Текст книги "Убийца шута"

– Я и сам как раз об этом думал. – Я придвинулся, чтобы сесть поближе к ним, и снова потянулся к чайнику.

Молли меня остановила:

– Потерпи! Он должен еще немного завариться.

Я замер и посмотрел на нее, вскинув брови:

– А как насчет имени Пейшенс?[3]3
  Пейшенс (англ. Patiens) – терпение. – Примеч. ред.


[Закрыть]

– Я об этом думала. Но она такая крошечная…

– И поэтому… ей нужно маленькое имя? – Я был полностью сбит с толку.

– Ну, имя должно ей соответствовать. Я думала про… – Она колебалась, но я ждал, желая услышать, что же она скажет. Наконец Молли проговорила: – Би. Потому что она маленькая, как пчелка[4]4
  Би (англ. Bee) – пчела. (Примеч. ред.)


[Закрыть].

– Би? – переспросил я. Заставил себя улыбнуться. Би. Ну разумеется. – Милое имя.

– Би. – Молли утвердилась в своем выборе. Ее следующий вопрос меня удивил. – Ты закрепишь за ней это имя?

Молли подразумевала старый обычай королевской фамилии: когда Видящему принцу или принцессе давали имя, устраивали публичную церемонию, созывая в качестве свидетелей всю знать. По обычаю, ребенка проносили сквозь огонь, осыпали землей и погружали в воду, чтобы прикрепить имя к малышу огнем, землей и водой. Но таким младенцам давали имена вроде Верити, Чивэл или Регал. Или Дьютифул. И когда имя прикреплялось к ребенку, все надеялись, что у него появится склонность к той или иной добродетели.

– Пожалуй, не стоит, – негромко проговорил я, раздумывая над тем, что такая церемония привлечет к ней именно то внимание Видящих, какого я надеялся избежать. Даже тогда я все еще надеялся сохранить ее существование в тайне.

Надеждам пришел конец, когда пять дней спустя прибыла Неттл. Она покинула Олений замок, едва раздав все распоряжения, и отправилась верхом, чтобы доехать как можно скорее. Ее сопровождали два охранника – минимальная свита, полагавшаяся королевскому мастеру Силы. Один охранник был седовласым пожилым мужчиной, другой – гибкой девушкой, но оба выглядели более усталыми, чем моя дочь. Я лишь мельком увидел их через окно кабинета, когда раздвинул шторы и выглянул наружу, заслышав лошадиное ржание.

Я перевел дух, собираясь с силами. Бросил штору и вышел из кабинета, поспешил через особняк, чтобы перехватить старшую дочь. Не успев дойти до парадной двери, я услышал, как она открывается и звонкий голос Неттл громко и спешно приветствует Ревела, а потом застучали каблучки, когда она побежала через холл. Когда я вышел из примыкающего коридора, она чуть не врезалась в меня. Я поймал ее за плечи и посмотрел ей в лицо.

Шнурок, стягивавший ее темные вьющиеся волосы, упал, и они рассыпались по плечам. Щеки и лоб Неттл раскраснелись от холода. Она все еще была в плаще и снимала перчатки на бегу.

– Том! – воскликнула она, приветствуя меня. – Где моя мать?

Я указал в конец коридора, на дверь в детскую. Неттл стряхнула мои руки и была такова. Я посмотрел назад. У входа Ревел приветствовал ее спутников. На нашего управляющего можно было положиться. Охранники Неттл выглядели усталыми, замерзшими и желали только отдохнуть; Ревел все уладит. Я повернулся и последовал за Неттл.

Когда я догнал старшую дочь, она стояла на пороге детской. Вцепилась в дверную раму и замерла как столб.

– У тебя действительно родился ребенок? Ребенок? – требовательно спросила она у своей матери.

Молли рассмеялась. Я застыл на месте. Когда Неттл опасливо вошла, я подкрался как привидение и остановился там, где мог за ними наблюдать, оставаясь незамеченным. Неттл замерла возле пустой колыбели у камина. В ее голосе прозвучало смиренное раскаяние, когда она воскликнула:

– Мама, мне так жаль, что я в тебе сомневалась. Где она? С тобой все хорошо?

Сидевшая в кресле Молли внешне была само спокойствие, но я чувствовал ее тревогу. Заметила ли Неттл, как заметил я, насколько тщательно ее мать приготовилась к этой встрече? Волосы Молли выглядели недавно причесанными, шаль на плечах была аккуратно расправлена. Малышку Молли закутала в мягкое покрывало очень бледно-розового цвета, на головку надела шапочку того же оттенка. Без лишних слов Молли протянула старшей дочери свое дитя. Я не видел лица Неттл, но увидел, как изменилась ее осанка. Сверток, который ей передала мать, был слишком маленьким для ребенка, пусть даже новорожденного. Она пересекла комнату с опаской волчицы, ступившей на незнакомую территорию. Она все еще боялась безумия. Она взяла ребенка, удивилась, какой он легкий, изумленно заглянула в лицо Би, и изумление ее сделалось еще сильней, когда малышка устремила в ответ взгляд голубых глаз. Потом Неттл подняла голову и посмотрела на Молли:

– Она слепая, верно? Ох, мам, мне так жаль! Как ты думаешь, она будет жить?

В ее словах я услышал все, чего боялся: для всего мира, включая сестру нашей Би, малышка была странной.

Молли быстро взяла дочь назад и бережно прижала к себе, как будто слова Неттл могли навлечь зло на ребенка.

– Она не слепая, – сказала моя жена. – Фитц думает, что, скорее всего, у его матери из Горного Королевства были голубые глаза, от нее наша дочь их и унаследовала. Хоть она и крошечная, в остальном с ней все в порядке. По десять пальцев на ногах и руках, ест хорошо, и спит хорошо, и почти никогда не волнуется. Ее зовут Би.

– Би? – растерянно проговорила Неттл, но потом улыбнулась. – Она такая кроха. Интересно, что о ней подумает старая королева.

– Королева Кетриккен? – с тревогой и смущением переспросила моя жена.

– Она едет сюда, немного отстала от меня. Она прибыла домой в Олений замок как раз перед моим отъездом. Я сообщила ей новость, и она очень обрадовалась за вас обоих. Она прибудет самое позднее через день. К счастью, мне удалось получить у Дьютифула разрешение отправляться немедленно; Кетриккен явно желала, чтобы я ее подождала. – Неттл помедлила, а потом преданность матери взяла в ней верх. – И я знаю, что Фитцу о ее приезде известно, потому что сама сообщила ему об этом с помощью Силы! И он тебе ничего не сказал! Я это вижу по твоему лицу. Значит, слуги, скорее всего, не начали проветривать комнаты или как-то еще готовиться к приему гостей. Ох, мама, этот твой муж…

– Мой муж – твой отец, – напомнила Молли Неттл, и, как обычно, та отвела взгляд и ничего не сказала. Ибо если ребенок может унаследовать черту характера от приемного родителя, то Неттл переняла неуступчивость Баррича.

Она быстро сменила тему на более насущные заботы:

– Я прикажу слугам немедленно открыть комнаты, освежить их и убедиться, что там есть дрова для камина. И оповещу также кухонных работников. Не переживай!

– Я не переживаю, – ответила ее мать. – Горная королева никогда не была для нас обременительной гостьей в этом смысле.

«Но в других смыслах – была», – гласили невысказанные слова Молли.

– Неттл. – Ее тон заставил дочь остановиться, когда та уже собиралась уйти. – Зачем она едет сюда? Что ей нужно?

Неттл не отвела взгляда:

– Ты сама отлично знаешь. Ей нужно увидеть младшую дочь Фитца Чивэла Видящего. Засвидетельствовать то, как к ней прикрепят имя, и предъявить на нее права. С ее свитой приедет менестрель. Кетриккен покажет ему только то, что захочет, но как только он это увидит, уже не погрешит против истины. Она доверяет ему и знает, что он не будет петь, пока не скажут, а когда скажут – споет только правду.

Пришел черед Молли отвести глаза и ничего не сказать. Мое сердце сковало холодом от осознания того, что и Неттл явственно видела причины визита Кетриккен.

Между Молли и Кетриккен сохранилась странная связь, одновременно привязанность и ревность. Королева Кетриккен всегда обращалась с Молли, Барричем и их детьми с безукоризненной честностью. Но Молли не забыла и не простила, что ей позволили поверить в мою смерть – сперва оплакать меня, потом принять вместо меня другого мужчину, и все это время королева знала, что бастард Видящий выжил. Это было в той же степени моих рук дело, что и Кетриккен, но, наверное, для Молли сложнее было простить женщину. В особенности женщину, которая знала, каково это – жить с болезненной верой в то, что твой возлюбленный мертв.

И потому трещина между ними сохранялась, и обе признавали, что эту пропасть никогда не перейти. Кетриккен в силу своего характера считала, что заслуживает такого горького оборота в дружбе с моей женой.

Неттл коротко кивнула и вышла из комнаты, уже призывая Тавию, чтобы та помогла ей привести в порядок несколько гостевых комнат, ибо к нам едет леди Кетриккен из Горного Королевства; возможно, гости будут здесь еще до конца дня. Неттл, подобно своей матери, общалась со слугами запросто. Она прошла мимо меня в холле и одарила осуждающим взглядом, прежде чем подозвать к себе Ревела. Я проскользнул мимо нее в детскую.

– Она примется открывать окна и собственноручно выбивать стеганые одеяла, – сказала мне Молли, и я знал, что она гордится своей хозяйственной дочерью.

– Иногда она напоминает мне Верити, – сказал я с улыбкой, входя. – Не просит никого сделать то, что ей не слишком хочется делать самой. А если думает, что какое-то дело надо сделать, то не ждет.

– Ты знал, что приезжает Кетриккен, и не сказал мне, – заявила в ответ Молли.

Я знал. Я молча посмотрел на нее. Промолчать – это не то же самое, что солгать, утешал я себя. Молли придерживалась иного мнения. Пылая ледяным гневом, она негромко проговорила:

– Мне не легче оттого, что не осталось времени на подготовку.

– Я подумал, так будет лучше. Мы бы все равно не успели подготовиться, остается только смириться. Зачем же было беспокоить тебя раньше времени? Слуги быстро приведут комнаты в порядок, если понадобится.

Моя жена сказала, не повышая голоса:

– Я говорила не о комнатах, которые надо привести в порядок. Я имела в виду, что мне надо подготовиться самой. Мои мысли. Моя манера держать себя. – Она укоризненно покачала головой. – Фитц, Фитц… Все между нами идет хорошо, пока ты не вспоминаешь о том, что в твоих жилах течет кровь Видящих. Тогда ты снова делаешься скрытным и лживым, а ведь мы уже один раз из-за этого пострадали. Ты когда-нибудь от этого избавишься? Когда-нибудь наступит время, когда ты, узнав что-нибудь, не задумаешься первым делом о том, как это скрыть?

Ее слова пронзили меня болью, и я вздрогнул от того, сколько в них было силы.

– Мне жаль, – сказал я и сделался отвратителен самому себе.

Мне и впрямь было жаль, что я не поделился с Молли новостью. Она права: почему я вечно держу все сведения при себе? В памяти моей всколыхнулось воспоминание о том, как Чейд меня предупреждал, что если слишком часто повторять «мне жаль», слишком часто извиняться, то слова эти перестанут что-либо значить и для людей, и для тебя самого. Может, с Молли я уже достиг этого рубежа?

– Молли… – начал я.

– Фитц, – твердо сказала моя жена. – Довольно.

Я замолчал. Она крепче прижала нашего ребенка к себе.

– Послушай меня. Я разделяю твои тревоги. Сейчас не время нам ссориться. Позже мы обо всем поговорим. После того, как Кетриккен уедет. Но не раньше, и точно не при Неттл. Если старая королева приезжает посмотреть на нашего ребенка, то мы должны быть готовы встретить ее вместе. И со всей возможной твердостью заявить, что сами будем решать, что лучше для Би, пока она растет.

Я знал, что Молли не погасила свой гнев, но обуздала его. И знал, что я его заслужил.

– Спасибо, – тихо проговорил я, и от этого в ее глазах снова зажглась искра.

Жена почти печально покачала головой и улыбнулась мне:

– Эту часть тебя у меня забрали задолго до того, как я успела объявить тебя своим. Ты не виноват, Фитц. Ты не виноват. Но иногда мне кажется, что ты мог бы ее вернуть, если бы как следует постарался. – Она устроила нашего ребенка у себя на плече и посмотрела на меня так, словно изгнала гнев на Внешние острова.

Остаток дня Неттл не давала слугам передохнуть. Только Ревел как будто обрадовался необходимости развлекать знать, которая должна прибыть с минуты на минуту. Он не меньше восьми раз приходил и спрашивал моего мнения о списке блюд и спальнях для гостей. Когда он снова появился у моего порога, интересуясь, можно ли нанять музыкантов из Ивняков для вечерних увеселений, я бессердечно отправил его к Неттл.

Но в конце концов мы трое сумели отыскать время для того, чтобы провести один тихий семейный вечер, вместе поужинать и проговорить допоздна. Неттл и Ревел сделали все, что только можно было придумать и спланировать. Поздним вечером мы собрались в детской, и туда нам принесли еду. Мы ели и говорили, ели и говорили… Неттл держала малышку на руках и изучала ее лицо, а Би глядела куда-то мимо ее плеча.

Неттл привезла новости из Оленьего замка, но Молли больше всего жаждала узнать, как там ее мальчики. Неттл передала свежие известия о братьях. Стеди уехал из замка, чтобы навестить Хирса. Она послала ему весточку. Свифт путешествует с Уэбом; она послала сообщение, но понятия не имела, когда оно их найдет. Чивэл процветает: он преумножил отличный табун, оставшийся в наследство от Баррича, а недавно купил соседнее имение, увеличив пастбище и заполучив место для постройки конюшни побольше. И так Неттл рассказала о каждом из своих братьев, рассеявшихся по всем Шести Герцогствам. Молли слушала и баюкала Би, крепко ее держа. Я наблюдал за женой и думал, что знаю, о чем она думает: это последнее дитя, которое будет с ней, пока она стареет. Взгляд Неттл перебегал с меня на ее мать, а потом на Би. На лице моей старшей дочери читалась жалость. Жалость ко всем нам, ибо, с ее точки зрения, Би должна была или вскоре умереть, или влачить жалкое существование, будучи ограниченной как умом, так и телом. Неттл не высказала эту мысль вслух, но Баррич хорошо ее взрастил и научил оценивать шансы юного существа по его виду. Но моим преимуществом был опыт. Пусть Би и впрямь последыш, но у нее имеется искра воли к жизни. Я знал, что она будет жить. Какой жизнью – пока никто не ведал, но точно будет.

Утром явился гонец и сообщил, что Кетриккен прибывает. Старая королева появилась после полудня, и к тому времени гостевые комнаты были готовы, в кухне томилась и пеклась простая и хорошая еда, а Би нарядили в новые одежды, поспешно перешитые по ее размеру. Неттл сама пришла сообщить Молли и мне о прибытии Кетриккен и ее охранников. Она нашла нас в детской. Молли дважды переодела Би и трижды переоделась сама. Каждый раз я уверял ее в том, что она чудесно выглядит, но моя жена решила, что первое платье слишком девичье, а во втором она «как немощная старуха». Третий наряд она надела впервые на моей памяти. Длинные просторные брюки – такие широкие, что сперва показались юбкой, – белая блуза со свободными рукавами, а поверх блузы – что-то вроде жилета до колен, перехваченного в талии широким кушаком. Жилет, брюки и пояс были разных оттенков синего, и Молли, зачесав волосы назад, спрятала их под сеть из синих лент.

– Как я выгляжу? – спросила она меня, вернувшись в детскую, и я не знал, что ответить.

– Мне нравятся туфли, – осторожно сказал я. Они были красные, с вышивкой из черных бусин и острыми-преострыми носами.

Молли рассмеялась:

– Эту одежду мне привезла Неттл. Джамелийская мода, теперь она в Оленьем замке в большом почете. – Моя жена медленно повернулась вокруг своей оси, предлагая мне восхититься нарядом. – Очень удобно. Неттл умоляла меня это надеть, чтобы не выглядеть слишком провинциальной. И ты знаешь, Фитц, я так и сделаю.

Сам я надел простую коричневую короткую куртку поверх рубашки баккипского синего цвета, коричневые штаны и черные сапоги до колен. Булавка с лисой, давний подарок Кетриккен, все еще блестела на моем воротнике. На миг я спросил себя, не выгляжу ли слишком провинциально, а потом решил, что мне наплевать.

Неттл вошла в комнату, улыбнулась и вскинула брови при виде матери, весьма довольная ее внешним видом. Сама она была одета схожим образом, в темно-коричневых и янтарно-желтых тонах. Потом она заглянула в колыбель Би и заметно вздрогнула. С обычной прямолинейностью заявила:

– Пусть та, другая одежда и была велика, в ней она выглядела больше. Мама, она такая кроха, она почти… нелепа.

Несмотря на сказанное, Неттл подняла свою сестру и взяла на руки, глядя ей в лицо. Девочка смотрела мимо ее плеча. И пока Неттл ее изучала, Би вдруг начала размахивать маленькими руками, а потом ее рот широко распахнулся, она глубоко вдохнула и издала пронзительный вопль протеста.

При первых звуках, которые издала Би, Молли подошла, чтобы взять ее.

– Что случилось, моя крошка Би? Что не так? – Стоило Молли забрать ее у Неттл, девочка обмякла в ее руках и плач превратился во всхлипывание и сопение. Молли взяла ее на руки, погладила, и Би быстро притихла. Моя жена посмотрела на Неттл и проговорила, извиняясь: – Не обижайся. Она делает то же самое со своим отцом. Думаю, она просто достаточно взрослая, чтобы понять, что я ее мать, и решить, что лишь я могу брать ее на руки.

Я одарил Неттл вымученной и унылой улыбкой:

– Мне даже как-то полегчало. Я уж думал, она только меня недолюбливает.

Молли и Неттл гневно уставились на меня.

– Би не испытывает к Неттл неприязни! – твердо проговорила Молли. – Она просто… – Тут моя жена замолчала, и ее глаза чуть расширились. Потом, столь же прямолинейная, как сама Неттл, она посмотрела на старшую дочь и спросила: – Ты что-то с ней сделала? При помощи Силы?

– Я… нет! Ну, не намеренно. Иногда бывает так, что… – Она не стала договаривать. – Это трудно объяснить тому, кто не наделен Силой. Я касаюсь людей, когда мы близко. Не всегда преднамеренно. Это как… – она замешкалась, подыскивая сравнение, – как принюхаться. Даже если это может показаться грубым, я ничего не могу с этим поделать. Я привыкла так чувствовать людей.

Молли некоторое время взвешивала ее слова, медленно переступая с ноги на ногу, как она всегда делала, когда держала ребенка.

– Выходит, твоя сестра обладает Силой? Как и ты?

Неттл рассмеялась и покачала головой:

– Я бы не смогла определить такое, просто взяв ее на руки. Кроме того, она же еще ребенок.

Она слегка притихла, вспомнив собственный талант к Силе и то, как рано он в ней пробудился. Посмотрела на меня, и я почувствовал, как она для пробы потянулась Силой к малышке. Затаил дыхание. Остановить ее? Или нет нужды? Я следил, как Би плотнее прижалась к матери и зарылась лицом в шею Молли. Чувствует ли она, что сестра к ней тянется? Я наблюдал и за лицом Неттл. На нем отразилось замешательство, а потом смирение. Она не почувствовала в ребенке никакой Силы.

Во мне проснулось любопытство, я послал нить Силы к Би, действуя с неимоверной осторожностью, но обнаружил только Молли. Моя жена совсем не обладала Силой, но, потянувшись к ней, я ощутил ее всеми чувствами. Я вдруг понял, что ласково ей улыбаюсь.

Потом Неттл вежливо кашлянула, и я снова ощутил комнату и моих дочерей. Молли сделала вдох поглубже и расправила плечи:

– Что ж. Я отправлюсь встречать Кетриккен и обеспечу ей радушный прием. Думаете, мне стоит взять Би с собой?

Неттл поспешно покачала головой:

– Нет. Нет, думаю, тебе лучше выбрать другой момент для того, чтобы представить ее горной королеве, и пусть первая встреча произойдет наедине. Может ли ее кормилица посидеть с ней, пока мы… – Тут она осеклась, потом рассмеялась. – Я слишком много времени провела при дворе, верно? Конечно, за весь день я ни разу не видела, чтобы о ней заботился кто-то, кроме тебя. У нее есть кормилица? Или няня, или какая-то другая опекунша?

Молли издала изумленное горловое фырканье и покачала головой.

– Ты как-то обошлась без них, – ответила она.

– Ты не могла бы попросить одну из девушек с кухни? Или одну из горничных? – Неттл отлично знала, что личной служанки у ее матери не было.

«Мне ни за что не придумать достаточно дел, чтобы занять ее», – всегда говорила Молли о своей дочери.

Моя жена снова покачала головой:

– Они заняты своими делами. Нет. В детской ей будет хорошо. Она спокойное дитя. – Молли вернула Би в колыбель и тепло укрыла.

– Странно оставлять ее одну, – неловко возразила Неттл, когда Молли задернула кружевной полог над колыбелью.

– На самом деле нет, – спокойно ответила Молли.

Она прошлась по комнате, опуская шторы одну за другой. Наступили сумерки, и единственным источником света в комнате сделался теплый свет от огня в камине. Повернувшись к своей старшей дочери, она вздохнула и сказала:

– Ты и впрямь слишком долго прожила при дворе. Хорошо бы, чтобы ты больше времени уделяла себе. Приезжала сюда или отправлялась в гости к кому-то из братьев. Подальше от подозрений и бесконечных придворных танцев с их выверенными движениями. Погляди-ка. Она уже задремала. Здесь ей будет хорошо.

– Уверен, в одиночестве с ней будет все в порядке, Неттл, – покривив душой, поддержал я жену.

А потом осторожно приблизился и заглянул в колыбель. Глаза Би были почти закрыты.

– Идем, – сказала Молли, беря меня за руку. – Лучше нам отправиться встречать королеву.

Я позволил ей увести себя из комнаты.

Управляющий Ревел справился с задачами хозяина поместья куда лучше, чем это могло бы получиться у меня. Мы не пошли в холл у парадной двери, где, как я был уверен, он сортирует наших гостей согласно их значимости. Охранников и слуг следовало отправить в простые, но чистые комнаты, а также предложить им с дороги посетить парилки Ивового Леса или согреть лица и руки горячей водой, прежде чем спуститься и приступить к незамысловатой, но обильной трапезе из супов, хлеба, масла, сыра, эля и вина. Ревел сочувствовал слугам, ведь иные хозяева нещадно заваливали их работой. В Ивовом Лесу со слугами гостей обращались так, словно и они были в гостях у наших собственных слуг. Я не сомневался, что они с благодарностью примут его заботу после утренней поездки по свежевыпавшему снегу.

Словно опытный генерал, командующий войском, Ревел нанял временных помощников в деревне. Этим старательным, но менее умелым работникам можно было доверить заботу об аристократах поскромнее: отнести багаж в гостевую комнату, принести воды для умывания, развести огонь в камине и прочие мелкие поручения. Наши постоянные работники удостоятся чести прислуживать самым знатным гостям, а сам Ревел и его правая рука Диксон перейдут в полное распоряжение леди Кетриккен. Все эти планы мне дотошно разъяснили накануне. Я лишь кивал и одобрял все, что предлагал Ревел.

Мы с Молли и Неттл поспешили в Большой зал, где, как постановил Ревел, мы должны были встретиться с гостями. Я вошел и обнаружил, что за ночь зал преобразился. Деревянные панели на стенах блестели после недавней полировки с каким-то ароматным маслом, в очаге горел жаркий гостеприимный огонь, а посередине стоял длинный стол, украшенный вазами с цветами. Мои дамы категорично приказали мне ждать наших посвежевших гостей, а сами в последний раз ринулись в кухню, чтобы проверить, все ли в порядке. Я ждал, пока в коридоре не затихли их торопливые шаги. Потом я вышел из зала и перехватил какого-то юношу, одного из наших временных слуг.

– Парень, я кое-что забыл у себя. Просто постой тут вместо меня, а если кто-то прибудет, заверь их, что леди Молли и Неттл очень быстро вернутся, да и я скоро спущусь.

Он вытаращил глаза:

– Сэр, а может быть, мне принести то, что вы забыли? Я не знаю, как говорить с королевой, сэр, даже если она больше не королева.

Я безжалостно улыбнулся ему:

– И потому, малый, ты безупречно подходишь для этого задания. Если ты поприветствуешь ее с той же теплотой и уважением, какие выказываешь собственной бабушке, этого будет более чем достаточно.

– Но, сэр!

Я и не видел, что у него есть веснушки, пока он не побледнел так сильно, что они проступили на лице.

Я добродушно рассмеялся и в глубине души пожалел его:

– Это на минутку, всего на минутку!

И я покинул его, решительным шагом устремившись прочь и звонко стуча каблуками.

Завернув за угол, я наклонился, стянул сапоги и побежал так легко, словно сам был мальчишкой-слугой. Если бы я был на задании, выбрал бы именно этот момент. Не поступаю ли я глупо? Неужели я, как Неттл, слишком долго жил в Оленьем замке, под густой сенью тамошних интриг? Был лишь один способ это узнать. Я открыл дверь детской ровно настолько, чтобы прошмыгнуть внутрь. Шагнул за порог и застыл возле двери. Потом закрыл ее за своей спиной. Дар говорил, что я один, если не считать дочери. Тем не менее ни одна доска не скрипнула под моими ногами, и тень моя ни разу не пересекла падавший из камина свет, когда я отнес сапоги в угол и спрятал там. Проходя мимо колыбели, бросил в нее быстрый взгляд. Би была на месте, но не думаю, что спала. «Тише, – взмолился я, обращаясь к дочери. – Веди себя тихо». Я забрался как призрак в самый темный угол за двумя ширмами с троецветками и устроился там, отыскав удобное и устойчивое положение для ног. Ни вздохом, ни движением не потревожил старые половицы. Поднял все стены, запер Силу и Дар в собственном разуме. Стал пустым местом в темноте.

В огне зашипел древесный сок. Полено с глухим звуком осело. Хлопья снега целовали оконное стекло снаружи. Я не слышал собственного дыхания. Я ждал. Ждал. Подозрительный дурак. Раб старых привычек. Прибудут гости. Меня хватятся. Молли и Неттл будут в ярости. Я ждал.

Дверь приоткрылась. Кто-то протиснулся внутрь, осторожно, как хорек, и тихонько прикрыл ее снова. Я его не видел. Я почуял ароматическое масло и услышал шелест дорогой ткани. Потом худая фигура отделилась от теней и перетекла к колыбели моего ребенка. Она ее не коснулась и не приподняла полога, но наклонилась ближе, чтобы присмотреться к моей дочери.

Юнец был хорошо одет – в шелковой рубашке, в вышитом жилете. На нем было серебряное ожерелье и по два серебряных кольца в каждом ухе. Запах источала помада для волос: его черные кудри блестели в свете очага. Он таращился на Би. Я представлял, как она смотрит на него снизу вверх, и пытался понять, желает ли он ей зла. Он так увлекся, рассматривая ее, что перестал замечать все вокруг. Я выскользнул из своего укрытия. Когда он поднял руку, чтобы отвести кружевной полог, мое сияющее лезвие прыгнуло к его горлу. Я прижал нож плашмя к плоти незваного гостя и надавил.

– Отойди, – негромко посоветовал я ему, – и я позволю тебе жить. По крайней мере, еще какое-то время.

Юнец втянул воздух со звуком, похожим на всхлип. Вскинул руки перед собой, раскрыв ладони в умоляющем жесте, и давление моего миниатюрного ножа заставило его отойти от колыбели. Я отвел его назад. Один шаг, два, три… Дрожащим голосом незнакомец проговорил:

– Лорд Чейд сказал, что вы меня поймаете. Но леди Розмари настояла на том, чтобы послать меня.

Я наклонил голову, прислушиваясь по-волчьи, пытаясь понять, правду ли мне говорят.

– Интересный ход. Эти имена можно расценивать как щели в моих доспехах. Другой человек рассмеялся бы и освободил тебя, отправил назад к твоим хозяевам с предупреждением, что тебя следует еще поучить.

– Я с ними только три месяца. – В его голосе прозвучало облегчение.

– Я сказал «другой человек», – напомнил я ему зловещим тоном. – Не я. – Я встал между убийцей и колыбелью моей дочери. – Раздевайся, – приказал я ему. – Догола. Быстро.

– Я… – Парнишка поперхнулся. Его глаза распахнулись очень широко, и он едва не сложил руки на груди в умоляющем жесте. Его голос поднялся на тон выше. – Сэр! Это неподобающее поведение. Нет. Я не стану.

– Станешь, – сообщил я ему. – Ибо я не успокоюсь, пока ты этого не сделаешь. И у меня нет причин не поднять тревогу и не оскорбиться твоим присутствием здесь. Трон Видящих подсылает убийцу-шпиона не просто в мой дом, но в комнату моего ребенка? Скажи-ка, мальчик, что мне терять? И как поступит леди Кетриккен, чтобы замять досадное происшествие? Признают ли лорд Чейд и леди Розмари, что послали тебя? Или они предупредили, что отрекутся от тебя, если ты попадешься?

Юнец дышал хрипло и сбивчиво. Дрожащими руками он принялся воевать с бесконечным рядом миниатюрных перламутровых пуговиц. Перламутр! На их самом неопытном убийце! Да о чем только Чейд теперь думает? Если бы парнишка не сунулся в комнату моего ребенка, я мог бы найти такую глупость забавной. Но в этом покушении не было ничего смешного, и я был хладнокровен.

Зашуршал шелк, а потом что-то мягко ударилось об пол – парень бросил свою рубашку.

– Интересный звук издала эта рубашка при падении, – заметил я. – Остальное, пожалуйста. Без промедления. Уверен, мы оба хотим, чтобы это закончилось как можно скорей.

Ему пришлось согнуться, чтобы стянуть брюки и чулки. Отблески каминного света упали на его щеку и высветили дорожки слез. Лучше пусть он плачет, чем Молли или я.

– Догола, – напомнил я ему, и к куче на полу присоединилось нижнее белье. Через некоторое время я прибавил: – Похоже, ты замерз. Иди встань у камина. И не шевелись.

Парень с готовностью повиновался. Повернулся ко мне спиной, потом изогнулся, чтобы следить за мной. Он обнимал себя руками, несмотря на пламя за спиной, пока я методично проверял его одежду. Швы в карманах разошлись с тихим звуком рвущихся нитей. Мой клинок прошел сквозь тонкий шелк, и раздалось лишь «ш-ш-ш». Я был этим горд. Нужно острое лезвие, чтобы разрезать шелк. Потом я все закончил.

– Только семь? – спросил я его. Поднял глаза, чтобы следить за ним, пока мои руки заново проверяли каждый предмет одежды и ботинки. Добычу я выложил перед собой рядочком. – Ну-ка, что тут у нас? Два яда, чтобы добавлять в жидкость, одна отравляющая пыль, сонный порошок и рвотное. Это было в потайных карманах. Маленький нож в ботинке, едва заслуживающий такого названия, набор отмычек и кусок мягкого воска… для чего? А, отпечатки ключей. Разумеется. Это еще что?

– Это я должен был оставить в ее колыбели. – Его голос был сдавленным от слез. – Чтобы вы нашли. В доказательство того, что я здесь был.

Мое сердце сковал лед. Я махнул убийце ножом, заставив его отодвинуться от колыбели еще дальше. Сам пошел в ту же сторону, держась на расстоянии. Что бы ни было в пакете, я не рискнул бы открыть его возле Би. Я перенес его на столик, отчасти озаренный светом из камина.

Это был маленький пакет из хорошей бумаги. Я аккуратно разрезал боковину клинком и перевернул. Первой выскользнула очень тонкая цепочка. Я потянул за нее и выудил остальное.

– Очень милое ожерелье. И, рискну предположить, дорогое. – Я поднял цепь. Она блестела в свете из камина. – Олень Видящих, серебряный. Но голову он опустил, готовясь к атаке. Интересно.

Я следил за выражением лица парнишки, пока медальон покачивался в моей руке. Знал ли он, что это такое? Печать Фитца Чивэла Видящего, давно покойного бастарда королевской семьи.

Он не знал.

– Это подарок для нее. От лорда Чейда Фаллстара.

– Ну разумеется, – без выражения ответил я. Вернулся к его одежде, поддел кучу ногой и пинком швырнул в его сторону. – Можешь одеваться.