Электронная библиотека » Робин Хобб » » онлайн чтение - страница 20

Текст книги "Безумный корабль"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 17:39


Автор книги: Робин Хобб


Жанр: Героическая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 20 (всего у книги 69 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 12
Портрет «Проказницы»

Брэшен лениво привалился спиной к стене капитанской каюты, стараясь выглядеть как можно более крутым и грозным и одновременно являть внешнее равнодушие к происходящему. Не так-то это было просто – давать всем лицезреть дружелюбную улыбку и готовую к бою тяжелую дубинку. А впрочем, что в его нынешней работе оказалось на деле столь же простым, каким выглядело поначалу?

В каюту непрерывным потоком входили и выходили слуги, приносившие всякие разности. Их дружные усилия быстро превращали неряшливое обиталище Финни в яркий купеческий прилавок. Стол, на котором обычно раскладывались карты, уже был застлан роскошнейшим бархатом цвета полуночной синевы. На этом замечательном фоне были разложены (и накрепко пришиты во избежание возможных случайностей!) бесчисленные серьги, ожерелья, браслеты и иные украшения. Само разнообразие их наводило на мысли о множестве источников их происхождения. Безвкусные побрякушки соседствовали и соперничали с замысловатыми произведениями ювелирного мастерства. Кажется, не нашлось бы такого металла и самоцвета, который здесь бы отсутствовал.

Финни развалился в кресле, неспешно созерцая выложенную на бархате сокровищницу. В грубых пальцах капитана покоилась изящная ножка тонкого бокала с вином. Перекупщик, уроженец Дарии синкур Фалден, почтительно стоял у его локтя. И старался привлечь внимание капитана по очереди к каждому выставленному предмету.

– Вот эти, – говорил он, указывая на простое, но изысканное жемчужное ожерелье в ансамбле с такими же серьгами, – принадлежали ранее дочери знатного вельможи. Присмотрись к изгибу золотых звеньев между жемчужинами и к тому, какое теплое мерцание они испускают. Всем известно, что жемчуг буквально «расцветает», когда его носят женщины, одаренные страстным темпераментом, а та, что носила это ожерелье, была… Ах, стоит ли долго рассказывать! Скажу лишь, что, увидев храбрецов, взявших ее в плен, она тут же отказалась от мысли о том, чтобы вернуться домой за выкуп. Если надеть такие жемчуга на самую холоднокровную даму, ленивую и бесчувственную в любви, на поверхность явятся безумные страсти, хранящиеся под спудом ее души. А если подарить их и без того пылкой, то вряд ли ошибусь, сказав, что в таком случае мужчина серьезно рискует погибнуть от полного истощения!

Перекупщик лукаво заломил бровь. Финни в восторге расхохотался.

Этот Фалден явно обладал богатым даром рассказчика. По его словам выходило, что буквально за каждой побрякушкой, выложенной на стол, тянулась необычайная история, завораживающая и романтичная. В общем, Брэшену до сего дня еще не приходилось видеть, чтобы краденое продавали с подобным шиком. Молодого старпома так и тянуло рассматривать драгоценности и слушать побасенки дарийца, но бдительность брала верх, и он не забывал следить за сыновьями Фалдена, которые знай таскали на борт и раскладывали свои товары. И было похоже на то, что все семейство разделяло тот же талант ярмарочного зазывалы, что и его глава. Трое мальчишек были разодеты так же ярко и броско, как и папаша. Их наряды были скроены из тех самых тканей, которые один из них как раз выкладывал радужными волнами, отматывая понемногу от толстых рулонов. Другой принес и открыл деревянный резной поставец, являя взгляду несколько рядов крохотных закупоренных бутылочек. Что в них помещалось? Образцы вин? А может быть, ароматических масел?.. Брэшену оставалось только гадать.

Третий сын расстелил прямо на койке капитана большое белое покрывало и выкладывал на него разношерстный набор оружия, столового серебра, книг, свитков и еще всякой всячины. Казалось бы, какой тут возможен порядок? Но даже и это не делалось кое-как. Ножи образовали блестящий веер лезвий и рукояток, книги развернулись на тех страницах, где были яркие миниатюры… да и каждый прочий предмет оказался представлен именно таким образом, чтобы вернее привлечь к нему сперва взгляд, а потом и интерес покупателя.

Вот за этим-то третьим мальчишкой Брэшен и наблюдал всего пристальней. У него не имелось веских причин подозревать за семейством Фалдена какие-то посторонние намерения, кроме наследной страсти к торговле… Однако после весьма прискорбного случая, имевшего место дней десять назад, Брэшен пришел к выводу, что лучше перебдеть, чем недобдеть. В тот раз корабельный юнга весь остаток дня оттирал с корабельной палубы кровавое пятно, оставшееся после того жулика, а Брэшен до сих пор так и не вынес нравственной оценки собственному поступку. Негодяй вынудил его действовать: не мог же он, в самом деле, спокойно стоять и смотреть, как грабят его корабль?.. И все равно молодой старпом крепко подозревал, что зря нанялся на «Канун весны». Не было бы его здесь – и кровь бы проливать не пришлось…

Все так, но если не здесь, то где еще он мог бы оказаться?.. Кстати говоря, он и не знал, чем обернется его нынешняя служба. Согласно бумагам, его просто наняли старшим помощником на корабль, ничем не отличавшийся от других. «Канун весны» был симпатичным суденышком, несколько капризным при сильных ветрах из-за малой осадки, но зато чудесно подходившим для посещения городков, расположенных в мелководных проливах и бухтах. Собственно, по документам «Канун» и числился легким грузовым судном, перевозившим и перепродававшим товары без определенного маршрута: что под руку подвернется, то и возьмет…

Реальность, однако, была весьма далека от чиновничьих записей. Брэшен являлся у капитана Финни скорее не первым помощником, а первым подручным, исполняя ту службу, которая была Финни нужнее в данный момент. Из старпома он становился то телохранителем, то переводчиком, а то и вовсе грузчиком. Что же касается самого Финни… Брэшен по сию пору не мог составить о нем однозначного суждения. Не было ясно даже, решился Финни полностью ему доверять – или до сих пор испытывал его надежность. Капитану, в частности, была присуща этакая обезоруживающая откровенность, а на самом деле – хитрая уловка, призванная дурачить поистине жутких типов, с которыми ему доводилось иметь дело. Финни не продержался бы так долго в прибрежной торговле, да и просто не дожил бы до своих лет, будь он на самом деле таким доверчивым и открытым, каким любил себя показать. Он был способным мореплавателем, а что касается обаяния и способности очаровывать собеседника, то тут равных ему найти было непросто. И тем не менее Брэшен крепко подозревал: зайди речь о жизни или о серьезном денежном уроне, этот человек пойдет на все что угодно. У него, кстати, имелся давний шрам от ножа, тянувшийся через все брюхо и, казалось бы, плохо соответствовавший миролюбивому благодушию капитана… Насквозь наигранному благодушию. А Брэшен, впервые заметив шрам, вскоре поймал себя на том, что следит за собственным капитаном столь же пристально, как и за разными темными личностями, приходившими на корабль торговаться.

И вот теперь он наблюдал, как Финни, небрежно подавшись вперед, быстро ткнул толстым пальцем последовательно в двенадцать разных украшений:

– Вот эти я попрошу тебя включить в нашу сделку, а остальные можно убрать. На что мне побрякушки, которые и так на каждом углу можно купить!

Капитан продолжал легкомысленно улыбаться, но стремительный палец безошибочно отметил лучшие драгоценности в собрании Фалдена. Брэшен про себя согласился с выбором Финни.

Фалден в ответ так и засиял, но что-то подсказало Брэшену: перекупщику сделалось слегка не по себе. Старпом сохранял маску полного безразличия. Сколько раз он уже видел, как Финни исполняет этот трюк. Поначалу он кажется ну просто беленьким и пушистым, ни дать ни взять отъевшийся мурлычущий кот, и у очередного перекупщика возникает иллюзия: вот сейчас он запросто обведет толстяка вокруг пальца. Но вот дело доходит до настоящего торга… И этому Фалдену еще здорово повезет, если капитан не оставит его вообще без штанов.

Сам Брэшен не был сторонником такого подхода. Когда он работал у Ефрона Вестрита, тот не раз говорил ему: «Никогда не обгладывай косточку дочиста, оставь и другому полакомиться. А то очень скоро никто с тобой и торговать не захочет…»

Все так, но капитан Вестрит не вел дел с пиратами. И с теми, кто сбывал для них награбленное. Здесь шла совсем другая игра. И правила в ней были совершенно иные…

С тех пор как они покинули Свечной, «Канун весны» совершил очень неспешное плавание вдоль Проклятых берегов. Юркое суденышко осторожно, буквально ощупью поднималось вверх по течению ленивых рек и бросало якорь в лагунах, не отмеченных ни на одной карте из числа когда-либо виденных Брэшеном. Та часть побережья, которая представляла собой так называемые Пиратские острова, к тому же еще постоянно меняла свои очертания. Кое-кто говорил, это оттого, что бесчисленное множество рек и речушек, вытекавших во Внутренний проход по сторонам и между островками, в действительности являли собой рукава одной гигантской реки, и река эта без конца изменяла свои бессчетные русла. Брэшен не видел особой разницы, считать ли протоки отдельными реками или одной. Главное, потоки теплой воды, не допускавшие к островам холод, тем не менее безбожно воняли и покрывали густой липкой грязью корабельные днища. А уж как размокали и ослабевали от этой сырости снасти, какие туманы царствовали здесь вне зависимости от времени года, – словами попросту не передать!

Понятно, что другие суда здесь по своей охоте не задерживались подолгу. Что за радость торчать точно в парной бане, притом что еще и запасы пресной воды – если ту жижу, которую здесь удавалось раздобыть, можно было назвать пресной водой – вконец протухали менее чем за сутки?.. Если «Канун» становился на якорь в непосредственной близости от берега, команде житья не было от полчищ кровожадных насекомых, немедленно приступавших к пирушке. А еще на волнах плясали необъяснимые огоньки, и любой звук порождал очень странное, обманчивое эхо. Острова и проливы появлялись и исчезали по воле прихотливого случая. Ручьи и речки трудолюбиво намывали грязь и песок, образуя новую сушу, – и только для того, чтобы ночной шторм не оставил и следа от созданного ими за месяц…

С тех времен, когда Брэшен не по своей воле плавал здесь вместе с пиратами, у него сохранились об этих местах довольно смутные воспоминания. Он был тогда юнгой, что на пиратском корабле означало положение чуть получше рабского. В команде «Надежды» тощему проворному юнцу дали прозвище Ласка. И ему некогда было любоваться пейзажами – он носился во всю прыть по снастям, зная, что любое промедление чревато нещадным битьем. Деревеньки по берегам запомнились ему как скопища догнивающих развалюх. И жил в них окончательно отчаявшийся народ, которому просто некуда было больше податься. Отнюдь не чета самоуверенным пиратам, изгои, только и пробавлявшиеся какой ни весть торговлей, заведенной в этих местах настоящими морскими разбойниками…

Воспоминания были не из приятных… Являясь на ум, они заставляли Брэшена морщиться, как от зубной боли. И что же? Круг замкнулся – он снова был здесь. И с возрастающим удивлением обнаруживал, что разнесчастные деревушки с их беззаконными обитателями успели превратиться в настоящие городки! Помнится, в бытность свою старпомом на «Проказнице» Брэшен с изрядной долей недоверия слушал россказни о постоянных поселениях пиратов, якобы выстроенных на сваях где-то в болотистых дебрях речных верховий. Зато теперь, плавая на «Кануне весны», Брэшен постепенно составил совсем иную, чем прежде, мысленную карту неверных островков и оживленных селений, лепившихся к их переменчивым берегам. Одни по-прежнему были захудалыми местечками, где у пристани едва-едва хватило бы места одновременно двум кораблям. Но в других на стенах домиков ажно появилась краска, а кое-где на грязных улочках можно было обнаружить и магазинчики. Охота на работорговцев, открытая последнее время пиратами, значительно увеличила население, и кого только здесь теперь нельзя было встретить! Образованные невольники и искусные мастеровые, удравшие от хозяев-джамелийцев, тесно соседствовали с преступниками, избежавшими сатрапского правосудия. Кое-кто попал сюда вместе с семьями, а иные обзавелись ими уже здесь. Дети и женщины на сегодняшний день составляли небольшую часть населения. И чувствовалось с первого взгляда, бывшие рабы изо всех сил старались воссоздать ту прежнюю жизнь, которая чьей-то злой волей была у них отнята. Так в совершенно диких поселениях возникали первые, отчаянно-смелые ростки кое-какой цивилизованности…

Капитан Финни вел свой корабль от одного городка к другому, ориентируясь в переменчивых фарватерах, течениях и приливах, похоже, исключительно по памяти. Во всяком случае, «Канун весны» безошибочно достигал намеченных гаваней. Брэшен про себя пришел к выводу, что у капитана имелись какие-то тайные карты, вот только старпому он не давал ни единым глазком в них заглянуть. Наверное, не находил нужным. «Вот и рассуждай после этого о доверии, – думал Брэшен, прищуренными глазами следя за сыновьями перекупщика. – Ну просто напрашивается мужик на ответное предательство…»

А ведь у капитана Финни не задержится посчитать за предательство чернильные наброски побережий, которые Брэшен аккуратно вырисовывал на клочках парусины и хранил в своей койке, под матрацем. Еще бы – ведь изрядная часть благополучия капитана зиждилась именно на единоличных познаниях в картографии Пиратских островов! И конечно, он расценит бережно хранимые портуланы[23]23
  Портулан (от ит. porto – гавань) – старинная «плоская» морская карта, скорее даже навигационный план, составленный без учета картографических проекций.


[Закрыть]
старпома как покушение на эти свои знания, завоеванные столь тяжким трудом… Тем не менее, по мнению Брэшена, обрывки самодельных карт должны были стать самым ценным, что он в нынешнем плавании приобретет. Деньги и циндин, слов нет, хороши, но они до того быстро кончаются!.. А кроме того, если судьбе будет угодно, чтобы должность старпома для него означала участие в разных темных делишках, уж лучше вовеки старпомом не становиться…

– Эй, Брэшен! – прервал его размышления голос капитана. – Слышишь? Подойди-ка сюда. Что ты думаешь вот об этой штуковине?

Брэшен перестал наблюдать за мальчишками и присмотрелся к новому развалу товаров, которые оценивал Финни. Капитан держал в руках украшенный картинками свиток, в котором Брэшен сразу узнал список с Противоречий Са. Пергамент был отменного качества, и это наводило на мысль, что сам список был тоже очень неплох. Однако… скажи это вслух – и Финни тотчас заподозрит, что его старпом не так уж неграмотен. Поэтому Брэшен лишь пожал плечами:

– А что… Яркие краски. И птички такие занятные…

– А как по-твоему, сколько это может стоить?

Брэшен снова передернул плечами:

– Смотря кому и где продавать…

Финни прищурился:

– Скажем, в одной из лавок Удачного.

– Ну, бывал я там и видел похожие свитки… Мне, правда, и в голову никогда не приходило их покупать!

Синкур Фалден закатил глаза, молчаливо возмущаясь невежеством моряка.

– А я, пожалуй, возьму… – И Финни принялся рыться дальше в груде вещей. – Так что отложи. Э, а это еще что? – В голосе капитана прозвучало смешливое негодование. – Что за ломаное барахло? Или тебе не известно, что я только первосортным товаром торгую? Немедленно убери с глаз!

– Но, господин мой, повреждена только рама! Должно быть, ее слишком поспешно… э-э-э… спасали. Сам же холст ничуть не пострадал и, уверяю тебя, ценностью обладает немалой! Это картина кисти известного художника, работавшего в Удачном! И позволь сказать тебе, что ценность картины не только в мастерстве живописца…

Он произнес это таким тоном, словно собирался поделиться страшным секретом.

Финни притворился нисколько не заинтересованным.

– Ну ладно, посмотрю, так и быть… Корабль нарисован… И похоже, что впрямь не подделка… Корабль под парусами в ясный день. Ну и что? Убери, синкур Фалден.

Но перекупщик продолжал с гордостью демонстрировать картину:

– Как бы потом не пришлось тебе пожалеть, капитан Финни, о том, что такое сокровище уплыло у тебя из-под носа! Мало того что ее написал сам Джаред Паппас, хоть я и слыхал, что он очень редко берет заказы, а потому все его работы денег стоят немалых… Но что касается именно этой – она вообще единственная в своем роде. Ибо это – портрет живого корабля!..

Вот когда у Брэшена екнуло сердце. Он знал: Альтия когда-то заказала у Паппаса портрет своей любимой «Проказницы»… Ему не хотелось смотреть на картину, которую держал в руках перекупщик, но он знал, что должен взглянуть. Все равно это не может быть то, о чем он сразу подумал. Глупо было бы даже бояться… Ни один самый быстрый пиратский корабль никогда не догонит «Проказницу»…

Оказалось – догнал.

Брэшен смотрел, слабея в коленях, на знакомое до мелочей полотно. На «Проказнице» оно висело в каюте у Альтии Вестрит. Чудесная рама из розового дерева была в одном месте расколота: кто-то в явной спешке содрал картину со стены, вместо того чтобы как следует отцепить. А на картине летела по ветру «Проказница», запечатленная до своего пробуждения. Изящный форштевень стремительно резал легкую волну, а мастерство живописца было таково, что, казалось, присмотрись повнимательнее – и увидишь, как скользят тени облаков, намеченных в небе…

Последний раз, когда Брэшен видел эту картину, она благополучно висела на переборке. Что же случилось потом? Оставила ли Альтия ее на прежнем месте, когда покидала корабль?.. Была она похищена каким-то вором из дома Вестритов – или ее сорвали с переборки пираты?.. Первое предположение пришлось сразу отбросить. Какой сумасшедший стал бы красть эту картину в Удачном и тащить для продажи на Пиратские острова? Уж если бы за нее где и дали настоящую цену, так, скорее, в Джамелии или в Калсиде… Так что простая логика подсказывала: картина была взята непосредственно с корабля. Но каким образом могло получиться, чтобы пираты впрямь захватили невероятно проворный и норовистый кораблик?.. Если уж даже прежде ее пробуждения Ефрон Вестрит неизменно оставлял далеко за кормой всякого, кому приходило на ум гоняться с «Проказницей»… А уж когда она ожила и принялась осознанно помогать своим морякам… Нет! Немыслимо!.. Что-то тут было не так…

– Да ты никак узнал корабль, Брэш? – негромко и дружелюбно спросил капитан Финни.

Оказывается, он заметил, как Брэшен уставился на полотно, и тот запоздало попытался выдать охвативший его ужас за простое недоумение. Он еще плотнее свел и без того нахмуренные брови:

– Паппас… Я вроде как где-то слышал это имя. Паппас, Паппас… нет! Паппай – вот как его звали. Жуткий шулер, когда садились за карты, но наверху работал – любо-дорого посмотреть!

И он криво улыбнулся капитану, гадая про себя, удалась ли его хитрость.

– Это живой корабль из Удачного, так что ты наверняка его знаешь, – не отступал Финни. – Живых кораблей, знаешь ли, не так уж и много!

Брэшен подошел вплотную к картине, заново присмотрелся и помотал головой:

– Это верно, живые корабли не так часто встречаются. Но они всегда швартуются у особого причала, не там, где обыкновенные суда. Они как бы сами по себе, и посторонних зевак возле них не очень приветствуют. Торговцы Удачного, они такие высокомерные…

Теперь на него смотрели уже оба.

– А я-то думал, – сказал Финни, – что ты и сам из старинной семьи…

Брэшен заставил себя рассмеяться:

– Даже у старинных семей есть бедные родственники. Мой двоюродный… нет, троюродный… в общем, седьмая вода на киселе – он-то носит звание торговца. А я – так, сбоку припека, меня, если приду, дальше прихожей не пустят. Так что… А как кораблик-то называется?

– «Проказница», – ответил Финни. – Но ты разве не на ней плавал? Ведь ты, кажется, нанимателю в Свечном так и сказал?

Брэшен про себя проклял циндин, основательно затуманивший его воспоминания о том давнем разговоре с корабельным посредником. Он покачал головой с видом глубокой задумчивости:

– Вот уж нет. Я сказал ему, что служил старпомом на «Проказливой лисичке». И та была не из Удачного, а из Шести Герцогств. Неплохой корабль, кстати говоря… для любителя жить в кубрике с дикарями, почитающими за деликатес супчик из рыбьих голов. Меня от него в конце концов затошнило…

И Финни, и Фалден рассмеялись, хотя несколько неуверенно. Вымученная шутка Брэшена была весьма далека от удачной, но сделала главное: повернула разговор в более безопасное русло. Фалден еще раз попытался всучить капитану картину, но Финни отрицательно помотал головой. Фалден завернул полотно в покрывало, охая, вздыхая и всячески давая понять, какое сокровище уплывает у Финни из рук, но тот, не обращая внимания, уже перебирал свитки.

Брэшен попытался снова изобразить бдительного телохранителя, но мало что получилось. Ему было попросту плохо. Эта сломанная рама… Значит, картину срывали со стены действительно в спешке. Неужели «Проказница» тонула и кто-то спасал картину, не заботясь о сохранности рамы?..

Один из сыновей Фалдена, проходя мимо, испуганно отшатнулся от моряка, и Брэшен, осознав, что свирепо уставился куда-то в пустоту, поспешно переменил выражение лица…

Кое-кто из тех, с кем он плавал на «Проказнице», были его многолетними товарищами. Их лица живо поднялись перед его умственным взором. Вот Григ, умевший сплеснивать[24]24
  Сплеснивать, сплесень – соединение двух тросов одинаковой толщины (например, при наращивании или при починке в месте разрыва), при котором волокна одного троса сложным образом пропускаются между волокнами другого. Хорошо выполненный сплесень еще и очень красив.


[Закрыть]
тросы быстрее, чем некоторым удавалось болтать языком. Шутник Комфри… И еще не менее полудюжины людей, с кем он делил кубрик. Юнга Майлд, обещавший стать отличнейшим матросом… если только склонность безобразничать прежде не доведет его до могилы. Брэшену оставалось только надеяться, что пираты, захватившие судно, предложили им вступить в их ряды и у парней хватило здравого смысла сказать «да»…

Насущная необходимость узнать, что же случилось с «Проказницей», так и жгла его изнутри. Он задумался о том, есть ли способ проявить любопытство, никак не выдав себя…

И понял, что ему, собственно, наплевать.

Он спросил:

– Кстати, а где ты раздобыл эту картину?

Покупатель и продавец недоуменно обернулись и уставились на него.

– А тебе что за дело? – поинтересовался капитан Финни. Весьма серьезно спросил.

Синкур Фалден тотчас вмешался, явно усмотрев для себя еще один шанс впарить картину неуступчивому покупателю:

– Картина хранилась на самом корабле и там же была взята. Таким образом, ныне она является вещественным свидетельством редчайшего из редких событий – захвата живого корабля!

И он принялся заново разворачивать полотно, полагая, что его слова придали ему особую привлекательность.

Брэшен языком передвинул кусочек циндина, медленно таявший за губой.

– Ну так, стало быть, все вранье, – проговорил он нарочито грубо. И посмотрел капитану Финни прямо в глаза. – Вот это-то мне покоя и не давало. Сам посуди: если кто таскает с собой на судне картину, так, скорее всего, это портрет этого самого корабля, так? Но кто когда слышал, чтобы живой корабль оказался захвачен? Не бывало такого, да и быть не может, это тебе хоть кто скажет. Так что картина – поддельная. – И Брэшен, как бы запоздало спохватившись, перевел взгляд на барыгу. – Да нет, не то чтобы я хотел выставить тебя несчастным лгунишкой, – сказал он в ответ на бессловесное возмущение, отразившееся у того на лице. – Я просто к тому, что тот, у кого ты сам купил эту картину, тебя, скорее всего, надул.

И он улыбнулся перекупщику, отлично зная: вовремя сделанный намек на то, что-де собеседник сам не знает, о чем говорит, есть лучший способ вызвать его на откровенность.

Старая уловка сработала. Выражение оскорбленной невинности на лице Фалдена сменилось холодным самодовольством.

– Ошибаешься, друг мой, – заверил он Брэшена. – Хотя я, конечно, понимаю, почему ты не хочешь мне верить. Живые корабли захватывать – это вам не мух ловить. Обычному человеку такой подвиг не по плечу. А вот капитан Кеннит преуспел! И думаю, ты не удивишься моим словам, если только это имя для тебя хоть что-нибудь значит!

Капитан Финни презрительно фыркнул:

– Кеннит? Эта паршивая задница?.. Неужто еще жив? Я-то думал, ему давным-давно кишки выпустили, да и поделом. Может, ты еще скажешь, будто он по-прежнему носится с этой дурацкой идеей насчет того, чтобы пиратским королем заделаться, а?

Вот тут Брэшену в первый раз показалось, что негодование синкура Фалдена было ненаигранным. Тучный коммерсант выпрямился, даже став выше ростом, и набрал полную грудь воздуха – так что его пестрый наряд раздулся подобно парусу на ветру.

– Попридержи язык, – сказал он, – когда рассуждаешь о человеке, почти что помолвленном с моей дочерью. Лично я отношусь к капитану Кенниту с величайшим уважением. Я горжусь тем, что он удостоил меня исключительного права продавать добытое в славных сражениях. И я не потерплю, чтобы о нем говорили в таком уничижительном тоне!

Финни покосился на Брэшена и ответил:

– Ну, тогда лучше я вообще ничего не буду про него говорить. Просто потому, что у этого малого не все дома. Вот так, мой синкур. Да, он капитан каких поискать, и корабль у него что надо. При всем желании не придерешься. Ну а в прошлом году распространился дикий слух, что ему якобы судьбой предназначено стать королем Пиратских островов. Говорят, он ходил на остров Иных и получил там это предсказание. Ну, о том, насколько мы тут все жаждем заполучить на свою голову короля, я и рассуждать не буду. Аж прям ждем не дождемся!.. А потом про него начинают рассказывать еще и такое, будто он принялся гоняться за работорговыми кораблями, да не ради добычи, а просто чтобы освобождать невольников. Нет, не то чтобы мне было совсем не жалко бедолаг, которых нынче пачками переправляют в Калсиду. Жалко, конечно. Но мне и себя, знаешь ли, жалко. Твой Кеннит такой кипеж устроил, что наш сопливый сатрап не придумал ничего лучше, чем сторожевики за пиратами посылать. У него ведь даже ума не хватило сообразить: раз это внутреннее дело Джамелии, надо своими силами и управляться. Так нет же, он нанимает калсидийцев якобы для того, чтобы очистить от нас острова. А что те на самом деле творят? Потрошат торговые корабли, забирают лучшие грузы… да нас же еще во всем обвиняют. – И Финни осуждающе покачал головой. – Король Пиратских островов… Да уж. Чего ждать от королевской власти, как не нового дерьма себе на голову?

Синкур Фалден выслушал его, не перебивая, но лишь упрямо скрестил на груди руки.

– Нет, мой дорогой друг, все совсем не так, как ты себе представляешь. О нет, я еще не пал так низко, чтобы спорить с покупателем, тем более со столь уважаемым, просто позволь заметить тебе, что ты явно не видишь всей полноты картины. Кеннит принес всем нам величайшее благо! Рабы, которых он освободил, влились в наши ряды. В городах появились грамотные ремесленники, ученые и артисты… не говоря уже о женщинах, способных к деторождению. Ведь кто раньше бежал в эти места? Насильники и убийцы, ворье и головорезы всех мастей! А те немногие честные люди, коих загоняла сюда злая судьба, чаще всего поступали как ты или я: придумывали способ выжить посреди хаоса и беззакония, не скатившись до животного состояния. Кеннит же умудрился все изменить! Он наполняет наши селения работящим народом, который просит только одного – возможности заново начать свободную жизнь. Мы больше не будем скопищем проходимцев, только и ждущих случая вцепиться в глотки друг другу. С Кеннитом мы станем нацией, не хуже всякой другой! Да, мы навлекли на себя гнев сатрапа. Ну и что с того? Есть ли среди нас хоть кто-нибудь настолько слепой или тупой, чтобы продолжать хранить верность убаюканному дурманом мальчишке, идущему на поводу у своих женщин и иных таких же советников?.. Если кто и считал его по-прежнему своим государем, то его последние действия уже всем без исключения открыли глаза. Теперь мы хорошо понимаем, что нам надо думать не о прежней родине, а о новой!

Судя по выражению лица Финни, крыть ему было нечем, но и просто так согласиться он не мог.

– Да не говорю я про твоего Кеннита ничего плохого, – буркнул он наконец. – Но на кой шут нам король? Как будто без него не управимся…

Тут и Брэшен припомнил обрывок давней и полузабытой сплетни, когда-то и где-то услышанной:

– Кеннит… Это не тот, что если уж захватит корабль, то всех на нем вырезает?

– Не всегда! – тут же возразил Фалден. – Команды полностью истребляются только на невольничьих кораблях. А еще я слышал, будто он оставил в живых кое-кого с этого живого корабля… хотя «Проказница» тоже рабов перевозила. А уж как сам корабль радовался, что его наконец-то от этой жути освободили! Теперь он, говорят, на капитана Кеннита надышаться не может…

– Живой корабль, используемый как работорговый, а после захвата отвергающий привязанность к своей семье? – Брэшен недоверчиво помотал головой, сделав вид, будто слова барыги очень его позабавили. И обратился к своему капитану: – Я, может, и не настолько здорово секу в живых кораблях, но уж в это ни за что не поверю!

– Но это истинная правда! – Фалден уже не знал, на кого из двоих ему смотреть. – А впрочем, – добавил он не без некоторого высокомерия, – не буду вас более ни в чем убеждать. Отсюда ведь день с небольшим ходу до Делипая. Не верите мне – можете убедиться собственными глазами. «Проказница» вот уже почти месяц стоит там, ее чинят. Переговорите с рабами… бывшими рабами, вызволенными Кеннитом из ее трюмов. Сам я, правда, с носовым изваянием не беседовал, но те, у кого хватало смелости к ней обратиться, утверждают, что она с любовью отзывается о своем новом капитане!

Сердце Брэшена гулко колотилось о ребра. Ему не хватало воздуха. Нет! Услышанное не могло быть правдой! Не имело права!

Все, что было ему известно и о живых кораблях вообще и в частности о «Проказнице», в один голос свидетельствовало, что такого произойти попросту не могло. И между тем… каждое замечание синкура Фалдена подтверждало: все именно так и произошло.

Он кое-как вынудил себя передернуть плечами, потом кашлянул, справляясь с засевшим в горле комком.

– Если кэп велит, так и сходим в Делипай, – выговорил он наконец. Снова, нарочито неторопливо, передвинул циндиновую жвачку и устроил ее так, чтобы она мешала ему говорить. – Я-то что? Я таких решений не принимаю… – И переложил дубинку из руки в руку, выдав зубастую улыбку. – Я кое-чем другим занят…

– Между прочим, – доверительно обратился к Финни дариец, – если ты вправду надумаешь заглянуть в Делипай, я предоставил бы тебе гораздо более полный выбор товаров! – Радушная улыбка снова заиграла у него на лице, из непримиримого спорщика он вновь превратился в зазывалу. – Там я держу свои главные склады. Благодаря последним плаваниям Кеннита они буквально ломятся от добрых товаров… правда, собственно с живого корабля там почти ничего нет. Там ведь перевозили рабов, а их выпустили на свободу. А что касается корабля, Кеннит решил сохранить в целости убранство кают и вообще всячески позаботиться о судне. Нынешнее состояние здоровья, правда, пока еще не позволяет ему принимать посетителей, но я слышал, что капитанская каюта весьма роскошна: полированное дерево, начищенная медь…

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации