Текст книги "Большая книга одесского юмора (сборник)"

Моя спортивная жизнь

У тренера нашей консерваторской команды по футболу была кличка Бетховен. Дело в том, что он был абсолютно глухой. И обладал примерно такого же масштаба склерозом.

– Как фамилия этого Голубеньки, который играет у нас на правом краю? – спрашивал он у нашего капитана Додика Эстермана.

– Голубенко! – орал в ответ Додик, находясь примерно в метре от Бетховена.

– Так как его фамилия?!

– Го-лу-бен-ко!!!

– Как-как?!

– Ничего не понимаю, – чуть не плакал Додик. – Я извиняюсь, Наум Зиновьевич, это вы не слышите или это вы не помните?

– Ну хорошо, – успокаивал его тренер, – не знаешь, как его фамилия, – ну и не надо. Я потом в журнале посмотрю. Так кто он такой, этот Голубеньки?

– Скрипач!

– Ой, точно, я же видел, как он играет на скрипке.

– Вы хотели сказать «слышал»?

– Ну зачем же я буду обманывать? Ничего я не слышал. Я видел. Но мне этого было достаточно. Так вот в футбол он играет примерно так же. Ты ему передай: пусть он, перед тем как ударить по мячу, попробует закрывать глаза.

– Зачем?

– Потому что с открытыми глазами он всю дорогу бьет мимо.

Ах, знал бы наш тренер старик Бетховен, как это его замечание изменит всю историю нашей футбольной сборной! Но об этом после. А пока что он был совершенно прав. Правда, таким мазилой в нашей команде был не только я один. Вообще спортивная мощь консерваторской сборной по футболу сильно оставляла желать лучшего. Единственное, чем мы могли похвастаться, – это стабильностью результатов. Всем своим соперникам по первенству города по футболу среди вузов мы проигрывали примерно с одинаковым счетом, а именно 8, 9, 10 или 11:0. Наша экипировка тоже оставляла желать лучшего. И тоже сильно. Мы выходили на поле в длинных сатиновых, как тогда говорили семейных, трусах кто черного, кто синего цвета, в общем, у кого какие имелись. На ногах у нас были разного цвета длинные носки, которые заменяли нам гетры, а также сандалии вместо бутс. Наш полузащитник, который в свободное от учебы время пел в хоре местной оперетты, вообще обувал на игру средневековые лакированные туфли, украшенные огромными блестящими пряжками с фальшивыми бриллиантами, взятыми им напрокат из театрального реквизита. Одинаковым у нас был только верх, и это было самое отвратительное. Помните, в советские времена продавались такие кальсоны со штрипками? Которые моментально растягивались во всех местах, а потом сползали внутрь штанов в самый неподходящий момент? Ну голубенькая такая байковая дрянь с серым оттенком. Так вот, к этим подштаникам придавались еще и тельнички. Такого же безнадежно-больничного вида. Вот они нам и служили футболками. На каждом тельничке химическим карандашом вкривь и вкось был намалеван номер. В общем, когда мы в этом клоунском «прикиде» появлялись на футбольном поле, нас всегда встречали смехом и аплодисментами. А когда мы покидали его, получив свои заслуженные 9 или 11 штук, смех уже сменялся хохотом, а аплодисменты – свистом. Конечно, постоянно испытывать такие удары по самолюбию было довольно сложно. Но любовь к футболу была для нас выше какого-то там самолюбия. Хотя на отдельные игры, особенно результативные для наших соперников, некоторые из нас старались вообще не приходить. Кстати, Бетховена наша недисциплинированность тоже устраивала.

– Да, мы опять проиграли, – объяснял он своим коллегам на кафедре физического воспитания, – ну так и что вы можете до нас иметь? Мы же играли в меньшинстве! А это ж даже ребенок знает: стоит судье удалить хотя бы одного футболиста, и вся команда имеет квадратную голову. А тут четыре!

– Что, судья удалил сразу четверых наших футболистов? – с возмущением спрашивали коллеги.

– Нет, – отвечал Бетховен, – просто четыре наших футболиста – это вообще все, кто из нашей команды явился на стадион.

Конечно, игру отменили и нам засчитали техническое поражение со счетом 3:0.

– Минуточку! – говорил самый умный на этой кафедре руководитель секции шахмат. – Я вас правильно понял, Наум Зиновьевич? То есть если бы мы явились на эту игру в полном составе, то мы бы, как всегда, сгорели этому сельхозинституту со счетом 7:0 или даже 8? А тут вообще не явились и всего 3? Хм-м-м… Так это же меняет картину. 3:0 – это уже не разгром, это нормальный счет в игре практически равных соперников. Видно, что наша команда боролась. Слушайте, так, может, это и есть наш путь в футболе?!

Но кафедра сочла такой путь непедагогичным и обязала нас являться на все без исключения игры под угрозой неполучения зачета. Конечно же, мы подчинились…

Впрочем, была одна игра в сезоне, являться на которую нас не нужно было обязывать. Мы и так являлись на нее всем составом вместе с запасными и даже травмированными. Это была игра со сборной «водного» института. Ну, им-то мы никогда не проигрывали со счетом 10 или 11:0. Им мы проигрывали со счетом 21:0 или 23. А как могло быть иначе? Все знали, что сборная «водного» института – это не что иное, как дубль самого «Черноморца». Они потому и учились в «водном» институте, что в жизни ни на какие лекции не ходили, а играли за этот самый дубль, круглые сутки находясь на его спортивной базе и совершенствуя свое спортивное мастерство. Ну а мы-то чего, спрашивается, бежали на игру с ними? Чтобы в очередной раз нам наколотили, как говорили одесские болельщики, «полную торбу»? Это что же у нас был такой, еще не описанный в психиатрии, вид спортивного мазохизма, что ли? А вы подождите с выводами! Был тут один секрет, был! Просто главное для нас в игре с водниками наступало после финального свистка. Как только он звучал, команда моряков бежала к центру поля, чтобы поприветствовать и поблагодарить своих болельщиков. Вот тут-то мы всем составом и набрасывались на них, обнимали, поздравляли с победой и в знак вечной спортивной дружбы предлагали, как это принято в большом спорте, обменяться футболками. Ах, какие у них были футболки!!! Сказка! Яркие, из настоящего шелка. А как же? Их водоплавающее руководство привозило водникам спортивную форму прямо из-за границы. В таких футболках можно было пойти не только на стадион, но даже в филармонию. Так вот эту их спортивную одежду мы и предлагали обменять на наше отечественное исподнее. В первый раз, помню, они несколько растерялись, и не зная, как поступить в такой ситуации, начали с нами обмениваться. Представляю, как им потом досталось от их спортивного начальства! Так что к следующей игре наши соперники уже подготовились. Но и мы подготовились тоже. Самые быстроногие из нас попросили Бетховена не ставить их в начале матча, а выпустить за пять-десять минут до его окончания, чтобы сохранить силы на последний рывок. И вот, когда водники после финального свистка, уже не прощаясь с публикой, бросились бежать в свою раздевалку, мы кинулись за ними и некоторые, кому удалось-таки сохранить силы для рывка, нескольких из них все-таки догнали. Обступили, примерно в соотношении пятеро на одного, и так стали радостно обнимать, что повалили на поле, и, не выпуская из дружеских объятий, опять предложили в знак нашей вечной спортивной дружбы обменяться майками, а заодно и вообще всей футбольной формой. То есть их гетрами вместо наших носков, их бутсами вместо наших сандалий, а если получится… Короче, даже трусами.

Не помню, чем это все закончилось, но хорошо помню, что к последней игре, ради которой я и пишу этот рассказ, нашим соперникам наконец удалось выработать стопроцентный способ борьбы с нашим вероломством. А именно: заколотив нам положенные 25 или 26 голов, они, не дожидаясь окончания матча, буквально за минуту до финального свистка вдруг все как по команде неожиданно повернулись и помчались в свою раздевалку. Конечно, мы бросились за ними. Но где там… Через мгновение я огляделся по сторонам и увидел, что на поле, кроме меня, из игроков вообще никого нет. Ну кроме судьи, конечно. А у меня в ногах мяч, и передо мной, метрах в пятидесяти, совершенно пустые ворота команды «водного» института. Но добежать до них я явно не успеваю! Потому что этот судья сейчас как раз свистнет. И матч будет закончен. И тогда я решился. Я сделал все, как учил тренер Бетховен. То есть закрыл глаза и ударил.

И, представьте, попал!

Ну что сказать? Прошло более полувека. Но фотографии, сделанные на этом матче, до сих пор украшают комнату футбольной славы одесской консерватории. Да, мы проиграли тогда со счетом 25:1. Но не кому-нибудь, а дублю «Черноморца»! И этот единственный гол мы забили практически с центра поля, да еще и с закрытыми глазами. В общем, тот, кто может повторить этот спортивный подвиг, пускай попробует!

А я, рассказывая внукам о своей молодости, с чистой совестью говорю им, что в те далекие годы их дедушка не только плохо играл на скрипке, но и совсем не хуже играл в футбол.

Михаил Векслер
Песня о страусе

Коротко о себе

Я не Весы, не Лев, не Рак.

Мой знак не входит в Зодиак.

* * *

Мухи в комнате жужжат;

Восемь… девять… десять тридцать…

Спит субстанция душа,

А обязана трудиться.

* * *

Если комплексов полный комплект

В сорок восемь мальчишеских лет,

То за тридцать годков до конца

Поздно раскомплексовываться.

* * *

Я занимаюсь

Самопознанием,

Но понимаю,

Что с опозданием.

* * *

Смотрю на отраженье в луже,

Хочу узнать себя поглубже.

* * *

Еще с рогаткою в руках,

Еще читая вслух,

Я знал, что буду жить в веках,

По крайней мере – в двух.

* * *

Я пил и дурью маялся,

Моральный был урод,

Но искренне покаялся

На сто грехов вперед.

О грехах

Их было у меня немало,

А все равно недоставало.

* * *

А вот когда приходит осень,

Я становлюсь религиозен.

Тишина

Как будто кто-то в ватный

Бьет колокол набатный.

* * *

Серое небо – и свет из окна

Дома, в котором ночует луна.

* * *

Хорошо зимой на пляже:

Где захочешь, там и ляжешь.

* * *

Ненавижу смолоду

Это чувство голоду.

Мне милей страдания

От переедания.

* * *

В моем жилище колбаса

Живет от силы полчаса.

* * *

Когда я вижу продовольствие,

Мне трудно сохранять спокойствие.

Ночь

До трех часов

Лай Гончих Псов.

* * *

Ночной рингтон, ночной рингтон…

Как много дум наводит он.

Ретро

Там вечера такие синие –

Читайте Пушкина А. С. –

Там подают бычки и «синие»

И нет Чернобыльской АЭС.

Молдаванка

Над парикмахерской

солнце

висит,

одеколонцем

от солнца

разит.

* * *

Я люблю этот солнечный город…

Ниже – семьдесят пять оговорок.

Аркадия

Это наше местное

Царствие небесное.

* * *

Сегодня я по настроению

Был близок к самоустранению.

* * *

Откупорил «Женитьбу Фигаро» –

Не помогло.

* * *

Проблемы проблемы проблемы…

Люблю между ними пробелы.

Софора[3]3
  Японская акация.


[Закрыть]

Дождь покапал и прошел,

Расцвела акация.

До чего же хорошо,

Что не камикадзе я.

* * *

Всякое старание –

Для меня страдание.

* * *

Я часто обращаюсь к Богу,

Но Он не склонен к диалогу.

* * *

Все возрасты покорны суициду,

Но я себя себе не дам в обиду.

* * *

Я со школьной скамьи жажду знаний испытывал,

Только не утолял, ибо волю воспитывал.

* * *

Ни дня без строчки – мой закон:

Пока чернила не закон…

* * *

Ночь. Лай цикад…

* * *

Михаил Емельянович Векслер – я;

В стороне от веселых подруг

У меня есть подруга – Рефлексия,

Потому мне скучать недосуг.

* * *

Во мне ничего

От поэта,

А тоже молвой

Оклеветан.

Из цикла «Времена года»

Осень. Дождик по темени.

Мне бы зонтик от времени.

Листая календарь с конца

Воскресный день, суббота, пятница,

За ней четверг, за ним среда, –

Вот так бы пятиться и пятиться

В мои весенние года.

Грезы

Разбегусь – и словно сокол

Полечу. До скорого!

(Я летаю очень плохо,

Но мечтаю здорово.)

* * *

Люблю классические сказки

За их счастливые развязки.

* * *

Южная ночь.

Открою бутылку пива

О нижний край луны.

* * *

Когда я был невеждой,

Смотрел на мир с надеждой.

* * *

Веселое четверостишье

О том, что становится мой

Все выше, и выше, и выше,

И выше порог болевой.

* * *

Я – безработный.

Выходной –

Тот праздник,

Что всегда со мной.

* * *

Бессонница, Фейсбук…

Январь

Я люблю грозу в начале года,

Но меня не балует природа.

* * *

Все реже и реже

Молчат в телефонную трубку.

Старею, наверное.

* * *

Среди житейской кутерьмы

Я повседневно чувствую –

На свете нет такого «мы»,

В котором я присутствую.

* * *

И некому руку подать,

И некому ужин отдать.

* * *

В плену у свободы

Прошли мои годы.

* * *

Я себя не считаю

Поэтом, поэтому

Я себя не читаю

И другим не советую.

* * *

Со мною все на «ты», как с Богом.

И это говорит о многом.

* * *

Моя особая примета –

Я весь дитя добра и света.

* * *

Мне не составило труда

Светить везде, светить всегда.

* * *

В моем дому пауко-

Образное живет –

Снимает верхний угол,

За то, что мух жует.

* * *

Я с детства не любил о вас –

Я о себе любил слова-с.

Реклама

Вита брэвис,

Господа.

Джинсы «Левис»

Навсегда!

Занимательная оптика

Купил на Привозе французский бинокль –

Куда ни посмотришь, повсюду Гренобль.

Личное

Расцвета лет

Все нет и нет.

У зеркала

(палиндром)

Я вижу – жив я.

* * *

Хорошо живется мне

Без вмешательства извне.

* * *

Не знаю, что осталось,

Покамест на плаву,

Но собственную старость

Я не переживу.

* * *

Жажду, похоть, аппетит

Мне никто не запретит.

Быть или не быть

Боясь, что жизнь не повторится,

Я не решился отравиться.

* * *

Я, признаюсь, с трудом

Занимаюсь трудом.

Но с большою любовью

Занимаюсь любовью.

* * *

Мечта исполнилась,

Но жизнь испортилась…

О времени и о себе

А прошлое лучше, поверьте:

Вчера было дольше до смерти.

После вчерашнего

Печаль моя светла с утра,

Как пива светлые сорта.

О моем великодушии

Н. меня обидел лестию.

Так и быть, прощаю бестию.

Центон

Итак, я жил

В глухой провинции у моря

Там был один маркер известный – Моня.

Из грусти пушкинской и средиземной спеси,

Побочный сын мадам Алешкер, тети Песи.

* * *

Леня с Жуковского, пять – это наш человек в Сиракузах.

Время назвать его полное имя еще не пришло.

Молитва

Всевышний, наведи курсор

На мой успех, а не позор.

* * *

Не люблю говорить о материи.

На материи пыль да бактерии.

Август

Абрикосы

Задарма,

Море разогрето…

Скоро осень

И зима,

И весна,

И лето.

Минздрафф предупреждает

 
Не хлебом единым –
И водку едим мы.
 

Жажда

(из цикла «Через тернии – к звездам»)

Бессонница. Гомер. Тугие паруса…

Ночь. Улица. Фонарь. Дежурная аптека,

Точнее, магазин: «24…са» –

Обычно в двух шагах, а нынче в двух парсеках.

* * *

Пожертвуйте на храм –

Налейте мне сто грамм.

Лирический алкоголизм

Я рассветы не встречаю,

Я рассветы отмечаю.

Утро

Не

Мое отраже-

Нье

В моем трельяже.

Год Зеленого Змия

На этот раз дары волхвов –

«Медофф», «Немирофф» и «Смирнофф».

Плакаты

* * *

Вон из организма,

Ген алкоголизма!

* * *

Пьянству – бой?

Само собой!

* * *

Шары! Залить их не спеши,

Ведь это зеркало души!

Утро

Спасибо, сердечный

Рассол огуречный.

* * *

Я, обычно, утром

Вечер помню смутно.

* * *

Разобьем

Копилку –

Разопьем

Горилку.

Алкоголик в раю

Волги водки. Амазонки

Коньяка и самогонки.

* * *

Утром водка

«Кристалл» –

Днем походка

«Фристайл».

Коллеги

Упала бутылка с крепленым,

Разбилась со звоном зеленым.

И лежа мы пили из лужи

За дело, которому служим.

Со вздохом

Мы как выпьем – головою в яства

Или бьем кого-нибудь по линзам.

Нет у нас еще культуры пьянства

И алкоголизма.

Двоится

У меня есть шесть кумиров –

Пушкин, Тютчев и «Немирофф».

Самое короткое четверостишье в мире

Я

За

Вя

Зал!

* * *

Он пил, ты пьешь и начал пить я

За европейский путь развитья.

Шутка

Спасибо зарплате

За кильку в томате.

Не такой уж горький я пропойца…

Да, водку –

В охотку.

Но вермут

Отвергнут.

Быль

Руслан и Людмила

Купили «чернила».

Налили по кубку,

Обмыли покупку.

Пьяный всадник

(центон)

Он упал возле ног вороного,

Что само по себе и не ново.

Проверено на себе

И цвет не тот, и запах непривычный

У этой подозрительной «Пшеничной»,

Состряпанной неведомой рукой, но

Любимый город может пить спокойно.

Листая календарь

Пройдет октябрь, придет ноябрь,

Пройдет ноябрь, придет декабрь,

А с ним рождественские скидки

На алкогольные напитки.

Уверенность в себе

Один чемпион «Авангарда»

Отметил победу до старта.

Из репортажа

Оступился Борис –

Молодой футболист,

И сейчас угловой

Он подаст головой.

* * *

Мой девиз (ни хрена

Мне в Афинах не дали):

От стакана вина –

К олимпийской медали.

Чистюля

(прочитайте детям)

Кто чистюля? Наш Анисим.

Он от водки независим.

У него – брависсимо! –

Мыльная зависимость.

После вчерашнего

Я вспомнил чудные мгновенья,

Но в цепь не складывались звенья.

Ливень

Ни мусор вынести,

Ни за хлебом сходить.

Только за водкой сбегать.

Знай меру

Салат, индейка… Полноте!

– Когда вы пьете, помните:

Обильная закуска –

На организм нагрузка.

Пословица и поговорка

* * *

Алкоголик – денег нолик.

* * *

Пока Минздрав предупреждает,

Коньяк сосуды расширяет.

Евпидокл

Время пришло рассказать вам об этом достойнейшем муже.

Он никогда… иногда… каждый день напивается дюже.

Утро

Сто грамм на кружку «Оболони» –

Готов к труду и обороне!

О пользе пьянства

* * *

На уме у трезвого

Мало интересного.

* * *

После лишнего

Любишь ближнего.

* * *

Хорошо быть любителем выпить –

Можно выпить и временно выбыть.

Глядя на пустые бутылки

Сколько водок, Боже мой,

Сколько пив!

Это даже не запой,

А заплыв.

* * *

Семилуние…

Не наливайте мне больше

Старое сакэ.

* * *

За школой предлагают

Дешевое вино.

По улице шагает

Веселое звено.

* * *

Был человек. Не пил спиртное.

Зимой ходил в одних трусах.

Такие умирают стоя

На медицинских на весах.

Тосты

* * *

Поднимем, что ли,

За силу воли!

* * *

Выпьем за

Тормоза!

Все люди – соседи

 
Я сам подлец и лиходей,
Но не люблю плохих людей.
 

* * *

Возлюби врага

Своего. – Ага!

* * *

Елки-палки, лес зеленый,

Обнимитесь, миллионы!

* * *

Ко мне – благородное чувство.

А чувство к другому – кощунство.

* * *

Когда для чести сердце живо,

Оно уму непостижимо.

Полиглот

Я владею пятью языками,

Но держу языки за зубами.

* * *

Есть у толкателя ядра

Из ДСО «Физкульт-ура»

Одна, но пламенная страсть:

Ядром в кого-нибудь попасть.

* * *

Моему нагану

Все по барабану.

Хокку

Футбольный клуб «Корсар».

Капитанская повязка

На глазу у голкипера.

* * *

Коммунальная квартира –

Это тема для Шекспира:

Семь звонков и – раз, два, три…

Семь глазков в одной двери.

* * *

Мы разговариваем с Богом,

Поскольку Он всегда под боком.

* * *

К врагам

Великодушен,

Я сам

Съедаю ужин.

* * *

Всегда, когда я бодрствую,

Я злу противоборствую.

* * *

О, знал бы я, что жизнь – сражение,

Я б отменил свое рождение.

О глобальном потеплении

Видимо, евреи

Целый мир нагрели.

Парад

Идет по улице Юннатов

Передовой отряд приматов.

Наши в городе

Люблю я, люблю я общественный транспорт

За то, что, не глядя водителю в паспорт,

Еврей, славянин, молдаванин, чуваш

Встречают трамвай восклицанием: «Наш!»

Приветствие

Своим коллегам руку жму я,

Как на дуэли, око жмуря.

Справочная

Кто виноват?

Что делать? –

Ноль сорок два –

Сто девять.

Лицам всех национальностей

Давайте делиться,

Улыбками, лица!

Ко Дню пограничника

– Увы, – вздыхают пограничники

Вдали от сверстниц симпатичненьких, –

Средь нарушителей границ

Так мало на-ру-ши-тель-ниц.

* * *

В лесу раздавались учебные стрельбы,

А я предпочел соловьиную трель бы.

* * *

Грызне, рычанию и лаю

Мое решительное «мяу»!

О них

И ныне, и глубже копни –

Во всем виноваты они.

И больше, чем инглиш, в аду,

Наверное, идиш в ходу.

* * *

Санта-Клаус – русофоб.

Знайте, дети, этом об.

О моей популярности

Такого на вечере встреч

Встречают пожатием плеч.

Двустишье под фотографию

Я с теми, кто не вышел

Лицом (смотрите выше).

* * *

По словам одного

Дебила,

Моя тупость его

Добила.

* * *

Свой путь земной, мозоли натирая,

Я прохожу голодный и нагой

Так безгреховно, что ворота рая –

Привет, ребята! – отворю ногой.

* * *

Чтобы летом было им нежарко

И зимою чтобы – нормалек,

Мне для денег ничего не жалко –

Вот, купил им новый кошелек.

* * *

Я часто, общество любя,

Ему навязывал себя.

Но мне, увы, любое общество

Предпочитало одиночество.

Реклама

Икра вкусна, красна, зерниста

И в каждой банке зерен триста.

За здоровый секс

Иван Кузьмич, известный морж,

Не любит надувных партнерш –

Тот, кто здоровием не слаб,

Предпочитает снежных баб.

* * *

Мы все равны перед законом,

Который был открыт Ньютоном.

Бескорыстное солнце

Его восход,

Закат

Который год

За так.

Утро

Крик: «Мо-ло-ко!» –

И иду молоко покупать я.

И Воробьева летит,

И ползут Зильберштейны.

Все мы, соседи, –

Молочные сестры и братья,

Коль молоко

Из одной покупаем цистерны.

Соседка

В квадрате окна

Антонина Кондратьевна

Видна дотемна

И невидима затемно.

Четверостишие на вырост

Я в этом доме рос и вырос

По всем приметам до того,

Что скоро состоится вынос

Большого тела моего.

* * *

На пляже Аркадия вечером

Хотел написать завещание,

Да не углядел за вещами я…

Теперь завещать больше нечего.

Тайная вечеря

Иисус Христос:

У меня есть тост!

Объявление

Гангстер

Даст

Мастер-

Класс.

* * *

Что лучше – Рада или Дума?

Чума на оба ваших чума.

* * *

Н. – молодой поэт

В костюме средних лет.

* * *

Эх, стежки-дорожки,

Прыжки, перебежки –

На группу поддержки

Три группы подножки.

* * *

Кто обидит слабого,

Не получит сладкого!

Кондуктор

Вы спросили меня – почему

Я билет оставляю ему?

Потому что билеты в трамвае

Мой герой от себя отрывает.

Скупой рыцарь

Для Сеньки деньги – что ты! –

Предмет особой страсти:

Он каждую банкноту

Закатывает в пластик.

Судьба

Один ученый муж

Наказан без вины –

Под колпаком спецслужб,

Под каблуком жены…

* * *

У Левши

Амеба –

Кореш и

Зазноба.

Артиллерист

Когда стреляет

Он из пушки,

Он попадает

В дырку сушки.

* * *

Призываю к доброте:

Злые и суворые,

Удаляйте зубы те,

На меня которые!

Маленькие хитрости

Чтобы не допрыгаться,

Надо меньше двигаться.

На темы воспитания

Не бейте нашалившее дитя.

Хотя…

* * *

Семен был честным, прямым и смелым.

Таких при жизни обводят мелом.

* * *

Мы с царицею Тамарой

По больнице ходим парой.

* * *

Не парадокс ли – многие

Сегодня одинокие?

Кого бить?

Кто виноват – евреи ли, армяне –

Что нет воды ни в том, ни в этом кране?

И грязные ко мне приходят мысли

Лишь оттого, что я три дня не мылси.

Подставь другую…

О смиренных короткий мой стих:

По щекам их узнаете их.

Патриотическое

Десять лет без права переписки

Тем, кто пьет не «Русскую», а виски.

Круглый стол

Как иереи, так и ламы,

Ксендзы и пасторы, имамы –

Недавно встретились оне

В одной засушливой стране.

И тут один раввин

Опустошил графин.

Мораль сей басни такова:

Мордва и в Африке мордва.

Серпентарий

Какой-то гад

Какой-то гадине

Подсыпал яд

В противоядие.

Красота спасет мир

Привлечь бы отдельных прохожих

За непривлекательность рож их.

О вкусах не спорят

Его возбуждают путаны,

Которые носят сутаны.

* * *

В наших широтах, увы,

Жизнь – не прогулка, не отдых:

Трудно остаться в живых,

Не оставаясь в животных!

* * *

Я уважением к врагу

Проникся в дружеском кругу.

Дело в шляпе

У некоторых тел

Шляп более, чем дел.

ЖЗЛ

* * *

Ломоносов – голова!

Колет молнией дрова.

* * *

Пятью хлебами диетолог Брэгг

Мог накормить сто тысяч человек.

* * *

Д. Д. Казанова

К постели прикован.

* * *

Как-то Марк Шагал

Иномарком стал.

* * *

В музее восковых фигур

Эйнштейн ушел на перекур.

* * *

Ади Дасслер – парень ловкий,

Плел не лапти, а кроссовки.

Огюст Люмьер

На берегу пустынных волн

Он вдаль глядел и ел попкорн.

Орденоносец

Есть у меня награды «За

Предполагаемую смелость»,

«За выдающуюся челюсть»

И «За красивые глаза».

Счастливчик

Этот старик, малолетки, –

Дедушка русской рулетки.

* * *

Быть можно дельным человеком, –

Сказал поэт, – и красить веко.

А можно быть аристократом

И ру– при этом -гаться матом.

Практикант

Молодой парикмахер зачем-то

С головой накрывает клиентов.

Легкоатлет

Ох, и прыгал я в Мехико

далеко-далеко –

Как прыгун с трамплина

в Гренобле.

Помню, девушки, сам я еще лечу,

а рекорд

Уже давно установлен.

Красна девица

Студентка. Родом из села.

Звонкоголоса. Весела.

Русоволоса.

Белозуба.

На коромысле кейс и туба.

Портрет

У гладковыбритого пастыря

Нащечный крест из лейкопластыря.

Знаменосец

По улочкам

С флагом

Прогулочным

Шагом…

* * *

Не сотвори себе кумира.

(Из афоризмов Ким Чен Ира)

Мы с Тамарой – санитары

А сегодня Тамара и Клава

Заручились поддержкой Минздрава –

И куском туалетного мыла

Всем грязнулям начистили рыло.

* * *

Ян Борисович Каплан

Пьет вино и курит план.

Ян Борисович Кушнир

Пьет кефир и рыбий жир.

Юный друг, скажи скорее –

Или спросим ра́ввина –

Кто из названных евреев

Поступает правильно?

Подельники

Мы почему сидим в тюрьме?

Нет счастья в серии «эм е».

Напрасно мы отксерили

Сто гривен этой серии.

Филантроп

Я к людям отношусь терпимо,

Когда они проходят мимо.

* * *

Не роняй молоток

На чужой потолок.

* * *

Под подкладкою деньги зашиты –

Вот еще одна степень защиты.

Патриотическое

Когда я вижу инородца,

Я говорю: «Послушай, враг,

Славянский шкаф не продается

И не сдается наш «Варяг»!»

* * *

Не отвернусь от нищего – как другу

Всегда пожму протянутую руку.

С натуры

Несет бревно душа-девица.

Душа обязана трудиться.

Плакаты на стадионе

* * *

Быстрота и прыгучесть

Облегчат вашу участь.

* * *

Если будешь здоров и спортивен,

Заработаешь тысячи гривен.

С первого этажа

Спустившись по связанным мокрым пеленкам,

Из яслей сбежали четыре ребенка.

Объявление

Кто не встанет

На заре,

Опоздает

На расстрел.

Фома

Мама била, потому

Что не слушался, Фому.

Глупый маленький Фома,

Надо слушаться мама́!

Право вето

Я спросил у правоведа:

«Что такое «право вето»?»

«Это право, – он ответил, –

Наложить на все на свете».

Наблюдение

В небеса

Устремляются души.

Телеса

Остаются на суше.

Закон Чехова

На стене висит ружье –

Чтой-то будет, е-мое!

Лирическое отступление

Откапал,

Отплакал

Октябрь-стиходей.

Снег падал

На падл

И хороших людей.

* * *

Тем товарищам виват,

Кто ни в чем не виноват!

Одни за всех

Харитонов Нестор –

Человек-оркестр.

А Тамара М. –

Женщина-гарем.

О любви к природе

Я когда-то выкапывал ели

И сажал их к себе на колени.

Сколько елей (и несколько пихт)

Расцвело на коленях моих!

* * *

Герой труда и трижды – отдыха,

Я совершил четыре подвига.

* * *

Я человекофил,

Но из последних сил.

Без рифмы

Мы с Тамарой ходим парой,

Мы с Тамарой – понятые.

Вахтеру

О, сколько баб

И мужиков

Вам улыба-

лось с пропусков!

* * *

На могиле остряка

Эпитафия: «Пока!»

Левша

Дядя Леша – народный умелец, левша

(Далеко дяде Леше за сорок) –

Написал на зубцах одного гребешка

Все, что в детстве писал на заборах.

О дяде Пете

У дяди Пети

Во лбу ни пяди.

Бывают, дети,

Такие дяди.

На маскараде

Противогаз,

Я знаю вас!

Иванов

Литератор Гольдман

Любит самогон.

Пьет под алкогольным

Псевдонимом он.

А из нашего окна

С видом на́ море

Оно –

В нашей камере

Окно.

* * *

Мы съели друга своего.

Нам будет не хватать его.

Прочитайте детям

Кто не делает зарядку,

Не пойдет со мной в разведку,

А кто мочится в кроватку,

Превращается в креветку.

Из цикла «Мои соседи»

Иннокентий Филиппович – уникум:

Уложился в прожиточный минимум.

Наблюдение

Чем веселее продавец,

Тем тяжелее недовес.

В альбом Ь. Ь.

Как кирпича или булыжника

Моя кривая просит морда,

Так Ваше ангельское личико –

Бисквитно-кремового торта.

Костюм-тройка

Спортсмен, а не любитель спортца,

Всегда подтянутый и ловкий –

Пилотка, плавки и кроссовки

В нем выдавали троеборца.

* * *

Что мы можем сказать о евреях,

Если нету воды в батареях?

Патриоту на заметку

Плакаты для наглядной агитации

* * *

Не давайте воду

Этому народу!

* * *

Эй, масон,

Верни озон!

* * *

Не плюй в колодец,

Инородец!

* * *

Наш внутренний ворог,

Танцует «семь сорок»!

* * *

Честь и славу девичью

Не отдай Гуревичу!

* * *

Все евреи –

Бармалеи!

Славянофильский вопрос

Войдет ли в горящую избу

Рахиль Исааковна Гинзбург?

* * *

Для вас, дорогие евреи,

Сегодня открыты все двери,

Объятия вам распростерты.

Вернитесь, жидовские морды.

* * *

В крови не обнаружив допинг,

Герою засчитали подвиг.

Наша Таня громко

Таня плещется в Оби

И смеется, – значит,

Удалось ей утопить

В водоеме мячик.

Очкарик

Я настолько зоркий сокол,

Что ношу очки без стекол.

Гена

Гена – маленький пузан,

Целый день оладьи ест.

Не играть такому за

«Монреаль Канадиенс».

Дядя Вова

Дядя Вова – людоед.

У него простой обед –

Килограмм вареников

С мясом современников.

Историйка

Старый-старый генерал

Молодого разыграл –

Тихо ядерную кнопку

Подложил ему под попку.

Тут историйке конец

Кто остался – молодец.

* * *

Сева – маменькин сынок.

Не заметил разве ты –

Мышцы рук и мышцы ног

У него не развиты.

Подойду к нему и дам

По очкам за то, что

От такого никогда

Сдачи не дождешься.

Ночная охота

Охотник Всеволод Фомич

«Сдаюсь!» – кричит, диван тряся.

Ему опять приснилась дичь

Отстреливающаяся.

* * *

Господи, прости Ты

Наши аппетиты.

Солдат и шилом бреется

Хоккеист из ЦСКА

Брился лезвием конька.

Синяя птица

Сорока-воровка,

Вся в татуировках.

* * *

Киллерша после осечки

Ушла от «макарова» к «стечкину».

Из цикла «Рассказы о профессиях»

* * *

Том – патологоанатом,

Он берет работу на дом,

И у Тома на дому

Многолюдно потому.

* * *

Офтальмолог и веки проверит,

И зрачки, и – дотошный – семь раз

Указательным пальцем измерит

Глубину твоих ласковых глаз.

* * *

Жил да был водолаз – он по службе

Опускался все глубже и глубже.

* * *

Энтомолог Ю. Рогожин

С каждой мухой осторожен:

Ведь у мухи на лице

Не написано «цеце».

* * *

Наша Тома –

Крановщица.

Ей знакома

Всяка птица.

* * *

На глазах у Вовки кепка,

На носу его – прищепка.

Этот Вовчик, видимо,

Переводчик видео.

* * *

Среди поэтов нет героев –

Их дело семьдесят второе.

Мы ж, повара, всегда в ответе

За первое, второе, третье.

* * *

Зонтоносец вождя

Не боится дождя.

* * *

Астроном

Скучает днем.

Киллер

Спустил курок –

И на курорт.

Я – ассенизатор…

Ассенизатор – моя профессья.

И в этом весь я. И в этом весь я.

Не имей сто рублей

Если нет и ста рублей,

Часто так случается –

Круг подруг и круг друзей

До нуля сужается.

Эльза

Эльза нравится не всем –

Ей за двадцать – сорок семь.

* * *

В ожидании амнистии

Мы колонию обчистили.

* * *

Бывают очень титулованные лица –

Одна визитка о двенадцати страницах.

* * *

Сочинение «про это» –

«Как провел я бабье лето».

Из цикла «Телеказусы»

Водитель фуры

Шо́фер-ас

На «Драйве» интервью давал.

Гудок цензуры

Всякий раз

На пару букв запаздывал.

Кем быть?

Штукатур идет – на ем

Шапка из «Вечерки».

Заходите вечерком –

Почитать, девчонки!

Наблюдение

Мы от эволюции устали –

Видоизменяться перестали.

Народный календарь

В день святой

Эммануэли

Я шестой

В ее постели.

Осень

Один практичный муж,

Идя, допустим, в гости,

Для перехода луж

Берет с собою мостик.

Трудоголик

Я давно не отдыхаю –

Труд пою и отдых хаю.

Дезинфекция в посольстве

Ночью кто-то средством «Зорро»

Окропил пол-зданьица…

Тараканы сгинут скоро,

А «жучки» останутся.

Сова и жаворонок

Не кричи

«Молоко»

С утра,

Поставщик

Моего

Двора!

Миллион

Хомо сапиенсу с виду

Столько лет не дашь как виду.

О руках

Нам в одни Создатель руки

Их дает всего две штуки.

Портрет

Красна девица, ой красна:

Глаз – отказ и глаз – согласна.

* * *

Невеста берегла невесть

Откуда взявшуюся честь.

Приговор

Срок заключения –

До исправления.

Шутят все

Не только физики, но лирики и клирики,

И даже юмористы и сатирики.

Записки натуралиста

По-моему, звери

Совсем оборзели.

Стихи про соловья-разбойника

Сегодня этот птах