Текст книги "Абсолютное оружие (сборник)"

Мэри настояла на том, чтобы до свадьбы ей остаться жить в отеле «Южные моря». Блейн предложил провести ее скромно, в присутствии лишь мирового судьи, однако Мэри удивила его: ей хотелось настоящей свадьбы, причем такой, которой никогда не видели в Таиохаэ. Праздник состоялся в воскресенье в доме мэра.

Мистер Дэвис разрешил Блейну воспользоваться небольшой яхтой, принадлежащей верфи. Ранним утром счастливая пара отправилась в свадебное путешествие на Таити.

Все это казалось Блейну счастливым и мимолетным сном. Они плыли по морю, словно вырезанному из нефрита, и смотрели на огромную желтую луну, пересеченную вантами яхты и запутавшуюся в растяжках. Солнце встало из длинного черного облака, достигло зенита и закатилось, превратив море в сверкающую медную чашу. Яхта бросила якорь в лагуне Папеэте, и они увидели горы Муреа, пылающие в лучах заката, более фантастические, чем лунные пики. И Блейн вспомнил тот день в Чесапикском заливе, когда он мечтал о Раиатеа, горах Муреа и свежих пассатах…

Целый континент и океан отделяли тогда его от Таити, не говоря уже о других препятствиях. Но это было в другом веке.

Они отправились на Муреа, на лошадях поднялись по горному склону и набрали белых цветов. Затем вернулись на яхту, стоявшую на якоре под сенью горы, и поплыли к островам Туамоту.

Наконец они вернулись в Таиохаэ. Мэри занялась домашним хозяйством, а Блейн начал работать на верфи.

Первые недели их не покидало беспокойство. Они просматривали нью-йоркские газеты и гадали, что предпримет дальше «Рекс». Однако о корпорации ничего не было слышно, и они решили, что опасность миновала. И все-таки с чувством огромного облегчения два месяца спустя они прочли, что охота за Блейном прекращена.

Обязанности Блейна на верфи были интересными и разнообразными. Местные катера и кечи с трудом дотягивали до верфи с погнутыми и треснувшими винтами; с обшивкой, продранной коралловым рифом; с парусами, сорванными внезапным шквалом. Кроме того, приходилось обслуживать подводные средства передвижения и суда, принадлежащие окрестным владельцам морских ферм, пользовавшимся Таиохаэ как базой снабжения. Наконец, нужно было строить новые шлюпки, а иногда и шхуны.

Все практические вопросы Блейн решал квалифицированно и быстро. Время шло, и он начал писать рекламные релизы о верфи и помещать их в «Курьере южных морей». В результате работы стало больше, увеличился объем деловой корреспонденции, и возникла необходимость в расширении контактов между верфью, где работал Блейн, и маленькими верфями, которым передавалась часть заказов. Блейн взял все это на себя, включая рекламу.

Его деятельность в качестве главного проектировщика начала приобретать прямо-таки сверхъестественное сходство с работой на предыдущих должностях, где он служил младшим конструктором яхт. Но это уже перестало его беспокоить. Теперь ему казалось, что природа предназначила для него роль младшего конструктора, ни больше и ни меньше. Такой уж была его судьба, и он покорился.

Жизнь Блейна катилась по ровной проторенной колее. Он проводил время на верфи и в белом бунгало, субботними вечерами смотрел кино и микрофильмы «Санди таймс», совершал непродолжительные поездки на подводные фермы и другие острова Маркизского архипелага, бывал на вечеринках в доме мэра, играл в покер в яхт-клубе, ходил на яхте по Комптроллер Бей и купался при лунном свете на пляже Темуоа. Блейну начало казаться, что его жизнь приобрела окончательную и устойчивую форму.

Но почти через четыре месяца после приезда в Таиохаэ все снова изменилось.

Однажды утром Блейн проснулся, позавтракал, поцеловал жену и пошел на верфь. Там стоял широкий кеч с круглым днищем, прибывший с Туамоту. Капитан судна не рассчитал и попытался прошмыгнуть в узкий проход под парусами. В результате приливное течение повалило кеч на обрызганный пеной гранитный камень, прежде чем команда успела завести двигатель. Нужно было выправить шесть шпангоутов и заменить несколько досок в обшивке. Работу удастся сделать, по-видимому, за неделю.

Блейн осматривал кеч, когда к нему подошел мистер Дэвис.

– Послушай, Том, – сказал он, – только что тебя искал какой-то мужчина. Ты не видел его?

– Нет, – ответил Блейн. – А кто он?

– Приехал с материка. – Дэвис нахмурился. – Только что с парохода. Я сказал ему, что ты еще не пришел, и он ответил, что зайдет к тебе домой.

– Как он выглядел? – спросил Блейн, чувствуя, как по спине бежит струйка холодного пота.

Дэвис нахмурился еще больше.

– В этом-то и самое странное. Примерно твоего роста, худой и загорелый. С бородой и бакенбардами. Теперь такое редко встречается. Да – от него сильно пахло лосьоном.

– Действительно странно, – согласился Блейн.

– Очень странно. Готов поклясться, что борода была накладной.

– Вот как?

– Да, она выглядела фальшивой. И все остальное тоже выглядело фальшивым. К тому же он сильно хромал.

– Он не назвал себя?

– Его зовут Смит. Том, ты куда?

– Мне нужно срочно зайти домой, – ответил Блейн. – Я все объясню тебе потом.

Он поспешно вышел из ворот верфи. Смит вспомнил, должно быть, кто он такой и что связывает его с Блейном. И как обещал, зомби приехал рассказать об этом.

Как только он сообщил Мэри о приезде Смита, она тут же подошла к шкафу, достала чемоданы, отнесла в спальню и принялась поспешно укладывать вещи.

– Что ты делаешь? – удивился Блейн.

– Собираю вещи.

– Это я вижу. Но почему?

– Потому что мы уезжаем отсюда.

– О чем ты говоришь? Мы здесь живем!

– Больше не живем, – сказала она. – И не будем, из-за этого проклятого Смита. Он приносит несчастье, Том.

– Не сомневаюсь в этом, – кивнул Блейн. – Но это не основание для бегства. Перестань возиться с чемоданами и послушай меня! Что он может мне сделать?

– Мы не останемся, чтобы это выяснить.

Мэри кидала вещи в чемодан, пока Блейн не схватил ее за руки.

– Успокойся, – сказал он. – Я не собираюсь убегать от Смита.

– Но ведь это единственный разумный выход, – возразила Мэри. – Это наше несчастье, но ведь он долго не протянет. Еще несколько месяцев, может быть, даже недель, и он умрет. Он уже давно должен был умереть, этот отвратительный зомби! Давай уедем, Том!

– Ты с ума сошла! – сказал Блейн. – Чего бы он от нас ни хотел, я с ним справлюсь.

– Ты и раньше так говорил.

– Но сейчас положение изменилось.

– Оно снова изменилось! Том, давай попросим у мистера Дэвиса его яхту, он поймет нас. И мы могли бы отправиться…

– Нет! Разрази меня гром, я не буду убегать от Смита! Может быть, ты забыла, что он спас мне жизнь?

– Но почему он ее спас? – всхлипнула она. – Том, я предупреждаю тебя! Ты не должен с ним встречаться, если он действительно все вспомнил!

– Погоди, – медленно произнес Блейн. – Тебе что-то известно? Что-то, чего не знаю я?

Она мгновенно успокоилась.

– Конечно нет.

– Мэри, ты говоришь правду?

– Да, милый. Но я боюсь Смита. Пожалуйста, Том, уступи мне на этот раз. Давай уедем.

– Я ни шагу отсюда не сделаю, – решительно сказал Блейн. – Здесь мой дом – и точка.

Мэри села. Она выглядела измученной.

– Ну хорошо, милый. Поступай, как считаешь нужным.

– Так-то лучше, – отозвался Блейн. – Не беспокойся, все будет хорошо.

– Да, конечно.

Блейн убрал в шкаф чемоданы и снова повесил одежду. Затем он сел и стал ждать. Внешне он казался спокойным, однако его не оставляли воспоминания о том, как он спустился в подземелье, прошел через богато украшенные резные двери с египетскими иероглифами и китайскими идеограммами на них, оказался в огромном помещении с мраморными колоннами – Дворце смерти, посреди которого на возвышении стоял бронзовый гроб, инкрустированный золотом. И услышал пронзительный голос Рейли, доносящийся из серебристого тумана: «Есть вещи, которых вы не видите, Блейн, зато я вижу их очень хорошо. Ваше пребывания на Земле будет непродолжительным. Вас предадут те, кому вы верите, а те, кого вы ненавидите, одержат победу. Вы умрете, Блейн, но не через несколько лет, а очень скоро, гораздо раньше, чем вы думаете. Вас предадут, и вы умрете от собственной руки, покончите с собой!»

Этот безумный старик! Блейн вздрогнул и посмотрел на Мэри. Она сидела, опустив глаза, ожидая, что будет дальше. И он тоже ждал.

Через некоторое время послышался негромкий стук в дверь.

– Входите, – сказал Блейн тому, кто стоял у входа.

Блейн сразу узнал Смита, несмотря на накладную бороду, бакенбарды и темный крем, создающий впечатление загара. Зомби, хромая, вошел в дом, и вместе с ним проник едва ощутимый дух тления, который не мог перебить даже резкий запах лосьона.

– Извините мой маскарад, – сказал Смит. – Это не для того, чтобы обмануть вас или кого-нибудь другого. Мне приходится скрывать свое лицо, потому что на него уже нельзя смотреть без содрогания.

– Ты проделал длинный путь, – сказал Блейн.

– Да, неблизкий, – согласился Смит, – и мне пришлось преодолеть немало трудностей. Но я не буду утомлять тебя рассказами. Мне удалось приехать – и это самое главное.

– Зачем ты приехал?

– Потому что теперь я знаю, кто я такой, – ответил Смит.

– И ты думаешь, что это касается меня?

– Да.

– Не могу себе представить, каким образом, – мрачно заметил Блейн. – Но я готов выслушать тебя.

– Одну минуту, – вмешалась Мэри. – Смит, вы преследовали его с того момента, как он появился в этом мире. Вы не оставляли его ни на миг. Неужели вы не можете смириться с нынешним положением вещей? Почему вы не хотите просто уйти и где-нибудь спокойно умереть?

– Сначала я должен рассказать обо всем.

– Ну что ж, говори, – сказал Блейн.

– Меня зовут Джеймс Олин Робинсон, – сообщил Смит.

– Никогда не слышал этого имени, – произнес Блейн, немного подумав.

– Разумеется.

– А мы не могли встречаться раньше, до того как увидели друг друга в здании «Рекса»?

– Если это можно так назвать.

– Значит, встречались?

– Коротко.

– Ну хорошо, Джеймс Олин Робинсон, расскажи мне обо всем. Когда произошла наша встреча?

– Она была очень короткой, – сказал Робинсон. – Мы видели друг друга какую-то долю секунды. Это случилось поздно вечером в 1958 году, на пустынном шоссе. Ты ехал в своем автомобиле, а я в своем.

– Значит, ты сидел за рулем той машины, когда произошел несчастный случай?

– Да. Если это можно назвать несчастным случаем.

– Но так и было. Все произошло совершенно случайно!

– Если это так, мне здесь больше нечего делать, – ответил Робинсон. – Однако это не было несчастным случаем, Блейн. Произошло убийство. Спросите об этом у жены.

Блейн посмотрел на Мэри, сидевшую в углу дивана. Ее лицо напоминало восковую маску. Казалось, силы покинули ее. Взгляд Мэри был обращен внутрь, где она видела что-то неприятное. Блейну показалось, что она вспомнила какой-то свой старый грех, давным-давно забытый и вот теперь оживший в памяти при появлении Робинсона.

Глядя на нее, Блейн стал вспоминать прошлое и выстраивать факты в определенной последовательности.

– Мэри, – произнес он, – что случилось той ночью в 1958 году? Откуда вы в «Рексе» знали, что произойдет автомобильная авария?

– Существуют статистические методы предсказания, которыми мы пользуемся, определенная вероятность… – Она замолчала.

– А может быть, вы заставили меня разбить автомобиль? – спросил Блейн. – Может быть, вы подстроили этот несчастный случай, когда вам понадобилось вытащить меня в будущее ради своей рекламной кампании?

Мэри не ответила. Тогда Блейн напряг память и постарался припомнить, как он умер.

…Он ехал по прямому пустынному шоссе, свет фар высвечивал перед ним белый коридор, а темнота все отступала и отступала… Его автомобиль неожиданно и резко свернул навстречу светящимся фарам встречной машины… Он хотел повернуть руль, но руль не поворачивался… Рулевое колесо свободно повернулось в руках Блейна, и двигатель заревел, работая вразнос…

– Господи, ну конечно, ты подстроила этот несчастный случай! – крикнул Блейн жене. – Ты и твоя энергетическая система «Рекс» заставили меня свернуть на встречную полосу! Смотри мне в глаза и отвечай! Это правда?

– Да, да! – воскликнула Мэри. – Но мы не хотели убивать его. Робинсон оказался случайной жертвой. Мне очень жаль.

– Выходит, ты знала, кто он такой, – произнес Блейн.

– Догадывалась.

– И ничего не сказала мне. – Блейн стал расхаживать по комнате. – Мэри! Ты ведь убила меня, черт побери!

– Нет, Том, это неправда! Нет! Я перебросила тебя из 1958 года в наш век. Я дала тебе другое тело. Но я не убивала тебя.

– Вы всего лишь убили меня, – грустно заметил Робинсон.

Мэри с трудом оторвалась от созерцания прошлого в своем сознании и взглянула на него.

– Боюсь, мистер Робинсон, что я виновата в вашей смерти, хоть и невольно. Ваше тело, должно быть, умерло одновременно с телом Тома. Затем, после того как энергетическая система «Рекс» вытащила его в будущее, она прихватила и вас. А потом вы переселились в тело, предназначенное для Рейли.

– Очень плохая замена моему прежнему телу, – произнес Робинсон.

– Не сомневаюсь. Но чего вы хотите теперь? Чем я могу вам помочь? Потусторонняя жизнь…

– Я не хочу, – сказал Робинсон. – Я не успел как следует пожить на Земле.

– Сколько тебе было лет во время катастрофы? – спросил Блейн.

– Девятнадцать.

Блейн печально кивнул.

– Я не готов к потусторонней жизни, – начал Робинсон. – Мне хочется путешествовать, работать, смотреть. Я хочу узнать, что я за человек. Я хочу жить! Знаете, у меня никогда не было женщины! Я готов променять бессмертие на десяток хороших земных лет. – Робинсон поколебался и сказал: – Мне нужно тело. Мне нужно хорошее мужское тело, в котором я мог бы жить, а не эта падаль, которую я ношу на себе. Блейн, твоя жена убила мое прежнее тело.

– И ты хочешь получить мое? – спросил Блейн.

– Если ты считаешь это справедливым.

– Одну минуту! – вмешалась Мэри. Ее лицо снова порозовело. Признавшись в том, что совершила, Мэри словно освободилась от преследовавшего ее кошмара и снова начала бороться. – Робинсон, вы не имеете права требовать этого от него. Он не имел никакого отношения к вашей смерти. Это моя вина, и я признаюсь в ней. Вам не годится женское тело, правда? Впрочем, я не отдала бы свое тело в любом случае. Что было – то было, прошлого не вернешь! Уходите!

Робинсон не обратил внимания на ее слова и посмотрел на Блейна.

– Я ведь знал, что это был ты, Блейн. Даже когда я ничего больше не знал. Я охранял тебя, Блейн, я спас тебе жизнь!

– Это верно, – тихо пробормотал Блейн.

– Ну и что?! – закричала Мэри. – Он спас твою жизнь. Это не значит, что она принадлежит ему! Нельзя спасти чью-то жизнь и потом рассчитывать, что тебе отдадут ее по первому требованию. Том, не слушай его!

– Я не могу принудить тебя, Блейн, и не собираюсь убеждать, – сказал Робинсон. – Ты сам должен решить, как поступить, – я соглашусь с любым твоим решением. Только постарайся припомнить все, абсолютно все.

Блейн взглянул на зомби почти с любовью.

– Значит, здесь есть что-то еще. Что-то очень важное. Правда, Робинсон?

Робинсон кивнул, не сводя взгляда с лица Блейна.

– Но откуда ты знаешь это? – спросил Блейн. – Как ты можешь это знать?

– Потому что я понимаю тебя. Я посвятил тебе жизнь. Моя жизнь вращалась вокруг твоей. Я думал только о тебе и больше ни о чем. И чем лучше я узнавал тебя, тем больше убеждался.

– Пожалуй, – кивнул Блейн.

– О чем вы? – вмешалась Мэри. – Что еще? Что еще тут может быть?

– Мне надо подумать, – сказал Блейн. – Я должен вспомнить. Прошу тебя, Робинсон, выйди ненадолго.

– Конечно, – согласился зомби и тут же вышел.

Блейн жестом попросил Мэри помолчать, затем сел и обхватил голову руками. Теперь ему нужно припомнить что-то, о чем не хотелось вспоминать. Теперь, раз и навсегда, он должен разобраться в прошлом.

В его сознании еще звучал крик Рейли во Дворце смерти: «Вы во всем виноваты! Да-да, вы убили меня своим сознанием убийцы! Кто же еще, как не вы, чудовище из прошлого, проклятый монстр! Все сторонятся вас, кроме вашего приятеля-мертвеца! Почему вы не умерли, убийца?»

Неужели Рейли знал?

Он вспомнил, что сказал ему после охоты Сэмми Джонс: «Ты прирожденный убийца, Том. Это для тебя единственное занятие, лучше не найдешь».

Значит, и Сэмми догадался?

А теперь самое главное, самое значительное в его жизни – момент его смерти в ту ночь 1958 года. Он отчетливо помнил:

…Руль снова заработал, но Блейн не обратил на это внимания, охваченный внезапным яростным ликованием, он жаждал столкновения, стремился к нему, приветствовал боль, разрушение, мучение и смерть…

Блейн вздрогнул, снова переживая тот момент, который стремился забыть, – когда он мог избежать катастрофы, но предпочел убить…

Он поднял голову и посмотрел на жену.

– Я убил его, – сказал он. – И Робинсон знал это. А теперь знаю и я.

Он подробно объяснил Мэри, как все произошло. Сначала она отказывалась верить ему.

– Это было так давно, Том! Как ты можешь быть уверен в том, что говоришь?

– Я уверен, – ответил Блейн. – Не думаю, что можно забыть, как ты умер. Я помню свою смерть очень хорошо. Именно так я умер.

– И все-таки ты не можешь считать себя убийцей из-за одного мгновения, одной доли секунды…

– Сколько времени нужно, чтобы выпустить пулю или вонзить нож? – спросил Блейн. – Доля секунды! Именно столько нужно, чтобы стать убийцей.

– Но Том, у тебя не было причины.

– Действительно, я совершил убийство не ради выгоды или мести, – кивнул Блейн. – Но ведь я не обычный убийца. Я принадлежу к относительно редкому типу. Я – самый обыкновенный средний человек, в сознании которого всего понемногу, включая стремление убивать. Я совершил убийство, потому что в тот момент у меня появилась такая возможность. Моя возможность, уникальное совпадение событий, настроений, мыслей, влажности воздуха, температуры и Бог знает чего еще. Такое совпадение возникает раз в две жизни.

– Но ты не должен винить себя! – воскликнула Мэри. – Это никогда бы не случилось, если бы энергетическая система «Рекс» и я не создали для тебя эту уникальную возможность.

– Это верно. Но я ею воспользовался, – напомнил Блейн. – Я воспользовался представившейся возможностью и совершил преднамеренное убийство просто ради забавы, потому что знал, меня не поймают, не обвинят. Я убийца.

– …Мы убийцы.

– Да.

– Ну хорошо, мы с тобой убийцы, – спокойно сказала Мэри. – Ну и ладно, и нечего сентиментальничать. Мы убили раз, можем убить снова.

– Никогда, – отрезал Блейн.

– Но он ведь почти мертв! Клянусь тебе, Том, ему осталось не больше месяца. Один удар – и ему конец. Всего один толчок.

– Нет, – ответил Блейн.

– Тогда позволь мне сделать это.

– Нет.

– Ты просто идиот! Ладно, тогда не предпринимай ничего. Жди. Через месяц он умрет. Ты ведь можешь подождать месяц, Том, и тогда…

– Это тоже убийство, – устало заметил Блейн.

– Неужели ты хочешь отдать ему свое тело, Том? А как наша жизнь – твоя и моя?

– Ты считаешь, что мы сможем после этого жить как ни в чем не бывало? – спросил Блейн. – Я не могу. И перестань спорить. Не знаю, поступил бы я так, если бы не было потусторонней жизни. Вполне вероятно, что нет. Но потусторонняя жизнь существует. И я хочу уйти туда, уладив все земные дела, заплатив долги. Если бы речь шла о единственной жизни, я боролся бы за нее всеми силами. Но ситуация изменилась. Ты меня понимаешь?

– Да, конечно, – произнесла Мэри упавшим голосом.

– Откровенно говоря, потусторонняя жизнь очень интересует меня. Мне хочется познакомиться с ней. И вот еще что…

– Что?

Ее плечи вздрагивали, и Блейн обнял жену. Он думал о разговоре с Халлом, этим элегантным аристократом-жертвой.

Халл говорил: «Мы следуем указанию Ницше: умрите вовремя! Разумные люди не хватаются за оставшуюся жизнь, как утопающий хватается за соломинку. Они понимают, что телесная жизнь – это всего лишь бесконечно малая часть человеческого существования. Отчего бы способным ученикам не перепрыгнуть через один-два класса в этой школе?»

Блейн вспомнил, каким странным, мрачным и благородным казался ему выбор Халла. С претензией, разумеется, так ведь и вся жизнь претенциозна в бесконечной Вселенной неживой материи. Халл походил на древнего японского самурая, опускающегося на колени, чтобы совершить ритуальное самоубийство – харакири, подчеркивая тем самым ценность жизни в выборе смерти.

А еще Халл говорил: «Акт смерти должен быть выше положения в обществе и хороших манер. Это доказательство благородства человека, королевский зов, рыцарский долг, его самое великое приключение в жизни. То, как он проявит себя в этом одиноком опасном предприятии, характеризует его как человека».

Мэри нарушила его размышления:

– Ты сказал «И вот еще что». Что ты имел в виду?

– А-а, ты об этом. – Блейн на мгновение задумался. – Я просто хотел сказать, что на меня оказали немалое влияние некоторые обычаи двадцать второго столетия. Особенно аристократические. – Он улыбнулся и поцеловал ее. – Но у меня, конечно, всегда был хороший вкус.