Текст книги "Дорога славы"

– Да, – согласился я. – Если утром придется с кем-то о чем-то толковать, то лучше всем нам выспаться. Извините меня. Кстати, а кто такой этот Игли?

– Сами увидите, – ответил Руфо.

Я снова глянул на летящую луну.

– Наверняка увижу. Ладно, простите меня, что потревожил по пустякам. Спокойной ночи, друзья мои.

Я снова забрался в свои спальные шелка, как самый настоящий герой (сплошные мускулы и никаких извилин, как и полагается). Спутники мои тоже улеглись. Стар больше не зажигала свет, так что смотреть мне было не на что, кроме летящих лун Барсума. Я попал прямо на страницы романа.

Что ж, я надеялся, что он получится удачным, и что автору моя жизнь пригодится для сиквелов. Для героя все тут складывалось недурно, по крайней мере вплоть до этой главы. Менее чем в двадцати футах от меня спала, укутавшись в свои шелка, Дея Торис.[37]37
  Героиня «марсианского цикла» Э. Р. Берроуза.


[Закрыть]

Я всерьез задумался, а не подползти ли мне ко входу в шатер и не шепнуть ли, что мне необходимо прояснить кое-что насчет метафизической геометрии и прочих материй. А еще, может быть, насчет любовных заклятий. А может, просто пожаловаться, что снаружи холодно, и попроситься к ней?

Но я воздержался. Старый добрый верный Руфо лежал, свернувшись, тут же, по другую сторону шатра, а у него была странная привычка просыпаться мгновенно и тут же хвататься за кинжал. К тому же, ему нравится брить трупы. Как я уже говорил, если есть выбор, я предпочитаю быть трусом.

Вот так, глядя на летящие луны Барсума, я и уснул.

Глава шестая

Птичье пение даст сто очков форы любому будильнику. Никогда еще Барсум не был так прекрасен. Я с наслаждением потянулся и, ощутив запах кофе, прикинул, успею ли я окунуться перед завтраком. Настал еще один прекрасный день, яркий и голубой; солнце только что взошло, и я был не прочь шлепнуть перед завтраком одного-другого дракона. Только маленьких, конечно.

Я зевнул и перекатом вскочил на ноги. Чудного шатра уже не было, и черный складничок был в основном упакован – сейчас он был не больше кабинетного рояля. Стар стояла на коленях перед костром, поторапливая кофе. В то утро ей захотелось побыть пещерной женщиной и она облачилась в шкуру. Шкура была хороша, но ничуть не краше ее собственной. От оцелота, наверное. Или от Дюпона.

– Привет тебе, Принцесса, – сказал я. – Что у нас на завтрак? И где наш шеф-повар?

– Завтракать будем позже, – сказала она. – Сейчас тебе полагается только чашка кофе, очень горячего и очень черного. Для дела нужно, чтобы ты был не в самом лучшем настроении. А Руфо пошел беседовать с Игли.

Она подала мне кофе в бумажном стаканчике.

Я отхлебнул добрую половину, ошпарился и выплюнул кофе на землю. Кофе бывает пяти разновидностей: Просто Кофе, Ява, Ямайка, Отрава и Растворитель Углерода… Эта дрянь была не лучше Отравы.

Тут я застыл, потому что на глаза мне попался Руфо. И компания при нем довольно изрядная. Похоже, у края нашей террасы Ной разгрузил свой ковчег. Тут было все, от муравьедов до ящеров, причем большинство могло похвалиться длинными желтыми зубищами.

Руфо стоял спиной к нам и лицом к тварям, от него до первой шеренги зверья было не более десяти футов. Прямо напротив него стояло какое-то чудище, особенно большое и безобразное. Тут бумажный стаканчик расклеился, и кофе обжег мне пальцы.

– Хочешь еще? – спросила Стар.

Я подул на пальцы.

– Нет уж, спасибо. Это и есть Игли?

– Да. Вот этот, в середине, которого дразнит Руфо. Остальные пришли просто посмотреть. Можешь не обращать на них внимания.

– Кое-кто из них явно голоден.

– Те, кто покрупнее – в основном, травоядные, как чудище, которым стращали Кювье.[38]38
  История тут такая. Однажды Жоржа Леопольда Кювье (1769–1832), знаменитого французского натуралиста, решили напугать ученики. Один из них натянул звериную шкуру, привязал к голове рога, а к рукам – копыта. В таком виде он ворвался к учителю, рыча и завывая. «Я не боюсь тебя, чудовище! – сказал ему Кювье. – У тебя копыта и рога – значит, ты травоядное».


[Закрыть] Вон те львы-переростки вполне могут нас съесть, если Игли выиграет спор. Но только в этом случае. Так что все дело в Игли.

Я пригляделся к Игли повнимательнее. Он походил на потомка того человека из Данди: могучая нижняя челюсть и ни намека на лоб. Он воплощал собой сочетание наименее приятных черт великанов и людоедов из «Красной Книги Волшебных Историй». Мне эта книга с детства не нравится.

Он мог бы считаться антропоморфным, если толковать этот термин в самом широком смысле. На пару футов повыше меня и фунтов на 300–400 тяжелее. Пожалуй, преимущество у меня было только в красоте. Волосы на Игли росли клочьями, как на выродившемся газоне, и с первого взгляда становилось ясно, что он никогда не пользовался дезодорантом для робустных, что называется, мужчин. Мускулы у него бугрились и клубились, а ногти сроду не знали ножниц.

– Стар, – поинтересовался я, – а что мы с ним не поделили?

– Ты должен убить его, милорд герой.

– И нам никак нельзя договориться с ним о мирном сосуществовании? Взаимное доверие, культурный обмен и все такое?…

Она мотнула головой.

– Игли для этого слишком туп. Он здесь для того, чтобы не пустить нас в долину. Или он умрет, или мы.

Я глубоко вздохнул.

– Принцесса, я решился. Человек, который всегда следует законам, еще глупее того, кто нарушает их при каждом удобном случае. В нашем случае, думается мне, стоит наплевать на местный закон Салливана. Мне понадобятся огнемет, базука, несколько гранат и самая мощная винтовка из арсенала Руфо. Можешь показать, где они лежат?

Стар пошевелила ветки в костре.

– Герой мой, – раздумчиво сказала она. – Мне очень жаль, но… все это не так просто. Ты не заметил вчера вечером, когда мы курили за столом, что Руфо зажег наши сигареты от свечи? Почему, думаешь, он не воспользовался зажигалкой?

– Хм-м… нет. Я об этом не думал.

– Здешний закон насчет огнестрельного оружия и взрывчатых веществ не юридический, как у вас на Земле, а естественный. Здесь все эти штуки невозможны физически. Иначе нас бы давно пристрелили или взорвали.

– Ты хочешь сказать, они не сработают?

– Да, не будут действовать. Проще сказать, они закляты.

– Стар, посмотри мне в глаза. Может, ты и веришь в колдовство, но я – нет. И я готов поставить семь к двум, что «Томми-ган» тоже не верит. Как бы то ни было, я готов рискнуть. Помоги-ка распаковать укладку…

Тут она, похоже, встревожилась не на шутку.

– О, милорд! Ради всего святого, оставь это!

– Но почему?

– Первая же попытка обернется катастрофой. Ты ведь не станешь спорить, что я знаю о трудностях, опасностях и законах этого мира больше, чем ты? Так поверь, что я не хочу твоей смерти. Скажу больше: моя собственная жизнь и безопасность целиком и полностью зависят от тебя. Поверь мне, пожалуйста!

Когда Стар ставит вопрос таким образом, ей невозможно не поверить.

– Пожалуй, ты права, – сказал я, чуть поразмыслив. – Иначе у этого типа болталась бы на поясе шестидюймовая мортира. Слушай, Стар, у меня появилась идейка получше. Почему бы нам не повернуть назад и не устроиться, скажем, в том местечке, где мы ловили форель? Через пять лет у нас будет симпатичная маленькая ферма. Лет через десять, когда разойдется молва, у нас появится и симпатичный маленький мотель с бассейном для купания голышом и лужайкой для гольфа.

Она улыбнулась едва заметно.

– Назад, милорд Оскар, нам пути нет.

– Но почему? Берусь найти то место с закрытыми глазами.

– И Они нас там найдут. И тогда на нас натравят не одного Игли, а множество ему подобных.

– Как скажешь, – вздохнул я. – Тем более что мотели в стороне от проезжих дорог – дело дохлое. В коллекции Руфо я заметил боевой топор. Может, я успею оттяпать ему ноги раньше, чем он меня заметит.

Стар снова покачала головой, и я спросил:

– А теперь в чем дело? Я что, должен биться с ним с ведрами на ногах? Мне подумалось, здесь сгодится все, что режет или колет… все с приводом от моей мускулатуры.

– Так оно и есть, милорд. Но это ничего нам не даст.

– Но почему же?!

– Игли невозможно убить. Понимаешь, он, строго говоря, не живое существо. Он конструкция, и неуязвимость – часть его сущности. Мечи, ножи, даже топоры не вредят ему, они просто отскакивают. Я это сама однажды видела.

– Ты хочешь сказать, что Игли – робот?

– Если ты подразумеваешь рычаги, колесики и печатные схемы, то нет. Вернее было бы назвать его Големом. Сущность Игли – подражание жизни. В каком-то смысле это даже практичнее, чем жизнь, поскольку я не знаю никакого способа убить его. Но и хуже тоже, ибо Игли туп и неуравновешен. У него с избытком хватает самомнения, но мало здравого смысла. Вот Руфо сейчас это и использует, старается раскочегарить и взбесить Игли, чтобы он растерял и остатки разума.

– Правда? Это здорово! Надо мне будет поблагодарить потом Руфо от всей души и даже больше. Ну, Принцесса, а мне что прикажешь делать?

Она развела руками так, как будто все было совершенно очевидно.

– Когда ты приготовишься, я сниму защиту. А потом ты его убьешь.

– Но ты же только что сама сказала… – Я не стал продолжать. С тех пор, как французы распустили Иностранный легион, для нас, романтиков, осталось мало тепленьких местечек. С этим, конечно, мог бы справиться Умбопа. Несомненно – Конан из Киммерии. Или Ястреб Карс. И Дон Кихот, пожалуй, тоже, потому что Игли размерами не уступал ветряной мельнице. – Ладно, Принцесса, перейдем к делу. На ладони-то хоть можно поплевать? Или и это запрещено?

Она улыбнулась одними губами и ответила очень серьезно:

– Милорд Оскар, мы все поплюем на ладони. Ведь мы с Руфо будем сражаться бок о бок с тобой. Или вместе победим… или вместе погибнем.

Мы вместе пошли к Руфо. Он как раз показывал Игли ослиные уши и орал:

– Кто твой отец, Игли? Мать твоя была мусорной кучей, а вот кто папаша? Гляньте-ка на него. У него ведь пупка нет! Ах-ха-ха!

Игли парировал:

– А твоя мать лает! А сестра всем дает! – Ответ, по-моему, был слабоват.

Видно было, что замечание насчет пупка задело его за живое – пупка у него и вправду не было. Что ж, вполне естественно для такого утробища.

Я пересказываю замечания, которыми обменялись собеседники, далеко не буквально, за исключением реплики насчет пупа. Хотел бы я привести весь диалог в оригинале, поскольку в местном языке оскорбление – высокое искусство, равное, по меньшей мере, поэтическому. Скажу лишь, что воплощением наивысшего литературного мастерства служит обращение к врагу – публичное, конечно, – облеченное в какую-нибудь заковыристую стихотворную форму, в секстину, например, но так, чтобы каждое слово сочилось ядом.

– Так сделай его себе, Игли! – восторженно закудахтал Руфо. – Ткни себя пальцем в брюхо – вот тебе и пуп. Тебя выбросили на помойку, а ты сбежал. Тебя просто забыли доделать. Разве эту штуку у тебя на роже можно назвать носом? – Тут он вполголоса обратился ко мне по-английски: – Каким вы его предпочитаете, босс? Сырым или хорошо пропеченным?

– Не давай ему остыть, а я тем временем войду в курс дела. Он по-английски не понимает?

– Ни слова.

– Вот и хорошо. На сколько футов я могу к нему подойти, не опасаясь, что он меня сцапает?

– Насколько хотите, пока защита не снята. Вообще-то, босс, я не должен вам советовать, но когда примемся за дело, смотрите, чтобы он вас не сграбастал.

– Постараюсь.

– Будьте осторожнее. – Руфо повернулся к Игли и крикнул: – Ого! Игли что-то достал из ноздри и теперь жует! – И добавил, обращаясь ко мне: – Госпожа – хороший лекарь, самый лучший, но все равно – будьте осторожны.

– Обязательно буду.

Я подошел к невидимому барьеру и поднял голову, чтобы получше разглядеть это создание. Он воззрился на меня сверху вниз и что-то рыкнул, а я показал ему нос и послал сочный, со смаком, «привет из Бруклина».[39]39
  Непристойный звук, издаваемый губами.


[Закрыть] Я стоял с подветренной стороны, и мне показалось, что он не мылся лет тридцать, а то и сорок. Дух стоял, как в раздевалке на стадионе после первого тайма.

У меня проклюнулась идея.

– Стар, а плавать этот херувим умеет?

– Хоть убей, не знаю, – удивилась она.

– Может, его позабыли на это запрограммировать. Руфо, а ты умеешь?

Тот самодовольно ответствовал:

– Проверьте меня, босс, только проверьте. Я мог бы кое-чему научить даже рыб. Эй, Игли! Расскажи-ка нам, почему это свинья отказалась с тобой целоваться! Стар плавает не хуже тюленя. Мой стиль больше напоминает паром, но и я могу доплыть, куда захочу.

– Стар, может, этого Игли и нельзя убить, но он, похоже, дышит. У него есть какой-никакой кислородный обмен, пусть даже он работает на керосине. Если подержать его башку под водой столько, сколько нужно, готов присягнуть, что мотор у него заглохнет!

Она распахнула глаза во всю ширь.

– Милорд Оскар… рыцарь мой… я в тебе не ошиблась.

– Правда, придется изрядно потрудиться. Руфо, ты играл когда-нибудь в водное поло?

– Да ведь я же его и изобрел.

– Хотелось бы верить. – Я тоже играл… однажды. Это как прогулка на шесте:[40]40
  На шестах в свое время выносили из американских городов и сел мошенников, шулеров и прочую публику такого рода. Перед этим их мазали дегтем и вываливали в перьях.


[Закрыть] ощущение любопытное, но второй раз не хочется. – Руфо, ты не мог бы заманить нашего приятеля поближе к берегу? Я так понимаю, что эти мохнатые и пернатые друзья человека стоят как раз у барьера. Если так, мы можем увлечь Игли вон к тому обрывчику с глубоким омутом под ним. Помнишь, Стар, где ты вчера пыталась меня утопить?

– Это нетрудно, – сказал Руфо. – Если мы двинемся, он пойдет следом.

– Мне бы хотелось, чтобы он бежал. Стар, сколько надо времени, чтобы отключить твой забор?

– Защиту я могу снять мгновенно, милорд.

– Вот и хорошо. Значит, план у меня такой. Руфо, я хочу, чтобы ты вынудил Игли гнаться за тобой, причем на максимальных оборотах, А сам во всю прыть беги к обрыву. Стар, когда Руфо это сделает, вырубай защиту. Мгновенно и без особой команды. А ты, Руфо, кидайся в воду и греби во весь дух. Главное, чтобы он тебя не схватил. Если повезет, если Игли толком разбежится, он, при его размерах и неуклюжести, тоже полетит в воду, хочет он того или нет. Я побегу туда же чуть позади этого страхолюда. Если Игли все-таки сумеет притормозить, я постараюсь нижним захватом скинуть его в воду. Потом мы все сыграем в водное поло.

– Никогда не видела, как играют в водное поло, – поежилась Стар.

– Ничего страшного, судей тут не будет. Нам надо всем втроем навалиться на Игли, окунуть его голову под воду и держать так подольше, при этом стараясь уворачиваться, чтобы он не сунул в воду наши головы. Каким бы здоровым он ни был, плаваем мы наверняка лучше, и в этом наше главное преимущество. Будем держать его башку под водой, покуда он не обмякнет, причем навсегда. Основная задумка – лишить его воздуха. Потом, для верности, привяжем к нему побольше камней и отправим на дно. И не так уж важно, будет он считаться убитым или каким-нибудь еще. Вопросы есть?

Руфо оскалился в ухмылке, достойной гаргулии.

– Похоже, это будет забавно!

Кажется, мне удалось убедить этих пессимистов, что план сработает. Начинать пришлось тут же. Руфо обнародовал насчет личных привычек Игли такое, чего не напечатала бы даже «Олимпия-пресс», а потом предложил чудищу догнать его, предложив в качестве приза невероятную похабность.

Громоздкий Игли далеко не сразу разогнал свою тушу, но когда он наконец набрал скорость, оказался быстрее, чем Руфо, оставив далеко позади перепуганных птичек и зверушек. Я бегаю неплохо, но и мне стоило большого труда не отстать от гиганта. Я надеялся, что Стар догадается не снимать защиту, если Игли догонит Руфо на суше.

Стар сняла защиту как раз в тот момент, когда Руфо добежал до места, и он с разбега исполнил отличный прыжок в воду без трамплина. Как и было задумано.

А дальше все пошло вкривь и вкось.

Наверное, Игли был совсем уж глупый – и не сразу понял, что барьер снят. Когда Руфо метнулся в воду, он пробежал еще несколько шагов по прямой, а потом довольно резко повернул к берегу. При этом он потерял скорость, и ему не составило труда остановиться на сухой земле.

Я подсек его, ухватив за ноги ниже, чем позволяют самые снисходительные правила, и он все-таки упал… но не в воду. Так что у меня обе руки оказались заполненными активно трепыхающимся и очень вонючим големом. На помощь мне тут же подоспела пещерная женщина Стар, а вскоре и насквозь мокрый Руфо внес свою лепту.

Положение было патовое, причем пат был такой, что мог вскоре обернуться нашим поражением. Игли весил больше всех нас вместе взятых и состоял, казалось, сплошь из мускулов, вони, когтей и зубов. Мы обзаводились все новыми синяками, ссадинами и покусами, но никак не могли причинить нашему супостату ощутимого вреда. Конечно, он вопил, как в телевизионном ужастике, всякий раз, когда кто-то из нас выкручивал ему ухо или выворачивал палец, но серьезного ущерба так и не понес. Прогноз был неутешительный: затащить такую массу в воду было выше наших сил.

Я начал борьбу, обхватив его чуть ниже колен, и довольно долго оставался в таком положении. Тем временем Стар пыталась нейтрализовать его правую руку, а Руфо – левую. Но даже статус кво мы сохранить не могли – Игли извивался, как гремучка со сломанным хребтом, и высвобождал то руку, то ногу, при этом норовя то царапнуть, то куснуть. Позы мы при этом принимали самые причудливые: вдруг оказалось, что я держу одну из его мозолистых ног, пытаясь отломать ее напрочь, и гляжу ему в разверстую пасть, широкую, как медвежий капкан, и еще менее привлекательную. Чудищу не мешало бы почистить зубы.

Тут я сунул ему в рот большой палец его же ноги.

Игли заверещал, а я стал засовывать ногу дальше, так что вскоре орать он уже не мог. А я пихал все глубже. Когда Игли заглотил собственную конечность до колена, он освободил у Стар свою руку и попытался вытащить ногу из пасти. Но я успел вцепиться ему в запястье.

– Помоги! – крикнул я Стар. – Запихивай!

Она быстро поняла, в чем дело, и принялась запихивать ему руку вместе со мной. Рука вошла в рот Игли до локтя, а нога – уже до бедра. Тут к нам присоединился Руфо: ему удалось согнуть левую руку Игли и засунуть следом за правой. Сопротивление Игли заметно ослабло – ему явно не хватало воздуха, и чтобы отправить в пасть и вторую его ногу, понадобилась не столько сила, сколько решительность. Руфо, вцепившись Игли в ноздри, тянул голову вверх и назад, чтобы пасть раскрылась пошире, я коленом давил на подбородок, а Стар заталкивала ногу. Мы скармливали чудищу его же самого, хоть и медленно – примерно по дюйму за минуту, – зато методично. Игли все еще дергался, все еще пытался высвободиться, даже когда мы запихнули в пасть ноги до бедер, а руки – до вонючих подмышек.

Все это походило на то, как скатывают снежный ком, только наоборот: чем больше мы старались, тем меньше он становился и тем шире растягивалась его пасть – гнуснейшее зрелище, скажу я вам. Скоро Игли сжался до размеров мяча для пушбола… потом до футбольного… до бейсбольного, а я все мял его, мял и сжимал. Вот он стал с мячик гольфа… с теннисный шарик… с горошину… и наконец на моих ладонях не остаюсь ничего, кроме жирной грязи.

Руфо перевел дух.

– Надеюсь, это научит его не совать пальцы в рот. Кто хочет позавтракать?

– Сперва мне надо помыть руки, – ответил я.

Мы выкупались, изведя немало мыла, а потом Стар обработала наши раны, а Руфо тем временем, повинуясь ее указаниям, перевязывал ее самое. Руфо говорил сущую правду: Стар – лучший лекарь на свете. Мазь, которую она нам наложила, ничуть не щипала, ссадины зажили почти сразу, а повязки не мешали движениям, не нуждались в замене и со временем отпадали, после чего не оставалось никаких шрамов. Руфо досталось больше всех: Игли выдрал у него из левой ягодицы кусок филея, которого хватило бы на добрый бифштекс. Но когда Стар обработала рану, Руфо смог садиться, и даже не морщился при этом.

Руфо накормил нас маленькими золотистыми блинчиками, большими немецкими сардельками, из которых сочился жир, и напоил несколькими галлонами очень хорошего кофе. Около полудня Стар снова сняла защиту, и мы начали спускаться с плато.

Глава седьмая

Чтобы спуститься в Невианскую долину, нам пришлось преодолеть добрую тысячу футов, если считать от водопада. Сказать, что склон там очень крут, значит ничего не сказать: со скального карниза нам пришлось спускаться на веревке. Никому не пожелаю висеть над пропастью, да еще медленно вращаться, как паук на своей паутине. Я так чуть было не расстался с замечательными золотистыми блинчиками, которые были на завтрак.

Но вид, правду сказать, был изумительный. Неподалеку низвергался водопад, причем вода даже не касалась каменной стены. Падать ей далеко, так что она еще на лету успевала окутаться облаком мельчайших капелек. Сама скала, серая и скучная, внимания не заслуживала, а вот долина, распростертая внизу, – другое дело. Не сразу верилось, что такое зеленое великолепие может существовать наяву: болота и густой лес у самого подножия нашего утеса, несколькими милями далее – возделанные поля, а еще дальше – могучая гряда гор, с вершинами покрытыми снегом. Предгорья были затянуты влажной дымкой, но сами вершины виделись четко, словно нарисованные.

Стар еще раньше набросала для меня план долины.

– Сначала надо будет пробиться через болото. Потом дорога станет легче. Нам останется только поглядывать, нет ли поблизости кровавых коршунов. Дальше мы выйдем на кирпичную дорогу, очень удобную.

– Дорогу Из Желтого Кирпича?[41]41
  Такая дорога была в стране Оз, описанной в сказке Ф. Баума.


[Закрыть] – спросил я.

– Да. Такая уж здесь глина. Для тебя это что-то значит.

– Наверное, нет. Только бы в привычку не вошло. А что потом?

– Переночуем в усадьбе одного тамошнего помещика. Люди там хорошие, тебе они понравятся.

– А вот потом дорога станет хуже некуда, – вставил Руфо.

– Руфо, не каркай, – одернула его Стар. – Сделай милость, воздержись от комментариев и позволь Оскару разбираться с проблемами самому. Пусть обдумает их на свежую голову, без предвзятости и лишних волнений. Ты знаешь еще кого-нибудь, кто смог бы справиться с Игли?

– Хм-м… если вы так ставите вопрос… Нет, не знаю.

– Именно так я его и ставлю. Сегодня мы переночуем со всеми удобствами. Разве этого мало? Тебе это будет не менее приятно, чем остальным.

– Вам тоже.

– А когда это я упускала случай насладиться жизнью? А теперь попридержи язык. Итак, Оскар, у подножья утеса живут Рогатые Призраки. Обойти их нам не удастся: они увидят, как мы спускаемся. Если повезет, мы не встретим никого из Шайки Холодных Вод; эти прячутся подальше, в туманных низинах. Но если нам не повезет и мы встретим и тех и других, они могут сцепиться меж собой, и у нас будет возможность улизнуть. Тропа через болото очень опасна, так что хорошенько запомни этот набросок. Надежная почва – только там, где растут маленькие желтые цветы. Во всех же прочих местах – гиблая трясина, пусть даже они выглядят сухими и надежными. Ты сам увидишь, что безопасные тропки на болоте извиваются и петляют. Если заблудимся и не выберемся из болота засветло – нам конец.

Поскольку внизу нас наверняка поджидали Рогатые Призраки, я воспользовался привилегией спускаться первым. «Иль я не Герой? Не я ль заставил Игли схарчить самого себя?»

Чего бы я только не отдал, чтобы Рогатые Призраки оказались призрачными! Но они оказались двуногими всеядными тварями. Ели они буквально все, включая друг друга, но особенно им по вкусу были путешественники. Мне сказали, что от пупка и выше они походят на Минотавра; а ниже – на козлоногих фавнов. Верхние их конечности могут сойти за руки, только короткие и без больших пальцев.

Но вот рога у них – что-то особенное! Не меньше, чем у настоящих техасских лонгхорнов, только торчат вверх и вперед.

Есть, однако, хороший способ превратить Рогатого Призрака в призрака простого. В черепе у него, как раз меж рогов, есть мягкое местечко, вроде родничка у младенца. Поскольку эти звери нападают, нагнув голову и пытаясь проткнуть врага рогами, они сами подставляют уязвимое место под удар. Все, что вам нужно, так это крепко стоять на ногах, не дергаться, прицелиться в эту точку – и попасть.

В общем, задача моя была проста. Спуститься первым, перебить столько Призраков, сколько нужно, чтобы обеспечить Стар безопасное приземление, а потом оборонять ее, пока не спустится Руфо. После этого нам останется лишь добраться до болота. Если, конечно, к турниру не присоединится Шайка Холодных Вод…

Левая нога у меня затекла, и я попытался устроиться в своей петле поудобнее, а заодно глянул вниз. Комитет по встрече в полном составе поджидал меня всего в сотне футов по вертикали, и вид у него был как у грядки хорошей спаржи – штыки по всему фронту.

Я дал сигнал прекратить спуск, и где-то наверху Руфо закрепил веревку. Болтаясь на воздусях, я пытался размышлять. Опустившись в эту толпу, я смогу проткнуть одного-другого… прежде чем наколют меня. А может, и ни одного не проткну… Ясно было одно: помру я задолго до того, как друзья мои смогут ко мне присоединиться.

С другой стороны, кроме вышеупомянутого родничка между рогами, у тварей этих имеется мягкое брюхо, словно нарочно предназначенное для стрел. Если Руфо чуть приспустит меня…

Я подал ему сигнал. Опускаться я начал медленно и не совсем равномерно, да он еще чуть не пропустил мой сигнал снова тормознуть. Мне пришлось подобрать ноги, ибо малыши эти фыркали, скакали и пихались совсем рядом и каждый хотел первым пропороть меня. Какой-то Нижинский из местных все-таки ухитрился царапнуть рогом подошву моего левого котурна, и я до самого подбородка покрылся гусиной кожей.

Побужденный этим к активным действиям, я подтянулся по веревке достаточно высоко, чтобы устроить в петле ноги вместо седалища. Я стоял в петле, уцепившись за веревку и переступал с одной ноги на другую, чтобы разогнать в них кровь. Потом я снял с плеча лук и изготовил его. Трюк был достоин профессионального акробата, но вот пробовал ли хоть один акробат натянуть лук и выпустить стрелу, стоя в петле на конце тысячефутовой веревки да еще держась за нее одной рукой?

Верный способ растерять стрелы. Я потерял три и сам едва уцелел. А пытаясь пристегнуться к веревке поясом, я повис вниз головой и расстался со своей робингудовской шапочкой и еще несколькими стрелами. Этот номер моим зрителям понравился, мне даже почудились аплодисменты. На «бис» я попробовал передвинуть пояс под мышки, чтобы висеть более-менее вертикально, а если повезет, выпустить стрелу-другую.

Пока мне удалось лишь привлечь новых зрителей. («Мама, мама, смотри, какой забавный!») Ко всему прочему я начал раскачиваться взад-вперед, наподобие маятника.

Удовольствия мне эти качели не принесли, но подали кое-какую идейку. Я стал увеличивать амплитуду, вспомнив, как делал это в детстве на ярмарке. Получилось это не вдруг, поскольку период колебания моего маятника превышал минуту, а подгонять маятник – занятие бестолковое. Надо не мешать ему, работать вместе с ним. В душе я надеялся, что мои друзья видят все достаточно ясно, чтобы понять мою задумку и не напортачить.

Раскачивался я довольно долго, но добился-таки амплитуды в добрую сотню футов. Над головами моей рогатой аудитории я пролетал очень быстро, а в крайних точках качания зависал едва не до полной остановки. Сначала мои бодливые зрители пытались бегать за мной, но быстро устали, столпились примерно посередине и стали наблюдать, поворачивая морды вслед за мной, как болельщики на теннисном турнире, только медленнее.

Но всегда отыщется какой-нибудь чертов умник. Я-то думал спрыгнуть на конце дуги, там, где она максимально приближалась к утесу, и встать там в оборону, прижавшись спиной к каменной стене. Там обреталось кое-какое возвышение, так что прыгать было не так уж высоко. Но один из рогатых уродов раскусил мой план и рысцой отправился туда, а за ним еще двое или трое.

Это решило дело: прыгать следовало на другом конце дуги. Однако рогатый Архимед тоже это сообразил. Оставив своих дружков у выступа утеса, он потрусил за мной. Я обогнал было его в нижней точке, но потом движение замедлилось, и он догнал меня задолго до того, как я достиг нужной точки. Ему надо было преодолеть всего-то какую-то сотню футов секунд за тридцать – тут и прогулочного шага хватит. Короче говоря, когда я туда добрался, он был прямо подо мной.

К лучшему положение перемениться не могло. Я резко высвободил ноги, повис на одной руке, другой вытащил саблю и спрыгнул. Я хотел ткнуть ему меж рогов прежде, чем мои ноги коснутся земли.

Я промахнулся, но и он тоже. Падая, я сшиб его с ног и тут же растянулся сам, но быстро вскочил и отбежал к ближайшему скальному выступу, по ходу дела ткнув этого гения саблей в брюхо.

Этот довольно паршивый удар все-таки спас меня. Его друзья и родичи задержались, чтобы поспорить о том, кому достанутся лучшие ребрышки, и только потом двинулись ко мне. Это дало мне время утвердиться на осыпи у подножья утеса, где я мог довольно долго играть в «Царя горы». Я убрал саблю в ножны и приготовил стрелу.

Я не стал ждать, когда на меня кинутся, просто выждал, пока они не окажутся на расстоянии верного выстрела, прицелиться меж ключиц старому быку, который вел всю гопу, – если только у них есть ключицы – и выпустил стрелу.

Она прошила вожака насквозь и вонзилась в бежавшего сзади.

Следствием был еще один мясной аукцион. Обоих сожрали, не оставив даже зубов и костей. Аппетит у Призраков на редкость хороший, чего не скажешь о мозгах. Если бы они объединили усилия, я бы достался им сразу, как только коснулся земли. А они вместо этого устроили пирушку.

Я глянул вверх. Высоко-высоко крошечным паучком на тоненькой паутинке маячила Стар; впрочем, она быстро увеличивалась в размерах. Я боком, по-крабьи, пошел вдоль скалы, пока не оказался футах в сорока футах от места, где она должна была приземлиться.

Когда до земли ей осталось футов пятьдесят, она дала Руфо знак прекратить спуск, вытащила шпагу и отдала мне салют.

– Великолепно, мой Герой!

У нас у всех было холодное оружие. Стар выбрала дуэльную шпагу с довольно длинным клинком. Она была, пожалуй, великовата для обычной женщины, но Стар обычной не была. Еще она набила кармашки своего пояса медицинским скарбом. Признак был зловещий, и если бы я это заметил сразу, был бы поосторожнее. Но я не заметил.

Я обнажил саблю и отсалютовал в ответ. Меня Призраки пока не беспокоили, хотя кое-кто из них, то ли уже подзакусившие, то ли оттесненные от пиршества, слонялись поблизости и явно приглядывались ко мне. Так что я снова убрал саблю и приготовил стрелу.

– Раскачивайся, Стар! Постарайся оказаться поближе ко мне. Пусть Руфо опустит тебя чуть пониже.

Она вернула шпагу в ножны и дала знак Руфо. Он стал медленно вытравливать веревку, пока Стар не оказалась футах в девяти от земли. Тут она велела Руфо остановиться.

– А теперь – качайся! – крикнул я.

Кровожадные туземцы, которые не были заняты доеданием братца Эбби или дядюшки Джона, разом позабыли обо мне. Теперь их интересовала Стар.

– Порядок! – откликнулась она. – У меня есть моток бечевки. Сможешь поймать?

– Молодец!

Умница-красавица видела все мои маневры и, конечно, поняла, чем стоит запастись.

– Погоди минутку! Я их отвлеку.