Текст книги "Время для звезд"

– Кип! Отправляйся за помощью. Шевелись! Я остаюсь.

Я уставился на нее:

– Чибис, я так не могу.

– Должен! Действуй! Через «не могу»! Если не пойдешь, я… я с тобой больше разговаривать не буду!

– А если пойду, то сам с собой больше не буду разговаривать. Послушай, Чибис, это не вариант. Должна идти ты…

– Нет!

– Вот что, помолчи хоть для разнообразия. Ты пойдешь, а я останусь у двери, с дубиной. Я их задержу, а ты поднимай войска. И передай им, чтобы поторопились.

– Я… – Она успокоилась на миг, хоть и выглядела при этом совершенно растерянной. И вдруг с рыданиями бросилась к Мамми. – Ты меня больше не любишь!

Ну ясно, совсем потеряла голову. Мамми что-то ей напевала, а я места себе не находил. Из-за дурацких споров упускаем последний шанс. Лиловый может вернуться в любую секунду, и как бы я ни внушал себе, что сумею его прикончить, скорее всего, он сделает это со мной. Значит, тоже не вариант…

Прикинув все за и против, я сказал:

– Все пойдем.

От удивления у Чибис даже слезы высохли.

– Ты же знаешь, это невозможно.

Как, Кип? – пропела Мамми.

– Сейчас покажу. Чибис, вставай.

Мы двинулись к скафандрам, причем Чибис несла Мадам Помпадур и помогала идти Мамми. Монтажник Ларс Эклунд, первый хозяин Оскара, если верить сервисной книжке, похоже, весил не меньше двухсот фунтов. «Ушить» скафандр без потери герметичности нельзя; чтобы не болтаться внутри, я был вынужден затянуть все лямки. Длина рук и ног подходила, но в обхвате Оскар был мне велик. В нем хватит места и для меня, и для Мамми.

Пока я это объяснял, Чибис глазела на меня, а Мамми пением выражала свои сомнения и одобрения. Да, она может висеть на закорках; не сорвется, когда скафандр будет закрыт, а ремни подогнаны.

– Отлично. Чибис, лезь в скафандр.

Пока Чибис снаряжалась, я сбегал за носками. Вернувшись, посмотрел на зеркальную индикацию ее шлема.

– Надо подкачать воздуха. Твои баллоны заполнены только наполовину.

Это была серьезная неприятность. Запасные баллоны, которые я реквизировал у двух упырей, были, как и мои, с нормальными резьбовыми штуцерами, но баллоны в скафандре Чибис имели дурацкие байонетные стыки. Туристы – народ изнеженный, непрестанно опекаемый няньками, – впадают в панику при малейшей задержке со сменой баллона. Для серьезной работы такая конструкция не годилась. У себя в мастерской я бы смастерил переходник за двадцать минут. Но здесь, без необходимых инструментов… Этот запасной воздух с тем же успехом мог остаться на Земле.

Тут я всерьез подумал, не совершить ли одиночный марш-бросок за помощью. Но не стоило и заикаться об этом. Чибис лучше умрет, чем сдастся черверотому, – и я ее понимал.

– Детка, – выдавил я, – воздуха маловато. Не хватит на сорок миль.

Ее приборы показывали запас воздуха и оставшееся время. Пять часов… Сможет ли Чибис – даже на Луне – преодолеть сорок миль, даже трусцой? Вряд ли.

Я встретил ее спокойный взгляд.

– Прибор рассчитан на взрослого. Я маленькая – мне нужно меньше воздуха.

– Хм… не расходуй его слишком быстро.

– Не буду. Пошли.

Я стал застегивать ее скафандр.

– Стой! – запротестовала она.

– Что еще?

– Мадам Помпадур! Дай ее мне… пожалуйста. Она на полу, у меня под ногами.

Я подобрал несуразную куклу и вручил Чибис.

– А ей сколько воздуха нужно?

Чибис улыбнулась:

– Попрошу, чтобы не дышала.

Она засунула куклу за пазуху, я загерметизировал ее скафандр. Влез в свой. Мамми забралась мне на плечи и тесно прижалась, мурлыча что-то ободряющее. Она сидела удобно, и я почувствовал, что смог бы пройти сотню миль, только бы они с Чибис были в безопасности.

Шнуроваться было нелегко – требовалось сначала распустить лямки, потом затянуть с учетом размера Мамми, а руки и у меня, и у Чибис уже были в перчатках. Но мы справились.

Из бельевой веревки я сделал хомут для запасных баллонов и повесил их на шею. Мамми на закорках, сам Оскар – со всем этим на Луне я весил фунтов пятьдесят. Но наконец-то я твердо стоял на ногах.

Я вытащил нож, которым заклинивал замок шлюза, и пристегнул его к поясу Оскара, рядом с нейлоновой веревкой и геологическим молотком. Мы вошли в шлюз и закрыли внутреннюю дверь. Я не знал, как выпустить воздух наружу, но Чибис была в курсе. Стравливаемый воздух зашипел.

– Как ты, Мамми?

– Держусь, Кип. – Она прильнула ко мне.

– «Чибис» – «Майскому жуку», – услышал я в наушниках, – проверка связи. Раз-раз-раз, раз-два, прием…

– «Майский жук» – «Чибису», раз-раз-раз, слышу хорошо, прием…

– Слышу тебя, Кип.

– Принято.

– Следи за давлением, Кип. Ты раздуваешься.

Я глянул на индикатор и шлепнул подбородком по клавише, ругнувши себя за то, что девчонка поймала меня на такой ерунде. Но она-то в скафандре по Луне уже ходила, а я – зеленый новичок.

Не время дуться.

– Чибис? Готов слушать любые советы.

– Хорошо, Кип.

Внешняя дверь бесшумно отворилась внутрь, и я увидел тускло светящуюся лунную равнину. На мгновение ощутил тоску по дому, вспомнил детские игры в «путешествие на Луну». Как бы я хотел оказаться сейчас в Сентервилле!

Чибис прижала свой шлем к моему:

– Видишь кого-нибудь?

– Нет.

– Нам повезло, дверь не просматривается с других кораблей. Слушай внимательно. Радировать нельзя, пока за горизонт не зайдем, разве что уж совсем припрет. Они прослушивают наши частоты, это я знаю точно. Видишь вон ту гору с седловиной? Кип, да куда ты смотришь!

– Да-да… – Я загляделся на Землю.

Она была прекрасна даже в том планетарии, но я и представить себе не мог, как это будет наяву. Земля рядом, только руку протяни… и такая далекая. Вернемся ли мы домой? Знали бы вы, какая у нас красивая планета! Это надо увидеть своими глазами… Облака, клубящиеся вдоль ее пояса, льды на полюсе – точно кокетливая весенняя шляпка.

– Да, я вижу перевал.

– Пойдем левее, к перевалу. Тим и Джок везли меня там на вездеходе. Найдем его следы, будет проще. Сначала надо добраться до тех холмов, левее перевала, – наш корабль заслонит нас, и сможем уйти… если повезет.

До поверхности было около двенадцати футов, и я хотел спрыгнуть, ведь при такой гравитации это пустяк. Чибис настояла на том, чтобы спустить меня на веревке.

– Кувыркнешься. Слушай, Кип, старую тетю Чибис, она знает, что говорит. У тебя ноги еще не приспособились к Луне. Это как первый раз на велосипед сесть.

Так что она спустила нас с Мамми, привязав нейлоновый шнур к замку. Потом легко спрыгнула. Я начал сматывать веревку, но Чибис остановила меня и пристегнула свободный конец к своему поясу, потом прижалась ко мне шлемом.

– Я поведу. Если пойду слишком быстро или понадоблюсь, дерни за веревочку. Не забывай, я вас не вижу.

– Есть, капитан!

– Не шути, Кип. Это серьезно.

– Я не шучу, Чибис. Ты командир.

– Пошли. Не верти головой, упадешь. Курс – на холмы.

Глава 6

Мне бы млеть от причудливой романтики, но я был занят, как Элиза, переходящая замерзшую реку[10]10
  Подразумевается сцена из романа Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Элиза бежит по льдинам во время ледохода, спасаясь от погони.


[Закрыть], а те, кто мог идти по пятам, были хуже гончих псов. Хотелось оглянуться, но нужно было удерживаться на ногах. Я не видел, куда ступаю; приходилось смотреть вперед и соизмерять каждый шаг, и я был внимателен, как лесоруб на состязаниях по логроллингу. Идти не скользко, грунт шершавый – пыль и тонкий песок, а под ними скала. Пятидесяти фунтов веса оказалось достаточно для надежного сцепления подошв с почвой. Однако оставались триста фунтов массы; инерция издевалась над приобретенными за жизнь рефлексами. Приходилось крениться при малейшем повороте, откидываться назад, зарываться ногами в песок, тормозя, и наклоняться вперед, набирая ход.

Я мог бы нарисовать схему усилий и перемещений, но какой в том прок? Сколько времени младенец учится ходить? А новорожденный обитатель Луны постигал эту науку в процессе форсированного марша, полуслепой, на максимально возможной скорости.

Так что у меня не было времени размышлять о невероятности происходящего.

Чибис перешла на рысь, она все нажимала. Веревка то и дело натягивалась, я отчаянно старался идти быстрее и не падать при этом.

Мамми пропела в спину:

Все в порядке, Кип? Кажется, ты нервничаешь.

– Я… в порядке! Как… вы?

Мне очень удобно. Не надорвись, дорогой.

– Ладно.

Оскар делал свое дело. Я потел от натуги и от солнца, но не нажимал подбородком на рычажок, пока не заметил на индикаторе цвета крови, что начинается гипоксия. Система работала безупречно, при давлении в четыре фунта сочленения не досаждали; сказывались долгие часы тренировок на пастбище. Так что у меня оставалась единственная забота – не натыкаться на бугры и ямы и искать колею вездехода.

Мы добрались до холмов минут за двадцать. Первый же поворот, который Чибис сделала на этих кочках, застал меня врасплох, и я чуть не упал. Она притормозила и вошла в расселину. Я приблизился, и мы соприкоснулись шлемами.

– Как ты?

– Нормально.

– Мамми, слышишь меня?

Да, дорогая.

– Тебе удобно? Хорошо дышится?

Вполне. Наш Кип очень заботлив.

– Вот и отлично. Веди себя хорошо, Мамми.

Конечно, дорогая.

Каким-то образом в свою птичью трель она вложила снисходительный смешок.

– Кстати, о дыхании, – сказал я Чибис. – Давай-ка проверим твой баллон.

Я попытался заглянуть в ее шлем.

Она отвернулась, потом придвинулась опять.

– У меня все в порядке!

– Это ты так думаешь.

Я взялся за ее шлем обеими руками, но не смог увидеть приборную панель – на слепящем солнце заглядывать в скафандр все равно что ночью пялиться в колодец.

– Что на приборах? И не вздумай соврать!

– Не суй нос куда не надо.

Я развернул ее и глянул на манометры баллонов. Один резервуар был пуст, другой почти полон.

Я прижался к ее шлему.

– Чибис, – медленно сказал я, – сколько миль мы уже прошли?

– Около трех, я думаю. А что?

– Значит, нам идти еще миль тридцать?

– Если не тридцать пять. Кип, не психуй. Что один баллон пуст, я знаю; переключилась на полный перед тем, как мы остановились.

– На одном баллоне ты не пройдешь тридцать пять миль.

– Пройду… потому что должна пройти.

– Слушай, у нас воздуха – полно. Я придумаю, как перекачать.

Я полностью погрузился в эту проблему. Вспоминал, какие инструменты на поясе, что можно использовать.

– Кип, ты же знаешь, нельзя подключить запасные баллоны к моему скафандру – так что заткнись!

В чем дело, милые мои? Почему вы ссоритесь?

– Мы не ссоримся, Мамми. Просто Кип нудит.

Ну, ребята…

– Чибис, я согласен, что не смогу подключить баллоны к твоему скафандру, – сказал я. – Но придумаю, как перезарядить твой баллон.

– Как, Кип?

– Предоставь это мне. Я потренируюсь на пустом баллоне; если не получится, мы ничего не потеряем.

– Сколько времени это займет?

– Десять минут, если повезет. Если нет – полчаса.

– Отпадает, – решила она.

– Ну, Чибис, не говори ерун…

– Я не говорю ерунды! Пока не дошли до гор, мы как жук на тарелке. До гор я дотяну. Там отдохнем и заполним баллон.

Резонно.

– Вот и хорошо.

– Ты быстрее идти можешь? Если не успеем дойти до гор незамеченными…

– Быстрее – могу. Вот только эти чертовы баллоны…

– А-а-а… – Она остановилась и нерешительно спросила: – Может, один скинешь?

– Что? Ну нет! Просто из-за них я теряю равновесие. Раз десять чуть не брякнулся. Чибис, можешь связать их, чтобы не болтались?

– Ну конечно.

Уходя, я перекинул баллоны через шею, и они свешивались на грудь – не очень элегантно, но я торопился. Теперь Чибис прочно соединила их с моими собственными баллонами. Мамми сидела у меня за спиной – наверняка ей было тесно, как на распродаже в черную пятницу. Чибис пропустила шнур под моим поясом и прихватила им хомут. Она сказала, прикоснувшись шлемом:

– Надеюсь, теперь нормально.

– А ты сделала плоский узел?

Она глянула и виновато призналась:

– Нет, женский… Все, теперь плоский.

– Хорошо. Подоткни концы под пояс, чтобы я за них не зацепился, а то вспашем носом землю. Ты как?

– Угу, – медленно проговорила Чибис. – Только жвачку жалко, хотя она была совсем старая. В горле пересохло.

– Хлебни воды. Только немного.

– Кип! Не смешно.

Я уставился на нее:

– Чибис… в твоем скафандре нет воды?

– Ты что, свихнулся?

У меня челюсть отвисла.

– Но, детка, – беспомощно сказал я, – что ж ты не набрала воды перед выходом?

– Ты о чем? В твоем скафандре есть емкость для воды?

Я потерял дар речи. Оказывается, у нее прогулочный скафандр – для этих «живописных экскурсий по величавому древнему лику Луны», обещанных рекламой. Точно рассчитанные прогулки, не дольше получаса, разумеется, с гидом… Так зачем нужна вода? Не дай бог какой-нибудь турист поперхнется, или откусит наконечник и утонет в собственном шлеме, или еще что в том же духе. Да оно и дешевле.

Я задумался: чем еще опасна эта экономная экипировка, ведь от нее зависит жизнь Чибис.

– Извини, – виновато сказал я. – Послушай, я придумаю, как переправить тебе воду.

– Вряд ли получится. Я не умру по пути от жажды, так что перестань волноваться. Со мной все нормально. Просто жалко, что нет жвачки. Готов?

Ну… готов.

Холмы были всего лишь гигантскими наплывами лавы; их мы преодолели быстро, хотя пришлось осторожничать. Поверхность за холмами казалась глаже, чем запад Канзаса. Равнина тянулась до близкого горизонта, за которым торчали блестящие на солнце горы. Они выделялись на черном небе, словно вырезанные из картона. Я попытался вычислить расстояние до горизонта, зная, что радиус Луны тысяча миль, а глаз находится на высоте шести футов, но не смог сделать это в уме и пожалел, что при мне нет логарифмической линейки. Казалось, до горизонта не больше мили.

Чибис дождалась меня, прикоснулась шлемом:

– Все в порядке, Кип? Как ты, Мамми?

– Вполне.

Все хорошо, дорогая.

– Кип, когда меня тащили, от прохода в горах курс был на восемь градусов к северо-востоку. Я слышала, как они спорили, и заглянула в карту. Так что сейчас надо назад, на запад, восемью градусами южнее… Это без учета нашей пробежки до холмов, но выйдем достаточно близко к проходу. Согласен?

– Звучит шикарно. – Меня действительно впечатлило. – Чибис, ты, наверное, в прошлой жизни была индейцем-разведчиком! А может, самим Дэви Крокеттом.

– Ну, карту читать все умеют. – Судя по голосу, она была польщена. – Сверим компасы. У тебя на Земле какая была поправка?

«Оскар, – мысленно сказал я, – ты меня подводишь. Я ей пенял, что в ее скафандре нет воды, – а у тебя нет компаса».

Оскар запротестовал:

Обижаешь, друг! Зачем мне компас на Второй орбитальной? А насчет Луны вообще не было разговоров.

Вслух я произнес:

– Чибис, этот скафандр предназначен для работы на орбитальных станциях. Какой толк от компаса в открытом космосе? Мне никто не обещал, что я попаду на Луну.

– Вот черт!.. Ладно, проехали, не реветь же по этому поводу. Ты можешь ориентироваться по Земле.

– А почему я не могу ориентироваться по твоему компасу?

– Не говори глупостей, он встроен в шлем. Так, минуточку…

Она повернулась к Земле, потом в разные стороны. И снова прижалась шлемом.

– Земля точно на северо-западе… значит, наш курс – пятьдесят три градуса влево. Попробуй определиться. Угловой размер Земли два градуса, как тебе известно.

– Это мне еще до твоего рождения было известно.

– Не сомневаюсь. Некоторые без форы не могут.

– Тоже мне, академик нашелся!

– Ты первый начал грубить!

– Ладно… Оставим споры на потом. У тебя два шара форы.

– Очень надо! Ты еще не знаешь, как я могу…

– Не знаю, но догадываюсь.

Ребята! Ребята!

– Извини, Чибис.

– Тоже извини. Я слишком легко раздражаюсь. Скорее бы туда.

– Это точно. Давай-ка я прикину курс.

Я посчитал градусы, взяв за мерило Землю. Зрительно отметил место. Пятьдесят три градуса – сколько это процентов от девяноста? Результаты не совпали, и я попробовал найти какие-нибудь звезды, чтобы сориентироваться по ним. Говорят, что с Луны видны звезды даже днем. Видны, если хорошенько поискать. Солнце было у меня за спиной, но я стоял лицом к Земле, видимой в три четверти, и еще мешало ослепительное сияние лунной поверхности. Поляризатор убирал часть блеска, но вместе с ним и свет звезд.

Поэтому я взял среднее от моих результатов и отметил эту точку.

– Чибис? Видишь вон тот пик, у него слева что-то вроде подбородка? Думаю, это довольно точный ориентир.

– Дай проверить. – Она глянула на компас. – Похоже, Кип. Наш курс правее всего на три градуса.

Я был польщен.

– Вперед?

– Да. За перевалом, точно на западе, будет станция Томбо.

До гор было около десяти миль; мы их одолели быстро. На Луне все получается быстро – если поверхность ровная и если держишь равновесие. Чибис все ускоряла шаг, и вот уже мы почти летим, прыгая длинно и низко, по-страусиному, – а вы сами знаете, что быстро бежать легче, чем медленно. После того как приспособишься, самое страшное – опрокинуться, налетев на скалу или угодив в яму. Серьезная опасность, на такой скорости легко оступиться. Я не боялся упасть; был уверен, что Оскар выдержит. Но, рухнув на спину, я мог раздавить Мамми.

И я волновался за Чибис. Эти идиотские прогулочные скафандры не такие крепкие, как Оскар. Мне случалось читать о взрывной декомпрессии – вот уж чего не дай бог увидеть. Особенно если это случится с девчушкой. Но предупредить ее по радио я не осмеливался, хотя мы, наверное, уже вошли в радиотень. А если дернуть за бечевку, она может упасть.

Равнина начала повышаться, и мы пошли медленнее. Еще какое-то время шагали, потом стали карабкаться по склону, покрытому щебнем. Я оступился, но приземлился на руки и легко поднялся – одна шестая гравитации имеет и преимущества, не только недостатки. Мы добрались до вершины, и Чибис завела нас в небольшую трещину. Она остановилась и прикоснулась шлемом:

– Эй, есть кто-нибудь в домике? Вы как?

Все порядке, дитя мое.

– Разумеется, – подтвердил я, – правда, немножко устали. – Это было мягко сказано, но если уж Чибис держалась, то я и подавно не мог ударить в грязь лицом.

– Можно отдохнуть, – ответила она, – и расслабиться. Я хотела побыстрее уйти с открытого пространства. Здесь нас нипочем не найдут.

Я решил, что она права. Конечно, пролетающий мимо корабль способен нас засечь, если нижний обзор у черверотых так же хорош, как верхний, ведь это, возможно, переключается одной кнопкой. И все же наши шансы возросли.

– Пора заняться твоим баллоном.

– Хорошо.

Нельзя было терять времени – второй баллон опустел больше чем на треть, даже почти на половину. На нем до станции Томбо она не дотянет – простая арифметика. Так что я скрестил пальцы на счастье и взялся за дело.

– Чибис, сможешь распутать эту кошачью колыбельку?

Пока девочка возилась с узлами, я собрался попить, но устыдился. Чибис, должно быть, уже язык жует, чтобы собственной слюной утолить жажду, – а я все не могу сообразить, как переправить ей воду. Резервуар находится внутри моего шлема, и добраться до него снаружи невозможно – мы с Мамми погибли бы при попытке.

Если выживу и стану инженером, я это исправлю!

Но потом я решил, что глупо не пить самому, если Чибис не имеет такой возможности, – от моей дееспособности зависят наши жизни. Так что я попил, съел три таблетки сублимированного молока, таблетку соли, потом еще глотнул воды. Сразу полегчало, но все же я надеялся, что Чибис ничего не заметила. Впрочем, она была занята шнуром, да и сквозь стекло шлема плохо видно.

Я снял пустой баллон со спины Чибис, тщательно проверил, убедился, что внешний клапан закрыт. По идее, в месте соединения воздуховода со шлемом клапан односторонний, но я больше не доверял ее скафандру; возможно, конструкторы еще на чем-нибудь сэкономили. Я положил пустой баллон на землю рядом с полным, осмотрел их и повернулся к Чибис:

– Отсоедини левый баллон у меня на спине.

– Зачем, Кип?

– Просто делай, что говорю. – Я мог бы объяснить, но не хотел ввязываться в спор.

В этом баллоне был чистый кислород, в других – кислородно-гелиевая смесь. Он был полнехонек, разве что я чуть-чуть потратил прошлой ночью в Сентервилле. И уж если невозможно заправить ее баллон полностью, логика подсказывает наполовину заправить его чистым кислородом.

Она умолкла и сняла баллон.

Я стал соображать, как уравнять давление в баллонах с несовпадающей резьбой. Почти без инструментов, в четверти миллиона миль от Земли сделать это как следует невозможно, – и даже оттого, что станция Томбо рядом, не легче.

Но у меня был моток липкой ленты.

В инструкции к Оскару говорилось о двух наборах первой помощи. Не знаю уж, что в них должно было находиться; в списке значились только артикулы номенклатуры ВВС. Я так и не додумался, что может быть полезным в наборе, носимом вне скафандра, – возможно, шприц для подкожных инъекций, достаточно острый, чтобы проткнуть оболочку и ввести человеку морфин. Не зная, чем оснастить аптечки, я положил и во внешнюю, и во внутреннюю бандаж, бинт и рулончик пластыря.

На него-то я и надеялся.

Я свел концы воздуховодов, сорвал обертку с бандажной ленты и обмотал место соединения – был риск, что липкое вещество помешает потом присоединить воздуховод к скафандру. Затем покрыл стык пластырем, наматывая очень плотно и тщательно, с запасом в три дюйма с каждой стороны. Лента и сама может продержаться несколько секунд, но очень уж велика сила, которая попытается разорвать стык. Я извел весь рулончик.

После этого поманил Чибис, и мы соприкоснулись шлемами.

– Я сейчас открою клапан на полном баллоне. На пустом уже открыт. Когда увидишь, что я начинаю закрывать клапан полного баллона, тут же закрывай клапан пустого. Поняла?

– Закрывать клапан синхронно с тобой. Задача ясна.

– Приготовься. Положи руку на клапан.

Я как можно сильнее зажал перебинтованные воздуховоды в кулаке, положил другую руку на клапан. Если соединение порвется, напор кислорода сбросит мою руку. И тогда маленькой Чибис долго не прожить. Поэтому я вцепился изо всех сил.

Следя за обоими приборами, я чуть сдвинул клапан. Шланг воздуховода изогнулся; стрелка прибора на отметке «пусто» задергалась. Я открыл клапан полностью.

Одна стрелка скакнула влево, другая вправо. Обе быстро приближались к середине. «Давай!» – бессмысленно завопил я и начал закрывать клапан.

И почувствовал, что стык расходится.

Шланги выскочили у меня из руки, но газа улетучилось немного. До меня дошло, что я пытаюсь крутить плотно закрытый клапан. Свой клапан Чибис уже задраила. Обе шкалы показывали чуть меньше половины – теперь у Чибис был воздух.

Я вздохнул и понял, что все это время не дышал.

Чибис прижалась ко мне шлемом и сказала очень спокойно:

– Спасибо, Кип.

– Аптека Чартона к вашим услугам, мэм. Ваша сдача, мэм. Чаевых не нужно, мэм. Сейчас я тут приберусь, потом вы привяжете меня, и пойдем.

– Теперь тебе нужно нести только один лишний баллон.

– Ошибаешься, Чибис. Мы сможем проделать этот трюк пять или шесть раз, пока там еще шипит. – «Или пока держит пластырь», – добавил я про себя.

Первое, что я сделал, – это смотал ленту в рулончик. Если думаете, что это легко, попробуйте сами, когда вы в перчатках, а липкий слой стремительно засыхает.

Несмотря на бинт, липучка в стык проникла. Но сразу засохла и легко отшелушилась от байонетного стыка. Я не беспокоился насчет резьбового соединения – полагал, что оно уже не понадобится. Мы взгромоздили на Чибис ее перезаряженный баллон, и я предупредил, что там чистый кислород.

– Уменьши давление и пользуйся обоими баллонами. Что у тебя с цветом крови?

– Я поддерживаю режим дефицита кислорода.

– Дура! Хочешь коньки отбросить? Жми рычажок! Доводи до нормального уровня!

Один из украденных мной баллонов мы повесили мне на спину, второй и тот, что с кислородом, привязали спереди и двинулись.

Земные горы не таят особых неожиданностей. О лунных этого не скажешь, ведь они формировались без участия воды. Мы уперлись в расщелину, по отвесным стенкам которой нельзя было спуститься без веревки, а подняться вряд ли и с веревкой. С крючьями и карабинами, без скафандров, в Скалистых горах это бы не составило труда. Но в нашем положении… Чибис неохотно повела нас обратно. Вниз по щебню двигаться было куда сложнее – я съезжал на руках и коленях, а Чибис страховала меня веревкой. Я хотел было изобразить героя и подстраховать ее – и мы опять поругались.

– Перестань корчить галантного идиота, Кип! Ты прешь на себе четыре баллона и Мамми, а я козой прыгаю…

Я умолк.

Спустившись, она прикоснулась к моему шлему.

– Кип, – сказала она с беспокойством. – Я не знаю, что делать.

– В смысле?

– Я держалась немного к югу от следа вездехода. Не хотела идти прямо по его колее. Но теперь мне кажется, что другого пути нет.

– Надо было раньше сказать.

– Но это же для того, чтобы нас не нашли. Искать-то будут по колее.

– М-да. – Я глянул на гряду, которая нас остановила.

На фотографиях лунные горы выглядят высокими, острыми и неровными; сквозь гермошлем они кажутся неприступными.

Я снова прикоснулся к ее шлему:

– Мы бы поискали другую дорогу, будь у нас время, воздух и ресурсы крупной экспедиции. Но придется идти прежним маршрутом. Куда?

– Чуть севернее… кажется.

Мы попытались пройти севернее вдоль подножий холмов, но путь оказался трудным и долгим. В конце концов вернулись на край равнины. Пришлось попрыгать, но мы не могли рисковать. Двигались быстро, но не бежали, боялись пропустить следы вездехода. Я считал шаги и, когда дошел до тысячи, потянул за веревку. Чибис остановилась, и я сказал ей через шлем:

– Мы прошли полмили. Сколько еще осталось, как думаешь? Мы не могли пропустить колею?

Чибис посмотрела на горы.

– Не знаю, – сказала она. – Все выглядит незнакомо.

– Заблудились?

– Ох… Колея должна быть где-то впереди. Но мы уже далеко зашли. Хочешь повернуть?

– Чибис, я даже не знаю, где здесь почта.

– Что же нам делать?

– Думаю, надо идти вперед, пока ты не убедишься, что маршрут неверный. Высматривай проход, а я буду искать колею. Когда скажешь, что мы точно зашли слишком далеко, повернем назад. Мы не можем метаться, как собака за кроликом.

– Ладно.

Я насчитал две тысячи шагов, то есть еще одну милю, когда Чибис остановилась.

– Кип? Дальше колеи быть не может. Горы здесь выше и круче.

– Уверена? Подумай хорошенько. Лучше пройти лишние пять миль, чем чуть-чуть не дойти.

Она колебалась. Ее лицо было прижато к гермошлему, и я видел, что она хмурится. Наконец сказала:

– Колеи впереди нет, Кип.

– Это решает дело. Назад, шагом марш! «Макдуф, начнем, кто первым крикнет: „Стой!“ – тот проклят будет!»[11]11
  Перевод Ю. Корнеева.


[Закрыть]

– «Король Лир».

– «Макбет». Пари?

Колея была позади всего в полумиле – в первый раз я проглядел ее. Солнце светило мне в спину, и следы гусениц на голой скале с тончайшим слоем пыли были почти не видны – я и во второй раз чуть не прошел мимо.

Они повели нас прочь с равнины, прямо в горы.

Без этих следов мы бы ни за что не перебрались на ту сторону. Чибис была оптимистична, как ребенок. Ведь мы шли не по дороге, а по следу гусеничного вездехода. Кое-где не прошел бы даже он, если бы кто-то не расчистил путь взрывчаткой. Сомневаюсь, что эту козью тропу пробивали Толстый и Тощий; они не смахивали на любителей тяжелой работы. Возможно, поработала одна из исследовательских партий. Если бы мы с Чибис не отказались от попытки найти другой проход, так и остались бы там – достопримечательности для будущих поколений туристов.

Однако где прошел вездеход, там и человек пройдет. Конечно, это не увеселительная прогулка, а тяжелый труд, все вверх, вверх и вверх – и не хватайся за шаткие камни, смотри, куда ставишь ногу. Иногда приходилось страховаться веревкой. Нудное и скучное занятие.

Когда Чибис израсходовала свой кислород, мы остановились, и я снова выровнял давление в баллонах, отдав на этот раз только четверть заправки – по принципу Ахиллеса и черепахи. Мы могли бы до бесконечности так делиться половинками, лишь бы выдержал пластырь. Он уже вконец облез, но давление было теперь вдвое меньше, я сумел удержать шланги, пока мы закрывали клапаны.

Должен сказать, что я переносил дорогу довольно легко. У меня была вода, пища, декседрин. Последний очень помогал; как только я выдыхался, спасала живительная таблетка. У бедняжки Чибис не было ничего, кроме воздуха и отваги.

У нее не было даже системы охлаждения, как у меня. Поскольку она пользовалась дыхательной смесью с большим содержанием кислорода, вентиляция была слабой и ее не хватало для охлаждения тела; я напомнил Чибис, что надо беречь воздух для дыхания.

– Знаю, Кип, – отозвалась она с обидой. – Стрелка как раз на красной отметке. Ты меня за дурочку держишь?

– О твоей жизни забочусь.

– Только не надо обращаться со мной как с ребенком. Ты, главное, ноги переставляй, об остальном я сама позабочусь.

– Не сомневаюсь.

Мамми тоже каждый раз уверяла, что все в порядке. Воздух у нее был тот же, что и у меня, но я не знал, что ей приходится нелегко. Подвесь человека за ноги – и он умрет через сутки. Для летучей мыши это приятный отдых, но мы с летучими мышами не близкие родственники.

Пока мы карабкались, я разговаривал с ней. Не важно о чем; ее щебет действовал на меня как подбадривающие крики болельщиков. У бедной Чибис не было даже такой поддержки. С Мамми она общалась, только когда мы останавливались и соприкасались шлемами. Мы все еще не пользовались радио – даже в горах боялись себя выдать.

Вот новая остановка, и я отдаю Чибис одну восьмую заправки. Липкая лента совсем испортилась; я сомневался, послужит ли она еще раз. Я сказал:

– Чибис, может, израсходуешь твою кислородно-гелиевую смесь до конца, а я понесу этот баллон? Сбережешь силы.

– Я не устала.

– Меньше груз – меньше расход воздуха.

– У тебя должны быть свободными руки. Вдруг поскользнешься?

– Чибис, я не в руках понесу. Правый баллон у меня пустой, я его выброшу. Просто поменяемся баллонами, у меня их будет по-прежнему четыре, вдобавок лучше уравновешенные.

– Хорошо. Только я понесу два баллона. Честно, Кип, вес ничего не значит. А если я истрачу всю кислородно-гелиевую смесь, чем буду дышать, пока мы заправляем баллон?

Не хотелось говорить ей, что маловато шансов заправить мизерное количество, которое еще оставалось.

– Идет.

Мы поменяли баллоны, выкинули пустой в глубокую черную яму и продолжили путь. Не знаю, как далеко мы забрались и сколько это продолжалось. Казалось, ползем уже который день – хотя не протянули бы так долго с нашим запасом. Миля за милей, следуя вдоль колеи, мы вскарабкались по меньшей мере на восемь тысяч футов. За точность не ручаюсь, но я видел горы, чья высота мне известна. Можете сами посмотреть в справочнике – первая гряда к востоку от станции Томбо. Это серьезное восхождение, даже при одной шестой g.

Путь казался бесконечным, потому что я не представлял ни пройденного расстояния, ни потраченного времени. Часы были у нас обоих – на руках под скафандрами. В шлемах хронометры отсутствовали. Есть способ определить время по Гринвичу, посмотрев на Землю. Но этого я не умел, к тому же почти всегда Землю закрывали горы. И мы не знали, когда покинули корабль.