Текст книги "Уроки для молодого экономиста"

Поскольку предпочтения связаны с актами обмена, в которых участвует человек, они могут свидетельствовать лишь о ранжировании целей (то есть их упорядоченности по относительной важности). Когда Мэри выбирает ванильное мороженое, а не шоколадное, это целенаправленное действие свидетельствует лишь о том, что она предпочитает ванильное. Мы не можем определить, «насколько» Мэри предпочитает ванильное шоколадному; более того, такого рода утверждение вообще не имеет смысла в рамках строгой экономической логики.

В повседневной речи мы все понимаем, что значит высказывание «Мэри сильно предпочитает ванильное мороженое шоколадному, а вот ее сестра Джейн – лишь немного». Но важно, чтобы вы поняли: такой способ выражения не имеет смысла в терминах тех предпочтений, которые мы имеем в виду в рамках экономических рассуждений[2]2
  Мы не утверждаем, что люди неряшливо используют язык в повседневной речи, а лишь указываем, что в экономической науке термин предпочтения имеет совершенно точное значение. Точно так же в физике термин работа имеет совершенно точный научный смысл, и он не вполне совпадает с тем смыслом, в каком слово работа используется в повседневной речи.


[Закрыть].

Ведь что на самом деле означает – с точки зрения чистой экономической логики – высказывание «Мэри предпочитает ванильное мороженое шоколадному»? Всего лишь то, что, столкнувшись с выбором между двумя вкусами мороженого, Мэри выберет ванильный. Но то же самое можно сказать и о ее сестре Джейн, которая, по свидетельству ее друзей, предпочитает ванильное лишь «немного». Столкнувшись с тем же набором вариантов, Джейн тоже выберет ванильное, а не шоколадное мороженое. Таким образом, всё, что мы можем сказать как экономисты (в терминах логических выводов, к которым можно прийти, исходя из целенаправленности действий человека), сводится к тому, что обе девушки предпочитают ванильное мороженое шоколадному.

Чтобы еще больше прояснить суть дела, мы можем продолжить эту линию рассуждений. Даже если Джейн заявляет: «Я всего лишь чуть-чуть предпочитаю ванильное мороженое шоколадному!», – это не дает экономисту возможности прийти к выводу, что ее предпочтения в пользу первого «менее интенсивны», чем у Мэри. Нет, это всего лишь позволит экономисту заключить, что Джейн предпочитает выкрикнуть это конкретное предложение тому, чтобы выкрикнуть что-то другое или промолчать. Напомню, что мы применяем понятие субъективных предпочтений человека для объяснения конкретных действий, которые он совершает. Если некто высказывает утверждение, которое информирует экономистов о его предпочтениях, – нет проблем, но это лишь потому, что само высказывание является целенаправленным действием![3]3
  Примеры, приводимые в этой части книги, могут показаться банальными и нудными. Но важно, чтобы вы усвоили основные идеи на этом этапе, до того, как мы перейдем в последующих уроках к объяснению формирования цен.


[Закрыть]

Чтобы было легче понять ключевые положения этого урока, проведем аналогию с дружбой. Например, у Салли может быть три друга, и поэтому мы можем сказать, что она испытывает дружеские чувства к каждому из них. Мы можем сделать еще один шаг и попросить ее проранжировать своих друзей. Салли может ответить, что Билл – ее лучший друг, Мэри занимает второе место, а Джо – третье. Все эти высказывания вполне осмысленны.

Но что если мы затем попросим Салли сообщить, насколько лучшим другом является Билл по сравнению с Мэри? Теперь это всё начинает звучать несколько странно. А если мы после этого еще и спросим ее: «Обладает ли Билл на 30 % более высоким уровнем дружбы, чем Джо?», – разговор вообще перейдет в сферу абсурда. Мораль этой притчи состоит в том, что ранжировать друзей – вполне осмысленно, но тем не менее не существует никакой объективной «единицы дружбы», которая опосредованным образом определяла бы наше ранжирование.

То же самое можно сказать о предпочтениях вообще, по крайней мере в том смысле, в каком мы говорим о них в экономике. Из последующих уроков вы узнаете, что для понимания и описания обмена нам приходится исходить из того, что люди ранжируют (упорядочивают по важности) свои цели или задачи. Люди совершают действия, чтобы удовлетворить свои наиболее важные предпочтения или чтобы достичь целей, имеющих самый высокий ранг. Мы не считаем, что у людей есть математическая «функция полезности», которую они стремятся максимизировать, хотя в других экономических учебниках обычно говорится именно так. Этот альтернативный подход применим лишь для нахождения конкретных решений искусственно придуманных числовых примеров; в реальности он не позволяет лучше понять процесс обмена. Более того, применение математических функций полезности наносит большой вред при обучении базовым экономическим принципам, так как зачастую ведет к тому, что ученики забывают, откуда вообще берется понятие предпочтений.

Альтернативный подход

Даже профессиональные экономисты не всегда учитывают принцип, в соответствии с которым предпочтения – это ранжирование (отношение порядка), а не измерение. Например, экономисты часто используют термин полезность для характеристики того, сколько удовольствия или удовлетворения получает человек от той или иной конкретной ситуации. Поэтому они могут описать наш сюжет в следующих словах: «Мэри выбрала ванильное мороженое, потому что оно давало ей больше полезности, чем могло дать шоколадное мороженое».

Пока всё в порядке. Но затем многие учебники экономики делают следующий шаг и начинают приписывать предпочтениям числовые значения, выражающие количество полезности: например, Мэри получает «55 единиц полезности» от ванильного мороженого, но лишь «34 единицы полезности» от шоколадного, и, чтобы «максимизировать полезность», она, очевидно, выбирает первое. Если вы учитесь в магистратуре, то в учебнике будет объяснено, что в реальности «единиц полезности» не существует в том смысле, в каком «килограмм» существует как объективная единица массы или «метр» – как объективная единица длины. Там будет сказано, что экономисты могут использовать функции полезности просто как удобный сокращенный способ описания предпочтений на порядковой шкале (то есть их ранжирования). Поэтому если функция приписывает «55 единиц полезности» порции ванильного мороженого и лишь «34 единицы полезности» порции шоколадного, то это означает просто-напросто, что Мэри выберет первое, а не второе. С равным успехом функция полезности может приписывать «18,7 единицы полезности» ванильному мороженому и «2,3 единицы полезности» шоколадному – важно лишь, что Мэри ведет себя так, «как если бы» она максимизировала эту произвольную математическую функцию.

В этой книге мы не будем использовать вводящую в заблуждение терминологию «единиц полезности» и не будем заниматься исчислением «функций полезности», как это делается в других экономических учебниках. Последняя практика, хотя и является общераспространенной, весьма опасна, так как может привести вас к ошибочному представлению, будто мы занимаемся измерением психического удовлетворения, которое индивид получает в результате тех или иных конкретных действий.

Возможно, когда-нибудь нейробиологи найдут объективный способ выражать количественно различные степени счастья, и мы сможем осмысленно говорить о том, что «Мэри получила в три раза больше удовлетворения, чем Билл». Но даже если это произойдет, наш ключевой тезис останется неизменным: в сфере экономической теории такого рода высказывания не имеют смысла. В экономической теории мы применяем термин «предпочтения» как способ объяснения или описания целенаправленных действий индивидов. Если некто выбирает что-то одно и отвергает что-то другое, то единственное заключение, которое мы можем сделать, состоит в том, что человек предпочел то, что он выбрал, тому, что он отверг. Психологи или нейробиологи (и даже обыденный здравый смысл) могут пролить дополнительный свет на это событие, но экономическая логика как таковая не может продвинуться дальше. Экономист не претендует на то, что он знает все ответы на все вопросы – вовсе нет! На самом деле здесь он проявляет смирение, признавая границы того, что может сообщить экономическое рассуждение о том или ином событии. В уроке 6 мы увидим, каким образом взаимодействуют субъективные порядковые предпочтения, порождая объективные рыночные цены. К тому времени вы уже будете лучше понимать, почему в этом уроке мы уделяем такое большое внимание данной теме.

Если предпочтения каждого индивида субъективны и не могут быть измерены или выражены количественно для индивида в отдельности, то, очевидно, не будут иметь никакого смысла попытки комбинирования или агрегирования индивидуальных предпочтений в некие «общественные» предпочтения. К сожалению, даже профессиональные экономисты порой прибегают к такого рода рассуждениям. Например, многие пытаются обосновать прогрессивное налогообложение доходов, утверждая, что «для бедного человека отдельный доллар значит больше, чем для богатого». Идея состоит в том, что изъятие 1 миллиона долларов у Билла Гейтса не слишком сильно уменьшит его полезность, в то время как раздача тысяче бездомных людей по 1000 долларов приведет к серьезному увеличению их полезностей. Следовательно, в соответствии с типичным рассуждением в результате перераспределения части богатства Билла Гейтса суммарная, или «общественная», полезность вырастет.

В уроке 18 мы изучим последствия прогрессивного налогообложения доходов. Здесь же лишь укажем, что приведенное выше распространенное обоснование абсурдно. Невозможно складывать количественные значения полезности разных людей [поскольку их не существует]. Что интересно, если использовать другой, хотя по сути эквивалентный термин предпочтения, то станет яснее, почему комбинирование предпочтений (или полезности) разных людей невозможно. Вопросы «Чему равен суммарный вес всех жителей страны?» или «Каков средний возраст жителей страны?» вполне осмысленны. Но не имеют смысла вопросы «Каковы суммарные предпочтения жителей страны?» и «Чему равно среднедушевое количество полезности?».

Чтобы вы гарантированно поняли, насколько бессмысленно пытаться производить арифметические операции над порядковыми предпочтениями разных людей, еще раз вернемся к нашей аналогии с дружбой. Предположим, «ранжирование по степени дружбы» для Салли и Ларри задается следующим образом:

Ранжирование по степени дружбы

Прежде чем продолжать, убедитесь, что вам понятна эта таблица. В общей сложности у Салли пятеро друзей. Ее лучший друг – Билл, второе место занимает Мэри и т. д. У Ларри же всего двое друзей. Его лучший друг – Джо, а Билл занимает второе место. Заметим, что даже в отношении общих друзей у Салли и Ларри порядок предпочтений различается: Салли считает, что Билл – лучший друг, чем Джо, в то время как Ларри считает, что Джо – лучший друг, чем Билл. В этом нет ничего странного, так как предпочтения субъективны[4]4
  Для объяснения разницы в ранжировании друзей нам не нужно даже предполагать, что Джо и Билл ведут себя по-разному с Салли и Ларри. Даже если Джо и Билл «остаются теми же самыми», общаясь с Салли и Ларри, вполне разумно предположить, что они ранжируются по-разному, потому что – как вы догадались – предпочтения субъективны. Может быть, Джо умеет сворачивать язык в трубочку, и Салли считает это некрасивым, а Ларри – забавным.


[Закрыть].

А теперь предположим, что в игру вступает школьный администратор, любящий совать свой нос в дела учеников, и говорит себе: «Это ужасно! У бедняги Ларри не так много друзей, как у популярной Салли! У меня есть отличная идея, как можно было бы сделать ситуацию более справедливой. Я напишу почерком Салли записку: «От тебя воняет!» и подложу ее Адриану в пакет с завтраком, Это вызовет большую ссору между Адрианом и Салли, и они перестанут дружить. Затем я устрою так, что Адриан будет сидеть рядом с Ларри в школьном автобусе. Со временем они подружатся. Я не могу предсказать, займет ли Адриан первое, второе или третье место в ранжировании Ларри, но в любом случае его место на шкале дружбы Ларри будет выше, чем его нынешний ранг на шкале дружбы Салли. Благодаря моему благожелательному вмешательству общее количество дружбы между детьми увеличится».

Очевидно, что это совершенно нелепая история. Но нам она нужна, чтобы показать, насколько нелепо пытаться суммировать субъективные, индивидуальные предпочтения. Надеюсь, теперь вы видите, что стремление увеличить «общественную полезность», отнимая деньги у богатого человека и отдавая их бедному, – просто-напросто бессмыслица. Возможно, сторонники прогрессивного налогообложения могут обосновать свою позицию, основываясь на каких-то других доводах, но обращение к экономическому понятию предпочтений (или полезности) не может им в этом помочь.

• Как только принято решение отнести те или иные события к числу целенаправленных действий, мы можем делать дальнейшие логические выводы. Например, у каждого действия должен быть актор – обладающая разумом личность, которая производит действие. Хотя люди могут действовать вместе друг с другом, каждое отдельное действие выполняется одним человеком.

• Мы интерпретируем действия того или иного человека, говоря, что у него есть предпочтения. Последние представляют собой цели, которых этот человек пытается достичь с помощью действия.

• Экономисты говорят, что предпочтения субъективны, то есть уникальны для каждого человека. Назвать предпочтения субъективными – не значит оправдывать или одобрять их. Это просто признание того, что у людей разные вкусы.

Предпочтения: цели или желания индивида. Экономисты интерпретируют действия человека как его попытки удовлетворить свои собственные предпочтения.

Товары: редкие физические объекты, которые имеют ценность для индивида, потому что они могут помочь ему удовлетворить его предпочтения.

Услуги: выполнение индивидом некоего задания, обладающего ценностью для другого человека, потому что это помогает последнему удовлетворить свои предпочтения. Услуги – это «блага», которые люди создают посредством своей способности к труду.

Субъективный: уникальный для каждого человека; то, что существует «в глазах смотрящего».

Полезность: термин, широко применяемый в учебниках по экономической теории для описания того, насколько большую ценность получает человек от товара или услуги.

Прогрессивное налогообложение доходов: система налогообложения, при которой индивиды или корпорации (юридические лица) с более высоким уровнем дохода платят подоходный налог по более высоким ставкам.

1. Почему высказывание «Германия напала на Францию» является сомнительным?

2. Почему утверждения о действиях человека (неявно) содержат в себе утверждения о его системе представлений?

3. Может ли целенаправленное действие быть основано на ошибочных представлениях? Приведите примеры.

4. Что имеют в виду экономисты, когда говорят, что предпочтения субъективны?

*5. Утверждают ли экономисты, что вы не должны давать деньги на благотворительность?

Урок 4
Экономическая теория «Робинзона крузо»

Из этого урока вы узнаете:

• Каким образом даже экономика, состоящая из одного человека, может послужить иллюстрацией экономических понятий и категорий.

• Почему важны сбережения и инвестиции.

• Как экономисты объясняют отдельные акты выбора.

Из первых трех уроков вы узнали, что экономическая наука занимается изучением обмена, а также то, что кажущееся простым решение отнести человеческое поведение к категории «целенаправленной деятельности» позволяет нам прийти к некоторым идеям, помогающим понять, как работает современная рыночная экономика. В части II книги мы приступим к полноценному анализу рыночной экономики, в которой покупатели и продавцы используют деньги для совершения своих сделок. В конце концов, именно этому, по мнению большинства людей, должна быть посвящена книга по экономике!

Но прежде чем с головой погрузиться в этот анализ, в данном уроке – последнем в части, посвященной «Основаниям», – мы кратко наметим некоторые базовые экономические утверждения, которые применимы даже к очень простой ситуации, когда один-единственный человек живет на далеком острове. Оказывается, и в этом очень частном случае мы можем вывести неожиданно много заключений.

Долгие годы многие критики высмеивают так называемую экономическую теорию «Робинзона Крузо», название которой восходит к имени моряка, потерпевшего кораблекрушение, – главного героя знаменитого романа Даниэля Дефо[5]5
  Возможно, современным читателям проще представить себе главного героя фильма «Изгой» (2000), роль которого сыграл Том Хэнкс.


[Закрыть]. Разумеется, мы не утверждаем, что изолированный человек может служить адекватным описанием современной экономической системы. Мы говорим лишь, что, прежде чем мы сможем приступить к анализу экономики, состоящей из миллиардов взаимодействующих друг с другом людей, нам следует начать с одного-единственного человека и убедиться, что мы понимаем, что движет им.

Оказавшись в одиночестве на тропическом острове, Робинзон быстро понимает, что ему не нравится то, как складываются дела. В животе у него начинает бурчать, в горле пересохло и першит, и ему некуда спрятаться от ужасных тропических ливней, которые, как он знает, время от времени обязательно случаются на этом острове. Вместо того чтобы покорно смириться со своей судьбой, он решает действовать, дабы изменить ход истории, чтобы события стали складываться более предпочтительным для него образом.

Прежде чем принять осмысленное решение по поводу того, что делать дальше, Робинзону нужно сначала понять, что вообще есть в его распоряжении такого, с чем можно было бы хоть что-то делать. Он забирается на вершину холма и оттуда осматривает остров. Он замечает, что там полно кокосовых деревьев, а также есть несколько небольших ручьев, текущих вдалеке. Кроме того, на острове есть множество камней разной величины и крепкие лианы. Ум Робинзона начинает быстро работать над вопросом: с чего начать?

Здесь мы можем сделать паузу и попробовать описать ситуацию в экономических понятиях. Вы, как и Робинзон, вероятно, поняли, почему конкретные предметы, упомянутые в предыдущем абзаце, имеют значение в его ситуации и почему они относятся к числу тех фактов, которые вы тоже стали бы учитывать, оказавшись на его месте. Говоря на экономическом жаргоне, Робинзон провел инвентаризацию благ, имеющихся в его распоряжении. То есть он оценил запасы доступных для использования физических предметов, обладающих свойством редкости.

Ведь Робинзон мог бы сказать, не погрешая против истины: «Хм, этот остров подчиняется закону всемирного тяготения, а значит я не улечу в космос и не умру от холода. Здесь есть большой запас кислорода, а значит я не задохнусь. Вдобавок наличие атмосферы очень способствует передаче звуковых волн, так что я услышу приближение бури». Все эти свойства острова весьма полезны для Робинзона и помогут ему достичь его целей. Но он не будет обращать на них никакого внимания при формулировании своих планов, так как они не являются редкими. Ему нет нужды экономить эти общие, фоновые условия – в отличие от кокосовых орехов, лиан и всех прочих предметов, которые он будет вынужден расходовать экономно.

Отличительной особенностью редкости является необходимость внутренних компромиссов. Пока он не нашел других источников пищи (таких как рыба, которую он сможет добывать, когда изготовит некоторые орудия для этого), Робинзон должен быть уверен, что не съест все свои кокосовые орехи слишком быстро. (Кроме того, ему не следует сжигать кокосовые деревья просто для развлечения.) Если он решил использовать некоторые камни для постройки жилища, он уже не сможет сложить из них очаг. И даже если лианы имеются кругом в изобилии, Робинзон должен хорошо поразмыслить, прежде чем рубить их для плетения рыболовной сети, так как поход вглубь джунглей и сбор лиан займет его время.

Как показывают все эти примеры, если планы Робинзона включают использование камней, лиан, кокосовых орехов и т. д., то ему необходимо продумать последствия своих действий. Поскольку все эти предметы редки, впоследствии он может пожалеть о том, что их израсходовал, потому что это уменьшило его способность достигать своих целей в будущем. Предметы, которые помогают человеку достигать его целей и могут дать ему возможность достичь еще и других целей, если этих предметов у него будет больше, называются благами. Напротив, фоновые условия, такие как гравитация и кислород, (как правило) не являются благами в экономическом смысле, поскольку никакое действие, предпринятое Робинзоном, не уменьшит возможность использования их для достижения его целей. Ему не нужно беспокоиться о том, что он бежит слишком быстро и из-за этого может «израсходовать весь кислород», перед ним не встает никакой проблемы выбора и достижения внутреннего компромисса по поводу использования гравитации, когда он сбивает длинной палкой кокосовые орехи[6]6
  Если Робинзон использует эту палку как материал для растопки, то он не сможет сбивать ею кокосы. Но гравитация будет действовать независимо от этого.


[Закрыть]. Более того, не существует никаких целей, которых Робинзон мог бы достичь, если бы у него стало лишь «больше кислорода» или «больше гравитации». Поэтому хотя кислород и гравитация совершенно необходимы для его жизни, у Робинзона нет нужды использовать их экономно, а значит, они не относятся к экономическим благам.

Важно понимать, что объект становится благом тогда, когда человек включает его в свои планы. Кокосовый орех на тропическом острове является благом не из-за каких-то своих природных свойств как таковых, а лишь потому, что (а) его можно использовать для утоления голода, (б) Робинзон предпочитает не испытывать голод и (в) Робинзон знает, что имеет место пункт (а). Если бы Робинзон не имел представления о том, что кокосы съедобны, то он и не рассматривал бы их как блага. Другой пример: какие-нибудь растения с этого острова могут обладать лекарственными свойствами, но если Робинзон этого не знает, то они не получат статус экономических благ.