Текст книги "Снежный путь"

Глава 4. Тестирование

Место, куда Михаила определили для начала, оказалось медицинским сектором. Там он и провёл последующие семь дней. Там жил, там питался, там хотел бы и как-то развлекаться, но времени не оказалось вообще. При этом оказалось, что объяснять причины его присутствия здесь тоже никто не собирается. На вопрос: «На кой?» Ему ответили: «Надо». – Причины ему объяснят позже, если он пройдёт тесты.

И вот чего ему хватило за неделю, так это тестов. За семь дней он прошёл столько тестов и сдал столько анализов, сколько не проходил и не сдавал за всю свою предшествующую жизнь в совокупности. Он даже спал облепленный разного рода и назначения датчиками, и уже начинал забывать, когда было иначе. Его крутили в центрифуге, роняли с большой высоты, заставляли бегать, крутить педали и поднимать в разном режиме тяжести. И всё это веселье сопровождалось постоянными сдачами анализов. Ему скармливали разную гадость и кололи всякой дрянью. После чего опять шли тесты и анализы.

Но имелся во всём этом великолепии и один светлый момент. Настал день, когда его обязали пройти финальное обследование у кардиолога. Кардиологом же оказалась весьма смазливая дамочка, недавно начавшая, судя по юному возрасту, практику, но почему-то оказавшаяся в таком серьёзном заведении, перед которой он и предстал в костюме Адама. И вот дамочка, узрев его в натуральной красоте, как-то странно улыбнулась и стала нежно возить по нему стетоскопом, другой рукой в то же время приобняв его за плечо, как бы для удобства. Неизвестно только, за каким удобством она прижалась к нему чуть ли не всем телом. А неподалёку, за стеклянной непрозрачной стеной, как в детективном фильме, сидели два доктора, следивших за показаниями датчиков.

– Пульс подскочил… – Обращаясь к своему коллеге, произнёс один.

– Да? И с чего бы это? – Широко ухмыльнувшись, ответил второй.

Но вот окончательный осмотр завершили, и настала благословенная минута, когда всё навесное с Михаила сняли. Улучив момент, он шепнул кардиологу, подкрепив слова своей самой обаятельной улыбкой:

– Наверху, говорят, чудные аллеи и парки, а я ещё ни разу их не видел. Вы не покажете мне сегодня вечером местные достопримечательности?

Кардиолог на это опять странно улыбнулась, но ответила-таки:

– Я зайду за тобой.

Вечером действительно состоялся выход на поверхность. Михаил чертовски радовался случаю снова увидеть синее небо и вдохнуть полную грудь настоящего, а не стерильного воздуха. Пахло хвоей и травой. И женщиной. Гуляя по чудному парку, он приобнял мадам за талию. Мадам не сопротивлялась и даже сама приобняла его. Так, в обнимочку, они и оказались на берегу искусственного пруда, о котором сказать «искусственный» можно было, только зная, что это на самом деле так. Смеркалось. Но это неважно. Важно то, что на берегу тщательно изготовленного озерца, в кольце супер-сверхнепробиваемых стен, на территории легендарного и таинственного Центра, Михаил провёл одну из самых своих незабываемых ночей.

«Домой», под землю, они вернулись только под утро. Усталые и счастливые. В другом бы месте, да в другое время… Хотя о чём речь. С такими женщинами мужчины предпочитают только встречаться. А вот женятся на других. Но они о том не думали и не хотели думать. А зачем?

И, как только открылись двери лифта, привезшего их на нужный уровень, так они нос к носу и столкнулись с самым что ни на есть главным тамошним врачом. Встреча явилась неожиданной и от этого ещё более неприятной.

– Вы, – начал врач, обращаясь к Михаилу, – прошли все необходимые тесты, и уже сегодня я мог бы передать вас дальше, но, в виду того, что вы оказались весьма беспокойным подопечным, этот день мы решили полностью отдать вам для отдыха. Идите к себе и постарайтесь хорошо выспаться и отдохнуть. Завтра у вас будет ещё одно испытание. Не из самых лёгких.

– Хорошо. – Ответил Михаил, после чего демонстративно приобнял мадам и с особым смаком её поцеловал. Главного врача, дядю весьма строгих правил, передёрнуло, а Михаил шепнул даме: – Ещё увидимся.

– Я надеюсь. – Ответила она, после чего Михаил пошёл к себе. Но он ещё слышал, как главный эскулап отчитывал коллегу-кардиолога:

– С вашей стороны было верхом неразумности провести всю ночь с человеком абсолютно психически неустойчивым и склонным к насилию…

– Не знаю, для кого он склонен к насилию, а по мне – так он чертовски мил…

Михаил, уже выходя за пределы слышимости, усмехнулся. Дальнейшего разговора он, к сожалению, слышать возможности не имел. Добравшись до своей комнаты, он, не раздеваясь, бухнулся на кровать и блаженно потянулся. После всех событий сон не заставил себя долго упрашивать.

//alter_essentia _04_rec

Дикие джунгли и непроходимые топи. Он бежал, но споткнулся и упал. Он попытался подняться и у него получилось, но не так легко, как обычно. Мыслей по поводу, правда, не было, было только одно безмерное удивление. А тут до его слуха достучались и звуки. Звуки погони. Звуки охоты. Он оглянулся вокруг, чтобы сориентироваться – в каком качестве он во всём этом празднике жизни участвует. Оказалось, в качестве одного из охотников. В составе неизвестной в данный момент команды он загонял дикого зверя, когда так неудачно упал. Он попробовал ходить. Получилось сразу. У него имелись явно две ноги. Чтобы убедиться наверняка, он посмотрел на свои ноги. Действительно две. Но жутко заросшие густой шерстью. Тогда он посмотрел на руки. Руки также оказались совершенно заросшими, а из всей одежды на нём имелась только непонятная тростниковая юбочка. Скорее декоративная. И ещё в правой руке он сжимал копьё с примитивным каменным резцом на конце.

Делать вроде как ничего не оставалось, как только продолжить своё участие в погоне. Почему-то казалось, что бежать – единственно верное решение. Он не мог бы объяснить почему, просто знал. И он снова побежал. Сначала неуклюже переваливаясь, но потом всё сноровистей и сноровистей. Он даже догнал ушедшую вперёд погоню и даже первый поразил копьём уходящего зверя. Когда зверь упал, все охотники собрались вокруг и стали буйно выражать свою радость, потрясая копьями, и, издавая непонятные ему звуки. Потом к нему подошёл один из них и прорычал:

– Ургха. Каба. Тега.

Он стоял и смотрел на косматую и вонючую антропоморфную пародию, ничего не понимая. Обращавшийся же к нему изобразил на своей заросшей морде то, что должно было выражать удивление и повторил, но уже громче и резче:

– Ургха. Каба. Тега.

Но он всё-равно ничего не понимал и не мог выразить своё непонимание. Тот же, что обращался к нему, повернулся к остальным охотникам и прокаркал:

– Ткар. Хыр мыд. Радр.

Охотники загалдели и тоже стали что-то кричать, но он по-прежнему не понимал их. Стоящее же перед ним… существо снова повторило, но на этот раз он неожиданно вычленил одно слово. Получилось так:

– Ургха. Зверь. Тега.

– Зверь. – Повторил он.

Существо запрыгало на месте и затараторило:

– Зверь, зверь, зверь… – После чего опять повторило первоначальную фразу, но на этот раз он понял ещё одно слово:

– Первый удар. Зверь. Тега.

– Первый удар. Зверь… – Начал повторять он, но вдруг стало понятным и последнее слово, – Выбирай.

Он осознал, что у охотников такая традиция – первым попавший в зверя имеет право выбрать себе кусок на своё усмотрение. Он вспомнил даже, как это делается и чем.

– Моё право. – Сказал он, и окружающие одобрительно загудели. Он стремительно становился одним из них – подошёл к зверю, выдрал своё копьё, отсоединил наконечник и наконечником отрезал здоровый кусок ноги умерщвлённой жертвы. Охотники опять завыли, потрясая копьями, после чего каждый стал отрезать себе мясо, согласно своей очереди. Он уже знал, что скелет, с оставшимися на нём сухожилиями, мясом и потрохами, они оставят хищным духам леса, чтобы те благосклонно принимали их присутствие здесь.

А потом они, нагруженные добычей, двинулись к своей пещере.

Глава 5. Поединок

После всех своих медицинских и амурных достижений, Михаил проспал весь отведённый ему день, а заодно и ночь. Но на следующее утро, ровно в семь часов, его самым нещадным образом разбудили. После утреннего туалета не покормили, как обычно, а сразу потащили на дальнейшие свершения.

К своему огромному удивлению, он снова увидел Андреева, который и взял его опять под своё чуткое руководство. Первым делом Михаила заставили размяться. В процессе разогрева он ещё успевал разговаривать:

– Не думал вас снова увидеть.

– Что поделаешь, – ответил Андреев, – я ответственный за вторую стадию.

– Однако, мне обещалось, что меня просветят – зачем это всё на мою голову.

– И просветят, не сомневайся, но только когда и только если пройдёшь все тесты.

– Это немного не по правилам.

– Правила устанавливаем мы.

– При этом обманываете.

– Нет. Я же сказал – тебя просветят. Но, если ты не пройдёшь тесты, значит ты не тот, кто нам нужен. В таком случае нет смысла вводить тебя в курс дела. Закрытая информация.

– И сколько мне ещё мучиться, чтобы вы поняли – тот я или не тот?

– Эта, вторая стадия, и ещё одна – третья.

– И если я не помру во второй и каким-то чудом переживу третью – я наконец-то узнаю, зачем оно всё было.

– Рад видеть, что чувство юмора не покидает тебя.

– Это единственное, что мне остаётся, чтобы не свихнуться.

– Ну-ну… скажешь тоже… Могу тебя утешить – третья стадия будет самой лёгкой.

– А ваша вторая?

– Наитруднейшей, не стану скрывать, но зато самой короткой.

– И что от меня требуется?

– Победить.

– Кого?

– Живого противника, превышающего тебя по размерам и силе, отлично подготовленного.

– И как же я должен буду победить тогда, интересно мне знать?

– Каждый имеет свои плюсы, но и свои минусы.

– Ага, значит он не совершенен?

– Он – едва ли не лучший боец из наших.

– А вам не будет стыдно, если я его уделаю?

Андреев усмехнулся и ответил:

– Тогда я подумаю над тем, чтобы предложить тебе место.

– Хорошая идея. – Поддержал Михаил, – Вам здесь вроде неплохо платят.

– Не бедствуем… Но давай уже заканчивай. Пора тебя снова покрыть датчиками.

– Опять?!

– Ну что ж поделаешь, так надо.

Через пару минут Михаил снова оказался сверху донизу увешан уже осточертевшими ему последними наворотами медицинской науки. Как только его украсили, будто новогоднюю ёлку, его подвели к глухой металлической двери, и Андреев сказал:

– Сейчас мы тебя туда запустим и сразу начнётся бой. Никаких сигналов гонга, никаких судей, никаких правил. Говоря не нашим языком: «One must fall…» Выйти оттуда, короче, должен только один.

– Так это что получается – бой до смерти?

– Нет. Мы бы хотели, чтобы ты, в случае победы, не особо увечил нашего бойца. У него, в свою очередь, такие же инструкции. Но летальный исход, если увлечётесь, не исключён. Останавливать вас будет некому. Контролируй эмоции.

– Вот вы даёте! Я так не согласен. Я хочу отказаться.

– Ты боишься?

– Нет, полковник, так дёшево вы меня не купите.

– У тебя нет выбора.

Словно из-под земли выросли два знакомых амбала, но на этот раз со стволами в руках.

– Из импульсаторов они тебя не убьют, – пояснил Андреев, – но парализуют на время, достаточное для того, чтобы тебя туда занести. Ты проиграешь в реакции и подвижности на какое-то время. А противник больше и сильнее тебя, помнишь?

– Помню. – Сквозь зубы ответил Михаил. – Открывайте!

Дверь открылась, и Михаил вошёл внутрь. Дверь тут же захлопнулась за его спиной. Он оказался в помещении площадью не более 15 квадратных метров. Изнутри стены обиты мягким материалом, явно амортизирующих свойств, и в комнате не наблюдалось ничего, что можно было бы использовать в качестве хоть какого-либо оружия. «Понятно, – подумал про себя Михаил, – вам нужна чистая победа…» А в это время с другой стороны вошёл противник.

Здоровенный, под два метра, весь в узлах мышц и с абсолютно зверским лицом. Что называется: это не лоб узкий, это челюсть широкая. Михаил, со своим средним ростом, смотрелся рядом с ним совершенно неубедительно. «Вот попал!» – мелькнуло в голове, но на этом он запретил себе думать, глубоко вздохнул и позволил телу самому выкручиваться из создавшегося положения. И тело не нашло ничего лучше, как сразу понести его на противника, лёгкими, скользящими движениями. Тот только улыбнулся, но улыбка больше походила на оскал.

– Пульс?

– 120 и растёт.

– Дыхание?

– Размеренное и глубокое.

– Рефлексы?

– На пределе.

– Уровень адреналина?

– Сверхвысокий, я впервые столько вижу! Он сейчас не почувствовал бы, даже если бы ему ногу тупой пилой без наркоза отпиливали…

– Спокойней, коллега. Что у нас с мозговой активностью?

– Минимальна, на уровне мышления практически полностью отсутствует.

– Не может быть!

– Смотрите сами!

– Что за чёрт!

– Что-то не так? – Поинтересовался у медиков Андреев.

– Несколько необычный транс. – Ответил, замявшись, один из них. – Если убрать остальные данные и оставить только показания активности мозга – то он сейчас практически в глубокой коме. Первый раз вижу такое сочетание.

– Вот как? – Взгляд Андреева стал беспокойным. – Немедленно начинайте передачу данных прямо в «Кокон»!

– Уже выполняется.

– Что с предыдущим?

– Невероятно, но он победил!

– Это я знаю! Что ответил «Кокон»?

– Он ответил: «Возможно».

– Вот чёрт! Так он что, возможно не один?

– Мы не знаем. Это решает «Кокон».

– Час от часу не легче.

А пока снаружи происходил столь увлекательный разговор, Михаил внутри показывал чудеса гибкости, подвижности и умения бегать чуть ли не по стенам. Он не давал противнику навязать себе бой. Он подкатывался к нему на расстояние удара, а когда тот кидался на него, просто уходил.

– Он же выдохнется… – Сказал Андреев, а оба медика только пожали плечами. Они сами ровным счётом ничего не понимали.

Через сорок минут стало ясно, что выдыхается боец Сил Союза, показания же Михаила на мониторах, достигнув пиковых значений, больше не менялись. Стало заметно, что боец Центра начинает экономить силы и старается поменьше двигаться. И вот тогда Михаил сам начал активные действия. Он подпускал противника на ближний бой, но бить не давал. Но и уходить от боя тоже перестал. По обзорному экрану замелькали руки и ноги, пока никуда не попадавшие. Ещё десять минут продолжался бесполезный обмен ударами, либо проваливавшихся в никуда, либо встречаемых блоками.

– Вы говорили, что он курит? – Поинтересовался у полковника один из медиков.

– Да, а что?

Но тот ничего не ответил, только покачал головой. А между тем, драка переросла на новый уровень. У амбала уже сочилась кровь из верхней губы, и он явно сильно злился. Он стал наседать на Михаила всей массой, а тот в ответ стал тихо, пядь за пядью, откатываться к стене. Что он задумал стало ясно только тогда, когда он осуществил задуманное. Никто не ожидал такого маневра и у всех, видевших, что произошло, вырвался невольный вздох удивления.

Михаил прекрасно понимал, что завалить полтора центнера живой плоти, алчущих его крови и мяса, он с одного удара просто не сможет, а нанести второй ему просто не дадут. Но вот если ударить с ноги, да хорошо поставленным мае-гери… К сожалению, рост громилы не позволял провести сколько-нибудь эффективный удар такого рода и тогда он сделал то, что сделал. Когда до стены оставалось совсем чуть-чуть, он отпрыгнул назад и его противник, уже изрядно озверевший, попался на незамысловатую уловку – чуть ли не с рёвом бросился на Михаила, чтобы окончательно прижать его к стене и просто раздавить, а тот в то же самое время, подпрыгнув едва ли не по-блошиному, использовал стену, как дополнительную опору и, когда амбал рванулся на него, уже летел назад, выбросив вперёд правую ногу, как раз на уровне лба двухметровой махины. Он вложил в удар всё, что был в силах и… попал. Совокупная сила удара и инерции противника оказалась столь огромной, что тот рухнул как подкошенный, не успев ни заблокироваться, ни отклониться, и так и остался лежать, не подавая никаких признаков жизни. Всё произошло в одно краткое, до удивления, мгновение. Михаил какое-то время смотрел на поверженного противника, а потом развернулся и, пошатываясь, и, припадая на правую ногу, весь взмокший, двинулся на выход.

– Что с моим человеком? – Глухо спросил полковник.

– Глубокий нокаут, – ответили ему от мониторов, – сильнейшее сотрясение. Но жить будет.

В это время дверь открылась, и в проёме появился Михаил.

– Поздравляю с победой. – Натянуто поздравил полковник.

– А пошли бы вы нахер с вашей победой! – Ответил победитель.

Стволы в руках амбалов нацелились на него.

– И вы, с вашими игрульками, тоже – шли бы нахер! – Не глядя на них, бросил Михаил.

Полковник посмотрел ему в глаза. Там плескалось холодное бешенство и абсолютное отсутствие центрального управления. Андреев вдруг понял, что микромоторика Михаила уже пришла в движение, и он сейчас бросится на них. Поэтому резко скомандовал:

– Огонь!

Стволы дёрнулись, изрыгнув синеватое пламя, и отбросили Михаила на пол. Там он и остался лежать без движения, глядя в потолок бессмысленным, неподвижным взглядом.

– Вколите ему успокоительное, пусть его отнесут обратно. И посмотрите, что у него с ногой.

Один из медиков зашептал в переговорное устройство, закреплённое на запястье. Появились другие врачи. Они сняли с Михаила приборы, вкололи успокоительное и, погрузив на носилки, понесли в его комнату.

А на экране ближайшего к полковнику монитора появилась надпись:

«Кокон»: Возможно. Дать отдохнуть. Завтра перевести на третью ступень.

Полковник чертыхнулся и устало вздохнул.

Глава 6. Недетские игры (реальность)

Очнулся Михаил только под вечер. В той самой комнате, куда его определили с самого начала пребывания в Центре, и которую он уже называл про себя «своей». В голове жутко звенело, и она казалась такой тяжёлой, что он даже не делал попыток оторвать её от подушки. Тело ломала тупая, ноющая боль. Особенно в районе груди, куда ударили заряды парализаторов. Ощущалось так, будто его на полном ходу сбил большегрузный автомобиль. Ко всем прочим ощущениям добавлялись ещё голод и жажда.

Он скосил глаза на столик возле кровати и увидел, что там есть и лёгкая закуска, и стакан какого-то сока, но ещё часа два лежал не в силах пошевелиться. Потом медленно, очень медленно, сел на кровати. Голова закружилась – сказывалось действие вколотого успокоительного отчётливо наркотических свойств. Попробовал поесть, но сразу замутило. Тогда он стал есть, запивая каждый глоток. Кое-как поев, опять откинулся на кровати и закрыл глаза.

Он не открыл их, даже когда раздался звук открываемой двери. И даже когда почувствовал на щеке лёгкое прикосновение пальцев. Просто почувствовал её запах, но говорить с ней совсем не хотелось. Но она явно была настроена на разговор и стала ненавязчиво «будить». Поняв, что от неё не избавиться, он всё-таки открыл глаза.

– Моему котику сделали больно… – промурлыкала она.

Его чуть не вытошнило от этого «котика», хотя не так давно очень даже нравилось. Он уже хотел ответить ей, но она не стала дожидаться ответа, а продолжила:

– Андреев – плохой дядька. Злой и жестокий. Тупой солдафон! Как он может так поступать с людьми! Я его встретила сейчас в коридоре и всё ему сказала! Как он мог сделать больно моему милёночку?! Садист!

От такого неожиданного выпада в сторону того, кого Михаил начал считать чуть ли не кровным врагом, он решил не отвечать ей уже припасённым: «И ты тоже, со своей жалостью, пошла нахер!» Вместо этого он улыбнулся и подумал: «А почему бы и нет?» Протянул руки, схватил её и потянул на себя. Она не сопротивлялась. Спросила только:

– А мы не пойдём разве на поверхность?

– Нет. – Ответил он ей. – Плохой дядька, тупой солдафон, садист, сделал так, что у меня сегодня ножка вава.

– Да как он мог?! Грубое животное! – Опять начала она, но он не дал ей договорить.

А часа через три ему было уже совершенно наплевать и на Андреева и на то, что в нём возникло вполне определённое подозрение, что Настя, как её звали, – просто утешительный пряник, который ему суют под нос, всласть отстегав кнутом. Слишком молода для такой работы и тем более в таком месте. И стетоскоп? При всех-то датчиках, которыми его обвесили, способными считывать чуть ли не его мысли? И как она им пользовалась? Эротично, но никак не практично. Да и как-то она очень уж старается. И на поверхность его отпустили совершенно спокойно и даже не пробовали следить за ним. Хотя откуда ему знать, что не следили…

С такими мыслями он и заснул уже настоящим сном, прижимая к себе Настино, бесспорно обалденное тело.

//alter_essentia _05_rec

Они вернулись в пещеру, и каждый из охотников потащил личную добычу в свой, строго определённый угол. Его угол оказался почти в самой глубине пещеры и это только понятно. Он – один из сильнейших в племени. А значит и место мог себе отбить подальше от входа. А значит и потеплее и побезопасней. И он даже сразу узнал, где его место. Но то, что он узнал сразу после места, его совсем не вдохновило. К месту, как оказалось, прилагались сразу две самки. Не сказать, что увидев их, он пришёл в восторг. Также заросшие грубой шерстью, даже на страшных мордах, с отвисшими грудями и при том ещё и жутко колченогие. Ну а про запах и речи не идёт. Но объяснить себе причину своего неприятия он уже не мог. Не имелось данных для сравнения. Он даже не знал, как называется их племя. Да и племени больше бы подошло слово «стадо».

Самки заметили его приближение, и одна из них тут же стала в недвусмысленную позицию. Его передёрнуло. В пещере, плюс ко всему, ещё и царил тошнотворный запах коллективных выделений, что радости отнюдь не добавляло. Он прошёл мимо самки и сел рядом. Он знал, что должен находиться именно здесь. Точно знал, но острой радости явно не испытывал.

Он поймал на себе заинтересованные взгляды своих соседей и знал, что их заинтересовало. Его поведение на данный момент – неадекватно. Но побороть себя и исполнить «супружеский долг» не мог.

Вторая самка, тем временем, глядя на такое дело, с каким-то особым энтузиазмом приняла такую же позицию, как и первая. Понятно. Значит, менее «употребляемая», что и вызвало её… радость? Но и к ней он не прикоснулся. Вокруг начинала образовываться аура нездорового любопытства.

Первая же тем временем удивлённо обернулась и, видя, что к ней не проявляют интереса, пророкотала:

– Усталость?

– Усталость. – Ответил он.

Атмосфера слегка разрядилась, а первая самка, забрав у него принесённую добычу, стала резать мясо обколотым камнем прямо на каменном же полу. Разрезала его на несколько кусков и один из них небрежно кинула второй. А сама вонзила зубы в другой и с урчанием принялась его пожирать, громко чавкая и обливаясь кровью. Он же сидел по-прежнему неподвижно. А самка, истолковав всё по-своему, отвлеклась от собственной трапезы и, взяв самый большой и сочный кусок, протянула ему. Он не двигался. Тогда она сама придвинулась к нему и начала с каким-то воркованием, которое должно было изображать не иначе, как нежность, тыкать этим куском ему в лицо. Ему же было просто противно…

Постепенно в её ворковании и порыкивании он стал разбирать даже отдельные слова:

– Мясо – зверь. Зверь – сила. Большой зверь – большая сила. Большая сила – много радости мне. Много радости мне – много радости тебе. Много радости нам. Много радости нам – много детёнышей. Много детёнышей – большое стадо. Большое стадо – большая сила. Кушай – ам-ам…

Её морда расплылась в жутковатом оскале-улыбке, и он сам не заметил, как ему захотелось мяса. Он вонзил зубы в мягкую плоть и с наслаждением стал её есть, также чавкая и обливаясь кровью. К концу трапезы он уже не чувствовал вони в пещере, и самки уже не казались ему такими противными…

Когда Михаил открыл глаза, часы на стене показывали 12:30 и лаконично дополняли: «День». Настя всё ещё не ушла, и ещё спала, что только лишний раз утвердило его в мысли, что её ему просто подсунули. По уму, ей уже давно пора быть на работе. Да и его не будили, хотя тоже уже вроде как должны были. Значит и следили наверняка. Посмотрев на проступающее под лёгким покрывалом женское тело, он вспомнил свой сон. Приснится же такое! Слава богу, то всего лишь сон и рядом с ним Настя, а не какая-то там… обезьяна? Бр-р-р. Да и сами его сны – один другого круче. Ещё и с продолжениями. Интересно – патология или нет? Доктор вроде говорил, что нет. А начались они… лет пять назад… Да, что-то около того. Вместе с расстройством, которое так и не смогли обругать чем-нибудь позаковыристей маниакально-депрессивного психоза.

И за ним наверняка следят. Он усмехнулся сам себе и самым беззастенчивым образом полез будить свою Центром наречённую подругу. Она проснулась и попыталась деланно возмущаться. Завязалась возня, в которой он одержал убедительный верх. А в 14:00 за ним всё-таки пришли.

Настя маленькой мышкой выпорхнула из комнаты и убежала к себе, а ему дали час на еду и сборы. По истечении часа дверь снова открылась, и в комнату вошёл Андреев. По сторонам от двери сразу выросли два знакомца с парализаторами. Вспомнив недавние ощущения, Михаил решил, что лучше ещё раз подраться, чем схлопотать ещё пару разрядов. Ощущения от ударной парализации остаются зверские и незабываемые. С полковником говорить ему совсем не хотелось, и тот, всё понимая, не стал витийствовать, а просто сказал:

– Мы сопроводим тебя туда, где ты пройдёшь третью стадию и, возможно, получишь ответы на свои вопросы.

Ещё один маленький пряничек. Хотя, скорее, сырок для финальной мышеловки.

Михаил ничего не ответил Андрееву, а молча встал и двинулся за ним. Коридоры, коридоры, коридоры. Прилизанные и сглаженные, с минимальным количеством деталей, как в игре с низкоуровневой графикой – не ровён час, пиксели полезут. Огромный лифт и падение вниз. Выходя из лифта, полковник произнёс:

– 150 метров под землёй. Почти святая-святых.

Михаил опять ничего не ответил. И опять – только бесконечные коридоры. Но люди здесь сновали уже другого склада и явно назначения. И вот – массивная дверь из металла, тоже наверняка местных разработок. Даже не дверь, ворота. Ворота открываются, и они, все вчетвером, заходят внутрь просторного помещения.

Само помещение производило впечатление отнюдь не радужное. Унылые, серые стены, выполненные из непонятного пластика. Такого же непонятного, как и всё здесь вообще. Такой же минимум деталей, за которые мог бы зацепиться глаз, как и коридорах. В дальнюю стену вмонтирован здоровенный плоский экран, назначение которого Михаилу ещё совершенно неизвестно. С правой стороны, у стены, простой офисный стол. На столе нет ничего – никаких бумаг, аппаратуры, даже пыли – и то нет. И возле стола – двое. К ним и повели.

Первый из двух граждан оказался компьютерщиком-технарём, а второй – специалистом по нейросканированию, которого для удобства называли «нейроспециалист». Именно они и отвечали за третью стадию. Подойдя к ним, Андреев только кивнул головой, а компьютерщик сказал:

– Вы вторые на очереди.

«Вот как? – Подумалось Михаилу. – Значит я ещё и не один?»

– Первый уже готов? – Спросил полковник.

– Нет ещё, – ответил специалист по нейросканированию, – сначала соберём всех, объясним задачу, а потом приступим. Постойте пока там.

Компания отошла в направлении, куда говоривший махнул рукой и все замерли в ожидании. Никто ничего не говорил. Тут открылась дверь и в помещение вошла ещё одна живописная группа. Там тоже имелся «куратор» и два охранника, с такими же парализаторами наперевес, как и у тех, что «охраняли» Михаила. И имелся, само собой, и тот, кого препровождал суровый эскорт. Росту он был неслабого. И при этом не то, что атлетически сложен, а просто до излишнего накачан. При каждом движении мышцы, казалось, хотят разорвать сдерживающую их ткань. «Да, – подумал Михаил, – его-то оппоненту по вчерашним гладиаторским боям наверняка пришлось несладко…» А, обратив внимание на главного в группе, он почувствовал непроизвольный укол зависти – под глазом у того красовался здоровенный синяк. Судя по всему, его собрат по несчастью вчера успел немного больше.

Та группа тоже подошла к тому же столу и получила, похоже, те же инструкции. И тоже проследовала туда, где уже стоял Михаил со «своими». Здоровяк из другой группы, увидев его, широко усмехнулся и прогрохотал:

– А я и не знал, что есть кто-то ещё!

– Я тоже… – Ответил Михаил.

– Не разговаривать! – Одновременно рявкнули оба «куратора».

Михаил и здоровяк переглянулись и пожали плечами, как бы говоря друг другу: «Что поделаешь? Нужно терпеть…»

Прошло ещё минут пять бездеятельного ожидания, и двери открылись в третий раз, пропуская ещё одну группу. Снова повторилась история со столом и стоянием в сторонке. Третий же претендент явно не производил впечатления мега-монстра, и его можно было охарактеризовать только словом «хлюпик». В отличие от Михаила и здоровяка, хлюпик оказался самым нещадным образом поколочен. На нём буквально не осталось живого места, но то, что он находился здесь, означало, что он победил-таки. «Кто бы мог подумать…» И вот у стены собралось три тёплых компании, в каждой из которых пара парализаторов находилась в полной готовности ударить в любой момент.

На этот раз никого больше не ждали. Компьютерщик и специалист по выворачиванию мозгов, перебросившись парой фраз, двинулись к ним. Заговорил компьютерщик, причём на ломаном русском языке:

– Итак, господа, сегодняшний день станет для двоих из вас последним днём в Центре…

Михаил кашлянул, и парализаторы в руках охранников нацелились на него.

– Я только хотел задать вопрос по существу… – спокойно произнёс он.

– Может вы сначала выслушаете? – Спросил компьютерщик.

Михаил, глядя на него, улыбнулся. Парень напоминал именно тех представителей своей профессии, которых рисуют в комиксах. Неряшливый, хипповатый, а на глазах такие очки, что линзы вполне потянули бы на средний бинокль.

– Я думаю, – ответил он бликующим линзам, – что мой вопрос в самое время задать сейчас, чтобы прояснить ситуацию.

– Хорошо, – ответил тот, – спрашивайте…

– Для начала… Какой результат теста вам нужен?

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать: положительный или отрицательный?

– Ну разумеется положительный!

– Э-э-э… А вот вы знаете – Центр мне жутко надоел. И вам не приходит в голову, что ради того, чтобы отсюда выбраться, я могу сознательно завалить тест, даже если фактически смогу его пройти?

– Вы захотите его пройти. – С непоколебимой уверенностью произнёс нейроспециалист.

– Это почему же?

– А вы дослушайте всё-таки.

Михаил пожал плечами и замолчал. А заговорил опять компьютерщик:

– Итак, ваша задача сегодня – победить в одной компьютерной… игре, скажем так. Игра не простая. То, во что вы будете «играть», на самом деле будет для вас реальностью. Конечно, краем сознания вы будете помнить, что вокруг – всего лишь имитация. Но имитация совершенная… – последние слова он произнёс с заметной гордостью, – Вы будете полностью погружены в абсолютно незнакомый вам мир, где вы должны будете выполнить одну вполне конкретно перед вами поставленную задачу. Выполнение задачи и будет положительным результатом.