Текст книги "Пятая волшебница"

Королева обняла его и поцеловала в щеку.

Тристан стер с щеки матери небольшое пятнышко – результат соприкосновения с его лицом. Прежде чем явиться сюда, он умылся, но, как теперь понял, все же недостаточно тщательно.

– Королеве не пристало быть испачканной, – сказал он, глядя в любимые глаза. – По дворцу поползут слухи. Хватит и того, что в последнее время я даю достаточно поводов для сплетен.

На сестру принц посмотрел с некоторым смущением, ожидая от нее сочувствия, но та насмешливо улыбнулась в ответ, довольная тем, что Тристану явно не по себе. Он прищурился и, наклонившись к ней, прошептал:

– Ты-то, наверно, получаешь от этого удовольствие, а я бы лучше выслушал одну из бесконечных лекций Вига, чем распивать чай, даже с вами обеими.

Моргана между тем снова устремила взгляд на гобелен.

– Почему бы вам не поболтать пока на балконе? – предложила она. – Мне хочется еще при дневном свете кое-что подправить.

Тристан распахнул перед сестрой дверь балкона. Шайлиха осторожно опустилась в обитое бархатом кресло, а он сел рядом, скрестив длинные ноги, и посмотрел вниз, на открывающуюся перед ним картину мирного вечера.

– Что, так и будешь многозначительно помалкивать? – поинтересовался он. – Может, мне приказать магам заставить тебя разговориться?

Шайлиха взглянула на брата и увидела на его лице странную усмешку.

– Разговориться? О чем?

Стараясь сдержать улыбку, принцесса прикусила нижнюю губу, то ли радуясь неловкости, которую явно испытывал ее братец, то ли не желая проговориться, то ли и то и другое вместе.

Тристан услышал, как в комнате мать зовет мажордома.

– Да, моя госпожа? – откликнулся тот.

– Будь любезен, прикажи накрыть стол – нас трое, – попросила королева.

– Слушаюсь, моя госпожа, – последовал краткий ответ.

– Вообще-то, я не очень хочу чаю, мама, – бросил принц через плечо, стремясь придать голосу благочестивые нотки.

Он действительно терпеть не мог ни самого напитка, ни чопорности всей связанной с ним процедуры: большая, можно подумать, радость – усесться в кружок с фарфоровыми чашечками в руках и притворяться вежливым с людьми, обожающими все эти церемонии, даже если этими людьми были его мать и сестра.

– Ну, так я тебя и не заставляю, – со смехом ответила королева. – Собственно, я пригласила вас обоих сюда вовсе не ради этого.

У Тристана екнуло сердце. «Конечно, больше разговаривать не о чем, как только о том, что произошло за последние дни, – мрачно подумал он. – И что может моя мать сказать такого, чего я уже не слышал от других?» Он умолк, решив больше не проронить ни слова раз и сестра вздумала отмалчиваться – но потом все же спросил:

– Так ты знаешь, ради чего нас пригласили сюда?

И посмотрел Шайлихе в глаза, надеясь найти в них разгадку.

Выражение лица принцессы немного смягчилось.

– Да, – произнесла она негромко. – Удивительное дело, я никогда не могу ничего от тебя скрыть. Я знаю, зачем мы здесь, но пусть мама сама скажет тебе об этом.

Поглаживая живот, она перевела взгляд на открывающийся внизу вид. Внезапно глаза ее широко распахнулись.

– Что такое? – с тревогой в голосе спросил Тристан.

– Ничего страшного. – Шайлиха улыбнулась. – Просто она толкается в последнее время все сильнее и сильнее.

– Она?

Ну да. У меня будет дочка, я в этом уверена. Только не спрашивай, откуда мне это известно. Я просто чувствую, что родится девочка, причем светловолосая, как мы с мамой. И с зелеными глазами, как у Фредерика. – Лицо Шайлихи внезапно стало серьезным. – Тристан, ты окажешь мне кое-какую любезность?

– Конечно. Все, что угодно… ты же знаешь.

Она взяла брата за руку и, прежде чем он успел спросить, в чем дело, положила на свой живот, туда, где мгновение назад лежала ее собственная ладонь. И, словно почувствовав это прикосновение, ребенок ответил на него толчком в ладонь своего будущего дяди. Тристан чуть не подскочил от удивления. «Невероятное ощущение – чувствовать, как одна жизнь бьется внутри другой», – подумал он.

– Я не просто так положила сюда твою руку, брат, – негромко сказала Шайлиха.

– А для чего?

– Чтобы дать почувствовать, что поступки одного человека могут оказать воздействие на жизнь других – то, в чем вчера пытался убедить тебя отец. Не думай, я делаю это не с намерением лишний раз причинить тебе боль. Напротив, мне хочется, чтобы ты понял – я, может быть, единственный человек на свете, который на самом деле понимает тебя. Я надеюсь и молюсь от всего сердца, чтобы ты был осторожен, как мы все вчера просили тебя, – принцесса мягко улыбнулась ему, подыскивая нужные слова. – Скоро королевство окажется в твоих руках, и ты должен держать его крепко, но нежно – как мужчина любимую женщину, если он хочет, чтобы она оставалась с ним.

«Никто, как она, не умеет достучаться до моего сердца, выразить свою любовь и понимание, – подумал Тристан. Он медленно высвободил руку. Моя любимая сестренка. Мой лучший друг».

– Я сделаю все, что в моих силах, Шайлиха, – охрипшим голосом произнес он. – Для тебя – все, что угодно. Где бы ты не оказалась, что бы не произошло.

Когда слуги внесли в комнату чай, Моргана окликнула детей. Она налила себе чашку и попробовала напиток, чтобы удостовериться, что он не слишком горяч.

– Насколько я понимаю, ты был очень занят в последнее время, – обратилась королева к Тристану, когда они уселись вокруг небольшого столика.

Тот заерзал на стуле, глядя, как Шайлиха прикусила губу, чтобы сдержать улыбку.

– Если ты имеешь в виду Пещеру, мама, то моей вины в этом нет.

– Пещеру? – с совершенно невинным видом спросила Моргана. – Нет, пусть уж лучше эти проблемы решают твой отец и Синклит, – Она улыбнулась, глядя в темно-синие глаза сына. – Я имею в виду Эвелин из дома Норкроссов.

Тристан едва не подавился и, наверное, покраснел, хотя, если разобраться, с чего бы? Эвелин была далеко не первой, о ком стало известно его матери. Однако, по разумению принца, было куда лучше встретиться лицом к лицу с сотней вопящих гарпий, чем обсуждать свои личные проблемы с родителями или сестрой.

– Не волнуйся, мой мальчик. Мы никому не выдадим твоей тайны.

Мать потрепала его по ставшей пунцовой щеке. Они с Шаилихой всегда воспринимали ветреность Тристана более спокойно, чем Николас и члены Синклита, – что ни говори, они были женщинами и прекрасно понимали, какое впечатление он производит на молодых красавиц.

– Мне рассказали о гарпии. С тобой на самом деле все в порядке? – Королева бросила взгляд за плечо сына, где он обычно носил колчан. – Твой отец сказал, что ты достиг больших успехов со своими ножами. Думаю, теперь он одобрит это твое увлечение.

Тристан пожал плечами.

– Вообще-то убил гарпию Виг, – признался он. – Я лишь сделал то, что смог… Мама, ты пригласила меня сюда по какой-то особенной причине?

Моргана улыбнулась, в который раз напомнив себе, что сидящий перед ней мальчик не только ее единственный сын, но и персона, на которую возлагают свои надежды многие в королевстве. Она подошла к письменному столу красного дерева, стоящему в дальнем конце покоев. Выдвинув верхний ящик, королева достала из него обитую бархатом шкатулку.

– Вообще-то этот подарок – от отца, сестры и меня – мы собирались вручить тебе в день коронации, – начала Моргана, – но, учитывая обстоятельства последних дней, решили не медлить. Отец тоже хотел присутствовать при этом, но он очень занят, и мы с Шаилихой сделаем это вдвоем, – она с улыбкой протянула Тристану шкатулку.

Принц осторожно откинул крышку.

Внутри лежал маленький золотой медальон, на крышке которого был выгравирован герб дома Голландов, точно такой же, какой украшал кирасы королевских гвардейцев. Тристан достал медальон из шкатулки и повернул к свету, внимательно разглядывая. Он был удивительно красив.

– Мы заказали его совсем недавно, когда отец определил дату церемонии отречения, – снова заговорила королева. – Мы бы хотели, чтобы ты всегда носил этот медаль он вместе с Парагоном как знак любви всей нашей семьи.

Она сморгнула слезы, навернувшиеся при мысли о том, о чем она не могла сказать сыну. «Как объяснить ему, что я дарю эту вещь раньше времени из-за предсказания магов? Они дали понять, что нам следует поторопиться любить своих детей, пока еще есть такая возможность».

Тристан надел золотую цепочку на шею и еще раз взглянул на медальон, мерцающий на фоне черной кожи жилета.

– Спасибо, мама, – слегка охрипшим голосом произнес он. – Я буду носить его не снимая, куда бы меня ни занесла судьба. – Он посмотрел на сестру и увидел в ее глазах слезы. – И тебе спасибо, Шайлиха. За все.

«Он, конечно, не осознает в полной мере, что именно сейчас сказал, но все равно, о большем я и не прошу, – горько подумала Моргана. – Да, носи этот медальон с честью, сын мой. С нами и без нас».

Королева встала и поманила его к себе. Тристан обнял мать, и она постаралась, чтобы ни он, ни его сестра не заметили скатившуюся по ее щеке одинокую слезу.

* * *

Час был поздний, и богато украшенный зал освещало множество настенных и напольных светильников. Собравшиеся здесь мужчины в серых одеяниях молчали, дожидаясь появления своих наставников. Синклит крайне редко организовывал подобные встречи, тем более в ночное время, и все находившиеся в зале прониклись важностью момента.

Прежде чем попасть сюда, каждому из них пришлось предстать перед самим Верховным магом и, приподняв рукав, показать вытатуированное изображение Парагона на внутренней стороне правого предплечья. Их также попросили продемонстрировать свои достижения в области магии – в доказательство того, что в их жилах течет «одаренная» кровь и, следовательно, они имеют право здесь присутствовать.

Здесь собралось несколько сотен человек; далеко не все, но несомненно лучшие представители адептов магии Закона. Самые одаренные, удачнее остальных прошедшие обучение, выше них стояли лишь маги Синклита.

Пол, своды и стены великолепного зала были выложены светло-голубым мрамором из Эфиры, и величественная красота этого одного из самых тайных помещений Редута подчеркивала значительность момента. Оно использовалось лишь в тех случаях, когда требовалась абсолютная секретность происходящего.

Наконец в зал вошли маги Синклита. Они, за исключением Вига, уселись в кресла с высокими спинками, стоящие в ряд на установленном у стены помосте. Виг, Тритиас, Килиус, Мааддар, Эглоф и Слайк – те, кто вынес на своих плечах основную тяжесть в борьбе с волшебницами. Все в серых одеяниях, с волосами, заплетенными во множество косичек. Верховный маг остался стоять, повернувшись лицом к собравшимся. В зале повисла напряженная тишина; Виг тоже молчал, обдумывая, с чего начать свою речь. «Никогда прежде мы не приказывали им убивать. Не знаю, как сказать, что они должны будут выполнить эту задачу, потому что кроме них сделать это просто некому».

– «Маги резерва», – начал Виг, возвысив голос, чтобы его услышали все. – У нас мало времени, поэтому я буду краток. На мою долю выпала тяжкая задача сообщить вам, что нашему народу угрожают создания, которых никто не видел на протяжении сотен лет. Одно из них напало сегодня на королевских гвардейцев, и, без сомнения, именно эти существа повинны в таинственном исчезновении кое-кого из ваших товарищей за последние несколько месяцев. Вы не защищены «чарами времени» и потому, скорее всего, никогда не видели тех созданий, о которых я говорю. Но мы считаем, что они вновь появились в Евтракии и могут встретиться в любом месте страны. Поэтому Синклит просит вас защитить от них наш народ.

«Маги резерва» начали недоуменно переглядываться, но никто не проронил ни слова; все почтительно ждали продолжения речи Верховного мага.

– Создания, которых мы называем «охотниками за кровью», стремятся найти и уничтожить мужчин с «одаренной» кровью, вопящие гарпии – это огромные хищные птицы с головами женщин. Мы считаем, что их пробудило к жизни не понятное нам пока нарушение в естественном потоке магии, и просим вас помочь нам уничтожить их.

Было мучительно больно лгать собравшимся здесь магам, столь уважительно ловившим каждое его слово, но выбора у Вига не было.

– Как вам известно, приближается день коронации принца. Именно поэтому мы не имеем возможности использовать королевскую гвардию, задача армии – охранять дворец, где соберется огромное множество гостей. В обычных обстоятельствах Синклит помог бы вам справиться с этой задачей, но нам, по той же причине, что и королевской гвардии, тоже придется остаться во дворце.

Мы избрали вас среди прочих потому, что все вы верой и правдой давно служите нашему делу и известны своими высокими способностями. Я уполномочиваю каждого из вас отобрать одиннадцать человек из числа отсутствующих здесь и сформировать таким образом небольшие отряды, которые вы возглавите. Этим отрядам надлежит осуществлять поиск и уничтожение монстров по всей стране.

Виг сделал жест в сторону сидящих на помосте.

– Маги Синклита объяснят вам, как и каким образом можно уничтожить опасные создания, но прежде я сам хочу упомянуть о наиболее важных моментах. Чтобы обезвредить охотника за кровью, нужно проломить ему череп. Вытекшая оттуда желтая мозговая субстанция может смертельно поразить любого из вас на месте, поэтому ни при каких обстоятельствах не позволяйте ей попасть на свою кожу. Гарпии подобной опасности не представляют, но они гораздо крупнее, сильнее, и, следовательно, их труднее уничтожить. Самый лучший способ одолеть их – огонь или магическая ловушка, в которой можно раздавить этих тварей.

И последнее, – произнес он. – Я хочу, чтобы вы знали – многие из вас, находящихся сейчас здесь, не вернутся обратно. Нам не известно, сколько чудовищ разгуливает на свободе, но есть основания полагать, что их немало. – Верховный маг помолчал, слегка наклонив голову. – Молю Вечность даровать вам силу и мудрость, необходимую для победы.

И молю Вечность, чтобы всем нам удалось пережить то что ожидает нас в ближайшие дни» – добавил он мысленно.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Клюге вздрагивал от разгорающегося желания – Сакку медленно ласкала необычайно нежное местечко под его крылом, она знала по опыту, что у Фаворитов этот маленький участок тела являлся областью особого чувственного наслаждения. Их плавание продолжалось уже четырнадцатый день, и волшебница не слишком интересовалась обстоятельствами похода, разве что время от времени проверяла, не сбились ли они с курса и следуют ли за ними остальные суда. Даже сегодня, когда она приказала капитану явиться в свою каюту, до обсуждения предстоящих на берегу действий дело пока не дошло.

Клюге сидел на краю разобранной постели, а обнаженная Сакку прильнув к нему сзади, покусывала его шею. Возбуждение капитана нарастало.

– Я так понял, госпожа, что ты вызвала меня не только для того, чтобы отдать распоряжения на завтра.

В голосе Клюге слышались страстное влечение, которое он испытывал ко второй госпоже Шабаша. До него доходили рассказы о тех, кому не удалось ублажить Сакку, и менее всего капитану хотелось бы оказаться на их месте. Он не забывал об этом даже сейчас, наслаждаясь ее ласками. И в любом случае он сумеет достойно ответить на вызов, исполнит любую ее прихоть.

Волшебница резким движением откинула за плечо длинные, шелковистые волосы и приникла к бедрам Клюге, дразнящими движениями прикасаясь языком к области его паха.

– Правильно понимаешь, капитан, – промурлыкала она. – Мы с тобой уже давно не были близки. Конечно, на протяжении этих двух недель нам не раз предоставлялась такая возможность, но, знаешь ли, очень важно правильно выбрать момент. Первой госпоже Шабаша не доставило бы удовольствия, узнай она о том, что происходит между нами. Но зачем ей знать, верно?

Клюге покачал головой. Закончив работу над созданием Фаворитов, Фейли строжайше запретила подобные контакты между ними и остальными волшебницами. Крылатые существа должны были совокупляться с единственной целью – увеличивать численность воинства. «Похоже, Сакку готова взбунтоваться против нее, – подумал капитан, – и в особенности под натиском жаждущей плоти». Поначалу, когда волшебница впервые уложила его к себе в постель, он так опасался за свою жизнь, что едва сумел выполнить то, что от него требовалось. Однако с течением времени оказался не только способен хотя бы отчасти утолить ее поразительный сексуальный голод, но и возжаждал овладеть ее сердцем.

– Ты не боишься, госпожа, оказывать неповиновение Фейли сейчас, когда происходят события такой важности? – поинтересовался Клюге.

Он знал, что представляет собой Сакку, и понимал, что должен повиноваться ее приказам, какими бы они ни были. Но, само собой, капитану совершенно не улыбалось, чтобы первая госпожа Шабаша узнала об их развлечениях и предала его мучительной смерти.

– Фейли моя проблема, не твоя, – раздраженно отозвалась темноволосая волшебница.

Она медленно отстранилась от него и уселась на постели, обхватив руками колени. На мгновение лицо Сакку приняло странное выражение, как будто она и впрямь внутренне бросала вызов Фейли и радовалась этому.

– Первую госпожу Шабаша давным-давно перестали интересовать радости плоти, она все свои помыслы обратила на совершенствование в магическом искусстве, – промурлыкала волшебница, снова придвинувшись к Клюге, она принялась щекотать кончиком языка его ухо, буквально сводя капитана с ума. – Но мне подобные ограничения ни к чему. И не могу понять, почему тебя волнует этот вопрос? Тебе перестало нравиться то, что происходит между нами?

– Как ты могла такое подумать, госпожа! – искренне запротестовал капитан Фаворитов.

– Однако в одном ты прав: сначала дело, потом удовольствия. Повернись ко мне! – приказала Сакку.

Мгновенно исполнив приказание, Клюге встретился взглядом с ее темными миндалевидными глазами; в них не было ни малейшего намека на игривость.

– Завтра – особенный день, – медленно произнесла волшебница. – Четвертый день в море. К нему нужно серьезно подготовиться. Слушай внимательно и в точности исполняй мои распоряжения. Если завтра хоть что-то пойдет не так, как должно, тебе можно будет перестать обдумывать детали нападения на Евтракию. Потому что мы погибнем, и от всей нашей армады не останется и следа.

– То, о чем я сейчас расскажу, предназначается только для твоих ушей, но даже тебе я не смогу объяснить всего, – продолжала Сакку. – Многое ты сам поймешь по ходу дела. Если твои офицеры заранее узнают о том, что ожидает нас завтра, это может подействовать на них не лучшим образом и помешать делу.

– Я понимаю, госпожа, – изобразив на лице должное рвение, ответил Клюге.

– Хорошо, – произнесла волшебница. – Кроме того, – тут ее глазах мелькнуло странное выражение, – если бы я вздумала объяснять тебе все, на это ушло бы слишком много времени, а у меня другие планы на сегодняшний вечер.

Ощупывая взглядом его тело, она похотливо облизнула губы. Капитан Фаворитов знал, что она не испытывает к нему – да и не может испытывать – любви. «Я для нее просто раб, – с горечью подумал он. – Она знает, какое чувство я к ней испытываю, но все, что мне позволено, – это лишь от случая к случаю владеть ее телом. Не сердцем!

И все из-за того, что в моих жилах не течет эта проклятая «одаренная» кровь».

– Завтра на рассвете на наше судно доставят сорок мертвых рабов-пазалонцев, по одному с каждого корабля. – Сакку снова была серьезна. – Каждый капитан лично до ставит своего раба. Твоим людям нужно будет разложить тела на палубе в четыре ряда.

Клюге оторопело уставился на госпожу Шабаша, не в силах вымолвить ни слова. Она отдавала распоряжения небрежным тоном, словно обсуждая погоду. «Доставят на наше судно сорок мертвых рабов?» Воображение капитана Фаворитов отказывалось дать хоть сколько-нибудь понятное объяснение тому, о чем говорила Сакку.

– Незадолго до рассвета каждый капитан сам убьет раба и снимет с него одежду. Перед отплытием этих рабов отобрала сама Фейли, она же объяснила капитанам, что от них требуется. На тебя возлагается обязанность держать своих воинов в повиновении, когда завтра утром тела окажутся на борту судна.

Значит, смерть рабов планировалась с самого начала? Нет, разум Клюге по-прежнему отказывался понимать смысл слов волшебницы. Неужели рабов взяли с собой только ради того, чтобы убить их сейчас, на полпути через это таинственное море? Да, беспокойство Сакку по поводу Фаворитов вполне оправданно, они могут вообразить, что их тоже ждет участь мертвых рабов, так что хотя бы это распоряжение было понятным. Но остальное…

Волшебница прекрасно видела, что капитан ничего не понимает и совершенно сбит с толку.

– Завтра на рассвете ты будешь стоять на палубе рядом со мной, по ходу дела я дам тебе все необходимые объяснения. И ты окажешься одним из тех немногих, кто будет понимать, откуда взялось это странное название – море Шорохов.

Клюге готов был поклясться, что впервые в жизни он слышит в голосе Сакку… да, несомненно, это был страх.

Волшебница встала с постели, подошла к резному буфету у окна каюты и налила себе стакан вина. Повернувшись к капитану, она вопросительным жестом подняла стакан, но Клюге покачал головой. Сакку пожала плечами, вернулась на свое место и отпила глоток.

– Рассчитывая на то, что мы переживем завтрашний день и пересечем это ужасное море, я приказываю всем кораблям собраться на расстоянии полутора дней пути от побережья, – продолжала она. – Мы должны высадиться там в тот день, когда будет происходить церемония отречения. Ближайшая территория Евтракии – полуостров Дальний Берег. Он окружен опасными рифами, поэтому евтракийские рыбаки редко туда заходят. Значит, вероятность того, что нас заметят, крайне мала, к тому же мы высадимся под покровом ночи. Учти: никакого огня, ни одного проблеска света! Как только мы прибудем туда, ознакомишь офицеров со стоящими перед ними задачами. Надеюсь, ты ничего не упустишь, в особенности подчеркни, насколько важны для нас Шайлиха и Парагон. Вернувшись на свои корабли, офицеры должны разъяснить то же самое своим подчиненным. В тот же день Фавориты направятся к берегу, что займет у них не больше пяти-шести часов. Шестеро самых сильных перенесут меня в специальной гондоле.

Потом мы перелетим к лесу, окружающему дворец в Таммерланде. Он укроет нас от глаз королевских гвардейцев, сосредоточенных во дворце и на подступах к нему. К тому времени, когда мы доберемся до дворца, уже опять стемнеет. Наступление начнется по моему приказу. Точный расчет имеет решающее значение, как тебе уже известно, – нам нужно будет напасть в тот момент, когда король снимет Парагон с шеи и Камень положат в сосуд с водой. Наш союзник при евтракийском дворе будет участвовать в церемонии и сообщит мне, когда настанет нужное время.

Клюге вспомнил сцену мысленной связи между этим союзником и Фейли, свидетелем которой он был. Теперь по словам Сакку он понял, что этим даром обладает не только первая госпожа Шабаша.

– После сражения, – продолжала волшебница, – нужно будет зажечь сигнальные огни на ближайшем побережье, оно называется дельта Кавалона. Увидев их, капитаны подойдут к берегу и поставят суда на якорь. – Она отпила еще один глоток вина и подняла взгляд темных глаз на Клюге. – Но позаботиться об этом нужно будет лишь в том случае, если мы переживем завтрашний день.

На мгновение ее глаза затянуло поволокой, в них снова загорелись огоньки неутолимого желания. Однако капитан видел, что сейчас оно не имело сексуального подтекста. Сакку страстно желала вернуться на родину, откуда была столь жестоко изгнана, – вернуться, неся с собой смерть и разрушение. Клюге еще о многом хотелось бы разузнать, но он чувствовал, что задавать сейчас вопросы было бы неосмотрительно.

Постепенно в волшебнице снова пробуждался голод плоти, призывам которого противиться она не могла. Держа стакан с вином, Сакку нежно прильнула к плечу капитана.

– Бедняжка, – прошептала она, с улыбкой вглядываясь в его мрачное лицо. – Я знаю о твоих чувствах… ты желаешь владеть мной не только физически, но это все пустое, как ты не поймешь? Человек с твоей кровью не способен вызвать у меня любовь, но ведь нам и так неплохо друг с другом, не правда ли?

«Ну конечно, все дело в „одаренной“ крови», – в очередной раз со злобой подумал Клюге. Он вспомнил, с каким вожделением Сакку разглядывала евтракийского принца. «Что ж, никакая „одаренная“ кровь не избавит молокососа от долгой мучительной смерти, – пообещал себе капитан Фаворитов. – Гораздо более медленной и мучительной, чем та, что постигнет всех остальных».

Он закрыл глаза, почувствовав, как струйка теплого красного вина потекла ему на живот, а Сакку принялась облизывать его бедра.

Стоя в одиночестве на баке корабля, Клюге не сводил взгляда со спокойного моря. Ярко светило взошедшее за спиной солнце, устойчивый, сильный ветер дул в спину – необыкновенно мирная картина, мечта каждого моряка. Вдыхая свежий морской воздух, он устало потер рукой лицо. Прошедшей ночью Сакку долго не давала ему покоя, и он с охотой исполнял все ее желания. А потом капитан просто не мог уснуть и всю оставшуюся часть ночи прослонялся по палубе, задавая себе один и тот же вопрос: что ждет их впереди?

Он перевел взгляд туда, где четырьмя ровными рядами лежали сорок мертвых рабов. Как и говорила Сакку, прибывшие на рассвете капитаны доставили страшный груз и вернулись на свои корабли. Отряд кораблей, ранее шедший кильватерным строем, сейчас выстроился клином с флагманом во главе. С чем бы Сакку ни рассчитывала столкнуться, она хотела, чтобы ее корабль встретил это первым.

Клюге, в соответствии с ее приказами, уже проинструктировал своих офицеров, предупредив, чтобы те не удивлялись ничему, что бы им ни пришлось сегодня увидеть, и постарался, как смог, успокоить подчиненных, подчеркнув, что их жизнь зависит от того, будет ли все происходить так, как задумано волшебницами. Тем не менее он чувствовал себя не в своей тарелке, не имея возможности объяснить, что именно ожидает их сегодня.

Капитан все еще стоял на баке, глядя, как матросы управляются с оснасткой, когда перед ним возник Траакс, его весьма толковый первый помощник.

– Позволь доложить, мой командир, – заговорил он, поедая ясными зелеными глазами угрюмое лицо капитана.

Тот кивнул.

– Текущее состояние дел, – начал Траакс, вытянувшись. – Мы идем указанным курсом со скоростью примерно десять узлов, ветер – устойчивый, восточный. Твои предостережения относительно сегодняшнего утра вызвали у моих людей удивление, но не слишком их испугали. Хотя никто не понимает, чего следует ожидать.

Клюге уже открыл было рот для ответа, но капитана прервал раздавшийся за его спиной голос.

– Благодарю, Траакс. Можешь быть свободен, – безо всякого выражения произнесла Сакку.

Она подошла к Клюге и встала рядом с ним – лицом на запад, спиной к восходящему солнцу.

– Да, госпожа. – Траакс, коротко поклонившись, не мешкая удалился.

По лицу волшебницы было невозможно догадаться о том, что происходило между ними сегодня ночью. «Она – словно воплощение самой красоты, – подумал Клюге с болью. – Красота, к которой мне позволено прикоснуться на мгновенье, но обладать которой я не смогу никогда…»

Они молча стояли рядом, глядя, как волны плещут, разбиваясь о форштевень судна. Солнце приятно грело спину…

Внезапно все вокруг начало меняться.

Откуда-то наползла прохлада; казалось, с каждым мгновением становится все холоднее. Клюге обернулся в сторону солнца, предполагая, что на них движется штормовой фронт, но до самого горизонта за кормой над морем не было заметно ни единого его признака. А потом напор ветра резко пошел на убыль, и через некоторое время корабль вошел в зону полного штиля. Было совершенно непонятно, движется ли еще флагман или застыл посреди ровного, будто стекло, моря. Все звуки словно исчезли, и в мертвой тишине было слышно лишь тяжелое дыхание застывших в недоумении матросов – из-за сильного холода оно вырывалось из их ртов облачками пара.

Вторая госпожа Шабаша посмотрела в темные глаза капитана.

– Мы на месте, – сказала она ему и скомандовала Трааксу: – Убрать паруса! Закрепить рули! Да побыстрее! – Вновь приблизив к Клюге лицо, она прошипела: – И напомни своим летучим бестиям, чтобы двинуться не смели без моего приказа.

Отвернувшись от капитана, Сакку заскользила взглядом по гладкой, неподвижной поверхности моря.

И тут над морем появился туман.

Такого Клюге видеть еще не доводилось. Туман поглотил их с огромной скоростью, возникнув точно из ниоткуда. Густой, серый, он, казалось, жил своей собственной жизнью, его влажный холод пробирал до самых костей. Капитан Фаворитов вытянул руку и потер пальцами друг о друга. Впечатление было такое, словно туман можно пощупать; во всяком случае, между пальцами ощущалось нечто шелковистое. Повернувшись к Сакку, Клюге обнаружил, что едва видит ее, хотя волшебница стояла от него на расстоянии не более трех футов. «Что происходит? – возопил разум воина, привыкшего доверять только своим глазам. – Это невозможно!»

И тут туман стал обретать форму. Капитан увидел, что туман начал вытягиваться по обеим сторонам судна двумя длинными стенами, поднимающимися как будто прямо из моря. В проблесках между его клочьями Клюге удалось разглядеть, что туман сосредоточился вокруг корабля, а за ним над морем простиралось все то же ясное солнечное утро.

Продолжая разглядывать эти туманные нагромождения, поднимающиеся все выше, капитан изумленно разинул рот.

Теперь он совершенно отчетливо видел, что туман принял форму человеческих рук, заканчивающихся искривленными пальцами с длинными обломанными ногтями. Внезапно эти огромные серые руки начали двигаться в противоположных направлениях – одна потянулась в сторону носа судна, а другая – к его корме. Клюге замер, не в силах пошевельнуться, дыхание его стало быстрым и неровным. А затем огромные серые руки обхватили неподвижный корабль и крепко вцепились в него, кроме них самих, никаких признаков тумана больше не осталось, и морской простор снова был полностью открыт взгляду.

Волшебница повернулась к Клюге. Похоже, все происходящее ее не слишком удивляло.

– Подойди к планширу, капитан, – приказала она. Клюге подчинился приказу, и Сакку жестом указала ему вниз, на водную гладь.

Вода вдоль борта пенилась и бурлила, как будто кто-то – или что-то – пытался вырваться из глубины на поверхность. Вскоре в ее толще стало возможно различить какие-то овальные очертания. Внезапно вода успокоилась, и то, что предстало взору капитана, оказалось самым странным из того, что ему приходилось видеть – а видел он немало.

Это были лица, множество огромных лиц, каждое по крайней мере десяти футов в поперечнике. Они покоились под водой на глубине не более двух футов и безучастно смотрели в небо. Лица отличались друг от друга и все же имели между собой несомненное сходство. Плоть их представляла собой ужасную смесь морской зелени и чего-то темно-красного и была покрыта глубокими морщинами и язвами. На месте глаз и ртов зияли темные, пустые дыры. Клюге показалось, что он теряет рассудок.