отскочил назад. На плече Конана зашипело сожженное мясо. Он беспомощно поднял руку, чтобы защитить голову. Он прижался к стене, вполоборота к палачу. Трое мужчин недоверчиво смотрели на высокого парня.

– Защищайся! – взревел Гаранидес и Конану пришлось поспешно отшатнуться, чтобы избежать раскаленного железа, которое едва не рассекло лицо.

– Будь мужчиной, Конан! – заклинал его Ордо. Орт предусмотрительно отскочил, ударил и снова отскочил. Было просто поразительно, насколько он был проворен, несмотря на свой вес. Конан стонал, когда вторая полоса ожогов косо легла на его плечи и еще теснее прижался к стене.

– Да он не мужчина, – хихикнул Орт. Палач, почти круглый от жира, гордо приблизился к нему, встал рядом с Конаном и поднял свое пылающее оружие.

Тогда Конан испустил свой яростный боевой клич, отскочил от стены и схватил Орта рукой. Затем он подтянул его ближе, другой рукой наматывая цепь на горло палача и почти одновременно хватая его рукой. Силой мускулов он стянул цепи так, что жирное мясо проступило между звеньев. Свиные глазки Орта вылезли из орбит, его обутые в сапоги пятки заскребли по полу. У него еще было оружие, и он использовал его. Горячее железо хлестало и хлестало по широким плечам киммерийца.

Запах паленого мяса заполнил воздух. Но Конан превозмогал боль. Ему другого не оставалось. Ничего другого для него не существовало. Только человек, который был перед ним, только человек, свиные глазки которого вращаются на жирном лице, только человек, которого он должен убить. Орт попытался глотнуть воздуха, вероятно, чтобы закричать, когда он зажал ему рот. Цепь полностью охватила складки его жирной шеи. Он уронил шомпол, захрипел и больше не двигался.

Киммерийцу с трудом удалось освободить цепь, чтобы выпустить труп.

– Митра! – выдохнул Гаранидес. – Твоя спина, Конан! Я ни за что бы не выдержал такого.

Вздрагивая, Конан нагнулся к шомполу. На мертвеца он больше не обращал внимания. По его мнению, все мерзавцы заслуживали подобного же конца.

– Это поможет нам удрать, – проворчал он и поднял орудие пытки. Металл был еще горячий, но уже не обжигал.

Он осторожно просунул железо сквозь звено цепи на расстоянии ширины ладони. Он глубоко вздохнул, затем потянул железо в одну, а руку в другую сторону. Кандалы впились в едва зажившие раны, оставшиеся после ремней, которыми связали его разбойники в первую ночь, когда привязывали его к колышкам. Кровь потекла по его руке. Двое остальных затаили дыхание. С резким звоном цепь порвалась.

Улыбаясь, киммериец поднял вверх свободное запястье, с наручника свисало несколько звеньев цепи.

– Я надеялся, что огонь не причинил ущерба прочности железа, иначе он сломался бы скорее, чем цепь.

– Ты на это надеялся! – фыркнул Ордо. – Надеялся!

Разбойник запрокинул голову и затрясся от смеха.

– Ты основывал наше освобождение на одной только надежде – и ты победил!

Так быстро, как он только мог, киммериец сорвал остальные цепи с себя и других. Как только Ордо был свободен, он подскочил. Конану пришлось поймать его за руку, чтобы он не рванулся в дверь.

– Стой, не торопись! – предостерег киммериец.

– Время поджимает, – возразил Ордо. – Я должен убедиться, что Рыжий Ястреб в безопасности.

– Или умереть за нее? – спросил Конан не без насмешки.

– Первое, киммериец, но я готов и ко второму.

Конан глухо заворчал.

– Я не намеревался умереть от копий с'тарра, и если ты этим кончишь, то ты мне не будешь нужен – и Кареле тем более. – Он повернулся к офицеру. – Гаранидес, сколько еще твоих людей живы, как ты думаешь? И сколько из них могут сражаться?

– Наверное, человек двадцать, – ответил капитан. – И чтобы выйти из этого подземелья, они готовы сражаться даже с Ариманом и Эрликом персонально.

– Хорошо, тогда возьми ключи с пояса Орта и освободи их. Если ты с ними захватишь башню, охраняющую ворота и сможешь ее удержать, мы сделаем то, что задумали.

Гаранидес кивнул.

– Я удержу ее. Что же ты все-таки задумал, киммериец?

– Я убью Аманара, – свирепо ответил Конан.

– А что же я? – спросил Ордо, когда оба они договаривались, не обращая на него внимания.

– Ты хочешь с нами? – спросил Конан. Он дождался кивка и продолжил: – Собери разбойников. Тебе придется позаботиться о том, чтобы незамеченным перебраться через стену. Приведи их наверх, прежде чем с'тарра смогут расстрелять их из катапульты. Ты и псы Карелы будете сражаться против с'тарра, и вы разожжете под стенами столько костров, сколько сможете! Вы, ты и Гаранидес со своими людьми, ждите моего сигнала. Когда шпиль самой высокой башни загорится, начинайте.

– Я буду готов, – заверил его Ордо. – Говорят, что ни один план битвы не пережил еще начала атаки. Будем надеяться, что у нас случится по-другому.

– Сделай свое дело хорошо, Гаранидес, – сказал Конан, после чего он и Ордо поспешили прочь из подземелья.

В самом конце каменной лестницы, как раз когда они вошли в саму башню, в двух шагах от них шарахнулся в угол с'тарра. Ордо заломил ему руки назад, а кулак Конана вывел его из строя. Киммериец торопливо сунул в руку Ордо саблю человека-ящерицы и вытащил для себя кинжал с широким лезвием. После этого Конан и Ордо расстались.

Дорогу к покоям Аманара наверху в башне было легко найти. Нужно только подниматься по ступеням, думал Конан, пока они не кончатся. А потом будут мраморные арки, словно висящие в воздухе, и широкий парадный вход из полированного эбенового дерева, лестница, по которой двадцать человек могут подниматься одновременно плечо к плечу, и достаточно крепкая для того, чтобы выдержать целую армию.

Потом он поднялся по каменной витой лестнице, шедшей по стене башни и не имевшей поручней с внешней стороны, которые могли бы предохранить от падения в пропасть. У подножия этой лестницы Конану пришло в голову, что он забыл о предостережении Велиты относительно зачарованности этого места. Если Аманара нет в крепости, то уже следующий шаг может означать его верную смерть от черных чар – медленную смерть, как он тут же вспомнил. Но если он не поднимется по этой лестнице, то не он, а другие примут страшную смерть от рук Аманара. Он поднялся на одну, потом на две, на три ступеньки вверх, не думая больше о том, что может произойти. Наконец он поднялся на последнюю и встал перед дверью, обитой железом.

Он облегченно вздохнул. Теперь он знал, что Аманар в крепости. Однако собирать информацию подобным образом – это было не совсем в его духе.

Он открыл дверь и вошел в помещение, где стены словно забрызганы были злобой и воздух отравлен чернейшим колдовством. Это был круглый покой, без окон, с рядами книг на стенах, но их кожаные переплеты были сделаны из такого материала, что Конан содрогнулся.

Раздробленные остатки мумий лежали вокруг между разбросанными сосудами всех видов, треножников и маленьких жаровен, в которых сейчас не горел огонь. В прозрачных хрустальных сосудах плавали в прозрачной жидкости предметы, которые могли быть частями человеческих тел. Это помещение было освещено стеклянным шаром, светящимся непонятным огнем на стенном канделябре.

Но Велиты здесь не было. Ему пришлось признаться себе в том, что он этого больше и не ожидал. Сначала ему нужно отомстить.

Ему не понадобилось много времени для того, чтобы отыскать хрустальную шкатулку, о которой она говорила. Она стояла на почетном месте на бронзовом треножнике в середине чародейских покоев. Он презрительно сорвал дымчатую крышку и отбросил ее, так что она разлетелась на куски на каменном полу, разорвал шелковую обертку и схватил оправленную в серебро черную подвеску на тонкой серебряной цепочке. Светящиеся красные точки плясали в глубине камня, совсем как в глазах Аманара.

Он спрятал подвеску в своем широком кожаном поясе и поспешно поискал еще чего-нибудь, что могло бы быть ему полезным. Он уже решил уйти отсюда, когда внезапно увидел свой широкий меч на столе среди всякого хлама. Он протянул руку к нему – и она остановилась над рукоятью. Зачем Аманар принес меч в свой чародейский покой? Конан успел познакомиться с заколдованными клинками. Он сам видел, как один из них убил человека, который взял его по приказу другого в руки. Что сделал Аманар с его оружием?

Дверь покоя отворилась. Вошел Сита. Он изумленно раскрыл пасть с острыми клыками при виде киммерийца. В этот момент пальцы Конана сомкнулись на рукояти, и он поднял меч. По меньшей мере, подумал он облегченно, он меня еще не убил!

– А, киммериец, – прошипел человек-змея. – Так ты вырвался.

Почти равнодушно он смахнул разбросанные в беспорядке предметы, по большей части непонятные, и выхватил копье с наконечником шириной в половину запястья мужчины и длиной равным короткому мечу.

– Магистр не накажет меня, если я убью тебя прямо здесь!

– Для начала попробуй это сделать, – зарычал Конан.

А мне нужно зажечь огонь и как можно скорее, подумал он. Он попытался зайти за стол и так встать перед с'тарра, чтобы ничего больше между ними не было, потому что, имея на дороге стол, он мог воспользоваться только своим копьем. Осторожно поднимая копье, с’тарра кружил вокруг стола.

Внезапно в крепости зазвенел большой гонг. Человек-ящерица на мгновение оторвал взгляд от Конана, который присел, засунул плечо под край длинного стола и опрокинул его. Сита отскочил, и тяжелый стол упал туда, где только что были его ноги. Каменные коробочки с редкостными порошками и сосудики из стекла с разноцветными жидкостями рассыпались по полу. Ядовитый дым поднялся от этого смешения предметов. Удары гонга звучали и звучали, и были слышны заглушенные расстоянием крики перед стенами. Неужели Ордо или Гаранидес, или оба они, не сумели дождаться и начали?

– Мой магистр послал меня сюда за порошком, – зашипел Сита. – За порошком, который усиливает ужас жертвы, как он полагает.

С последним словом он поднялся, – и копье полетело в Конана.

Широкий меч киммерийца отбил его в сторону, и ответный удар зацепил чешуйчатую кожу на подбородке. Сита поспешно отскочил. Он прижал длинную когтистую руку к кровоточащей ране и дико выругался.

– Ты меня еще не убил, – улыбаясь, поддразнил его северянин.

Шипящий голос Ситы превратился в скрежет.

– Жертва, киммериец, – это девушка, из-за которой ты пришел сюда. Велита. Я убью тебя, и ты умрешь с мыслью о том, что ее принесли в жертву.

Конан ощутил ярость берсерка. Велита еще жива. Но она останется жить только в том случае, если он успеет.

– Где она, Сита?

– В зале для жертвоприношений, человек.

– И где же этот зал для жертвоприношений? – спросил Конан.

Сита обнажил клыки в издевательской усмешке. Конан взревел, подпрыгнул, вскочил на край перевернутого стола и набросился на человека-ящерицу. Острие копья задело его бедро, но клинок широкого меча делал свое дело. Конан был теперь охвачен гневом берсерка. Неудержимо напал он на Ситу, не обращая внимания на свои ранения и не давая Сите времени ни на что, кроме как на то, чтоб в ужасе отшатнуться.

Второй удар, скорее, продолжение первого, перерубил Сите руки. Хлынула черная кровь, и звенящий крик вырвался из-за острых клыков. Третий удар перерубил шею. Красные глаза, в которых еще некоторое время теплилась жизнь, смотрели на Конана одно мгновение, затем чешуйчатая голова упала с глухим стуком. Хлынула кровь с'тарра, и безголовое тело рухнуло на пол.

Тяжело дыша, Конан огляделся. Ему нужно еще зажечь огонь... Тут он увидел, что там, где колдовские порошки смешались с цветными жидкостями, на полу поползли желтые огоньки, от которых поднимался едкий дым. С мгновенной быстротой охватывал огонь перевернутый стол, и он загорелся, словно был облит маслом из лампы.

Кашляя и задыхаясь, Конан стоял посреди колдовского покоя. Перед ним бушевал огонь. Из лестничного проема поступал свежий воздух. Скоро это пылающее помещение превратится в кузнечный горн, и башня сама подаст сигнал.

Киммериец нашел покой с окном, откуда можно было видеть крепостные стены и долину. С удивлением он распахнул глаза. На стенах сновали с'тарра, деловито, как муравьи вокруг потревоженного муравейника. А вдалеке, в долине, было около тысячи горцев в тюрбанах. Они ехали на лошадях, вооруженные копьями и саблями.

Где же могут быть Ордо и Гаранидес? Их план теперь невыполним. Но может быть, он успеет еще спасти Велиту, если она действительно находится в зале для жертвоприношений. Но где он будет искать его в этой огромной башне? Ему понадобится целый день только для того, чтобы бросить в каждое из этих помещений один беглый взгляд. Но тут он вспомнил кое о чем. Возможно, для девушки существовала еще одна вероятность спасения.

Гигантскими прыжками он пробежал алебастровые залы и помчался вниз по мраморной лестнице, мимо изумленных с'тарра, которые очень спешили выполнить полученные приказы и не отваживались его остановить. Как коршун ворвался он вниз, прямо в тот простой нижний ход, который отвесно вел вниз и о котором Аманар лживо утверждал, что тот ведет в его чародейские покои.

Конан помчался по коридору, который вел в сердце гор, и его легкие работали, как кузнечный горн. Смерть смотрела из его ярко-синих, как горный ледник, глаз, и ему было безразлично, будет ли это его собственная смерть, если с собой он заберет в царство теней Аманара.

Серые каменные стены коридора, освещенные факелами, снова и снова повторяли запутанный узор, изображающий змей, как и высокая дверь, перед которой он наконец остановился. Он толкнул обе створки и вошел. Аманар в черном, вышитом змеями одеянии стоял, произнося заклинание перед черным мраморным алтарем, к которому была привязана обнаженная Велита. За алтарем клубился дымный пар и уходил в бесконечную черноту. Конан поспешно пробрался между колонн к стене круглого зала. Его губы вздрагивали, словно он неслышно рычал.

Чародей сделал паузу в своих заклинаниях и сказал, не оборачиваясь: