Текст книги "11 лжецов"

Глава 17

Дэни стояла за спиной мужа, когда тот нажал на синюю с серебряным кнопку. Новые задние двери полицейского отделения распахнулись, и Мэт покатил свое кресло по небольшому вестибюлю к другим дверям, требовавшим ключа. Он нащупал у себя на груди пропуск.

– Давай помогу, – сказала Дэни, шагнув вперед со своим пропуском, и почувствовала, как Мэт схватил ее за запястье.

– Никогда мне здесь не помогай, – сказал он.

Дэни прикусила губу и ничего не ответила.

Мэт вытащил из-под пиджака пропуск и, не снимая его с шеи, потянулся к сканеру. Безуспешно.

– Хрень сраная, – выругался он.

Мэт сорвал шнурок с шеи и прижал пропуск к сканеру. Двери открылись, и он въехал внутрь.

Там недавно установили пандус, ведущий в отдел уголовного розыска. Мэт покатил коляску по пандусу, миновав еще одни двери. В отделе его встретили громкие аплодисменты сослуживцев. В дальней части офиса висел огромный баннер: “Детектив-сержант Мур! Добро пожаловать домой!” Под одобрительные возгласы он доехал до своего рабочего места, которое оставалось нетронутым целый год. Дэни молча наблюдала, как коллеги окружили Мэта, похлопывая его по спине и смеясь вместе с возвратившимся героем.

Дэни в одиночестве подошла к своему новому столу.

– Зять Джека Каша, – услышала она одного из пожилых офицеров. – Знаешь, старик был бы чертовски горд, что ты стал ему родней.

Дэни надеялась, что это правда.

Она включила компьютер в надежде увидеть отчет судебно-медицинской экспертизы. С момента обнаружения человеческих останков прошло пять дней – должны были уже прислать. Она бегло просмотрела папку с входящими, но отчета не нашла. Работа по делу продвигалась слишком медленно. Они до сих пор не установили личность человека, спасшегося из пожара, и ни на шаг не продвинулись в попытке понять, что он делал в клубе и почему кто-то мог желать ему вреда.

– Так здорово снова видеть Мэта, – сказала незаметно подошедшая к Дэни констебль Карен Кук. – Нам всем очень его не хватало.

– Он тоже счастлив, что вернулся, – ответила Дэни. – Год был долгий.

– И у тебя дела идут в гору. Твой отец был бы рад, что тебя взяли в уголовный розыск.

Уж не Кук ли рассказала Мэту о ее переводе, мелькнуло у Дэни. Похоже, Кук считала сбор сплетен по всему отделению своим священным долгом.

– Мне надо работать, – ответила Дэни, не желая вступать в диалог.

– Увидеть свою дочь следователем – он бы наверняка гордился.

Дэни отодвинулась от стола и посмотрела прямо на Кук. После того как Мэта ударили ножом, Дэни на пять месяцев оставила службу и вернулась только в начале года. В первый же рабочий день после отпуска у них с Кук случилась стычка в женской раздевалке. С тех пор они не разговаривали.

– Не надо мне рассказывать, что чувствовал бы мой отец. Ты называла его трусом мне в лицо. Бог знает, что еще ты говорила у меня за спиной.

– Я сглупила, – ответила Кук. – Повторяла всякую ерунду, которую слышала в отделении. Мне не следовало этого говорить. Прости.

Дэни не доверяла Кук. Она не выносила ее флирта с офицерами-мужчинами, ее готовности хохотать над каждой их шуткой. И Дэни демонстративно отвернулась к монитору компьютера.

– Твой отец был в Хадли незаменимым, – продолжала Кук с искренней, судя по всему, ноткой раскаяния в голосе. – А потом его не стало, считай, за сутки. Когда ты каждую ночь в патруле и постоянно сталкиваешься с пьяницами и дилерами, очень нужен начальник, который всегда тебя поддержит. Твой отец был как раз таким. Я очень хотела, чтобы он остался. Вот и все.

– Спасибо, – тихо сказала Дэни.

Кук коротко кивнула ей и пошла крепко обнять Мэта. Их дружный смех задел Дэни. Она не помнила, когда они с Мэтом в последний раз так смеялись.

Весь офис все еще шумел вокруг Мэта, когда дверь распахнулась и к нему приблизилась сержант-детектив Барнздейл, чтобы коротко поприветствовать коллегу. Дэни знала, что Мэт не особенно ее уважал. Он не мог простить ей, что она так никого и не арестовала после нападения в тот Хэллоуин, и взял это дело на себя. Последние восемь недель, работая из дома, Мэт возглавлял небольшую группу, которая возобновила расследование годичной давности нападения в супермаркете. Группа планировала организовать реконструкцию налета, закончившегося ранением Мэта. Он не сомневался, что они вот-вот найдут и задержат преступников.

– Констебль Каш, – обратилась Барнздейл к Дэни.

– Доброе утро, мэм.

– Старший инспектор хочет видеть вас у себя в кабинете. Немедленно.

Глава 18

Последние пять дней территория церкви Святого Стефана буквально кишит криминалистами. Я стою перед уже заколоченным клубом. Закрываю глаза, и меня вновь охватывает тот же страх, что я испытал, проникая в горящее здание. Я опять вижу, как распространяется пламя, и чувствую, как горло саднит от дыма и гари. Слышу свой голос, когда кричу тому человеку, который шарит под старой скамьей для жима. Был ли он мишенью поджигателя? Или тот, кто устроил пожар, пытался раз и навсегда уничтожить что-то, спрятанное под зданием?

Земля перед клубом истоптана тысячей ног, которые месили ее всю прошедшую неделю. Мои ботинки увязают в грязи, и я возвращаюсь на гравийную дорожку. Небо ярко-голубое, воздух свежий и чистый; сунув руки в карманы куртки, я брожу среди обветшалых надгробий. Иду по тропе к началу кладбища, а затем под деревьями возвращаюсь к железной ограде, через которую перелез сюда в ночь пожара. Медленно шагаю вдоль нее, отделяющей территорию от футбольного поля Сент-Марнема, и останавливаюсь под развесистым дубом. Пышно разросшиеся кусты остролиста с ярко-оранжевыми ягодами окружают два плоских красных гранитных надгробия. Обе могилы ухожены, и на одной лежит аккуратно подвязанный букет синих цветов. Я схожу с тропы и читаю простую надпись, выгравированную на надгробии:

джек кэш, любимый муж

анжелы и преданный отец дани.

вспоминаем каждый день

Рядом с могилой отца Дэни – могила ее матери.

анжела кэш, любимая жена

и замечательная мама дани

Дэни редко делится тем, через что ей пришлось пройти за свою относительно короткую жизнь. Я знаю, что она рано потеряла мать и до сих пор не смирилась с недавней смертью отца. Когда в начале года мы вместе работали, я убедился, что отец невероятно много значил для нее и оказал на нее огромное влияние. Все то время я часто думал, что она умело прячет за природным оптимизмом свои переживания.

Я иду по тропе обратно к порталу церкви. Собираюсь повернуть к дому викария, когда замечаю, как из подошедшего двадцать девятого автобуса выходит Эмили Уизерс.

– Миссис Уизерс! – окликаю я.

Она, кажется, меня не слышит. Я снова зову ее, и она останавливается.

– Бен, простите! Я сейчас немного не в себе, – говорит она. – Печальные времена.

– Еще бы. Представляю, каким шоком все это стало для вас и для преподобного Уизерса.

– Что ж, невзгоды даны нам для испытания нашей веры.

– Действительно, – отвечаю я немного неловко. – Вроде бы полиция считает, что тело было спрятано во время строительства здания.

– Похоже на то.

– Мне хотелось немного поговорить с вашим мужем. Он дома? – спрашиваю я, делая шаг к дому викария.

– По-моему, он сейчас на встрече с начальником пожарной части. Тот хочет, чтобы церковь приняла участие в сборе средств на поддержку пожарной службы. Учитывая события прошлой недели…

– Они заслуживают нашей благодарности, – киваю я.

– Как и вы, Бен.

Я улыбаюсь:

– Я рад, что никто не пострадал и огонь не перекинулся дальше. Кажется, вас я в тот вечер не видел?

По Нижней улице проносится в сторону Сент-Марнема мотоцикл. Его шум дает Эмили возможность не сразу отвечать на мой вопрос.

– Ужасный грохот, – вздыхает она. – Пойдемте в сад викария?

Эмили ведет меня по тропинке к узким воротам, за которыми располагается ухоженный сад.

– В тот вечер, когда вспыхнул пожар, я ужинала с одним приятным пожилым прихожанином. Когда я вышла из автобуса, пожарные уже потушили пламя. Но я все равно сразу ушла в дом, чтобы защитить легкие от дыма.

– Конечно, – киваю я.

– Я некоторое время наблюдала за происходящим из окна на втором этаже, просто чтобы убедиться, что никто не пострадал. На следующий день я говорила с полицейскими, но, к сожалению, не смогла сообщить им ничего, чего они еще не знали.

Мы медленно идем по красивому саду – плоды многих лет труда Эмили – и садимся на высокую каменную скамью возле решетчатой ограды, отделяющей сад от склепа Святого Стефана.

– Я хотел расспросить вашего мужа о строительстве клуба, – говорю я.

Эмили кивает и переводит взгляд в сторону кладбища.

– Во время нашего последнего разговора, – продолжаю я, – он упоминал, что большую часть строительных работ выполнили какие-то местные парни из Хадли.

– Правда? – отвечает она, хмурясь.

– Я понимаю, это было давно, но, как вы считаете, не могло ли у вашего мужа остаться записей с именами этих людей?

– Эдриан не из тех, кто долго хранит архивы.

– Этого я и боялся, – говорю я. – Просто решил спросить на всякий случай.

Я собираюсь с ней проститься, когда миссис Уизерс вдруг говорит:

– Эдриан сказал вам, что клуб строили местные парни? Странно. Насколько я помню, строительные работы выполняла фирма-подрядчик “Бакстерс” из Ист-Хадли – может, слышали?

Название мне смутно знакомо. Я терпеливо жду продолжения.

– В то время там руководила женщина по имени Бетти Бакстер. Она была нашей прихожанкой. Нам ее иногда не хватает.

– Она умерла?

– О нет, она вполне себе жива. Полагаю, она вышла на пенсию и переехала на побережье. Они с Эдрианом организовали сбор средств на постройку клуба, и, насколько мне известно, она лично сделала внушительное пожертвование. Строительством занималась ее фирма. И трудились на стройке ее рабочие.

– Очень щедро с ее стороны, – отвечаю я с улыбкой. – И очень мило с вашей. Спасибо.

Глава 19

Дэни остановилась в полумраке коридора и подняла руку, собираясь постучать, однако сержант Барнздейл опередила ее и просто толкнула дверь кабинета старшего инспектора.

– Можно без стука, – сказала она. – Нас ждут.

– Дэни, заходи. – Фримен привстала из-за стола как будто навстречу Дэни, но передумала и медленно опустилась назад в кресло.

– Прошу, присаживайся. – Фримен указала на одно из двух кресел напротив своего стола.

Дэни входила в кабинет с растущим чувством тревоги. Барнздейл следовала за ней и тоже устроилась в кресле напротив начальницы.

– Воды, Дэни? – предложила Фримен и наполнила три стакана.

Дэни нервно глянула на Барнздейл, но та опустила голову, разглаживая несуществующую складку на брюках. Дэни поняла: что-то идет не так. Она работала с Фримен почти пять лет, и за все это время старший инспектор ни разу не обращалась к ней на “ты”. За последние тридцать секунд она сделала это дважды.

Фримен взяла свой стакан и медленно сделала глоток. Затем поставила стакан перед собой и посмотрела Дэни в глаза.

– Я получила отчет о расследовании пожара в церкви Святого Стефана, а также предварительный анализ судмедэкспертизы, касающийся найденных человеческих останков. По поводу пожара. Кто-то приложил значительные усилия, чтобы огонь не погас: в центре комнаты сложили деревянную мебель. Рядом с клубом обнаружили скипидар. Все это наводит на мысль о том, что имел место умышленный поджог.

– Да, мэм, – ответила Дэни. Старший офицер по-прежнему не отводила от нее взгляда.

– Отчет судмедэкспертов содержит ряд определенных выводов. Скелет принадлежит женщине, скорее всего, тридцати с чем-то лет. Череп серьезно поврежден, что говорит либо о серии мощных ударов по затылочной части головы, либо о серии ударов о твердую поверхность.

Дэни глубоко вдохнула, когда Фримен подалась вперед и сделала еще глоток из своего стакана.

– Иные варианты, кроме жестокого и целенаправленного нападения, исключены.

Барнздейл посмотрела на Дэни:

– Мы предполагаем, что жертва потеряла сознание после первого или второго удара. Потом она была уже не в состоянии защищаться.

Дэни неуверенно кивнула, все еще не понимая, почему Фримен вызвала именно ее.

Фримен наклонилась к ней через стол:

– Дэни, ты знаешь, что такое ДНК-профилирование?

Глава 20

Патрульная машина остановилась прямо перед отделением. Памела не раз проходила мимо и была уверена, что там двойная желтая линия. Из машины вышла женщина-офицер и обогнула ее, чтобы открыть заднюю дверь. Памела поблагодарила женщину, но не смогла удержаться, чтобы не взглянуть на дорожное покрытие. Она не ошиблась насчет разметки, но решила ничего не говорить. Возможно, полиция имеет право не соблюдать общие правила.

Вслед за офицером Памела поднялась по ступенькам крыльца, пытаясь вспомнить, как ту зовут. Вроде бы Карен, но вот фамилия? В последнее время она с трудом запоминала имена. Доктор Джа уверяла ее, что это возрастное.

Памела почти ждала полицейских, когда те постучали к ней в дверь. В понедельник она не видела, чтобы Джинни шла в школу, а вчера утром заметила, что та быстро куда-то идет с матерью по противоположной стороне улицы. Сегодня утром Памела в окно не смотрела. Но, открыв двум полицейским дверь, она разволновалась и толком не поняла, о чем они говорят. Она только успела убрать со стола завтрак, а они уже тут как тут. Она сразу сообщила им, что куртка Джинни у нее – висит здесь, в прихожей. Не нужно быть Верой из того сериала, чтобы это понять. Она сказала, что переживает, что Джинни замерзнет без куртки. После этого ее пригласили проехать в отделение. Неудивительно, что она не запомнила фамилию этой женщины.

Приемная в полицейском отделении оказалась гораздо теснее, чем она себе представляла: деревянная скамья, застекленная стойка с окошком и дверь, которую дежурный офицер открывал с помощью кнопки. Ей всегда было интересно, как тут все выглядит, и она испытала легкое разочарование. Памела остановилась у окошка, полагая, что ей придется зарегистрироваться, но Карен сказала что-то офицеру за стеклом, и их сразу пропустили.

За дверью приемной располагалось помещение чуть просторнее, что немного больше соответствовало ее ожиданиям. Карен провела ее по коридору и открыла вторую дверь слева, с табличкой “Комната допроса № 3”. Наверное, номера 1-й и 2-й были уже заняты. Карен попросила ее сесть за стол и сказала, что скоро вернется. Эта комната была точно такой, какой она ее себе и представляла. Стол и четыре стула, по два с каждой стороны. Какой-то аппарат для записи разговора сбоку от стола. Разве что не было стеклянной стены, непроницаемой изнутри и прозрачной снаружи, а в остальном – никаких сюрпризов. Не успела Памела сесть, как Карен снова заглянула в дверь и спросила, не желает ли она чашку чая.

– Было бы замечательно, – ответила Памела, и меньше чем через пять минут Карен вернулась с кружкой чая и двумя пакетиками сахара.

Как правило, она клала в чай только одну порцию сахара, но даже доктор Джа согласилась бы, что обстоятельства требовали двух. Ей следовало сосредоточиться. Быть осторожной, чтобы не сболтнуть лишнего. Они будут стараться запутать ее, чтобы она случайно сказала что-нибудь, о чем потом пожалеет. Она много раз видела такое по телевизору и понимала, что с самого начала должна быть начеку.

Она пила чай и ждала. Карен вернулась минут через десять: открыла дверь, пропуская кого-то вперед. Памела удивилась, потому что в комнату въехал мужчина в инвалидной коляске. Карен отодвинула один стул, мужчина подкатился к столу и представился детективом-сержантом Мэтом Муром. Памела чуть со стула не свалилась. Полицейский в инвалидной коляске? А как он гоняется за преступниками? Карен еще раз официально представилась, но Памела, впечатленная увиденным, снова не запомнила ее фамилию.

– На вас подала жалобу некая мисс Кристин Вайнс в связи с ее дочерью, – сказал детектив-сержант Мур.

“Мисс, значит, не миссис…” – подумала Памела, но промолчала.

– Миссис Катберт, вы приглашали дочь мисс Вайнс к себе домой?

– Я беспокоилась за Джинни, – ответила Памела. – Ей пришлось самой идти в школу.

Сержант Мур и Карен переглянулись.

– Джинни? – переспросил сержант Мур. – Кто это – Джинни?

Памела мысленно отвесила себе подзатыльник.

– Я думала, так зовут девочку, – ответила она, стараясь не выдать голосом волнения.

– Ее зовут не Джинни, – сказала Карен.

Повисла пауза. Памела сложила руки на коленях и принялась большими пальцами растирать шишки на ладонях.

– Да, – сказала она наконец. – Да, разумеется. Простите дуру. Так много детей проходит у меня под окнами. Иногда невозможно удержаться, чтобы не придумать им имена.

Похоже, Карен этот ответ устроил, и она улыбнулась. Памела с облегчением перевела взгляд на сержанта.

– В мои преклонные годы, мистер Мур, начинаешь чувствовать одиночество. Дни становятся все длиннее, и их все труднее чем-то заполнить. Мне нравится смотреть, как дети идут мимо моего дома. Некоторые из них считают меня просто глупой старухой, но младшие иногда улыбаются и машут мне.

– Вернемся к дочери мисс Вайнс.

– Это такая милая девочка с ярко-рыжими хвостиками. Я вижу ее почти каждое утро, и всегда с мисс Вайнс, – сказала Памела, вовремя вспомнив, что мать девочки не миссис, а мисс. – Но в пятницу утром девочка шла одна, и я забеспокоилась. Ей ведь не больше восьми лет.

– Ей девять, – ответил сержант.

Памела кивнула: стало быть, Джинни очень мала для своего возраста.

– Тем не менее мне показалось, что такой маленькой девочке рано самостоятельно ходить в школу и обратно, тем более по дороге, где столько машин.

– У мисс Вайнс возникли трудности на работе, но она обеспечила дочери меры безопасности.

– На вершине холма ее должен был встретить сосед, – добавила Карен.

– Я всего лишь хотела убедиться, что с ней все в порядке. Я окликнула ее с крыльца, чтобы она не волновалась, и предложила стакан смородинового сока и шоколадный брауни. Мне жаль, если я вызвала этим беспокойство или причинила кому-то неудобство.

Краем глаза Памела видела, что Карен кивает, но понимала, что главная ее проблема – сержант.

– Девочка утверждает, что вы захлопнули входную дверь и не выпускали ее.

Памела нахмурилась:

– Я не хотела ее отпускать, пока не удостоверюсь, что с ней все в порядке. Последнее, чего мне хотелось, – чтобы она возвращалась в пустой дом, а то и чего похуже.

– Если вас это так беспокоило, вы могли бы позвонить нам, – сказала Карен.

Памела коротко вздохнула:

– Теперь я это понимаю. В следующий раз буду знать, что делать.

– Но следующего раза, конечно, не будет, правда, миссис Катберт? – сказал сержант Мур, и Памела почувствовала себя провинившейся школьницей в кабинете директора.

– Нет, конечно же, не будет, – ответила она.

Сержант Мур вынес Памеле предупреждение. Она плохо представляла себе, что это значит, зато точно знала, что теперь может идти домой. Она очень устала и, когда Карен сказала, что может организовать для нее машину, с благодарностью согласилась.

Памелу провели обратно в приемную, и в ожидании машины она села на деревянную скамью. Скамья была не очень удобной, но Памела радовалась, что сидит по эту сторону двери, куда доступ открыт всем. Мимо нее проходили люди – гражданские и полицейские, – а потом появилась молодая девушка-офицер, стремительным шагом направляющаяся к выходу. Внимание Памелы привлекли ее волосы – она где угодно узнала бы эти мягкие светлые кудри. Не вполне сознавая, что делает, она поднялась, и девушка остановилась и посмотрела прямо на нее. По красным глазам Дэни Каш Памела поняла, что та плакала. Секунду они стояли, глядя друг на друга. Затем Дэни повернулась и поспешно покинула отделение.

При виде Дэни у Памелы учащенно забилось сердце. Ей очень хотелось поговорить с ней, но не меньше хотелось вернуться домой. Офицер за стеклом сообщил ей, что машина ждет. Когда Памела садилась на заднее сиденье, ее уже не волновало, что машина стоит на двойной желтой линии.

Офицер в форме вырулил на дорогу, и они сразу направились вверх по Хадли-Хилл. Машина еще только подъезжала к ее дому, а Памела уже держала в руке ключ. Она коротко поблагодарила офицера и, добравшись до своей двери, быстро повернула ключ в замке.

Оказавшись в безопасности дома, она накинула цепочку на дверь и прислонилась к ней спиной. На мгновение закрыла глаза и выдохнула с облегчением. Хорошо, что полицейские больше ни о чем ее не расспрашивали. Она медленно прошла в гостиную и улыбнулась фотографии Томаса. Конечно, он был прав: ей не следовало вмешиваться. Она повернула школьный портрет своей дочери Джинни лицом к снимку отца. Джинни любила эту фотографию – такая же, только размером поменьше, до сих пор стояла на тумбочке в ее комнате наверху. Джинни всегда гордилась отцом. Дважды в год, в день его рождения и на годовщину смерти, они гладили утюгом флаг, который Памеле подарили от имени Военно-морского флота, и вывешивали его в саду. После ухода Джинни Памела перестала это делать. Не потому, что стала меньше любить Томаса – просто этот флаг был для них с Джинни чем-то общим, и без нее ритуал как будто потерял смысл. Она мечтала, что однажды Джинни вернется за отцовским флагом, хотя, конечно, знала, что этого не произойдет.